Сентябрь 1883 г.

Не служил обедни и у утрени не был, ни у вечерни. В гимназии не был. Понос стал уменьшаться.

Пятница. Был у утрени, читал, пел, служил обедню. Пред обедней Господь совершил со мною чудо милосердия, избавив меня от озлобления на нищих с гнев­ным словом «болван!». Служил обедню благодатно, бодро, причастился животворно. Заамвонную молитву прочитал всю, отпуст сказал весь, одолев искушение. После обедни опять впал в озлобление на нищих, опять покаялся дома и получил вожделенную милость от Господа, затем пошел приобщать жену дьячка Елисавету Дмитр. Дьячок напом­нил о молебне, и я рассердился, что утруждает лишней якобы службой, сказал: убирайся; потом опомнился, стал каяться и умолять Господа о помиловании, коего и удо­стоился я, непотребный раб чрева и удовольствий чув­ственных, а не слуга Христа Бога и меньшей братии, за что укорил себя я, себялюбивый, своенравный, самоугодливый, своекорыстный, честолюбивый, ленивый, алчный, завистливый, гордый, унылый, ропотливый, непокорный.

После панихиды по сожительнице Н. Н. Николаевского Анне. Благодарю Господа за новое величайшее чудо милосердия, претворения, очищения и обновления сердца моего, падшего в гордость, лукавство, злобу, зависть относительно настоятеля отца Павла, когда следовало кланяться ему и когда я подозревал его в надменности, он же был как столп непоколебимый. Я осудил себя искренно и просил милости у Господа изменить добрым изменением сердце мое, что и получил и от мучительной тесноты избавился, вкусив мир и простор душевный.

По поводу страшных вулканических извержений. Мы все имеем в себе вулканы в душах наших – страсти наши. Да погашаем их вовремя, пока они не разбушевались.

Суббота. Благодарю Господа за благопоспешество в служении литургии в Успенской церкви в восемь с четвертью часов утра, за животворное прича­щение Святых Таин. Я ощущал в себе совершенное обновление, глубочайший мир, легкость, свободу. После закуски у Марковых и дачи денег (десять рублей) почув­ствовал тяготу. После выноса Анны, сожительницы Николаевского, дома выпил чашку бульону – и еще тяжелее стало. После гимназии и молебна у Марфы Ефимовны Волковой закусил и выпил (яиц всмятку) – и еще тяжелее, дома тарелку бульону – опять лишнее. За всенощной в соборе [...] величайшее умиление Господь даровал, обновившее меня. На молебне у Ирины Григорьевны в келье у Екатерины Степановны (дом Коршунова) необыкновенная легкость и дерзновение, непреткновенная молитва. У дьячка на молебне затон диавольский; по выходе от него, гуляя, покаялся, и Господь победил врага, его лукавство, мне грех простил и дал мир, легкость, дерзновение, простор. Слава Господу благопослушливому, благопременительному.

Малое количество вина и то возмущает сердце, загрубляет его, делает меня не совсем способным к молитве, враг заплетает и сердце, и язык. Потому всегда нужно быть крайне осторожным при употреблении вина.

Я грешен против ректора Архангельской семинарии Трунева¹³⁴ тайным презорством, недоброжелательством и злорадством. Мне бы надо ему доброжелательствовать искренно, как и себе, молиться за него искренно, ибо без Бога никто из нас не может творить ничего доброго. Дай же ему, Господи, успех во всех благих намерениях и делах, исправи и вознеси его.

Царю Небесный, Утешителю, Душе истины, Имже вся живут и движутся, Имже я грешный живу и движусь и существую, помилуй мя, просвети, очисти, утверди, соверши и спаси мя!

Благодарю Господа, избавившего меня от тяжкого и долгого поноса, обессилившего меня.

После ранней обедни (вместо поздней, которую просил служить отец Петр). Благодарю Господа за благодать избавления от тесноты греха, дарованную мне при чтении входных молитв пред царскими вратами Предтеченского придела и потом в начале литургии огла­шенных, и за благодать мира и умиления во время литур­гии, и за неосужденное причащение Святых Таин, и за дар проповеди слова Божия.

Благодарю Господа за избавление от лютого смуще­ния, скорби и тесноты в квартире Владимира П. Верховского пред молебном и от тесноты и смятения за озлобление тайное на вдову Анну Герасимовну за частый подход ее к целованию руки. Я покаялся в своей злобе, которую враг исконный старается всевать посто­янно. Потом у [...] на молебне Господь избавил меня от тесноты. Сегодня к вечеру едва не пал в пропасть сласто­любия [...]. Избави, Господи, и от мгновенного помысла и чувства сластолюбного. Ты, Господи, моя нетленная свя­тыня, непорочная, вечная сладость, создавшая для чело­века бесчисленные роды сладостей.

Четыре часа вечера. Благодарю Господа за избавле­ние меня от смертоносного жала сластолюбия, уязвив­шего меня вследствие близкого обращения с девицею. Я искренно покаялся Господу, с искренним желанием и обетом всегда иметь сердце храмом Божиим, как и подо­бает, ибо Господь Творец и Первообраз мой, Искупитель мой, жизнь моя, дыхание мое, сила моя, истинная сла­дость и лепота моя, слава моя, нетление мое, – и вот рана сердца моего палящаяся зажила, и я успокоился.

Благодарю Господа за величайшее спасение от греховного сластолюбия, дарованное мне по молитве покаяния в храме по прикосновении сердцем и устами к пре­столу благодати (в главном храме). После этого я ощутил в себе мир и свободу с дерзновением и бывшие затем два молебна в Екатерининской улице Малой (в домах Потехина и Булычева) служил с великим дерзновением. Зашедши к Симанскому, опять уязвился сердцем при виде девичьей красы и впал в сердечное сластолюбие и уязвился, но, придя в храм и припав с покаянием к пре­столу святыни и правды и милости, исцелился, очистил­ся, освятился, обновился.

Благодарю Господа за новую величайшую милость избавления по молитве покаяния от нового сластолюбного поползновения ко мне девицы. Благодарю Господа, прогнавшего от удов моих внутренних расслабляющую, душетленную сласть, смущающую, теснящую, палящую, умерщвляющую меня, и дивно оживившего и облегчив­шего меня благодатию Своею. Девять часов вечера.

