№51, преосвященного Питирима, епископа Курского, от 27 декабря 1905 года

Указание желательных изменений в строе русского епархиального управления нашего времени, с целью его улучшения, может быть выведено только путем историческим. Историческое обозрение существовавших форм епархиального управления на православном Востоке и в Церкви русской прошлого времени покажет, как далеко и в чем современный русский епархиальный строй уклонился от канонических норм и прежней административной практики отечественной Церкви.

Формы церковно-епархиального управления на Востоке слагались и определялись постепенно, под влиянием известных исторических условий. Главнейшие и более общие из них – следующие: епископально-общинная, епископально-клерикальная и епископально-консисториальная.

Епископально-общинное управление по своему происхождению – древнейшее. Началом своим оно восходит ко временам апостольским и всего более испытало на себе организаторское воздействие самих устроителей Церкви, св. апостолов. Вследствие сего оно по своему достоинству и историческому значению должно быть признано наиболее образцовым. Его развитию и процветанию в пределах Греко-Римской империи до времен императора Константина Великого содействовало обособленное и отдельное существование Церкви от государства. Почти в трехвековую эпоху гонений на христиан Церковь Христова жила вне всякого союза с государством. При отсутствии внешнего государственного влияния, церковно-епархиальное управление этого времени должно было оформляться в том направлении, основы которого были положены самими апостолами. А они к участию в церковном управлении допускали всех верующих, раскрывали свои намерения перед всею Церковью и осуществляли их при содействии многих членов ее. Так, по свидетельству книги Деяний Апостольских, избрание в число 12 апостолов, на место отпадшего Иуды, Матфия (1:15–26) и семи диаконов произведено было апостолами при участии всего общества иерусалимской Церкви (6:5). Во время голода в Иудее свв. Павел и Варнава милостыню, собранную в Антиохийской Церкви, представили бедствующей братии Церкви Иерусалимской (Деян.11:29). Апостолы же со всею Церковью избрали мужей для опубликования чрез них постановлений Иерусалимского Собора (51 г.) относительно закона Моисеева (Деян.15:22). Вообще, при жизни апостолов, по их изволению, в делах всей Церкви участвовали верующие (напр., 1Тим.5:20). В практике послеапостольского времени видим применение того же участия мирян в церковном управлении. Принятие новых членов в Церковь, избрание на иерархические степени, распоряжение церковным имуществом и церковный суд – были производимы епископами, как преемниками власти апостолов, при участии мирян. В письмах св. Киприана, епископа Карфагенского, ярко обрисовывается деятельное участие мирских членов христианских общин как в обсуждении дел на собраниях, так и в дисциплинарном суде и обратном принятии в Церковь согрешивших (18, 35, 43, 46...). Всегдашним правилом сего святого предстоятеля карфагенской Церкви было «ничего не делать без совета пресвитеров и без согласия народа» (письмо 27). О составе одного из Карфагенских соборов сохранилось следующее свидетельство св. Киприана: «Нужно, составив общий совет с епископами, пресвитерами, диаконами, исповедниками и твердыми в вере мирянами, рассудить о делах падших» (твор. 1, 153).

Участие мирян в епархиальном управлении ясно подтверждается еще существованием в первые века коллегиального церковно-народного органа сего управления; он назывался «главным советом епископским». В состав его, под председательством епископа, входили: пресвитеры, диаконы и старцы из мирян. При епархиальном епископе он составлял высшую совещательную власть и собирался по делам особой важности, касавшимся всей паствы. Рассмотрению его подлежали дела о членах, впавших в ереси, дела о падших во время гонений, суд над теми и другими, вопросы по распоряжению церковным имуществом и т. п. Вообще, на рассмотрение сего собрания поступало все важнейшее в церковном управлении, чего не решался делать епископ даже и по рассмотрении в совете пресвитеров, по отношению к которому епископский совет составлял высшую инстанцию.

Как совокупность пресвитеров, состоявших при епископе, совет пресвитеров, или пресвитериум, представлял собой совещательную коллегию, подававшую свое мнение по делам церковно-епархиального управления. За смертью или отсутствием епископа пресвитерский совет, во главе со своим архипресвитером, заведовал и всем церковным управлением. Круг его действий составляли рассмотрение и обсуждение всех дел по епархии, подлежавших пересмотру главного епископского совета и в нем получавших иногда другое решение. Состав пресвитериума определился не сразу: на первых порах своего исторического существования он состоял из всех пресвитеров управляемой епископом общины. С увеличением же числа пресвитеров и открывавшейся невозможностью всем им участвовать в управлении из числа их в советники и помощники епископу избирались лучшие и опытнейшие. В посланиях к Траллийцам и Магнезийцам св. Игнатий Богоносец (умер в 107 г.) представляет собрание пресвитеров, как священное присутствие, совет и заседание епископа, он же называет их священным синедрионом, собором апостольским.

