Источник

Житие Михаила Ярославича Тверского

Подготовка текста В. И. Охотниковой и С. А. Семячко, перевод и комментарии С. А. Семячко

Житие Михаила Ярославича Тверского занимает свое особое место в истории древней русской литературы. Вполне традиционное по форме, оно встает в ряд известных с самого раннего времени развития русской литературы житий-«убиений», начинаемый житием первых русских святых Бориса и Глеба. Помимо определяющих эту группу памятников особенностей сюжетно-композиционного плана (особое развитие получает сцена гибели героя, при этом его жизнь либо не описывается вовсе, либо представляется крайне обобщенно и схематично) для произведений такого рода характерно, как правило, наличие четко сформулированной политической и связанной с ней религиозной идей. Β памятниках, посвященных Борису и Глебу, это идеи престолонаследия и старшинства в княжеском роде, соединенные с идеей непротивления, а за всем этим стоит мысль ο защите Руси от раздоров и усобиц, от княжеских распрей и войн. Β Сказании об убиении Михаила Черниговского идея сопротивления татаро-монгольскому нашествию тесно связана с мыслью ο страдании «за Христа и за веру христианскую». Β Житии Михаила Ярославича Тверского лейтмотивом проходит евангельская идея «положить душу свою за други своя», и эта идея получает свое осмысление не только в религиозном плане, но и в плане политическом. Мысль ο борьбе с татарами как борьбе за каждого отдельного христианина и за весь христианский род определяет высокий гуманистнческий пафос этого жития.

При всей своей традиционности это житие отражает новые явления в русской истории, в истории русской культуры. Β этом произведении, в одном из первых, получила свое оформление мысль ο противостоянии, соперничестве двух новых политических и культурных центров – Москвы и Твери, отразившаяся впоследствии в памятниках разных жанров и разного времени, вплоть до XVII в.

Житие Михаила Ярославича Тверского, скорее всего, было написано «вскоре после похорон Михаила, в конце 1319-го – начале 1320-го г.» (Кучкин В. А. Повести ο Михаиле Тверском. Историко-текстологическое исследование. М., 1974, с. 234). Наиболее вероятно, что его автор – игумен Тверского Отроча монастыря Александр, сопровождавший князя во время его поездки в Орду и бывший его духовником.

Житие Михаила Ярославича пользовалось на Руси огромной популярностью и сохранилось в большом количестве списков. Житие неоднократно перерабатывалось, создавались его новые редакции, в том числе и в составе летописей. Как показал Β. Α. Кучкин, наиболее близка первоначальному тексту Пространная нелетописная редакция. Мы публикуем текст этой редакции по списку конца XVI – начала XVII в. из собрания Древлехранилища им. В. И. Малышева ИРЛИ РАН, колл. М. Ф. Першина, № 7, лл. 505 об.–530 об. с поправками по смыслу.

* * *

В ГОД 6800. УБИЕНИЕ БЛАГОВЕРНОГО И ХРИСТОЛЮБИВОГО ВЕЛИКОГО КНЯЗЯ МИХАИЛА ЯРОСЛАВИЧА, МЕСЯЦА НОЯБРЯ В 22 ДЕНЬ

Благослови, отче.

Сплетенный из множества цветов венец всевозможными украшениями и различными цветами доставляет великую радость тем, кто видит его <своими> очами. Ибо каждый <цветок> образом своим и видом влечет к себе: один белизной светится, другой красный или багряный лик имеет; а когда все они вместе соединяются, смешивая многие ароматы, <то> чудесное благоухание испускают, изымая злосмрадие из сердец верных. Таковы и жития тех, кто имел великое устремление к единому Богу, старался, как бы ему угодить, тех, кому суждено дойти и видеть горний Иерусалим: одни, презрев плотскую немощь, постом и молитвами в пустынях и в горах, в пещерах изнуряя тело свое, и венец, и порфиру, и сан своего царства временного оставляли, ни во что его вменяя, одного лишь Христа любя <всем> сердцем и желая нетленного царства; да еще и тело свое предали на поругание узам, и темницам, и ранам, и наконец, кровь свою проливая, восприняли царствие небесное и венец неувядаемый. Так же как сей сильный умом и терпеливый душою блаженный и христолюбивый великий князь Михаиле Ярославич царство свое, к праху приравняв, оставил, и приняв тяжкие мучения, положил душу свою за людей своих, помня слово Господне, которое гласит: «Если кто положит душу свою за ближних своих, тот великим наречется в царствии небесном». Узнав слова эти из Божественного Писания, затаил он в сердце своем <желание> пострадать. Мы же все это не от других слышали, но сами были <свидетелями> честного его воспитания, добронравной зрелости и исполненного разумом и мудростью усердного стремления к Богу.

Сего блаженного великого князя Михаила Ярославича не подобает оставлять в забвении, нет, следует его поставить на подсвечник проповедания, чтобы все, видя свет жития богоразумного князя, его терпения, его последних страданий, просветили свои мысленные сердца светом немеркнущей благодати. Я же, хотя и груб, и невежа, но распаляет меня ревностная любовь к своему господину. Убоялся я участи того раба ленивого, скрывшего талант господина своего в земле вместо того, чтобы дать его добрым торговцам, дабы вернули сторицею. Но опять боюсь и трепещу своей грубости: как мне описать из многого немногое, чтобы рассказать о последних страданиях блаженного Христова воина, великого князя Михаила Ярославича, о том, что случилось в недавние времена, в дни наши. С тем и начинаю, молясь: «Владыко Господи Иисусе Христе, подай же мне ум и разум, отверзи мне уста, да провозгласят они хвалу тебе, да возвещу о подвиге блаженного раба твоего».

В последние времена Господь наш Иисус Христос, Слово Божие, родился от пречистой девы Марии Богородицы, и принял страдания, исправляя падший наш род, и воскрес в третий день, и вознесся на небеса. В день пятидесятый послал Господь Бог наш Дух свой на апостолов, от того времени начали они учить, обходя все страны, и крестить во имя Отца и Сына и Святого Духа, и вместо себя поставляли патриархов и митрополитов, епископов и пресвитеров. Господь же премилостивый Бог божественным своим промышлением в последний век явил благодать свою на русском народе: привел великого князя русского Владимира ко крещению; Владимир же, просвещенный Святого Духа благодатию, привел ко крещению всю русскую землю. От того времени распространилась святая вера по всей земле, и было веселие и радость великая среди новопросвещенных людей; лишь один дьявол сетовал, побеждаемый теми, кем прежде был почитаем, принимая жертвы <от них> и все угодное. Не терпя этого, враг душ наших спохватился, льстивый: как бы совратить их с праведного пути; и вложил в сердца их зависть, ненависть, братоубийство; начали отнимать нажитое сын у отца, младший брат у старшего брата, умножилась неправда, и <стало> много злобы в людях, и отдались они слабостям света сего скоротечного. Господь же премилостивый Бог, не хотя видеть погибающим от дьявола род наш, останавливает нас карами, стремясь обратить нас от зла нашего, посылает он нам наказание: то голод, то мор на людей и скотину, – ив последнюю пагубу предал нас в руки измаильтянам. От того времени начали дань давать по татарскому ясаку. И когда кому из князей наших доставалось великое княжение, ходили князья русские в Орду к царю, принося <ему> множество своих богатств.

После великого жестокого пленения русского минуло 34 года.

Блаженный, приснопамятный и боголюбивый великий князь Михаил был сыном великого князя Ярослава, внуком же великого князя блаженного <Ярослава> Всеволодича, скончавшегося тяжкою смертью в Орде за христиан. Родился же он от блаженной, воистину преподобной матери, великой княгини Ксении; и воспитала его святая та и премудрая мать в страхе Господнем и научила святым книгам и всякой премудрости.

Когда княжил он в вотчине своей в Твери, преставился великий князь Андрей в Твери, благословив на своей стол, на великое княжение христолюбивого великого князя Михаила, которому по старшинству дошел черед великого княжения. И пошел он в Орду к царю, ибо и прежде его бывшие князья имели обычай принимать там великое княжение.

В то же время племянник его князь Юрий пошел тоже в Орду. И когда был он во Владимире, блаженный и приснопамятный митрополит всея Руси Максим со многими мольбами, запрещая ему идти в Орду, говорил: «Я тебе порукой буду, с княгинею, с матерью князя Михаила, – чего захочешь из отчины вашей, то тебе и даст». И он пообещал <ему>, сказав: «Хотя я, отче, и пойду, но не стану искать великого княжения».

И когда был он в Орде, не хотящий добра роду христианскому дьявол вложил в сердце князьям татарским <мысль> столкнуть братьев, и сказали они князю Юрию: «Ежели ты даешь дани больше князя Михаила, то будет тебе великое княжение». Так обратили они сердце его, и начал искать он великого княжения. Таков обычай поганых и до сего дня, – посеяв вражду между братьями, князьями русскими, себе многие дары они принимают.

И была распря великая между ними, и была тягота великая на Руси за наши беззакония и прегрешения. О том сказал пророк: «Если обратитесь ко мне и оставите злодеяния ваши, то вложу любовь <в сердца> князьям вашим, если же не оставите злой обычай ваш, не покаетесь во многих беззакониях своих, всякими карами накажу вас». Но милостию пречистой Богородицы и всех святых пришел благоверный великий князь Михаиле и посажен был на столе деда и отца своего у святой Богородицы во Владимире блаженным и преподобным Максимом, митрополитом всея Руси.

И когда прокняжил он год на великом княжении, воцарился <в Орде> другой царь, именем Узбек. И увидел Бог мерзкую веру сарацинскую; и от того времени не стали <татары> щадить рода христианского, как говорили о подобном царские дети, бывшие в плену в Вавилоне: «Предал нас в руки царю немилостивому, законопреступному и лукавейшему на всей земле». Ибо когда Господь предал Титу Иерусалим, <сделал он это>, не Тита любя, но Иерусалим казня. И опять же, когда Фоке предал он Царьград, <сделал это>, не Фоку любя, но Царьград казня за людские прегрешения. Так же и с нами это было за наши согрешения. Но мы расскажем о том, что случилось.

От того времени началась вражда между князьями этими, и еще заключали мир между собою многажды, но враг дьявол снова подымал рать. И когда опять были князья в Орде, была распря великая между ними; и оставили <татары> Юрия у себя в Орде, а князя Михаила отпустили на Русь. И прошел год, и снова беззаконные измаильтяне, ненасытившиеся от мздоимства, одного <богатства> желающие, получив много серебра, дали Юрию великое княжение и отпустили с ним на Русь одного из князей своих, беззаконного треклятого Кавгадыя. Блаженный же великий князь Михаиле встретил его с воинами своими, и послал ко князю Юрию и сказал: «Брат, если тебе дал Бог и царь великое княжение, то я уступлю тебе княжение, но в мою землю не вступай». И, распустив воинов своих, пошел в свою вотчину со своими домочадцами.