Благодарю Господа за превосходящую ум и чаяние мое милость Его, на меня излиянную после утрени, когда я ударил слегка в гневе моем Анну Герасимовну по голове за то, что она хватала меня за рукав, чтобы удержать меня и целовать уже не в первый раз руку. Чрез этот мой грех я сам смутился, уязвился, умер душевно. Но, притекши к непобедимой Божией благости в покаянии и приложась сердцем и устами к святому животворящему престолу, я избавился от смер­ти душевной и получил жизнь, мир, свободу, радость и совершал исповедь петербургских непреткновенно, спо­койно. В другой раз спас Господь в доме Третьяковой пред чтением молитвы родильнице.

Вечер. Нередко находит на меня тайное озлобление на людей, в чем-либо не угодивших моему самолюбию, которое, как и всего ветхого человека, надобно распи­нать бесчестием или порицанием, противлением и дру­гими мерами. Так, например, сурово, небрежно и несколько гордо принял меня некогда викарный Преосвященный Ладожский Герасим (кажется, давно покоен)¹³⁵, и я с негодованием и неприязнью к нему вос­поминаю этот прием доселе, и, даже читая его письма, дышащие глубоким смирением и любовью к монахиням, его духовным дщерям, я отвращаюсь и готов обвинять его в притворстве. А между тем он искренен, благоче­стив и боголюбив, я же действительно окаянен, многогрешен и заслуживаю по грехам моим всякого презре­ния и всякое презрение со смирением и с радостью дол­жен принимать от людей как праведное возмездие моему самолюбию, лукавству, гордости, злобе, зависти, нечистоте, невоздержанию, любостяжанию, недруже­любию, недоброжелательству, гневу, презорству ближ­них, жестокосердию и прочим грехам моим, имже несть числа. То же, такое же злопамятство я имел и относи­тельно владыки нашего митрополита Исидора¹³⁶ за то же.

Благодарю Господа, принявшего мое покаяние в сем и избавившего от тесноты и скорби за сие и озарившего ум мой светом благодати Своей. Благодарю за избавле­ние от сласти плотской.

Десять с половиной часов вечера. Два величайших чуда спасения совершил во мне Господь: одно при возвращении на лошади на дрожках из кудрявцевского флигеля на горе, где крестник мой Иван (угощение Елисаветы), когда я в покаянии молил Господа разрушить крепостью святости и правды Своей крепость прелести в сердце своем (сластолюбной), силою Своею – силу греха, и разрушил Господь, простерши ко мне державную, животворную, крепкую руку Свою и даровав мне мир, свободу, жизнь. Другое чудо – после чтения писем Преосвященного Герасима Астраханского, бывшего викария Санкт-Петербургской митрополии и в бытность свою сурово меня принявшего, породившего во мне огорчение и злопамятство по немощи моей и самолюбию. Читая письма, я не верил в их искрен­ность и тайно озлоблялся на него, наущенный диаволом, и чрез то умер душою, лишившись благодати Божией, но лишь только я искренно покаялся всем помышлением, всем сердцем, всею силою воли и молил Господа кре­постью Его милосердия и благости разрушить во мне кре­пость злобы диавольской, во мне действующей, как сейчас получил прощение, разрешение, очищение, благопременение сердца от злобы на благость, от смятения на мир, от тесноты на пространство. Слава всегда близкому ко мне и благопослушивому и благопременительному Богу нашему!

Шесть часов вечера. Благодарю и славлю Господа, избавившего мою душу от адской тесноты во время вечерни; теснота постигает меня за один помысл о позо­лоте моего креста наперсного во время пения стихир, причем тотчас сердце мое отпало от Бога, от любви Божией, от благости Его, от любви к ближнему: пристра­стие мирское и плотское убивает любовь к Богу и ближ­нему. Я искренно покаялся в своем двоедушии, в своем нелепом пристрастии и молил Господа очистить сердце мое от прелести ядовитой. И Господь снял с меня грех мой, возвратив мне мир. Домой пришедши, я опять лишился мира и уязвился грехом – снова покаялся и снова сподобился милости Божией. Пошел потом в свой садик, взглянул пристально на белизну девичьей шеи – и опять яд прелести проник в мое сердце и дручил меня, опять искренно покаялся, и опять Господь соединился со мною в сердце. Слава Господу, ревниво охраняющему святыню храма Своего – сердца моего.

Преосвященный викарий Герасим не знал меня и пото­му сурово принял в 1859 году, или я был тогда недостоин, грешен, нечист: и с женой возлежал, и табак курил.

Десять с половиной часов вечера. Благодарю Господа, совершившего во мне величайшее чудо спасения от адского огня и тесноты, постигших меня за озлобление и пинок сзади нищего, который после поданной милостыни (четыре копейки) просил еще на опорки копеек тридцать или тридцать пять. Я же, подозревая его, молодого челове­ка, в праздности, лености, нетрезвенности, счел неспра­ведливым дать ему столько и, чтобы отвязаться от него, дал ему трепака. Итак, бездна милости во мне, Господь славно прославися, ибо я раскаялся искренно, слезно.

Славословие Пресвятой Троице предначинается здесь, на земле, в Церкви Божией и будет продолжаться всю вечность. Яко подобает Тебе всякая слава… Ты еси Бог наш, и Тебе славу возсылаем… и во веки веков!

Утро. Предаю памяти новое милосердие Божие ко мне грешнику: идучи домой из церкви от утре­ни, я с некоторым раздражением сказал Параскеве Ивановне Ковригиной: «Зачем идешь ко мне в такую раннюю пору и толкаешься здесь», и на ответ ее: «Хочу помолиться вместе с вами!» отвечал: «Я и без тебя помо­люсь», отослал ее прочь и пошел молиться о недугующем Василии в квартире моей. На душе была теснота и скорбь от раздражения на Ковригину, но я покаялся искренно, и Господь даровал мне мир и тишину. Слава Господу!

После ранней обедни. Благодарю Господа за исполненную чудес милости и силы Божией ко мне, грешному, и во мне, многострастном, литургию. С нача­ла проскомидии и до Херувимской песни я был в край­ней тесноте вражией по причине недоброхотного, с огорчением подаяния нищему, стоявшему с кружкой у дверей церковных. Долго молился, ёжился, огребался от грехов, наконец уже после Херувимской песни Господь избавил меня, бедного, от пасти диавола. И я служил с умилением и причастился добре. Потом новое тяжкое искушение, теснота и скорбь постигли меня по оконча­нии обедни за невыговор отпуста. Опять скорбь и муче­ние; из-за того молитву родильнице сороковую читал неохотно, с пропусками славословий по причине диавольского яда в сердце. Наконец пред молебном одолел врага лютого. Потом после выноса дьячихи Елисаветы новое избавление – на улице до ворот; потом еще раз, когда я пришел домой, Господь избавил меня от адской жгучей тесноты по молитве моей.