Таким образом, первый и древнейший период (до 4 века) епархиального управления был временем преобладания епископально-общинной формы, характеризуемой живым и действенным участием, кроме клира, и мирян под руководством и высшей властью епископа. Для надлежащего понимания такового отношения к церковно-епархиальным делам мирян нужно иметь в виду, что в древности епископийные округа, обыкновенно называвшиеся парикиями, были незначительны по географическому своему пространству и по малочисленности своих членов. В Церкви неокесарийской насчитывалось всего 17 христиан, когда управление ею принял (около 244 г.) св. Григорий Чудотворец. По словам Григория Богослова (ум. в 391 г.) город Назианз, в котором епископствовал его отец Григорий, был малейший между городами, «маленьким поселением диокесарийцев». В Герасе, маленьком городе близ Пелузия, был епископский престол. В Малой Азии на пространстве двух провинций было до четырехсот епископий (Созомен 8, 19). То же число было в 4 веке и в Церкви африканской. Чтобы без надобности не увеличивалось число епископов и не смешивались пределы их округов, Поместными Соборами 4 века было запрещено поставлять епископов в небольшие города и селения, для коих достаточно было и пресвитеров, «дане уничижается имя епископа и власть» (Сард. Соб. пр. 6-е; Лаод. пр. 57-е и 2 Всел. Соб. пр. 2-е). Это каноническое постановление повлияло на уничтожение сельских епископов или хорепископов, находившихся под властью городских епископов (Антиох. Соб. пр. 10-е и Василия Вел. пр. 89-е); число же городских епископов оставалось по-прежнему значительным. При императоре Юстиниане (527–565 гг.) в Греции числилось 64 губернаторских и 935 уездных городов и в них столько же епископов, так как каждый город имел и своего епископа (Номокан. Фотия титл. 1, гл. 20 и титл. 8, гл. 1). Одних митрополичьих округов, заключавших в себе несколько епархий, в Константинопольском патриархате в 10 и 14 вв. было свыше семидесяти. С начала 4 века, вследствие тесной связи государства с Церковью, в каковую связь поставил ее первый христианский государь Константин Великий, открылось и сильное внешнее влияние его на Церковь, обнаружившееся в переменах, касавшихся церковного устройства. Самая капитальная из этих перемен состояла в том, что центр тяжести в церковно-общественных делах был перенесен из области полномочия отдельных самоуправляющихся общин в сферу власти христианских государей и окружавших их придворных. Известное участие мирян в церковно-епархиальном управлении с постепенным его ограничением должно было прекратиться, так как права их перешли к государственной власти; и это тем более должно было случиться, что Церковь, для большей устойчивости своих постановлений в обществе, часто сама искала поддержки и помощи у государственной власти. Так как, далее, участие народное в делах церковных сопровождалось и вредными явлениями (например, смутами и беспорядками при избрании священных лиц и искательством недостойных кандидатов), то оно было ограничиваемо и соборными постановлениями. Лаодикийский Собор (около 364 г.) воспретил «сборищу народа избирать имеющих ставитися во священство» (пр. 13-е).

Другим следствием новых взаимоотношений государства и Церкви в Греко-Римской империи было образование новой формы епархиального управления – епископально-клерикальной. Особенностью ее было устранение от заведования церковными делами не только верных или мирян, но и членов клира определенного епархиального округа, и возвышение некоторых из последних на степень епархиальных начальников. Такими чиновниками-клириками, наприм., были: экономы, скевофилаксы (сосудохранители), сакелларии (казначеи), периодевты (благочинные), экдики (церковные защитники, адвокаты), хартофилаксы (делопроизводители по суду и управлению) и начальники разных благотворительных учреждений, называвшиеся по их именам (попечители о больных, о сиротах и т. п.).

