1950–1951
С вечернего богослужения в Успенском соборе 14 сентября начался новый учебный год. На следующий день мы молились у преподобного Сергия в Троицком соборе. Протоиерей Александр – наш ректор – предварил молебен такими словами: «Господи, во свете лица Твоего пойдем и о имени Твоем возрадуемся во веки», и далее следовало отеческое назидание и благопожелание студентам и преподавателям.
По окончании молебна отец ректор огласил послание Патриарха Алексия по случаю начала учебного года. В актовом зале академии поздравил всех инспектор В.С. Вертоградов. Далее выступил настоятель Антиохийского подворья в Москве архимандрит Василий (Самаха, наш студент) и преподнёс для академии портрет своего Патриарха, наперсный крест отцу ректору и иконки, освящённые на Гробе Господнем, всем преподавателям.
В этот же день последовал чин освящения вновь отремонтированного корпуса, где разместились кухня, столовая, бухгалтерия (I этаж), на втором этаже – аудитории для III и IV курсов академии, библиотека, читальня, комнаты отца ректора и инспектора.
Учиться в академии начали 16 сентября. На нашем I курсе числилось 18 человек. Среди них из Московской семинарии – 13, из Киевской – 2, из Минской – 1 и из Луцкой – 2. Преподаватели в основном были те же, знакомые нам по семинарии, кроме Н.М. Лебедева, который вёл латинский язык. Он, вообще-то, преподавал с 1949 года, но не в нашем классе. Его внимание привлекли студенты, поступившие из других семинарий. Выяснилось, что лучше всего латинский язык преподают в Минской, поскольку её выпускник Аркадий Станько прекрасно знал латинский язык. H.М. Лебедев почти каждое занятие спрашивал его, что-то с ним обсуждал, уточнял.
Поначалу многие первокурсники недоумевали: оказалось, что в академии изучают почти те же предметы, что и в семинарии, и зачем тогда снова их учить. Некоторые, те, кто был из других семинарий, всё порывались перевестись в Ленинградскую академию. Им казалось, что, может, там учат как-то иначе, – это было некое заблуждение. Московская духовная академия всегда держала первенство по уровню преподавания среди других учебных заведений Русской Православной Церкви. Со временем все волнения и недоумения улеглись, занятия шли своим чередом.
19 сентября скоропостижно скончался отец ректор протоиерей Александр Смирнов. Как рассказывали его близкие, в тот день он находился на своей подмосковной даче, ходил на прогулку, а вечером вернулся домой, в Москву. Говорил по телефону, в том числе и с инспектором В.С. Вертоградовым, а около 10 часов вечера ему стало плохо. Врачи «скорой помощи» поставили диагноз: кровоизлияние в мозг. Панихиду о упокоении новопреставленного совершали отец наместник с братией Лавры в Успенском соборе после вечернего богослужения. На отпевание пришли все учащиеся. Обязанности ректора временно были возложены на В.С. Вертоградова, а обязанности инспектора стал исполнять протоиерей Всеволод Шпиллер.
Отца Александра отпевали в Николо-Кузнецком храме, где он прослужил около двадцати лет. Заупокойную литургию возглавил епископ Берлинский Борис (Вик) в сослужении протопресвитера Николая Колчицкого и других священнослужителей, в том числе преподавателей академии и семинарии, тех, кто был в священном сане. Пел приходской хор и учащиеся. Во время заупокойного богослужения и отпевания собралось так много народа, что не только храм, но и прилегающие к нему улицы были заполнены молящимися. В некоторых местах перекрыли даже автомобильное движение.
После запричастного стиха произнёс слово протоиерей Тихон Попов. После 6-й песни канона на отпевании говорил инспектор В.С. Вертоградов. «В церковной стихире погребения усопших, – сказал он, – поется: «Внезапу найде на мя страшный день смертный». Эти слова в полной мере приложимы к тебе, дорогой наш наставник и руководитель. За 15 минут до того, как ты потерял сознание, по телефону давал распоряжения по академии и семинарии, твой голос ещё звучит в моих ушах, а теперь ты лежишь пред нами безгласен в этом гробе».
