Глава одиннадцатая. Четвертый Крестовый поход

Султан Саладин после перемирия с Ричардом объехал Сирию, расстроенную войнами, возвел новые укрепления, успокоил народ; но это были уже последние его распоряжения, и в начале 1193 года он умер в Дамаске, так как бурные события, волнения боевых операций окончательно подорвали его силы.

Смерть его избавила христиан от самого страшного их противника, который обладал не только смелостью и ловкостью командования своими силами, но и широтой взглядов на дело и редкой дальновидностью. Военные таланты его, щедрость, доброта и справедливость оставили редкую добрую память о нем в современниках и в дальнейших потомствах.

После Саладина осталось семнадцать сыновей, между которыми он так разделил свои обширные владения: старший Алафдаль, получил Дамаск и Южную Сирию, с титулом султана; Аназис – Египет, а Азагир – Галеб. Остальные сыновья Саладина, как и брат его, Альмелик Аладин, должны были удовольствоваться отдельными крепостями.

Самое разделение государства должно было непременно гибельно подействовать на цельность и мощь Саладиновых областей. Недальновидный, неспособный Алафдаль быстро возбудил против себя вражду неумелым правлением и потерял свое могущество в пользу Аназиса Египетского. Но Аназис скоро умер, оставив после себя малолетнего сына; и тогда всю власть, все земли постепенно захватил в свои руки умный, хитрый Альмелик, брат Саладина.

Он стал повелителем Египта, Сирии, Месопотамии, затем – горной страны Северной Месопотамии и Аравии и был объявлен султаном, а халиф наградил его титулом «короля королей, друга князей верных». В лице его поднималась новая, страшная сила против христиан, но на это потребовалось очень много лет.

Между тем силы христиан на Востоке были незначительны. По берегу от Тира до Иоппе правил граф Генрих Шампанский, у которого в руках были

пока остатки рыцарских отрядов и пилигримов после окончания Крестового

похода. Да и на севере Сирии, в Антиохии и Триполисе дела обстояли не лучше; там за счастье считали, что удалось удержать от действий врагов главные города и области княжеств Антиохии и Триполиса.

Оба эти княжества как бы слились вместе. В Антиохии правил Боэмунд III; в Триполисе в 1187 году последний граф Тулузского рода, Раймунд III, передал перед смертью Триполис старшему сыну Боэмунда III, Раймунду Антиохийскому. А затем оба княжества так и остались под одной властью до конца господства на Востоке христиан.

Освободясь от Салалдина, Антиохия, однако, нажила себе нового опасного врага, и тем более опасного, что он явился совершенно неожиданно. Это был князь Армянский, Лев II, человек хитрый, честолюбивый, не стеснявшийся, где нужно прибегать к насилию.

Под шумок, во время исполнения грандиозного замысла Саладина, Лев II прочно устраивал свое княжество и, смотря по надобностям, сражался то с Византией, то с Антиохией, то с мусульманами.

Таким путем удалось ему захватить всю Киликию, Исаврийский берег – на запад и местности на востоке от Киликии, в Эвфратезе. Однако, всего этого ему казалось мало, и для достижения большего он лицемерно сближал своих подданных с франками. Ради более тесного сближения он, в конце концов, мечтал подчинить всю страну римскому папе, освободившись от византийской опеки, и за то получить королевскую корону. Устройство правления, обычаи, законы он перенял от крестоносцев. Он строил замки, сажал туда своих вассалов, пригласил на службу баронов, рыцарей духовных орденов, купцам давал огромные льготы.

Наконец, он даже женился на дочери Боэмунда III, хотя это не помешало ему, выждав случая, напасть тайком на Боэмунда и захватить его в плен. Отпустив его затем на свободу, Лев взял за то с антиохийского князя ленную присягу, а свою племянницу выдал замуж за старшего сына Боэмунда III, Раймунда. Раймунд вскоре умер, но после него остался сын Рубен, на которого Лев смотрел как на законного наследника Антиохии.

План его был – слить своих подданных с выходцами Запада, чтобы впоследствии остановить победоносный поход ислама против христиан вообще. Но собственно крестоносцы, сами по себе, не были способны оказать ему теперь такую поддержку. Они были слишком расстроены. Вся надежда была на Запад, который мог продолжать присылать на Восток свежие подкрепления или нет.