Для производства административных и судебных дел в епархии при епископе стало в этот период функционировать особое коллегиальное учреждение, известное под именем «епископского совета». Обычными его членами были: 1) протопресвитер, 2) иеромнимон, 3) канстризий, 4) референдарий, 5) логофет, 6) ипомниматограф и 7) хартофилакс, занимавший после епископа первое место в совете. Это обычное число членов своего совета епископ, по требованию обстоятельств, мог увеличить или уменьшить. От древнего пресвитериума этот совет, главным образом, отличался тем, что членами его состояли исключительно лица с церковно-правительственными должностями, и только производство в эти должности давало им доступ в его члены. Кроме того, епископский совет представлял собой вполне организованный административный институт, в котором каждый член его занимал свое особое место и определенное положение.

В течение долговременного своего исторического существования епископский совет носил различные названия; теперь у греков он называется πνευματικόν͵ ἐκκλησιαστικόν͵ δικαστήριον, а где не употребляется греческий язык – епархиальная (епископская, духовная) консистория.

Рассмотренное епископально-клерикальное управление служило переходной ступенью от древнейшего епископально общинного к современному епископально-консисториальному управлению. В настоящее время епархиальное управление чрез консистории совершается в таких восточных Церквах, как: елладская (в Греции), черногорская, сербская, сибинская (в Румынии), карловацкая (в Австро-Венгрии)... и русская.

Епархиальное управление в русской Церкви имеет свою историю и свои особенности, слагавшиеся под влиянием местных условий страны и государственно-общественной жизни.

Обозревая историю епархиального управления в русской Церкви от ее начала, нельзя не видеть, что организация его слагалась на первых порах применительно к управлению, господствовавшему в Константинопольском патриархате, в состав которого долгое время она и входила на правах митрополии. Соответственно совету пресвитеров, услугами которого пользовались на Востоке правящие в епархиях епископы, и в русской Церкви весьма рано образовались при епископских кафедрах коллегии епархиальных чиновников, известные под именем клиросов и состоявшие из пресвитеров. Круг обязанностей их не было строго разграничен, каждый из них еще не специализировался в определенного рода делах, а исполнял то, что ему поручал и повелевал епископ. Понятно, что близость клирошан к епископу и исполнение ими епископских распоряжений должны были поставить их в преимущественное положение в ряду остального духовенства. С течением времени с нашими клиросами случилось то, что раньше произошло на Востоке с пресвитериумами, именно: клиросы, как учреждения, имевшие значение не сами по себе, а значившие только по степени исполнительности их членами архиерейских распоряжений, стали в уровень с простыми причтами, а место их заняли специальные чиновники, как стали они в Греции на место совета пресвитеров.

Кроме кафедральных клиросов, как коллегиальных советов или соборов при епископах, были еще отдельные, епархиальные административно-судебные чиновники, именно – епископские наместники из лиц духовных, учреждаемые по подобию греческих синкеллов. Такими были собственно наместники кафедральные, жившие при самих архиереях. Были затем еще наместники уездные, области которых, вероятно, совпадали с областями княжеских наместников (посадников). При уездных наместниках должны были существовать и свои клиросы, или свои административно-судебные соборы пресвитеров. В силу архиерейских наказов, наместники обязаны были «дела духовныя управляти; церкви святыми антиминсы новопоставленныя освящати, а ветхия подтвержати; села церковныя и митрополичьи (или архиепископския) строити...» т. е. наблюдать за доходами земель, принадлежащих владыке в разных местах епархии.

Поземельное, часто богатое, владение архиерейских кафедр в древней России послужило причиною проникновения в епархиальное управление светского элемента в лице светских служилых людей архиерея. Таковыми светскими архиерейскими чиновниками были: тиуны, дьяки, заещики, приставы и неделыцики, боярские дети, десятинники и др. Первоначальное назначение архиерейских служилых людей, состоявшее в заведовании архиерейскими поместьями и жившими на них крестьянами, было с течением времени забыто: им стали поручаться и дела церковного управления. Постепенно они возобладали над помощниками архиереев из духовных лиц и даже совершенно вытеснили их из епархиальной администрации. Более же выдающимися из последних, кроме архимандритов, протопопов и игуменов, были поповские старосты, обязанностью которых было: собирать владычные сборы, надзирать за церковным благочинием и в качестве депутатов сидеть в суде над духовенством у владычных мирских судей. В 17 веке при архиерейских кафедрах основываются особые учреждения, известные под именем приказов, образовавшихся из волостельничеств. Первыми по времени были патриаршие приказы, учрежденные патр. Филаретом, именно: 1) патриарший разряд или судный приказ, бывший важнейшим административным и судебным местом в обширной епархии патриарха; 2) казенный, ведавший всякие церковные сборы патриарха, и 3) домовый, заведовавший вотчинами и домовым хозяйством патриаршего двора. По определению Московского Собора 1667 г., в патриаршем разряде было образовано особое отделение для суда над духовенством, так называемый духовный приказ. Для дел церковного благочиния к концу 17 столетия, при патриархе Иоакиме, был образован еще приказ церковных дел, заменивший собою тиунскую избу.

