Приложение. Следы влияния и остатки агап в современной литургической жизни Церкви

В заключение своей работы мы считаем не лишенным интереса и потому необходимым сказать несколько слов о тех чертах современного нам богослужебного строя Церкви, которые являются или результатом влияния агап, как изначального института Церкви, или представляют собою прямой их остаток, или, наконец, включают их в себе в качестве пережитка (survival, survivance)⁹⁹⁷. Так как эти, выражаясь общо, остатки агап принадлежат, прежде всего нашему времени, так как в литургическом отношении живем ими мы, то это принуждает нас вынести их описание за пределы нашего труда в его целом, который имеет в виду «агапы или вечери любви в древне-христианском мире⁹⁹⁸, и дать его в виде маленького приложения.

Прежде всего, агапы не остались без влияния на важнейшее литургическое проявление жизни Церкви, евхаристическую литургию. Как нами неоднократно было отмечаемо, довольно продолжительная связь агап и евхаристии не прошла без обоюдного влияния как на один, так и на другой институт. Это совершенно понятно и иначе не могло и быть: долгая совместная жизнь никогда не проходит бесследно. И современная нам литургия – литургия, которую слушаем и в которой участвуем мы, носит на себе следы влияния этой связи – следы агап.

Первый остаток этого влияния мы можем находить в омовении рук священнослужителями и прежде всего пред совершением проскомидии. После облачения они, «отшедше в предложение, умывают руки, глаголюще: «Умываю в неповинных руце мои...» и т. д.⁹⁹⁹. При архиерейском служении омовение рук повторяется пред царскими вратами во время пения Херувимской песни, при чем архиереем тайно произносится особая молитва¹⁰⁰⁰. Направляясь к историческим данным, мы находим аналогии – первому омовению рук – в литургии коптских Иаковитов¹⁰⁰¹, где оно производилось в начале акта приготовления (πϱόϑεσις) евхаристических элементов и – второму – у Кирилла Иерусалимского, по которому оно совершалось после отпущения оглашенных¹⁰⁰², и в Апостольских Постановлениях, которые заповедуют омывать руки священнослужителям пред совершением евхаристии в собственном смысле, то есть, пред жертвоприношением¹⁰⁰³. Конечно, следует признать, что происхождение этого обряда могло быть и иным. Он вообще носил молитвенный характер у народов древности и перешел с тем же значением в христианство¹⁰⁰⁴. Но на агапах омовение рук было удовлетворением настоятельной необходимости, было требованием чистоты и опрятности¹⁰⁰⁵, и по связи евхаристии с агапой могло перейти в нее. Вот почему на агапу можно смотреть как на один из источников этого обряда и вот почему самое омовение при желании может быть рассматриваемо, как остаток и след агапы.

Второй чертой, оказывающейся результатом влияния агап в современной литургии, является упоминание «приносящих» и молитвы за них. Мы видели, что как евхаристия, так и агапы устраивались на счет добровольных общественных приношений¹⁰⁰⁶. Как воспоминание об этом далеком прошлом звучит фраза в «молитве предложения»: «Помяни, яко благ и человеколюбец, принесших и их же ради принесоша». Так, верно, до сих пор соблюдается заповедь «Завета нашего Господа…» о поминовении тех, «кто приносит приношения, или за которых они принесены»¹⁰⁰⁷. Следует отметить, что эта самая молитва в литургии Иакова полагается при великом входе¹⁰⁰⁸. Отзвук этого давно прошедшего слышится и в том прошении сугубой эктении, которое молится о «плодоносящих» – ύπέϱϰαϱποφοϱούντων.

Благословение хлебов является прямым остатком агап, если не во всей их целости, то в их начальном акте.

