№64, преосвященного Димитрия, архиепископа Казанского, от 12 января 1906 года Предположения Казанского епархиального начальства по вопросу о преобразовании церковного управления в русской Церкви – центрального и епархиального

По вопросу о разделении России на церковные округа под управлением митрополитов, вызываемом необходимостью передачи дел второстепенной важности из высшего управления в местные установления, признается полезным восстановить состав митрополий в каноническом его виде, т. е. в виде особой инстанции церковного управления и суда, автономно заведующей делами управления и суда в пределах митрополичьего округа. Посему в будущем устройстве русской Церкви желательно видеть разделение ее на митрополии, вмещающие в своих пределах епископии. Правда, настоящее время как будто не благоприятствует возобновлению этого древнего строя Церкви. По церковному правилу: «Аще царскою властию вновь устроен или впредь устроен будет град, то распределение церковных приходов да последует гражданскому и земскому порядку» (4Всел. Соб. пр.17-е). Теперь Русская держава не представляет такого деления, которое могло бы служить основанием к образованию митрополий в древнем из значении. Теперь нельзя сказать, что «в митрополию (области) отовсюду стекаются все имеющие дела» (Анк. Соб. пр. 9-е); в Русском государстве таковых областей нет, следовательно, нет и оснований к возвеличению того или иного епископа согласно этому правилу. Русские генерал-губернаторства или наместничества и т. п. составляют скорее исключение, уступку необходимости в общем делении империи, чем норму, как общее правило. И, тем не менее, желательно было бы создать митрополичьи округа и помимо приноровлении (где это, конечно, невозможно) к гражданскому делению империи.

1. Пределы русской Церкви, совпадающие с пределами Русского государства, слишком обширны, чтобы ежегодно можно было собирать «Всероссийский Собор». К тому же нельзя допустить, чтобы все епархии зараз оставались без своих архипастырей. Между тем собираться на собор митрополитам, как представителям своих митрополий со всей совокупностью входящих в них епископий, весьма легко и удобно, и ущерба для дела от этого быть не может, напротив – приобретается выгода.

2. Духовные нужды и потребности епархий не везде одинаковы. В этом отношении их можно разделить на группы. Бесспорно, потребности епархий, например, Северо-Западного края, где преобладает католицизм, нельзя приравнять к епархиям, где преобладает штунда, или раскол, или другие какие- либо секты. Такое преобладание известных сект только в известном районе может служить достаточным основанием для образования митрополий; оно даже необходимо вызывает их образование. Не может подлежать сомнению, что ежегодное составление митрополичьих соборов несравненно легче, чем «всероссийских», и епископы, руководимые своими митрополитами, могут всесторонне и глубже обсудить нужды и потребности своих епархий, не развлекаясь другими, мало касающимися их епархий, предметами, чем как это может быть на «Всероссийском Соборе», долженствующем, естественно, прежде всего и главнее всего заняться общими нуждами Церкви. Необходимость явиться на собор – как говорится – «не с пустыми руками» заставит епископов быть более ревностными к своей пастырской обязанности, входить в живое и деятельное общение со своею паствою. А если предоставить митрополитам право визитаций входящих в их округ епископий, то это еще более должно усилить бдительность епархиальных епископов. Конечно, митрополичий собор действует только в пределах своей юрисдикции, какая ему определена будет, и решает вопросы только местные, касающиеся исключительно его области. Возникающие вопросы общего свойства он предоставляет на решение высшей церковной власти, ведающей всю русскую Церковь.

Ежегодное созвание Всероссийского Собора при таком строе не представляется необходимостью; он может быть созываем чрез несколько лет, смотря по нужде. На него обязаны являться все митрополиты, как канонические представители своих округов; но это не препятствует созывать и епархиальных епископов, откуда потребуется надобность. Однако все они, и митрополиты, и епископы, будут заседать на Соборе, как равноправные, с одинаковым правом голоса.

Против указываемого образования митрополий может быть сделано возражение, что оно-де может повести к государственному сепаратизму, к стремлению митрополичьих округов, как более или менее автономных в церковном отношении, выделиться из государства, иначе говоря – к разрушению государственной целости. Однако ж при постановке такого возражения прежде всего возникает недоумение, почему же генерал-губернаторства, наместничества и т. п. не представляют сепаратистской опасности? Почему при образовании их не возникает такое опасение? История дает основания для него, между тем как из истории православной Церкви нельзя привести примера, чтобы митрополии когда-либо и где-либо легли в основу отделения той или иной области от того или иного государства. А зачем, действительно ли здесь предполагается дарование митрополиям такой автономии, которая естественно и необходимым образом должна вести к сепаратизму? Нет, даже тени этого не предполагается. Наоборот, предполагаемые митрополичьи округа, с указанной их деятельностью, могут только противодействовать государственному сепаратизму, ибо они будут заботиться о распространении и укреплении среди верующих правил христианской православной веры и подавления всякого рода лжеучений, к каковым относятся и национально-сепаратистские и иные либеральные и антицерковные и вместе антигосударственные и антиправительственные учения. Таким образом, и с этой стороны нужно желать образования церковных митрополичьих округов, а не противодействовать им. К тому же нужно помнить, что митрополиты обязаны повиновением своим патриархам и что правила Церкви строго карают отступление их от общения с патриархом, охраняя однако ж их ревность о сохранении чистоты, целости и неповрежденное веры (Конст. Двукр. Соб., пр. 15-е). Таким образом, и занятие чисто церковными делами и взаимоотношения епископов, митрополитов и патриархов – все говорит за отклонение всякого подозрения от митрополичьих округов в сепаратистских стремлениях.

Высшей центральной церковной властью, которой обязаны повиноваться все степени иерархии, может быть патриарх с постоянным при нем Священным Синодом, но может быть и один только Святейший Синод, как теперь в русской Церкви, мыслимый, как юридическая личность, заменяющий лицо патриарха. Постоянный Синод должен состоять из митрополитов; однако ж не все митрополиты зараз должны заседать в Синоде, но только одна половина или одна треть их, смотря по количеству всех митрополитов в русской Церкви. Каждый митрополит имеет заседать в Синоде не менее двух лет, причем смена митрополитов – членов постоянного Синода происходит не разом всех чрез два, но постепенно каждый год. Таким образом лучше всего может быть сохранена непрерывность текущих дел. Могут быть вызываемы для пополнения Синода и епископы, как это практикуется в константинопольской Церкви. При таком правительственном строе Церкви полный Всероссийский Собор будет решать нарождающиеся дела наиболее важные, требующие глубокого и всестороннего обсуждения.

При решении обсуждаемых на Соборе вопросов и введении в жизнь принятых соборных решений весьма важно, чтобы посредником между церковной властью и Государем было лицо духовное, а не светское, как практикуется теперь. Без этого условия положение церковной власти в России едва ли изменится. Равным образом является крайней необходимостью, чтобы посредничество между русской Церковью и другими православными автокефальными Церквами производилось также чрез лиц духовных, назначаемых высшей церковной властью; это необходимым образом поведет и к оживлению внутренних местных сил Церкви, и к скреплению связей между православными автокефальными Церквами, и к лучшей, наиболее успешной борьбе с враждебными христианству и Церкви силами; ибо в единении – крепость и сила, в разделении же – слабость и замирание.

Примечание. Один из членов комиссии, рассматривавшей данный вопрос, профессор Казанской духовной академии И. Бердников, по вопросу о восстановлении митрополичьих округов остался при следующем особом мнении: «Разделение поместной Церкви для управления на митрополичьи округа, с принципиальной точки зрения, заслуживает полного одобрения. Институт митрополичьих округов служит лучшей формой выражения на практике основных начал церковного управления – соборности в сочетании с властью предстоятелей церковных округов. При этом порядке управления епископы стоят близко к своим паствам и подведомому духовенству и большую часть дел епископского управления вершат лично или чрез ближайших своих помощников. От этого дела епархиального управления могут вершиться скоро, без излишней бумажной процедуры. Но нужно заметить, что, в лучшую пору процветания митрополий в жизни церковной, они были очень необширны по объему территории, гораздо менее нашей нынешней губернии, а епископии – меньше нашего нынешнего уезда. Только при таком необширном районе епископии епископ мог стоять близко к своей пастве и лично вершить дела. Только при таком близком соседстве епископов им можно было легко и удобно собираться ежегодно на собор и вместе решать дела, касающиеся всей митрополии. Чтобы получить пользу для церковной жизни от восстановления митрополичьих округов в настоящее время, нужно восстановлять их в том виде, в каком они существовали в лучшую пору их существования, и поставить епископа в каждом уездном городе, так, чтобы каждая губерния наша представляла собою церковную митрополию, вверенную епископу губернского города, как митрополиту. Так действительно и проектируют многие, желающие восстановления у нас митрополичьих округов (например, «Церковный Вестник» 1905 г. № 11, с. 325; № 14, с. 424). Но сделать это нелегко; осуществление такого плана потребовало бы чрезвычайных усилий и большой ломки существующих церковно-правительственных учреждений. Наша комиссия остановилась в нерешительности пред осуществимостью такой грандиозной задачи и проектировала введение митрополичьих округов в существующих епархиях, разделив их примерно на 7–10 округов. При таком обширном пространстве митрополичьих округов едва ли изменится к лучшему ведение церковных дел. Епископ не станет ближе к своей пастве, чем стоит теперь. Частое созвание епископов на собор будет затруднительно по дальности пути и трате времени. Ведение дел высшего порядка, требующих утверждения центральной власти, не ускорится сравнительно с теперешним, так как собор епископов будет собираться не более одного раза в год. Но мало того, что разделение существующих епархий на митрополичьи округа, автономно управляющие делами в своих пределах (так по церковным правилам), не принесет ожидаемых улучшений в ведении церковного управления, – оно еще создаст новые неудобства. При системе окружного управления уже не будет строгого однообразия и единства в управлении, появятся разного рода уклонения от общего порядка, с которыми нужно будет считаться центральному управлению русской Церкви. Как, например, можно будет сохранить при введении автономных митрополий единство управления духовноучебными заведениями, единство кассы специальных средств Св. Синода и проч.?

Нельзя оставлять без внимания и исторической судьбы митрополитского института. В первые века христианства митрополия представляла поместную Церковь, самостоятельно управляющую делами ее (Апост.34-е, 37-е). С разделением Византийской империи на провинции и диоцезы при Константине Великом, явилась в церковном управлении высшая инстанция и суда – патриархат, заключавший в себе по нескольку митрополий. Ставши в подчинение патриархату, митрополия стала постепенно терять свою силу и вырождаться. Теперь в патриархатах сохранилось только слабое воспоминание о бывших митрополиях. В константинопольском патриархате только три митрополита имеют подчиненных себе епископов, хотя все епархиальные епископы носят титул митрополита (И Соколов. Очерки истории греко-восточной Церкви в 19 веке. СПб., 1901, с. 114; иер. Михаил. Собрание церковных уставов Константинопольского патриархата. Казань, 1902, с. 118). Митрополия в подлинном первоначальном виде в настоящее время сохраняется только в поместных автокефальных церквах православного Востока в качестве высшей инстанции управления и суда. Русская Церковь до конца 16 века была митрополией Константинопольского патриархата и управлялась по правилам о митрополиях, за исключением ежегодного собора епископов. С учреждением в России патриаршества, возник и не раз поднимался вопрос о разделении Русского патриархата, по примеру Константинопольского, на митрополии. Но всегда вопрос этот решался отрицательно, из опасения необходимости в таком случае умножения числа епископий и дробления существующих епископий на более мелкие части. Епископы русские предпочитали подчиняться прямо патриарху без посредствующей инстанции в лице митрополита. В синодальный период еще более утвердилось в русской Церкви единство и единообразие в церковном управлении. Введение в настоящее время в управление русской Церкви института митрополии было бы значительным шагом к ослаблению стройности и единства в управлении, что едва ли можно считать явлением желательным. Пример константинопольской Церкви представляет явление обратного процесса развития церковного управления. У нас же, где прежде совсем не было митрополий, подчиненных патриарху, введение митрополитского института, в качестве посредствующей инстанции управления и суда, было бы новшеством, не оправдываемым историей и, как мы выше сказали, трудно выполнимым. Чем может вызываться введение митрополитского института? Конечно, первым и самым серьезным основанием к тому могло бы служить новое административное деление Русской империи, с введением обширных административных округов, вроде генерал-губернаторств, наместничеств и пр., если бы таковое последовало, так как, по принятому каноническому обычаю (4Всел. Соб.17-е; 6Всел. Соб.38-е), административное деление Церкви на инстанции должно применяться к административному делению государства. Но в настоящем случае нет налицо такового основания. Поэтому введение митрополий было бы шагом к децентрализации, который едва ли одобрит светское правительство. Быть может, введение у нас митрополий само собой предполагается соборным началом, проведение которого в жизнь церковную признается всеми в высшей степени полезным и необходимым в настоящее время. Но и этого нельзя сказать. История показывает, что и при существовании митрополий (в Византии) очень часть забывали о необходимости созывать епископов митрополии на собор (6Всел. Соб. 19-е; 6Всел. Соб. 8-е), а в русской Церкви, когда во главе ее стоял митрополит, совсем не было ежегодных соборов епископов, как это требуется правилами о митрополиях. С другой стороны, и без разделения русской Церкви на митрополии есть полная возможность и удобство созывать епископов на собор. Созвание такого собора уже предположено в недалеком будущем постановлением Святейшего Синода от 18–22 марта 1905 г., утвержденным Государем. Напрасно большинство членов нашей комиссии думает, что на предполагаемый Собор нужно смотреть, как на что-то чрезвычайное и единственное в своем роде. Собор этот может казаться чем-то из ряда вон только потому, что его давно уже не бывало в русской Церкви. Но раз будет признано полезным созывать епископов русской Церкви на общий собор время от времени, то ничто не помешает ему повторяться чрез пять, десять лет и т. д., и собор всех епархиальных епископов русской Церкви в его целом, конечно, будет компетентнее судить о делах русской Церкви, чем собор одних митрополитов и некоторых только епископов, как должно бы быть при введении деления русской Церкви на митрополичьи округа. Не может служить серьезным возражением против созвания всероссийского собора епископов указание на трудность созвания такого собора. Нет надобности каждому епископу быть на всероссийском соборе непременно лично. В случае болезни, старости и других препятствий, епископ может послать на собор своего представителя, может подать свой голос посредством письменных сношений, может присоединиться к голосу других после соборного решения и проч. Конечно, всероссийский собор будет созываться в случае особой надобности. В случаях же менее важных епископы могут быть спрошены и подать свое мнение посредством письменных сношений и телеграмм. Эта форма совместных совещаний епископов вполне может заменить голосование в личном присутствии.

