№50, преосвященного Петра, епископа Смоленского, от 30 декабря 1905 года

Ввиду смутного времени, переживаемого нашей родиной, когда волна нестроений охватывает все больше и больше русское общество, грозит проникнуть в глубь народной жизни и потрясти основы, на коих созидалось государство Российское, в том числе и жизнь церковную, – настоит нужда в скорейшем созыве Собора Поместного, который своим мощным голосом и властью оградил бы народ от вторжения в него крайних элементов и помог бы Правительству и всем друзьям порядка успокоить мятущееся государство. В состав Собора должны входить, прежде всего, по возможности все епископы русской Церкви или их заместители, затем представители черного духовенства – настоятели монастырей, особо чтимых народом, представители белого духовенства – по одному от епархии по избранию духовенства, военного и морского духовенства представители – по избранию или назначению протопресвитера, представители духовно-учебных заведений – по выбору от духовных академий и назначению Учебного Комитета от других духовно-учебных заведений, и миряне. Что касается участия последних, т. е. мирян, то к предстоящему Собору, ввиду смутного времени, отсутствия организации церковно-приходской жизни и неимения средств на производство выборов, нет возможности произвести таковые по приходам и епархиям, а потому достаточно ограничиться приглашением на Собор представителей богословской науки и лиц, известных епархиальным епископам и всей русской Церкви, причем по усмотрению председателя Собора и с его разрешения могут быть допускаемы к участию в суждениях Собора и другие лица из мирян. Право решающего голоса на Соборе, согласно канонам Церкви, принадлежит только епископам и их заместителям; остальные члены Собора пользуются совещательным голосом. Некоторые члены комиссии, работавшей под моим председательством, высказали следующее соображение. На предстоящем Соборе, быть может, возникнет вопрос о пересмотре канонических правил, составленных по особым обстоятельствам древней церковной жизни и в настоящее время утративших свое значение, но, тем не менее, стесняющих многих чад Церкви и вызывающих нарекания на самую Церковь. Равным образом, несомненно, возникнет вопрос об отношении Церкви к расколу и клятвам соборов 1666–1667 годов. Решить эти и подобные им вопросы и притом так, чтобы эти решения имели авторитет и силу, Собор может только тогда, когда к участию в деяниях его будут приглашены предстоятели других православных Церквей.

Первый и наиболее важный вопрос по своему значению для жизни церковной есть вопрос о приходе, как малой Церкви, самоуправляющейся под духовным руководством приходского пастыря-священника и под надзором своего епископа, блюдущего за чистотой веры и жизни христианской. Светская и духовная печать нередко указывала, что учрежденные апостолами церковные общины и приходы были живыми и деятельными союзами любви, что жизнь церковных общин била ключом, и церковь объединяла все стороны жизни прихода; ныне эта жизнь окончательно замерла по вине духовенства, которое удалило прихожан от участия в церковных делах. С таковым мнением, как односторонним и тенденциозным, вполне согласиться нельзя. По действующим инструкциям церковным старостам и Положению о приходских попечительствах приходу даны широкие права по ведению церковного хозяйства и устроению просветительных и благотворительных учреждений в пределах прихода. Если же прихожане не пользуются своими правами, то главные причины этого ненормального явления кроются не в строе Церкви, а в общем государственном строе, в правовом положении народа и бытовых условиях жизни народной. Прогрессивно увеличивающиеся налоги, вместе с возрастающей дороговизною жизни, ведут к обеднению население и вынуждают многих из прихожан отказывать на самые святые и необходимые потребности и во всяком случае рассчитывать каждую копейку. Затем, сельское население, а такового в Смоленской епархии большинство, лишено всякой инициативы и находится под опекой различных ведомств, учреждений и лиц, из коих одно ведает образование, другое – народное здравие, иное – дорожное дело, иное – улучшение хозяйства, на долю же населения остаются всевозможные взносы и налоги, причем установление и размер таковых зависит от усмотрения земских начальников, которые нередко, в силу своих убеждений, отменяют единогласные приговоры на нужды церкви и школы. Наконец, незначительная грамотность, отсутствие интереса к общественным делам, – все это мало способствует развитию приходской жизни. И при всем этом нельзя сказать, что жизнь прихода замерла окончательно: на средства прихожан воздвигаются храмы, содержатся тысячи школ, богадельни. Что касается некоторой части интеллигенции, то отчуждение ее от Церкви с полным вероятием можно объяснить широко распространяющимся по многим причинам равнодушием к вопросам веры, а не внешнею, слишком маловажною причиной – лишением права на участие в жизни прихода; да Церковь никому не запрещала благотворить и просвещать, а всегда призывает к этому всех чад своих. Дальнейшими, менее важными причинами, тормозящими развитие прихода, нужно признать отвлечение значительной части церковных доходов на нужды епархиальные и содержание духовно-учебных заведений. Всех взносов, ныне производимых церквами, уничтожить нельзя, но многие из них, преимущественно из первой категории (на епархиальные нужды), возможно частью сократить, частью вовсе прекратить, оставив лишь в полном размере взносы на мужские духовно-учебные заведения, необходимые для приготовления кандидатов священства. Вместе с сим желательно и сокращение сборов в бесчисленные кружки, стоящие всегда в церквах, а также и экстраординарных сборов на самые разнообразные предметы; из-за этих сборов, назначаемых на торжественные праздники и обычно предваряемых поучениями и воззваниями, сильно понижается доходность церковных сборов на нужды храма и прихода. Установление различных налогов на епархиальные нужды и сборов на другие потребности должно производиться на благочиннических съездах и епархиальных соборах, при участии выборных от прихожан. Что касается порядка расходования церковных сумм, то таковой должен быть изменен в следующем. В настоящее время при всякой нужде (свыше 50 руб.) обращаются к епархиальному начальству за разрешением израсходовать то или другое количество денег; епархиальное начальство обычно не считает себя вправе отклонять таковые ходатайства, за исключением тех немногих, когда явно нарушаются интересы Церкви и не соблюдается должная экономия; но такой порядок порождает излишнюю переписку и задерживает исполнение работ. Посему необходимо предоставить причту, церковным старостам, совместно с представителями от прихожан, расходовать свободные церковные суммы самостоятельно, без испрашивания на то разрешения епархиального начальства, но с ведома местного благочинного, при ремонтах и строительных работах в храме.