После литии при пении стихир на стиховне священнослужители направляются из притвора на средину храма. «Таже: Ныне отпущаеши: Трисвятое. По Отче наш: возглашет священник…. И мы отпустительный тропарь…. Предлагаются же на уготованном столе ради благословения пять хлебов, пшеница, и два сосуда на сие устроенные, един исполнен вина от плода лозного, другий же елеа. Диакон же кадит окрест стола, и иерея. Иерей же, взем един хлеб знаменует им прочие хлебы и глаголет молитву сию велегласно: Егда же глаголет: Сам благослови: тогда десницею указует на предложенные хлебы, пшеницу, вино и елей. «Господи Иисусе Христе Боже наш, благословивый пять хлебов и пять тысящ насытивый, сам благослови и хлебы сия, пшеницу, вино и елей и умножи сия во граде сем (или в веси сей, или во святей обители сей) и во всем мире Твоем: и вкушающыя от них верные освяти. Яко ты еси благословляяй и освящаяй всяческая, Христе Боже наш, и Тебе славу воссылаем, со безначальным Твоим Отцем, и всесвятым и благим и животворящим Твоим Духом, ныне и присно и во веки веков»¹⁰⁰⁹. Гольц объясняет происхождение этого чина следующим образом: после вечернего богослужения полагалась трапеза – агапа. Ее начальный акт составлял άϱτοϰλασία. Столовая находилась в непосредственной близости с храмом¹⁰¹⁰ и вот, на пути в столовую совершался начальный акт этой трапезы, благословение и преломление хлеба¹⁰¹¹. Благодаря обстоятельствам времени и места храм и помещение для вкушения отделились, тогда как обряд άϱτοϰλασία остался в числе литургических церемоний Церкви¹⁰¹². И это объяснение подтверждается разительным сходством хлеба заклинания агап и благословенного хлеба нашего времени. Как хлеб заклинания имел своею целью в отношении к агапе – сохранение ее от страха лукавого и мирное совершенствование ее участников в нравственной области¹⁰¹³, так о благословенном хлебе Служебник уведомляет: «Ведомо же буди, яко благословенный хлеб есть помогательный от всяких зол, аще с верою приемлется»¹⁰¹⁴. И следует добавить, что этот элемент агапы, ее начальный акт, благословение хлебов, сохранил себе цель и назначение целой агапы, как трапезы: подкрепление сил молящихся¹⁰¹⁵.

Если не прямым остатком, то аналогией агапам, аналогией по времени боле близкой к нам, растением привившимся и выросшим в атмосфере агап, является отправление трапезы в монастырях, άϰολουϑία τής τϱαπέξης. Эта церемония торжественного совершения трапезы, надо думать, представляет собою одно не из последних доказательств существования в свое время агап. Несомненно, что она не могла появиться в Церкви сразу, ex abrupto, не имея за собой никакого прошлого. Именно агапы и были тем прецедентом, который позволил смотреть на эту церемонию, как на что-то нормальное, не расходящееся и не стоящее в противоречии с данными истории Церкви и ее духом. Отчасти указания филологического характера, отчасти исторические данные позволяют думать, что это более, чем только аналогия агапам, что это сама агапа, получившая здесь своеобразное развитие.