Что касается рассмотрения текущих дел, не вызывающих недоумений, то и здесь можно применить соборную форму без введения митрополий. Рассмотрение их может совершаться чрез патриарший Синод. Устройству этого Синода можно придать такую организацию, что он будет представлять собой в полном смысле малый собор, состоящий из представителей всей русской Церкви. Для этого нужно к постоянным членам Св. Синода, какие есть в настоящее время (с увеличением их до 6), прибавить еще 6 членов, временно заседающих в Синоде и приглашаемых по очереди по известному списку епископских кафедр, заранее составленному, как это делается при организации состава Св. Синода константинопольской Церкви. Это постоянный Св. Синод при патриаршей кафедре, составленный из очередных епископов, имеет полное право считаться представителем полного собора епископов русской Церкви и не менее действительной формой выражения соборного начала управления, чем митрополичий ежегодный собор. Но, быть может, сосредоточие дел высшего порядка в одном центральном учреждении, каков патриарший Синод, повлечет за собой задержку в решении, очень неудобную для заинтересованных лиц, обществ и учреждений, а введение митрополий ускорило бы их рассмотрение? Но и в этом отношении сомнительно преимущество митрополичьего управления пред синодально-патриаршим. При той форме митрополий, какую проектирует большинство нашей комиссии, резиденция митрополита будет немного ближе к епископиям, ему подведомым, чем резиденция патриаршего Синода; небольшая разница в расстоянии, при настоящих путях сообщения, не особенно заметна. Потом, рассмотрение дел, подведомых митрополичьему собору, по необходимости должно откладываться на полгода – на год до времени созвания собора, которое бывает однажды в год. В патриаршем же Синоде, который заседает без перерывов, не может быть подобной остановки в рассмотрении дел. Поэтому есть основание полагать, что в патриаршем Синоде дела не должны задерживаться далее, чем в митрополичьем соборе. Кроме того, есть еще другой способ ускорить течение дел в патриаршем Синоде – это уничтожение требования перенесения многих дел епархиального управления и суда на окончательное рассмотрение и утверждение Св. Синода, которые по каноническим правилам подлежат окончательному решению епархиальной власти, например, дела о лишении сана священников и диаконов, о снятии сана по прошению, о лишении монашества за пороки и о снятии его по прошению, о возведении в сан архимандрита, протоиерея и пр. Многие дела перестанут обременять Св. Синод сами, в силу новых законоположений, например дела о брачных разводах и др. Изъятие из ведения Св. Синода дел, поступающих в него не по своей природе, а по временным распоряжениям, значительно сократит делопроизводство в Синоде и ускорит решение дел в епархиях, где они начинаются.

Впрочем, и сам Св. Синод, кажется, не предполагает надобности в восстановлении митрополий в древнеканонической их форме, т. е. в виде церковных округов, автономно управляющихся. В его постановлении сказано, что «разделение России на церковные округа под управлением митрополитов вызывается необходимостью передачи дел второстепенной важности из высшего управления в местные установления». В этих словах нельзя не видеть намека на то, что митрополичьи округа, если бы они и были восстановлены, должны ведать только дела второстепенной важности, а не все дела, касающиеся той или другой митрополии. А в таком виде, с такими ограниченными полномочиями, не стоит и хлопотать о восстановлении митрополий. Такие митрополии вполне могут быть заменены съездами местных епископов по делам, касающимся не одной, а многих епископий, находящихся в соседстве и в одинаковых условиях, например, епископий Западного края, вынужденных вести борьбу с католичеством, епископий приволжских и сибирских, заинтересованных вопросом о просвещении инородцев светом христианского учения, и т. д. Эти съезды не требуют никакой ломки существующих церковно-правительственных учреждений. А между тем они также дают епископам возможность выработать сообща образ действий в известных обстоятельствах и таким образом помогают успеху их пастырского действования. Эти съезды могут собираться или по инициативе и просьбе заинтересованных епископов, или по усмотрению патриаршего Синода; в том или другом случае они представляют свои проекты мероприятий на рассмотрение и санкцию патриаршего Синода, который со своей стороны помогает, чем может, осуществлению проектированных епископами мероприятий. Представителями этих съездов могут быть епископы старших кафедр или епископы старшие по службе, по назначению патриаршего Синода. При повторении этих съездов в разных местах может составиться традиция, могут образоваться союзы областных епископов нравственно-бытового характера, которые в указанных выше случаях и пределах с успехом могут заменить официально установленные округа, имеющие не больше полномочий, чем съезды, о которых речь».

Что касается вопроса об организации Всероссийского Собора, созвание которого предположено церковной и светской властью в недалеком будущем, то этот Собор нужно считать чрезвычайным собранием, вызванным особыми нуждами времени; в обычном же порядке управления должны собираться соборы ежегодно в митрополиях, а при кафедре Всероссийского патриарха должен быть постоянный Синод из митрополитов и епископов.

Из частностей, касающихся Всероссийского Собора, комиссия под моим председательством останавливалась своим вниманием на составе Собора. По моему мнению, естественными в каноническом смысле членами Собора должны считаться епископы, но, по мнению членов комиссии, могут быть допускаемы к рассуждениям соборным с совещательным голосом и сведущие люди из лиц духовных и мирян, т. е. люди, стоящие близко к церковному управлению, лица, по своему положению и занятиям знакомые с церковными вопросами, лица, заявившие себя ученой разработкой поставленных на Соборе вопросов, и проч. Сведущие люди могут быть нарочно приглашаемы для участия в соборных рассуждениях председателем Собора, могут быть представляемы Собору епископами в качестве их ассистентов; наконец, могут быть допускаемы к участию в соборных рассуждениях и по собственному их желанию и по особой просьбе к председателю. Совещания Собора ведутся закрыто; в них участвуют члены Собора полноправные и имеющие право совещательного голоса. Но допускаются присутствовать в качестве слушателей и клирики, состоящие в свите архиереев, лица духовного сана, преподаватели академий, духовных семинарий и училищ, лица, служащие при центральных духовных учреждениях; наконец, из мирян лица, известные духовной власти своим особым усердием к Церкви и ревностью о ее благе. Эти слушатели получают право входа в зал заседания Собора не иначе как с особого разрешения председателя, полученного лично. Вопросы же строго церковные (относительно богослужения и проч.), вопросы, касающиеся действий и распоряжений епископов, их чести, обсуждаются одними только епископами и совершенно закрыто.

Предметы соборных рассуждений назначаются прежде созывания Собора по инициативе церковной и государственной власти. Они могут предлагаться для предварительной разработки епархиальным архиереям, а также частным лицам, компетентным в обсуждении их. Но могут быть обсуждаемы на Соборе и такие вопросы, которые возникают на самом Соборе по связи с поставленными прежде вопросами. Наконец, Собор может, по усмотрению председателя, с согласия Собора, принимать к рассмотрению и недоуменные вопросы, представленные на рассмотрение Собора частными лицами или обществами. Постановления Всероссийского Собора в особо важных случаях представляются на усмотрение или на утверждение Государя.

В качестве недостатков существующего порядка управления епархиального указывают на то, что епископы стоят очень далеко от своей паствы, мало знают подведомое духовенство, не говоря уже о мирянах, мало входят в религиозные нужды своей паствы и мало занимаются специально-просветительной деятельностью по отношению к пасомым, а управляют паствою формально, бумажным образом, посредством рассмотрения деловых бумаг епархиального управления и суда. Эти недостатки, для всех очевидные, зависят от многих причин. Укажем только важнейшие:

1. Одной из главных причин малого знакомства епископов с подведомым ему духовенством и паствою служит обширность епархий. Эта обширность есть наследие истории. Неудобство ее для правильного ведения церковного управления всегда сознавалось русскими пастырями. Но и доселе оно остается на своем месте, как тягота, которую так или иначе нужно носить на себе русским епископам. Было бы поэтому смелым проектом, если бы кто вздумал уничтожить многовековое затруднение одним росчерком пера. Но стремиться к возможному уменьшению указанного выше неудобства позволительно. Постепенные, но настойчивые усилия к достижению указанной цели могут сопровождаться более или менее значительным успехом. Этого можно достигать следующим приемом. Там, где окажутся местные средства, там, где явится у населения желание иметь кафедру епископа, можно и должно пользоваться этим благоприятным обстоятельством, чтобы учреждать кафедру уездного епископа. Уездный епископ должен пользоваться в пределах подчиненного ему уезда (можно двух или трех уездов) всеми правами епархиального архиерея, только он должен быть подведом епископу губернского города, пользоваться его советами в своей пастырской деятельности и в конце года представлять ему отчет в управлении уездной паствой. Устройство управления в епископии уездного города должно быть проще, чем в епископии губернского города. У уездного епископа консистории может и не быть; достаточно одной канцелярии. Уездный епископ может пользоваться помощью кафедрального протоиерея, ключаря и эконома, вверивши им главные отрасли епархиального управления – дела ставленнические и административные, дела хозяйственные и дела судебные. Уездный епископ может жить в монастыре и не иметь особого архиерейского дома. Указанная скромная постановка управления уездной епископией должна значительно облегчить устройство епископий в уездах.

2. Другой важной причиной малого знакомства епископа с подведомым ему духовенством и паствой служит обычай частого перемещения епископов с одной кафедры на другую в виде служебной промоции. В два-три года, в течение которых обычно епархиальный архиерей заведует известной паствой, очевидно, он не может ознакомиться с нравственно-религиозным состоянием своей паствы, с поведением и деятельностью духовенства, а тем более принять какие-нибудь меры к удовлетворению религиозных нужд паствы, к которой он временно прикомандирован. Положение епархиального архиерея, прикомандированного к известной пастве, при упомянутом обычае частых перемещений, похоже на положение приходского священника, временно заведующего приходом впредь до назначения настоящего священника. Временный пастырь может нести свое пастырство только формальным образом – может совершать необходимое богослужение и требы и вести необходимые церковные документы. Обычай частого перемещения епископов с одной кафедры на другую, – кроме того, что он крайне вреден с практической точки зрения, – совершенно противоречит духу церковной дисциплины, по которой епархиальный архиерей (или священник) с поступлением на <кафедру> вступает в духовный союз со своей паствой, союз нерасторжимый, не допускающий смены паствы (Апост.14-е; Антиох.21-е; Сард.1-е). Перемещение епископа с одной кафедры на другую может быть допускаемо только в виде исключения из общего правила в крайних случаях, например, в случае, если между епископом и его паствой произойдет глубокий разлад, не допускающий примирения, или если в каком-либо месте есть особые обстоятельства, требующие назначения пастыря уже послужившего и приобретшего опытность. Кроме того, столичные епископские кафедры должны быть замещаемы уже послужившими и более опытными и уважаемыми епископами. Само собой разумеется, что уездный и викарный епископ может быть переведен на самостоятельную епископскую кафедру. Во всяком случае, перевод епархиального епископа с одной кафедры на другую может быть допущен не более одного раза для каждого епископа. Таков, между прочим, устав константинопольской Церкви в настоящее время.

3. С указанным обычаем, по мнению членов комиссии, имеет связь другой обычай – административного назначения епископов на кафедру по усмотрению церковной или церковной вместе со светской властью. Этот обычай возник в церковной практике вследствие усиления влияния государственных порядков на дела церковные. Древний же порядок назначения епископов на кафедру состоял в том, что в избрании епископа участвовала не только церковная власть, но и клир и народ того города, для которого избирался епископ. Относительное значение в деле избрания епископов составных элементов избирательного собрания выражалось в том, что городскому обществу принадлежало право указать достойного кандидата, а собору епископов – право суждения о достоинстве указанного кандидата с точки зрения умственного, нравственного и образовательного ценза. Утверждение произведенного выбора принадлежало предстоятелю поместной Церкви – митрополиту или патриарху. Нетрудно видеть относительное достоинство того или другого порядка с теоретической точки зрения. По духу церковной дисциплины, лучшим должен считаться, бесспорно, такой порядок ведения церковных дел, в котором принимают участие все составные части церковного общества: иерархия, клир и народ. Этот же порядок оказывается всего пригоднее и с практической точки зрения – как всегда, так и в данном случае. Участие церковного общества в избрании епископа с самого момента избрания зарождает в нем чувства симпатии и уважения к своему избранному. А эти чувства составляют важный естественный стимул нравственно-духовного единения пасомых со своим пастырем. Другое явление бывает, когда епископ является к своей пастве со стороны, по административному назначению. Он чувствует себя на новом месте служения среди чужих, а также и его пасомые, естественно, смотрят на него пытливо, недоверчиво. Народ не может любить того, кого не хотел иметь своим пастырем, и не доверит своих детей тому, о ком не знает, какой он жизни, нравственности и вообще – что он за человек (слова св. Афанасия Алекс, в его Апол. 4. И требуется немало времени, чтобы прошло это естественное недоверие к незнакомому лицу и установилась нравственно-религиозная связь между пасомыми и пастырем. И это еще будет самым счастливым случаем. В большинстве же случаев холодность чувств и формальность отношений пасомых к пастырю так и остаются неизменными до перевода последнего на другую паству, к великому ущербу пастырского делания. В настоящее время достаточно ясно и сильно сознана у нас необходимость сближения пастырей с пасомыми, для лучшего руководства последних в деле нравственно-духовного преуспеяния. Вместе с этим ясно сознано и то, что одним из лучших средств к достижению указанной цели должно служить изменение порядка назначения епископов на кафедру в смысле приближения к древней канонической норме. Остается только дать себе отчет в том, исполнима ли древняя каноническая норма избрания и назначения епископов на практике при настоящих условиях жизни.

Применяя древние правила избрания и поставления епископа к современным обстоятельствам, можно бы формулировать желательный ныне порядок в следующем виде: избрание епископа производить в епархиальном городе, где находится праздная епископская кафедра. Кандидат может быть не только местный, но и иногородний. Для производства выборов и поставления епископа назначается по распоряжению патриаршего Синода собор епископов не менее троих из соседних епархий. Собор этот, по приезде в епархиальный город, где праздная епископская кафедра, организует избирательное собрание из местного духовенства и церковного общества. В избирательном собрании епископа участвуют с правом голоса следующие лица: 1) все наличные в губернском городе священники, как приходские, так и состоящие при разных учреждениях; 2) представители иногороднего и сельского духовенства по одному от благочиния, избранные на благочиннических съездах; 3) настоятели епархиальных монастырей и иеромонахи: в епархиальном городе – все лично, и в уездных городах и селах – чрез представителей по одному из монастыря; 4) все служащие в духовно-учебных заведениях мужских и женских преподавателями и воспитателями: те, которые в епархиальном городе – лично каждый, а служащие в уездных городах – в лице двух представителей от каждого заведения; 5) все занимающие частные должности при консистории и других епархиальных учреждениях; 6) представители приходов в лице церковных старост или приходских старшин: находящихся в епархиальном городе – все лично, а в уездных городах и селах – по одному от благочиния по выбору их самих. Каждый из членов избирательного собрания имеет право предложить письменно своего кандидата в епископы, причем обязуется представить надлежащие сведения о его происхождении, летах от рождения, воспитании, образовании, образе службы и общественной деятельности его, которые могли бы быть подтверждены впоследствии надлежащими документами, могут быть предложены кандидаты и со стороны членов епархиального собора и патриаршего Синода. После наименования кандидатов производится суждение об их достоинствах и недостатках и наводится справка о их согласии выступить кандидатами на известную епископскую кафедру. В случае же невозможности достать указанную справку о каком-либо лице в короткий срок, постановление о допущении его в число кандидатов делается предположительно, под ответственностью лица, его предложившего. По собрании всех нужных справок о предложенных кандидатах и изъявивших согласие выступить таковыми, назначается день избрания. Избрание производится в общем присутствии всех членов избирательного собрания под председательством и руководством собора епископов. Избрание производится закрытой баллотировкой. Епископы не подают избирательного голоса наряду с другими; им принадлежит суждение об избранном кандидате. Суждение это они могут сделать гласным. Если же это окажется почему-либо неудобным, они прилагают свое мнение об избранном кандидате при представлении дела в патриарший Синод на утверждение. Патриарший Синод прежде утверждения избранного кандидата должен узнать, не имеет ли светская власть препятствий к допущению избранного лица до управления епархией (Иванцов-Платонов. О русском церковном управлении. 1898, с. 3). В случае неудачи выборов назначаются выборы во второй раз. При неудаче и этих выборов дело назначения предоставляется центральной церковной власти. Избирательному собранию предоставляется право просить указаний патриаршего Синода насчет достойных кандидатов архиерейства – в случае, если само оно затрудняется найти таковых кандидатов. Кандидаты епископства должны удовлетворять всем каноническим требованиям. По образованию они должны пройти высший курс богословского образования; только в исключительных случаях могут быть поставляемы лица с семинарским образованием. Достойных кандидатов нужно искать не только среди монахов, но и лиц белого духовенства, под условием соблюдения 12-го пр. 6 Вселенского Собора.