И снова не унимается дьявол, желает кровопролития, что и случилось за грехи наши. Пришел князь Юрий войной на Тверь, собрав всю землю Суздальскую, а с кровопийцем Кавгадыем множество татар, и бусурман, и мордвы, – и начали жечь города и села. И была скорбь и печаль великая, ибо хватали они мужчин и мучили, нанося им различные раны, и смерти предавали, а их жен осквернили, поганые. И сожгли всю волость Тверскую до Волги, и пошли на другой берег Волги, и хотели в той стороне то же сотворить.

Блаженный же великий князь Михайло, призвав епископа своего, князей и бояр, сказал им: «Братия, видите, уступил я княжение брату моему младшему, и дань дал; и после того сколько зла сотворили в отчине моей, я же терпел это от них, чаял, что прекратится злодеяние это. Теперь же вижу, уже головы моей они хотят. И ныне я не скрываюсь, в чем пред ним виноват был или в чем сейчас виноват, скажите мне». Они же, словно едиными устами, со слезами сказали: «Господин <наш>, прав ты во всем пред племянником своим. Ты так в смирении все сделал, а он взял всю волость твою, и на другом берегу в вотчине твоей то же хотят сотворить. Ныне же, господин, пойди против них, а мы за тебя хотим жизнью своей постоять». Блаженный же великий князь Михайло так же со многим смирением отвечал: «Братия, слышите, что гласит святое Евангелие: “если кто положит душу свою за ближних своих, великим наречется в царствии небесном”. Нам же не за одного человека, не за двоих положить души свои: столько народа в полоне, а кто убит насмерть, жены же их и дочери осквернены погаными; и ныне нам, за столько народа положившим души свои, вменится слово Господне во спасение».

И утвердившись честным крестом пошли они против войска. И как приблизились, стало видно ратников бесчисленное множество; как сошлись полки, сделалась сеча великая; уже не могут битвы выдержать противники и показали плечи свои; милостью святого Спаса и пречистой его Матери и с помощью великого архангела Михаила победил великий князь Михайло; и было видно бесчисленное множество воинов, падающих ранеными под <ноги> коней, как снопы в жатву на ниве.

Князь Юрий, видя воинов своих, распуганных, как птицы в стае, отъехал к Торжку с малой дружиной, а оттуда быстро к Новгороду. А окаянного Кавгадыя, от которого случилась последняя горькая погибель, с <его> ближними повелел великий князь побить <и обезоружить>.

Победа эта случилась месяца декабря в 22 день, на память святой мученицы Анастасии, в четверг, в часы вечерние. У самого же великого князя Михаила было видно, что все доспехи его изрублены, а на теле его не было никакой раны. Ведь сказал блаженный пророк Давид: «Падет подле тебя тысяча и десять тысяч одесную тебя, к тебе же не подступит; не придет к тебе зло, и язва не подберется к телу твоему, ибо ангелам своим заповедает о тебе – сохранять тебя на всех путях твоих, на руках понесут тебя». Так вот и был он тогда сохранен великим архангелом Михаилом. И избавил от плена множество душ, бывших в скверных руках поганых, и возвратился в свое отечество с великою радостию. Привел окаянного Кавгадыя в свой дом, и много почтив его и одарив, отпустил восвояси. Тот же льстиво и долго клялся не жаловаться царю, говоря: «Ибо воевал я волость твою без царева повеления».

А князь Юрий собрал множество новгородцев и псковичей и пошел к Твери. И встретил его благоверный великий князь Михаиле против Синеевского. И не хотя видеть нового кровопролития за столь малое время, разошлись они и целовали крест. И сказал блаженный князь Михаиле: «Пойдем, брат, оба в Орду, пожалуемся вместе царю, только чтоб чем-нибудь помочь этим христианам». Князь же Юрий вместе с Кавгадыем пошли наперед в Орду, взяв с собой всех суздальских князей и бояр из городов и из Новгорода. И по повелению <князя Юрия> окаянный Кавгадый, написав много лжи, свидетельствовал на блаженного Михаила.

Князь же Михаиле послал сына своего Константина в Орду, и сам пошел в Орду после сына своего Константина, благословясь у епископа своего Варсонофия, и у игуменов, и у попов, и у отца своего духовного игумена Ивана; говорил последнюю исповедь на реке Нерли много часов, очищая душу свою: «Я, отче, много размышлял, как бы нам помочь христианам, но из-за грехов моих еще больше тягот случается; и ныне благослови меня, если мне приведется, пролью за них свою кровь, быть может, отпустит мне Господь грехи, если эти христиане хоть сколько-нибудь передохнут».

До этого места проводили его благородная его княгиня Анна и сын его Василий, и возвратились от него с великим рыданием, источая слезы из очей, будто реки, не в силах разлучиться с возлюбленным своим князем.

Он же пошел к Владимиру. Приехал посол от царя и сказал: «Зовет тебя царь. Поезжай скоро, если за месяц не приедешь, то он уж и войско назначил на твой город. Оговорил тебя Кавгадый перед царем и сказал: “Не бывать ему в Орде”».

Думали его бояре и сказали: «Сын твой в Орде, и еще другого пошли сына своего». Также и <два его сына> сказали ему: «Господин <наш>! Отец дорогой! Не езди сам в Орду, кого хочешь из нас, того и пошли, ведь ты оговорен перед царем, подожди, пока минет гнев его».

Сильный же умом, исполнившись смирения, сказал <им>: «Видите, чада, что царь не требует ни вас, детей моих, ни кого иного, а моей головы хочет. Если я куда-нибудь уклонюсь, а отчина моя вся в полоне перебита будет, – ведь мне же умирать после этого; так лучше мне ныне положить душу свою за многие души». Помянул он имя блаженного боголюбца, великого Христова мученика Димитрия, сказавшего про отчину свою и про Селунь град: «Господи, если погубишь их, то и я погибну с ними, если же спасешь их, то и я с ними спасен буду». И он так же поступил: решил душу свою положить за отечество, избавил множество людей своею кровью от смерти и от многоразличных бед. И снова долго учил сынов своих кротости, уму, смирению и разуму, мужеству, всякой доблести и велел следовать благим своим обычаям. И долго они целовались со многими слезами, не в силах оторваться от лицезрения ангелообразного вида его прекрасной светлости, не в состоянии насытиться его медоточного учения. Когда разлучились, в унынии и в слезах, отпустил он их в свое отечество, дав им дар – написав грамоту, разделил им отчину свою, и с тем отпустил их.

Когда же пришел он в Орду, месяца сентября в 6 день, на память чуда великого архангела Михаила, на устье реки Дона, там, где впадает она в море Сурожское, встретил его князь Константин, сын его. Царь же дал ему пристава, не давая никому его в обиду. И сперва «разнежились словеса их больше елея, а потом стали они нам как стрелы», когда одарил всех князей и царицу, наконец же и самого царя. И когда пробыл он в Орде полтора месяца, сказал царь князьям своим: «Что мне наговаривали на князя Михаила? Устроим им суд с князем Юрием: кого признаете правым, того хочу пожаловать, а виноватого казни предать». <А не ведаешь, окаянный, что своею казнью сплел ты ему венец пресветлый!>

В один из дней собрались все князья ордынские за двором его, сели в одной веже и выложили множество грамот с многими измышлениями на блаженного князя Михаила и сказали: «Много дани ты взял с городов наших, а царю не отдал». Истинный же Христов страдалец князь Михаиле отвечал, любя истину, со всей правдой и обличал их лживое свидетельство. О таковых судиях было сказано: «Поставлю властителя, ругателя и судию немилостивого». Так и нечестивый Кавгадый сам был судьей и, судя, сам же был и лжесвидетелем, покрывая своею ложью правдивую речь верного Михаила. И наговорил он множество измышлений и вин на блаженного непорочного Христова воина, оправдывая свою сторону.

Когда прошла неделя после того суда, в день субботний, снова вышло от нечестивых беззаконное повеление: поставили и пред другим судом блаженного Михаила, связанным, и вынесли ему неправедное осуждение, сказав <ему>: «Ты царевой дани не дал, против <нас> выступить осмелился и княгиню Юрьеву повелел уморить». Благоверный же князь Михаиле со многими доказательствами говорил: «Сколько своих сокровищ передавал я царю и князьям, ведь все это переписано», – и как посла он избавил <от гибели> на поле битвы и с большой честью отпустил, а про княгиню Бога в свидетели призывал, говоря, что «и на мысли того у меня не было». Эти же беззаконники, по сказанному пророком: «уши имеют и не слышат правды, уста имеют и не говорят, глаза имеют и не видят», ибо ослепила их собственная злоба, – и не прислушались они к словам блаженного, но решили промеж себя: «Поношением и узами опутаем его и безобразной смертью осудим его, ибо не годится он нам, не последует он нашим нравам».

Как пожелали зла, так и сотворили. В ту же ночь приставили от семи князей семь сторожей, и иных немало, и положили перед блаженным множество уз железных, собираясь заковать ноги его. Взяли, <что хотели>, из одежды его, поделили <между собой> и в ту ночь почти не облегчили его от уз железных, так связанным и пробыл он всю ночь. В ту же ночь прогнали от него всю его дружину, избивая сильно, и отца его духовного игумена Александра; и остался один он в руках их, и говорил про себя: «Удалили от меня дружину мою и ближних моих от страстей <моих>».

Наутро же в воскресенье по повелению беззаконных возложили великую колоду из тяжелого дерева на шею святого, показывая, что предстоит ему принять позорное мучение, и приняв его, благодарил он Господа Бога с радостью и со слезами, говоря: «Слава тебе, Владыка человеколюбче, что сподобил меня принять начало мучения моего, сподоби меня принять и окончить подвиг свой, да не прельстят меня слова лукавых, да не устрашат меня угрозы нечестивых».

И повелели беззаконные вести святого вслед за царем, ибо отправился царь на охоту. Премудрый же благоверный великий князь Михаиле, как привык смолоду, никогда не изменял правила своего, – в ночи пел псалмы Давидовы. И как отправился из Владимира, с того дня от воскресенья до воскресенья постился, причащаясь телу и крови Господней; а с тех пор, как был схвачен, еще больше, беспрестанно, все ночи не давал сна своим очам, чтоб не уснул, не задремал хранящий его ангел, но вновь и вновь славил Бога, со многими слезами и с глубоким воздыханием исповедаясь ему, говорил: «Господи, услышь молитву мою, и вопль мой да придет к тебе, не отврати лица твоего от меня, Владыка. В день скорби моей приклони ко мне ухо твое; в час, когда воззову к тебе, Господи, скоро услышь меня, ибо исчезли, как дым, дни мои...» И далее: «Спаси меня, Боже, ибо дошли воды до души моей, ибо я пришел сюда, как в глубину морскую, как будто буря потопила меня. Ненавидящих меня без ума стало больше, чем волос на главе моей. Прежде хлеб мой ели и любовь мою видели, а ныне укрепились на меня враги мои, преследующие меня неправедно».