В связи с кончиной отца ректора телеграммы соболезнования прислали Патриарх Алексий из Одессы и митрополит Николай из Сухуми.
Со своей стороны, протопресвитер Николай Колчицкий отправил телеграмму Патриарху следующего содержания: «Ваше Святейшество, только что схоронили покойного отца Александра. Литургию совершили епископ Борис, 14 священников, 6 диаконов. Отпевание совершили епископы Макарий, Борис, 24 священника, 12 диаконов. Пели три хора: правый, левый и семинарский. Было пять речей: Тихона Попова, священника Писарева, Вертоградова, иеродиакона Сергия Петрова от семинарии и студента от академии. Было очень много народа. Вертоградов говорил хорошо, но слишком светски».
Жизнь духовных школ продолжалась. В один из дней в столовой объявили, что желающие могут записаться в регентский и музыкальный кружки. Кружки эти были организованы ещё во второй половине прошлого года, но теперь занятия упорядочились. Музыкальный кружок, по благословению Патриарха, был организован в марте 1950 года под руководством Марии Николаевны Ильченко. В нём занимались по классу скрипки, виолончели, альта. Поначалу многие записывались в эти кружки, но потом большинство отсеялось, так как времени для занятия музыкой не хватало.
Исполняющий обязанности ректора В.С. Вертоградов всем нам был хорошо знаком. Что касается нового инспектора, то протоиерей Всеволод Шпиллер за дело взялся горячо: посещал спальни, следил за порядком и чистотой. Дал указание возобновить пение «десяток» в лаврских храмах.
На праздник преподобного Сергия правый хор в Москву не ездил, а при служении Патриарха Алексия пел всенощное бдение в Трапезном храме и литургию в Успенском соборе. Так как инспектор отец Всеволод являлся настоятелем Ильинского храма, то в день памяти святого Иоанна Богослова учащиеся молились в этом храме.
Сразу же после праздников, 11 октября, в актовом зале профессорский стипендиат В.И. Талызин прочитал лекцию «Понятие о науке канонического права». Помнится, что говорил он без всякого конспекта, не заглядывая в бумажки. Подобные выступления называются пробной лекцией. Её в присутствии всей школы читает начинающий преподаватель. По окончании лекции Учёный совет обсуждает её. Если она признается неудовлетворительной, то назначается повторная лекция.
После лекции служили заупокойную литию в связи со 125-летием Д. Бортнянского. Доклад о жизни и деятельности композитора сделал Η.П. Доктусов.
Несомненно, и Вертоградова, и отца Всеволода Шпиллера беспокоило то, что с богослужениями в духовной школе не всё обстоит благополучно в том смысле, что семинаристам хорошо было бы где-то в определённом месте молиться, а кроме того, им ведь нужно было ещё и постигать богослужебную практику. Поэтому сразу же после праздников академическое начальство договорилось с отцом наместником использовать надвратный лаврский храм святого Предтечи и Крестителя Господня Иоанна для нужд духовной школы. Решено было силами учащихся совершать в нём литургию. Всенощное бдение проводили в актовом зале (в Чертогах) при пении правого и левого хоров. Стулья сдвигались к окнам, посредине ставили стол, а за ним – аналой с иконой.
В этом учебном году праздник Покрова Пресвятой Богородицы совпал с субботой, поэтому годичный академический акт состоялся в воскресенье, 15 октября. К 14.30 учащиеся, преподаватели и гости собрались в актовом зале академии. Через некоторое время появился Патриарх Алексий, другие епископы, а также архимандрит Иоанн – наместник Лавры. Сразу же после пения молитвы Святейший выступил с речью, большая часть которой была посвящена покойному ректору протоиерею Александру Смирнову. Затем секретарь Учёного совета Н.И. Муравьёв сделал годичный отчёт.