По утверждении выборов в патриаршем Синоде, совершается наречение во епископы, а потом и посвящение тем же собором епископов, в присутствии которых произведены были выборы, в кафедральном соборе епископии.

Тем же порядком должны производиться выборы викарных епископов – с тем только различием, что в данном случае в составе собора епископов должен участвовать и епархиальный епископ и иметь значительное влияние.

Указанный порядок избрания епископов губернского города должен сохранить свои основные черты и при избрании епископов уездных – с той особенностью, что в последнем случае количество членов избирательного собрания должно сократиться соответственно уменьшению количества приходов и монастырей в уезде сравнительно с губернией. Причем духовенство уездного города приравнивается с своем избирательном праве к духовенству губернского города, т. е. участвует в выборах лично, так же, как и городские приходы. Таково мнение членов комиссии.

Я же, при всем преклонении пред жизнью и установлениями древней Церкви, не нахожу однако, чтобы возможно и полезно было в настоящее время восстановление права избрания епископов клиром и мирянами. В древней Церкви, при высоте и чистоте истинно христианской жизни, это было и полезно и удобоисполнимо. В настоящее же время, при неверии одних и религиозном индифферентизме большинства, когда люди с истинно христианской настроенностью составляют редкое исключение, предоставление мирянам права избрания епископов (предложение избирателями кандидатов на епископство, суждение о их достоинствах и качествах, каковое иногда может принять самый нежелательный характер, возможные при этом агитации, наконец – недовольство избранным со стороны предлагавших других кандидатов и пр.) легко может привести к весьма нежелательным последствиям – к умалению власти и авторитета епископов, а вместе с этим к умалению власти Церкви, ее высшего руководительства жизнью людей. И в древней Церкви это право избрания епископов мирянами существовало только в то время, когда жизнь христианская стояла действительно на подобающей высоте; впоследствии же, когда право избрания епископов мирянами стало принимать нежелательный характер, оно сначала было ограничиваемо в способах своего осуществления, а потом и совершенно было отменено. И в настоящее время епископы, по моему мнению, должны быть назначаемы высшей церковной властью, а чтобы они не были совершенно чужими для епархии – преимущественно из местных духовных лиц, достойных сана святительского.

5. Епархиальный архиерей может знакомиться с подведомственным ему духовенством и нуждами епархии при епархиальных съездах духовенства, собираемых по разным надобностям, при обозрении епархии, при освящении вновь устроенных храмов в городах, селах и пр. Между прочим, кажется, было бы полезно возобновить обычай нашей древней русской Церкви, по которому священники в урочное время собирались в губернский город к кафедре епископа для отчета в своей пастырской деятельности и получения пастырского назидания и практических советов для пастырского делания в приходах. Если бы было признано затруднительным для духовенства собираться вдруг в губернском городе, то можно созывать духовенство по уездам в уездные города при посещении их епископом. Что же касается мирян, то и с ними можно епископу знакомиться не только при обозрении епархии, но и при разных случаях, которые приводят их к епископу, например, когда они испрашивают у него разрешение на построение церквей, когда являются к нему (желательно, чтобы было так) с выборами новых членов причта для их утверждения и пр.

6. Поставленная пред будущим собором епископов задача приблизить епархиальное управление к каноническим нормам требует изменений и в определении пространства полномочий епископской власти. Пространство этих полномочий со времени Петра 1 значительно ограничено сравнительно с каноническими нормами по политическим соображениям. В настоящее время обстоятельства изменились, и центральной церковной власти не представляется надобности входить в подробности епархиального управления с целью наблюдать за их законностью и направлять в известном угодном Правительству духе.

Силой вещей это наблюдение обратилось в простую формальность, без нужды увеличивающую переписку и сильно замедляющую правильное течение дел. Ввиду указанной бесполезности излишней переписки и для ускорения течения епархиальных дел, было бы желательно уменьшить случаи сношений епархиальной власти с Св. Синодом по делам епархиального управления и суда. Именно, представляется возможным и согласным с древними церковными нормами предоставить окончательному решению епархиальной власти дела об учреждении новых приходов и изменении приходских штатов (Уст. дух. коне. § 71, 92), об учреждении монастырей и о назначении настоятелей и настоятельниц монастырей, об увольнении в отпуск членов консистории на срок свыше 28 дней... за границу (Уст. дух. коне. § 282), о награждении духовных лиц по церковному порядку (Уст. дух. коне. § 91), дела о снятии и лишении сана священнослужителей (Уст. дух. коне. § 86, 171 и 175), дела о незаконных браках и брачном разводе (Уст. дух. коне. § 229 и 256). В некоторых из указанных дел могут оказаться на практике обстоятельства, требующие сношения с центральным церковным правительством; например, при открытии новых приходов или изменении приходских штатов затрагивается вопрос о назначении вспоможения причту из Государственного Казначейства, которое находится в распоряжении Св. Синода. Значит, открытие нового прихода без сношения с Св. Синодом возможно только в том случае, если прихожане согласятся обеспечить свой причт настолько удовлетворительно, что не потребуется вспоможения из сумм Государственного Казначейства. Равным образом, свободное открытие монастырских общин и затем монастырей может быть допустимо только в том случае, когда есть налицо достаточные местные средства к их безбедному существованию, без посторонней помощи. Также представляется возможность и желательным для уменьшения канцелярской переписки освободить епархиальных архиереев от обязанности немедленных уведомлений Св. Синода о следующих случаях: о случаях проявления в духовных и мирянах неправомыслия (Уст. дух. коне. § 7), о появлении суеверий (Уст. дух. коне. § 19), о случаях совращения в раскол и другие секты (Уст. дух. коне. § 21, 23), об обращении в православие духовного лица католического исповедания при желании им сохранить право священного сана в православном исповедании (§ 30 г), о крещении малолетних евреев, магометан и язычников без согласия их родителей (§31, 1), о замечательных случаях присоединения к православию из раскола и иноверия (§ 33), о случаях замешательства и остановки в совершении богослужения, происшедших от неприличных слов и действий кого-либо из присутствующих в церкви (§37 а), о случаях уничтожения церкви пожаром и распоряжениях епархиального начальства по сим случаям (§ 53). Достаточно, если обо всех этих случаях из жизни епархии будет доведено до сведения центральной церковной власти в годичном отчете епархиального архиерея с надлежащей обстоятельностью. Впрочем, если бы в каком-либо из указанных случаев епархиальный архиерей встретил какое-нибудь недоумение или затруднение, то, конечно, как и в других случаях, ему естественно спросить наставления у Св. Синода и добровольно <отнестись> к нему об этом.

7. Церковные правила предоставляют епархиальному епископу обширные полномочия по управлению епархией, граничащие с самостоятельностью. Они не видят в этом ничего неблагоприятного для церковной дисциплины. Они не предполагают, чтобы епископы, как лица, которые как в частной своей жизни, так еще более в своей пастырской деятельности обязаны жить и действовать по духу Христову, – чтобы они стали искать «своих си», допустили себе поработиться честолюбию, самовластию, произволу и другим человеческим страстям, которые столь нередки в светских чиновниках. Впрочем, если бы доверие, внушаемое церковными правилами к епископам, не оправдалось на деле, эти же правила предусматривают меры к предотвращению и исправлению неправильностей, какие могли бы допустить епископы в епархиальном управлении и суде. Средства эти – надзор высшей церковной власти, начальственная визитация и церковный суд. Средства эти вполне могут отвечать указанной цели, если бы им дать надлежащую постановку.

а) Начальственный надзор над епархиальным управлением у нас существует, составляя полномочие Св. Синода, и существует в более строгой форме, чем по древним правилам. Древние правила предоставляли епископу свободу действий в пределах установленных норм. Высшая церковная власть наблюдала только за тем, чтобы епископы не нарушали установленных норм, и для этого требовала от епископов отчета в их пастырском действовании по управлению паствой. Существующая у нас система надзора над епархиальным управлением заходит в своих задачах далее – желает совсем предотвратить уклонения со стороны епископов от существующих правил церковного управления и для этого требует, чтобы епископы в важных случаях испрашивали у Св. Синода разрешения на те или другие церковно-правительственные распоряжения. Выше мы видели неблагоприятные стороны этой системы и указали на преимущества системы, выраженной в церковных правилах. Если мы теперь возвратимся отчасти к нормам церковных правил, то от этого нельзя ожидать ущерба для церковного порядка. Обязательная ежегодная отчетность епископа пред высшей церковной властью, если она правильно будет поставлена, предохранит епископа от чувства бесконтрольности в своих действиях и от поползновения прикрыться этой бесконтрольностью. В прежнее время отчетность епископов в своих правительственных действиях производилась на митрополичьих соборах большей частью в форме устных докладов ее. В настоящее время у нас в силе письменная ежегодная отчетность. Против этой формы отчетности нельзя сказать ничего худого по существу; ей можно даже отдать преимущество пред первой в том отношении, что она позволяет дать отчет в состоянии епархии точно и самостоятельно, с приложением статистических данных. Если же она теперь страдает формализмом, то это зависит не от ее существа, а от духа времени и от людей. Очень легко у письменного отчета отнять мертвящий характер и оживить его жизненным содержанием. Для этого отчет: 1) не должен ограничиваться только приведением статистических данных о крестившихся, браком сочетавшихся, умерших в течение года и т. д., а должен стараться, кроме того, изобразить в истинном свете нравственно-духовное состояние духовенства и паствы; 2) должен быть направлен не к тому, чтобы сказать, что в истекшем году в известной епархии все обстояло благополучно, а к тому, чтобы выяснить пред высшей властью церковнодуховные нужды паствы, требующие усилий не только местной епархиальной власти, но и высшей центральной власти; 3) о деятельности пастырской он должен говорить не в смысле самовосхваления и искусственного освещения их деятельности в благоприятную сторону, а в смысле притчи Спасителя: «Жатва многа, делателей же мало», чтобы привлечь к своей пастве внимание центральной церковной власти и посильную помощь с ее стороны усилиям местных деятелей. Если бы епархиальные архиереи были неразлучны со своей паствой, которую каждому из них судил Бог получить в свое пасение, тогда годичные последовательные отчеты их за много лет, правдиво составленные, представляли бы поучительную картину жизни той или другой епархии. Тогда епархиальный архиерей в первый год по поступлении на свою епархию обрисовал бы точно и правдиво нравственно-религиозное состояние своей паствы, в каком он ее застал, а затем последовательно из года в год сообщал бы о своих усилиях к просвещению и исправлению своей паствы и средствах, употребленных для сего, а также и о результатах своих усилий и мероприятий. По прошествии примерно 25 лет вывод получился бы очень любопытный.

б) Центральная церковная власть не должна ограничиваться наблюдением над епархиальной жизнью издали, полагаясь единственно на отчеты епархиальных архиереев, подаваемые в конце года. Она должна сама присматриваться к образу действия епархиальных архиереев на месте во время самой их деятельности. Средством для этого служит право визитации – право старших епископов, состоящих во главе собора епископов, посещать время от времени подведомые им епархии для их обозрения со стороны поведения духовенства и мирян и пастырской деятельности епископов и для поправления замеченных недостатков. Институт визитации однороден с институтом ревизии, практикующимся в светском управлении. Он необходимо связан с правом высшей власти наблюдать за образом деятельности власти подчиненной. К сожалению, институт визитации у нас вышел из употребления со времени новой истории. Это зависело частью от самой организации у нас высшего церковного правительства, которое не без основания упрекают в слабости, а еще более – оттого, что у нас наблюдение за деятельностью епископов взяло на себя светское правительство. Но наблюдение со стороны светской власти имеет специальное значение, подсказываемое интересами государства. Оно, кроме того, облекалось в неприглядную форму негласных донесений. Необходимо восстановить право визитации за высшей церковной властью. Было бы ошибочной мыслью, если бы мы стали рассматривать восстановление права визитации, как нечто стеснительное и обидное для представительства епископской власти. Истина не боится света. Честный образ действий не чуждается гласности и отчетности. Сознание епископского достоинства не должно переходить в самомнение. Предстоятель поместной Церкви посещает подведомые ему епархии с тем, чтобы уведать, все ли в той или другой епархии делается благообразно и по чину и нет ли где отступлений от сего правила. Значит, предстоятель поместной Церкви пользуется правом визитации с высокой целью охранения церковного порядка, пользуется вынуждаемый сознанием своего пастырского долга, которое говорит ему: «Горе тебе, аще не благовествуешь». Христианская благонастроенность, предполагаемая в предстоятеле поместной Церкви и в епископах епархии, которых он посещает во имя верховного Пастыря Церкви – Христа, исключает возможность неприязненных чувств и самолюбивых столкновений между ними. Визитатор и визитуемый – это два брата, старший и младший, приставленные к одному общему делу пасения стада Христова. Им ли думать о своем «я»? Им ли своими самолюбивыми счетами компрометировать дело Божье? Если у кого не достанет христианской настроенности, в том может выручить чувство такта и деликатности. Благовоспитанность – также хорошая почва для мирных братских отношений между представителями высшей иерархии. Вообще, институт визитации епископий в руках людей, христиански настроенных или проникнутых по крайней мере благородными общечеловеческими чувствами, может служить хорошим средством к обеспечению церковного порядка в епархиях и поддержанию братских отношений между епископами. При указанных выше благоприятных условиях можно достигнуть того, что визитатор будет встречаться в епархиях не как инквизитор, а как желанный гость, как соработник на ниве Христовой. Но визитации, как высший надзор, должны применяться в особо важных, исключительных обстоятельствах. Визитаторами должны быть члены Св. Синода или патриаршего Синода.

в) Наконец, последним средством против неправильных распоряжений епархиальных архиереев служит церковный суд. Без применения судебной функции власти не может обойтись никакое общежитие. Не составляет исключения из этого правила и общежитие церковное. Древние правила церковные не стесняют ни духовенства, ни мирян в праве приносить жалобы на епископов. Равным образом, не могут быть лишены этого права и подчиненные епископу епархиальные учреждения. Нетрудно понять, почему так относятся древние церковные правила к вопросу о дозволительности судебных жалоб на епископов. Чувство законности и потребность судебной защиты составляют элементарную потребность всякого общежития. Не может же церковное общежитие, превосходящее другие общежития высотой нравственных основ, отказать в удовлетворении самой элементарной потребности всякого общежития – потребности судебной защиты. Кроме того, безнаказанность злоупотреблений церковной власти, если бы ее допустить, повлекла бы за собой самое разлагающее влияние на церковное общежитие. А этого не может оставить без внимания церковная дисциплина. Но, карая церковным судом и наказанием действительные правонарушения со стороны епископов, церковные правила в то же время и ограждают их доброе имя и душевное спокойствие от несправедливых обвинений угрозой соответствующих наказаний тем, кто не докажет своих обвинений. Те же нормы должны быть применяемы и в настоящее время. Они признаются обязательными и в действующих источниках нашей русской Церкви (Дух. Регл. Ч. 3, 3; Уст. дух. коне. § 174; опред. Св. Синода 19 января – 12 мая 1886 г.). Только в них не определен надлежащим образом порядок суда. Об этом и предстоит попещись будущему собору епископов.