Когда беззаконные те стражи в ночи забивали в ту колоду святые руки его, то он, мучимый таким образом, не переставая пел Псалтирь, а один отрок его сидел, переворачивая листы. Он же усердно говорил: «Господи, не отврати лица твоего от раба твоего, ибо скорблю, скоро услышь меня, вонми душе моей, избави ее от врагов моих. Ибо ты один ведаешь помышление мое, стыд мой и посрамление мое, ибо перед тобою все преследующие меня неправедно. Если бы кто поскорбел со мной, но утешающего не нашел, кроме тебя, Господи; воздают мне злом за добро, излей на них гнев твой, и ярость гнева твоего да обымет их. Почто хвалишься злобой своей, беззаконный Кавгадый, зло замышляя на меня всякий день? Ты соделал свой язык словно бритву изощренную, полюбил ложь и зло больше добра, забыл многочисленные дары мои, наговорил на меня неправду царю. За то сокрушит тебя Бог, исторгнет тебя и переселит тебя из селений твоих <предков> и корень твой из земли живых. Но терплю, Господи, имени твоего ради, ибо будет мне благо перед преподобными твоими, ибо давно я жаждал пострадать за Христа. Вот видя себя так мучимого, радуюсь я спасению твоему, – ради имени Господа Бога нашего возвеличимся. Но почему – о Боже – скорбишь ты, душа моя, зачем смущаешь меня; уповай на Бога моего, ибо исповедаюсь ему; спасение мне Бог мой».

Так все время славил он Бога со слезами, днем же всегда можно было видеть, как он светлым, веселым взором и сладкими словами утешал дружину свою. И видели, как, ничуть не оскорбляясь, говорил он: «Не все ли едино, дружина моя, когда прежде вы, как в зеркало, на меня глядя, утешались. Ныне же, видя на мне эту колоду, печалитесь и скорбите. Вспомните, как принимали мы благое в жизни нашей, сего ли не сможем претерпеть? Что для меня эта мука в сравнении с делами моими! Больше того достоит мне принять, дабы, быть может, <когда-нибудь> прощение получить». И добавил слова, слова праведного Иова: как угодно Господу, так и будет; да будет имя Господне благословенно отныне и до века. «Не печальтесь, скоро увидите и все иное, что сбудется на вые моей».

После того как провел святой 24 дня в несказанном терпении, нечестивый Кавгадый, с ядом аспидным под своими устами, досаждая вновь душе долготерпеливого князя Михаила, повелел привести его на торжище в таком унижении, созвал всех заимодавцев и повелел поставить святого пред собою на колени: величался беззаконный властью над преподобным и много обидных слов говорил преподобному. Потом сказал: «Знай, Михаил, таков царев обычай: если будет кто ему нелюб, хоть и своего племени, то такую колоду возлагают на него. Когда же минет царский гнев, то снова в прежнюю честь царь введет его. Завтра утром тягота эта отойдет от тебя, потом в большой чести будешь». И, посмотрев, сказал сторожам: «Почему не облегчите колоду эту?» Они же ответили: «Завтра или на следующий день так и сделаем по приказу твоему». И сказал окаянный: «Поддержите ему колоду эту, пусть не отягчает ему плечи». И так один из стоящих за ним, подняв, стал держать ту колоду.

И много времени прошло в вопросах, а праведный держал ответы; потом повелел <Кавгадый> увести прочь блаженного. Когда повели его, сказал он слугам своим: «Дайте мне стулец, чтобы дать мне покой ногам своим, отягчали они от многих трудов». В то же время съехалось бесчисленное множество <людей> от всех народов, сшедшись, стояли они и смотрели на святого. И один из тех стоявших сказал ему: «Господине княже, видишь ли, какое множество народа стоит, видя тебя в таком унижении. А прежде слышали, что царствовал ты в своей земле. Шел бы ты, господине, в свою землю». Блаженный же сказал со слезами: ибо «мы выставлены были на позорище ангелам и людям», – и: «все, видящие меня, покивали главами своими». И еще: «Уповали на Господа, да избавит его, как угодно ему, ибо он тот, кто исторгнул меня из чрева <матери моей>, упование мое с младенческих лет моих». И, встав, пошел он к веже своей, говоря далее тот псалом; и с тех пор видели очи его полными слез, ибо он чувствовал сердцем, что приходит конец доброму течению.

И терпел блаженный князь Михаил несказанную ту муку 26 дней, за рекою Терком, на реке на Севенци, под городом Тютяковым, как минуешь горы высокие Ясские Черкасские, близ врат железных. В среду рано повелел он отпеть заутреню, и канон, и часы. Сам же, с плачем, послушав правила к причащению, сказал попу, чтоб прочел он псалмы сии. И тот дал ему книгу. Взяв книгу, начал он читать тихо, с умилением и воздыханием и со слезами, и текли из очей его слезы, как река, и говорил вот что: «Храни меня, Господи, ибо на тебя уповаю», псалом 2: «Господь – пастырь мой, ни в чем не буду я нуждаться», псалом 3: «Веровал я, и потому проглаголал». После этого стал он каяться отцу своему духовному с большим смирением, очищая душу свою, были ведь с ним игумен и два попа. Потом, когда явился пред ним сын его Константин, стал он давать наказ ко княгине и сыновьям, наказ про отчину свою, и про бояр, и про тех, кто с ним был, вплоть до самых низших, с ним бывших, веля о них позаботиться. А потом уж и час его приблизился, и сказал он: «Дайте мне Псалтырь, ибо сильно скорбит душа моя». Ибо чувствовал он сердцем – при дверях уже святой зватай по блаженную его душу. Разгнув книгу, обрел он псалом: «Услышь, Боже, молитву мою, внемли молению моему, в скорби и печали смутился я от гласа вражия и от притеснения грешников, ибо в гневе враждуют против меня».

В тот час окаянный Кавгадый вошел к царю – и вышел с повелением на убиение блаженного Михаила. Тот же читал: «Сердце мое смутилось во мне, и страх смерти напал на меня». И сказал попам: «Отци <мои>, прочтите псалом сей, скажите <его> мне». Они же не хотели еще больше смущать его: «Тут, господине, известно все это, сказано в последнем стихе: возверзи на Господа печаль твою, и он поддержит тебя, не даст никогда поколебаться праведнику». Он же снова прочел: «Кто дал бы мне крылья, как у голубя? Я улетел бы и успокоился, я удалился бы далеко и водворился в пустыне, уповая на Бога, спасающего меня».

Когда водили блаженного Михаила с царем на охоту, говорили ему слуги его: «Вот, господине, проводники и кони готовы, убеги в горы – спасешь жизнь». Он же сказал: «Не дай мне Бог этого сделать, никогда в жизни своей такого не делал. Если куда-нибудь убегу, а дружину свою оставлю в такой беде, какую же я похвалу получу <за это>. Да будет воля Господня».

И сказал: «Если бы меня враг Кавгадый поносил – это я перенес бы, но ненавистник мой величается надо мною, и нет в нем перемены, я же, Господи, уповаю на тебя». И так окончил псалом и, закрыв Псалтырь, отдал отроку.

И вот в этот момент один из отроков его вбежал в вежу с побледневшим лицом и пресекшимся голосом: «Господине княже, вот уже едут из Орды Кавгадый и князь Юрий с множеством народа прямо к твоей веже!» Он же быстро встал и, вздохнув, сказал: «Знаю я, для чего едут, – чтобы убить меня». И отослал сына своего Константина к царице. Страшно было в тот час, братия, видеть множество стремящихся поглядеть на блаженного князя Михаила. Кавгадый же и князь Юрий послали убийц, а сами слезли с коней на торжище, ибо недалеко был торг этот, можно было камнем добросить.

Убийцы же, будто дикие звери, немилостивые кровопийцы, разогнав всю дружину, вскочили в вежу и увидали его стоящим. И так, схватив его за колоду, что была на шее его, ударили сильно и швырнули на стену – и проломилась стена. Он же снова вскочил, и тогда множество людей набросилось на него, повалили на землю и стали бить его беспощадно ногами. И один из беззаконников, по имени Романец, вытащил нож и ударил святого в грудь, справа, и, вращая нож туда и сюда, вырезал честное и непорочное сердце его. И так предал святую свою блаженную душу в руки Господу великий христолюбивый князь Михаиле Ярославич месяца ноября в 22 день, в среду, в 7 часов дня, и приобщился к лику святых вместе со сродниками своими с Борисом и Глебом и тезоименником своим Михаилом Черниговским. И принял из руки Господней венец неувядаемый, к которому так стремился.

Двор блаженного разграбили русичи же и татары, богатство русское повезли к себе в станы, вежу всю разломали на мелкие части, а честное тело его бросили нагое и никем не хранимое. И один <из них> прибежал на торжище и сказал: «Уже приказанное вами сделали». Кавгадый же и князь Юрий, сев на коней, быстро приехали к телу святого и увидели тело святого нагим; и яростно выбранил <Кавгадый> князя Юрия: «Не отцом ли тебе был сей князь великий? Почему же тело его нагим брошено?» И князь Юрий повелел своим людям прикрыть тело котыгою, что носил еще при деде своем, и кыптом своим.

И положили его на большую доску, подняли на телегу, перевязали крепко веревками и перевезли через реку, называемую Адежь, что означает «горесть». Ибо воистину горесть была в тот час нам, братия, когда увидели мы такую унизительную смерть господина своего князя Михаила Ярославича. А из дружины нашей немногие избежали рук их: те, кто дерзнули,– убежали в Орду к царице, а других поймали, потащили нагими, избивая нещадно, как каких-нибудь злодеев, и приведя в свои станы, заковали в оковы. Сами же князья и бояре в одной веже упивались вином и рассказывали, кто какую вину наговорил на святого.

О, возлюбленные князья русские, не прельщайтесь суетою мира сего и века скоропреходящего, что быстрее паутины минует. Ничего не принесли вы на свет сей, ничего же и унести не сможете – ни золота и серебра, ни бисера драгоценного, ни тем более городов и власти, ради которых такое убийство содеялось! Но мы к предыдущему вернемся, чтобы рассказать о происшедшем чуде.