Жена скры квас в сатех триех муки, дóндеже вскисе все [Лк.13:21]... Жена – Святая Церковь, квас – благо­дать Божия, Царство Божие, саты¹³⁷ три – три силы души нашей: разум, воля и сердце.

Всякое приражение (прилог) врагов бесплотных есть отрицание жизни (мучение), или ниспадение от жизни в смерть, от мира в смятение, от пространства в тесноту, от радости в скорбь, от дерзновения в боязнь, уныние, малодушие.

Сегодня Господь по обычаю Своего мило­сердия избавил меня от великой тесноты мучительного жала бесовского по поводу мыслей моих о бедности Дома трудолюбия, посвященного имени императора Александра II. Враг ущемил меня унынием и отчаянием, а я противился и возлагал надежду на всеблагого и все­могущего и всепромыслительного Господа – и с трудом одолел супостата. По выходе с утрени на пути к обедне в Успенскую церковь враг низложил новым унынием: зачем мне, а не настоятелю достается служить; покаялся я в этом, испросил у Господа прощение и получил мир. Обедню служил добре, причастился неосужденно.

Благодарю Господа за помощь при служении двух молебнов и за избавление от бесстудных помыслов и наущений сердца (у Коровникова).

Суббота. Приношу сердечное исповеда­ние благодеяния Господа Иисуса Христа, Бога моего, совершенное во мне во время утрени по молитве покая­ния моего в самолюбии, самоугодии, сластолюбии, нетер­пении, неласковости к ближним, суровости, зависти, недоброжелательства, озлобления, презорства тайного.

Какая скорбь и теснота постигает меня всегда за дьявольское озлобление и нетерпение – и поделом! Как оживляет искреннее покаяние, благая перемена сердца, благодатью Божией совершающаяся в моем растленном, страстном сердце! С каким торжеством я читал после этого каноны Божией Матери, Иоакиму и Анне и муче­ницам Минодоре, Митродоре и Нимфодоре! Обедню служил также благодатно; впрочем, в начале сердце обмирало от поспешности при чтении заключительных стихов на проскомидии, молитвы предложения и отпу­ста. Но потом Господь за усиленное покаяние избавил от новой тесноты и обмирания. Причастился животворно. Заамвонную молитву и отпуст прочитал непреткновен­но, с дерзновением; причастил пятерых женщин. Слава Богу! Много, много раз Господь спасал меня от грехов в продолжение дня по тайной молитве моей. Согрешив, припаду ко Господу тайно – и спасусь и спасусь, и уми­ротворюсь и оживу, оживу.

Воскресенье. Превозношу благодарно имя Господа моего Иисуса Христа за многократное избавление меня от зубов сатаны во время ранней обед­ни, особенно в начале и в конце, когда неблагообразная, хотя и добрая, старуха подносила ребенка к причастию, а в начале обедни враг попрал и умертвил мою душу непонятною боязнью диакона Полетаева, коего почему-то в служении я, как волка, боюсь. Покаянием и молит­вою ко Господу я возвратил себе милость и мир Божий и получил слезы умиления после великого входа. На молебне у кузнечихи Марьи Алексеевны враг пленил сердце чрез одно воззрение и помысл блеском золота на иконе, но покаянием и рассуждением отогнал от себя мечтание змиино. У капитан-лейтенанта¹³⁸ Романа Алексеевича Мазурова смутился незнакомых лиц и блестящей обстановки и не выговорил ни Евангелия, ни молитв, ни ектений, возмутившись духом от дыхания вражия и не победив его, хотя и призывал имя Господне. Зачем я падаю духом в виду светски образованных и украшенных мишурою и золотом людей? Раб Божий должен быть везде одинаков, ибо Бог выше, и более, и сильнее, и краше, и славнее всех. В квартире у Екатерины Степановны после молебна Господь избавил меня от величайшей тесноты после тайной молитвы веры.

Понедельник. На уроке во втором классе не было у меня нравственного самообладания и спокойствия духа вследствие того, что я дома позавтракал не вовремя (курочки), не имея побуждения и пивши уже поутру чай, да притом выпил еще стакан какао у Житковых. Еще оттого не имел должного самообладания, что мало готовился к классу, не осмыслил, не обдумал хорошенько урока. На молебне и после него в доме Егора Васильева Горбунова Господь избавил меня от козней противника, разжигавшего меня озлоблением.

Благодарю Господа за дивное чудо Его благости и милосердия во время утрени: когда я, тайно озлобясь на отца настоятеля за его холодность и неприветливость, хотя сам неискренно с ним поздоровался, стал опаляться адским пламенем и вслед за тем усердно осуждать себя и каяться в допущенной злобе, Господь внял моему сер­дечному покаянию и во время чтения канона на четвер­той песне избавил от яда змеиного, даровав мне росу благодати, здравие, мир, пространство и спасение. В настоятеле и то уже одно прекрасно, что он незлобив, мирен, невозмутим, ровен, самообладателен, каковые свойства мне только желательны и коими я, много­страстный, не обладаю. Во мне есть и великое самолю­бие, крайне щекотливое и занозливое, и зависть, и недоброжелательство, и злорадство, и гордость, и злоба, и невоздержание, и любостяжание, и сладострастие, и леность, и нерадение, и ложь, и подобострастие, и лице­приятие, и многое множество разных других страстей.

Во время повечерия враг запнул и уязвил меня злобою тайною на отца настоятеля за то, что он не сделал обыч­ного братского покаждения в мою сторону, где я стоял. Я принес искреннее покаяние с самоосуждением, что я отпал из пустого самолюбия от любви и разрушил весь закон Божий, который состоит в любви, и Господь изба­вил меня от злобы, даровав любовь, правду, мир, дерзно­вение, силу, живот сердцу моему.