Епископы православной Церкви всегда имели у себя помощников по управлению делами епископии из среды кафедрального клира. Тем более необходимы такие помощники ныне у нас при обширности наших епархий и при множестве дел, накопляющихся в течение года в управлении епархией. Если бы епископу следить непосредственно за течением епархиальных дел, то у него не осталось бы решительно времени для исполнения более важной обязанности – быть просветителем своей паствы и духовным врачом ее.

А) Ближайшим помощником епархиального архиерея по управлению епархией служит викарий. Должность эта с тем и создана, чтобы у главного епископа оставалось от епархиальных работ более времени для просветительной деятельности, для обращения на путь истины и веры православной раскольников, сектантов и иноверцев. Викарий может быть в каждой епархии, если того пожелает главный епископ и найдутся местные средства на содержание его. Чтобы существование викария в известной епархии действительно облегчало епархиального епископа в указанном смысле, для этого ему должна быть отделена значительная доля дел епархиального управления. Наблюдению викарного епископа может быть предоставлена большая часть дел епархиального управления, не возбуждающих сомнения по своей определенной формальной постановке, кроме вопросов, касающихся просвещения и назидания паствы, вопросов о построении церквей и назначении высших членов клира, кроме важнейших судебных дел и тех случаев, где требуется сношение епархиального начальства с Св. Синодом или с высшими государственными властями и учреждениями. Чтобы присутствие в известной епархии викария приносило епархиальному архиерею существенную помощь в его деятельности, для этого полномочия викария в указанном смысле должны быть определены нарочитой инструкцией, изданной высшей церковной властью, помимо усмотрения епархиального епископа. Равным образом, в случае продолжительного отсутствия из епархии епархиального архиерея, например, для заседания в патриаршем Синоде или в соборе для избрания и поставления кандидата на праздную епископскую кафедру, полномочия викарного епископа по управлению епархией должны быть урегулированы определенной нормой и именно опять в том смысле, чтобы не было не только остановки, но и задержки в течении епархиальных дел.

Б) Потом, неизбежным помощником епархиального архиерея по управлению епархией служит духовная консистория. Она занимает в епархиальном управлении важное место: консистория, по определению ее Устава, есть присутственное место, через которое, под непосредственным начальством епархиального архиерея, производятся управление и суд в епархии (Уст. дух. коне. § 1). Поэтому естественно, что в делопроизводстве консистории с особенной ясностью обнаруживается все хорошее и все дурное, что присуще нашему церковному управлению. Но так как дурное обыкновенно замечается легче и охотнее, чем доброе, то неудивительно, что духовные консистории сделались ныне мишенью, на которую недовольство церковным управлением направляет свои суждения и порицания. Недостатки консистории известны, и нет нужды перечислять их. Для устранения их необходима реорганизация консистории. Прежде всего нужно пересмотреть и переработать Устав консистории так, чтобы он действительно представлял кодекс действующих узаконений по епархиальному управлению.

Справедливо обвиняют духовную консисторию в сложности и медленности ее делопроизводства. Но эта медленность может зависеть, во-первых, или от неисправности личного состава канцелярии, или его малочисленности, не позволяющей ему вовремя и аккуратно справляться с делами. Малочисленность состава канцелярских чиновников консистории в сравнении с огромным количеством дел – факт, не подлежащий сомнению. И при преобразовании епархиального управления решительно нельзя оставлять без внимания вопрос об увеличении штата канцелярских чиновников при консистории. Равным образом, совершенно необходимо возвысить и содержание этим чиновникам их Теперешний оклад решительно не удовлетворяет и вполовину насущных потребностей жизни. Возвышение оклада даст возможность обзавестись и лучшим личным составом чиновников, что весьма важно для обеспечения аккуратного ведения делопроизводства. Затем, медленность делопроизводства в консисториях зависит от множества самих дел. Многочисленность дел в консисториях обусловливается обширностью епархий в нашей Церкви и многосложностью отношений, в которых приходится действовать епархиальной власти. Указанных неблагоприятных обстоятельств нельзя устранить в скором времени. Можно предвидеть в недалеком будущем несколько благоприятных обстоятельств, могущих содействовать только уменьшению количества дел в духовных консистория. Разумеем предполагаемое деление существующих епископий на более мелкие части для управления, а также ожидаемое изъятие бракоразводного процесса из ведения консистории.

Далее, медленность производства дел в епархиальном управлении зависит еще и от самого строя управления, от порядка производства дел. Главную отличительную черту этого строя составляет то, что в епархиальном управлении обо всех, даже самых маловажных делах доводится до сведений епархиального архиерея; все распоряжения делаются не иначе как после предварительного доклада архиерею и с его утверждения. Эта безусловная централизация всех дел епархиального управления в непосредственном ведении архиерея всегда будет служить сильной задержкой в быстром течении епархиальных дел, если ему не положить некоторых границ. Между тем никакой нет надобности докладывать на усмотрение архиерея pro forma о маловажных делах, совершаемых на законном основании. Архиерей может доверить совершение их низшим органам епархиального управления без всякого ущерба для дела. И это не будет противоречить тому положению, какое уже занимают эти низшие органы в деле пастырства. Ибо, если священникам – приходским пастырям доверено совершение таинств, вообще дело пастырства в приходах, дело такой высокой важности, то нет оснований не доверять им и их ближайшему начальству – благочинным в том, что они будут поступать правильно в маловажных распорядительных делах, соприкасающихся с их пастырской практикой. Для примера можно указать на следующие дела. Можно прекратить обязательство испрашивать разрешение епархиального архиерея на вступление в брак в отдаленных степенях родства кровного, свойства и родства духовного, так как это испрашивание обратилось в пустую ненужную формальность. Некоторые маловажные дела можно перенести из ведения консистории в ведение благочиннических советов. Так, например, в ведение благочиннического совета можно представить: а) увольнение членов причта в отпуск в пределах епархии до 28 дней; б) разрешение мелочных расходов приходам до 150 руб. на один предмет, наблюдение над ремонтом церковных зданий, освидетельствование и приемку ремонтных работ и разрешение всех недоразумений, какие могут возникнуть по этим делам; в) рассмотрение всех жалоб на духовенство со стороны духовных и светских лиц, будут ли они касаться гражданских отношений, или неблагоповедения, неисправности по службе, бестактности в обращении с сослуживцами или прихожанами и пр., и решение этих жалоб по существующим правилам или новым, если таковые потребуются. Сюда же направляются и жалобы причта на неправильные действия или неблагоповедение церковного старосты. Если какая-нибудь сторона останется недовольна постановлением или решением благочиннического совета, то она может обжаловать это постановление или решение пред консисторией. Если признанное виновным в каком-либо проступке лицо, или присужденное к удовлетворению по гражданскому иску, не пожелает подчиниться решению благочиннического совета, последний препровождает дело в консисторию, с присовокуплением своего постановления или решения его. Так же поступает благочиннический совет, если в обстоятельствах поступившего на его рассмотрение дела или в личности прикосновенного к делу лица найдет какое-либо серьезное препятствие к рассмотрению дела. Сюда же следует передать дела о назначении просфорниц.

В консистории дела вершатся большей частью с утверждения преосвященного. Только немногие из них производятся консисторией под авторитетом одного присутствия. Это – те, которые допускаются к исполнению по докладным реестрам, без внесения в журнал или протокол. В уставе консисторий к таким делам отнесены следующие: а) дела, по которым не требуется другого исполнения, кроме принятия к сведению, приложения к делу или назначения к хранению; б) дела, по которым требуется исполнение по закону или принятому порядку, так что не представляется никакого сомнения о надобности и способе исполнения и требуется скорость исполнения, например, когда по требованию присутственного места нужно командировать увещателя для подсудимых или по резолюции преосвященного надобно представить справку о просящем священнослужительского места (Уст. дух. коне. § 317). Прочие дела консистории положено вносить в журнал или протокол и представлять архиерею на рассмотрение. Но и в числе дел, вносимых в журнал, можно найти не мало дел также исполнительного характера. К числу таких дел можно отнести, например, дела о выдаче книжек для сбора пожертвований на построение и украшение храма в приходах и монастырях, дела о выдаче свидетельств на звание потомственного почетного гражданства, дела, в которых оформляются распоряжения и действия самой консистории, например, акт объявления подсудимому решения. Вообще к маловажным делам, вносимым в журнал, следует отнести все дела, какие вносятся в журнал на основании пунктов б, в и г 318 статьи Уст. дух. коне. Эти дела можно бы, кажется, перенести в разряд дел, исполняемых по докладным реестрам. Если же это будет признано почему-либо неудобным, то и по журналам их можно было бы исполнять без доклада архиерею, применительно к 332 ст. Уст. дух. коне. После этого из числа дел, положенных по Уст. дух. коне, ко внесению в журнал, остались бы только дела, обозначенные в п. а 318 ст. Уст. дух. коне, под именем дел, которые требуют особого рассмотрения и определительного решения. Журналы по этим делам можно было бы представлять, прежде исполнения постановлений, на просмотр преосвященного. Но и в этом нет настоятельной надобности. Устав консисторий постановления и по этим делам позволяет приводить в исполнение за подписью только членов консистории без предварительного просмотра архиереем для ускорения течения дел, с тем, чтобы они были представляемы архиерею после исполнения по прошествии месяца для освидетельствования их исправности (Уст. дух. коне. 332). Засим на утверждение архиерея будут восходить только дела, по которым положено составлять протоколы, – дела особенно сложные и важные в епархиальном управлении (Уст. дух. коне. 319). Нужно заметить, что на практике не существует точного разграничения между делами, помещаемыми в журналах и протоколах, благодаря неясности подлежащих статей Устава консистории – 318 и 319. В протоколах можно встретить на практике дела однородные или совершенно тождественные с теми, какие записываются в журнал, и которые поэтому можно бы рассматривать, решать и обращать к исполнению без представления на утверждение архиерея. Так, например, помещаются в протоколах такого рода дела: о выдаче денег по счетам (например 3 руб. за «Губ. Ведом.», о высылке денег из консистории в духовно-учебные заведения и другие учреждения, о выдаче денег на постройку церквей, о выписке журналов и газет для консистории, о ремонте здания духовной консистории, о выписке бланков из синодальной типографии, о выписке венчиков в запас и пр. т. п. Такие и подобные дела, конечно, не могут считаться сложными и важными, и поэтому они не подходят к рубрике дела, подлежащих внесению в протокол. Если же, тем не менее, почему-либо было бы признано нужным оставить без изменения указанную путаницу в группировке канцелярских дел, то, по крайней мере, следует желать, чтобы и из дел, вносимых в протоколы, были выделены дела менее важные и сложные, которые можно было бы обращать к исполнению только за подписью членов консистории.

Со введением в консисторское делопроизводство указанных выше перемен, именно с уменьшением переписки епархиального управления со Св. Синодом, с передачей маловажных дел в низшую инстанцию епархиального управления – благочиннический совет, с предоставлением консистории права вершить и обращать к исполнению менее важные дела, не касающиеся пастыря, без предварительного утверждения архиереем, – значительно сократится консисторская переписка, увеличится скорость движения дел, и облегчится для архиерея просмотр официальных бумаг с увеличением для него часов досуга, которые он может употребить на дела живого и деятельного пастырства.

Относительно личного состава членов консистории указывают в качестве недостатка на то, что в члены консистории избираются духовные лица, занятые обязанностями другой службы – по должности приходского священника, законоучителя в светском учебном заведении и т. д., и считающие консисторскую службу придаточной к главным своим обязанностям и потому занимающиеся делами консистории мимоходом, насколько позволят обстоятельства. Такое отношение членов консистории к своим обязанностям по званию членов консистории не может не отзываться невыгодно на ходе консисторских дел. И оно отзывается промедлением в течении дел, предоставлением их решения чинам канцелярии и т. п. Устранить замеченный недостаток в существующем порядке выбора лиц для состава консистории едва ли возможно в полной мере, так как члены консистории, так же как и другие помощники епархиального архиерея по управлению епархией, необходимо выбираются из наличного клира и монашества, значит – из лиц, имеющих другие обязанности кроме обязанностей, налагаемых званием и должностью члена консистории. Нужно только епархиальному архиерею стремиться при выборе кандидатов в члены консистории к тому, чтобы выбор падал на лиц, менее других занятых другими обязанностями. И об этом нужно упомянуть в 280 ст. Устава консисторий.

Секретари консистории должны назначаться и увольняться высшей церковной властью по представлениям епархиальных преосвященных. Секретари должны быть с юридическим образованием.

В) Органом низшего епархиального управления служит должность благочинного церквей. Благочинный есть доверенное от епархиального архиерея лицо, которому поручается наблюдение за жизнью и пастырскою деятельностью приходского духовенства, а также и руководство в недоуменных случаях. По Уставу консисторий (ст. 63) и инструкции (ст. 51, 52), благочинный назначается по усмотрению епархиального архиерея; на практике же нередко епархиальные архиереи предоставляют духовенству благочиннического округа самому указывать и предоставлять на утверждение их достойного кандидата. И такая практика весьма желательна, если она не ведет к ослаблению церковной дисциплины и правильного надзора за приходским духовенством. Если же епархиальный архиерей заметил бы, что избранные духовенством благочинные потворствуют духовенству и скрывают от него (архиерея) недостатки приходских причтов, то, конечно, он имеет право и обязанность восстановить назначение благочинных по своему усмотрению.

Права и обязанности благочинного определены в его инструкции. Эта инструкция требует пересмотра. В ней есть предписания уже устарелые и потерявшие свою силу, например предписание доносить духовному начальству немедленно о случаях неотдачи в школы детей духовного происхождения до 17 лет возраста (ст. 37), предписание не венчать браков удельных, казенных и помещичьих крестьян без дозволения начальства или владельцев, не венчать кантонистов, брачные сопряжения лиц, коим за нарушение супружеской верности по расторжении брака возбранено вступать в новый брак (ст. 18 в, д, е). Некоторые статьи инструкции должны будут измениться вследствие нового положения (проектируемого) о полномочиях благочиннического совета (например 12, 17, 25–27, 43 и др.). Некоторые статьи инструкции, трактующие об отчетности благочинного пред епархиальным архиереем, можно бы изменить в том смысле, чтобы облегчить эту отчетность; например, можно бы, кажется, освободить благочинного от обязанности доносить епархиальному архиерею немедленно об увеличении или уменьшении числа прихожан, если это не вызвано какими-либо чрезвычайными причинами, – о том, что деньги, собранные по сборной книжке, выданной известному приходу, по прошествии сборного срока записаны в церковные книги того прихода (ст. 3, 4). Инструкцию благочинного нужно дополнить внесением новых постановлений по Духовному Ведомству, касающихся прав и обязанностей благочинных, например постановлений об отношении благочинных к церковно-приходским школам, положения о благочинническом совете и пр.