В ту ночь послал князь Юрий слуг своих стеречь тело святого. И как начали они стеречь тело святого, так великий страх и ужас напал на них, и не в силах терпеть его, убежали они в станы. И вернувшись рано <утром>, не нашли они тела святого на доске, лишь телега стояла, и доска на ней веревками привязана, а тело святого поодаль лежало раною к земле, и крови много вытекло из раны; правая рука – под лицом его, а левая – у раны, и одежда на нем. Преславно Господь прославил верного раба своего Михаила и так удивил: всю ночь лежало тело святого на земле, а ни один зверь, из бесчисленного множества тут живущих, не коснулся его, – ибо хранит Господь все кости их, и ни одна из них не сокрушится, смерть же грешникам – страшна. Так и случилось с треклятым и беззаконным Кавгадыем: не прожив и полугода, скверно кончил он окаянную жизнь свою, принял вечные муки.

Многие же верные и из неверных некоторые видели в ту ночь чудо преславное: два светлых облака всю ночь осеняли тело преблаженного, расходясь и опять сходясь, сияли как солнце. Наутро говорили: «Свят сей князь, убит безвинно. Облака эти являют заступничество ангельское над ним», – что в слезах и со многими клятвами и исповедали нам, что истинно так было.

И оттуда послали тело в Мжачары со всеми боярами. И говорили, что там знавшие князя купцы хотели с честью прикрыть тело святого драгоценными плащаницами и со свечами с великой славой в церкви поставить. Приставленные же жестокие бояре не дали даже увидеть блаженного, но поставили со всяким унижением в какой-то хлев, приставив сторожей. Но и тут прославил его Господь Бог. Многие из различных народов, живущих в том месте, все ночи видели огненный столп, сияющий от земли до небес, а другие – радугу, склоняющуюся к хлеву, где лежит тело блаженного.

И оттуда повезли тело к Бездежу, и когда подъезжали к городу, многие из города видели около саней святого множество народа со свечами, иные же на конях с фонарями по воздуху ездили. И так, привезя в город, не поставили его в церкви, а во дворе стерегли его. Один же из стерегущих разлегся на санях с телом святого; и какая-то неведомая сила сбросила его далеко с саней святого. Он же, едва встав, с великой боязнью, ибо жив остался, пришел и рассказал все, что случилось с ним, бывшему тут иерею, от которого мы слышали и написали.

И оттуда повезли его на Русь. Везли его по городам русским и довезли до Москвы, положили его в церкви всемилостивого Спаса в монастыре. А княгиня и сыновья его не знали ни о чем случившемся, ибо далеко была земля <их>, и ни у кого не было возможности везти.

На другой год приехал на Русь князь Юрий, привел с собой князя Константина и дружину отца его. И вот, услышав об этом, княгиня Анна, и епископ Варсонофий, и сыновья его послали в Москву, чтоб узнать все. Посланные же, вернувшись, поведали, что христолюбивый великий князь Михаил убит. И плакали они много дней неутешно.

Когда был князь Юрий во Владимире, послал к нему князь Дмитрий брата своего Александра и бояр своих, – и едва помирились. И взял князь Юрий множество серебра, а мощи блаженного Михаила повелел отпустить в Тверь. Послали в Москву бояр своих с игуменами и пресвитерами, привезли мощи святого в Тверь с большою честью, и встретили его и Дмитрий, и Александр, и Василий, и княгиня его Анна на Волге в насаде. А епископ Варсонофий с крестами, и с игуменами, и с попами, и дьяконами, и бесчисленное множество народа встретили его у <монастыря> святого Михаила на берегу. И от сильного вопля не было слышно поющих, и не могли из-за тесноты раки донести до церкви, поставили перед вратами церковными. И так долгие часы плакали и едва внесли в церковь, поя надгробные песнопения, и положили в церкви святого Спаса в гробнице, которую сам сделал, на правой стороне, пообок от епископа Симеона, месяца сентября в 6 день на чудо архангела Михаила.

Еще чудеснее сотворил Бог своею чудною и несказанною милостью: из столь дальней страны везли тело святого на телеге и в санях, потом целый год стояло оно в Москве, и осталось все тело цело и нетленно. Да как можем достойно восхвалить, блаженный княже...

* * *

В ЛѢТО 6800.116 УБИЕНИЕ БЛАГОВѢРНОГО И ХРИСТОЛЮБИВАГО ВЕЛИКОГО КНЯЗЯ МИХАИЛА ЯРОСЛАВИЧА,117 МЕСЯЦА НОЯБРЯ ВЪ 22 ДЕНЬ

Благослови, отче.

Венецъ убо многоцвѣтенъ всякимъ украшениемъ и всякимъ цвѣточным видящимъ его очима многую свѣтлость подастъ. Кииждо убо взора своего видѣниемъ влечетъ к собѣ: ово бѣлым образомъ цвѣточнымъ просвѣщается, ин же черленым и багряным и зѣло точнымъ лице имѣя; а въ едином совокуплении смѣсившимся от многъ арамат чюдоносную воню испущающе благоухания, изимающе злосмрадие от сердца вѣрных. Сице убо жития имѣющих велие усвоение къ единому Богу, желающе, како угодия ему сътворити, киимъ доити и видѣти горний Иерусалимъ: овии же отложше плотскую немощь, постомъ и молитвами в пустыняхъ и в горах, в пешерах изнуряюще тѣло свое и венецъ, и перфиру, и весь санъ своего суньклитства временнаго, ничтоже вмѣняюще, оставляаху, токмо единого Христа любящи въ сердци и желающе нетлѣннаго царства, но еще тѣло свое предаша на поругание узамъ, и темницам, и ранам, конечное, кровь свою проливающе, въсприимаху царство небесное и венецъ неувядаемый. Яко же сей крѣпкий умомъ и терпеливый душею блаженный и христолюбивый великий князь Михайло Ярославичь свое царство, уметы вмѣнивъ, остави, приятъ страсть нужную, положи душу свою за люди своя, помня слово Господне, еже рече: «Аще кто положит душу свою за други своя, сей великий наречется въ царствии небеснемъ».118 Сии словеса измлада навыче от Божественаго Писания, положи на сердци си, како бы пострадати. Нам же сеи не от инѣхъ слышавше, но сами бывше честному его въспитанию и добронравному възрасту его и премудру разуму усерднаго к Богови усвоения.

Сего блаженнаго великого князя Михаила Ярославича нѣсть лѣпо в забвение ума оставити, но на свѣщницѣ проповѣдания оставити, да вси, видящи свѣт богоразумнаго князя жития, терпѣния, конечная страсти его, просвѣтят сердца своя умная свѣтомъ немерцаемыя благодати. Аз же, аще грубъ сый и невѣжа есмь, но ревностию любве господина своего палимъ есмь. Убояхся оного раба лениваго, съкрывшаго талантъ господина своего в земли, а не давшаго добрымъ торжником, да Быша сътворили сторицею.119 Но паки боюся и трепещу своея грубости: како въспишу от многа мало, извѣстити о конечнѣй страсти блаженнаго Христова воина, великого князя Михаила Ярославича, еже сътворися в послѣдняя времяна въ дни наша. Се и начиная молитися: «Владыко Господи Исусе Христе, подай же ми умъ и разумъ и отверзи ми устнѣ, да възвестят хвалу твою, да провѣщаю подвигъ блаженнаго раба твоего».

В послѣдняя бо лѣта Господь нашь Исус Христос, Слово Божие, родися от пречистыя девы Мария Богородица, и приятъ страсть, исправляя падения рода нашего, и въскресе в третий день, и възнесеся на небеса.120 В день пятдесятный посла Господь нашъ Богъ Духъ свой на апостолы,121 оттолѣ начаша учити, обходяще вся страны, и крестити въ имя Отца и Сына и Святаго Духа, и в себе мѣсто поставляаху патриархи и митрополиты, епископы же и прозвитеры. Господь же премилостивый Богъ божественым своимъ промышлениемъ на послѣдний вѣкъ яви благодать свою на русскомъ языцѣ: приведе великого князя Владимера русскаго въ крещение; Вълодимеръ же, просвещенъ Святаго Духа благодатию, введе всю землю русскую въ крещение.122 Оттоле распространися святая вѣра по всей земли, и бысть веселие и радость велика в новопросвещенных людехъ; точию единъ дияволъ сѣтовашеся, побѣждаемъ от тѣх, имиже преже тѣхъ чтим бываше, жертву приимая и вся угодная. Сего не терпя, врагъ душь наших опромѣташеся, льстивый, како бы съвратити с праваго пути ихъ; и вложи в сердце ихъ зависть, ненависть, братоубийство; нача въсхитити и имѣния сынъ подо отцемъ, брат менший под старѣйшим братомъ, умножися неправда и злоба многа въ человѣцѣхъ, и предашеся въ слабость свѣта сего скороминующаго. Господь же премилостивый Богъ, не терпя видѣти погибающа от диявола род нашь, претяше намъ казньми, хотя нас обратити от злобъ нашихъ, посла на ны казнь, овогда глад, овогда смерть въ человѣцехъ и скотѣхъ; конечную пагубу преда нас в руцѣ измаилтяном.123 Оттолѣ начахомъ дань даяти по татарьскому языку. И егда коему княземъ нашим доставашеся великое княжение, хожаше князи русстии въ Орду къ цареви,124 носящи множество имѣния своего.

По великомъ жестоком пленении русстемъ минувшимъ лѣт 34.125

Сей блаженный, приснопамятный и боголюбивый великий князь Михайло бысть сынъ великого князя Ярослава, внук же великого князя и блаженнаго Всеволодичя, скончавшагося нужною смертию въ Ордѣ за крестьяне. Роди же ся от блаженныя, въистину от преподобныя матери, великие княгини Ксении;126 его же святая та и премудрая мати въспита въ страсѣ Господни и научи святымъ книгам и всякой премудрости.

Князящу же ему в вотчинѣ своей въ Тфери, преставися великий князь Андрѣй127 въ Тфери, благослови его на свой стол, на великое княжение, сего христолюбиваго великого князя Михаила, емуже по старѣйшинству дошелъ бяше степени великого княжения.128 И поиде въ Орду къ царю,129 якоже преже бывши его князи имѣаху обычай тамо взимати княжение великое.

В то же время сыновецъ его князь Юрий130 поиде въ Орду же. Бывшу ему в Володимере, блаженный и приснопамятный митрополит Максимъ всея Руси131 со многою молбою браняше ему итти въ Орду, глаголя: «Азъ имаюся тебѣ съ княгинею, с материю князя Михаила, чего восхочешъ изъ отчины вашея, то ти дасть». Он же обещася, рекъ: «Хотя, отче, поиду, но не ищу княжения великого».

И бывшу ему во Ордѣ, не хотяше добра роду крестьяньскому дияволъ вложи в сердце князем татарьским свадиша братию, рекоша князю Юрию: «Оже ты даси выход болши князя Михаила, тебѣ дамъ великое княжение». Тако превратиша сердце его, нача искати великого княжения. Обычай бѣ поганых, и до сего дни – вмещущи вражду между братьею, князи русскими, себѣ многия дары взимаютъ.

