22 июня, 1959 г.
Дорогой и Глубокочтимый Владыка!
Последние две недели чувствую себя, благодарение Богу, лучше, так что решил от больниц и всякого рода неприятных исследований пока что воздержаться.
На судьбу моего «Прикосновенья» жаловаться не могу. Даже в привередливом Париже спрос на него наредкость большой. Это отчасти вызвано полемикой вокруг моей персоны, начавшейся после того, как Русская Мысль перепечатала из Н.Р.С. статьи Ульянова и Глеба Струве, в которых я был провозглашен «лучшим поэтом эмиграции» и посажен, так сказать, на вакантный, после смерти Георгия Иванова, трон «первого поэта» (чему я никак не был рад, т. к. против каких-либо чинов в литературе). Против этого возразила вдова Г. Иванова, Ирина Одоевцева, а затем, пошло и пошло, и так и сяк, и за и против. В результате, вся эта перепалка создала мне, однако, замечательную рекламу! Знакомый пишет мне из Парижа: «встретил дочь Бориса Зайцева, сказала: а о Кленовском только и говорят, только и спорят!» Парижские книжные лавки то и дело присылают мне заказы, притом не только на «Прикосновенье», но и на предыдущие мои книги; так что за последние 2 месяца я послал в Париж около сотни экземпляров, цифра для стихов небывалая.
Получил в подарок книгу С. Булгакова «Лествица Иаковля», которая меня чрезвычайно заинтересовала. Какого Вы о ней мнения?