По образцу патриарших приказов устроены были архиереями и в их епархиях приказы, по преимуществу: духовный – для управления и суда, а также казенный – для сборов в казну архиереев. В приказах заседали лица: духовные – архимандриты, «приказные старцы», и светские – бояре, дворецкий, дьяки, подьячие и пр.

С 17 же столетия в Киевской митрополии церковное управление получает более твердое коллегиальное устройство под влиянием форм западного католического церковного управления. По почину Львовского епископа Макария Тучапского 1549 г. во всех южнорусских епархиях с 17 века учреждаются, по обычаю латинских и униатских епархий, капитулы. При Киевском митрополите название капитула встречается в первый раз при Сильвестре Коссове, хотя с конца 17 века капитул называется и консисторией (от латинского слова consistere – сходиться, согласоваться). В завещании метрополита Гедеона Четвертинского 1690 года названы уже и консистористы.

В 18 веке приказы постепенно стали заменяться в северо-восточной России консисториями, как коллегиальными учреждениями, в соответствие центральной коллегии – Св. Синоду. В 1744 году было издано общее распоряжение об учреждении консисторий по всем епархиям. В отличие от приказов, бывших домашними канцеляриями епархиальных архиереев, консистории представляют собою присутственные места с определенным личным составом и с определенным кругом ведомства. Управление и суд, под непосредственным начальством епархиального архиерея, составляют функции деятельности консисторий, а присутствие и канцелярия, под начальством секретаря, представляют их состав. Из ведения консисторий изъяты духовноучебные заведения (1808 г.), церковно-приходские школы (1885 г.), а также и епархиальные попечительства о бедных духовного звания, существующие с 1823 года и стоящие в непосредственной зависимости от архиерея.

В низшем епархиальном управлении около прежних духовных управителей (протопопов, десятинников, наместников) возникли коллегиальные учреждения, подчиненные консисториям – духовные правления, круг дел коих тот же, что и консисторий. В 1840 году 2 ноября последовало Высочайшее повеление об упразднении их. С закрытием уездных духовных правлений органами окружного епархиального управления оставлены благочинные, должность которых учреждена в 18 веке, помощники благочинных и благочиннические советы, функционирующие в окружном епархиальном управлении с шестидесятых годов 19 столетия.

В отличие от бывшей всегда выборною должности поповских старост, сменила ее должность благочинных. Выборное начало к последней применялось с 1860-х годов по 1881 год. Должностные обязанности благочинного определяются инструкций, составленной в 1775 году митрополитом Московским Платоном, впоследствии исправленной и пополненной. Рассмотрению совета благочиннического предоставляются такие же дела, какие подведомственны и благочинному, как-то: о разделе причхом доходов, аттестация духовенства, ходатайство о представлении к наградам и т. п.

Сопоставление современного епархиального управления русской Церкви с таковым же управлением древней Вселенской Церкви выделяет в нем следующие три особенности: чрезмерную обширность и малочисленность епархий, консисториальную систему с присущими ей бюрократизмом и канцеляризмом и слабое участие мирян в церковных делах. Устранение этих особенностей и должно составлять главную задачу предстоящей реформы епархиального управления.