О функциях деятельности приходской общины, составе ее, порядке собраний и пр. нет нужды подробно распространяться, так как они с достаточной полнотою перечислены в Положении о приходских попечительствах и инструкциях церковным старостам; можно присовокупить только пожелание, чтобы общине дано было право юридического лица по владению, приобретению и продаже недвижимого имущества; то же право должно быть даровано и духовному сословию.

С поднятием материального благосостояния народа, его умственного и нравственного развития, дарованием ему политических прав, вместе со снятием опеки, можно думать, приходская жизнь забьется несомненно более сильным пульсом, и приходская община, под руководством своего пастыря, явится не только центром благотворительности и просвещения, но и оплотом веры и нравственности.

Во главе прихода стоит руководитель религиозно-нравственной жизни, пастырь-священник, от духовных сил коего и ревности к своему служению главным образом зависит то или другое религиозно-нравственное состояние прихода. Поэтому при решении вопроса об улучшении приходской жизни прежде всего возникает вопрос об улучшении контингента священников и тех тяжелых служебных и жизненных условий, в кои поставлены ныне пастыри Церкви с самых первых дней принятия сана и даже ранее того. В обязательстве, которое дает кандидат священства перед своим рукоположением, он призывается не столько служить Церкви и соблюдать ее каноны, сколько исполнять предписания, светской командой налагаемые, и, между прочим, не вмешиваться в неустройство крестьян, под опасением «суждения по всей строгости законов и лишения чина своего», чем значительно суживается деятельность пастыря, обязанного быть праздным зрителем нередко горькой доли своих прихожан. Далее, вступив в приход, священник обязан прежде всего заботиться об устройстве дома, на что уходят лучшие годы для пастырской деятельности, а материальная кабала и нужда часто остаются на всю жизнь. Самое пастырское служение, многосложное и ответственное, отягчается многими придатками, совершенно чуждыми духу и идее пастырства; к таковым относится, прежде всего, канцелярский труд. Кроме обширнейшей отчетности для духовных консисторий, к пастырю обращаются с требованиями и запросами всевозможные ведомства и учреждения: ученые и учебные, воинские, земские, санитарные, статистические, сельскохозяйственные, археологические и т. п. И вся эта работа должна быть исполнена беспрекословно, безвозмездно и безотлагательно, в противном случае грозит опасность подвергнуться штрафу и наказанию.

Но наиболее тяжелым и принижающим бременем на каждом пастыре, особенно сельском, лежит порядок получения вознаграждения за труд. Так называемые доброхотные подаяния в одних местах незаметно переходят в вымогательство и становятся предметом и источником недоразумений и судов между пастырем и пасомыми, а в других – обрекают семью священника на бедность и всевозможные лишения; в обоих же случаях многих правоспособных лиц, получивших специальное богословское образование, вынуждают искать иного пути в жизни.

Интересы Церкви требуют неотложной заботы об улучшении состава пастырей и изменения условий их деятельности и жизни.

В настоящее время, с распространением образования в народе, требования к пастырям предъявляются все выше и выше, а потому, чтобы быть духовным вождем, гласа коего слушали бы овцы, необходимо пастырю обладать, кроме религиозной настроенности и доброй жизни, и достаточным образованием, по крайней мере, не ниже среднего; между тем образовательный ценз духовенства все более понижается. Еще недавно было время, когда священники все были со средним образованием; в настоящее же время нередко на священнические места определяются лица, окончившие только духовные училища. Причина такого упадка – уход семинаристов частью в высшие светские учебные заведения, частью на другой род службы. Для пополнения <убыли> необходимо сделать духовно-учебные заведения доступными для всех сословий, но с непременным условием – по окончании учения служить Церкви.