На Западе, несмотря на неудачные походы, которые истощали его, стремления отвоевать-таки Иерусалим далеко не ослабели. На воззвания к новому Крестовому походу папы Целестина III ни Франция, ни Англия не могли откликнуться только потому, что в это время неугомонный Ричард Львиное Сердце вел кровопролитные битвы с французами. Но зато в ответ на это воззвание подал свой голос немецкий император Генрих VI.

Уже в 1194 году Генрих VI помирился с враждовавшими с ним вассалами и тем укрепился в Германии; вслед за тем Сицилийское королевство за смертью сицилийского короля перешло к нему по наследству через его жену.

После этих событий взгляды Генриха VI все расширялись и расширялись. В Италии у него были друзья и сторонники, и большая часть областей итальянских была подчинена ему. Затем, вы помните, что Генрих отпустил из плена Ричарда, подчинив его себе ленной зависимостью; следовательно, со стороны Англии у него была всегда важная поддержка. Франция и Италия тоже признавали господство Генриха, а мусульмане с берегов Африки, лежавших против Сицилии, посылали ему огромные дани для поддержания мирных отношений.

Генрих VI начал мечтать о расширении своего могущества и на Востоке, завоевав Иерусалим и тем докончив дело, начатое его отцом, Фридрихом I, а также ослабив константинопольского императора.

В Византии правил ничтожный Исаак Ангел, который своим неумелым правлением ронял империю год от году. Генрих VI потребовал от него прежде всего западных провинций, от Диррахии до Фесалоники, и помощи для крестового похода. Но как раз в это время Исаак был свержен с престола (1195 г.), который был занят братом его, Алексеем III.

Дальновидный Генрих VI в бытность свою в Палермо встретил там дочь Исаака Ангела, Ирину, вдову Рожера Сицилийского, и решил обвенчать ее со своим братом Филиппом, чтобы тот мог предъявить права на константинопольский престол. Таким образом, после свержения с престола Исаака в руках Генриха VI были права на престол Византии, и он поставил это на вид Алексею III.

Алексей III испугался этих домогательств и пошел на все уступки, чтобы удовлетворить требованиям германского императора, и прежде всего внес огромный «немецкий оброк».

Возвышение могущества германского императора повлияло на все европейские государства и отразилось даже на христианских владениях на Востоке. Боэмунд III находился в ленной зависимости от него, и то же самое намеревались произвести княжества Армения и о. Кипр, с тем, чтобы иметь надежное покровительство во всякое время.

В 1195 году правитель о. Кипра, Гвидо, умер, и ему наследовал брат, Амальрих Лузиньянский, который обратился с предложением к Генриху VI стать его вассалом.

Между тем у немцев шли уже деятельные приготовления к новому

Крестовому походу. Летом 1195 года установлены были и крестовые проповеди; Генрих VI объявил, что в течение года он будет содержать в Святой Земле 1500 рыцарей на свой счет. Он сам лично начал вести это дело, но ему мешали то частые болезни его, то ссоры с папой, который боялся возвышения Генриха VI: немцы могли стеснять в Святой Земле Римскую Церковь. Но твердая воля Генриха VI не падала, и в течение полугода, к весне 1196 года были устроены имперские съезды, которые обнаружили, что во всех слоях общества сохранилось жгучее одушевление к делу освобождения Иерусалима, как и в былое время, причем самым решительным был Вормский сейм, в декабре 1195г. Уже зимой 1196 года двинулись первые отряды пилигримов в Италию, а осенью 1197 года сильная армада (флот) из 44 судов с 70.000 человек под командой императорского канцлера Конрада вышла в море.

Генриха во главе похода не было, его задержали в Европе домашние дела.

Начало сражений в Святой Земле было не очень счастливо. Французы графа Генриха Шампанского встретили немцев крайне недружелюбно, с насмешками ожидая их подвигов.

Немцы, желая зарекомендовать себя, не дождались прибытия всего войска и начали войну с Альмеликом Аладином, который вскоре разбил их наголову, а затем разрушил до основания Иоппе.

В это время неожиданно умер граф Шампанский, и смерть его произвела замешательство среди христиан. Долго спорили, кого избрать преемником ему, и немцы настояли на выборе Амальриха Кипрского. Этот выбор возмутил французов, и они почти все покинули Святую Землю, возвратясь на родину.

Амальрих с радостью принял королевское достоинство и женился на вдове графа Шампанского, Елизавете.

Оставшись одни, немцы не смутились, но решили приступить к исполнению широко задуманного плана.