Г) Устав духовных консисторий позволяет назначать благочинному помощника, когда благочиннический округ обнимает собою более 15 приходов (ст. 65). Но церковная практика признала нужным избирать в каждом благочинии не по одному, а по 2 и по 3 помощника благочинному, с тем, чтобы они участвовали в решении более важных дел на общем совете. В 1894 г. Казанское епархиальное начальство публиковало в «Известиях по Казанской епархии» (№ 22, с. 676) «Положение о благочиннических советах», составленное к консистории, с предписанием благочинным немедленно произвести выбор членов советов на основании правил опубликованного положения. Главные основания этого положения следующие:

У каждого благочинного полагается два помощника. Помощники благочинных избираются на благочинническом съезде духовенства из числа местных священников на трехлетний срок и утверждаются епархиальным начальством. Духовенство благочиннического округа созывается для выбора помощников благочинного самим благочинным, а выбор производится под председательством лица, избранного для этой цели собравшимися священно- церковнослужителями. Тот из баллотировавшихся, кто получил большее число голосов, считается старшим помощником благочинного, а следующий по количеству избирательных голосов считается вторым помощником; затем следующие по числу избирательных голосов признаются кандидатами на звание помощников и заменяют последних по случаю болезни, перемещения и выбытия которого-либо из них.

По поручению благочинного помощник его присутствует при выборе церковных старост и вводит их в должность, присутствует при приеме и сдаче церквей и их имущества новым священникам и вводит в должность всех новоопределенных, производит освидетельствование произведенных по церквам ремонтировок и расследование об особенных происшествиях в церквах, например краже, пожаре и пр. Помощники благочинного совместно с ним производят проверку церковных документов и помогают ему в составлении годичной отчетности, а также исполняют и другие дела по его поручению.

Д) Помощники благочинного составляют вместе с ним благочиннический совет. Место и время созвания благочиннического совета предоставляется его собственному усмотрению, но с тем, чтобы об этом было заблаговременно оповещено духовенство округа.

Ведению благочиннического совета подлежат дела административные и судебного характера.

К первым относятся:

а) Аттестация священноцерковнослужителей по клировым ведомостям.

б) Представление начальству в установленные сроки о награждении священноцерковнослужителей, отличающихся, при трезвенной и благочестивой жизни, особенною ревностью об образовании прихожан, проповеданием слова Божия, попечением о благоустройстве приходских церквей, школ и другими заслугами, выходящими из круга прямых обязанностей приходского духовенства, а также представление к наградам церковных старост и других светских лиц за заслуги по Духовному Ведомству.

в) Собрание и доставление епархиальному попечительству точных сведений о материальном и семейном положении вдов, сирот и заштатных священноцерковнослужителей, нуждающихся в пособии от епархии.

г) Рассмотрение прошений заштатного и сиротствующего духовенства о назначении единовременных пособий из сумм Св. Синода и представление по ним сведений и заключений епархиальному начальству.

д) Рассмотрение ходатайств причтов о ремонтировке приходских храмов, о постройке и ремонтировке домов для причта на церковные суммы и представление по ним сведений и заключений епархиальному начальству.

е) Попечение о заведении в округе обществ трезвости, приходскоцерковных библиотек и библиотеки окружной, благочиннической и вообще об устройстве церквей, причтов и приходов округа.

ж) Наблюдение за точным и неукоснительным исполнением духовенством округа распоряжений высшего и епархиального начальства касательно служения торжественных вечерен с акафистами, ведения внебогослужебных бесед, действования на старообрядцев и других заблуждающихся.

з) Рассмотрение дел по особым поручениям от начальства.

К делам судебного характера, подлежащим ведению благочиннического совета, причисляются:

а) Проступки священноцерковнослужителей против должности и благоповедения, не соединенные с явным вредом и соблазном, замеченные в том или другом члене причта, прежнее поведение которого было безукоризненно, вообще проступки, за которые по закону (Уст. дух. коне. ст. 182, 192 и 197) полагаются замечания, внушения и выговоры без внесения в формулярные списки.

б) Взаимные претензии членов причта друг на друга и жалобы прихожан на духовенство.

в) Споры между членами причтов по разделу братских доходов и пользованию движимой и недвижимой собственностью, а также семейные распри.

г) Просьбы о вознаграждении за ущерб и убытки до 100 руб.

д) Жалобы по неплатежу бесспорных долгов и нарушению бесспорных обязательств на сумму до 150 руб.

е) Иски о личных обидах и оскорблениях, не соединенных с поступками, противными достоинству духовного сана, которые по силе 104 ст. и примечания к 105 ст. 16 т. Св. Зак. кн. 2 изд. 1892 г. могут быть прекращены примирением.

Дела, подлежащие ведению благочиннического совета, разбираются в нем словесно, но состоявшиеся решения записываются в особую книгу, выдаваемую на этот предмет из консистории за шнуром и печатью ее. Каждое решение подписывается благочинным, его помощниками и участвующими в деле лицами. Постановления благочиннического совета по проступкам духовных лиц, если в течение двух недель не последует по ним апелляции, приводятся в исполнение самим благочинническим советом.

В случае недовольства решением благочиннического совета, недовольная сторона объявляет об этом совету в течение суток от состоявшегося решения в подписи под ним, с указанием причин своего недовольства, а затем в двухнедельных срок может подать апелляционный отзыв в совет, который обязан представить его в консисторию с пояснительной от себя запиской и с копией своего постановления. Консистория, рассмотрев представленную переписку, полагает окончательное решение или возвращает дело в совет для пересмотра. Если донесения и жалобы по делам, подлежащим ведению благочиннического совета, будут направлены помимо совета к епархиальному начальству, последнее оставляет их без рассмотрения и возвращает жалобщикам с надписью. Если какое-нибудь духовное лицо будет замечено благочинническим советом в предосудительных проступках до трех раз, с внесением о том в книгу, то о нем совет доводит до сведения консистории с объяснением мер, какие были приняты советом к его исправлению, и это представление принимается епархиальным начальством за основание к определению высших мер взыскания, не прибегая даже к исследованию.

В таком положении благочиннический совет является с определенными церковно-юридическими полномочиями подобно должности благочинного. Благочиннический совет возвышает самое значение должности благочинного. В сочетании с нею он является как бы отделением самой консистории, командированным из отдаленного города в соседство с подведомыми приходами. Таковым своим значением благочиннический совет значительно облегчает консисторию в ведении дел епархиального управления и суда и служит к ускорению делопроизводства.

Опыт жизни, протекшей с 1894 г., заставляет однако же желать некоторых дополнений и изменений в этом положении о благочинническом совете. Теперь является надобность несколько расширить компетенцию благочиннического совета. Например, можно предоставить благочинническому совету право разрешать церковному приходу расходование церковных сумм на ремонт церковных зданий и другие текущие расходы до 150 руб. в селах, а в городах – до 500 руб. Можно бы предоставить благочинническому совету устроять сирот и вдов духовенства на места просфорниц при церквах и проч. Порядок созвания благочиннического совета нужно сделать более определенным, ввиду важного значения, какое предстоит занять благочинническому совету в епархиальной администрации; именно, нужно постановить, чтобы благочиннический совет (кроме экстренных случаев, которые в расчет не идут) собирался обязательно не менее одного раза в два месяца. Местом собрания всего естественнее быть резиденции благочинного.

Е) Одновременно с восстановлением института благочиннического совета явились и съезды духовенства благочиннического округа. Главной задачей благочиннических съездов духовенства служит избрание помощников благочинного (они же и члены благочиннического совета), а также и самого благочинного, где практикуется выборный порядок его назначения, – выбор духовника для духовенства благочиннического округа, депутатов при производстве следствий над духовными лицами, где не введены судебные уставы 1864 г., при межевании церковных земель и пр. Кроме того, предметом занятий съездов духовенства по благочиниям служат совещания священников по вопросам, касающимся благосостояния церквей, духовенства, приходов, приходских школ и попечительств, также по случаям из пастырской практики, возбуждающим недоумение. Съезды эти происходят по инициативе и под руководством местных благочинных. Постановления благочиннического съезда, также выборы должностных лиц представляются через председателя на усмотрение епархиального архиерея. Необходимо составить подробное положение о благочиннических съездах.

Ж) Наконец, органами, помогающими епархиальному архиерею в управлении епархией, являются съезды духовенства. Эти съезды служат выражением участия церковно-общественного фактора в епархиальном управлении. Начало этим съездам было положено уставом духовных семинарий и училищ 1867 г., с которым солидарен в этом отношении и устав духовных семинарий и училищ 1884 г., доныне действующий. По уставу духовных училищ (1884 г. § 23), духовные училища вверены ближайшему попечению местного духовенства и содержатся главным образом на средства, им изыскиваемые. Для осуществления духовенством этого права и обязанности, оно и созывается на съезды по делам училищным. Эти съезды называются окружными, так как состоят из духовенства известного училищного округа. Число училищных округов в епархии соответствует количеству духовных училищ. Созвание съездов бывает по усмотрению нужды и зависит от распоряжения епархиального архиерея. Число священнослужителей для составления съездов и способы избрания их определяются епархиальным архиереем (уст. дух. учил. § 19). В Казанской епархии в 1888 г., по распоряжению преосвященного, были составлены и объявлены духовенству для руководства постоянные правила об окружных и епархиальных съездах («Извест. Казан, епархии». 1888, №23, с. 520–534). Главные основания этих правил следующие:

В состав окружного съезда духовенство подлежащего округа избирает по одному депутату (в сане священника или протоиерея) от каждых десяти причтов училищного округа, ныне же – от благочиннического округа; избрание производится всеми священноцерковнослужителями посредством закрытой баллотировки (опр. Св. Синода 18–20 декабря 1867 г. и 17–19 декабря 1869 г.). Депутаты могут быть избраны на один, на два и на три года, что и обозначается в акте избрания (опр. Св. Синода 3–17 июня 1868 г., 15 декабре 1869 г. и 14 января 1870 г.). Избиратели вручают избранному за своей подписью акт избрания, с которым он и является на съезд. По собрании требуемого числа депутатов (двух третей), съезд открывается старшим по службе священнослужителем. В г. Казани открытие съезда предваряется каждый раз испрошением всеми собравшимися депутатами архипастырского благословения у архиепископа. Первым актом собравшихся депутатов бывает избрание председателя съезда и делопроизводителя (опр. Св. Синода 3–30 декабря 1867 г., 17 июня – 28 июля 1870 г. и 28–31 августа 1873 г.). Избрание производится закрытой баллотировкой. Избранными признаются получившие большинство голосов. Председатель и делопроизводитель Казанского съезда утверждаются в своих полномочиях архиепископом. Председатель съезда во время занятий оного не может быть сменяем, кроме случая незаконности его действий (опр. Св. Синода 8 апреля 1868 г.). На окружном съезде обязаны присутствовать члены училищного правления от духовенства (§ 30 уст. уч.), которые, с одной стороны, доставляют съездам сведения по делам училища, какие съезд найдет нужным иметь при своих совещаниях, а с другой – предлагают съезду собственные заявления о потребностях училищ и о мерах к их удовлетворению (§ 20 уст. уч.). Члены училищного правления от духовенства в случае, если они заметят какие-либо недостатки и упущения по училищу, прежде сообщения о них съезду обязаны заявить в училищном правлении со внесением в журнал правления училища (опр. Св. Синода 9–20 октября 1870 г.). Съезд составляет список вопросов, обсуждением которых он намерен заняться. Съезд, происходящий в г. Казани, представляет этот список через своего представителя на усмотрение архиепископа (опр. Св. Синода 13–20 декабря 1867 г.).

Предметами занятий окружного съезда могут служить:

а) изыскание мер к лучшему содержанию училищ и назначение с этой целью единовременных или ежегодных пожертвований на училище как из собственных средств духовенства, так и из других источников (уст. уч. § 22 п. 1). Это положение устава училищ разъяснено в последующих постановлениях Св. Синода относительно источников и способа раскладки. Именно, раскладка пожертвований должна производиться пропорционально средствам церквей и окладам содержания членов причтов (цирк, указ Св. Синода 30 апреля 1873 г. № 18; опр. Св. Синода 15 сентября – 18 октября 1872 г. № 24 и 24 октября – 8 ноября 1873 г.). Отчисление известной части церковных доходов на содержание училища должно иметь в виду, чтобы от взимания процентов на училище не могло произойти уменьшения в сумме, определенной к ежегодному поступлению от церквей епархии в распоряжение Св. Синода на надобности духовно-учебной части вообще, и чтобы от этого взимания были освобождены церковные суммы, имеющие какое-либо определенное назначение (цирк, указ Св. Синода 30 апреля 1873 г. № 18). Доходы от продажи венчиков и листов разрешительной молитвы, возлагаемых на усопших, предоставляются в распоряжение окружного местного духовенства исключительно на содержание бедных учеников в духовных училищах, с тем, чтобы доход текущего года расходовался в следующем затем году и чтобы расходы по заготовлению венчиков и листов разрешительной молитвы были отнесены на этот же доход (Высочайшие утвержд. опр. Св. Синода 9–16 декабря 1870 г. № 1570). Выставление в церквах кружек для сбора в пользу духовно-учебных заведений воспрещается (опр. Св. Синода 15 сентября – 5 октября 1872 г. и 25 мая–. 2 января 1873–1874 гг.). Точно так же не позволяется взимать с той же целью никаких особых налогов с лиц, дети которых обучаются в училищах (опр. Св. Синода 16 июня – 5 июля 1891 г.). Сумма же, собираемая за обучение детей из светских сословий, может быть употреблена на покрытие расходов по училищу с разрешения архиерея (опр. Св. Синода 18 октября – 4 января 1873–1874 гг.). Доставляя средства училищу, съезд имеет право контролировать их употребление. Съезд поверяет через особые комиссии расход по училищу в сумме, жертвуемой духовенством, по документам, и рассматривает отчет по экономической части в тех статьях сметы, на которые ассигнована сумма от духовенства (опр. Св. Синода от 30 сентября – 23 октября 1870 г.). Съезд рассматривает годовую смету на содержание училища, составленную училищным правлением, в случае нужды исправляет ее (опр. Св. Синода 30 января – 18 мая 1868 г.). Но съезд не может производить освидетельствования училищной суммы, библиотеки и имущества, в целости и наличности которых он может удостовериться через членов училищного правления от духовенства, принимающих непосредственное участие в их поверке, в положенные законом сроки (опр. Св. Синода 15 сентября – 8 октября 1872 г.);

б) определение размера ежегодной платы с учащихся в училище из других сословий;

в) избрание двух членов училищного правления и другие вопросы по предложению епархиального архиерея.

