Учение о сотворении мира
При помощи откровения мы начертали, хотя слабо, изображение Божества, видели, что Бог существует, и как существует; видели совершенства Божий, что в Нем есть нечто похожее на наш ум и волю; видели также, что в Нем сочтена троичность с единством, что Он есть Бог Отец, Сын и Святый Дух, и что вся Сия Троица, в отношении к людям, имеет попечение о их блаженстве. С Сим Триединым человек связан: этот союз есть религия. К Отцу, Сыну и Святому Духу мы должны идти через всю вечность. Следовательно, вся мудрость наша должна состоять в познании Их, вся добродетель – в стремлении к Ним; наконец, все блаженство – в соединении с Ними. Но кроме человека есть еще другие твари; на пути, которым человек должен идти к Триипостасному, стоит целый мир, он не может не иметь влияния на отношение человека к Богу и, наоборот, Бога к человеку. На мир можно иметь разные взгляды, взгляды сии могут быть неверны, но религия требует одного истинного взгляда, ибо неправильные взгляды приносят ей вред. Поэтому нужно заняться составлением правильного взгляда на мир.
Примечание. Какой взгляд религиозный должен быть? Тот, что мир совершенно подчинен Богу. Это в отношении к Богу. По отношению к человеку должно представлять мир поприщем его деятельности. Человек в отношении к миру есть владыка – царь. Следовательно, в отношении к земле он должен быть ее управителем, усовершителем; потому-то и Адам поставлен делати... рай (Быт. 2:15); для неодушевленных тварей он должен быть истолкователем; они возвещают славу Божию немо, а он должен вещание сие облекать в слова.
Припомним, какие понятия о мире составлял ум человеческий вообще, в целых народах, и в частности – в философах. Одни представляли мир случайным соединением или сцеплением атомов (Епикур). Понятие самое грубое, показывающее, что те, кои водились им, имели огрубелую душу. Другие утверждали, что мир совечен Богу, и Бога почитали только первым вечным двигателем (Аристотель). Иные мир производили от Бога только по форме, а по материи признавали его вечным (Платон). Некоторые, наконец, допускали, что мир проистек из Бога (эманатизм), или соединяли Бога с миром в одно (пантеизм). Вот все взгляды, какие имел ум и какие даже ныне встречаются у философов. Что делает откровение?.. В немногих словах устраняет все эти неправильные взгляды: оно мир совершенно подчиняет воле Божией. Он сказал, – говорит оно, – и сделалось; рече, и быша (Пс. 32:9). Лучшего выражения на человеческом языке и более удовлетворяющего нравственной цели не можно и представить. Учение о сотворении мира есть Моисеево; следовательно, оно дано более чем за две тысячи лет до Рождества Христова, когда у прочих народов учение о мире было крайне грубое. Если же у одних Иудеев это учение было в такой чистоте, то эта одна черта показывает, что оно не есть произведение ума человеческого.
В рассуждении мира ум предлагает три вопроса: 1) откуда мир, – как он стал; 2) что есть мир, – как он существует; и 3) что будет с ним, – какая цель его? Откровение дает на сии вопросы ответ прямой и удовлетворительный.
Мир получил начало свое от Бога и сотворен из ничего, то есть материалов для создания его не было, основа его в Боге, воля Божия есть причина его. Священное Писание говорит об этом во многих местах: творчество приписывается Богу в Ветхом Завете как особенная черта, то есть Бог преимущественно в Ветхом Завете называется Творцом (Быт. 1:1).