В день памяти Московских святителей, 18 октября, всенощное бдение совершалось в актовом зале, а Божественную литургию студенты впервые служили в надвратном Предтеченском храме.
Замечу, что до сих пор утренние и вечерние молитвы читались учащимися по молитвослову без пения. Но тут исполняющий обязанности ректора В.С. Вертоградов дал указание на вечерних молитвах петь «Господи, воззвах...», воскресную стихиру и догматик текущего гласа. Такой распорядок придал молитвам больше торжественности, а кроме того, это развивало слух учащихся и помогало им усваивать гласы.
Поступило указание начальства на то, чтобы установить самообслуживание в столовой. Для этого выделялись дежурные, которые заранее должны были приходить, накрывать столы, подавать еду, а затем они убирали посуду.
Казалось, что в отношении отправления богослужения всё более или менее наладилось. Но такое положение оставалось недолго. Через некоторое время студенты стали жаловаться администрации на то, что в надвратном храме холодно. Тогда им разрешили совершать раннюю литургию в Трапезном храме. На всенощную собирались по-прежнему в актовом зале.
Под конец первого полугодия, а именно 21 декабря, духовные школы посетил председатель Учебного комитета при Священном Синоде митрополит Ленинградский и Новгородский Григорий (Чуков), что свидетельствовало об огромном значении, какое придавалось тогда богословскому образованию. Он, в сопровождении ректора, присутствовал на всех занятиях в академии и семинарии, а 24 декабря служил позднюю литургию в Трапезном храме Лавры.
26 декабря к митрополиту Григорию присоединился митрополит Крутицкий и Коломенский Николай (Ярушевич). В 12.30 в актовом зале владыка Николай сделал сообщение о Втором Всемирном конгрессе сторонников мира, который проходил в Варшаве в ноябре 1950 года. Митрополит Николай, как самый деятельный участник миротворческого движения из российских архипастырей, был приглашён на этот конгресс в качестве делегата. Интересные подробности вспоминал он в связи с этой поездкой. На улице, возле здания, где проходил этот конгресс, собиралось всегда много народа: студенты, школьники, многие с букетами цветов. Когда владыка подъехал на автомобиле к зданию, где проходили заседания, то все эти люди, запрудившие улицу, встретили его аплодисментами. Они по белому клобуку узнали, что это русский митрополит. В зале, когда председательствующий объявил, что слово имеет представитель Русской Православной Церкви митрополит Николай, присутствующие стали дружно аплодировать, бурная овация сопровождала владыку, когда он проходил на трибуну. Слушали внимательно. Несколько раз его речь прерывалась аплодисментами, а по окончании повторилась бурная овация. После выступления владыке не давали прохода и журналисты, и люди из толпы. Многие просили автограф. Когда он хотел купить газету, то киоскёр сказала: «Я слушала Вас, слова Ваши запали в душу, никогда я ничего подобного не слышала. Берите газеты, сколько Вам надо, бесплатно». В заключение митрополит Николай признался, что был счастлив тем, что голос Русской Православной Церкви в защиту мира был таким образом услышан на всех континентах.
После рождественских каникул занятия начались 23 января. Всё потекло по заведённому порядку. На спевки собирались по объявлению преподавателя пения И.Н. Аксёнова. Инспектор и его помощники следили за дисциплиной. Но без сбоев не обходилось. Учащиеся, чтобы вырваться на волю, могли пойти и на мелкий обман. Бывало, выпросят у инспектора разрешение поехать домой, поскольку, дескать, мама заболела. Только юноша за ворота, является мать – жива, здорова, просит вызвать сына, чтобы с ним повидаться.
