Раскол Зарубежной Церкви

В конце гражданской войны, в феврале 1920 года, архиепископ Евлогий был в Сибири, откуда по поручению Высшего Церковного Управления на Юге России выехал в Европу.

По его же просьбе в октябре 1920 года ВЦУ назначило его временно управляющим заграничными приходами в Западно-Европейской епархии (прежде бывшими в ведении Петроградского викария).

Настоятель парижской посольской церкви о. Иоанн Смирнов, желая иметь подтверждение полномочий ВЦУ от центральной московской церковной власти, запросил Москву через Финляндского архиепископа. 2 марта 1921 года патриарший Синод в Москве, под председательством митроп. Евсевия, признал законными действия ВЦУ и факт назначения им архиепископа Евлогия на Западно-Европейскую епархию в таких словах:

“В виду состоявшегося постановления Высшего Церковного Управления заграницей, считать церкви в Западной Европе временно под управлением Преосвященного Евлогия”.

Закрывая ВЦУ в мае 1922 года, Патриарший Синод и Совет мотивировал свое постановление следующим образом:

“Принимая во внимание, что за назначением тем же Управлением Преосвященного митрополита Евлогия заведывающим русскими православными церквами заграницей, собственно, для Высшего Церковного Управления там не остается уже области, в которой оно могло бы проявить свою деятельность, означенное Высшее Церковное Управление упразднить, сохранив временно Управление Русскими заграничными приходами за митрополитом Евлогием и поручить ему представить соображения о порядке управления названными церквами”.

Патриаршее управление исходило из соображений, что права митроп. Евлогия, как управляющего Западно-Европейской епархией, покрывают права Управления (даже не расширяясь, а оставаясь в тех же рамках). Возможно, патриаршее управление не знало, что в ведении Заграничного Управления состояли 9 епархий при 12 правящих и викарных архиереях во всех частях мира.

Митрополит Евлогий, в нормальном случае, должен был искать “соображения о порядке управления” (в пределах своей епархии) у того, от кого он и получил свои права (тем более, что патриарх в это время уже был арестован).

Согласно Указу № 362 епархиальный архиерей воспринимает на себя полноту власти только в случае невозможности войти в контакт с другими архиереями. За границей оказались самые благоприятные условия для реализации Указа, тем более, что Высшее Церковное Управление уже существовало, а митроп. Евлогий принимал от него свое назначение.

На одном из заседаний ВЦУ в августе 1922 года епископ Вениамин предложил передать полноту высшей церковной власти митрополиту Евлогию. Все двенадцать архиереев вместе с самим Евлогием высказались против. 8 августа 1922 года он подал Собору заграничных Архиереев записку следующего содержания:

“Предлагаю теперь же закрыть означенное Управление и немедленно всем собравшимся заграничным русским епископам приступить к организации нового центрального органа Высшего Церковного Управления заграницей или к восстановлению старого, действовавшего до Карловацкого Собора”. Вместе с Собором он и принял новое основание (Указ № 362) для учреждения Архиерейского Синода и подписал за Председателя извещение об этом (31 августа, за № 1).

На этот Указ он сам ссылался неоднократно, как на действующий закон. Еще в июле он писал митрополиту Антонию (по поводу Указа патриарха Тихона о закрытии ВЦУ: “Несомненно он был дан под давлением большевиков”).

На притязания Вселенского Патриарха в 1923 и 1924 году он отвечал защитой позиций Архиерейского Синода. В Послании к пастве 23 июня 1924 года митроп. Евлогий доказывал каноничность Собора и Архиерейского Синода за границей.

Но наряду с этим с 1922 года митроп. Евлогий, тайно от Архиерейского Синода, начинает посылать патриарху Тихону доклады, записки и проекты, направленные против митрополита Антония и Архиерейского Синода (то через Афины и Вену, то через Финляндию). 8 января 1924 года он через архиепископа Финляндского просит патриарха Тихона об упразднении Архиерейского Синода и подтверждения его прав. Просит также о переводе Иерусалимской Миссии из ведения Синода в ведение его епархии. О том же просит он и митрополита Петра в 1925 году. Все эти обращения остались без ответа.