«По отпусти Божественные литургии, исходит настоятель, и братии последующим по нем два два, и глоголют псалом 144: вознесу тя Боже мой, царю мой:» И кончану бывшу псалму, глаголем молитву трапезы: Отче наш: Слава и ныне: Господи помилуй, трижды. Благослови. Настоятель или священник, держай чреду, глаголет: Христе Боже, благослови ястие и питие рабом Твоим, Яко свят еси всегда, ныне и присно, и во веки веков, аминь»¹⁰¹⁶. После это начинается вкушение, в продолжение которого полагаются чтения (άναγνώσματα). По окончании трапезы произносится молитва: «Благословен Бог, милуяй и питаяй нас от юности нашея, даяй пищу всякой плоти: исполни радости и веселия сердца наша, да всегда всякое довольство имуще, преизобилуем во всякое дело благое, во Христе Иисусе Господе нашем; с нимже Тебе слава подобает, держава, честь и поклонение со святым Духом, во веки, аминь». «Слава Тебе Господи, слава Тебе Святый, слава Тебе Царю, яко дал еси нам брашна в веселее: исполни нас и Духа Святого, да обрящемся пред Тобою благоугодни и непостыдни, егда воздаси комуждо по делом его». «Благодарим Тя, Христе Боже наш, яко насытил еси нас земных Твоих благ, не лиши нас и небесного Твоего царствия; но яко посреди учеников Твоих пришел еси, Спасе, мир дая им, прииди и к нам, и спаси нас». «Слава, и ныне»… Господи помилуй, трижды. Благослови. Священник глаголет: «Благословен Бог, милуяй и питаяй нас от своих богатых даров, Своею благодатию и человеколюбием, всегда, ныне и присно, и во веки веков, аминь». Всматриваясь в молитвы, составляющая этот чин, мы видим, что молитва: «Благословен Бог, милуяй и питаяй нас»…. с небольшими изменениями в текста находится в трактате Псевдо – Афанасия – De virginitate на положении первой застольной молитвы, молитвы трапезы наряду со второй: «Благодарим Тебя, Отче наш»¹⁰¹⁷…, текстуально сходной с молитвой Διδαχή¹⁰¹⁸. И как вторая молитва по своему происхождению и назначению есть молитва евхаристическая¹⁰¹⁹, в историческом процессе ставшая молитвой трапезы, что свидетельствует о совместной жизни агап и евхаристии¹⁰²⁰, так и первая молитва в историческом отношении может быть принимаема в подобном смысле. То есть, возможно ее происхождение относить к тому времени, когда агапы и евхаристия еще жили вместе. Тем более, что полное право на это дает ее сходство с молитвой, находящейся в литургии Ап. Марка: «εύλόγησον ϰαί νυύ, Κύϱιε, τόν στέφανον τού ένιαυτού τήςχϱηςτοτητός σον διά τούς πτωχούς τού λαόύ σοΐ, διά τήν χήϱαν ϰαί διά τόνόϱφανόν, διά ιόν ξένον ϰαί τòν πϱοσήλυτου, δι ΄ημάς πάντας τούς ελπίζοντας επί δεϰαί έπιϰαλουμένους τό όνομα σου τό άγιον, οί γάϱ όφϑαλμοί πάντων εις σεελπίζουσι ϰαί συ δίσως τήν τϱοφήν αίτών έν ευϰαιϱία ό δίδους τροφήν πάση σαϱϰί, πλήϱωσας χαϱάς ϰαί εύφϱοσϋνης τάς ϰαϱδίας ημών, ϊνα πάντοτε πάσαναύταϱϰείαν εχοντες πεϱισσεύωμεν είς πάν εϱγον άγαϑόν έν Χϱιστώ Ιησού τώ ϰοϱίωήμών»¹⁰²¹

Молитва: «Слава Teбе Господи, слава Тебе Святый»…, вошедшая в круг церковных молитв и вследствие стараний Иоанна Златоуста¹⁰²², имеет свою параллель в литургии ап. Иакова, где заключительная благодарственная молитва после причащения сопровождается восклицанием: «Слава Тебе, Слава Тебе, Слава Тебе Христе Царю, единородный Слове Отца»¹⁰²³…. и в литургии Иоанна Златоуста, где благодарственные молитвы «по святем причащении» предваряются славословием: «Слава Тебе, Боже. Слава Тебе, Боже. Слава Тебе, Боже»¹⁰²⁴.

Наконец, в молитве: «Благодарим Тя, Христе Боже наш, яко насытил»…. выражение «прииди и к нам» сильно напоминает собою μαϱάναϑα –Διδαχή¹⁰²⁵.

Все эти небольшие, но содержательные черточки и позволяют смотреть на чин трапезы, как на выродившуюся и своеобразно развившуюся агапу.

«Чин о панагии» и «последование артоса» – в свою очередь и со своей стороны являются остатком и пережитком агап.