Кроме указанных выше предметов, съезд окружного духовенства не может самовольно вмешиваться в другие дела, касающиеся училища (цирк, указ Св. Синода 14 июня 1872 г. № 39). Так, например, съезд не может входить в обсуждение чьих-либо заявлений о состоянии училища в учебном и воспитательном отношениях и вообще вмешиваться в учебную часть, а равно не может вступать по учебно-воспитательным вопросам в прямые сношения с училищным правлением, но все свои заявления должен представлять на благоусмотрение епархиального архиерея (уст. учил. § 23; опр. Св. Синода 7–20 мая 1871 г.). К занятиям съезда не относится производство проверочных испытаний ученикам в знании пройденных ими предметов училищного курса; если же он пожелает иметь сведения о положении учебного дела в училище, то он может получить их от своих членов училищного правления (опр. Св. Синода 21 июня – 5 июля 1872 г.). Члены съезда училищного округа не могут присутствовать в полном составе на экзаменах, ни выделять из среды себя комиссии для той же цели (опр. Св. Синода 15 сентября – 3 октября 1872 г.). Окружной съезд не может делать постановлений о приеме учеников на казенное содержание и вмешиваться в распоряжения правления о приеме детей в училище (опр. Св. Синода 15 сентября – 3 октября 1872 г.). Судебное расследование замеченных в училищах беспорядков или упущений по учебной или воспитательной частям на окружных училищных съездах не допускается, а потому съезд не имеет никакого права требовать в свое собрание учеников для отобрания от них каких-либо показаний (опр. Св. Синода 16 июня

– 7 июля 1871 г.). К предметам занятий училищных съездов духовенства не принадлежит суждение о пригодности наличных преподавателей училища к дальнейшей педагогической деятельности (уст. уч. § 12, 50); съезд может только делать заявления по упомянутому вопросу епархиальному архиерею (опр. Св. Синода 23 апреля – 7 мая 1871 г.). Точно так же съезд не может ходатайствовать о награждении служащих в училище лиц (опр. Св. Синода 15 сентября – 3 октября 1872 г.). Решения, принятые съездом, представляются через председателя епархиальному архиерею, который делает по оным соответственные распоряжения по своему усмотрению (уст. уч. § 23). Собрания членов окружного съезда происходят в зданиях духовного училища.

Духовенству предоставлено также право попечения о духовной семинарии и – ввиду этого – право епархиальных съездов. В состав епархиального съезда в Казанской епархии входят по одному депутату от каждого благочиния. Открытие епархиального съезда и порядок совещаний совершаются применительно к правилам об окружных съездах духовенства.

Предметом занятий епархиального съезда служат:

а) избрание через каждые три года двух членов семинарского правления от духовенства и двух кандидатов к ним;

б) ходатайство, в случае надобности, об открытии при семинарии на местные средства сверхштатных параллельных классов;

в) обсуждение вопроса о назначении духовным училищам вспомоществования из общеепархиальных средств, в случае недостаточности местных средств училищных округов;

г) попечение о благоустройстве епархиального свечного завода, как одного из главных источников епархиальных средств духовенства (Высочайше утвержд. опр. Св. Синода 9–16 декабря 1870 г. № 1570).

Отношения консистории к епархиальным съездам духовенства ограничиваются распоряжениями касательно созвания съездов и определения, по указанию преосвященного, способа избрания депутатов на оные, а также приведением в исполнение утвержденных епархиальным архиереем решений съезда. Постановления же съезда не подлежат ни пересмотру, ни отмене со стороны консистории (опр. Св. Синода 13–20 декабря 1867 г. и 11–26 мая 1868 г.).

По усмотрению епархиального архиерея могут быть созываемы съезды духовенства в лице депутатов для обсуждения и других вопросов, кроме вопросов, касающихся духовной семинарии и училищ, например вопроса о церковно-приходских школах, о построении в епархии церквей, о просвещении инородцев светом христианского учения, о деятельности против раскола, о повсеместном устройстве домов для духовенства и проч. Предметы обсуждения указываются в этих случаях епархиальным архиереем, но могут быть подвергаемы обсуждению и вопросы, возбуждаемые самим духовенством, с согласия архиерея.

Наконец, практикуются еще съезды благочинных по распоряжению епархиальной власти. На них обсуждаются по преимуществу вопросы пастырской практики, хотя, конечно, бывают случаи поручения им со стороны епархиального архиерея на рассмотрение и вопросов общего характера, подлежащих обсуждению съездом депутатов. Один из ранних примеров созвания съезда благочинных по Казанской епархии мы находим в «Изв. по Казанской епархии. 1884. №№ 19 и 20, с. 599–619 и 639–649.

Вот правила, установленные в Казанской епархии касательно съездов духовенства. Постановка съездов по этим правилам (основанным, впрочем, на общих постановлениях Св. Синода), нам представляется целесообразной и согласной с каноническими нормами. В качестве дополнения к действующей практике можно разве пожелать, чтобы общеепархиальные съезды духовенства созывались ежегодно в известное время, и чтобы их рассмотрению поручались не только училищные дела, но и все вопросы епархиальной жизни, которые в данное время обращают на себя внимание с точки зрения пастырства. При этом окружные съезды с большим удобством можно было бы соединить с общеепархиальными съездами, сделав их отделами последних, ибо депутаты и окружных и епархиальных съездов – одни и те же лица, и дела их (съездов) – сродные, так что одновременное решение их внесет больше единства и целостности. Хорошо было бы также, если бы высшей церковной властью было издано особое подробное положение о съездах духовенства, применительно к современным потребностям русской церковной жизни.

Православный приход представляет собой территориальную церковную общину, соединенную около своего храма и имеющую для удовлетворения своих религиозных потребностей своих собственных священно-и церковнослужителей.

Распределение границ между приходами образовалось исторически, путем жизни, и сохраняется традиционно. Поэтому всякое вмешательство в это дело по каким-либо теоретическим соображениям может оказаться не только неполезным, но и положительно вредным, потому что может повести к нарушению важнейших не только материальных, но и нравственных интересов прихожан и самого духовенства.

Перечисление из одного прихода в другой в городах может быть допускаемо для каждого отдельного лица, а в селениях – для целых деревень.

По делам, так сказать, междуприходным, например, о совершении духовенством треб в чужом приходе или над временно пребывающими в его приходе прихожанами других приходов и т. п., представляются достаточно удовлетворительными существующие постановления и порядки. В каждом приходе, при приходском совете, должна вестись особая приходская книга с записью всех наличных членов прихода и с обозначением их общественного положения, членов их семейств и других необходимых сведений. Вести эту книгу должны члены приходского причта или сами прихожане, внося в нее сведения о себе собственноручно. Книга эта должна храниться в церковном архиве открыто для всех и служить пособием для определения числа членов в приходских собраниях, в выборах должностных лиц прихода, в устроении всяких денежных и имущественных приходских дел.

Исповедные же росписи, по своему специальному характеру, остаются у причта в качестве обязательной записи для разных справок или по собственной пастырской деятельности священников, или по запросам посторонних лиц и учреждений, которым требуются сведения о бытии человека на исповеди и у причащения.

В последние около десяти и более лет с особенной энергией был поднимаем и обсуждался вопрос об оживлении вялой жизни нашего православного прихода; по этому вопросу успела создаться даже очень почтенная по объему литература и научных исследований, и практических указаний. Главными средствами к такому оживлению приходской жизни почти единодушно признаны: возвращение приходу того автономного строя, какой он имел в древнее время до 8 столетия, усвоение ему значения полноправного юридического лица, развитие в его жизни начал самого широкого самоуправления и самодеятельности и привлечение к живому участию в его делах всех его членов.

Свободное самоопределение и самодеятельность представляют, конечно, весьма желательное качество в жизни приходской общины, но лишь в известной степени, в пределах законности, канонического подчинения епархиальной власти, и в союзе со всей Церковью, которой чужды всякие проявления мирской децентрализации. Это условие нужно иметь в виду при всех рассуждениях о разных сторонах самодеятельной приходской жизни.

Как автономному до известной степени и самоуправляющемуся церковному обществу, приходу естественно должно принадлежать:

Во-первых, право выбора всех своих членов, как имеющих войти в состав приходского совета, так и приставленных к заведованию разными отдельными отраслями приходской жизни, не исключая дачи одобрений и заявлений о желательных кандидатах на священно-и церковнослужительские должности. О выборах священно-и церковнослужителей будет особая речь впереди.

Во-вторых, право непосредственного участия вместе со своим причтом и, разумеется, под ведением епархиальной власти, во всех важнейших приходских делах, в частности – право приобретения всеми законными способами церковных и приходских имуществ, право участия в их управлении, право ходатайства по приходским делам и отстаивания приходских интересов пред административными и судебными властями, а для осуществления всех этих прав – общее право юридической личности.

В процедуре приобретения недвижимых имуществ обращает на себя внимание одно довольно тяжелое неудобство – необходимость на каждый случай испрашивать на такое приобретение Высочайшее соизволение (по зак. 4 января 1819 г.). Домогательства об отмене такого порядка со стороны Духовного Ведомства тянутся еще с 1870 г., но безуспешно. Только в 1900 г. (13 января) последовало облегчительное определение Сената: религиозным обществам и братствам Духовного Ведомства разрешено приобретать недвижимые имущества без испрошения Высочайшего соизволения. Под это определение без всякой натяжки можно подвести приходы, особенно когда они получат права юридических лиц.

Что касается, в-третьих, участия приходов или их советов в заведовании церковно-приходским имуществом и доходами, то в разрешении этого вопроса всего удобнее руководствоваться, с некоторыми изменениями, правилами о церковно-приходских попечительствах, расширив для этого их значение до значения представительных от всего прихода советов и дав для их полномочий некоторые более точные указания. Одно из важнейших правил о попечительствах (1869 года) гласит, что они могут заведовать только имуществами и доходами, имеющими характер их собственных или приходских жертв, и не могут касаться достояния собственно церковного. Правила этого нельзя обойти и в определении хозяйственных полномочий приходских советов. Значит, прежде всего требуется при этом возможно точное разграничение между самыми предметами церковно-приходской экономии.

Церковно-приходская собственность разделяется на: а) церковную в тесном смысле, б) причтовую и в) собственно приходскую.

а) Постоянным церковным достоянием, обусловливающим самое существование приходского храма и его богослужебных отправлений, служат самое здание храма, вся его священная утварь, колокола, книги и проч. Забота об этом достоянии храма лежит на приходском духовенстве и на приходе в лице доверенного от прихода церковного старосты. Покупка, ремонт этих предметов, продажа изветшавших, мена на новые и лучшие производятся с общего согласия причта и прихожан по принятым правилам. При производстве всех подобных операций (кроме разве переливки колоколов) на значительную сумму – свыше 500 руб., требуется обязательно разрешение епархиальной власти, а при продаже, мене и ремонте ветхостей – археологическая оценка со стороны специалистов.

Далее, в круг предметов церковного достояния входят: недвижимые имущества храма – дома, земли, угодья и т. д., а также фондовые капиталы, пожертвованные или завещанные на содержание храма и его утвари, на богослужебные надобности (например на певчих, диакона); затем жертвы временные, крупные и мелкие, которые поступают в церковь на текущие расходы с обозначением их назначения (сборы с прихода на церковный ремонт, на покупку икон, колоколов и проч.) и без такого частного обозначения, просто на церковь; доходы от продажи свечей, сборы кружечные или кошельковые (кроме кружечных на благотворительные учреждения), часовенные; наконец, сборы особые, местные, назначаемые старостами и причтами для усиления церковных доходов, представляющие собою нечто вроде косвенных налогов на прихожан, например за купель при крещении, за вино и венцы при браках, за подсвечники и налепки, за покровы, за звон при похоронах, прибавочные деньги за венчики и разрешительные молитвы, за иконы из церкви, носимые по домам для молебнов, и т. п.

Все эти имущества и доходы чисто церковного характера принадлежат к ведению духовной власти и находятся в ближайшем заведовании причтов и церковных старост по существующим узаконениям. Приходу могут принадлежать только право и обязанность хранения их целости и наблюдения за наилучшим, более выгодным для церкви употреблением их согласно назначению. Ни приходы, ни частные лица, не исключая самих жертвователей, не вправе ни отбирать их назад, ни давать им другое назначение, кроме того, с каким они поступили в церковную собственность.

Участие прихожан в заведовании этой частью приходской экономии может проявляться в очень разнообразных формах: в заботах о лучшей обработке или выгоднейшей отдаче в аренду церковной земли, в более выгодной покупке церковных вещей, в наблюдении за церковными постройками и т. д. Причты и старосты в своей экономической деятельности поэтому даже и сами должны обращаться за участием и советами к прихожанам и вести свои дела непременно гласно, с ведома прихода и даже с отчетом ему в употреблении жертвуемых прихожанами средств. Епархиальные начальства тоже с пользою могут призывать приходы к участию в приходской экономии, особенно к ревизии церковных сумм и вообще к контролю над этой экономией. Но все вообще виды такого их участия имеют не только правовой характер, вытекающий из собственных прав приходов, зависящий от степени доброхотного усердия прихожан к интересам своей церкви, или основывающийся на доверии к этому усердию со стороны духовной власти.

Некоторые из перечисленных выше сборов, представляющие собой плод одной изобретательности церковных старост для увеличения церковных средств и часто дурно действующие на религиозность прихожан, следовало бы вовсе отменить; но, так как они довольно значительны и нужны для поддержки церковной экономии, то оставить из них по крайней мере хоть только те, которые будут устанавливаемы самими приходами, а не одними старостами и причтами, а для контроля, которого над ними теперь вовсе не имеется, записывать их в особую книгу, которую могут вести причты, так как эти поборы неотделимы от совершаемых причтами треб.

б) Почти в такие же отношения приходы могут быть поставлены к церковно-приходским средствам причтовым. Средства эти состоят в пахотных землях, записанных за церквами в разное время по писцовым книгам, по генеральному межеванию из приходских дач и по другим укреплениям, в землях усадебных, в лугах, рыбных ловлях и других оброчных статьях, в церковных домах и, наконец, в денежных капиталах. Все эти статьи называются церковными и облечены правом церковной неотчуждаемости, но на самом деле имеют значение чисто причтовых. От причта церковного зависит извлекать из них выгоды как самим, так и через отдачу в аренду, в последнем случае – с разрешения епархиального начальства и с соблюдением узаконенных правил.

Приходам, очевидно, тут нечего делать. По своей обязанности пещись о благосостоянии своих причтов, они могут только наблюдать за целостью причтового достояния, за тем, чтобы причтовые земли не истощались в аренде, за более выгодной сдачей в аренду оброчных статей и т. д. Причтовые дома должны всецело лежать на попечении приходов, равно как и все другие приходские строения. Полное осведомление прихода о всех средствах и ходе церковной экономии требуется, разумеется, и по причтовой части этой экономии.

в) В полном распоряжении приходских общин и их советов остаются только те материальные средства, которые для удовлетворения церковных и приходских потребностей изысканы ими самими и не записаны в состав специальной церковной собственности. Это – те самые средства, какими, по положению о церковно-приходских попечительствах, располагают эти последние, так как с новым устройством приходов и приходских советов попечительства должны будут совершенно слиться с этими советами.

Приходские средства могут сохранять свой приходский характер, конечно, лишь до тех пор, пока приход удерживает их за собою, не записывая за церковью и жертвуя их на церковно-приходские нужды временно, на правах пользования.

Средства эти могут быть разные: денежные, вещевые движимые и недвижимые. Источником их служат добровольные пожертвования прихожан и посторонних лиц, сборы в особую приходскую кружку, обносимую в церкви, сборы по приходу по определению приходского собрания, пособия, получаемые по ходатайству прихода из казны и от Духовного Ведомства и – в случае особенной надобности – займы на имя прихода (с уплатой долга на приходский счет, а не на счет церкви и духовенства). При этом необходимо предполагается, что приходы будут иметь все права автономной юридической личности, право самообложения сборами, право совершать от своего имени всякие акты и собственную печать, особую от церковной.

Употребление или расход приходских средств – тот же, что у церковноприходских попечительств: на удовлетворение нужд церкви, на которые не достаточно ее собственных средств, на улучшение быта духовенства, на просветительные и главным образом на благотворительные потребности прихода. Покровительству и попечению приходов вверяются приходские школы, приюты, богадельни; они же заботятся об оказании пособия бедным прихода, сиротам и людям, впадшим в несчастия, принимают соответствующие меры для облегчения населения в голодные годы и во время эпидемий, пекутся о погребении бедных и о содержании в порядке кладбищ. Желание, чтобы общественная благотворительность была преимущественно сосредоточена в приходах, можно назвать если не общим, то по крайней мере господствующим желанием в нашем обществе.