Синод имел сведения об этих тайных посланиях митрополита Евлогия, но на заседаниях Синода и Собора Евлогий отрицал этот факт.

Получив от ВЦУ Западно-Европейскую епархию, митроп. Евлогий стремился управлять ею независимо от Синода, расширяя свои права и создавая в некоторых местах двоевластие, путаницу и смуту, хотя Архиерейский Собор еще в 1923 году принял разработанный самим митроп. Евлогием проект Западно-Европейского митрополичьего округа, предусматривавший его почти автономию.

Но митроп. Евлогий продолжал вторгаться в пределы компетенции других церковных органов. Некоторые его шаги далеко не украшают такого авторитетного иерарха.

В Австралии, например, с благословения митроп. Антония, открылась церковная община и была включена, естественно, в юрисдикцию Архиерейского Синода. Митроп. Евлогий вторгся туда. То же самое случилось в Парагвае и Уругвае.

В Финляндии, несмотря на то, что с 1918 года это была автономная епархия, митроп. Евлогий в 1926 году начал открывать свои приходы (без согласия правящего епископа), призывал финляндскую паству подчиниться лжеепископу Герману, категорически отвергнутому патриархом Тихоном (1923) и русским епископатом в целом (1925).

Бежавший из России в Персию (с женой и двумя дочерьми) обновленческий “митрополит” Василий Смелов, отвергнутый в Персии архимандритом Русской Духовной Миссии (юрисдикции Архиерейского Синода), был принят митрополитом Евлогием с поручением начать “в далекой Персии дело устроения Церкви Христовой”.

Неоднократно митроп. Евлогий выступал с церковными посланиями в качестве Главы Заграничной Церкви, не будучи на это уполномоченным, позволял себе делать распоряжения общецерковного характера, не входя в сношения с Архиерейским Собором и Синодом.

Архиерейский Синод нашел необходимым, выделить от митрополии Евлогия шесть приходов в Германии в самостоятельное викариатство под управлением епископа Тихона.

Митрополит Евлогий ответил на это письмом, в котором резко и открыто отказался опубликовать и исполнить Указ Синода. 26 июня 1926 года он демонстративно покинул заседание Собора заграничных архиереев. С этого времени начинается долгий спор о полномочиях Синода, которые митроп. Евлогий до сих пор признавал и защищал. В Послании от 6 августа 1926 года он пишет:

“22 апр"/.5 мая 1922 г., после осуждения Патриархом Карловацкого Собора, мои полномочия не только были подтверждены, но и значительно расширены: мне предписывалось закрыть существовавшее тогда в Карловцах Заграничное Церковное Управление, взять в свои руки все русские церкви и о порядке управления ими представить свои соображения. Этим Указом мне, собственно говоря, передавалась вся власть над русскими православными церквами заграницей”.

В дальнейшей полемике с Собором епископов митроп. Евлогий выставил себя стороной, равной Собору, на что митроп. Антоний ответил:

“Ваше заявление, что вы считаете себя и Архиерейский Собор равными сторонами, Архиерейский Синод признает кощунственным. Не только кто-нибудь из архиереев, но даже Патриарх, не может становиться в положение, равное Собору Архиереев”.

Неожиданно митроп. Евлогий совершенно поменял поведение и письменным заявлением от 4 августа 1926 года, с выражением сожаления о своем уходе с заседаний Собора, признает каноническую судебно-административную власть Архиерейского Собора и делегирует двух своих викарных епископов для улаживания несогласий.

Но... Не ожидая ответа и решения Собора епископов, он, к смущению своих делегатов, издает 6 августа “Обращение к пастве”, утверждающее его исключительные права и оскорбительными для Синода выражениями целиком перечеркивает только что сделанный шаг к примирению. После этого он выезжает в Германию и пытается возбудить приходы против власти Архиерейского Синода.

Из 35 архиереев, участников Собора, за исключением нескольких своих викариев, митроп. Евлогий сторонников не имел. Для упрочения своего положения и дискредитации Синода, он начал широкую кампанию агитации. Всем приходам юрисдикции Архиерейского Синода он рекомендует подчиняться Поместным Церквам, на территории которых они находятся.