Поскольку Бог троичен, то спрашивается: все ли три Лица сотворили мир, или одно? Священное Писание приписывает творение мира всем Лицам, но преимущественно второму Лицу, например, в Евангелии от Иоанна: Вся Тем быша, и без Него ничтоже бысть, еже бысть (Ин. 1:1–3) и в Посланиях апостола Павла: Имже и веки сотвори (Евр. 1:2); яко Тем создана быша всяческая (Кол. 1:16). О Духе Святом подобных мест мы не имеем. Следовательно, Сын особенное имел участие в творении мира: какое – сказать не можем. Не потому ли Он имеет особенное участие, что Он Сам есть первый плод деятельности Божественной и что Священное Писание называет Его первородным всей твари? И в нас все делается через слово внутреннее и внешнее, а такая деятельность должна быть отпечатком деятельности Божественной. Впрочем, и Святому Духу усвояется творение мира, но не так ясно и прямо. В самой книге Бытие о Нем говорится: Дух Божий ношашеся верху воды (Быт. 1:2). Время Его ношения, предмет и действие показывают, что это не есть дух простой, но великий, всемогущий. Давид говорит, что Духом Господним все устроено и держится. Словом Господним небеса утвердишася, и духом уст Его вся сила их (Пс. 32:6). Какое можно заметить различие Лиц касательно творения мира? Отличие сие, по словам святителя Василия Великого, есть следующее: Отец есть вина мира предуготовительная, которая произвела сущность мира в бытие. Сын – вина строительная, от которой зависит форма мира и устройство. Дух Святый – совершительная, которая направила все к цели. Итак, сущность мира и бытие зависят от Отца. Законы и силы – от Сына, а направление к целям и жизнь – от Святаго Духа. Взгляд благочестивый и с Писанием сходный. Ибо во многих местах приписывается Сыну распоряжение, а Духу Святому совершение, особенно в смысле нравственном. Итак, мир сотворен Богом Отцом чрез Сына в Святом Духе.
Из чего сотворен мир по учению христианскому? Из ничего, то есть предшествующей бытию его материи не допускается. Слово из ничего, которым выражается мысль сия, заимствовано из Вульгаты. В подлиннике (2Мак. 7:28) место сие немного не так читается: здесь говорится, что мир сотворен не из ничего, а из не сущих. Это из ничего неудачно выражает мысль, которую хотят означить. В Священном Писании его нет, а есть только то, что воля Божия произвела мир Своим всемогуществом. Но в самом деле, учит ли Писание, что не было предшествующей материи? Учит; например, в книге Бытие Моисей говорит: В начале сотвори Бог небо и землю (Быт. 1:1), а из чего – о том не упоминает; между тем как если бы существовала какая-либо материя, то здесь наиприличнейшее место сказать о ней. Но Моисей умолчал, следовательно, такой готовой материи не было. В другом месте эта мысль изложена яснее: Верою разумеваем совершитися веком глаголом Божиим, во еже от неявляемых видимым быти (Евр. 11:3). Веки, то есть время и все что во времени; под невидимым здесь нельзя разуметь невидимой материи: невидимое здесь то же, что и во Второй книге Маккавейской: не сущее (2Мак. 7:28). Апостол Павел в другом месте говорит, что Бог нарицает не сущее, как сущее. Все сии места дают ту мысль, что мир стал без материи. Та же мысль в свидетельстве Иисуса Христа, когда Он, прося славы у Отца, говорит: прослави Мя Ты, Отче... славою, юже имех у Тебе прежде мир не бысть (Ин. 17:5). Апостол Павел тоже внушает, когда говорит, что Бог избрал нас прежде сложения мира (Еф. 1:4). Таким образом, Священное Писание отвергает мысль о существовании материи и утверждает, что он от одной воли Божией.
Но как из воли Божией можно было произойти миру?
Прежде решения сего вопроса спросим: откуда это недоразумение? От нашей воли – оттого, что наша воля не может одним желанием творить; но воля Божия не есть воля наша; сим творчеством она и отличается от воли нашей. Бог представляет мир, это представление есть вместе и осуществление его. Но если так, то мир должен существовать от вечности: он и существует таким образом, только надобно знать, как понимать это существование. Что воля Божия имеет такую силу творчества, это видно из того, что и теперь в нашей воле отчасти выражается сие творчество. Мир сотворен, но человек привносит в него нечто от себя. Например, в искусствах – к материи готовой всегда прибавляется человеком что-то; это что-то выходит из ничего и есть наше духовное. Таковы: форма, порядок, план и прочее в зданиях. Но есть и реальное творение в воле человека: сии минуты, в которые воля выказывает свою логическую силу, бывают в болезнях или восторженных состояниях, когда мысль человека действует не только на близкие к нему предметы, но и на отдаленные. Итак, слабое отражение творчества Божия есть и в воле человеческой. В воле, собственно, и есть единственный источник всех перемен в мире. Ибо идя за всеми законами, восходя от низшего к высшему, вы, наконец, дойдете до такого закона или действия, начало которого скрывается в одной воле, первый акт движения мог истечь только из понятия и стремления свободного.