При всех приходах должны быть церковные дома для причта, а содержание духовенства должно быть или от казны или от общества, но получаться чрез казначейство, и притом – в равном размере для всех священников русской Церкви, за исключением столиц и местностей с особыми условиями жизни. От канцелярского труда по ведению всевозможных книг и отчетностей причт должно освободить, возложив на него только ведение: 1) кратких клировых ведомостей в двух экземплярах, из коих один отсылается епископу для справок при назначении на места, а другой остается при церкви, 2) метрических книг в двух экземплярах, из коих один также отсылается в архив при епископской кафедре, а другой хранится в церковном архиве, и 3) выдачу метрических выписей, сила и значение коих должны быть равны метрическим свидетельствам, выдаваемым ныне консисторией, и заменить их.

Кроме материального положения, необходимо уяснить и урегулировать и права чести духовенства. В настоящее время «сугубая честь достойно труждающимся» лицам белого и черного духовенства оказывается в форме внешних знаков отличия: скуфей, камилавок, золотых крестов, разных орденов и пр. Эта форма чести решительно противоречит духу пастырского служения, действуя самым разлагающим образом на духовенство, побуждая его к честолюбию, зависти, искательству и т. д., а потому необходимо уничтожение всех знаков отличия для белого и тем более черного духовенства. С уничтожением внешних знаков отличия сугубая честь достойно трудящимся и всем старшим, по занимаемому положению и летам, должна состоять в ореоле нравственного уважения и почитания, которыми окружили бы их знаемые и паства. Единственною отличительною принадлежностью пресвитерского сана должен быть наперсный крест и камилавка при служении на открытом воздухе.

Священнослужителю, желающему, в силу каких-либо обстоятельств жизни, сложить с себя сан священный, должно предоставить полную в этом свободу, без лишения каких бы то ни было прав и преимуществ, по рождению, образованию и службе в Духовном Ведомстве приобретенных.

Что касается порядка избрания и назначения пастырей Церкви, то духовенство епархии высказало по сему вопросу следующие соображения. Канонически обоснованным и идеальным порядком является, бесспорно, предоставление права общине самой выбирать себе пастыря; этот порядок существовал в первенствующей Церкви и дал благие плоды в силу особых условий тогдашней жизни: тот же порядок на Руси дал отрицательные результаты. История русской Церкви дает много печальных фактов из времен выборного духовенства, когда улица, составляющая приход, выбирала себе кандидата на церковное место и просила владыку о доставлении выборного, причем с последнего брала деньги за выбор (Стоглавый Собор), а избранник нередко не мог читать апостола, ни часослова (письмо арх. Геннадия); на памяти многих, живущих и поныне, имели место такие прискорбные случаи, как запаивание водкой при «сдаче» места, и такие унизительные, как проба голосов у кандидата на дияконское место в торговых лавках, куда собиралось купечество города. И в настоящее время, ввиду умственной и нравственной неподготовленности к такому важному делу, как избрание себе руководителя в духовной жизни нашего народа, особенно простого, разрешение вопроса в утвердительном смысле должно быть признано преждевременным. Вместо возвышения авторитета пастыря право выбора может унизить его в глазах прихожан – даже тех, которые на священника смотрят, как на человека, выходящего из ряда мирян; выборный же прихожанами священник явится лицом заурядным, каковы в приходе церковные сторожа, церковные старосты, сельские старосты, волостные старшины и т. п., явится вполне зависимым от своих избирателей, которые будут считать себя вправе требовать от своего избранника исполнения желаний всякого рода, в противном же случае священник может возбудить против себя неудовольствие и вражду; а из боязни сего, под опасностью лишиться куска хлеба, не будет ли он учителем с крайней осторожностью в слове, пороки прихожан не станут ли для него терпимым жизненным проявлением, и, в конце концов, он ли поведет свою паству, а не паства ли своего пастыря? При выборе прихожанами себе пастыря кто будет поручителем, что выбор прихожан удовлетворителен, и кандидат их достоин по своим нравственным и умственным качествам высокой чести быть служителем алтаря Господня? С уверенностью можно предполагать, что в кандидаты на церковные места могут быть избираемы различные проходимцы, сектанты и другие волки в овечьей коже, избирающие пастырство лучшим и удобным средством для достижения своих, нередко преступных, целей. Конечно, можно и должно подвергать представленных кандидатов священства испытанию в чистоте веры и подготовленности к служению; но таковое испытание, при ловкости и хитрости испытуемого, не может служить гарантией, достаточной для рукоположения в сан; отказ же епископа в рукоположении избранного кандидата может породить неудовольствие и привести к самым печальным последствиям. В ином положении стоит епископ, назначающий своей властью пастыря Церкви; он имеет, прежде всего, возможность получить сведения о кандидате священства от лиц, пользующихся доверием, – целой корпорации духовно-учебного заведения, а затем от административных лиц – благочинных и других внешних свидетелей. Наконец, епископу, а не приходу, дан завет апостола: «Руки скоро не возлагай ни на кого же». На основании приведенных мотивов желательно оставить при назначении священников ныне существующий порядок, как общее правило, с тем исключением, допускаемым, впрочем, и ныне, чтобы епископ, в случае желания прихода иметь у себя пастырем то или другое лицо, известное епископу, удовлетворял подобное ходатайство.