После семимесячной бесплодной полемики Архиерейский Синод 13/26 января 1927 года постановил предать митрополита Евлогия суду Священного Собора, отстранить его от управления епархией с назначением другого епископа, и запретить его впредь до суда в священнослужении.

Это постановление, равно как и последующее аналогичное постановление митроп. Сергия по отношению ко всем заграничным священнослужителям, не имело реальной силы в пределах Экзархата митроп. Евлогия. Раскол за рубежом стал очевидностью. Митрополиту Евлогию нужно было теперь урегулировать свое каноническое положение.

Митроп. Евлогий обращается к их защите Вселенского патриарха. Вселенский патриарх, незадолго до этого объявивший митроп. Евлогия неканоническим и не упоминавший при его имени даже титула, теперь поощряет его и осуждает действия Синода. Патриарх Александрийский и митрополит Элладский тоже посылают ему одобрительные грамоты.

Отвергая каноничность власти Архиерейского Синода, образованного вследствие Указа патриарха об упразднении ВЦУ, митроп. Евлогий должен был с логической необходимостью отбросить мысль о насильственных причинах этого Указа и признать его за свободное волеизъявление патриарха со всеми вытекающими отсюда последствиями, т. е. с подчинением Московской Патриархии, что он и сделал.

1/14 июля 1927 года митрополит Сергий послал митрополиту Евлогию Указ № 93, в котором предлагалось ему и через его посредство всем архипастырям и пастырям за границей дать подписку о лояльности советскому правительству, в противном случае они подлежали увольнению из ведения Московской Патриархии. Деваться было некуда. С Архиерейским Синодом связь разорвана. На слишком тяжелых условиях митроп. Евлогий получил подтверждение своих прав.

Но история слишком явно посмеялась над митрополитом Евлогием. Буквально через две недели митроп. Сергий выпускает свою Декларацию и всем стало ясно, куда попал митроп. Евлогий.

Положение митроп. Евлогия и его паствы оказалось весьма тяжелым. Требования московской власти все росли, а исполнять их становилось все труднее. Кончилось все это тем, что московский Синод запретил митроп. Евлогия и все его духовенство в священнослужении до суда или раскаяния.

Тогда митроп. Евлогий переходит в непосредственное подчинение Константинопольского патриарха. Константинопольский патриарх Фотий грамотой от 17 февраля 1931 года объявил, что устроена “Временная Патриаршая наша Российская Православная в Европе Экзархия”. При этом не было сказано, почему она временная? Потому ли, что со временем епархия будет возвращена Русской Церкви, или потому, что когда-нибудь перейдет в постоянное управление Константинопольского Экзархата в Европе.

Митрополит Евлогий понял в свою сторону и объявил, что нынешнее положение сохраняется до того времени, когда в России восстановится общепризнанная законная церковная власть при которой он и его паства вернутся к Матери-Церкви. При этом создалась довольно странная ситуация “двойственной” юрисдикции (находясь формально и фактически в ведении константинопольского патриарха, митроп. Евлогий мыслил себя и епархию частью Русской Церкви).

Новообразованный Экзархат представлял собой явно ненормальное явление. Митроп. Евлогий не мог этого не понимать. 17 марта 1934 года он, в своем письме к митрополиту Антонию признал, что в защите своих прав ему не следовало прибегать в 1926 году к разрыву с Собором, что он очень жалеет об этом и просит простить его, снять с него и его клира наложенные прещения. Архиерейский Собор пошел навстречу митроп. Евлогию и 28 августа 1934 года снял с него и клира наложенные прещения.

Получив прощение, митроп. Евлогий в своем Послании к пастве 11 сентября 1934 года выразил радость по этому поводу и отметил, что “принципиальные основы нашего церковного положения остаются незыблемыми и непоколебимыми”. “Дипломатия” оказалась удачной: и запрещение снято, и единения не состоялось.