Как произведен мир? Как он существовать начал? Откровение прямо говорит, что способ сей есть тайна; верою разумеваем (Евр. 11:3), а умом не можем. Как же не дивиться, что философия столько времени трудилась над изъяснением сего способа и через столько веков не познала сей невозможности? Но точно ли это невозможно? Если невозможно человеку сотворить вещь, то невозможно понять и образ существования ее, ибо последнее равносильно первому. Образ существования мира есть тайна существа Божия. Священное Писание выражает эту тайну по-нашему: мир стал, – говорит оно, – словом Божиим: рече, и быша (Пс. 32:9). Мысль здесь та, что мир начал существовать и существует Божиим хотением и всемогуществом. Лучшего выражения у нас нет. Посему-то язычник (Лонгин) заметил, что приличнее Моисея в сем случае никто не мог выразиться.
Для чего сотворен мир? Какая цель его? Чего Бог хотел достигнуть, что выразить через создание его? Какое Он имел побуждение к творению его? В сем отношении взглядов на мир есть много и у христиан, и у писателей не христианских. Одни целью мира полагали славу Божию; другие – блаженство тварей; третьи принимали более частную – усовершение нравственных существ. В самом деле, какая цель мира? В Боге ли она, или вне Его? По-видимому, она должна быть вне Бога. Ибо Он есть существо самодовольное и всесовершенное. Но посему же самому Он и не может ничего предполагать вне Себя, ибо иначе Он не мог бы называться таким существом. Итак, должно утверждать то, что как Бог существует от себя и для себя, так и мир существует от Него и для Него. Да и что мог бы предположить Бог вне себя, когда Священное Писание ясно говорит, что все твари произошли уже после? Апостол Павел представляет нам единственное место, доказывающее, что цель мира не вне Бога, а в Боге. В Посланиях к Римлянам и Евреям он говорит, что все чрез Него... из Него и для Него (Евр. 7:25; Рим. 11:36).
Итак, если цель существования тварей в Боге, то спрашивается: что в Боге служило целью мира? нужда? – быть не может; восполнение совершенств? – опять невозможно. Мир сотворен для того и потому, что он в совершенной зависимости от Бога; он есть отблеск от солнца вечного – тень Божества. И в самом деле, по разуму и по Писанию известно, что мир есть отражение Божия всемогущества и величия сил Его: святости и премудрости в порядке и законах; любви и благости в наслаждении жизнью существ, и особенно существ разумных. Это нам известно; сколько же других совершенств Божиих он являет и отражает другими сторонами, для нас неведомыми!.. Таким образом, несовершенства Божии зависят от мира, а мир есть естественное следствие совершенств Божиих.
Но если так, то мир должен существовать от вечности. Он и существует от вечности, как увидим, в лучшем смысле сего слова. Таким образом, главная цель мира есть Бог. Священное Писание указывает и другие цели, например, нравственное усовершение существ: созданы во Христе Иисусе на дела благая (Еф. 2:10),– говорит апостол Павел в Послании к Ефесянам. Иисус Христос заповедал: будите... совершени, якоже Отец ваш Небесный совершен есть (Мф. 5:48). Еще цель частная многих вещей по Писанию есть блаженство разумных существ. Например, Давид говорит или, лучше, повторяет то, что сказано в книге Бытие о владычестве человека на земле (Быт. 1:28): что есть человек, яко помниши его. Поставил еси его над делы руку Твоею (Евр. 2:7; Пс. 8:5, 143:3). Значит, часть мира существует, между прочим, для человека. Таким образом, должно отличать цель главную; цели общие – для всех существ разумных – духов и человеков; цели частные – для человека; и частнейшие, например, цель растительного царства, животного и цель даже малейшего насекомого. Ибо Священное Писание сильно внушает, что малейшая вещь в мире не забыта.