Нельзя умолчать и о ненормальном положении диаконов. Согласно распоряжения Св. Синода, в каждом приходе, где имеется 700 человек мужского пола, полагается штатный диакон, но без жалования от казны, обязанный состоять учителем церковной школы. Насаждение диаконов в видах иметь даровых учителей для церковных школ не дало, однако, и не может дать благоприятных результатов; напротив, оно ведет, как показал многолетний опыт, церковную школу к падению; в то же время, получая за свой учительский труд содержание из скудных средств причта, диаконы являются плохими помощниками причта в служении при храме и в приходе. Разделенные таким образом между церковью, приходом, школой, хозяйством и семьей, диаконы везде стоят в положении, никого не удовлетворяющем. Желательно поэтому освободить диаконов от учительских обязанностей и самое назначение их к церквам производить только в том случае, если приход того пожелает и положит определенное содержание от себя. Закрытие диаконских вакансий присельских и многих городских церквах не отразится на благолепии богослужения, которому только немногие из диаконов содействуют, но зато облегчит приход и казну в содержании духовенства и уничтожит множество неприятностей, распрей и судов среди членов клира. Для приготовления чтецов и певцов, которые не только сами могли бы исполнять как должно свои обязанности, но и организовать хоры при церквах, необходимо устроить при епископских кафедрах певческие школы, содержимые на средства церквей. Служба чтецов и певцов есть вольнонаемная; избрание, допущение к должности, контроль за исполнением обязанностей и увольнение принадлежат, с согласия священника, приходу, который и содержит необходимое число их на свои средства.

Епархиальная Церковь возглавляется архиереем, которому вверены люди Господни, и он воздаст ответ о душах их; без епископа пресвитеры и диаконы ничего не совершают, а епископ же имеет власть над церковным имением. В силу такой полноты власти и великой ответственности епископ прежде всего и паче всего должен иметь тесное общение с клиром церковным и мирянами, следя за исполнением закона Господня, чистотой веры и нравственности и устроением Царства Божия на земле. Нынешнее положение епископов малоблагоприятно к осуществлению высокого идеала епископского служения, и причины сего лежат вне самих епископов, во внешних условиях жизни русской. Пространства епархии, при малоудобных путях сообщения, слишком громадны, народонаселение епархии слишком велико и равняется не только восточным митрополиям, но и целому патриархату с многочисленными епископскими кафедрами. Необходимо существующие епископские кафедры разделить и поставить епископов если не во всех уездных городах взамен городских уездных протоиереев, то, во всяком случае, по многолюдным и наиболее отдаленным городам епархии. При увеличении числа епископских кафедр могут представиться два затруднения: в кандидатах на епископские кафедры и в средствах содержания. Первое из них разрешится в том случае, если в сан епископа будут возводимы не только монашествующие лица, но и из белого духовенства опытные в жизни духовной протоиереи и иереи, чего не запрещают и каноны Церкви православной и многочисленные примеры чего мы видим в Церкви греческой. Желательно и обязательно только одно условие: чтобы епископ был или вдовец, или неженатый; этого требует исключительная высота епископского служения, которое ничем не должно быть обременяемо, ни семьей, ни житейскими заботами и попечениями, что неизбежно для человека семейного и особенно в настоящее время. Да и весь русский народ, во главе со своими пастырями, привык смотреть на епископа, как на человека, обрекшего себя исключительно на служение Богу, а потому и более близкого к Нему, отрешенного, по силе возможности, от мира и его страстей; введение же епископов женатых, с детьми, женами, семейными дрязгами с различного рода прислугой, разнородным хозяйством, что нередко отзывается вредно на деятельности даже священника, унизит несомненно в глазах народа авторитет епископа и в то же время вряд ли принесет существенную пользу Церкви. Что касается содержания епископов, то им могут быть предоставлены те же средства, коими в настоящее время пользуются настоятели уездных соборов; для содержания же необходимой свиты следует приписать к епископской кафедре некоторые из монастырей.

