Библиотеке требуются волонтёры

Источник

Беседа 24

2Кор.11:13. Ибо таковые лжеапостолы, лукавые делатели, принимают вид Апостолов Христовых.

Делать что-нибудь только для вида значит делать по-диавольски. – Вред от зависти.

1. Что ты говоришь? Неужели те, которые проповедуют Христа, не берут денег, не вводят иного благовестия, лжеапостолы? «Да, – говорит, – и поэтому именно самому больше всего (они лжеапостолы), что все это делают лицемерно, для обмана». «Лукавые делатели» («делатели льстивии»). Они трудятся, но исторгают насажденное. Так как они знают, что иначе не нашли бы себе доступа, то, принявши на себя личину истины, скрывают под нею дело обольщения. «И денег, – говорит (апостол), не берут для того, чтобы получить больше, чтобы погубить душу». Вернее же, и это ложь: они и брали (деньги), но только тайно, что и показывает (апостол) далее. Он и выше сделал уже намек на это, сказав: «дабы они, чем хвалятся, в том оказались такими же, как и мы" («да о немже хвалятся, обрящутся якоже и мы»); но впоследствии яснее указал на это, сказав: «вы терпите..., когда кто объедает, когда кто обирает, когда кто превозносится» («приемлете бо..., аще кто вас поядает, аще кто отъемлет,... аще кто величается») (2Кор.11:20). Теперь же обличает их в другом, говоря: «принимают вид» («преобразующеся»). У них только личина; их покрывает овчая кожа. «И неудивительно: потому что если сам сатана принимает вид Ангела света, то что великого, если и служители его принимают вид служителей правды» ("И не дивно, потому что если сам сатана преобразуется во ангела светла... аще и служителие его преобразуются яко служители правды») (2Кор.11:14–15). Итак, если должно удивляться, то сатане должно удивляться, а не служителям его. Когда учитель их дерзает на все, то нисколько не удивительно, что и ученики ему следуют. Что же значит: «ангела света» («ангела светла»)? Ангела, имеющего дерзновение беседовать с Богом, предстоящего Богу. Но есть и ангелы тьмы, служители диавола – темные и свирепые. И многих диавол обольстил таким образом, т. е., преобразуясь в ангела света, а не делаясь таковым. Так точно и эти носят на себе личину апостолов, но не самую силу, потому что не могут.

Нет ничего столь диавольского, как делать что-нибудь только для вида. Кто же такие «служители правды»? «Это – мы, – говорит, – проповедующие вам Евангелие, заключающее в себе правду». Или это разумеет он, или то, что и те (лжеапостолы) присваивают себе славу людей праведных. Как же нам узнавать их? От дел их, как сказал Христос (Мф.7:20). Это вынуждает (апостола) сравнить собственные свои заслуги и их худые дела, чтобы чрез такое сличение обнаружились незаконные (учители). И опять, намереваясь хвалить себя, он обличает прежде их (лжеапостолов), чтобы показать необходимость, по которой он касается этого предмета, и чтобы никто не мог укорять его, зачем говорит о самом себе. Он продолжает: «Еще скажу» («паки глаголю»). И прежде уже делал он много оговорок, «но не довольствуясь, – говорит, – сказанным прежде, я снова повторяю: «не почти кто-нибудь меня неразумным» («да никтоже мнит мя безумна быти») (2Кор.11:16). Так делали они (лжеапостолы) – хвалились без всякой причины. А ты заметь, что всякий раз, как (апостол) намеревается говорить в собственную похвалу, наперед оговаривается. «Дело безумия, – говорит он, – хвалиться; но я, не безумствуя, делаю это, а по нужде. Если же вы не поверите, но и видя необходимость, будете осуждать меня, я и в таком случае не отрекусь (от своего дела)». Видишь ли, как он показал, что велика была нужда говорить?