После сна утром. О, проклятая алчность! Сейчас видел изображение себя во сне: один голодный мальчик, знаю его, просил у меня хлеба утолить крайний голод, и не один раз просил, – я пошел купить его в хлеб­ную лавку, но там мне понравилась похлебка рабочих, и я давай пробовать и есть, а нищий стоит да ждет на холо­де; мало показалось той похлебки густой-густой (точно из грибов да [американских] бисквитов) – еще сделали мне, я еще есть да есть, а нищий всё стоит да ждет; нако­нец, наевшись до отвалу, как говорится, я взял поданные мне малые ломти белого хлеба штук семь и четыре только из них отдал голодному, всех-то много показа­лось, – и тут алчность и скупость. О, алчность и жесто­косердие! (На левом боку спал, видя этот сон.) Кому я угодное делал, действуя так во сне? Диаволу. Но отвращаюсь тебя, сатана, и всех дел твоих, и всего служения твоего, и всей гордыни твоей.

* * *

Среда. Воздвижение. Благодарю Господа за премилостивое и скорое избавление моего недостоинства от смертоносного, палящего яда змиина, влиянного в мое сердце за жестокосердие к бедным, когда я шел к ранней обедне. В начале проскомидии по молитве покаяния Господь избавил меня и дал мне мир. Потом в другой раз избавил меня, когда я воззвал к Нему в тяжкой, смерт­ной скорби по окончании проскомидии, на молитвах и отпусте которой поддался диавольской боязни, умерт­вившей меня. На молебне у учительницы в Мургановке¹³⁹ подвергся крайне тяжелому искушению по причине уязвления красотою плотскою девиц – учительницы и сестры ее, путался от смущения и диавольской боязни на Евангелиях, на ектениях и на молитве. Какая-то алчность к плотской красоте, зависть, желание наслаждения плот­ского. Молился и каялся. Уже по дороге к Летнему саду, к служительскому флигелю, на мосту я избавился от пре­лести и тесноты по молитве покаяния. Безобразия отвра­щаюсь, красотою прельщаюсь, а душа одинаково по образу Божию у красивых и некрасивых. Опять лукавая многострастность. Не живет в тебе доброе [Рим.7:18].

Благодарю Господа, помиловавшего меня во время вечерни, когда я покаялся в жестокосердии к нищим, приступившим ко мне во множестве, когда я шел к вечерне. Я сказал им на просьбу: «Воду хлебайте», а не имевшему одежды верхней с гневом отказал в даче денег на одежду, заподозрив его в пьянстве. Благодарю Господа, явившего мне помощь при служении молебна в доме генерала Семенова и великую помощь при совер­шении крестин в доме Семенова у господина Абрашкевича.

Благодарю Господа, открывшего мне мнимую потерю мою – орденского знака Святой Анны третьей степени, который я искал целый час и больше и Бог знает что думал на домашних. Благодарю Господа, избавившего меня от смятения, беспокойства, подозрения, озлобле­ния и, может быть, имевшей быть семейной брани. А мне урок: не привязываться ни к какой вещи как к сокрови­щу сердца, а иметь единым сокровищем Бога – негиблющее, вечное сокровище, живое и оживотворяющее всех, и источник всех благ.

Благодарю Тебя, Владычице моя, Пресвятая Богородице, дающую мне сладкие слезы умиления при чтении канонов в честь и славу Твою: из сего я познаю, что Ты близ меня, и слышишь моления и славословия Тебе, и покаяние мое приемлеши, и дар очищения, освя­щения и мира мне ниспосылаешь.

Благодарю Господа, яко рыкающего на меня змия адского и жало свое в меня вонзившего ото­гнал еси и яд змиин отъял еси от сердца моего во время утрени (жало было направлено врагом на настоятеля за его скряжничество и скопленное богатство, хотя зло злом никогда не врачуется и не может, а только любовью и добром да молитвою от любящего сердца). Благодарю Тебя, Господи, яко даровал еси мне зрети собственные мои прегрешения и не осуждати брата моего.

Благодарю Господа, преложившего скоро бурю домашней распри и вражды, брани в тишину вскоре после тайной молитвы моей пред святыми иконами в молельной моей. Я призывал в покаянии Господа, Владычицу и святую великомученицу Евфимию всехвальную, которой сегодня память. Удивительно, как скоро смирилась и переменилась к лучшему, к мирному устроению жена моя, с которой я повздорил из-за ее озлобления на прислугу Евдокию. Жена сделалась услужлива, предупредительна, ласкова, да и меня Господь пременил к лучшему. Слава всеблагой, благопослушливой, благоуветливой и благопременительной дер­жаве Его! Слава, яко не дал Господь более места и времени греху и виновнику его – диаволу.

Внутри нас истинно тлеет огненный вулкан страстей, готовый каждый час и минуту вспыхнуть, потрясти всё существо наше и причинить величайшее опустошение в бессмертной душе.

Таков бо нам подобаше архиерей: преподобен, незло­бив, безсквернен... [Евр.7:26]! И каждый священник дол­жен быть по подобию Сего вечного Первосвященника свят, безгрешен, безскверен, незлобив, а мы, окаянные и облеченные саном священства, допускаем в сердцах своих тайную злобу, нечистоту, сладострастие, невоз­держание, зависть, сребролюбие и вообще корыстолю­бие, лицеприятие, гнев, ярость; да преложимся все в овчую кротость и в целость голубиную.

Благодарю Господа за помощь при служении молебна в доме Горбунова и особенно в доме Касаткиной у Галаховых, где особенно сильны были жала супостата блудные, и в Доме трудолюбия при входе и выходе из класса, и вечером в заседании, где были девицы-учительницы.

Все твари, особенно разумные и словесные, свободные, Господь создал ради Себя, чтобы все служили Ему как Творцу и Виновнику их благобытия и блаженства, и в этом служении их Творцу их цель и вечная радость и блаженство (разумной твари). Но в мире, не без предведения и попущения Божия, явился в числе разумных бес­телесных существ величайший и сильный отступник Денница со множеством других отторгнутых им от повиновения Богу духов, противник Богу, клеветник, ставший источником всякого зла в мире, и он-то по чрезмер­ной гордости и злобе хочет, чтобы люди не служили Богу, как и он, а ему, злому отступнику, чтобы вместе и погибать с ним вечно. А служить ему он понуждает – непрестанным и мышлением, и чувствованием, и глаго­лан ием, и деланием всякого греха: гордости, злобы, зави­сти, противления Богу и людям; унынием, отчаянием, невоздержанием, блудом, пьянством, сребролюбием и прочими грехами. Поэтому всякий христианин должен противиться непрестанно греху и творить святыню в страхе Божием и тем служить Богу. Богослужение домашнее и общественное руководствует к этому всех чад Православной Церкви.