И бывши прѣ велицѣ между има, и бысть тягота велика в Руси за наша беззакония и съгрѣшения. О том рече пророкъ: «Аще обратитеся ко мнѣ и останетеся от злобъ ваших, то вложу любовь княземъ вашим, аще ли не останетеся злаго обычая вашего, ни покаетеся от многих беззаконий своих, всякою казнию покажню вас».132 Но милостию пречистыя Богородица и всѣх святых прииде благовѣрный великий князь Михайло и посаженъ бысть на столѣ дѣда и отца своего у святѣй Богородици в Володимере блаженым и преподобным Максимом, митрополитомъ всея Руси.

И князившу ему лѣто в великомъ княжении, и сѣде инъ царь, именем Озбякъ.133 И видѣ Богъ мерьскую вѣру срацинскую,134 и оттолѣ начаша не щадити рода крестьяньска, якоже бо о таковых рекоша царския дѣти, въ плѣну в Вавилонѣ сущии, глаголаху: «Предасть ны в руцѣ царю немилостиву, законопреступну, лукавнѣйшу паче всея земля».135 Егда бо Господь Титу предасть Иерусалимъ, не Тита любя, но Иерусалимъ казня. И паки, егда Фоцѣ преда Царьград, не Фоцу любя, но Царьград казня за людская прегрешения.136 Еже и си нас дѣля бысть за наша согрѣшения. Но мы бывшее възглаголемъ.

Оттоле нача быти вражда между князема сима, а еще сваристася многажды миръ межю собою, но врагъ дияволъ паки рать въздвизаше. И паки бывшимъ княземъ во Ордѣ, бывши прѣ велице межю има; оставиша Юрия у себя въ Ордѣ, а князя Михаила отпустиша в Русь. И минувшу лѣту, паки безаконнии измаилтяне, не сыти суще мздоимьства, егоже ради желааше, вземши многое сребро, и даша Юрию великое княжение, и отпустиша с ним на Русь единого от князь своих, беззаконнаго треклятаго Кавгадыя.137 Блаженный же великий князь Михайло срѣте его с вои своими, послалъ князю Юрию, рекъ: «Брате, аже тебѣ далъ Богъ и царь великое княжение, то азъ отступлю тебѣ княжения, но в мою оприснину не въступайся». Роспустя вои свои, поиде в вотчину свою з домочадци своими.

Паки не престаетъ дияволъ, желаетъ кровопролития, еже сотворися за грехи наша. Прииде князь Юрий ратию ко Тфери, совокупя всю землю Суздальскую, и с кровопийцем с Ковгадыемъ множество татаръ, и бесерменъ, и мордвы, и начаша жещи городы и села. И бысть туга и скорбь велика, поимающе бо мужи, мучиша разноличными ранами и муками и смерти предаяху, а жены ихъ оскверниша погании. И пожгоша всю волость Тверскую и до Волги, и поидоша на другую страну Волги, в той странѣ то же, хотѣша сътворити.

Блаженный же великий князь Михайло призвавъ епископа своего, и князи, и бояре и рече имъ: «Братие, видите, княжения отступился есмь брату моему молодшему, и выход далъ есмь, и се над тѣмъ, колика зла сътвориша в отчинѣ моей, аз же терпях имъ, чаяхъ, убо престанет злоба сия. Наипаче вижю, уже головы моея ловят. А нынѣ не творюся, в чем ему виноватъ буду или в чем виноватъ, скажите ми». Они же, яко единѣми усты, съ слезаами рекоша: «Господине, правъ еси во всемъ пред сыновцемъ своим. Тако въ смирение сотворил еси, се взяша всю волость твою, а на другой странѣ в отчинѣ твоей то же хотятъ сотворити. А нынѣ, господине, поиди противу имъ, а мы за тебя хотимъ животом своимъ». Блаженный же великий князь Михайло такоже съ многимъ смирениемъ рече: «Братие, слышите, что глаголетъ святое Евангелие: иже аще кто положит душу свою за други своя, велик наречется въ царствии небеснемъ. Нам же не за единъ другъ, ни за два положити душа своя: селико народа в полону, и инии избиени суть, жены же и дщери ихъ осквернени суть от поганыхъ; а нынѣ мы, иже за толика народа положим душа своя, да вменится намъ слово Господне въ спасение».

И утвердившеся крестомъ честнымъ, и поидоша противу ратным. И яко Быша близъ себе, бысть видѣти ратных бесчисленое множество; яко съступишася полци, и бысть сѣча велика; не могуть брани носити противнии и вдаша плещи свои; милостью бо святаго Спаса и пречистыя его Матери и помощию великаго архаггела Михаила побѣди великий князь Михайло; бысть видѣти бесчисленое множество ратных, падающих под конми язвени, аки снопы в жатву на нивѣ.

Князь же Юрий, видѣвъ вои свои росполошены, аки птица въ стадѣ, отъехав к Торжку с малою дружиною, оттолѣ вборзе к Новугороду. А окаяннаго Кавгадыя со други повелѣ великий князь избити, в немже бысть послѣдняя горкая погибель.

Сия же побѣда сътворися месяца декабря в 22 день, на память святыя мученици Анастасии, в день четвертокъ, в годину вечернюю. Самому же великому князю Михаилу бѣ видѣти доспѣх его весь язвлен, на тѣле же его не бысть никоеяже раны. Рече же блаженный пророкъ Давыдъ: «Падетъ от страны твоея тысяща и тма одесную, к тебѣ же не приступитъ, не приидетъ к тебѣ зло, и рана не приступитъ к телеси твоему, яко аггеломъ своимъ заповѣсть от тебе сохранити тя во всѣх путехъ твоих, на руках возмут тя».138 Якоже и бысть тогда сохраненъ великим архаггеломъ Михаиломъ. И избави из плѣна множество душь, бывшая въ скверныхъ поганьских рукахъ, возвратися въ свое отчество с великою радостию. Приведе окааннаго Ковгадыя в дом свой, и много почтивъ его и одаривъ, отпусти его во своя. Он же лестию ротяшеся много не вадити къ цареви, глаголя: «Занеже воевалъ есмь волость твою без царева повелѣния».

Князь же Юрий совокупи множество новогородецъ и пьскович и поиде ко Тфери. И срѣте его благовѣрный великий князь Михайло противу Синѣевъского. Паки не хотя видѣти другаго кровопролития за толь мало дни, удалишася и целоваша крестъ. И рече блаженный князь Михайло: «Поидеве, брате, оба во Орду, жалуемся вмѣсте къ царю, абы ны чим помочи крестьяномъ сим». Князь же Юрий съемся с Ковгадыемъ, поидоста наперед во Орду, поимше с собою вси князи суздальские и бояре из городовъ и от Новагорода. По повелѣнию же окаянный Ковгадый, написавъ многа лжа, свидѣтелствова на блаженнаго Михаила.

Князь же Михайло посла сына своего Костяньтина139 въ Орду, а самъ поиде во Орду же после сына своего Костяньтина, благословяся у епископа своего Варсунофия,140 и от игуменов, и от поповъ, и отца своего духовнаго, игумена Иванна; послѣднее исповѣдание на рецѣ на Нерли141 на многи часы, очищая душу свою, глаголаше: «Азъ, отче, много мыслях, како бы намъ пособити крестьяномъ сим, но моихъ ради грѣховъ множайшая тягота сотворяется разности; а нынѣ же благослови мя, аще ми ся случитъ, пролию кровь свою за них, да некли бы ми Господь отдалъ грѣховъ, аще сии крестьяне сколко почиютъ».

Еже до егоже мѣста проводити его благородная его княгини Анна и сынъ его Василий,142 возвратишася от него со многим рыданиемъ, испущающе от очию слезы, яко рѣку, не могуще разлучитися от възлюбленнаго своего князя.

Он же поиде к Володимерю. Приехалъ посолъ от царя, глаголя: «Зовет тя царь. Буди вборзе за месяць, аще ли не будеши, уже воименовал рать на твой город. Обадил тя есть Ковгадый къ царю, глаголя: “Не бывати ему во Ордѣ”».

Думаша же бояре его, ркуще: «Сынъ твой въ Ордѣ, а еще другаго пошли сына своего». Тако же глаголета ему: «Господине отче драгий, не езди сам во Орду, которого хощещи, да того пошлеши, занеже обаженъ еси къ цареви, дóндеже минет гнѣвъ его».

Крѣпкий же умом, исполнився смирения, глаголаше: «Видите, чада, яко царь не требуетъ вас, детей моихъ, ни иного кого, но моей головы хощетъ. Аще азъ гдѣ уклонюся, а отчина моя вся в полону избиени будут, а после того умрети же ми есть, то лучши ми есть нынѣ положити душу свою за многия душа». Помянулъ бо бяше блаженнаго отчество боголюбца, великаго Христова мученика Дмитрея, рекше про отчину свою и про Селунь град: «Господи, аще погубиши ихъ, то и азъ погибну с ними, аще ли спасеши ихъ, то и азъ с ними спасенъ буду».143 Сий убо такоже сътвори: умысли положити душу свою за отчество, избави множество от смерти своею кровию и от многоразличных бѣд. И паки много поучивъ сына своя кротости, уму, смирению же и разуму, мужеству, всякой доблести, веляше же послѣдовати благымъ своимъ нравомъ. На мнозе же целовашеся съ многими слезами, не можаху ся разлучити от аггелообразнаго взора красныя свѣтлости его и святаго лица его, не могуще насытитися медоточнаго учения его. Егда разлучастася слезни и уныли, отпусти ихъ во отчество свое, давъ имъ даръ, написавъ имъ грамоту, раздели имъ отчину свою, ти тако отпусти ихъ.

Дошедшу же ему во Орду месяца сентября въ 6 день, на память чюдеси великаго архаггела Михаила, на усть рѣки Дону, идѣже течет в море Сурожьское, ту же срѣте его князь Костяньтинъ, сынъ его. Царь же дасть ему пристава, не дадуще его никомуже обидити. Се бо умякнуша исперва словеса ихъ паче елѣя, та бо ны Быша и стрѣлы,144 егда одари вси князи и царицю, последи же и самого царя. Бывшу же ему въ Ордѣ полтора месяца, и рече царь княземъ своимъ: «Что ми есте молвили на князя Михаила? Сотворита има суд съ княземъ Юриемъ, да котораго сотворите вправду, того хочю жаловати, а виноватого казни предати». А не вѣси окаанне, аже ся своею казнию исплелъ еси ему вѣнецъ пресвѣтелъ!