В самом деле, если он и такого подозрения не устрашился, то рассуди, какое насилие должен был употребить он, чтобы говорить, как мучился и принуждал себя, когда говорил? Однако и в этом случае со скромностью приступил к делу. Не сказал: «чтобы похвалиться», но, намереваясь сколько-нибудь похвалиться, употребил опять другую оговорку, сказав: «Что скажу, то скажу не в Господе, но как бы в неразумии при такой отважности на похвалу» («еже глаголю, не по Господе глаголю, но яко в безумии, в сей части похвалы») (2Кор.11:17). Видишь ли, что хвалиться не есть дело по Господе? «Когда, – сказано, – исполните все... говорите: мы рабы ничего не стоящие» («Егда сотворите вся..., глаголите, яко раби неключими есмы») (Лк.17:10). Но хотя хвалиться само по себе не есть дело по Господе, однако становится таким делом в зависимости от намерения. Поэтому и сказал: »что скажу" («еже глаголю»), осуждая не причину, но слова. Цель так высока, что и самые слова делает достойными уважения. Так убийца, хотя убийство строго запрещено, часто хвалится по намерению. И обрезание, хотя не по Господе, однако, бывает таковым по расположению сердца. Подобным образом можно и хвалиться. Почему же он не говорит об этом обстоятельно? Потому что спешит к другому предмету, и из множества предметов даже желающим слушать его говорит об одном том, что полезно. И сказанного им достаточно было к отклонению всякого подозрения.

«Как бы в неразумии» («Но яко в безумии»). Прежде сказал: «О, если бы вы несколько были снисходительны к моему неразумию» («о, да бысте мало потерпели безумию моему»); а теперь говорит: «Как в неразумии» («яко в безумии»). Чем далее идет, тем яснее делает речь свою. Потом, чтобы ты не подумал, что он все делает «как в неразумии», прибавил: «при такой отважности на похвалу» («в сей части похвалы»). Так и в другом месте сказал: «чтобы... не остались в стыде мы» («да не... постыдимся»), а потом прибавил: «похвалившись с такою уверенностью» («в части сей похваления») (2Кор.9:4). Еще и в другом месте, сказав: «Или, что я предпринимаю, по плоти предпринимаю, так что у меня то «да, да», то «нет, нет»?» («или, яже совещаваю, по плоти совещаваю, да будет у мене еже ей, ей, и еже ни, ни?») (2Кор.1:17),и показав, что не может везде исполнить того, что обещает, потому что предпринимает не по плоти; чтобы кто не возъимел такого же сомнения и об учении его, говорит: «Верен Бог, что слово наше к вам не было то «да», то «нет"" («верен Бог, яко слово наше, еже к вам, не бысть ей и ни») (2Кор.1:18).

2. И смотри, как, после всего вышесказанного, он опять приводит новые оправдания, присовокупляя и говоря: «Как многие хвалятся по плоти, то и я буду хвалиться» («понеже мнози хвалятся по плоти, и аз похвалюся» (2Кор.11:18). Что значит – «по плоти»? Внешними (преимуществами): благородством, богатством, мудростью, – тем, что имеют обрезание и прародителей евреев, тем, что у многих пользуются славою. И заметь благоразумие (апостола)! Указал на такие (преимущества), которые, как он доказывает, суть ничто, и потом уже называет (похвалу) безумием. Действительно, если безумно хвалиться действительными благами, то тем более – ничего не значащими. И это-то самое называет он «не по Господе», потому что быть евреем, и все подобное тому, не доставляет пользы. «Итак, не думайте, – говорит апостол, – чтобы я почитал это за добродетель. Но так как они хвалятся, то я принужден и в этом сравнить себя с ними». Так поступает он и в другом месте, говоря: «Если кто другой думает надеяться на плоть, то более я» («аще кто мнит надеятися во плоти, аз паче») (Фил.3:4). И там говорит это для полагавших надежду на то (плотское свое происхождение). Если бы кто, знаменитый родом, но избравший для себя любомудрую жизнь, увидел, что другие гордятся благородством, и захотел посрамить их надменность, то он принужден был бы сказать и о своей знаменитости, не в похвальбу себе, но в их унижение. Так делает и Павел. Потом, оставивши их (лжеучителей), слагает всю вину на коринфян, говоря: «охотно терпите неразумных» («любезно приемлете безумныя») (2Кор.11:19). «Таким образом, вы виновны в этом, и даже более, нежели они. Если бы вы не терпели их, и сами не были заражены тем же, чем они, то я ничего бы не сказал. Но я забочусь о вашем спасении, и поступаю снисходительно». И смотри, как он и самую укоризну растворяет похвалою. Сказав: «охотно терпите неразумных» («любезно приемлете безумныя»), прибавил: «вы, люди разумные» («мудри суще»).