Большим неудобством для епископов и паствы, и вопреки апостольскому правилу (14-му), являются частые перемещения епископов с одной кафедры на другую. В силу канонов, раз назначенный епископ на известную кафедру должен быть несменяем, разве когда будет некоторая вина благословная, сие (т. е. переход) творити его понуждающая, яко могущего большую пользу обитающим там принести словом благочестия; и сие не по своему произволу, но по суду многих епископов и по сильнейшему убеждению. Такой благословной виной и ныне может быть избрание предстоятелем Церкви российской или епископом столичного града. При многолетнем служении только и возможно установить тесное общение между епископом и его паствою и отечески воздействовать на нее и приводить ко Христу. Существующий ныне закон награждения епископов орденами и титулами, дающими право на перемещение к другой кафедре, должен быть оставлен, а также уничтожено и деление кафедр на лучшие и худшие; все кафедры должны быть равны, а право чести и уважения принадлежать достойнейшему.

Если канцелярский труд тяжелым ярмом лежит на приходском священнике, отвлекая его силы и время от исполнения прямых пастырских обязанностей, то тот же труд, увеличенный во много раз, превращает епископа в чиновника Ведомства Православного Исповедания и приковывает его ежедневно и на много часов к письменному столу. В Смоленской епархии средним числом в год поступает на рассмотрение епископа до 10.000 бумаг, в виде журналов, докладов, смет и прошений по разнообразным нуждам. Из всего этого огромного количества бумаг большинство так маловажны, что могли бы быть рассмотрены окончательно или благочинническими советами, консисториями или иными епархиальными учреждениями, а другие настолько грязны и циничны, как например – дела бракоразводные, что епископу, а в особенности монаху, и читать непристойно, не только входить в обсуждение о достаточности улик прелюбодеяния супругов и правильности консисторского решения. Единственный выход из этого ненормального для епархиального епископа положения, помимо уменьшения пределов епархии, это – возможно широкая децентрализация епархиального управления, что будет соответствовать основному началу соборной Церкви и ускорит делопроизводство.

Представителем власти епископа в уезде состоит благочинный. Духовенство округа из священников не судимых и не штрафованных избирает двух или трех кандидатов, из коих епископом один утверждается в должности благочинного; увольнение от должности благочинного, во избежание частой их смены, может быть только по суду. Обязанность благочинного – приведение в исполнение предписаний епископа и постановлений съезда духовенства, наблюдение за благосостоянием церквей и их ремонтом, наблюдение и руководство деятельностью духовенства. В каждом округе при благочинном состоят выборные от духовенства округа два священника, за исключением следователя и духовника, образующие его совет. Ведению благочиннических советов подлежат все дела по проступкам духовенства, влекущим за собою денежный штраф, выговор или замечание, споры из-за владения землей или раздела братских доходов, а равно недоразумения между прихожанами и священником, причем при решении тяжебных дел участвуют окружной следователь и два представителя от мирян того прихода, дело коего рассматривается благочинническим советом с правом совещательного голоса. Решение благочиннического совета по хозяйственным спорам – окончательное, по проступкам пастырского служения – подлежит обжалованию суду епископа. Вообще, все судебные и тяжебные дела в округе подлежат предварительно рассмотрению благочинного и его совета, причем дела, не превышающие компетенции совета, им и решаются, а остальные передаются епископу. Благочинным округа два раз в год, в декабре и июне, созываются окружные съезды всего духовенства, церковных старост или представителей от прихожан. Предметами обсуждений таковых собраний могут быть вопросы пастырской практики, касающиеся веры и нравственности пасомых, дела, подлежащие затем рассмотрению епархиальных соборов, раскладка взносов от церквей на нужды округа, устройство библиотек, благотворительных и просветительных окружных учреждений.

Следующей, более высокой ступенью епархиального управления является епархиальный собор. Собор собирается ежегодно в определенное время и состоит из всех благочинных епархии, депутатов-священников – по одному от благочиния, представителей от мирян – тоже по одному от округа, представителей от духовно-учебных заведений и других епархиальных учреждений. Председательствует на соборе епископ, а в его отсутствие – лицо, избираемое собором из депутатов – священников или благочинных. В настоящее время епархиальные съезды духовенства рассматривают преимущественно вопросы экономического характера; не исключая таковых вопросов из сферы епархиальных соборов; желательно, однако, чтобы в будущем на этих соборах обсуждались, главным образом, вопросы пастырского служения, религиозно-нравственного состояния паствы, народного просвещения, воспитательной и учебной части в духовно-учебных заведениях. Постановления епархиального собора утверждаются епископом и обязательны для всех приходов епархии.