Неправильные или односторонние взгляды в сем отношении суть: 1) что все создано для человека, – это взгляд эгоистический; 2) что все создано для нравственного усовершенствования; но есть вещи, которые суть не более, как мертвые орудия. Эта односторонность усматривается и в писаниях отеческих. Например, Лактанций утверждал, что все для человека; но Августин и Василий Великий стоят на середине.
Последний вопрос: когда мир произошел? Здесь две стороны в вопросе, которые должно различать решающему оный. Предположим, что сей вопрос предложен Богом и человеком. Как бы отвечал на него Сам Бог? Что сказал бы Он на вопрос, – когда сотворен мир? Сказал бы: никогда, ибо у Него нет времени. Это может быть только с нашей стороны, а там и вопрос сей невозможен. Следовательно, смотря сверху, от Бога, видим, что мир не имеет начала во времени и потому в сем смысле верно то, что он существует от вечности; ибо прежде его вечность, а вечности измерять нельзя. Итак, по нашему только понятию мы спрашиваем, – когда мир сотворен? Но и в нашем понятии удерживает ли этот вопрос свою силу? У нас когда означает время, а под словом мир мы заключаем и время; следовательно, спрашивая, когда мир произошел, мы спрашиваем: когда произошло время? вопрос явно вздорный; а что под словом мир разумеется время, то это видно из слов апостола Павла: Имже и веки сотвори (Евр. 1:2), где веки или же время принимается за самый мир. И в самом деле, вопрос несостоятельный. Если мы спрашиваем – когда, то перед этим «когда» предполагаем время или другое когда, а перед сим еще когда, и так далее. Следовательно, спрашивая таким образом, мы будем искать начала вечности. Ум должен согласиться, что не было времени прежде существования мира, следовательно, и спрашивать: когда мир произошел? – не можно. Этот вопрос обращается в следующий: сколько протекло или сколько мы считаем лет существованию мира? Как будто мало кажется времени; но если бы и миллионы протекли лет, то тот же бы вопрос можно было предложить. Таким образом, мир произошел не in tempore, как говорит Августин, а cum tempore, а спрашивать о начале времени – значит спрашивать о двух несовместных вещах. Метафизический вопрос здесь может быть такой: как вечность сочетана со временем? Но это сочетание существует уже несколько веков, и потому мы не можем отвергать его. Таким образом изъясняет происхождение мира Священное Писание, если понимать его здраво. Оно говорит, что мир получил свое начало от Бога и не есть вечен.
Чем же деятельность Божия упражнялась прежде?.. Тем же, чем теперь. Ибо мир есть как бы отголосок деятельности Божией, которая, собственно, заключается в Боге. Его деятельность упражнялась, как мы заметили прежде, произведением Сына и Святаго Духа.
Итак, мир произошел, по Писанию, не так давно: около шести тысяч лет считается его существованию. Будет время, когда будут считать и миллионы и когда потеряется число счетам, ибо мир будет существовать в вечности. Но может быть при этом вопрос: точно ли учит Священное Писание, что мир так нов? Не описывает ли Моисей восстановления мира? Эта мысль есть и была еще у язычников. Основа ее та, что кажется коротко существование мира. Эта причина тайна, но действительна. Другая причина есть падение Ангелов и краткость времени невинного состояния прародителей. Если, говорят, Ангелы пали, то должно быть время, в которое они жили сообразно прежнему своему назначению; если было невинное состояние, то оно должно было быть продолжительно. Также утверждают, что если прежде сего мира не было другого, то должно допустить, что совершенства Божии: премудрость, благость, всемогущество – долго оставались как бы праздными. Посему и отцы Церкви не почитали вредным думать, что до сего мира был другой мир. Так, Василий Великий в Первой беседе на шестоднев о начале мира вышних духов рассуждает таким образом: «было вероятно и прежде сего мира... предшествовавшее бытию мира состояние, свойственное премирным силам, превышшее времени», и прочее. Кроме сего, нынешняя история и геология нашли много причин на то, что наша земля старее. Основываясь на них, можно прийти если не к той мысли, что мир от вечности, то, по крайней мере, к той, что он переделан, – восстановлен. Причины, доказывающие старость мира, суть двух родов: исторические и геологические. Исчислим их.