Въ един же от дни собрашася вси князи ординьстии за дворъ его, сѣдше въ единой вежи, покладааху многы грамоты съ многимъ замышлениемъ на блаженнаго князя Михаила, глаголющи: «Многы дани поимал еси на городѣх наших, а царю не дал еси». Истинный же Христовъ страдалецъ князь Михайло глаголя, любя истинну, со всякою правдою, обличаше ихъ лживое свѣдѣтелство. О таковых судьяхъ реченно бысть: «Поставлю властеля, ругателя ихъ и судию, немилующа ихъ».145 Се бо бяше нечестивый Ковгадый самъ судия и, судя же, тоже лжив послухъ бываше, покрывая лжею своею истинная словеса вѣрнаго Михаила. И изрече многозамышенныя вины на блаженнаго непорочнаго Христова воина, а свою страну оправдая.

Паки, минувши единой недели по судѣ томъ, в день суботный, от нечестивых изыде повелѣние безаконно: поставиша и на другомъ судѣ связанна блаженнаго Михаила, износяще ему неправедное осужение, глаголя: «Царевы дани не далъ еси, противу послабилъся еси, а княгиню Юрьеву повелѣлъ еси уморити».146 Благовѣрный же князь Михайло съ многым свидѣтельством глаголаше: «Колико съкровищь своих издаялъ есмь цареви и княземъ, все бо исписано имяще», – а посла како избави на брани и съ многою честию отпусти, а про княгиню Бога послуха призываше, глаголаше, яко «ни на мысли ми того сътворити». Они же безаконнии, по глаголющему пророком: «уши имуть и не слышат правды, уста имуть и не глаголютъ, очи имуть и не видят»,147 ослепи бо ихъ злоба ихъ, – не вмениша себѣ ни мала словеса блаженнаго, но рѣша в собѣ: «Поносы и узами стяжим его и смертию нелѣпотною осудимъ его, яко неключимъ есть намъ, не послѣдует нравомъ нашим».

Яко же бо восхотѣша злобы, тако и сътвориша. В настоящую бо нощь приставиша от седми князей седмь сторожей,148 инѣхъ немало и покладааху пред блаженнаго многыя узы желѣзныя, хотяще отягчити нозѣ его. Вземше от портъ его, поделишася и в ту нощь мало облегчиша ему от узъ желѣзных, но связанъ тако пребысть всю нощь. Тое же нощи отгнаша от него всю дружину его, силно биюще, и отца его духовнаго Александра игумена,149 и оста единъ в руках ихъ, глаголаше бо в собѣ: «Удалисте от мене дружину мою и знаемых моих от страстей».

Наутрия же в неделю повелѣниемъ безаконных возложиша колоду велику от тяжка древа на выю святаго, прообразующе ему поносную муку прияти, юже приимъ, благодаряше Господа Бога с радостию и со слезами, глаголя: «Слава тебѣ, Владыко человѣколюбче, яко сподобил мя еси прияти начаток мучения моего, сподоби мя прияти и кончати подвигъ свой, да не прельстят мене словеса лукавых, да не устрашат мя прещения нечестивых».

И повелѣша безаконнии вести святаго послѣ царя, бяше бо пошелъ царь на ловлю. Премудрый же благовѣрный великий князь Михайло, якоже обыче измлада, николиже не измѣняше правила своего, в нощи убо пояше псалмы Давыдовы. А како поиде из Володимеря, от тоя недѣли до недѣли постящеся, причащающися тѣла и крови Господня; отнележе ятъ бысть, наипаче беспрестани по вся нощи не дающи сна очима своима, да не уснетъ, не воздремлетъ храняяй его аггелъ, но пакы славяше Бога, съ многыми слезами и съ глубокимъ въздыханиемъ исповѣдаяся к нему, глаголаше: «Господи, услыши молитву мою, и вопль мой к тебѣ да придетъ, не отврати лица твоего от мене, Владыко. В он же день, аще тужю, приклони ко мнѣ ухо твое, в он же часъ призову тя, Господи, скоро услыши мя. Се бо минуша, яко дымъ, дние мои».150 Прочее: «Спаси мя, Боже, яко внидоша воды до душа моея, приидохъ бо сѣмо, яко въ глубину морьскую, аки буря, потопи мя. Се бо умножишася на мя паче влас главы моея ненавидящеи мя без ума. И преже сего мой хлѣбъ ядяше и мою любовъ видѣвша, а нынѣ укрѣпишася на мя врази мои, Быша досажающи ми бес правды».151

Егда безаконнии они стражие в нощи забиваху в той же колодѣ святѣи руцѣ его, но ни, тако озлобляемъ, не престая поя Псалтырь, а единъ отрокъ его седяше, прекладывая листы. Он же прилѣжно глаголаше: «Господи, не отврати лица твоего от отрока твоего, яко скръблю, скоро услыши мя, вонми души моей, избави ю́ от враг моих. Ты бо единъ вѣси помышление мое, студ мой и срамоту мою, се бо пред тобою суть вси стужающии ми бес правды. Иже бы кто со мною поскорбѣлъ, и утешающаго не обрѣтох, развѣе тебе, Господи, въздаютъ бо ми злая въз добрая, пролей на ня гнѣвъ твой и ярость гнѣва твоего да иметъ я́.152 Почто ся хвалиши о злобѣ своей, безаконный же Ковгадый, злая мысля на мя по вся дни? Язык твой, яко бритву изоощрену, сътворилъ еси, лесть възлюбилъ еси, злобу паче добра, забылъ еси многих моих даровъ, глаголалъ еси, на мя неправду къ цареви. Сего ради раздрушит тя Богъ, въсторгнет тя и преселит тя от селения твоего и корень твой от земля живыхъ.153 Но трьплю, Господи, имени твоего ради, яко благо ми будетъ пред преподобными твоими, давно бо жадах, да ми пострадати за Христа. Се бо видѣ себе озлобляема сице, радуюся о спасении твоемъ, – и въ имя Господа Бога нашего възвеличимся. Но въскую, Боже, прискорбна еси, душе моя, въскую смущаеши мя; уповай на Бога моего, яко исповѣмся ему; спасение лицу моему Богъ мой».154

Тако же на всякъ час славя Бога съ слезами, въ день же бяше всегда видѣти свѣтлым веселым взоромъ, словесы сладкими тѣшаше дружину свою. И бяше видѣти, яко никоего озлобления приемлюще, глаголаше: «Се ли едино было, дружина моя, егда преже сего, яко в зерцало, зряще на мя, тѣшастася. Нынѣ же видящеи на мнѣ се древо, печалуетеся и скорбите. Помяните, како прияхомъ благая в животѣ нашем, сихъ ли не можемъ претрьпити? А что бо ми есть сия мука противу моимъ дѣломъ! Но болша сих достойна ми прияти, да некли быхъ прощение улучилъ». И приложи слово, слово праведнаго Иева: яко годѣ Господеви, тако и будетъ, буди имя Господне благословено от нынѣ и до вѣка.155 Да не печалуйте, пребывъше мало, узрите прочее выя моея».

Минувшим же 24 днем святому в неизреченном терпѣнии, нечестивый же Ковгадый, имѣя ядъ аспиденъ под устнами своими, пакы досажая души долготерпѣливаго князя Михаила, повелѣ его привести и в торгъ в таковой укоризне, созва вся заимодавца и повелѣ святаго поставити на колѣну пред собою; величашеся безаконный властьми над праведнымъ и многа словеса изрече досадна праведному. Посем рече: «Вѣдая буди, Михайле, такъ царевъ обычай: аже будетъ ему на кого нелюбо, хотя от своего племяни, то таково древо въскладаютъ на него. Егда же царевъ гнѣвъ минет, то паки в первую честь введетъ его. Утро бо въ предидущий день тягота сии отъидет от тебе, потомъ в болшей чести будеши». Възрѣв же, рече сторожемъ: «Почто не облегчите древа сего?» Они же рекоша: «Заутра или на другой день тако сътворимъ по глаголу твоему». И рече окаянный: «Поддержите ему древа того, да не отягчаетъ ему плещу». Тако единъ от предстоящих за нимъ, подъимъ, держаще, древо то.

Многу же часу минувшу о въпросѣхъ, а праведному отвѣты дающа; посемъ повелѣ вести вонъ блаженнаго. Ведше его, и рече слугамъ своим: «Дадите ми столецъ, да прииму покой ногама своима, бѣста бо отягчали от многаго труда». В то же время съехалися бесчисленое множество от всѣхъ языкъ, сшедшеся, стояще, зряху на святого. Рече же единъ от тѣхъ стоящих ему: «Господине княже, видиши ли, селико множество народа стоятъ, видящи тя в таковой укоризне. А преже тя слышахом царствующаго въ своей земли. Абы еси, господине, въ свою землю шелъ». Блаженный же рече съ слезами, яко «позору быхомъ аггеломъ и человѣкомъ, и вси видящеи мя покиваша главами своими».156 И паки: «Уповаша на Господа, да избавитъ и, яко хощетъ ему, яко той есть исторгий мя ис чрева, упование мое от сесцю матере моея».157 Въставъ, поиде к вежи своей и глаголя прочее псалма того; и оттолѣ бяше видѣти очи его полны слезъ, чюяше бо ся въ сердци, яко уже скончатися доброму течению.

Бывшу же блаженному князю Михаилу в неизреченном томъ терпѣнии, в таковой тяготѣ 26 дней, за рекою Терком, на рецѣ на Сѣвенци, под городом Тютяковымъ, минувши горы высокыя Ясския Черкаскыя, близъ вратъ желѣзных.158 В среду рано повелѣ отпѣти заутреню, и канонъ, и часы. Сам же с плачемъ послушавъ правила причащения и рече попови, да бых молвилъ псаломъ сий. Он же вда ему книги. Приимъ книгы, нача глаголати тихо, съ умилениемъ и многим воздыханиемъ и со многими слезами, испущая от очию, яко рѣку, слезы, глаголаше се: «Съхрани мя, Господи, яко на тя уповах»,159 псалом 2: «Господь пасетъ мя, ничтоже мя лишит»,160 псалом 3: «Вѣровах, тѣм же и възглаголахъ».161 По семъ нача каятися ко отцу своему духовному съ многим смирениемъ, оцищая душу свою, бяше бо с ним игуменъ да два попа. По сем же присѣдящу у него сыну его Костяньтину, он же приказываше къ княгине и сыномъ своим, приказываше про отчину свою, и про бояре, и про тѣх, иже с нимъ были, и до менших, иже с ним были, но веля ихъ презрѣти. И по сем уже часу приближающуся, и рече: «Дадите ми Псалтырь, велми бо ми есть прискорбна душа моя». Чюяше бо сий въ сердцы – при дверех пришелъ есть святый зватай по блаженную его душу. Разгнувъ, обрѣте псалом: «Внуши, Боже, молитву мою, вонми моление мое, въ скорбѣхъ печалию моею смутихся от гласа вражия и от стужения грѣшнича, яко въ гневѣ враждоваху мнѣ».162

В той час окаянный Ковгадый вхожаще къ царю, исхожаше съ отвѣты на убиение блаженнаго Михаила. Се же чтяше: «Сердце мое смутися въ мнѣ, и страхъ смерти нападе на мя».163 И рече попом: «Отци, молвите псалом сий, скажите ми». Не хотяше болшему смущати ему: «Се, господине, знакоми то, молвит в послѣди главизне: възверзи на Господа печаль твою, и той тя препитаетъ, не дасть бо в вѣки смятения, праведнику».164 Он же пакы глаголаше: «Кто дасть ми крилѣ, яко голуби, полещу и почию. Се удалихся бѣгая и въдворихся в пустыни, чаяхъ Бога, спасающаго мя».165

Егда вожааху блаженнаго Михаила со царемъ в ловѣх, глаголааху ему слуги его: «Се, господине, проводницы и кони готови, уклонися на горы, живот получиши». Он же рече: «Не дай же ми Богъ сего сътворити, николиже бо сего сътворих во дни моя. Аще бо азъ, гдѣ уклонюся, а дружину свою оставя в такой бедѣ, кою похвалу приобрящу, но воля Господня да будетъ».