Исполнительным органом епархиального управления служит пресвитерский совет при епископе. Совет заменяет ныне существующую консисторию и состоит из священников, избираемых епископом, коему принадлежит полнота власти Церкви и без воли коего пресвитеры не могут ничего делать, но не собором епархиальным, дабы не вызвать нежелательных отношений между духовенством и епископом. Самый важный недостаток современных консисторий – излишнее бумажное делопроизводство и притом по устарелым формам; если существующий порядок перенести и в пресвитерский совет, то для дела пользы будет мало, и вся реформа будет состоять в перемене вывески. Необходимо для избежания сего недостатка все дела (а их, по сравнению с настоящим количеством, будет ничтожное число) рассматривать в присутствии и под председательством епископа, решения коего тотчас записываются на деле и приводятся в исполнение. Дела же различных учреждений: свечного завода, богадельни, эмеритуры, церковных школ, а также экономической части духовно-учебных заведений, решаются самими учреждениями и только в случае разногласия членов представляются на рассмотрение пресвитерского совета с участием представителей заинтересованных учреждений; отчеты же о своей деятельности, сметы и их исполнение представляются учреждениями на обсуждение епархиального собора. Содержание пресвитерского совета и канцелярии епископа производится за счет казны, как ныне консисторий.

За предоставлением благочинническим советам права решать маловажные тяжбы по проступкам пастырского служения, сокращением диаконских вакансий и уничтожением должности псаломщиков, на долю епископского суда останется сравнительно немного дел серьезного характера. Для производства следствий по сим делам при епископской кафедре учреждается должность одного или двух следователей, каковые замещаются лицами, не носящими духовного сана и с высшим юридическим образованием; следствие производится на месте в присутствии благочинного, членов благочиннического совета и окружного следователя, причем обвиняемому предоставляются все права и способы к оправданию, за исключением допущения присяжных поверенных. Следствие, по окончании производством, при заключении следователя и членов благочиннического совета в подлиннике представляется на решение епископа.

Коренной и единственной задачей духовно-учебных заведений должно быть приготовление пастырей Церкви; потому вся предполагаемая реформа учебных заведений должна быть рассматриваема и оцениваема с той точки зрения, насколько они исполняют свое назначение. В настоящее время среди духовенства сильно желание, чтобы детям его было предоставлено право свободного поступления в светские высшие учебные заведения из духовных школ; желание – совершенно естественное, тем более, что удержание в духовном звании лиц, стремящихся на иную дорогу, мало полезно для Церкви. Настает, таким образом, нужда удовлетворить духовенство в его желании дать детям высшее образование и в то же время соблюсти интересы Церкви; соединить эти две цели без ущерба тех или иных интересов представляется невозможным по следующим обстоятельствам. Ныне духовно-учебные заведения содержатся преимущественно, если не исключительно, на счет церквей, и употребление церковных денег может быть оправдываемо тем, что питомцы сих школ до последнего времени, за исключением немногих, служили Церкви и тем платили ей долг за образование. При даровании доступа окончившим курс семинарии в светские учебные заведения церкви не вправе давать средства на содержание учебных заведений для детей духовенства, из коих большинство не будет служить алтарю. Исходя из таковых соображений, нынешнюю духовную школу необходимо разделить на две части: в одной должны преимуществовать предметы общеобразовательные, по программе светских средних школ, но не выше, дабы не был закрыт доступ воспитанникам светских школ, желающим послужить Церкви, к поступлению в богословские классы; в последних образование должно быть исключительно богословскофилософского характера. По окончании курса питомцы богословских классов становятся служителями Церкви или поступают в духовные академии без всякого вступительного экзамена. Первая из этих школ – общеобразовательная – должна содержаться на средства или казны, или учащихся в ней, а вторая – богословские классы – на счет церквей, как содержатся духовные школы и ныне. Не касаясь распределения предметов обучения, количества школьных лет, числа уроков и других деталей, что разработают Учебный Комитет, учебные заведения и специалисты разных наук, можно высказать пожелание, чтобы все образование и воспитание носило в богословских школах (средних и высших) преимущественно религиозно-нравственный характер и приготовляло пастырей и учителей, всецело проникнутых духом учения Христова и преданностью Церкви православной.

Высшая власть в Церкви, согласно апостольских правил и постановлений Вселенских Соборов, принадлежит не одному лицу, а собору епископов, которые обязаны ежегодно дважды собираться и рассуждать о догматах благочестия и разрешать случающиеся церковные прекословия. Русская Церковь в древнее время изредка еще видела собрания епископов известной области; но в последние века это драгоценное завещание апостолов, необходимое правило, совершенно и основательно забыто под влиянием различных условий жизни Церкви и соображений государственного характера. Таковым в настоящем предложении г. обер-прокурора выдвинуто опасение отделения от Русского государства окраин – Кавказа, царства Польского и др., в случае дарования им некоторой церковной автономии. Предложение г. обер-прокурора, состоявшееся в июне, когда не поднималось даже вопроса о сепаративных стремлениях окраин, еще могло выражать опасение за целость государства при даровании церковной автономии митрополичьим округам; но за этот промежуток времени столько случилось горьких фактов на Руси, столько раз она теоретически разделялась на части, что Церкви не придется брать на свою душу греха и ответственности в этом деле, ибо, пока соберется Собор церковный и решится вопрос об автономии округов, к тому времени окончательно решится в том или другом смысле и важнейший государственный вопрос об единстве и неделимости России, а вместе с тем падет и последний тормоз к устройству областных епископских соборов и дарованию округам некоторой автономии. Число округов должно соответствовать этнографическому составу народонаселения, имеющего свои отличительные черты характера, воззрений, наречия, уклада жизни и занятий. Епископы известной области, собравшись впервые по приглашению старейшего из них, избирают из своей среды председателя, который созывает последующие соборы, председательствует на них, но не имеет никакой власти над остальными епископами области. Предметами соборного обсуждения могут быть, согласно правилу апостолов, догматы благочестия и церковные прекословия, т. е. апелляции на суд епископа, избрание епископов на свободные кафедры области и, по утверждении патриарха, хиротония их. Собор областной состоит из епископов, выборных от духовенства и представителей от мирян – по одному от епархии; миряне и пресвитеры имеют совещательный голос, решение же дел принадлежит епископам.