1) Историческая причина есть одна, а именно: сказания китайцев и индийцев о древности мира и их хронология, восходящая гораздо далее того времени, в которое мы полагаем начало мира. Но это заключение будет сильно тогда, когда критика прояснит и определит эти сказания вместе с их хронологией. Против него может теперь идти и то, что древние народы, как это уже во многих случаях доказали критики, любили хвалиться своей древностью и возводить ее к отдаленнейшим временам. Должно еще сказать и то, что сказания сих народов о творении мира весьма похожи на Моисеевы; следовательно, они указывают на то же время, а только для известных целей увеличивают счет его.
2) Из причин физико-геологических замечательны следующие: а) в землях диких находят памятники архитектуры. Например, в Америке рыли колодец и нашли часть кирпичного здания, о котором ни один из тамошних жителей не помнит; подобные же открытия сделаны на острове Цейлоне, б) В Швеции на одной горе найдены следы пристани: отысканы прибитые к горе кольца, за которые зацепляемы были пристававшие туда корабли, в) В Швейцарии на высотах гор отыскивают следы мостов – явный признак бывших некогда здесь жилищ, г) В герцогстве Моденском искали воду, и когда начали, то на расстоянии тридцати футов нашли жилище человеческое, далее, на двадцати футах, – поверхность земли, подобную видимой нами; наконец, на расстоянии двадцати футов найдены земледельческие изделия, д) Лавы огнедышащих гор превращаются в землю, то есть получают ее свойство, не скоро, именно через тысячу лет, но около Везувия найдено восемь слоев лавы; следовательно, должно быть существованию мира уже восемь тысяч лет. е) В пещерах образуются капельники, то есть камни капельные, не иначе как через тысячу лет, но в одной пещере нашли таких капель двадцать тысяч, следовательно, мир должен существовать уже двадцать тысяч лет. ж) Кораллы, которые принадлежат к роду существ животно-растительных, и которых великое множество на Тихом Океане, в Австралии, так размножились, что составили коралловые острова; для этого, говорят, нужно больше времени, нежели сколько обыкновенно полагают, з) Недавно геолог Гутье, который для узнавания внутренности земного шара во многих местах прокапывал землю, открыл в Америке, что земная поверхность имеет четырнадцать слоев, предполагающих столько же или, по крайней мере, четыре главные эпохи мира, ибо в каждом слое нашел он погребенные особые породы животных, и) Наконец, по исчислениям астрономов выходит, что от некоторых звезд свет может дойти до нас за два миллиона лет; следовательно, мир должен существовать, по крайней мере, не менее двух миллионов лет. На все это отвечать нетрудно.
а) На то, что открывают многое, чего народ не помнит, можно сказать, что это могло быть забыто людьми. Доказательства такого забвения нередки. Есть анекдот в описании французской экспедиции, бывшей в Египте во времена Наполеона, о том, что египтяне, недоумевая, почему французы с таким удивлением смотрели на их пирамиды, сказали: «Верно, эти пирамиды выстроены их предками?» Значит они забыли, что это есть дело их фараонов.
б) Что говорят об Италии, то это нимало не удивительно. Там всегдашние перевороты были с давних времен и ныне есть. Это страна, столь же обилующая внутренним огнем, сколько внешними благами. Она со временем вся будет жертвой кипящего в ее недрах огня. Итак, перевороты здесь всегда были, но мы знаем только о тех, кои случились уже со времени появления газет; знаем, правда, и несколько прежде о Геркулане и Помпее, но этим мы обязаны Писанию, да и об участи сих городов не вдруг стало всем известно.