В частности, для соответствия древнецерковному строю и облегчения епархиальному епископу успешно выполнять свое высокое и ответственное назначение, необходимо открыть в России возможно большее число епархий. С первых дней своего исторического существования наша отечественная Церковь отличается относительной малочисленностью епархий по сравнению с Церковью греческой, в которой епископы были во всех городах. Св. Владимир открыл в Русской земле только 8 епархий. То, что при Владимире произошло случайно, осталось на последующие века правилом, имеющим свою силу и по настоящее время. Если древнерусские епархии по своему пространству равнялись десяткам, даже сотням (Новгородская и Ростовская) греческих епархий, то и в наши дни они еще весьма обширны. Тульская епархия, самая малая из центральных, едва ли не обширнее Иерусалимского патриархата, состоящего из 15 епархий. К началу текущего 1905 года в Российской империи, занимающей пространство в 1 970 294 кв. верст, насчитывалось всего 67 епархий. К тому же времени вся русская высшая иерархия состояла из 129 лиц, включая в это число 17 иерархов, пребывающих на покое. Этот показатель правящей иерархии в России бледнеет пред числом православного населения, которого в наши дни насчитывается около 85 миллионов. При необычайной обширности епархий и большом числе их населения, не было в древней Руси, нет и в современной России, непосредственных близких отношений архиереев к их пастве и духовенству, вследствие чего они были, и поднесь являются не столько архипастырями, сколько высшими начальниками, окружными чиновниками.

Увеличение числа епархий, уменьшая обширность их пределов и сокращая количество приходов, даст возможность епископам, менее обремененным административными и судебными делами, чаще обозревать все церкви в епархии и вступать в непосредственное сношение со всей своей паствой. Конечно, при увеличении числа епископов, вследствие необычайной обширности России, нельзя надеяться, чтобы епископы могли посетить поодиночке дома всех своих пасомых, даже и хижины бедняков, как того требовал от греческих епископов своей новеллой импер. Алексей Комнин; но можно полагать, что тогда невозможно будет существование таких приходов, в которых епископы никогда не бывали.

Кроме открытия новых епархий, достижению вышеуказанной цели много может содействовать также открытие викариатств. Учредить и содержать викариатства можно скорее и легче, чем открыть и материально обеспечить новые епископские кафедры. Во многих уездных городах имеются монастыри, которые могут служить местопребыванием викарных архиереев и предоставить им относительно достаточные средства содержания (указ 17 декабря 1865 г.). С несомненностью можно утверждать, что пребывание викариев в монастырях сильно повлияет и на их внешнее и внутреннее развитие.

Желательно также устранение некоторых недостатков в строе и деятельности существующих органов епархиального управления. Преимущественные их недостатки следующие: чрезмерное развитие переписки, формализм, спутанность отношений между самыми органами, их полновластие и совершенное безвластие, безразличное смешение подведомых им дел (судебных, следственных и административных), чрезмерное усиление светского чиновничества и медленность делопроизводства, доходящая до того, что некоторые дела находятся в производстве по два и по три года.

Всего рельефнее указанные недостатки выступают в организации и деятельности консистории. Канцеляризм, облеченный в форму «слушали», «приказали», и сдобренный всякого рода справками, часто мелочными, развит в делопроизводстве до того, что консистории принимают десятки тысяч бумаг «входящих» и столько же, если не более, выпускают «исходящих». Будучи центральным органом епархиального управления и подчиняя себе другие органы, консистория так ограничена в своей деятельности, что без утверждения преосвященного не может привести в исполнение ни одного своего журнального постановления, на всякую мелочь испрашивает его разрешение. К этому прибавить нужно, что «ни одна бумага, поступающая в консисторию, не может иметь движения без секретаря». Секретарь же, не имея звания члена присутствия и не входя в состав его, в сущности, есть руководитель и контролер присутствия, могущий противопоставлять единогласному решению членов присутствия свое представление. Таковое представление обычно вносится в журнал консистории и рапортом секретаря доводится до сведения епископа. Можно сказать, что секретарь до некоторой степени ограничивает и епископа, как блюститель за исполнением законных постановлений по Духовному Ведомству, состоящий в непосредственном ведения синодального обер-прокурора.

Медленное делопроизводство в консистории представляет собой явление обычное, сделавшееся хроническим недугом, часто вызывающим справедливое недовольство всех приходящих в соприкосновение с нею. Даже консисторским Уставом (§315) назначается месячный срок для доклада вновь поступающих дел. Это, разумеется, выполнимо только при условии самой лучшей постановки канцелярии и незапутанности в ней дел. Если же взять во внимание массу дел, подлежащих рассмотрению консистории, их разнородность, устарелые способы делопроизводства, то месячный срок обращается всегда в двух-трех месячный и более того. Проволочка в решении дел консисторией увеличивается еще и тем, что иногда одно и то же дело, до своего окончательного утверждения епископом, по своему рассмотрению проходит несколько инстанций, его решающих, перерешающих каждая по-своему и возвращающих предшествующей инстанции для нового пересмотра.