Действительно, безумному только свойственно хвалиться и этим. И хотя надлежало бы запретить и сказать: «не принимайте людей безумных», но он делает это с большим искусством. Если бы (он сказал) так, то могли бы подумать, что он запрещает потому, что не имеет их преимуществ. А теперь, показав, что он и по этим (преимуществам) выше их, и, однако же, почитает их за ничто, тем гораздо более исправляет их. Между тем, прежде, чем начинает хвалить себя и сравнивать (с лжеучителями), порицает коринфян за их крайнее раболепство (лжеапостолам) и за то, что до такой степени подчинились им. И смотри, как упрекает их. «Вы терпите, – говорит, – когда кто вас объедает» («Приемлете бо аще кто вас поядает») (2Кор.11:20). Как же ты сказал: «дабы они, чем хвалятся, в том оказались такими же, как и мы« («да о нем же хвалятся, обрящутся, якоже и мы»)? Видишь ли, теперь показывает, что (лжеапостолы) берут, и не только берут, но и сверх меры? Это и значит – »объедать« (»поядать"). «Когда кто вас порабощает» («Аще кто вас порабощает»). «Вы, – говорит, – предали и имущества свои, и плоть свою, и свободу. Стать господами не имений только ваших, но и вас самих, значит уже гораздо больше, нежели брать». На это указывает и прежде, говоря: «Если другие имеют у вас власть, не паче ли мы?» («аще инии власти вашея причащаются, не много ли паче мы?») (1Кор.9:12). Потом присовокупляет, что еще важнее: «когда кто превозносится» («аще кто величается»). «Рабство ваше нелегко, говорит он; у вас не кроткие повелители, но тяжкие и нестерпимые». «Когда кто бьет вас в лицо» («Аще кто по лицу биет вы»).

Видишь ли опять крайнюю степень тирании? Сказал же это не потому, что (лжеапостолы) в самом деле били их по лицу, а потому, что они презирали их и бесчестили, вследствие чего и присовокупил: «К стыду говорю» («по досаждению глаголю») (2Кор.11:21). «Вы терпите не меньше тех, которых бьют по лицу. Что же может быть хуже этого? Какое господство несноснее того, когда отнявшие у вас и имения, и свободу, и честь, даже несмотря и на это, не делаются кроткими, и даже не хотят обходиться с вами как с рабами, но поступают презрительнее, чем с последним невольником?» "На это у нас недоставало сил» («Зане аки мы изнемогохом»). Эти слова не ясны. Так как обвинение было для них тягостно, то (апостол) и выразился таким образом, чтобы неясностью прикрыть жестокость. А то, что он хочет сказать, состоит в следующем: «Разве и мы не можем делать того же? Однако не делаем. Итак, для чего же их принимаете, точно мы не можем сделать того же? Заслуживает порицания – даже и глупых людей терпеть, а терпеть людей, которые вас презирают, грабят, превозносятся, бьют – это ничем не может быть ни извинено, ни оправдано. Это новый род обольщения. Другие обольстители сами дают и льстят; а эти и обольщают, и берут, и оскорбляют. Поэтому вы не заслуживаете и малейшего извинения, когда тех, которые смиряются для вас, чтобы вас возвысить, презираете, а дивитесь тем, которые возвышаются над вами, чтобы вас унизить. Разве и мы не могли бы сделать того же? Но не хотим, потому что заботимся единственно о вашей пользе; они же напротив, расточая ваше, наблюдают свои (выгоды)». Видишь ли, как он всегда, о чем может смело говорить с ними, тем самым и устрашает их? «Если вы, – говорит он, – почитаете их за то, что они бьют вас и издеваются над вами, то и мы можем делать это, порабощать вас, бить, превозноситься над вами».