Совместное происхождение этих обрядов, по преданию Церкви, таковы: «Господь наш Иисус Христос, приготовляясь к вольному страданию, имел прощальную беседу со Своими учениками за трапезой на тайной вечери, на которой установил таинство причащения и, по воскресении Своем, являясь ученикам Своим, несколько раз благословил их трапезу и вкушал с ними пищу. Так он благословил вечернюю трапезу двум ученикам, шедшим в Эммаус, и был узнан ими в преломлении хлеба (Лк. 24, 30). В тот же день, явясь ученикам, собравшимся в Сионской горнице, вкушал рыбу и мед (Лк. 24, 42). И при море Тивериадском Сам приготовил для своих учеников, утомленных безуспешной ловлей, хлеб и рыбу (Иоан. 21, 5–9). В воспоминание сего Апостолы имели обычай оставлять за трапезой праздным среднее место и полагать пред ним часть хлеба, как бы для Господа, присутствующего среди них (μοίϱα Χϱίστον). После трапезы они с молитвою и благодарением возвышали этот хлеб, говоря: Слава Тебе, Боже наш, Слава Тебе. Слава Отцу и Сыну и Святому Духу. Велико имя Святой Троицы. Христос воскресе. После же дня вознесения Господа, они произносили: Велико имя святой Троицы. Господи Иисусе Христе, помогай нам. Так совершали Апостолы до успения Матери Божией.

В третий же день после успения Ее, когда они по обычаю стали возвышать хлеб, и только что сказали: велико имя, вдруг явилась на облаке Матерь Божия с ангелами, предстоящими ей в воздухе, и сказала: Радуйтесь. Я с вами во все дни. Ученики удивились такому чуду, и вместо: Господи Иисусе Христе – возвали: Пресвятая Богородице, помогай нам»¹⁰²⁶ Сообразно этому преданию и совершается «по вся дни»¹⁰²⁷ чин о панагии, а в пасхальную седмицу «вместо пресвятые» – чин возношения артоса¹⁰²⁸. Нельзя думать, что это предание представляет собою попытку объяснения факта а posteriori, потому что строгая историчность того фона, на котором происходит установление обоих чинов, говорит против подобного понимания дела. Именно апостолы, иудеи по происхождению, оставляя для Господа пустое место, в этом отношении не расходились с практикою своей нации. И у иудеев был обычай при обрезании оставлять незанятым одно место для пророка Илии, для которого полагалась подушка. Также при совершении трапезы отцом дома откладывался кусок маццы на окончание и кубок, который считался кубком пророка Илии, и из которого пили все в конце трапезы¹⁰²⁹. Переходим к ритуалу первого чина. Чин о панагии, как он совершается в наши дни, вплетается и составляет одно целое с αϰολουϑία τής τϱαπέζης¹⁰³⁰. Именно после благословения кушаний: «Христе Боже, благослови ястие»… и во время положенного «чтения» «часть, или просфора, имущая возношена быти, влагается в панагиарь, и стоит на устроенном месте». По вкушении и произнесете молитв: «Благословен Бог, милуяй и питаяй»… и «Слава Тебе Господи»… читается «Слава и ныне: Господи помилуй, трижды. Благослови. И положив поклон, хотяй возносити пресвятую, глаголет сице: Благословите мя отцы святии, простите ми грешному. И мы: Бог простит ти, и помилует тя. И примем часть крайними персты рук, возвышает ю мало над образом святыя Троицы, глаголя велегласно: Велико имя. Настоятель, или иерей чредный: Святые Троицы. И пренося над образ Богородицы, крестовидно знаменует, глаголя: Пресвятая Богородице, помогай нам. И мы: Тоя молитвами, Боже помилуй, и спаси нас. И глаголем: Блажим тя вси роди, Богородице Дево…. Таже поем: Достойно есть…. И по еже причаститися всем, глаголет настоятель, или священник: «Во многия молитвы Пречистые Владычицы нашея Богородицы, и приснодевы Марии. И мы: Тоя молитвами, Боже помилуй и спаси нас. Священник: Милостив и щедр Господь, пищу даде боящимся Его, и правда Его пребывает в век века. Таже: «возвеселихся о рекших мне: в дом Господень пойдем»…., то есть, псалом 121-й¹⁰³¹. Заканчивается чин о панагии обычным последованием трапезы¹⁰³². В Гефсиманском скиту (Московской губернии) от одной и той же просфоры вкушают часть прежде трапезы во имя Христово, остальную же часть как панагии по вкушении – сообразно принятому чину¹⁰³³.