Преобладание светского чиновничества в епархиальном управлении, как известно, было заметно уже во второй период истории русской Церкви и к концу 15 века до того усилилось, что вызвало общее недовольство среди духовенства, выразителем которого выступил ростовский священник Георгий Скрипица. «Господа священноначальницы, – писал он в своей челобитной собору московских святителей 1503 года, – не благословенно надсматриваете над верными людьми. Назираете Церковь по царскому чину земного царя боярами, дворецкими, неделыциками, доводчиками, для своих прибытков, а не по достоинству святительскому. Вам достоит пасти Церковь священниками благоразумными, а не мирским воинством». Только почти через пол столетие Стоглавым Собором сделано было некоторое ограничение светского служилого элемента в епархиальном управлении постановлением, «чтобы митрополит, архиепископы и епископы без царского ведома и дворецких от себя не отсылали и вместо их других к себе не принимали», и чтобы при каждой архиерейской кафедре, кроме суда боярского, существовал суд из духовных лиц. Так как преобладание светских чиновников продолжалось, то Московский Собор 1667 года определил, чтобы святители судили свое духовенство во всех делах, а мирян в делах духовных, брачных и по духовным завещаниям, через духовных же, а не мирских людей своих архиерейских домов. Появившиеся в связи с этим соборным определением при епархиальных архиереях духовные приказы, состоявшие из судей духовного сана, мало повлияли на уменьшение значения архиерейских бояр; по-прежнему все важнейшие дела проходили чрез их руки, а в качестве председателей в приказах они стояли во главе архиерейского управления. И в консисториях, сменивших приказы, силен светский элемент своей численностью, а также влиянием и значением.

Отмеченные недостатки в современной епархиальной администрации ясно указывают и на желательные в ней изменения, могущие ее приблизить к древневосточной и старорусской церковной практике. Справедливо, во-первых, от консистории отнять ее латинское название и дать ей древнегреческое πρεσβυτέριον – постоянно действующий совет пресвитеров. Во-вторых, дать консистории председателя, какового в настоящее время она не имеет, и таковым председателем сделать епархиального архиерея, а на случай его отсутствия назначить заместителем кафедрального протоиерея. В соответствие древней практике, именовать последнего архипресвитером (блаж. Иерон. письмо к Рустику; Созомен, кн. 8, гл. 12). Личное присутствие (2 или 3 раза в неделю) в консистории епархиального епископа значительно сократит и упростит делопроизводство, а посему сам собой ослабеет и доминирующий в ней теперь канцелярский формализм. В-третьих, должно изъять из ведения синодального обер-прокурора секретаря консистории и оставить только в подчинении епископу, назвав его хартофилаксом, как назывались правители дел в совете епископском второго периода истории восточной Церкви. На должность хартофилакса следовало бы назначать образованного диакона потому, что в древности, по словам Вальсамона, она была замещаема диаконами. Чтобы, наконец, консистория при епископе была вспомогательным учреждением, вполне от него зависимым, должно назначение и увольнение ее членов предоставить епископу же. Существующий ныне порядок назначения членов консистории от Святейшего Синода придает ей до некоторой степени независимость от епископа, тем более, что они располагают правом в случае несогласия с ним, не отказываясь от своего мнения, доводить оное до сведения Синода. Могущие возникнуть между епископом и его консисторией (пресвитерским советом) несогласия должны быть разрешаемы митрополитом, как высшим окружным начальником.