И рече: «Аще бы ми врагъ Ковгадый поносилъ, претрьпѣлъ убо бых ему. Но сей ненавидяй мене велерѣчюетъ о мнѣ и се ему нѣсть изменения от Бога; аз же, Господи, уповаю на тя».166 И тако сконча псалом, и съгнувша Псалтырь, и дасть отроку.

И се в той час единъ отрокъ его въскочи в вежю обледѣвшим лицем и измолкъшим гласомъ: «Господине княже, се уже едутъ от Орды Ковгадый и князь Юрей съ множествомъ народа прямо къ твоей вежи». Он же наборзе воставъ, и въздохнувъ, рече: «Вѣмъ, на что едут, на убиение мое». И отсла сына своего Костяньтина къ царице. И бѣ страшно в той час, братие, видѣти от всѣхъ странъ множество женущих видѣти блаженнаго князя Михаила. Ковгадый же и князь Юрей послаша убийцы, а сами в торгу ссѣдоша с коней, близъ бо бяше в торгу, яко каменемъ доврещи.

Убийцы же, яко дивии звѣрие, немилостивии кровопийцы, разгнавше всю дружину блаженнаго, въскочивше в вежю, обрѣтоша его стояща. И тако похвативше его за древо, еже на выи его, удариша силно и възломиша на стѣну, и проломися стѣна. Он же паки въскочивъ, итако мнози имше его, повергоша на землю, бияхутъ его нещадно ногами. И се единъ от безаконных, именем Романецъ, и извлече ножь, удари в ребра святаго, в десную страну и, обращая ножь сѣмо и овамо, отрѣза честное и непорочное сердце его. И тако предасть святую свою блаженную душю в руцѣ Господеви великий христолюбивый князь Михайло Ярославичь месяца ноября в 22 день, в среду, въ 7 дни и спричтеся с лики святых и съ сродникома своима, з Борисом и Глѣбом,167 и с тезоименитым своимъ с Михайлом с Черниговьским.168 И приятъ венецъ неувядаемый от рукы Господня, егоже въжделѣ.

А двор блаженнаго разграбиша русь же и татарове, а имѣние русское повезоша к себѣ в станы, а вежю всю расторгоша подробну, а честное тѣло его повергоша наго, никимже небрегому. Един же пригна в торгъ и рече: «Се уже повелѣнное вами сотворихомъ». Ковгадый же и князь Юрей всѣдше на кони, приехаша въскорѣ к тѣлу святаго и видѣша тѣло святаго наго, браняше и съ яростию князю Юрию: «Не отець ли сей тебе бяшет князь великий? Да чему тако лежит тѣло наго повержено?» Князь же Юрий повелѣ своимъ покрыти единою котыгою,169 еже ношаше при дѣдѣ его, а другыя кыптом170 своим.

И положиша и́ на велицѣй вѣцѣ, и возложиша и́ на телѣгу, и увиша ужи крѣпко, и превезоша за реку, рекомую Адежь, еже речется «горесть». Горесть бо намъ въистинну, братие, в той час бысть, видѣвшим такову смерть поносную господина своего князя Михаила Ярославича. А дружина наша немнози гонзнуша рукъ ихъ: иже дръзнуша, убежаша въ Орду къ царице, а другых изимаша, влечахут наги, терзающи нещадно, акы нѣкия злодѣя, и приведши въ станы своя, утвердиша въ оковах. Сами же князи и бояре въ единой вежи пияху вино, повѣстующе, кто какову вину изрече на святаго.

Но, възлюблении князи русстии, не прельщайтеся суетъными мира сего и вѣка скороминующаго, иже хуждьше паучины минуетъ. Ничтоже бо принесосте на свѣт сей, ни отнести можете – злата и сребра или бисера многоцѣннаго, нежели градовъ и власти, о нихже каково убийство сътворися! Но мы на первое възвращшеся, сътворившеся чюдо да скажемъ.

В настоящую бо нощь посла князь Юрей от слугъ своихъ стеречи телеси святаго. И яко начаша стеречи телеси святаго, яко страх великъ и ужасъ приятъ, не могуще трьпѣти, отбѣгоша въ станы. И рано пришедше, не обрѣтоша телеси святаго на вѣже, но телѣга стояще и вѣку на ней ужи привязано, а тѣло святаго особь на единомъ мѣсте лежаше раною к земли и кровь многую исшедшу изъ язвы; десная рука под лицемъ его, а лѣвая у язвы его, а порты одинако одѣнъ. Преславно бо Господь прослави вѣрнаго раба своего Михаила и тако удиви: об нощь бо лежа тѣло святаго на земли, а не прикоснуся ему ничтоже от звѣрей, от множества сущу бесчислену; съхранит бо Господь вся кости ихъ, ни едина же от нихъ не съкрушится, смерть же грѣшником люта.171 Еже и бысть треклятому и безаконному Кавгадыю: не пребывъ ни до полулѣта, злѣ испроверже окаянный животъ свой, приятъ вѣчныя муки.

Мнози же вѣрнии и от невѣрных тое нощи видѣша чюдо преславно: два облака свѣтла всю нощь осѣняета над телесем преблаженнаго, раступающася и паки ступающася вмѣсто, осѣняющи, яко солнце. Наутрия глаголаху: «Святъ есть князь сий, убиенъ бысть безвинно. Облакома сима являетъ присѣщение аггельское над нимъ», – еже исповѣдаша нам съ слезами и съ многими клятвами, яко истинна есть бывшее.

И оттолѣ посла тѣло въ Мжачары и съ всѣми бояры. И тамо, слышаша, гости, знаеми ему, хотѣша прикрыти тѣло святаго с честию плащаницами многоцѣнными и съ свѣщами преславно въ церкви поставити. Приставлении же немилостивии бояре не даша ни видѣти блаженнаго, но съ многою укоризною поставиша въ единой хлѣвине за сторожи. Но ту прослави его Господь Богъ. Мнози от различных языкъ, живующих в мѣсте том, по вся нощи видяху столпъ огнен, сияющь от земля и до небеси, инии же яко дугу небесную, прикладающи над хлѣвину, идѣже лежитъ тѣло блаженнаго.

И оттолѣ его повезоша к Бездежю, и яко приближающимся имъ къ граду и мнози видѣвше из града около саней святаго множество народу съ свѣщами, инии же на конѣхъ с фонари на воздусѣхъ ездяще. И тако привесше въ град, не поставиша его во церкви, но въ дворѣхъ стрежахутъ его. Един же от стрегущих възлежа верху саней, сущихъ с телесемъ святаго; и тако невидимо нѣкоторая сила сверже его далече с саней святаго. Он же с великою боязнию едва въста, живу ему сущу, пришедше, повѣда сущему ту иереови вся бывшая ему, от негоже мы слышахомъ и написахомъ.

И оттолѣ повезоша его в Русь. Везуще его по градомъ по русскимъ и довезоша его до Москвы, положиша и́ въ церкви всемилостиваго Спаса в монастыри.172 И княгинѣ же его и сыном его не вѣдущимъ ничтоже сътворшагося, далече бо бяше земля, не бѣ мощно вести никомуже.

На другое же лѣто приехавъ в Русь князь Юрий, приведе с собою князя Костяньтина и дружину отца его. И се увѣдавши княгини его Анна, и епископъ Варсунофей, и сынове его, послаша увѣдати на Москву. Послании же приехаша, повѣдая, яко христолюбивый великий князь Михайло убиенъ бысть. И плакашеся многи дни неутѣшно.

Бывшу князю Юрию в Володимере, посла к нему князь Дмитрей брата своего Александра173 и бояръ своих, и едва ся смиришася. И взя князь Юрий множество сребра, а мощи блаженнаго Михаила повелѣ отпустити въ Тферь. Послаша на Москву бояръ своихъ со игумены и со прозвитеры, привезоша мощи святаго въ Тферь со многою честию, и срѣте и́ Дмитрей, и Александръ, и Василий, и княгини его Анна на Волге в насадѣ.174 А епископъ Варсунофей съ кресты и съ игумены, и с попы, и дияконы, и бесчисленое множество народа срѣтоша его у святаго Михаила на березѣ. И от многаго вопля не бѣ слышати поющихъ, не можаху раки донести тѣсноты ради до церкви, поставиша пред враты церковными. И тако на многи часы плакавшеся, едва внесоша въ церковь, пѣвше надгробныя пѣсни, положиша въ церкви святаго Спаса175 въ гробѣ, яже самъ създалъ, на десной странѣ, посторонь епископа Семиона,176 месяца сентября въ 6 день на чюдо архаггела Михаила.

Се чюднее сотвори Богъ своею чюдною и неизреченною милостию: ис толь далее страны везено тѣло святаго на телѣзе и в санех, потом же все лѣто стояло на Москвѣ, обрѣтеся все тѣло цѣло и неистлѣвше. Да како можемъ по достоянию въсхвалити, блаженный княже...177

* * *

116

Β лето 6800. – Дата 6800 (1292) г., читающаяся в ряде списков Пространной редакции, не имеет никакого отношения ни к описываемым событиям, ни тем более ко времени создания текста. Β двух списках этой редакции читается дата 6826 (1318) г.

117

Михаил Ярославич (1271–1318) – великий князь тверской (где-то с 1282–1285 гг.), великий князь владимирский (1305–1317 гг.).

118

«Аще кто положит... въ царствии небеснем». – Ср. Иоан. 15. 13.

119

Убояхся оного раба... сътворили сторицею. – См.: Мф. 25. 14–28.

121

Β день пятдесятный посла Господь нашъ Богъ Духъ свой на апостолы... – См.: Деян. 2. 1–4.