Мы заживо тлеем каждый день по телу, да и по душе (грехами), имея каждый в себе какой-либо зародыш болезни. Чего же мы еще прилепляемся к этой тленной, временной, грешной жизни и не устремимся всеми помыслами, желаниями и делом к жизни нетленной, веч­ной, творя святыню и правду в страхе Божием?

Утренние богослужебные каноны читал и пел с трудом по причине вчерашнего чревоугодия и вино­пития (у Ворониной и в доме Горбунова), обедню служил не с легким сердцем, но подавленным от чревоугодия; причастился Святых Таин животворно, за что прославил Господа, но когда, причащая младенцев, я едва не пролил из лжицы Пречистую Кровь из-за неумения матери под­носить ребенка к Святой Чаше и рассердился на нее тайно, диавол влетел в мое сердце и ужасно возмутил его, стеснил, замучил меня, я едва прочитал (и то не всю) заамвонную молитву, а отпуст от тесноты и стыда скрал. Потом ушел к жертвеннику и к Святой Чаше и в покая­нии, ежась от тесноты и адского огня, молился Господу о помиловании, да простит мне озлобление тайное (впро­чем, я и выразил озлобление в словах: «Еще подходить нужно, а не умеешь»), и с большим трудом вымолил милость у Господа. Он прогнал начальника злобы. У Качукова молебен служил с большим трудом, диавол жалил ужасно; после уроков у Титковых на молебне тоже враг жалил ужасно жалом сладострастия; я тайно даже плакал. После вечерни у матроса в первом флигеле [слу­жительском] тоже враг жалил из-за помысла о трех рублях Титкова, кои хотел обратить в свою пользу, но потом положил в сердце обратить их на нищих.

Сколько раз припадал я ко Господу сегодня – а много раз припадал – и всякий раз Господь прощал мои грехи, преткновения, исцелял мои сердечные язвы, умиротво­рял, утешал меня. Слава и благодарение Господу!

Воскресенье. В самом начале литургии поздней Господь облагодетельствовал меня великим избавлени­ем от уз диавольских, избавив от тесноты и муки и даро­вав мир и свободу, и не однократно, а несколько раз, ибо по немощи и греховному навыку и привычке я часто впа­дал в смущение греха. После Херувимской Господь даро­вал слезы умиления; во время обедни была головная боль, ломота в голове. Молебны служил с трудом в церк­ви и по домам. После молока, выпитого за обедом, мне стало хорошо, а после сна во время вечерни стал я совсем здоров.

Вечерню служил отец иеромонах Леонид. Благодарю Господа за всё. Прошлую ночь была поллюция, вредная для меня; бывает очень редко по милости Божией. Ночью вставал и молился о помиловании и очищении и освящении.

Изми первее бревно – гордость, злобу, зависть, гнев, блуд, корыстолюбие, невоздержание из очесе твоего – из души твоей, и тогда узреши изъята сучец из очесе брата твоего, узреши, что надо самому тебе быть чистым от всякого греха и быть исполнену смирения, любви и искреннего доброжелательства ближнему, смирения, терпения, снисхождения, чтобы уврачевать его немощи душевные, грехи и страсти его [Мф.7:5]. Грехи грехом не уврачуешь никогда и разве только ко греху грех приложишь.

Благодарю Господа за исцеление от головной боли, удручавшей меня.

Благодарю Господа за спасение, дарованное мне при служении утрени в присутствии иеромонаха Леонида и некоторых купцов, именинника Федора Балабанова и прочих, и за чтение канонов; Христе, Свете истинный не мог всю прочитать.

Благодарю Господа за преславное и скорое спасение от грехов моих и уязвлений всезлобного диавола, даро­ванное мне по молитве покаяния тайной в каменном флигеле Горбунова в Княжеской улице в квартире [...] (я был в огорчении на них, что заставили далеко идти, когда мне хотелось отдохнуть). Какой мир, какая тишина дарованы мне Господом! И я служил покойно, непретк­новенно весь молебен.

Благодарю Господа за дарование спасения в начале литургии, продолжавшегося во всю службу, особенно после великого входа (доселе спать чрезвычайно хоте­лось); тут дал Господь слезы умиления. Причастился животворно. На дьячка полупьяного огорчался и едва совладел с собою. При явлении Святых Даров народу и причащении младенцев, поднесенных Ульяною Дмитр. рябою и еще Параскевой Петровною, я озлобился тайно: зачем эти неблагообразные подносят! И эта суетная, напрасная ненависть ужасно меня уморила, я, как лист осиновый, затрепетал, измучился и едва умолил Господа помиловать меня, покаявшись в безумстве моей злобы на женщин добрых, простых, смиренных, искренно любящих Бога и меня. О, забыл я свои тяжкие грехи в юности и потом, даже доселе! И стал горд, и вознослив, и уничижителен относительно ближних! После вечерни по многих уязвивших меня преткновениях я припал в покаянии к святому престолу, и Господь помиловал меня. И дома Господь неоднократно миловал меня, осо­бенно по прибытии из дома Семенова от духовных чад. Тут уничтожил Господь во мне душетленное сладостра­стие, бывшее в членах моих от избыточной ласки ко мне дщерей моих.

Вторник. Как я возблагодарю Господа за величайшие победы и одоления над всегубителем нашим диаволом, совершенные во мне благодатью Христа Бога чрез покаяние и призывание тайное имени Его святого и всесильного во время утрени, после нее, пред обедней, во время обедни и после нее, когда я нарочито с молебна в доме Кароли заходил в алтарь, чтобы приложиться к святому престолу в чувстве покаяния и исповедания гре­хов моих; потом пред вечерней, во время и после нее многократно! Сколько искушений, сколько теснот, уязвлений тяжких, несносных, сколько грехопадений, особенно озлоблений на нищих! Из-за одного нищего, гнавшегося за мной и удаленного чрез городового, я долго страдал и с трудом умолил Господа о прощении и мире. Надо быть милостивым и сострадательным, щед­рым от доброго сердца и охоты, а не жестокосердым и скупым.