Деятельность прихода пользуется полной свободой в пределах законности. Приходские советы периодически дают отчеты в своих действиях и расходах общему собранию прихожан. В конце года представляются краткие сведения о действиях приходов к сведению епархиального начальства и для представления в Канцелярию синодального обер-прокурора ко внесению в всеподданнейший отчет. Местным начальствам и обществам в городах и селениях и земствам должно быть вменено в обязанность оказывать возможное содействие правильному и успешному ходу дел в приходских собраниях и советах. В случае нужды в содействии гражданской власти, епархиальные архиереи входят в сношения с местным губернским начальством.

Церковно-приходская экономия не мало стесняется в настоящее время тем, что к ее сборам в церквах примыкают еще разные посторонние сборы: в пользу попечительства о бедных духовного звания, на миссии среди язычников империи, на восстановление православия на Кавказе, на сооружение церквей и школ в Западном крае, на православных поклонников в Палестине, на общество попечения о больных и раненых воинах, в пользу гроба Господня и временные сборы на восстановление и сооружение разных храмов. Кружки по некоторым таким сборам обносятся даже за богослужением вместе со сбором на церковь и на приходские потребности и находятся в заведовании и на ответственности причтов и старост. Для восполнения их пустоты приходится иногда уделять для них деньги из церковных доходов, и самое обношение их за богослужением происходит в явный ущерб церковным доходам. Кроме этих кружек, в церквах помещаются еще благотворительные кружки и производятся сборы, находящиеся в заведовании разных посторонних ведомств: Императрицы Марии, общественного призрения, земских учреждений, губернской управы, призрения слепых, глухонемых, Славянского благотворительного общества и др. В этих последних сборах причты и старосты по крайней мере не участвуют и не ответственны.

В облегчение приходской экономии следует значительно сократить число подобных сборов, оставив только те из них, которые будут производиться по установлению Св. Синода, по распоряжению епархиального начальства и по установлению церковно-приходского собрания, утвержденного епархиальною властью.

Всеми делами по приходу заведуют: 1) общее приходское собрание и 2) церковно-приходский совет, представляющий собой орган первого.

На общем собрании имеет право присутствовать с правом голоса каждый прихожанин (не исключая и женщин, занимающих место главы дома), совершеннолетний, доброго поведения и участвующий в увеличении приходского имущества установленными платежами или доброхотными пожертвованиями и личным трудом.

Церковно-приходский совет состоит из приходских священников, церковного старосты и выборных из остальных членов причта и благонадежнейших прихожан не моложе 30 лет, в числе 12; к участию в его заседаниях могут приглашаться и другие прихожане для представления мнений или сведений, но без права решающего голоса. Члены совета избираются на 3 года. Председательство и на общем и на советском собраниях принадлежит настоятелю прихода или, за отсутствием его, почетнейшему члену из прихода, из духовенства или из мирян. Председатель имеет при ведении дел на собраниях обычные права руководительства рассуждениями членов, наблюдения за порядком, удаления беспорядочных членов и закрытия самого собрания.

Церковно-приходские собрания обязательно собираются дважды в год, весною и осенью, но могут быть собираемы и в другое время по требованию или настоятеля прихода, или приходского совета, или большинства прихожан, наконец, по требованию епархиального начальства. Совет собирается чаще, по приглашению настоятеля или по желанию не менее половины членов. Для законности общего приходского собрания требуется присутствие на нем не менее 1/3 имеющих право голоса прихожан, а для собрания совета – не менее половины членов.

Дела на собраниях решаются или единогласием, или обычным порядком – большинством открытых голосов, а по желанию кого-либо из собрания – и закрытым голосованием. Заседаниям ведутся протоколы, которые оглашаются пред всем приходом и затем хранятся в церковном архиве, где должны быть доступны благочинному и прочему духовному начальству, посещающему приход. Обжалование решений общего собрания поступает на имя епархиального начальства, а обжалование постановлений совета – на решение общего церковно-приходского собрания.

Церковно-приходское собрание производит все приходские выборы: церковного старосты, двоих представителей прихода при высыпке денег из церковных кружек, членов приходского совета и членов-попечителей приходской школы и благотворительных учреждений, а в случае надобности дает одобрение о желательных для прихода священноцерковнослужителях.

Ему же принадлежит главное заведование всей церковно-приходской экономией. Оно утверждает составленные советом росписи приходов и расходов на будущий год и платежный список прихожан с указанием платежной суммы с каждого прихожанина по его имущественному положению, определяет правила для заведования и расходования сумм и имуществ прихода и порядка ведения отчетности, изыскивает средства для содержания причта, ведет дела по сооружению и содержанию храма, домов причта, школы, благотворительных учреждений, устройства кладбища и заведования им.

В случаях чрезвычайных потребностей приходскому собранию предоставляется право заключать займы или устанавливать особые сборы на несколько лет. Дела этого рода, а также касающиеся церковных построек, продажи или изменения порядка употребления церковно-приходского имущества, доставшегося приходу с определенным назначением, и другие, указанные в существующих узаконениях, дела решаются с утверждения епархиальной власти.

На обязанности совета, как органа церковно-приходского собрания, лежат: хранение и заведование церковно-приходским имуществом, ведение отчетности, подготовка и приведение в исполнение всех распоряжений приходского собрания. Он обязан составлять раскладочный список прихожан и росписи приходов и расходов по приходу, принимать пожертвования и пособия, добровольно предоставляемые в распоряжение прихода, а также распоряжаться раскладкой и взиманием сборов, разрешенных на церковно-приходском собрании, избирать и уполномочивать поверенного представителя прихода на суд и пред другими властями, причем желательно, чтобы такими представителями приходов во всех потребных случаях были настоятели церквей, входить в церковно-приходское собрание с представлениями и проектами по особенным нуждам прихода. Церковно-приходский совет назначает из своих членов казначея, которому надлежит принимать и расходовать по указаниям совета приходские суммы и вести в них отчетность. Отчетность совета представляется назначенным общим собранием ревизорам в конце календарного года к первому весеннему церковно-приходскому собранию.

Каждый член совета отвечает вместе с прочими членами за все денежные суммы, состоящие в ведении совета, но не обязан вознаграждать убытки, причиненные не по ошибке или упущению с его стороны.

Церковно-приходскому совету предоставляется право сноситься от имени прихода со всеми лицами и учреждениями, причем служебная корреспонденция (простые и денежные пакеты и посылки без цены до 1 пуда) пересылаются по почте без платы весового сбора, за присвоенную приходу печатью.

Говоря о лучшем благоустройстве православного прихода, нельзя не обратить при этом внимания и на положение среди него приходского духовенства. В качестве главных средств к улучшению этого положения указываются обыкновенно: а) сообщение членам церковных причтов выборного значения, которое должно теснее связать их с приходом, сделать их для прихода своими, родными людьми и т. д.; б) улучшение их содержания и главным образом изменение формы этого содержания, и в) усиление участия приходского духовенства в гражданских делах прихода и представительства в разных учреждениях, которое должно возвысить внешнее положение и престиж духовных лиц в обществе и государстве.

А) Право избрания членов приходского причта самими прихожанами, всегда существовавшее в практике греческой Церкви, издавна принадлежало и русским церковным прихожанам, особенно в древнее время до Петра Великого, не отменено было и Петром, подтверждалось и после, между прочим, в не очень давнем определении Св. Синода от 18 июля – 8 августа 1884 г. (№ 1514), в котором Св. Синод признал это право в смысле заявления прихожанами своего желания иметь у себя духовным отцом преимущественно известное лицо, или в смысле свидетельства о добрых качествах ищущего рукоположения лица. Но, признаваемое de jure, право это с 18 в. постепенно стало ослабевать de facto в практике епархиальной власти. С появлением духовной школы у архиереев, вместо приходских кандидатов на церковные места, во множестве явились другие собственные кандидаты, хорошо им известные и несравненно более подготовленные к церковному служению, чем первые, и стали оттеснять этих от церковных мест. Практиковать право выборов над этими новыми школьными кандидатами приходам приходилось уже редко, да было и неудобно, потому что приходы их мало знали, а без надлежащего осведомления об их достоинствах конкурс между ними пред судом прихода легко мог обращаться в простой аукцион, кто более ублаготворит прихожан и меньше с них возьмет. В последнее время практика приходских выборов священно-и церковнослужителей почти вовсе прекратилась.

Восстановление или оживление этого права в настоящее время возможно, но не в виде права, действующего обязательно, а в виде права, осуществляемого лишь по мере возможности и надобности, и под известными условиями. В Казанской епархии, в частности, оно может иметь некоторое значение при замещении приходских вакансий в приходах инородческих, где, по местным условиям, требуются священно-и церковнослужители из людей, хорошо знающих местные языки и нравы, и даже прямо из самих инородцев.

При производстве выборов необходимо наблюдать, чтобы избираемые лица, кроме известных нравственных качеств, нужных для служителя Церкви, обладали еще соответствующим степени их будущего служения образовательным цензом. При настоящем порядке вещей наполнение приходских мест разными мирскими избранниками в старинном вкусе может повести духовенство к потере авторитета среди своих избирателей и к унижению пред обществом, а оно уже и так не высоко стоит, особенно во мнении нашей своеобразной интеллигенции.

Кроме воспитанников духовных школ, кандидатами на церковные места могут быть лица, получившие образование и в других школах, но с достаточной подготовкой по церковно-богословским знаниям, и известные своею преданностью православной Церкви. Для испытания таких лиц епархиальною властью могут быть назначены особые испытательные комиссии и выработаны программы с точным обозначением минимума богословских знаний, нужных особо для городского и особо для сельского, в Казанской епархии еще для инородческого духовного лица.

Самые выборы должны быть окружены по возможности торжественной и благоговейной обстановкой; они должны происходить не на улице или в мирской избе, а в храме, после молебствия, в присутствии и под руководством благочинного или другого лица, доверенного от епархиального архиерея, которые и представляют архиерею акт избрания.

На каждое место должны представляться три кандидата, из коих архиерей избирает и назначает одного, наиболее достойного. Если же избранные, по справкам и испытании, не удовлетворяют требованиям духовного служения, архиерей делает им отвод с извещением о том избравшего их прихода и назначает на место своего собственного кандидата.

Б) Улучшение содержания приходского духовенства было предметом множества суждений и споров в литературе и разных практических мер со стороны администрации, особенно в 1860-х и 1870-х годах. Одним из первых вопросов при этом был вопрос о том, откуда могут взиматься средства на содержание духовенства, от казны ли или от общества – приходов, земства. Вопрос этот со стороны правительства ясно и точно решен был в 1863 г. в записке министра внутренних дел Высочайше утвержденному присутствию об улучшении быта духовенства, в которой говорилось: «При изыскании средств к улучшению быта духовенства внимание обращается почти исключительно на одни только правительственные способы. Между тем ввиду пособий, уже оказываемых Правительством, обеспечение церковных причтов составляет первоначальную обязанность самих прихожан. Дальнейшие правительственные пособия должны иметь вообще вспомогательное, добавочное свойство и оказываться преимущественно там, где приходские средства недостаточны. Надлежит иметь в виду, что дело обеспечения церквей и духовенства есть дело общественное, в котором прихожане призваны к столь же непосредственному участию, как и само Правительство. Надлежало бы только возбудить и поощрить самостоятельность и самодеятельность приходских обществ».

Способы правительственные известны; это: в разное время отведенные церквам причтовые земли и разные угодья и оклады денежного жалованья причтам, постепенно распространяющиеся по епархиям до сих пор. По своей величине и степени удовлетворительности для обеспечения духовенства, эти способы действительно имеют только «вспомогательное, добавочное свойство» к средствам общественным, приходским. Эти последние, приходские средства, за исключением некоторых особенных и редких, вроде земель, домов и других оброчных статей и денежных капиталов, пожертвованных или доставшихся причтам по завещаниям, все сводятся к поручным платежам за требоисправления и натуральным сборам духовенства по приходу. На них и следует обратить особенное внимание.

Этот нищенский и часто очень унизительный способ содержания духовенства издавна был предметом постоянных жалоб духовенства, соблазна для мирян, особенно так называемой интеллигенции, и резких суждений в литературе. Нередко против него высказывалось само Правительство, например в Духовном Регламенте Петра Великого. Здесь же, в Регламенте, находим и первый замечательный проект об отмене этой формы вознаграждения духовенства: предположено заменить ее годовым подворным сбором с прихода, т. е. постоянным приходским жалованьем, «дабы они (духовные) совершенное по мере своей имели довольно и впредь бы не домогались платежу» за требы; «обаче сие не возбраняет доброхотным человеком подавать священнику, сколь много кто по щедрости своей похощет». Тот же проект повторен затем и в прибавлении к Духовному Регламенту с некоторыми разъяснениями и с заменой подворного сбора в пользу причтов сбором подушным, с каждого прихожанина.

При преемниках Петра проект этот был совершенно забыт. Императрица Екатерина 2 даже прямо утвердила старый способ содержания духовенства, издав унизительную для духовенства и жалкую по цифрам таксу за требы, основанную на либеральном стремлении защитить бедный народ от жадности попов и по своему святопродавческому характеру свойственную скорее грубым понятиям простонародья, чем мудрому правительству философского века. При Александре 1 такса эта была увеличена вдвое, но от этого стала, пожалуй, вдвое и хуже. Но в начале 19 столетия снова воскресла мысль Петра Великого, и на этот раз вне правительственных сфер – среди городских обществ Архангельска, Рыбинска и Одессы. Городские думы этих городов нашли непристойным для духовенства поборы при хождении по домам с крестом и определили заменить эти поборы постоянным жалованьем причтам в количестве от 50 до 500 руб., производя сбор этих денег вместе с суммами на городскую полицию. Св. Синод был доволен такими определениями и выразил надежду, что эта форма обеспечения причтов распространится и по другим местностям России.

Дальнейшему ходу этого дела помешал новый проект 1808 года обеспечения духовенства постоянным жалованьем из составлявшегося тогда духовно-учебного капитала. Проект этот, как известно, не состоялся, и духовенство осталось при своих старых средствах содержания от приходов.

Так продолжалось до 1860-х годов, когда вопрос об улучшении быта духовенства поднялся снова и с особенной энергией, и притом стал разрабатываться путем гласного обсуждения. Журналы, газеты и епархиальные ведомости наполнились массой статей и корреспонденцией, которые впервые во всей полноте раскрыли то униженное и плачевное положение, до которого довела духовенство необходимость кормиться поборами за требы и нищенскими сборами по приходу, и вместе поразительный упадок общественного его значения, как будто дело касалось не православного русского народа, а какого-то новообращенного, которому духовенство навязано насильно и который должен кормить его, не чувствуя в нем никакой действительной надобности. Возникла оживленная полемика о том, откуда взять средства для обеспечения причтов, от общества или от казны, причем само духовенство почти поголовно настаивало на назначении ему казенного жалованья: по своему горькому опыту оно не надеялось ни на доброхотство прихожан, ни на сочувствие либеральных земств, ни на городские думы, ни на волостные правления.