Ближайшим вспомогательным органом епархиальному совету пресвитеров может быть уездный совет пресвитеров. Как показывает самое название, уездный совет пресвитеров имеет находиться в уездном городе, сосредоточиваясь около личности викарного епископа или уездного протоиерея (протопопа). Историческим основанием к открытию такого учреждения в уезде служит существование в древней Руси должности уездных наместников с советами пресвитеров, а в новой – уездных духовных правлений, сравнительно только недавно закрытых. Состав уездных пресвитерских советов должен комплектоваться, кроме председателя – викарного епископа или уездного протоиерея, из нескольких городских священников (и иеромонахов, если вблизи находится монастырь); канцелярское же делопроизводство может быть возложено на диаконов из лиц с полным семинарским образованием, могущих с успехом выполнить эту обязанность. В отличие от духовных правлений прежнего времени, вполне зависимых от консисторий и носивших исключительно характер канцелярских учреждений, проектируемый пресвитерский совет должен ведать дела того же рода, что и советы пресвитеров при архиереях, но меньшей важности. К этим делам можно бы отнести: ревизию приходорасходных книг и всякого рода отчетности, просмотр и хранение метрических и исповедных книг, выдачу всяких справок из метрик и других церковных документов, наблюдение за построением церквей в районе ведомства советов и за ремонтом их, наблюдение за благоповедением клира и исправностью его по службе, надзор за благотворительными заведениями, приходскими советами, попечительствами, братствами и т. п. В кругу перечисленных дел видное место должны занимать дела следственные. Производство следствий советами тем более желательно, чем менее совершенно поставлена следственная часть в современном церковном суде. По делам сравнительно неважным, с разрешения епископа, пресвитерский совет мог бы постановлять и судебные решения, а по делам, относящимся к преступлениям по должности священно- и церковнослужителей, он должен ограничиваться исключительно только производством следствий и предварительных дознаний, по которым совет епископский и составляет обвинительный акт. Для большей самостоятельности пресвитерскому совету, смотря по надобности, должно быть предоставлено право сношения с епископом помимо епископского совета. Деятельность пресвитерского совета в указанном направлении, несомненно, уменьшит число дел, подлежащих рассмотрению совета епископа, и сделает почти излишнею должность благочинного, как администратора и чиновного судьи в благочинническом округе. За благочинным останется концентрирующее и нравственное значение для духовенства в его округе. Подобно древнему периодевту, благочинный часто должен обозревать свой округ и входить в ближайшее исследование религиозно-нравственного состояния клира и прихода, исполнения клиром своих служебных обязанностей и принимать нравственные меры к исправлению замеченных недочетов в жизни и по службе, давать советы, наставления и разрешать всякие недоумения, принимать жалобы и разрешать их словесно или давать им дальнейшее движение для формального следствия, наблюдать за состоянием церковного имущества, церковных сосудов, утвари и т. п. О своих наблюдениях благочинный, словесно и письменно, доносит епископу. Для установления более тесных отношений между благочинным и окружным клиром должность благочинного должна замещаться не административным, а выборным порядком. Изменение характера должности благочинного может повлиять на благочиннические советы, обратив их в периодические собрания клира и мирян для обсуждения вопросов и затруднений общей и местной церковной практики, для совещаний о мерах к возвышению религиозного образования, к поддержанию веры, доброй нравственности в народе и т. п.

Проектируемая организация епархиального управления оформит современный епархиально-административный строй по типу древневосточного и древнерусского и облегчит тяжкое бремя, лежащее на епископах по управлению епархиями. Но остаются еще органы епархиального управления с самостоятельным кругом действия, непосредственно подведомственные епископу, помимо постоянно действующего совета пресвитеров. К таковым органам относятся: правление духовно-учебных заведений, епархиальный училищный совет, епархиальное попечительство о бедных духовного звания, комитет епархиального свечного завода, советы братств и т. п. Разнообразная и обособленная деятельность органов нового епархиального строя, имеющая свою концентрацию в епископе, будет затруднять его в направлении их деятельности к правильному и согласному общему действованию. Посему естественно возникает вопрос об учреждении такого высшего центрального органа епископской власти, «который объединял бы в своем ведении всю область епархиального управления». Таким органом надлежит быть «епископскому совету». В нем, под председательством епископа, должны присутствовать председатели всех органов епархиального управления и рассматривать те дела, которые по своей важности и сложности не нашли для себя окончательного решения в этих органах. Организуя епископский совет по образцу древневосточного «главного епископского совета», необходимо ввести в него и несколько мирян, например старост или вообще именитых граждан.

При новом положении Церкви и объявленной веротерпимости в Русском государстве (17 апреля 1905 г.), признается особенно необходимым ввести в состав епископского совета лицо с юридическим образованием, наподобие древних экдиков, бывших адвокатами не только лиц, искавших покровительства Церкви в разных нуждах, но и ходатаями в гражданском ведомстве по делам церковным, а также по собственным делам священно- и церковнослужителей. Экдики в древности избирались из духовных лиц и из ученых юристов-мирян (Карф. Соб. пр.109-е). Заседания назначаются епископом по мере накопления дел, но не часто (два-три раза в месяц), чтобы не отягощать членов епископского совета из мирян частым посещением совета и не развивать в них индифферентного отношения к исполнению своих обязанностей.