Неожиданное событие произошло в ноябре 1935 года: вышло Послание ко всей русской пастве совместно от имени Архиереев Синода и митрополита Евлогия. Оно сообщало, что глава Сербской Церкви патриарх Варнава, желая восстановить русское церковное единство за границей, пригласил четырех наиболее авторитетных иерархов на Совещание, которое и решило создать четыре митрополичьих округа, “прочно объединенных в общем центре – Соборе заграничных русских иерархов и его исполнительном органе св. Синоде”.

На первом Совещании митроп. Евлогий выражает готовность соединиться со всеми частями Зарубежной Церкви, если на то последует благословение константинопольского патриарха. Сербский патриарх предлагает свое посредничество в этом, митроп. Евлогий принимает его с благодарностью.

Но сразу после Совещания в печати появляется его письмо к Вселенскому патриарху с просьбой... не отпускать его из своей юрисдикции.

Осенью 1944 года, когда уже ясна была победа СССР над Германией, митроп. Евлогий через советского посла в Париже вступил в переписку с Москвой и заявил о своей готовности немедленно воссоединиться с Патриархией.

После избрания в Москве патриарха Алексия он издает Указ по епархии о поминовении его за богослужением, как законного главу Церкви. Вопрос взаимоотношений с Константинопольским Патриархом остается открытым.

29 августа 1944 года в Париже состоялось информационное собрание духовенства. Представителем от Московской Патриархии на собрании был митрополит Николай. Несмотря на сопротивление видных членов Собрания, решение о воссоединении с Московской Патриархией было принято.

30 августа митроп. Евлогий послал телеграмму патриарху Константинопольскому, прося его благословения на возвращение его епархии Русской Церкви. На просьбу ответить немедленно, ответа не последовало.

Митроп. Николай заверил, что вселенский Престол в переговорах с Москвой уже якобы дал на это согласие. 2 сентября 1944 года совместная Литургия торжественно запечатлела единение.

2 октября митроп. Евлогий издает циркулярное распоряжение о подчинении его Экзархата Московской Патриархии с одновременным поминовением его за богослужением “Экзархом Патриарха Вселенского”. Это щекотливое положение должно было продолжаться до получения канонического отпуска от Вселенского Престола.

11 октября патриарх Алексий издал Указ о воссоединении Западно-Европейской епархии и образовании из нее Московского Экзархата. Такое положение длилось почти год.

8 августа 1945 года митрополит Евлогий скончался, но инерция, приданная событиям покаянным шагом митроп. Евлогия нарастала.

На следующий же день Московская Патриархия известила патриарха Вселенского телеграммой, что она “определила считать временную юрисдикцию Святейшего Вселенского Престола над Западно-Европейскими приходами прекратившейся”. 12 августа, специально на похороны митроп. Евлогия, из Москвы прибыл митроп. Григорий, который и отпел усопшего в сослужении иерархов Экзархата, вошедших теперь в Московскую юрисдикцию.

Согласно письменному завещанию митроп. Евлогия, в управление Экзархатом вступил архиеп. Владимир, но 14 августа митроп. Григорий вручил ему Указ из Москвы, в котором говорилось, что на место почившего назначен экзархом митроп. Серафим (Лукьянов).

Ссылаясь на ожидание решения Вселенского Патриарха, архиеп. Владимир принял этот Указ к сведению, но не к исполнению. Патриарх Алексий призвал архиеп. Владимира к повиновению телеграммой, а паству – Посланием, но безуспешно. Большинство оказалось против подчинения Москве.

Произошло вторичное подчинение Константинополю.

16 октября 1945 года состоялось Епархиальное Собрание, которое постановило: “Не принимать к исполнению указа Московского Патриарха, не канонически посягающего на упразднение над нами власти Вселенского Патриарха”. Все действия митроп. Евлогия по воссоединению с Москвой были объявлены “как бы не бывшими”.

6 марта 1947 года Вселенский Престол определил, чтобы Русский Экзархат “сохранял свою непосредственную от него зависимость” и уже ни одним словом не напоминает о временности такого положения.

В таком юрисдикционном состоянии Западно-Европейский Экзархат существует и поныне. Параллельно ему есть Западно-Европейский Экзархат, подчиненный Московской Патриархии и состоящий из симпатизантов советской церковной политики.