Среди этой полемики, в качестве среднего мнения с особенною ясностью снова возникла знакомая мысль о замене доходов от треб и натуральных сборов общим годовым сбором с прихожан, который бы, с одной стороны, имел все свойства постоянного жалованья духовенству, а с другой – был бы даянием прихожан и, таким образом, удовлетворял всем требованиям, какие выяснились в современной полемике. Мысль эта среди духовенства принята была очень радушно. Замечательно, что при ее разработке цифра годичного сбора с каждой приходской души показывалась весьма скромная, всего 50– 75 коп. средним числом и для сельских и для городских приходов. Но духовенство не надеялось на исправное получение и такой умеренной суммы от доброхотства прихожан и требовало, чтобы сбор окладов для пущей обязательности его был отдан в руки начальства наряду с государственными и земскими сборами. По поводу этого требования возникла новая полемика со стороны лиц, отстаивавших доброхотный характер этого сбора. На том рассмотрение этого важного вопроса и остановилось, не достигнув окончательного решения.

Самый крупный пример обеспечения причтов приходским жалованьем встречаем (с 1866 г.) в Таврической епархии, где было таким образом обеспечено свыше 100 сельских причтов окладом в размере 600 руб. священнику, 400 – диакону и по 300 – причетникам. В других епархиях дело это или вовсе не пошло в ход, или шло очень вяло, хотя в нем принимали деятельное участие и многие епархиальные архиереи (епархий Донской, Томской, Вятской и др.), и даже земские собрания (Рязанское, Бузулукское, Новоузенское и др.). В Казанской епархии существует несколько (до 11) приходов в Ядринском уезде, в которых духовенство обеспечено именно таким образом – приходским жалованьем от прихожан – чуваш.

В настоящее время, когда от малой обеспеченности духовенства число поступающих священно- и церковно-служительских мест стало возрастать в особенно быстрой прогрессии, возобновление и усиление движения рассматриваемого вопроса особенно нужно. Лучшего способа содержания приходского духовенства, пожалуй, и не придется изыскать. Разработка его в подробностях требует еще много труда и разнообразных справок.

Лучшим способом практического применения предлагаемого проекта представляется подушное обложение прихожан обоего пола с 18-летнего возраста, когда мужчину или женщину, по крайней мере в сельских приходах, можно считать способными к заработку. Количество подушного обложения для каждого лица должно быть предоставлено самой приходской общине; но норму годового содержания каждого члена причта лучше определить епархиальной власти, сообразно с известными ей условиями службы в том или другом приходе. Принимая во внимание количество наличных доходов приходского духовенства, можно наметить приблизительно такие цифры приходского жалованья на причты: в селах – от 1000 руб., в уездных городах – от 1500 руб., в губернских – от 2000 руб. с оставлением за ними и настоящих вспомогательных средств – земель, угодий, арендных статей и казенного жалованья. Последнее может служить в качестве вознаграждения духовенства за его труды в интересах государства (ведение метрик, труды по разным поручениям по доставлению светским властям разных сведений и справок).

Получая приходское жалованье, причт обязан совершать уже все требы для прихожан бесплатно, за исключением так называемых добровольных, необязательных треб, к которым, по выработавшимся уже обычаям, относятся молебны, панихиды, хождение с иконами и молебствием по полям, хождение по домам с крестом, кроме крещенского и пасхального, которые обязательны.

Сбор денег на жалованье духовенству производится вместе с государственными и земскими сборами. Желательно, чтобы само духовенство могло не вступаться в это дело.

Что касается вопроса об участии духовенства в гражданских делах, то, конечно, желательно было бы, чтобы представителями от прихода на суде и пред другими властями во всех потребных случаях непременно были настоятели приходских церквей. Но непосредственное участие духовных лиц в мирских делах приходской общины (разумеем собственно сельский мир) едва ли желательно и даже возможно, за исключением дел, касающихся вопросов просветительных, благотворительных и народной нравственности, в которых пастырям Церкви должны принадлежать и инициатива и главный голос.

О предоставлении духовенству участия в правительственных учреждениях теперь, ввиду предпринятых Правительством государственных реформ, трудно высказать что-нибудь определенное, кроме общего положения, что это участие нужно и во многих вопросах, касающихся Церкви, народного просвещения и нравов, даже необходимо. Самая форма этого участия может определяться, смотря по его характеру и месту, или по усмотрению и назначению духовного начальства, или по общим гражданским установлениям путем выбора наравне с прочими сословиями, или по сословному представительству по избранию самого духовенства.

С другой стороны, нельзя не пожелать, чтобы приходское духовенство было облегчено освобождением его от разных возложенных на него гражданских и полицейских обязанностей, трудно для него выполнимых, а между тем ответственных. Так:

Насколько возможно, следовало бы освободить его от представления в разные места статистических таблиц, разных справок и сведений, списков призываемых к воинской повинности, чисто медицинских показаний (в метриках) о причине смерти покойников и т. д., предоставив собирание подобных сведений заведующим относящимися сюда делами учреждениям.

Следует также освободить причты от тяжкой для них ответственности за некоторые ошибки по выполнению их прямых обязанностей, ошибки, за которые должны по-настоящему отвечать полицейские власти. Ошибки этого рода, при всей осторожности со стороны духовенства, могут заноситься им даже в самые важные приходские документы – метрические книги и брачные обыски. Например, по неудовлетворительности личных документов, представленных причту, и ложности свидетельских показаний, незаконнорожденное дитя может быть записано законным при фиктивных родителях, или при родителях, не состоящих в законном браке. Особенно часто могут быть ответственные ошибки при совершении браков, обставленном сложной и нелегко выполнимой для причтов массой разных предосторожностей и справок. И за все подобные ошибки отвечает одно духовенство, тогда как главная ответственность должна бы ложиться на учреждения, выдавшие нужные при требах документы, и на свидетелей, давших показания о беспрепятственности и правильности треб и метрических записей. В частности, при венчании браков, для составления акта в доказательство беспрепятственности брака достаточно было бы паспортов брачущихся под ответственностью за верность и полноту обозначенных в них показаний полицейских и других властей, их выдавших, а также давших положительные показания свидетелей, а не причтов. Впрочем, и требующиеся ныне предбрачные сведения с большим удобством могли бы быть представляемы церковно-приходскими советами.

Наконец, следует освободить священников от тяжкой обязанности, возложенной на них светской властью, нарушать тайну исповеди донесением по начальству об открытых на духу противогосударственных замыслах и народных соблазнах.

Если бы вопрос о правах монастырей и архиерейских домов на приобретение недвижимой собственности поставить на обсуждение современной периодической светской печати, то с несомненностью можно утверждать, что последняя высказалась бы против расширения экономических прав монастырей и скорее заявила бы себя сторонницей отобрания у монастырей и тех немалых имуществ, которыми они сейчас владеют. В таком ответе светское общество было бы в значительной степени право, если иметь в виду, с одной стороны, ту массу нравственной и материальной возможности монастырей приносить пользу русскому народу и, с другой стороны, наличное ничтожество этих полезных результатов. Первейшее и главное значение монастырей – это светить миру молитвенными благочестивыми подвигами, указывать мирским людям путь нравственного совершенства, вернейшим образом приводящий к Богу. Но молитвенно-созерцательные подвиги, борьба со страстями и похотями составляют еще половину добродетели. Вера мертва без дел любви и милосердия; нужно, чтобы монастыри служили бедному, темному и страждущему человечеству деятельной любовью, чтобы они выступили, говоря вообще, на поприще самой широкой благотворительности. Если церкви и монастыри владеют большими средствами, то они должны эти средства, по покрытии насущных монастырских нужд, влагать в дело благотворительности и как-либо организовать это дело. Правда, некоторые монастыри, особенно в прежнее, еще допетровское время, довольно широко развивали свою благотворительность. Например, в один из голодных годов Кирилло-Белозерский монастырь кормил ежедневно до 600 душ, а Пафнутьев – до 100, Волоколамский монастырь продовольствовал в голодные годы целые округа с десятками тысяч населения, и за это, как и за строгость жизни и красоту богослужения, пользовался народной любовью. Забвение монастырями той истины, что вера без дел милосердия мертва, особенно если это забвение соединялось с упадком монастырских нравов, – и было отчасти той причиной, вследствие которой светское общество в лице светского Правительства пыталось налагать свою крепкую руку на монастырские имущества и, по возможности, отбирать их в казну. Секуляризационные стремления Правительства проявляются еще у царей Иоанна 3 и Василия 3, довольно заметно проглядывают в «Уложении» Алексея Михайловича, но высшего развития достигают в церковных реформах Петра Великого и Екатерины И.

Безошибочно можно сказать, что и ныне светское общество сильно предубеждено против монастырских земель и угодий, и недалеко то время, когда Правительство, хотя бы чрез Государственную Думу, с особенной силой обнаружит секуляризационные стремления и лишит монастыри всех их богатств, оставив им только небольшое казенное вспомоществование. Думать так заставляют и разговоры, циркулирующие в обществе, и вспышки неудовольствия на монастырскую оторванность от мира, замечающиеся теперь нередко в современной периодической печати.

Надо скорее дать полный простор монастырям в их деятельности на поприще разносторонней благотворительности и всячески побудить их к этой деятельности.

Ввиду всего вышеизложенного, необходимы следующие мероприятия:

1. Необходимо отменить ограничение у монастырей права по приобретению ими разной недвижимой собственности и, наоборот, предоставить возможную свободу их экономическим операциям, если последние имеют целью приращение монастырского имущества не только для благоукрашения храмов, но и для служения меньшей братии на началах христианской любви и милосердия, в форме призрения бедных, вдов и сирот, устройства больниц обучения детей, проповеди среди иноверцев и т. д.

После предоставления такой свободы, богатые монастыри сразу же получат возможность организованно выступить на служение меньшей братии, а монастыри средние по достатку и бедные – со временем, когда путем свободных экономических операций улучшат свое собственное благосостояние и будут иметь излишек средств для этого.

2. Все монастыри нужно обратить в общежительные и, в видах упорядочения хозяйственной стороны монастырской жизни, учредить во всех монастырях соборы из старшей братии (наподобие лаврских). Деятельность этих соборов должна гарантировать целость монастырских сумм и должное и целесообразное их употребление. Расходы до 500 руб. могут быть произведены собором без утверждения епархиального пресвященного; расходы свыше 500 руб. должны быть представлены на утверждение епархиального начальства. Если же в монастыре мало братии и должного собора не из кого составить, то ведает все хозяйство сам настоятель под руководством епархиального начальства.

Итак, расширение экономических полномочий монастырей желательно, но под непременным условием развития в этих монастырях благотворительной деятельности. Без последнего расширение монастырских прав не будет вызываться никакой необходимостью. Общежительный же устав монастырской жизни наиболее соответствует идее монашества и особенно симпатичен современному верующему обществу и может устранить на будущее время в обществе и литературе нарекания, направленные против монастырей за их мирской образ жизни. И история нам указывает, что древние русские богатые монастыри, в которых были настоятелями последователи преподобного Иосифа Волоколамского, так называемые иосифляне, тем и стяжали себе всенародную любовь и расположение, что в них можно было находить счастливое сочетание доброй монашеской жизни по общежительному уставу и ревностное служение на пользу меньших обездоленных братий-мирян. Если такой тип жизни иосифлянских монастырей воскреснет и в современных обителях, то последние, несомненно, сохранят свое существование и вернут себе любовь и доверие не только простого народа, но и так называемого интеллигентного общества. Очевидно, реформа монастырского права на приобретение имуществ должна вызвать и реформу в пользовании ими.

3. Таким образом, необходимо развитие разносторонней благотворительной деятельности монастырей при наличности широких полномочий их в экономическом отношении; это нововведение дало бы широкий простор насельникам обители, сверх их молитвенных подвигов, прилагать свои нравственные и физические силы в той сфере труда, к какой они почувствуют большее призвание: одни захотят работать в поле и лесу, другие – кормить голодных, третьи – обучать школьников, четвертые – ухаживать за больными и т. д. и т. д. Этим путем монахи, с одной стороны, исполняли бы заповедь о любви к ближним, а с другой – избегали бы праздности, которая и в обителях, как это ни горько, часто служит матерью разных пороков, совершенно нетерпимых в монастырских стенах. Физический труд необходим для благоустроения монастырей.

4. Необходимо на вышеуказанных началах поддержать беднейшие обители. И теперь можно наблюдать факты, как некоторые бедные монастыри, руководимые умными, энергичными и хозяйственными настоятелями, поднимаются из развалин и приходят в цветущее сравнительно состояние. Эти настоятели, конечно, сделали бы еще больше, если бы имели больший простор для своей деятельности. А сколько у нас на Руси бедных, полуразвалившихся обителей! Нужно употреблять всяческие меры, чтобы их возрождать, а не упразднять, что всегда оскорбляет религиозных – лучших из православных христиан. В последнее полустолетие замечается значительное количественное приращение монастырей. На пространстве одного 19 столетия основано новых монастырей и женских общин 241, из которых только на царствование Александра 2 падает 107 монастырей и на царствование Александра 3 – 74 монастыря. Понятно, что новым обителям особенно нужна экономическая свобода, всяческая поддержка и поощрение, чтобы они могли скорее, так сказать, подняться на ноги и затем уже заняться внутренним деланием и служением ближним на началах христианской любви и милосердия. Все вышесказанное о монастырях в той или другой степени приложимо и к женским обителям и к архиерейским домам. Последние должны идти во главе благотворительного монастырского дела епархии, показывать пример прочим обителям.

5. Необходима реформа в управлении монастырскими имуществами. В настоящее время ясного разграничения в управлении ими нет; между тем неясность эта очень вредна для общецерковного дела. Для исправления указанного недостатка по отношению к монастырям необходимо общецерковное имущество разделить в отношении управления следующим образом:

6. Церковное имущество: церковные капиталы, богослужебная утварь, святыни, ризница; все это находится в ведении всей Церкви и ее представителя – высшего церковного управления, хотя и чрез местные епархиальные органы.

7. Братское имущество: недвижимая собственность, капиталы и другое имущество, пожертвованное или иным способом поступившее в распоряжение братии монастыря. Этой собственностью имеет право распоряжаться братия монастыря или чрез свой монастырский собор или иным способом, смотря по обстоятельствам времени и места.

8. Имущество со специальным назначением, т. е. капиталы или иная собственность благотворительных или просветительных учреждений, находящихся в известном монастыре. Управление этим имуществом может быть разнообразно, как могут быть разнообразны уставы этих учреждений.

9. Для благоустроения монастырей необходимо:

1) Чтобы везде было введено старчество – непосредственное и постоянное руководительство старцами иноков и послушников в правилах монастырской жизни.

2) Чтобы были собраны и пересмотрены все существующие монастырские уставы и, на основании их, был составлен один устав, который и ввести в монастырях для придания однообразия в монастырской жизни, – за исключением обителей, имеющих свои уставы, составляющие отличительную особенность и принадлежность их.

3) Чтобы в монастыри принимались люди с большой осторожностью.

4) Чтобы в монашество постригались лица не ранее 30-летнего возраста и по самом тщательном испытании.

Затем, желательно, чтобы епархиальные архиереи не состояли настоятелями монастырей (они суть начальники над всеми монастырями епархии и настоятели архиерейских домов), но зато желательно, чтобы увольняемые на покой архиереи назначались не в число братии, а в настоятели монастырей и по преимуществу особо важных.

Примечание. Вопрос о правах приходских церквей на приобретение недвижимой собственности решен в вопросе о приходе.