Собор созывается по мере надобности и состоит из епископов или их заместителей, представителей от белого духовенства и мирян – по одному от епархии, монашествующих, представителей богословской науки и учебных заведений; право решающего голоса принадлежит только епископам. Собор рассматривает вопросы, касающиеся всех сторон жизни и веры, богослужения, нравственности, церковной дисциплины, осуждает ереси, наказывает еретиков отлучением от Церкви; Собор же избирает и первосвятителя русской Церкви, которому присваивается титул патриарха Российского.

Патриарх избирается пожизненно и имеет свое седалище в царствующем граде. Управление его – не единоличное: Собором избираются на определенное число лет епископы, которые составляют патриарший Синод под председательством патриарха. Патриарху и его собору принадлежит высшая судебная и административная власть во всем патриархате и надзор за исполнением церковных законов и канонов.

Православная Церковь, объединяющая собой русский народ, являющийся коренным и преобладающим элементом населения империи, естественно должна быть господствующей. Не стесняя веротерпимости и гражданского полноправия иноверцев, только православная Церковь должна пользоваться правом миссионерства, недопустимым для других исповеданий, раскола и сектантства в отношении к православию. Управляться Церковь должна только канонами и быть чуждой политических партий и учений. Посему и служители ее не должны принимать активного участия в политической борьбе, а лишь учить паству слову Божию и доброй жизни христианской и тем исполнять прямую и единственную задачу своего служения.

Помимо предметов, указанных в предложении г. обер-прокурора, соборному обсуждению должны быть подвергнуты и многие вопросы, касающиеся преимущественно устава Церкви православной и языка богослужебных книг. Народ русский настолько сроднился с тем, чтобы язык богослужений был язык славянский, но не разговорный русский, что изменение сего освященного веками обычая в состоянии вновь повторить печальное историческое событие– отделение части населения от господствующей Церкви и во всяком случае явится лишним тормозом для восстановления единения с отпадшими со времен патриарха Никона. Посему языком церковным должен оставаться язык славянский, богатый, выразительный и благозвучный. В то же время нельзя не считаться и с тем обстоятельством, что русский обиходный язык в своем развитии далеко ушел от первичных, коренных форм языка прародителей, который ныне нам – потомкам – сделался по местам малопонятным, а потому и малоназидательным, даже более того – способствующим охлаждению религиозного чувства и порождению и развитию сектантства среди сынов и дочерей русской Церкви, которая, как мать, должна позаботиться об удовлетворении духовных нужд своих чад. Вопрос об исправлении языка богослужебных книг и даже переводе их вновь, с более правильной конструкцией речи, заменой устаревших слов новыми, устранением неточности выражений и приближением к языку новославянскому, по своему строению, – поднимался не раз и епископами, как например Феофаном Затворником, и представителями богословской науки, особенно мирянами в духовной и светской печати, но до сих пор не получил надлежащего разрешения и во всем своем объеме подлежит удовлетворению со стороны предстоящего Собора Церкви и затем скорейшему, чем в былое время, когда исправления длились едва не веками, осуществлению в жизни.