На Иерусалим было идти опасно, и они осадили Бейрут, который разделял Аккон, и Тир с Триполисом и Антиохией. Магометане заранее разрушили Бейрут, а у Сидона произошла между ними и христианами кровопролитная битва, из которой христиане вышли победителями и овладели Бейрутом. В городе были устроены празднества, тем более, что в это время король Амальрих венчался государем Иерусалимского королевства.

Ободренные этим успехом, немцы уже готовились идти на Иерусалим, как вдруг пришла весть о смерти Генриха VI. Тревога среди князей и рыцарей немецкого ополчения, растерянность самого войска довели армию до того, что она и на этот раз быстро распалась и погибла в мелких стычках с мусульманами.

Князья рвались на родину, чтобы участвовать в государственных переворотах после смерти короля. Теперь они уже не интересовались делами

на Востоке. Так, например, осаждая замок Турон, вдруг всем войском овладела какая-то паника, и оно бросилось бежать к берегу, сняв осаду города. После этого, в марте 1198 года, немецкие пилигримы отправились на родину, а король Амальрих, оставшись без поддержки, заключил перемирие с Аладином.

Этим были разбиты гордые, благородные мечтания немцев, которым положительно не было счастья и удачи в Палестине.

Этот поход доставил мало пользы, только немного теснее сблизились между собою разные христианские владения на сирийском побережье, да, кроме того, в Сирии за время третьего Крестового похода немецкое госпитальное братство святой Марии было обращено в сильный рыцарский орден.

Могущество рода Штауфенов, к которым принадлежал Генрих VI, достигло высшей точки, но со смертью его сразу упало, и после него не явилось продолжателя стремлений короля достигнуть всемирного владычества.

После Генриха VI остался малолетний сын его, впоследствии – император Фридрих II; пользуясь малолетством наследника, немецкую корону принял на себя брат покойного короля, герцог Филипп Швабский, а Фридриху II досталось Сицилийское королевство.

С большим трудом, путем долгих, изнурительных войн пришлось Филиппу защищать престол от старых противников их рода, Штауфенов, которых усмирил несколько Генрих VI.

Большая часть Европы в то время исходила кровью, пылала страшными пожарами, так как войны Франции с Англией все еще не прекращались; в Сицилии тоже шли кровавые распри.

В такое тревожное время неизмеримо трудно было вызвать новое крестовое ополчение для отвоевания Святого Города.

Пал Генрих, но сейчас же появилась другая сила, которую вынес на своих плечах умный, сильный волей и прекрасно образованный кардинал Лотар, граф Сеньи. После смерти Целестина, в 1198 году, Лотар был избран его заместителем под именем папы Иннокентия III. И тут-то он задумал привести в исполнение давнишние свои мечтания – поставить папский престол над всеми сильными мира сего.

И с той поры он начинает деятельно вмешиваться во все политические дела, стараясь подчинить себе властителей и народы Запада и возможно шире раздвинуть пределы государства Римской Церкви.

В это время, понимая силу Римской Церкви, король Лев Армянский обратился за помощью к папе. И папа дал слово заботиться о поддержке восточных христиан, послал Льву освященное знамя, отправил армянским князьям и баронам увещательные письма твердо держаться против магометан, а также византийскому императору Алексею и Болгарии, предлагая последней помощь, если только она примкнет к Римской Церкви.

Но главное внимание папы Иннокентия было обращено на то, чтобы сразу воспламенить все западные народы, подняв их на защиту креста. И ни при ком церковь не призывала христиан к священной войне с таким жаром, так настойчиво и увлекательно, как при Иннокентии.

Папские послы развозили грамоты по Германии, Франции, Англии, Шотландии, Венгрии и Италии, обещая вымолить прощение всех грехов крестоносцам и жертвуя на нужды Крестового похода десятую долю со всех своих огромных доходов.

Старания папы вскоре нашли себе отклик среди мелкого духовенства. Выше всех стал, между прочим, священник Фулько из Нельи, в Энне. Человек грубый, малообразованный, склонный к аскетизму, но красноречивый и фанатически настроенный, – Фулько словно гипнозом действовал на народ своими проповедями, так что тысячи из народа принимали от него крест, видя в нем человека святого, угодного Богу.