Пасхальный артос приносится после заамвонной молитвы в первый день пасхи в алтарь, где иеpeй, произнося особую молитву, кропит святой водой, произнося при этом: «Благословляется и освящается артос сей, окроплением воды сея святые, во имя Отца и Сына и Святого Духа». И все время пасхальной седмицы артос занимает место панагии. «По отпусте Божественные литургии, вземшу иерею образ воскресения Христова, диакону же приимшу от иного артос царскими враты, аще во алтаер будет. (В неких же обителех на аналогии во храме на сие устроенном, купно со образом воскресения Господня поставляется. И ко анафоре идуще целуют первое праздник, таже артос), диакон вземлет его из места, с панагиаром, и в руках несет, предъидущей лампаде, или двема. Настоятель же и братия вся по чину своему исходят со артосом (сиесть хлебом просфорою всецелою на се со крестом на ней изображенным уготованною) из церкве в трапезу. Вместо псалма: Вознесу тя Боже мой: Христос воскресе: поюще. Параекклисиарху же, и прочей братии во вся звоны ударяющим. И вшедше в трапезу поставляюсь праздник и артос на местех их. И глаголет настоятель: Христос воскресе: трижды, и Отче наш, Слава, и ныне: Господи помилуй, трижды. Благослови. Настоятель: Христе Боже благослови ястие: И прочее. Мы же: Аминь. Седаем кийждо на месте своем, со всяким безмолвием, и благоговеинством. И бывает утешение велие на вся, и чтение по обычаю. По обычной трапезе востающе братия, поставляют артос на трапезе, поюще: Христос воскресе: трижды. И Господи помилуй, трижды. Благослови. Таже келарь прием обычное прощение от настоятеля и братии: Благословите мя отцы святии, и простите мя грешного. Мы же речем: Бог да простит, и да благословит. Таже снем камилавхий, возгласит, вместо Велико имя святые Троицы, Христос воскресе, единажды. Нам же отвещающым: Воистинну воскресе. Тойжде назнаменав крестообразно артосом, глаголет: Покланяемся его тридневному воскресению. Полагает и на панагиаре. Потом приносит келарь артос с панагиаром к настоятелю, и целует артос: и вся по нем братия: Поюще песнь 9, ирмос: Светися, светися: И прочая оба тропаря тоя песни. И паки ирмос… По целовании же просфоры от всех, возвратився келарь, поставляет ю пред настоятелем, и речет стих…» Последование заканчивается обычным порядком. «И aбие исходит (настоятель) из трапезы в церковь. И братия вся по чину своему, предъидущу иерею со иконою воскресения Христова, и диакону со артосом, и клириком поющим: Христос воскресе… Сице же возследуется целование о просфоре, яже есть артос, чрез всю седмицу святые светлые недели, даже до субботы»¹⁰³⁴. В субботу пасхальной седмицы «по отпусте литургии, идущим братиям из церкве в трапезу, прежде несет диакон артос, без образа воскресения Христова. Параекклисиарху же с братиею в то время, ударяющым во вся звоны. В трапезе внегда сядут братия, келарь раздробив хлеб, во всей седмице воздвизаемый вместо пресвятые, раздает братиям прежде обычного их ядения: и тако потребляем и». После трапезы совершается возношение и «хлеба обычного», «во всем лете возвышаемого» – панагии¹⁰³⁵. Те основания, по которым открывается возможность смотреть на артос, как на остаток агап, даются молитвами на благословение артоса и пред его раздроблением. В первой молитве иерей просит: «нас (же), сего приносящих и того лобзающих, и от него вкушающих, Твоему небесному благословению причастники быти сотвори, и всякую болезнь и недуг от нас Твоею силою отжени, здравие всем подавая»¹⁰³⁶. Так ясно звучит здесь аналогия артоса с хлебом заклинания агап и благословенным хлебом. Молитва пред раздроблением артоса содержит не менее веское отношение к чину благословения хлебов: «…Призри и ныне, смиренно молим Тя, на мольбы и благодарения наша, и якоже благословил еси пять хлебов в пустыни, и ныне благослови хлеб сей, яко да вси вкушающии от него телесного и душевного благословения и здравия сподобятся, благодатию и щедротами Твоего человеколюбия…»¹⁰³⁷. И это все вместе взятое, говорит за наше понимание происхождения этого чина.