Бывало, что на богослужении кто-то из учащихся договаривается с руководителем певческой группы почитать шестопсалмие. Приходит в алтарь, чтобы надеть стихарь, а там уже стоит в облачении с книгой кто-то другой и готовится читать то же самое. Опоздавший настолько обижался, что после службы мог и потузить того, кто опередил его на шестопсалмии. И уж совсем редкий случай, когда кто вдруг попадался с курением или выпивкой. Администрация подобное быстро выявляла и наказывала провинившихся вплоть до исключения. Некоторые без разрешения ходили в кино, и за это по головке не гладили.
Как-то инспектор собрал всех студентов академии и воспитанников семинарии и провёл беседу о дисциплине. Далее объявил всему 3-му классу семинарии выговор (многие учащиеся этого класса имели низкие отметки по поведению). И, как итог, инспектор напомнил, что понижение балла по поведению хотя бы раз за время учёбы ставит под сомнение получение священного сана.
Прошло уже несколько лет, как духовные школы обосновались в Лавре, а парового отопления в помещениях всё ещё не было. В каждой спальне, в каждой аудитории стояли печки, которые отапливались дровами. Были наёмные истопники, но они не всегда справлялись со своими обязанностями, им на подмогу присылали учащихся.
Если говорить, что ещё отвлекало от занятий, то это всякого рода мероприятия – будь то гражданские праздники, выборы всех уровней, подписка на заём и другие. Время было строгое, Церковь под надзором, поэтому старались начальство не подводить и исполнять всё как полагалось.
Кормили нас на протяжении всех лет обучения нормально. 2 февраля этого учебного года помощник инспектора объявил, что по распоряжению руководства школы старосты курсов и классов во время вечерних занятий должны получить для учащихся сахар: полкилограмма на одного человека на полмесяца. С этого времени мы стали получать сахар на руки.
Некоторые студенты нашего курса вынуждены были оставить учёбу. Ушли из академии Г. Белоус и Н. Воробьёв: они женились, устроились служить на приход, чтобы содержать семью. Женатый И. Никитенко оставил академию по семейным обстоятельствам. В. Козел был исключён за неуспеваемость.
13 февраля 1951 года на заседании Совета академии рассматривался вопрос об открытии Церковно-археологического кабинета. Спустя годы он станет учебно-просветительным центром, а благодаря своей коллекции церковного искусства и, прежде всего, древнерусской иконы, обретёт международную известность. Кабинету суждено будет стать единственным в России музеем, объединившим в своей экспозиции церковные реликвии и произведения светского искусства, вещи, дошедшие до нас из глубокой древности, привезённые из паломнических поездок, и работы современных мастеров. В кабинете бережно будут хранить и греческие, и русские иконы, и менее ценные с точки зрения высокого искусства предметы, но весьма дорогие по своей принадлежности выдающимся деятелям Русской Церкви. Начало этому собранию положили, как уже говорилось, два студента – Алексей Остапов (будущий профессор, протоиерей) и Константин Нечаев (будущий митрополит Питирим), устроившие мемориальную комнату-музей Патриарха Алексия в небольшом служебном помещении, где Святейший жил в 1902–1904 годы, будучи студентом. Эта экспозиция была приурочена ко дню его тезоименитства 12/25 февраля 1949 года. Патриарх тогда и благословил восстановить ЦАК, прежде бывший в академии и собранный энтузиастом изучения церковного искусства профессором А.П. Голубцовым. Поначалу за экспозицией присматривал священник Николай Никольский, затем – иеромонах Сергий (Голубцов). С 8 ноября 1956 года заведующим ЦАК стал Алексей Данилович Остапов, а самым щедрым и постоянным его жертвователем – Святейший Патриарх Алексий I. Кабинет, где с помощью выставленных на обозрение богослужебных реликвий, старинных книг, произведений искусства раскрывается история Церкви, стал неотъемлемой частью учебного процесса, а кроме того – непременным объектом посещения паломников и именитых гостей.
Наступила Сырная седмица – «широкая масленица». По этому случаю в школе устроили вечер отдыха. 6 марта в актовом зале собрались все на концерт, в программе которого было выступление музыкантов, занимавшихся в кружке, и других доморощенных талантов.