Среда. Не могу счесть чрезвычайных милостей Божиих, явленных мне сегодня Господом при множестве искушений моих во время утрени (неисправ­ность дьячка пьяного Добрякова, смущение и раздраже­ние на него, уязвление глубокое), после утрени, пред литургией (от неудовольствия на нищих), в начале литур­гии и в продолжение ее (нервическая болезненность, унылость, уничижение). После причащения начинала было одолевать боязнь диавольская, но благодатью Божьею я одолел ее и заамвонную молитву твердо про­чел, и отпуст так же. Пред вечерней и во время вечерни и после нее опять искушения, и все препобеждены бес­конечною благостью и всемогуществом Христа Бога, Которого я с верою и упованием усердно призывал, при­касаясь к святому престолу как бы к краю одежды Его. Слава и благодарение Господу за всё.

Слава и благодарение Господу за многократное избавление от злолютых козней диавольских, устрем­ленных на меня в самом начале утрени и в продолжение ее до великой ектении, потом в конце утрени при про­изношении последних возгласов сугубой ектении (осо­бенно о плодоносящих и прочих, чего не мог выговорить из-за пустого смущения от опасения, не вывалилась бы бумажка из грудного кармана подрясника, – о, глупое мечтание диавольское!). После сего за покаяние и молитву Господь избавил меня от язвы бесовской в сердце моем, исцелил, умирил, оживотворил и утвердил меня.

Замечательно, что от вчерашнего малоядения и воздержания мне было очень легко (в душе и теле) и легче бороться с демонами и побеждать их благодатью Христовою.

Того же двадцать второго числа. Благодарю Господа за дивные силы благости и милости, совершившиеся во мне многократно во время и после литургии (в начале литур­гии, когда я обмирал сердцем от насилия демонского, потом после великого входа), после панихиды, когда я огорчился на что-то при раздаянии антидора; в этом долго я каялся, смертно теснимый и смущаемый врагом, и наконец помилован от Господа. В гимназии в квартире Титкова Господь совершил чудо избавления за покаяние в недоброжелательстве протоиерею Ламанову. За вечер­ней и после вечерни, при крестинах и после них Господь избавил меня от угрызения змиина.

Когда я поем с аппетитом мясной или рыбной пищи, тогда я расслабеваю духом, и враги невидимые легко пленяют меня, язвят меня, смеются надо мною, и тогда я теряю, увы, благородство души своей, созданной по Богу, по Божьему образу и подобию, для горнего Царствия и блаженства, и делаюсь скотоподобен по воле своей. О, воля растленная, воля скверная, воля земная, а не небес­ная, воля диавольская, богопротивная, нелепая, безумная, превратная! Да святится имя Твое, да приидет Царствие, да будет воля Твоя, яко на небеси и на земли! Остави нам долги наша, якоже и мы оставляем должником нашим!

Помышления земные у чревоугодника, чувства и стремления, предприятия – всё земное, всё тленное! Человекоутодие, а не богоугодие! Страх человеческий и демонский, а не Божий! Малодушие, уныние!

Враги невидимые смущают, бьют, язвят и низлагают меня помыслами гордыми, злыми, сладострастными, завистливыми, тщеславными, земным блеском (златом, сребром, камнями многоценными, одеждами доброзрачными), лицами благообразными, знатными, богатыми, учеными, сластными, что пред Богом ничтожно, ибо только искренняя вера, истинная добродетель, искреннее смирение пред Богом многоценны. За вечерней только помыслил, что буду у Гречухиных сегодня, только помыслил об угощении, угождении чреву – и смутился, уязвился, лишился благодати; идя в гимназию и встретив Ламанова, лишь помыслил недружелюбно, враждебно об отце Павле Ламанове, как сейчас лишился мира, сму­тился, уязвился, умер духовно и только искренним покаянием возвратил себе мир и свободу. Как необходи­мо иметь любовь ко всем, мир и святыню, ихже кроме (без чего) никто не узрит Господа [Евр.12:14].

Славлю и превозношу Господа, совершившего во мне преславное спасение во время утрени по удалении мною дьячка наемного Михаила Добрякова за пьянство и грубость (не сегодняшние, а прежде бывшие). Я огор­чился на него сначала, но потом искренно помолился за него Богу как за сочлена своего и члена Церкви, хотя больного и немощного, недугующего страстями тлетвор­ными (да ведь и я тем же болю, чем и он), и несколько успокоился, но враг борол меня сильно, палил, язвил, и ектении полунощницы и утрени – малую, сугубую, великую не покойно и не всецело выговорил; но когда припал с верою в покаянии к святому престолу в главном храме при чтении кафизм, получил внезапно чудное, державное, совершенное избавление от палящего жала змиина и затем покойно, торжествующим духом прочи­тал и пропел с [Прокопием] каноны Октоиха и Минеи, стихиры на хвалитех, произнес ектении сугубую и про­сительную с отпустом (на нем немного смутился и уязвился); пред чтением Христе, Свете во время перво­го часа смутился, но молитвою покаяния опять исцелил­ся и произнес молитву означенную искренно, покойно и отпуст. Служил с дерзновением величайшим, необыкновенным. О, если бы всегда и пред всякими людьми слу­жить с таким дерзновением! Враг противится этому крепко! Но сокруши во мне, Господи, силу вражию.

* * *

Вечер. Нынешний день был полон чудес милости силы Божией для меня и во мне. Литургию совершил искренно по благодати Божией, много раз избавлен был от козней диавольских от помысла и движения нечисто­го в сердце, середину служил добре и всю до конца при великой милости Божией, со слезами умиления, торже­ственным гласом; причастился животворно, заамвонную прочитал всю и отпуст также. Затем в продолжение дня Господь спасал меня много раз, особенно во время вечерни и по окончании пред крестинами, во время исповеди многих прихожан из Питера и Кронштадта.

Суббота. Служил утреню и вторую раннюю обед­ню. Сподобился от Господа многократных величайших избавлений от запинания и смертельного уязвления невидимых врагов, когда я искренно в покаянии, с верою призывал сладчайшее имя Господа. Служил со слезами умиления после Херувимской песни. Полетаев диакон очень спешил. Человек тридцать причастников.

В десятом часу вечера я причащал Евфросинию Ивановну Калинину и читал молитвы с крайним трудом, некоторых же, как Трисвятое по Отче наш, совсем не читал, и Верую также. Это от расслабления сердца чрево­угодием у Марковых и Шляпниковой. Окаянен аз человек!

