Агапы или вечери любви в древнехристианском мире

[Рец. на:] Петр Соколов. Агапы или вечери любви в древнехристианском мире прот. Александр Петровский

Содержание

Предисловие

Предисловие

Одним из важных проявлений общественной организации древней Христианской Церкви являлись вечери любви, отличавшиеся более или менее литургическим характером, так называемые агапы. Это явление жизни первенствующих христиан, как среди церковных историков, так и среди литургистов и археологов, всегда пользовалось славой если не «вечной загадки истории», то одной из труднейших и темнейших проблем Церковной Истории¹. Действительно, несмотря на довольно многочисленные попытки разрешить этот вопрос, до сего времени остается открытым, что такое агапы по своему происхождению, то есть, являются ли они произведением чисто-христианской почвы или же представляют собою более или менее сознательное заимствование Церкви у язычества. И этим дело еще не ограничивается: почти в таком же, если даже не худшем, положении вопрос о связи агап с евхаристией и времени их разделения. Этот вопрос решался и решается различными писателями так же различно, как, быть может, различны по своей индивидуальности они сами. Вопрос об агапах во всей своей сложности впервые, насколько нам известно, сделался предметом более или менее обстоятельного исследования в докторской диссертации английского ученого Китинга (Keating). Назначая задачей «сопоставить данные языческой и иудейской литературы, пересмотреть различные указания или намеки на агапы в Новом Завете и у Отцов и сравнить существующее «уставы» один с другим, он говорит: «Насколько мне известно, этого никогда не было дано в таком полном виде раньше. Изыскания Бингама, Бинтерима, Дрешера и Т.Гарнака об этом предмете драгоценны, но никто из них не коснулся даты»². Попытка Китинга решить вопрос во всей его сложности, помимо, конечно, его воли и желания, имела и свою отрицательную сторону в этом отношении. Именно та мгла, которая окутывала вопрос и которую он пытался прояснить, была доведена почти до степени густого тумана ректором католического Института в Тулузе Пьером Батиффолем. Этот французский ученый, взяв за исходный пункт своего изложения исследование Китинга и направив на него все острия своей критики, по-своему и также слишком индивидуально разрешил вопрос об агапах в своем известном этюде «Agape»³. Сделав некоторые уступки для времени Тертуллиана, он окончательно отверг существование агап в первенствующей Церкви⁴. Но погребение живых мертвецов удается редко, и в защиту агап встали тот же Китинг⁵, Ладэз⁶, Функ⁷ и Эрмони⁸, статьи которых были вызваны исключительно этюдом Батиффоля. Благодаря их трудам и стараниям, агапы живут и требуют особенно заботливого к себе внимания теперь, после неудавшегося покушения на их жизнь.

Ясно, что для решения и хотя бы приблизительного прояснения общего вопроса об агапах необходимо рассмотреть на основании показаний исторических документов, часто, к сожалению, фрагментарных и еще чаще неясных, вопрос о существовании агап, их происхождении, проследить их исторический процесс, их историческую жизнь внутри Церкви, связь их с евхаристией, ритуальный порядок их совершения, по крайней мере, для более позднего периода жизни Церкви и, наконец, их внешнюю историю – отношение к ним Римского Законодательства и императоров, и если не прямо к ним, то к аналогичным явлениям язычества – во-первых, и, во-вторых, отношение к ним самих язычников – граждан Империи. Но и теперь, несмотря на то многое, что сделано для выяснения поставленных вопросов наукою, всякое решение, как бы обстоятельно и основательно оно ни было дано, не может претендовать на значение и характер окончательного. И в самом деле, кто может поручиться за то, что какой-нибудь новооткрытый памятник церковной письменности или новооткрытая надпись не прольют нового и яркого света на ту или другую сторону многогранного вопроса об агапах. Следует, однако, повторить, что это ограничение должно считаться имеющим значение и силу только в сторону деталей решения вопроса.

Нужно ли, или лучше, удобно ли, будет выделить в особую главу доказательства существования агап? Трудно прямо ответить на этот вопрос, но условия методологического характера заставляют нас ответить отрицательно. Действительно, документы, говорящие об агапах и подлежащие обследованию в различных целях, одни и те же: они дают материал для истории агап, на них основываются и доказательства существования агап. При таком положении дела повторения вообще неизбежны. Но если выделить эти доказательства в особую главу, то эти повторения, безмерно увеличившись в количестве, станут особенно навязчиво-докучливым элементом нашей работы и едва ли будут содействовать архитектонике ее целого. Имея это в виду, мы лучше при изложении истории агап будем указывать те данные того или другого текста, которые заставляют видеть в нем именно агапы, а не что-либо иное, будем указывать reductiones ad absurdum того положения, на котором так твердо настаивает г.Батиффоль, в случай его приложения к тому или другому памятнику церковно-исторической письменности. И это тем более, что существование агап, при изложении их истории, само собой предстанет пред нашими глазами как несомненный, исторический в собственном смысле слова факт. Такое, быть может, неуважительное, отношение к тезису г.Батиффоля оправдывается еще и тем обстоятельством, что критические труды, направленные против Батиффоля и названные выше, настолько выясняют дело, что позволяют при некоторой осмотрительности характеризовать этюд г.Батиффоля, как покушение с негодными средствами.

Наконец, что касается вопроса о происхождении агап, то он с большей вероятностью и, конечно, основательностью может быть решен после изучения самих агап, их истории и ритуала. Вот почему вопрос о происхождении агап мы ставим после, теперь приступая непосредственно к истории агап.