Великим постом на первой неделе великое повечерие с чтением канона святого Андрея Критского совершалось в актовом зале. Утреннее богослужение – там же, только в среду и пятницу на литургию преждеосвященных даров ходили в Лавру. В пятницу на первой неделе в 14 часов в актовом зале устроили исповедь, которую проводил отец Димитрий Боголюбов. Он был освобождён по болезни от преподавания и назначен духовником академии и семинарии. В последующие дни поста по средам и пятницам занятия были сокращены, чтобы все могли присутствовать на Преждеосвященной литургии. Примерное расписание на среду и пятницу было таким: 1-е занятие с 9.45 до 10.30, 2-е занятие с 10.40 до 11.25, далее все шли на литургию в Лавру, 3-е занятие с 13.30 до 14.15, обед в 14.30.
В эти же дни некоторых вызывали в военкомат – шёл призыв на действительную службу.
С постом, когда искушений не избежать, когда велико напряжение от богослужений, прибавляется работы помощникам инспектора. В тот год эти обязанности были возложены на А. Бобкова, А.А. Волкова, Н.В. Зайцева и И.Н. Миловидова. Все учащиеся были в поле их зрения. Если кто-то опаздывал на богослужение, на занятия, на обед, таких воспитатели вызывали на разговор: увещевали, убеждали, что церковнослужитель, даже будущий, должен искоренять в себе подобные недостатки.
После Пасхи начались экзамены. До сих пор в академии сдавали экзамены по всем предметам. С этого учебного года постановили экзаменовать только по тем дисциплинам, по которым заканчивали читать курс.
Экзамены, по уже установившейся традиции, посещали Патриарх Алексий, митрополит Николай, протопресвитер Николай Колчицкий. Начиная с этого года на сессии стал приезжать митрополит Новосибирский и Барнаульский Варфоломей. Он неизменно присутствовал почти на всех экзаменах. Многим учащимся владыка особенно запомнился, поскольку подсказывал, если кто не справлялся с билетом. Между прочим, Святейший считал, что экзамены должны быть праздником. Патриарх неодобрительно отзывался о тех преподавателях, которые строго и долго спрашивали, пускаясь в объяснения. В связи с этим он говорил, что нужно было учить в течение года и спрашивать скрупулёзно на занятиях.
Очередной выпуск Московских духовных академии и семинарии состоялся 21 июня. В Троицком соборе отслужили благодарственный молебен.
В тот год академию закончили: Алексей Буевский, иеромонах Сергий (Голубцов), Пётр Деревянко, Евграф Дулуман, Константин Нечаев, иеродиакон Сергий (Петров), Сергей Рибенков, Гермоген Шиманский.
Семинарию окончили 36 человек.
Из числа выпускников в академии оставлены: иеромонах Сергий (Голубцов) (преподавателем Ветхого Завета и древнегреческого языка; ему поручили, как уже было сказано, и заведование археологическим кабинетом). 17 октября 1955 года его назначат на кафедру епископом Старорусским. Наречение и хиротония будут совершены в академическом храме. Оставлен был в академии профессорским стипендиатом по кафедре патрологии и истории разбора западных вероисповеданий и Константин Нечаев. 23 мая 1963 года в праздник Вознесения в Богоявленском Патриаршем соборе он был рукоположен во епископа Волоколамского.
Семинарию из 36 человек первыми по разрядному списку окончили: Н. Сокин, В. Чугунов, В. Калякин.
Через несколько дней после выпуска (24 июня, в день памяти святого апостола Варфоломея) в Успенском соборе литургию совершил митрополит Варфоломей. После молебна наместник Лавры архимандрит Иоанн огласил письмо Патриарха Алексия, в котором говорилось, что за научные труды и многолетнее служение на благо Святой Церкви митрополиту Варфоломею присваивается звание доктора богословия.
Так закончился учебный год.