В связи с вопросом об исправлении языка богослужебных книг стоит вопрос и о самих богослужениях. Эта связь, между прочим, заключается в том, что как малопонятность языка богослужебных книг, так и допускаемое ныне совершение богослужений – в иных случаях порождают одинаково, печальные последствия, о которых сказано выше. Ни для кого не тайна, что богослужебный устав истово выполняется только в немногих, почти единичных, обителях; в остальных же монастырях и приходских храмах ни в чем так не выражается ярко воля настоятеля, как в нарушении устава, – воля, переходящая в совершенный произвол, вследствие чего чин богослужения, не говоря об утрате глубокого содержания, одухотворенного единством мысли и идеи и выраженного в пластических формах, предлагается молящимся в уродливом виде. Подробно раскрыть и уяснить причины печального явления не позволяет ни время, ни рамки и задачи настоящего рапорта; это – труд канонистов; но нельзя хотя бы вкратце не указать тех факторов, совокупность действий коих привела к нынешнему повсеместному упадку богослужебного чина. Первый из них – это если не оскудение веры (неверующий не пойдет в храм), то во всяком случае отсутствие в современном нервном, материальном человеке навыка и способности сосредоточиться на молитве, исполнить заповедь апостола: «непрестанно молитеся»; второй – самый уклад общественной и государственной жизни, когда человек, в силу выработанных и установленных законом условий существования, не может, при всем желании, быть точным исполнителем уставов церковных; и, в-третьих, что самое главное – свойство и характер богослужебного устава. Действующий в Церкви русский устав не есть собственно норма для мирян; он создан исключительно для монахов, аскетов, с единственной целью дать возможно менее свободного времени от молитвы для монашествующих и тем, с одной стороны, исполнить заповедь апостола о непрестанной молитве, а с другой – оградить их от искушений мысли и желаний и праздности. Вернуть жизнь к тому времени и духу, когда создавался устав, нет никакой возможности; но, вместе с тем, Церковь обязана принять меры к пресечению грубого искажения по произволу церковного устава. Посему предстоящему Собору необходимо прежде всего очистить чины богослужений (преимущественно в совершении таинств и других треб) от тех наслоений, которые с течением времени проникли в них, а затем выработать такую обязательную норму церковных повседневных богослужений для приходских храмов, которая, сохраняя в себе всю полноту и глубину содержания, в то же время соответствовала бы условиям современной жизни и ее нуждам и удовлетворяла религиозное чувство и потребности чад Церкви православной.

К сему долгом почитаю присовокупить свое личное мнение. Недуги и недостатки, несомненно, есть в Церкви русской; но, чтобы для уврачевания первых и исправления последних потребен был Поместный Собор, едва ли можно согласиться. При настоящем возбуждении умов, при склонности почти каждого отстаивать свои мнения, часто совершенно ошибочные, на Соборе трудно будет прийти к соглашению. Кажется, с уверенностью можно сказать, что члены Собора разойдутся не только неудовлетворенными, но и более прежнего разномыслящими друг с другом. Какая, далее, надобность в Соборе?

Невероятно, чтобы члены Собора коснулись законов и постановлений Вселенских Соборов, к чему, по-видимому, призывают их наши псевдо-либералы, проповедующие на страницах даже духовных журналов о женатых епископах, второбрачных священниках и т. д., таких реформаторов и св. Златоуст не удовлетворяет, и в его литургии предполагаются сокращения. Неужели Собор посягнет на это? Недуги и недостатки в нашей отечественной Церкви врачевать и исправлять вполне может и, прибавим, должен Св. Синод, состав коего следовало бы пополнить, призывая к участию в заседаниях оного не излюбленных лишь преосвященных, а, соблюдая чреду, всех епархиальных, спрашивая в вопросах особой важности, на которые в ответ желательно слышать голос всей отечественной Церкви, и преосвященных викариев, и многоопытных пресвитеров, и начальников духовно-учебных заведений.

Прежде чем реформировать духовные школы, было бы делом справедливости вспомнить, сколько доброго для Церкви дали школы старого типа, откуда вышли Платон, Филарет, Григорий и многие иерархи, целый сонм пресвитеров высокой духовной жизни, украшавших и прославивших занимаемые ими места и оставивших по себе память с похвалами. Ничего подобного не слышно о новой школе по уст. 1867 года с ее пресловутым выборным началом, с 1884 г. было отмененным и ныне вновь, к прискорбию, вводимым; не дала она добрых делателей на ниву Божию, а злыми оказалась очень нескудна. И не могла дать, – прибавим мы, – ибо возникла тогда, когда дух реформы (скажем словами в Бозе почившего епископа Иоанна) ни в ином каком-либо смысле, а именно в либеральном, объял почти все стороны нашей общественной жизни, когда по всей России во всех слоях общества вспыхнул никогда не виданный дотоле пожар голов, охвативший все ее старое здание, в этом бурном пламени идей, неясных, несознанных, неподготовленных, а напротив, совершенно отрицаемых предыдущим ее направлением. Эти слова, сказанные с лишком сорок лет назад, не утратили значения и в настоящее время, к которому вполне приложимы. Не Собор, не реформы нужны для Церкви русской, а нужны пастыри и архипастыри, которые были бы сосудами света и теплоты, носителями огня в своем учении, в своем духе, в своей жизни, теми иереями, устне которых, по слову пророка, сохраняют разум (Мал.2:7). Вспомним, какие огни горели в прежнее время на высотах русской Церкви в ряду светил ее. Пусть епископ – скажем словами приснопамятного святителя Филарета, – распространяет дух гармонии в Церкви, да будет вся она единым духовным хором и органом Божиим, пусть епископы возбуждают в себе и окрест себя церковный дух, пусть памятуют архипастыри и пастыри, что святые апостолы и древние отцы Церкви устрояли и распространяли Церковь не силой внешних законов языческого мира, но силой крепкой веры, любви и самопожертвования.