122

...приведе великого князя Владимера... землю русскую въ крещение. – Владимир Святославич (ум. в 1015 г.) – великий князь киевский, в 988 г. принявший крещение, а затем (в 988 или 990 г.) объявивший христианство государственной религией Руси.

123

...преда нас в руцѣ измаилтяном. – Измаильтяне – потомки Измаила, 12 сыновей которого стали князьями племен измаильских; народ, над которым исполнилось пророчество (см.: Быт. 16. 11–12, 17. 20, 21. 18, 25. 16–18). Ha Руси измаильтянами могли называть язычников, идолопоклонников или чаще мусульман. Именование измаильтянами татар традиционно для древнерусских памятников.

124

...въ Орду къ цареви... – Царем именуется ордынский хан, что традиционно для литературных памятников периода татаро-монгольского нашествия.

125

По великомъ жестоком пленении русстемъ минувшимъ лет 34. – Судя по всему, отсчет годов ведется от нашествия татар в 1237 г. до рождения Михаила Ярославича в 1271 г.

126

...великий князь Михайло бысть сынъ... великие княгини Ксении... – Ярослав Ярославич (вторая половина 20-х – начало 30-х гг. XIII в. – 1271) – отец Михаила Ярославича, великий князь тверской (после 1255 г.), великий князь владимирский (с 1263 г.). Ярослав Всеволодич (1190–1245) – отец Ярослава Ярославича, сын Всеволода Большое Гнездо, великий князь владимирский (с 1238 г.). Ксения (ум. в 1312 г.) – вторая жена Ярослава Ярославича, дочь новгородского боярина Юрия Михайловича.

127

...преставися великий князь Андрѣй... – Андрей Александрович – князь городецкий и костромской, великий князь владимирский (с 1294 г.), сын Александра Ярославича Невского, двоюродный брат Михаила Ярославича, умер в 1304 г.

128

...благослови. его на свой стол... степени великого княжения. – Михаил Ярославич имел преимущественные права на владимирский великокняжеский стол, так как был внуком Ярослава Всеволодича (см. выше), а претендовавший на это же княжение Юрий Данилович Московский (см. далее) лишь его правнуком.

129

И пойде въ Орду къ царю... – Поход Михаила Ярославича относится κ 1304–1305 гг. Ханом в то время был сын Менгу-Тимура Тохта.

130

...сыновецъ его князь Юрий... – двоюродный племянник Михаила Ярославича Юрий Данилович (ум. в 1325 г.), князь московский, великий князь владимирский (с 1315 г.).

131

...митрополит Максимъ всея Руси... – Максим – митрополит киевский и всея Руси, грек, прибыл в 1283 г., умер в 1305 г.

132

«Аще обратитеся ко мнѣ... покажню вac». – Ср.: Иер. 25. 5–29, 35. 15, 35. 17.

133

...сѣде ин царь, именем Озбякъ. – Β 1313 г. хан Тохта умер, ханский престол занял его племянник Узбек.

134

...мерьскую вѣру срацинскую... – Сарацины – один из народов, живших на территории Аравии. Первоначально сарацинами называли кочующие разбойничьи племена, в средние века христианские писатели называли сарацинами арабов, а впоследствии – мусульман.

135

«Предасть ны в руцѣ... паче всея земля».Дан. 3. 32.

136

Егда бо Господь Титу предасть Иерусалимъ... за людская прегрешения. – Пленение Иерусалима войсками римского военачальника (впоследствии императора) Тита (70 г. н. э.) описано в кн. 5 и 6 «Истории иудейской войны» Иосифа Флавия, которая была переведена на древнерусский язык не позднее XI в. Идея «казни» Иерусалима не оригинальна для Жития Михаила Ярославича, она присутствует уже в «Истории иудейской войны»: «Тогда будеть взятъ Иерусалимъ град, и святаа пожжется, егда усобица будеть на градѣ и своими рукама осквернять олтарь божии» (Мещерский Н. А. История иудейской войны Иосифа Флавия в древнерусском переводе. М.–Л., 1958, с. 341). Фока – византийский император (602–610 гг.), известный своими жестокостями. Рассказы ο его правлении читаются в составе различных хроник и хронографов.

137

...треклятаго Кавгадый. – Один из представителей золотоордынской знати, военачальник, ханский посол.

138

«Падетъ от страны твоея... на руках возмут тя». – Пс. 90. 7, 90. 10–12.

139

сына своего Костяньтина... – Константин (1306–1346) – третий сын Михаила Ярославича, великий князь тверской (с 1339 г.).

140

...у епископа своего Варсунофия... – Варсонофий – епископ тверской (1315–1328 гг.).

141

...игумена Иванна... на рецѣ на Нерли... – Точных сведений об игумене Иване мы не имеем. По предположению В. А. Кучкина, это Иван Царегородец, игумен тверского монастыря св. Федора Тирона и Федора Стратилата, который провожал Михаила Ярославича до Нерли Волжской. На Нерли Волжской монастырей не было.

142

...благородная его княгини Анна и сынъ его Василий... – Анна (ум. в 1368 г.) – святая благоверная княгиня Анна Кашинская, дочь ростовского князя Димитрия Борисовича. Василий (1309–1368) – младший, четвертый сын Михаила Ярославича, великий князь тверской (1348–1365 гг.), в последние годы князь кашинский.

143

Помянулъ бо бяше... мученика Дмитрея... с ними спасенъ буду... – Димитрий Солунский – святой великомученик, пострадавший во времена императора Диоклетиана, воин, правитель Солуни. Приведенный эпизод имеет своим источником широко распространенное на Руси Житие Димитрия.

144

Се бо умякнуша... ны Быша и стрѣлы... – Ср. Пс. 54. 22.

145

«Поставлю властеля, ругателя ихъ и судию, немилующа ихъ». – Ср. Ис. 3. 1–4. Цитата далеко не точная, смысл библейской фразы несколько изменен. Возможно, в Житие Михаила Ярославича Тверского она попала не непосредственно из Книги пророка Исайи, а через другой текст, например, летописную повесть об убиении Бориса и Глеба (см. наст. изд., т. 1).

146

...княгиню Юръеву повелѣлъ еси уморити... – Женой Юрия Даниловича Московского была сестра хана Узбека Кончака (в крещении Агафья), умерла в 1318 г. в Твери, в плену у Михаила Ярославича; был слух, что ее отравили.

147

...«уши имуть... и не видят». – Ср. Пс. 113. 13–14.

148

...от седми князей седмь сторожей... – Ср. Есф. 1. 10–2.9.

149

...отца его духовнаго Александра игумена... – Игумен Тверского Отроча монастыря, предполагаемый автор жития.

150

«Господи, услыши молитву мою... дние мои»...Пс. 101. 1–4.

151

«Спаси мя, Боже... досажающи ми бес правды». – Ср. Пс. 68. 2–3, 68. 5.

152

«Господи, не отврати лица... и ярость гнѣва твоего да иметъ я». – Ср. Пс. 68. 18–21, 68. 25.

153

Почто ся хвалиши... от земля живыхъ. – Ср. Пс. 51. 3–7.

154

«Но въскую, Боже, прискорбна... спасение лицу моему Бог мой». – Ср. Пс. 41. 6, 41. 12.

155

...яко годѣ Господеви... от нынѣ и до вѣка. – Ср. Иов. 1. 21.

156

...«позору быхомъ аггеломъ и человѣкомъ, и вси видящеи мя покиваша главами своими»... – Ср. Пс. 21. 7–8.

157

«Уповаша на Господа... от сесцю матере моея». – Ср. Пс. 21. 9–10.

158

...близ вратъ желѣзных... –Дарьяльский перевал. Возможны другие варианты – либо Дербент, либо теснина в среднем течении Дуная, узкий проход в южной части Урала, через который неоднократно устремлялись на запад орды азиатских кочевников.

159

«Съхрани мя, Господи, яко на тя уповах».Пс. 15. 1.

160

«Господь пасетъ мя, ничтоже мя лишит».Пс. 22. 1.

161

...«Вѣровах, тѣм же и възглаголахъ».Пс. 115. 1.

162

«Внуши, Боже, молитву мою... враждоваху мнѣ». – Ср. Пс. 54. 2–4.

163

«Сердце мое смутися въ мнѣ, и страхъ смерти нападе на мя». – Пс. 54. 5.

164

...«възверзи на Господа... смятения праведнику». – Ср. Пс. 54. 23.

165

«Кто дасть ми крилѣ... спасающаго мя». – Ср. Пс. 54. 7–9.

166

«Аще бы ми врагъ... уповаю на тя». – Ср. Пс. 54. 13, 54. 20, 54. 24.

167

...з Борисом и Глѣбом... – Сыновья великого киевского князя Владимира Святославича, убитые в 1015 г. по приказу своего старшего брата Святополка, первые русские святые.

168

...с Михайлом с Черниговьским. – Михаил Всеволодич (80–90-е гг. XII в. – 1246) – великий князь черниговский (1224–1234 гг.), убитый в Орде, почитавшийся на Руси как мученик, погибший за христианскую веру (Сказание об убиении в Орде князя Черниговского... см. в т. 5 наст. изд.).

169

Котыга – верхняя одежда типа накидки, плаща или рубашка.

170

Кыпт – варианты др. списков: якыпт, апокит, апокыт, набкит, абъкит. Значение слова не зафиксировано др. источниками. Судя по всему, в данном случае имеется в виду плащ из войлока (подробнее см.: Кучкин В. А. Повести ο Михаиле Тверском, с. 214).

171

...съхранит бо Господь... смерть же грѣшником люта. – Ср. Пс. 33. 21–22.

172

...въ церкви всемилостиваго Спаса в монастыри. – Монастырь Спаса на Бору в Московском Кремле.

173

...князь Дмитрей брата своего Александра... – Дмитрий Михайлович Грозные Очи (1299–1326) – старший сын Михаила Ярославича, великий князь тверской (с 1319 г.), 21 ноября 1324 г. убил в Орде Юрия Даниловича Московского и 15 сентября 1325 г. был казнен ханом за самоуправство. Александр (1301–1339) – второй сын Михаила Ярославича, великий князь владимирский (1325–1327), после набега Чол-хана (Шевкала) бежал в Литву, с 1337 г. великий князь тверской, казнен в Орде.

174

Насад – тип речного судна.

175

...въ церкви святаго Спаса... – Спасо-Преображенский собор, главный храм Твери, построенный по повелению Михаила Ярославича и его матери великой княгини Ксении.

176

Симеон – епископ тверской, умер в 1289 г.

177

княже... – Конец рукописи (один лист) утрачен.


Источник: Библиотека литературы Древней Руси / РАН. Ин-т рус. лит. (Пушкинский дом) ; под. ред. Д.С. Лихачева и др. - Санкт-Петербург : Наука, 1997-. / Т. 6: XIV- середина XV века. - 1999. - 583 с.

Комментарии для сайта Cackle