Наконец, прямым остатком агап поминальных являются так называемые поминки – поминальные агапы нашего времени. Насколько нам известно, последняя часть ритуала этих трапез не записана ни в одной из церковно-богослужебных книг, держится на обычай и совершается по преданию. Пред трапезою сначала – бывает «чин над кутиею, в память усопших, вечера». «Начало творит иерей. Таже речется: Трисвятое. Пресвятая Троице: И по Отче наш: Священник возглас. Таже лик тропари: Со духи праведных: Таже ектения: Помилуй нас, Боже: и прочая. И молитва: Боже духов: И возглас: Яко Ты еси воскресение: Лик: Аминь. Честнейшую Херувим: Господи, помилуй, трижды. Благослови. И отпуст»¹⁰³⁸. Затем в отношении к трапезе в узком смысле, в качестве предтрапезной молитвы читается молитва Господня и произносится благословение: «Христе Боже, благослови ястие и питие», как и в «чине о панагии». По благословении присутствующие приступают к предложенной трапезе, причем, прежде всего, вкушают «кутию в память усопшего». После насыщения священник произносит: «Молитвами святых отец наших… Аминь». Этими словами начинается незаписанная, дошедшая по преданию часть ритуала трапез. Лик поет: Молитвами Родшия Тя, Христе, и Предтечи Твоего, Апостол, Пророков, иерархов и всех святых душу усопшего раба Твоего упокой». Заупокойная ектения. Отпуст и провозглашение вечной памяти. Затем поется стихира – глас 6-й: «Зряще мя безгласна…», во время исполнения которой, присутствующие вкушают пивомедие, «Со святыми упокой» и «Вечная память» трижды. Эта послетрапезная часть поминок в различных местах совершается с некоторыми вариациями. Так, напр., после пения «Вечной памяти» священник, вкушая последним «пивомедие», иногда произносит «помалу и полегку»: «Бог да ублажит и упокоит преставльшагося и нас помилует, яко благ и человеколюбец»¹⁰³⁹. Для нас в этом явлении церковно-бытовой жизни, прежде всего, важен его полулитургический характер – характер, свойственный и неотделимо присущий агапам. Самая же трапеза, ее существование именно здесь, может быть объясняема, как угодно некоторым, и гостеприимством русского народа. Должно, однако, заметить, что поминальная трапеза, только в более скромных размерах, далеко не чужда и не одному русскому народу и не одному православному исповеданию.

Окидывая взором пройденное, мы можем теперь признать, что агапы, несмотря ни на что, оказались очень живучими и не исчезли до нашего времени. Они часто, преобразившись до неузнаваемости, нашли себе приют и в приходских храмах, в виде чина благословения хлебов, и в монастырях, в виде торжественного совершения обычной трапезы, в виде «чина о панагии» и пасхального артоса, и наконец, среди членов – мирян Православной Церкви – в виде поминальных трапез. Причину такой живучести агап, как кажется, следует искать в их изначальном для Церкви характере.