3. Видишь ли, как слагает на них вину и за высокомерие (лжеапостолов), и за мнимое свое безрассудство? «Не для того, чтобы показать себя более славным, но чтобы вас избавить от этого тяжкого рабства, я вынужден несколько похвалиться. Надобно вникать не в одни слова, а брать во внимание и причину». И Самуил многое сказал в похвалу себе, когда помазывал Саула, говоря: «у кого взял я вола, у кого взял осла, кого обидел и кого притеснил» («еда у кого от вас осля взях, или тельца, или обущу... или кого утесних?») (1Цар.12:3). Но никто не обвинял его в этом. И не по той причине говорил он, чтобы самому похвалиться, а потому, что, намереваясь поставить им царя, он в виде оправдания желал научить последнего быть кротким и снисходительным. И заметь благоразумие пророка, или, лучше – человеколюбие Божие.

Когда он хотел отклонить народ (от намерения иметь царя), то перечислял многие тягости, говорил о будущем царе, что он сделает жен их хлебницами, мужей – пастухами и конюхами (подробно описывал всю царскую службу); когда же увидел, что ничто не отвращает их от намерения и что они одержимы неизлечимою болезнью, то все же щадит их, и употребляет меры, чтобы царь был кроток. А для этого приводит самого (царя) в свидетели. Тогда никто (с Самуилом) не судился, и не вызывал его к ответу, так что он говорил это единственно для того, чтобы сделать (царя) лучшим. А чтобы смирить его гордость, присовокупил еще: «Если послушаете вы и царь ваш, то получите такие и такие-то блага; а если не послушаете, то постигнет вас зло». А (пророк) Амос говорил: «я не пророк и не сын пророка; я был пастух и собирал сикоморы. Но Господь взял меня от овец» («не бех пророк, ниже сын пророчь: но пастырь бех, ягодичия обирая. И поя мя Бог») (Амос.7:14–15). Но не в похвалу себе говорил это, а чтобы заградить уста тем, которые не считали его пророком, и показать, что он не обманывает и не от себя говорит, что говорит. И другой (пророк), выражая опять то же самое, говорил: «А я исполнен силы Духа Господня, правоты и твердости» («Но я исполнен силы Господней в Духе и могуществе») (Мих.3:8). Также Давид, когда рассказывал о медведице и льве, говорил не в похвалу себе, но имел в виду нечто великое и чудное. Так как ему не верили, чтобы он, будучи безоружен и не способен носить оружие, мог преодолеть врага, то надобно было ему представить доказательства своего мужества. И когда отрезал он край одежды Сауловой, то не для того, чтобы показать себя, говорил сказанное им при этом случае, но чтобы отклонить от себя худое мнение, которое распространяли о нем, будто бы он имел намерение убить (царя).

Итак, везде должно доискиваться причины. Кто заботится о пользе слушающих, тот, хотя бы и хвалил сам себя, не только не заслуживает порицания, но и достоин венца. А если бы умолчал о себе, в таком случае был бы достоин осуждения. Так и Давид, если бы умолчал о себе, когда хотел сразиться с Голиафом, то его не допустили бы выйти на сражение, и он не одержал бы славной победы. Вот почему он и принужден был говорить о себе, и не только братьям, но и царю. Братья не хотели ему верить, потому что зависть заграждала им слух. Поэтому, оставивши их, он обратился к (царю) еще незараженному завистью.