Ехав к больной со Святыми Дарами, я не чувствовал по своей страстности близости к моему сердцу Господа и по невниманию, но, когда ехал от больной, сердце мое озари­лось, я помыслил, Кто со мною лично, существенно, в силе благости Своей, могущества Своего и премудрости – и умилился сердцем, и сокрушение о грехах своих явилось, и слезы полились. Так часто и на молитве не чувствуешь умиления и холодным умом и сердцем читаешь их, но вдруг мысли озарятся, сердце согреется, расчувствуется, умилится, и слезы потекут градом. Эта перемена от Духа Святого и святого Ангела Хранителя. Слава Господу, не оставляющему нас погибать в беззакониях и в рабстве тлению и возводящему от тли живот наш к нетленной святыне, к Богу и к небесным благам, конца не имеющим.

Воскресенье. Благодарю Господа за благодатную помощь во время утрени и литургии, за избавление от козней демонских, за неосужденное причащение Святых Таин и за проповедь и толкование Евангелия. При совершении молебствия напутствия уезжающему барону Буксгевдену чувствовал себя крайне несвободно, стеснительно, смущенно, Евангелия не мог читать от диавольской тесноты и уничижения, придавления. Ох мне эти торжественные собрания! Просто мука! На обеде в клубе тоже был несвободен, речи никакой не говорил, а другие говорили, многие и много.

Чувствую на себе и сегодня спасительную десницу Божию! Пред самой утреней и во время нее Господь избавил по молитве покаяния, призывании сладчайшего Его имени и прикосновении с верою к святому престолу от претяжких диавольских козней и моих страстей: я огорчен был несколько на настоятеля за то, что сам не хотел служить утреню по очереди, предоставив ее мне, между тем как для меня-то она и была нужна крайне за небытностью моею вчера у вечерни, и я приготовился к достойному служению литургии ранней.

Ночью я видел сон: иду по Господской улице, вижу мона­ха в плохой ряске, малого росту, утекаю от него, вхожу в Андреевскую улицу от училища и вдруг вижу: из отверстия какого-то сосуда (думаю, сердце мое) извергается с быстро­тою вихря предлинный веревочный белый червь, которого заднего конца я не видел, и думал я: какая гадина тут гнез­дилась, а он же вдруг поворотился ко мне и охватил меня передним своим концом, только не обвился около меня. Напрасно я был вчера на обеде неблагочестивом в клубе, где гремела музыка. Напрасно я угождаю чреву: я много страдаю чрез это от злодейства и коварства демонского. Как сегодня терзал меня лукавый! Только безмерное милосер­дие Божие помогло мне избавиться от его пакостей.

У меня много идолов сердечных, к глубокому и справедливому сожалению. Ибо во время служения Богу и вне служения мое сердце обольщается разными лица­ми и предметами, и в моем сердце я хочу соединить несоединимое: Бога и мир прелюбодейный и грешный, тварь и Творца, истину и ложь, добродетель и порок или страсть, любовь к Богу, верховному добру, к верховной красоте и истине с любовью пристрастною к тварям, к лицам, к пустым вещам. Что здесь особенно нелепо, несмысленно, безобразно, глупо и неблагодарно? То, что я, образ неизреченной славы Божией, который я ношу в душе, прилепляюсь сердцем к тленным, хотя прекрасно устроенным от Творца вещам (или сделанным руками человеческими), обращающимися в прах и тление, а не к своему нетленному Первообразу, не к добродетели, требуемой Им от меня и уподобляющей Ему.

После утрени и ранней обедни. Приношу сердечное благодарение Господу, избавившему меня во время утрени от мучительства страстей и злых демонов. Предметом и целью был отец настоятель, из-за которого, именно из-за назначения не вовремя (в половину пятого) выноса жены Мардария Ив. Калинина и прочих его поступков неблагонамеренных. Долго я возился с мучи­телями, принося Господу покаяние и мольбу и припадая с верою и упованием к святому престолу, наконец во время шестопсалмия совершенно избавился от них милостью Божьею и читал каноны весьма торжественно. Раннюю обедню служил благодатно, хотя в немощи. Причастился животворно. По окончании литургии опять волнение от супостатов из-за пропусков заамвонной молитвы, отпуста на литургии и панихиде – опять изба­вил Господь. Слава Господу!

Грех и виновник его диавол суть совершенное отри­цание жизни, света, истины и правды, мира, свободы, дерзновения, чистоты и нетления и положительная веч­ная смерть, ложь, мрак и тьма, неправда и клевета, смя­тение, рабство, узы неразрешимые (если человек искренно не покается, приступив к Богу вседушно), уны­ние, малодушие и отчаяние, нечистота и мерзость, растление. Кто добровольно восхощет следовать греху? Кто настолько потерял ум, чтобы оставить путь правды Божией животворящей и избрать путь проклятой, смертоносной неправды? Конечно, грех увлекает своею прелестью, мнимою сладостью. Но во что обращается эта прелесть, эта сладость по сделании греха? Не в убий­ственную ли горечь и расслабление души и тела?

Среда. Другой день продолжается у меня сильный насморк и как бы вода непрерывно течет из носу. Мне легче от истечения мокрот и не беспокоит сладостра­стие и любостяжание. Но что делает во мне насморк, то я должен делать сам – предупреждать умножение мокрот воздержанием всегдашним в пище и питье и хранить пост, не есть мяса и яиц, коренных рыб, сластей.

О, величие, о, обожение, о, святость, о, красота человеческой природы в лице Богочеловека Господа Иисуса Христа и Богородицы Приснодевы Марии! О всеблагословенная Мария! Из Тебе всеблагословенный Бог одеяся во всего мя, человека, и, одеявся, соедини Своему Божеству неизреченным соединением¹⁴⁰. О, дивное, неизреченное, вышеестественное единение! Человеки, погибавшие и спасаемые! Как вы цените такое к вам снисхождение и милость Божию? Что вы воздаете за всё сие Господу? Стараетесь ли жить сообразно столь высо­кому достоинству? Стремитесь ли к единению с Богом, к покаянию, удалению от греха, к исправлению, к добродетели, к святости и чистоте, к любви и милосердию, к воз­держанию, к смирению, незлобию, к терпению, упованию, мужеству в скорбях, болезнях, лишениях, беспри­страстию к вещам видимым и преходящим, к чаянию вос­кресения мертвых и жизни будущего века, к бесконечному обожению и блаженству? Если нет, то помыслите, чего вы лишаетесь чрез свое маловерие, неверие, леность и нерадение, чрез свое пристрастие к призракам?