в) Что касается следов пристани, найденных на одной горе Швеции, то в ответ на сие возражение должно сказать то, что вода прежде была выше; ныне вообще стихии сделались посмирнее; пески, выбрасываемые морем, часто производят большие перевороты. Например, когда в одной части Англии вода в море отступила и песок при береге отпал, то открылась целая деревня с каменными стенами разрушенных домов.
г) Чтобы слоями лавы можно было доказывать известное количество лет мира, то наперед должно доказать, что силы земли всегда действовали одинаково. Но последнего доказать не можно: мы видим, что физические силы ослабевают и действуют медленнее, нежели как они действовали прежде. И теперь можно видеть доказательства того, что природа прежде действовала скорее. Падающие камни, с чрезвычайной быстротой образующиеся в воздухе, суть, так сказать, последние попытки природы, в которых выражает она скорость прежней своей деятельности. Вообще, геология ничего не может сказать решительного. Ибо она и сама еще не имеет начал решительных, по причине недавно начавшегося ее образования и приведения в науку.
д) Возражение астрономическое выведено из рассмотрения расстояния светил и количества времени, в которое доходит к нам свет от солнца. Но тверда ли сия основа? Можно ли поручиться, что закон, по которому свет пробегает известное пространство, неизменяем? А что он изменяем, то это доказал один дерптский астроном. Разбирая и наблюдая светила, он заметил, что одна звезда пропала, но через четыре года он опять ее нашел. Итак, свет от нее дошел до нас за четыре года, тогда как он некогда, может быть, достигал не прежде чем за четыреста лет. А чтобы звезда сия заставлена была другим каким телом, этого доказать нельзя, ибо тело не могло бы закрывать ее так долго; прохождение одного тела через другое, большей частью, бывает несколько-минутное. Астрономы выдумали гипотезу для изъяснения свечения тел. Тело, говорят они, не светит само по себе, а имеет только способность приводить в действие светотвор; скорость этой способности нельзя определить.
Таким образом, нет ни исторических, ни геологических, ни астрономических доказательств, на основании которых можно бы сказать, что мир старее, нежели как мы думаем. По крайней мере, мы мало знаем мир, чтобы могли смело решить это.
Священное Писание не только говорит, что мир от Бога, но, начертывая историю происхождения мира, раскрывает способ и порядок его творения в Книге Бытие (Быт. 1:1–31). Но так ли произошел мир, как Моисей описывает? Должно быть, так; иначе для чего бы и описывать. Сомнения касательно сего родились уже позже в головах людей, которые хотели в боговдохновенных мужах видеть людей простых, обыкновенных. Когда хотение сие овладело ими, то родилась в них мысль: почему Моисей мог знать то, что написал? Бог, говорили они, ему не открыл, сам он не был свидетелем или очевидцем. Поэтому, утверждали они, он написал рассказ из исторического решения заданного самому себе вопроса о творении мира. Основание их мнения самое пустое. В подтверждение его они приводили, что этот рассказ сходен с рассказами о сем других народов; но это доказательство не доказывающее. Ибо они оттого сходны, что с одного списаны – с подлинника Моисеева. Далее указывают, что в рассказе Моисея есть два отрывка (один в первой, а другой во второй главе Книги Бытие), показывающие двух писателей. Ибо во втором отрывке говорится или, лучше, повторяется, что Адам и Ева созданы порознь; а в первом, – что вместе; в первом Бог называется именем