Природная хитрость и дальновидность удержали Фулько до конца жизни во всем величии вдохновенного проповедника в глазах возбужденной толпы, которую он отлично изучил и с которой он понимал, как надо обращаться. Кроме Фулько, из подобных проповедников выделился аббат цистерцианского монастыря Периса, невдалеке от Парселя. И он увлек за собою проповедями многие тысячи крестоносцев. Опять-таки, как во времена Урбана II, эти экзальтированные люди действовали направляемые на то искусством папы и его легатов.

И, тем не менее, несмотря на такие усилия, в общем ополчение собиралось довольно туго. Причиной тому не было охлаждение к религиозной и нравственной идее в среде народа, но общее материальное состояние римских христиан. Уж очень много пришлось вынести им за последние годы священных и внутренних войн!..

Князья, рыцари, духовенство медлили давать клятву на дело, которое на целые годы могло оторвать их от родины. Духовенство, к тому же, роптало на тяжелые поборы с них в пользу крестового ополчения.

Тем не менее, в конце концов, папе Иннокентию III удалось преодолеть тысячи мелких затруднений. Благотворно повлияло на это перемирие между французами и англичанами, улаженное кардиналом Петром Капуанским в декабре 1198 года. Но только осенью следующего года, на блестящем турнире в Экри, на реке Энн, убежденные проповедниками, первыми из рыцарей приняли крест граф Тибо Шампанский и Людовик Шартрский и Блуасский, а за ними устремились многие сотни рыцарей и дворян.

Известие о том подняло во многих замках и городах Северной Франции тысячи латников и зятя Тибо, графа Балдуина Фландрского, и его братьев, Евстахия и Генриха. Граф Балдуин был во многом схож с Готфридом Бульонским своим простым и добрым характером и безусловными честностью и благородством.

Союз этих рыцарей и дворян составил видное, мощное крестоносное ополчение, которое в течение 1200 года тщательно обсудило все это ответственное дело. Главой ополчения был избран граф Тибо; затем отправили посольство в Венецию с просьбой переправить крестоносное ополчение на берега Нила, в Египет. Этот новый путь был избран с тем расчетом, что все могущество эйюбитских султанов имело главную коренную поддержку в Египте.

Был в то время правителем Венеции дож Генрих Дандоло; старик лет девяноста, он обладал светлым, ясным умом и необычайной предприимчивостью, целью жизни своей положивший охранять «честь и выгоду» своего отечества.

Просьба крестоносцев сначала смутила его, и переговоры затянулись очень долго. Венеция обещала широкую помощь, но требовала огромного вознаграждения, и, наконец, поладили вот на чем. Венецианцы обязывались переправить 4.500 рыцарей и 30.000 пеших латников и оруженосцев и содержать целый год их за плату 85.000 марок серебра (1.700.000 рублей); все будущие завоевания и добыча должны были быть разделены поровну между французами и венецианцами.

Сильный удар нанесла бы эта многочисленная армада мусульманам, но беда была в том, что никогда еще Венеция с такой халатностью не принималась за дело, как на этот раз. Венеция в то время находилась в дружественных сношениях с Египтом, благодаря торговле с Каиром и Александрией, что приносило ей огромную выгоду. И хотя папа старался всеми силами нарушить эти отношения, но венецианцы этому не поддавались.

Примкнуть же к крестоносцам побудила их ненависть к Византии, с которой они враждовали уже с давних пор, да и сам дож питал личную злобу против Византии за то, что в 1172 году византийцы почти ослепили его, как посла от Венецианской республики. Помимо этого, своим участием в деле крестового похода венецианцы думали улучшить торговые сношения с византийско-магометанским миром.

И снова тяжелое событие омрачило начало четвертого Крестового похода. 24-го мая внезапно умер граф Тибо Шампанский, избранный главой всего ополчения. Правда, он завещал половину своего имущества на нужды крестоносцев, тем не менее всех охватили уныние и сомнение. Общее настроение было таково, что думали даже – поход не состоится вовсе.

Долго судили, рядили рыцари, кого избрать на место его, и выбор их, наконец, остановился на маркграфе Бонифации Монферратском, брате знаменитого Конрада, умершего перед тем, как надеть на себя корону Иерусалимского королевства.

Это был смелый, предприимчивый человек, с благородными стремлениями, с хорошо образованным вкусом и наклонностями, так что его даже сравнивали с знаменитым Боэмундом I. Согласие Бонифация было встречено всеми радостно, и, благодаря этому, число крестоносцев во Франции, Германии и Италии увеличилось неизмеримо. И дожу пришлось по душе избрание маркграфа, потому что его можно было легко увлечь в случае надобности ради выгоды на всякую борьбу, хотя бы она и уклонялась от основной цели Крестового похода, – настолько Бонифаций был увлекающийся и доверчивый человек.