4. Опасна, весьма опасна зависть. Она заставляет презирать даже собственное спасение. Так погубил себя Каин, а еще прежде Каина диавол, погубивший отца его. Так Саул привлек злого демона на свою душу; а, привлекши, опять стал завидовать своему врачу. Таково уже свойство зависти. Саул знал, что спасен (Давидом), но хотел лучше погибнуть, чем видеть во славе своего спасителя. Что может быть лютее этой страсти? Не погрешит, кто назовет ее порождением диавола. В ней не только плод тщеславия, но и самый корень. Эти два порока обыкновенно рождают друг друга взаимно. Так Саул завидовал уже, когда говорили: «Саул победил тысячи, а Давид – десятки тысяч!» («победи Давид со тьмами») (1Цар.18:7). Что может быть безумнее этого? В самом деле, скажи мне, чему ты завидуешь? Тому ли, что один похвалил другого? Но этому скорее должно радоваться, а может быть, ты и не знаешь, справедлива ли похвала. И о том ли ты скорбишь, что похвалили не стоящего похвалы? Но тебе скорее надобно было бы пожалеть его. Если он добрый человек, то никто не завидует хвалимому, но и сам хвалит вместе с хвалящими; если же не таков, что огорчаешься? Для чего обращаешь меч на самого себя? Потому ли, что ему дивятся люди? Но они ныне живы, а завтра их уже не будет. Или потому, что он пользуется славою? Какою, скажи мне? Не той ли, о которой пророк говорит, что она есть «цвет полевой» («цвет травный») (Ис.40:6)?

Итак, не тому ли завидуешь, что и ты не отягчен (подобно ему), и не носишь такого же бремени травы? Если он кажется тебе ради этого достойным соревнования, то почему же не достойны твоего соревнования дровосеки, которые ежедневно носят тяжести и входят с ними в город? Его ноша не лучше этой, но еще хуже. Эта угнетает только тело, а та часто вредит душе и приносит более скорби, нежели удовольствия. Если он славится даром слова, то он имеет больше зависти, чем похвалы, притом, похвалу имеет кратковременную, а зависть – непрестанную. Но он в почете у начальников? И здесь опять зависть и опасность: как ты чувствуешь к нему зависть, так и многие другие. Но его постоянно хвалят? Это составляет для него горькое рабство. В самом деле, он не посмеет без страха ничего сделать по собственной воле, чтобы не оскорбить прославляющих его. Знаменитость для него служит тяжкими оковами. Таким образом, чем больше известен он, тем больше имеет над собою властелинов, тем больше тяготеет над ним рабство, так как всюду видит господ своих. И слуга, когда он не на глазах у господина, отдыхает и наслаждается полною свободою; а знатный везде встречает своих властелинов. Он раб всякого, кто ни появится в народном собрании. Хотя бы была и крайняя нужда ему, он не смеет вступить в собрание без сопровождения слуг, без коня и без других знаков пышности, чтобы не подпасть осуждению своих властелинов. Если даже увидит искреннего друга, не осмеливается побеседовать с ним как с ровней, опасаясь владык своих, чтобы они не низринули его с высоты славы.

Таким образом, чем он славнее, тем больше порабощен. Если же он терпит какую неприятность, то оскорбление тем чувствительнее для него, чем больше свидетелей, и чем несообразнее оно кажется с его достоинством. И таково для него не только оскорбление, но и несчастие. Многие радуются его несчастию; равным образом, когда он пользуется каким благом, весьма многие ненавидят, завидуют ему и стараются низвергнуть его. Итак, скажи мне, неужели это благо? Неужели это слава? Нет; это, напротив, бесславие, рабство, узы, и все, что можно назвать тягостным. Если же и при всем том для тебя людская слава вожделенна, и тебя сильно тревожит всякий, кто вызывает восторги толпы, то, как скоро увидишь удостоившегося рукоплесканий, перенесись умом в будущий век, и представь вечную славу. И, как спеша убежать от нападающего зверя, ты, войдя в пристанище, запираешь двери, так и теперь беги к будущей жизни и неизреченной ее славе. Таким образом ты легко пренебрежешь временную славу и получишь вечную, насладишься истинною свободою и вечными благами, которых и да сподобимся все мы, благодатью и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, с Которым Отцу и Святому Духу слава, держава, честь, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.


Источник: Творения святого отца нашего Иоанна Златоуста, архиепископа Константинопольского, в русском переводе. Издание СПб. Духовной Академии, 1904. Том 10, Книга 2, Толкование на 2-е послание к Коринфянам, с. 459-728.

Комментарии для сайта Cackle