Иеговы, а во втором Елогим. Но это причина слабая, ибо обыкновенно историки поступают так, что сначала скажут вообще, а потом останавливаются на важнейшем и говорят о нем подробно. Слова: Иегова и Елогим у Давида и у других пророков употребляются почти безразлично: в одной главе одно, а в другой другое. Наконец, указывают на некоторые несообразности, недостойные мужей Боговдохновенных. Например, растения творятся у Моисея прежде солнца, а во втором отрывке говорится, что сад насажден по создании человека. Но для растений нужен свет, и Моисей не мог не знать этого; посему, если бы он сам познал, то, как человек умный, без сомнения не написал бы так. Если же написал, то значит написал не от себя. Впрочем, и в этом нет несообразности: растения сотворены прежде солнца; был свет еще в первый день, следовательно, было и то, что растения заимствуют от солнца. Итак, это возражение слабо. Что рассказ сей есть история, это доказывается, во-первых, тем, что вся книга есть история; посему неприлично было в начале ее поместить какую-то богословско-физическую думу; во-вторых, точностью, раздельностью и отчетливостью, какой не имеют не только пиитические произведения древних, но даже и исторические предания. Кроме того, прочие святые писатели указывают на Моисея, как на историка. Притом есть ли, нет ли здесь истории творения мира (принимая слово история в ограниченном смысле, то есть разумея возможное для нас описание сего великого дела), сколько-нибудь сходной с самым делом, ибо точь-в-точь мы описать его не можем, то нет ее нигде в откровении, между тем как она для нас весьма нужна. Таким образом, нападения на Моисея совершенно несправедливы, и история его верна.
Главные части Моисеева сказания суть следующие: 1) Бог создал мир Своим словом, без материи; 2) не вдруг, а в продолжение шести дней; 3) переходил, так сказать, от общего к частнейшему, от менее совершенного к совершеннейшему, от физического к человеческому.
Этот порядок приличен ли самому делу? Как, говорят, Бог может производить постепенно?.. Мы отвечаем, что Бог произвел мир вдруг, в его существе и в главных силах, а у Моисея описывается уже развитие первоначальных сил. Действительно, творчество не может иметь постепенности; но что касается до образования всего сотворенного, то оно могло происходить шесть дней. Если бы не было сей постепенности, то мгновенное произведение мира чем бы было лучше? тем только, что более бы показывало Божие всемогущество. Но, с другой стороны, через постоянное образование мира мы вводимся в тайны Божии и знакомимся с ними. Здесь видно то, что Бог любит нас, показывает нам все, что может. Итак, из противного постепенному образу действования для нас не было бы никакой выгоды, между тем как из постепенного образа действования вытекает вразумление наше и научение; с другой стороны, потому, чтобы и мы сами действовали постепенно. Притом, не можно утвердительно сказать: способен ли был мир принять мгновенное образование? Скорее можно сказать, что он не был способен к тому. Ибо форма его есть время, следовательно, в действиях его должна быть постепенность; уничтожив сию постепенность, надобно было уничтожить самое время и возвратить мир в вечность; пока не было времени, то Бог произвел сущность мира вдруг, но когда явилось время, то оно тотчас восприяло свою силу. Восхождение от общего к частному, от простейшего к сложному, от физического к человеческому, – есть образ самый достойный Бога. Это мы видим и теперь, ибо природа и теперь наблюдает такой же процесс.