Человек умерший по душе есть существо живое, и она невидимо витает у тела и в местах, где любила пребывать, но если она умерла во грехах, помочь себе не может избавиться от уз их и нуждается крепко в молитвах живых людей, особенно Церкви – святейшей невесты Христовой. Итак, будем молиться за умерших искренно – это великое благо­деяние им, больше, чем благодеяние живым.

После утрени. Благодарю Господа, помиловавшего меня во время утрени, от страстей избавившего и душу мою оживившего по припадании и целовании святого престола в покаянии.

* * *

Среда. Вечер. Благодарю Господа за неизреченную милость, явленную мне при служении литургии, и за неосужденное причащение Святых Таин ко оживлению моему. Но враг стерег меня и искал умертвить душу мою, и поймал бедную, страстную мою душу при отпевании Евфросинии Калининой, рабы Божией, именно при чте­нии разрешительной молитвы, помыслом пристрастным о званом вечере и чревоугодии, смутил и уязвил и омра­чил душу мою, так что я не мог читать молитвы, сконфу­зился и скоро закончил аминем. Потом искренно каялся в грехах моих, припадая к святому престолу, и в милости непобедимый Господь помиловал меня, даровав мир. Пред вечерней дома повторилось большое искушение: я потерял ключ от писчего стола – от ящика, в нем храня­щего мой дневник этот, деньги и прочие вещи; в этот ящик я часто хожу, и вдруг надо – а нельзя. Сколько было смущения, раздражения, обиды тайной на домаш­них, сколько ходьбы в Гостиный двор для подобрания ключей, и ни один не подошел, несмотря на подпилку; наконец подпилил и приспособил дворник Иван мой ключ от писчего же стола, тоже подобранный в свое время после первой потери ключа полгода и более назад. Я был очень рад. Благодарю Господа. А между тем, по поводу потери бывши сердитым, я очень оскорбил Господа в лице нищих, просивших милостыни у меня, когда я в раздражении и досаде бегал за ключами: одно­го нищего послал к черту (о, дерзость!), другого толкнул сильно, третьих выбранил. Каюсь искренно Господу и в моем пристрастии к моему сокровищу, от коего потерял ключ, и в моей злобе и дерзости, в скупости, самолюбии, сластолюбии, гордости и в прочих грехах всех.

Вечер. Благодарю Господа за безмерную милость, явленную мне в храме по прикосновении к святому престолу, когда я в покаянии воззвал ко Господу о помиловании и даровании мне мира и свободы, утраченных мною безумно чрез ярость на нищего и ударение его по лицу за неотступность его. Господь, непобедимый в милости (я это говорил в молитве), избавил меня от смер­ти душевной. Потом Господь явил мне милость Свою при совершении Таинства Крещения у старика Калинина (Мардария), когда враги бесплотные одолевали меня, расслабляя сердце боязнью и связывая сердце и язык мой, не давая говорить молитв. Потом после крестин Господь еще помиловал меня, когда я, уязвленный врага­ми в невыговаривании последней ектении и отпуста, обратился в тайной молитве ко Господу.

Сердце ужасно слабеет и умирает от гнева, злобы, неприязни, сластей и любовещности и люболичности. Единый Бог должен быть сокровищем сердца нашего, Он всё для нас.

У больной Семеновой Елисаветы с трудом великим читал молитвы. Враг расслаблял сердце боязнью.

В учебниках по Закону Божию (например, по богослужению) есть некоторая пища для ума, но нет ее для сердца и деятельной силы: сухо написаны, а трехчастная душа наша требует, чтобы и в учебниках была обильная пища и сладость для всех трех сил души.

О, сколь прекрасно, вожделенно, премудро устроено наше богослужение церковное на целый год! Выше вся­ких похвал! Зато как оно увлекает всякую душу к Богу, когда совершается с чувством, разумно, благостно, неспешно.

(Вредно есть много килек ревельских: кровь и соки делаются очень острыми и мучат меня; нервы из-за них.)

По ранней обедне подвергся сегодня величайшему искушению – озлоблению на Параскеву Ивановну Ковригину, хотя она была причастница Святых Таин, – озлоблению по моему нетерпению и скудости любви и смирения и за избыток ее ко мне любви и уважения, выражавшихся и прежде, и сегодня выраженных в крайне частом целовании руки моей, тогда как мне надо было спешить в класс и тогда как и многие другие целовали. Как зверь зубами, впился в меня сатана, и я целый час страдал от змииного во мне яду, пока искренним покаянием не избавился и не очи­стился от него, преклонив на милость Господа, прогне­ванного мною столь сильно после пренебесного дара причащения Святых Таин мною и ею.

Слава Богу! Бесконечное милосердие Божие и еще и еще восторжествовало над грехами моими и злобою моею и диавольскою. Покаяние мое принято в одинна­дцатом часу дня в зале и столовой, где я еще молился о помиловании и мире души моей. Слава в Троице Богу! Слава непобедимому милосердию!

Благодарю Господа за вымоленную у Него помощь при служении всенощной у Марии Федоровны Ковиной (ектении на всенощной почти не говорил, только на водосвятии). Евангелие от Луки, зачало четвертое, почти всё добре прочитал, водосвятное тоже, канон читал сам. Стихиры пели все до одной Покрову. Не без борьбы была всенощная.

Грешный я человек, суетный, тщеславный, сам себе идол и многие и многое для меня как бы идолы. Увы мне, Господи! Когда Ты один будешь Богом сердца моего, Творче всего здания¹⁴¹, видимого и невидимого, едине всесовершенный, едине прекрасный, премудрый, всемогущий?

По нечистоте и мерзости сердца моего сколь сильно и удачно воздействуют на меня всегда невидимые враги, всевая в меня лукавство, мерзость, хулу, злобу, нетерпе­ние, зависть, уныние и всякую страсть! Увы мне, окаян­ному! Господи, помилуй и помоги мне против злых и лукавых демонов! Владычице, помоги мне!

Господи! Жалобу приношу Тебе слезную на духов лукавства, оскорбляющих меня во время богослужения, и горько стужающих мне, чтобы не давать мне выгова­ривать многих часто повторяющихся возгласов, выраже­ний молитвенных и евангельских, и горько запинающих меня, немощи наводящих на меня греховных ради стра­стей моих. Помоги мне, Господи, против супостатов моих! Владычице, умоли Твое Рождение, Твоего Сына и Бога, взять мне победу над врагами и непреткновенно всегда и везде служить Господу и Тебе!