Толков, предположений о походе было много, но точно определенного и единодушно принятого плана все как-то не было выработано. Но в то время как раз случилось одно происшествие, которое само собою дало определенное направление четвертому Крестовому походу. Все началось

из-за междоусобий в Византийской империи. Дело в том, что, как вы помните, брат византийского императора Исаака, ослепив последнего, захватил в свои руки византийский престол и стал угрожать всем членам императорского дома. Сын Исаака, византийский принц Алексей Ангел, в отчаянии бежал из Греции, в чем помогли ему пизанцы, с которыми

Алексей III был во вражде.

Принц явился в Италию летом 1201 года за помощью, потому что он решил во что бы то ни стало вернуть своему отцу византийский престол и для этого решил вооружить весь Запад против него и прежде всего обратился к папе Иннокентию, но папа отклонил его просьбу; принц отправился в Германию, где и нашел сердечный прием при дворе Штауфенов. Ведь король немецкий Филипп был женат на Ирине, дочери Исаака, следовательно, считался родственником несчастного Исаака. Здесь и было решено начать четвертый поход борьбой не с исламом, но с Константинополем, чтобы свергнуть Алексея III и возвратить престол ослепленному Исааку.

Таким образом, планы немецкого короля отклонили от пути на Египет крестоносцев, указав им на Византию. Этот план был более чем приятен для дожа Дандоло, потому что он неожиданно осуществлял его давнишние мечтания. И после этого решения дож стал как бы главой всего крестоносного ополчения, так как он был больше всех заинтересован в этом походе.

Общее настроение французских и венецианских рыцарей склонялось в ту же сторону, – идти на византийцев. Во-первых, торговля в Византии была стеснена для Венеции; во-вторых, у венецианцев с давних пор существовала неприязнь к Византии, и эта неприязнь переходила из рода в род. Наконец, немало было рыцарей и князей, которые увлекаясь былым счастьем некоторых крестоносцев, рвались на всякого рода приключения, лишь бы добиться выгодного и незатруднительного завоевания, а все знали тяжелое положение Византии.

Против такого изменения первоначального пути восставали только люди, исполненные религиозного стремления погибнуть за Гроб Господень и свободные от всяких политических расчетов.

Летом 1202 года в Венецию прибыли значительные отряды

крестоносцев, – немцев, французов и итальянцев. Но все-таки общее число их было меньше, нежели ожидали все. Это произошло оттого, что известная часть ополчения, несогласная со взглядами Венеции, разошлась отдельными отрядами, намереваясь самостоятельно пробраться в Сирию. Но из-за этого крестоносцы не могли уплатить всех 85.000 марок, а заплатили меньше половины.

Вот тут-то дож и воспользовался случаем и предложил уплатить службой и будущей военной добычей, если они пойдут по его указанию на врагов-соседей Венеции.

Нечего делать, согласились иные на такое предложение, а дож им для начала и указывает на жителей города Царры, которые на море преследовали и истребляли венецианские суда. Не согласились на это только немногие, а остальных дож Дандоло сам повел на войну и отплыл для этой цели на великолепном флоте из 72 галер, силой ворвался в гавань Царры и взял город.

Папа Иннокентий был крайне недоволен этим завоеванием, но потом дело уладилось, и папа простил крестоносцев. После этого он, однако, предостерегал их снова от нападений на христианские владения, а особенности на Византию. « Не дело пилигримов, – писал он, – наказывать за грехи Алексея III, который страшно виноват перед Богом, и перед Ним и будет отвечать сам».

Но поход на Константинополь был твердо решен, и вот почему. Во-первых, договор крестоносцев с дожем относительно нападения на Византию был уже закончен; во-вторых, о том же договорились король Филипп и принц Алексей; наконец, Филипп настойчиво требовал этого, а принц Алексей обещал войску полное содержание – 200.000 марок серебра, 10.000 войска для борьбы с мусульманами, в конце же концов – подчинить Греческую империю Римской Церкви. Вообще, обещания были более чем щедрые и настолько заманчивые, что дож Дандоло в 1203 году, весной спешно вывел свой флот в Эгейское море.