Почему в шесть дней, а не больше или меньше? Если нужно было счисление, то шесть ли или более дней – не важно различие. Значит, полнота мира могла быть достигнута только в шесть дней; дальнейшая причина сего счисления должна быть в существе Божием – в Его воле. Что в воле Божией причиной седмичного числа дней? – сего не можем сказать. Откровение говорит только, что у престола Божия находятся семь славных духов (в Откровении Иоанна Богослова), что семь даров Святаго Духа, и сообразно сему семь Таинств в Церкви. Таким образом, седмичислие физическое, седмичислие духовное и седмичислие нравственное духовное, показывает, что и в Боге должно быть какое-то седмичислие, которого сии седмичислия суть отражения. И здесь хотят унизить Моисея, утверждая, что он повествование о семи днях направил против семи божеств египетских, которым посвящены были дни. Пусть так, пусть Моисей имел в виду богов египетских, но не одни египтяне считали по семь дней; даже те народы, которые считали по десять дней, число семь уважали. Происхождение этого числа идет с колыбели человечества, следовательно, идет к слову Моисея; число семь было в древности в уважении. Цицерон говорит: «Numerus septem est omnium rerum nobus» (лат.: «Число семь – мера всего»). Главнейшее его происхождение приписывают индейцам. Почему же самая глубокая древность освятила число семь? Может быть, как думают некоторые, по числу семи планет? Но знание о семи планетах позднее уважения к числу семь. Да вообще надобно сказать, что если нужно было число при творении, то нет причины противиться числу семь. Как разуметь сии дни? Говорят, что это были периоды, что Моисей под днем разумел неопределенное время; так думали даже некоторые из отцов Церкви. Этим мнением, то есть принятием эпох или периодов вместо дней, можно бы решить все геологические недоумения насчет старости мира. Но нет причины удаляться от Моисеева сказания; из него очевидно, что здесь разумеются дни обыкновенные, ибо каждый день определяется утром и вечером: и бысть вечер, и бысть утро (Быт. 1:5). Правда, пророки часто принимали день за время неопределенное, но в таком случае вся речь имела вид неопределенности.
Говорят: не было солнца, не было обращения земли вокруг своей оси, и потому не было дней. Но, вероятно, было какое-то обращение света, созданного в первый день. Ибо свойство света есть движение, жизнь; так как свойство мрака и холода есть косность, мертвость. Вместе за движением света должно следовать движение масс, и это составляло дни.
Древнейшие сказания других народов все в существе своем сходны с Моисеевым. Все говорят, что мир от Бога из невидимой бездны или хаоса. У финикиан есть указания на способ его происхождения посредством Ноута; у Моисея бездна называется Тогу, а у других есть имя Тога, есть Еревот от Ерев; особенно примечательно, что поскольку Моисей о Духе сказал, что он гнездился (мерахофет) над бездною, то у многих эта масса представляется в виде яйца; есть и то, что растение прежде солнца, и есть также постепенность.
В описании Моисея заключается ли чистая историческая истина, или же есть в нем и примесь поэзии? Это рассказ чисто исторический в том отношении, что содержанием его есть происшествие истинное, а не какой-либо вымысел, или воображение поэта, задавшего себе вопрос: каким образом мог произойти мир? – и потом решающего по своим понятиям. Но рассказ сей, в этом отношении чисто исторический, с другой стороны смешан с антропоморфизмом: так в нем говорится о Боге, что Он говорит и сим производит мир: рече... и бысть (Быт. 1:9); также, что Он советуется, хвалит Свое произведение, и подобное. Следовательно, рассказ Моисея есть историко-антропоморфический; чистой истории здесь и быть не могло, ибо человек не только не может на языке своем описать, но даже не может в уме своем представить, как произошло сие великое дело – творение мира. Кроме антропоморфизма в изображении есть еще в повествовании Моисея приспособление к понятию человеческому – к нашему земному взгляду. Поэтому-то солнце и луна названы светилами великими, между тем как последнее весьма мало в сравнении с другими. Они велики, но только для нас, смотрящих с земли, – для нашего земного взгляда. Соответственно сему взгляду Моисею и нужно было изображать мир. Ибо что было целью его рассказа? Религия; он изобразил мир потолику, поколику нужно было знать его для религии. Посему-то, сказав кратко о мире вообще, он тотчас переходит к земле и описывает ее подробно. Словом, он описал происхождение мира, водясь взглядом человека, – описал то, что мог бы видеть человек, если бы он был свидетелем творения мира.
Совершен ли мир? Моисей часто повторяет: И виде Бог, яко добро (Быт. 1:8), а под конец говорит: добра зело (Быт. 1:31). Повторение сие имеет целью то, чтобы показать, что все, происшедшее от Бога, хорошо и совершенно. Без сомнения, Моисей имел здесь в виду еще в древности существовавшее мнение дуалистов о злом начале, и направляет против него свое повествование.
Под именем совершенства мира мы разумеем то, что мир вообще, и в частности каждая тварь имеют все нужное к достижению своих целей; к своему существованию.