IV. Попытка учреждения русского храма в Персии при царе Петре Великом

Идея об учреждении в Персии храма Русской Православной Церкви принадлежит Царю и Императору Всероссийскому Петру Великому (1682–1725).

Пётр Великий

Впервые она была высказана в Его послании к персидскому шаху Султану Хоссейну (1694–1722). Причём просьба об открытии русской православной церкви стояла первым пунктом в Императорском Послании: «1. Понеже в Государстве державы его царского пресветлого Величества подданным его шахова Величества купецким людям джулфинцам и прочим армяном (как приезжают для торгового промыслу) позволено им публичные церкви для отправления своей веры. Того ради и его царское Пресветлое Величество желает, дабы и во области его шахова Величества против того позволено было российского народа людем построить церковь публичную, как иранские законники езуитов (иезуитов) и протчие имеют здесь свои церкви»³⁶. Обращение Петра Великого доставил персидскому шаху 27-летний подполковник Артемий Волынский, который возглавил Российское посольство в Персии в 1715–1718 годах.

Артемий Петрович Волынский (1689–1740 гг.) – известный государственный деятель, блестящий офицер и тонкий дипломат, человек с печальной судьбой. Его отец Пётр Артемьевич был приближённым царя Феодора Алексеевича, судьёй Московского судного приказа, а также воеводой в Казани. Получив прекрасное образование, в пятнадцатилетнем возрасте А.П. Волынский поступил солдатом в драгунский полк. В 1711 году его приметил Пётр 1 и направил к барону Шафирову, вместе с которым А.П. Волынский принял участие в Прутском походе, с ним же побывал и в турецком плену.

Артемий Петрович Волынский

В 1715 году Петр I направляет Волынского посланником в Персию³⁷. Официальной задачей посольства должно было стать заключение торгового договора, позволявшего русским купцам иметь привилегии в Персии, главная же цель посольства Волынского заключалась в том, чтобы он всесторонне изучил Персию как в торговом, так и в политическом плане. Эта была первая русская экспедиция, которой поручалось собрать исторические, географические, этнографические и прочие сведения о стране, в отношении которой, как мы увидим в дальнейшем, Российская империя имела определённые цели.

Пётр I лично разработал инструкции для Волынского. Царь желал получить от посланника ответы на следующие вопросы:

1) Есть ли водное сообщение между Каспийским морем и Индией через Персию, и нельзя ли «учинить» купечество в Индию?

2) Какие дороги ведут в Гилян?

3) Каково положение армянского народа и нет ли ещё христианских и иноверных с персами народов, живущих в Персии?

4) В каком положении находится вооружение и укрепление страны, есть ли морские суда, крепости и не вводится ли «европейских обычаев в войне»?

5) В каких отношениях находится Персия к Турции?³⁸.

Инструкция предписывала Волынскому всячески привлекать для торговли с Петербургом армянских купцов, проживавших в Персии. Пётр предписывал посланнику «все сведения собирать осторожно, чтоб того не прознали персияне и делать о том секретно журнал повседневный, списывать всё подлинно»³⁹.

При Российском Посольстве состояла многочисленная свита. Там были учёные-иностранцы: саксонец Венигеркинд, француз де Вилле, англичанин Джон Бель, француз де Артемони, оставивший любопытный дневник путешествия посольства; различные чиновники, офицеры, слуги и даже охотники.

В состав Российской дипломатической миссии был включён и посольский священник – иеромонах Иларион (Рогулевский). Петру I было дело до всего, в том числе его интересовало состояние ислама. Иеромонах Иларион не случайно вошёл в состав посольства и, по всей видимости, получил свои особые инструкции. Возможно, им были составлены записки о том, что он увидел в Персии с духовной точки зрения, но подробности деятельности иеромонаха Илариона (Рогулевского) в миссии Волынского нам не известны.

Замечательна сама личность Илариона Рогулевского. Он окончил Киевскую Духовную Академию и по тому времени считался человеком высокообразованным. По окончании учёбы он был пострижен в монашество. Его учёность была замечена сподвижником Петра фельдмаршалом Борисом Петровичем Шереметевым. По его ходатайству Иларион Рогулевский был определён обер-иеромонахом в армию и вскоре стал духовником фельдмаршала. Видимо, с подачи Шереметева Пётр I отправляет отца Илариона с Волынским в Персию. Деятельность посольского священника в Персии была успешной, и по возвращении в Россию его возводят в сан архимандрита и назначают настоятелем Лубенского Мгарского монастыря, а затем Московского Донского монастыря. В 1732 году его посвящают в епископа Казанского, а на следующий день после хиротонии возводят в сан архиепископа. За время своего пребывания на Казанской кафедре Владыка Иларион занимается просвещением инородцев, открывает для них школы. В Зилантовом монастыре он устраивает Казанскую Семинарию, где порядок обучения строится по типу Киевской Академии. Архиепископа знают и любят при императорском дворе, одаривают многочисленными подарками, члены императорской семьи почитают его за своего духовника. В 1735 году архиепископ Иларион был переведён на Черниговскую кафедру. Там Владыка сразу же учредил благотворительное общество «Собрание Девы Богородицы», для попечительства над Черниговской Семинарией. В 1738 году архиепископ по собственному прошению был уволен на покой. Скончался архиепископ Иларион в 1742 году, похоронен в Тверском Отрочем монастыре.

Кроме учёного иеромонаха царь предписал Волынскому взять с собой несколько толковых семинаристов. В сенатском указе об этом говорилось: «На Москве из латинских школ выбрать из учеников робят добрых, молодых, пять человек, таких, которые б по меньшей мере грамматику выучили для посылки в Персиду при посланнике Волынском для учения языкам турецкому, арабскому и персидскому»⁴⁰.

Хотя Волынский во время своего путешествия в Персию не добился от шаха разрешения открыть русскую православную церковь, он всё же выполнил основной наказ Петра I – открыл Персию для русских. Об этом свидетельствуют статьи договора, заключённого Волынским с шахом 30 июля 1717 года «Отныне:

1) Русские купцы могут свободно приезжать в какое угодно время в Низовую и другие персидские пристани на Каспийском море;

2) Русским купцам предоставляется свободная торговля по всем персидским областям;

3) Для охраны русского купеческого каравана от разбойников между Низовой и Шемахой персияне обязаны давать надёжный и добрый конвой;

4) В Шемахе русские купцы свободно продают свои товары; персидские чиновники нужные для них товары должны покупать у русских купцов, а не брать даром, как то делалось прежде; персидские чиновники должны справедливо разбирать все иски и тяжбы между русскими купцами и персиянами, без вымогательства разных поборов;

5) За товары, купленные у русских купцов, персияне должны платить аккуратно; за товары же взятые в долг уплачивать деньги в определённый срок;

6) Во внутренних персидских областях русские купцы платят только определённые пошлины, никаких других поборов они давать не должны;

7) В Ширвани и Гиляни русские купцы не должны быть притесняемы в покупке шёлка-сырца;

8) Для взаимных сношений между русскими и персидскими купцами будет определён особый чиновник из русских купцов;

9) Русские купцы платят в одном размере с персидскими за шёлк-сырец;

10) При пропаже русских товаров их до́лжно тщательно разыскивать и возвращать хозяевам; то же правило соблюдается в случае крушения русского купеческого судна на море, когда товары выбросит на берег»⁴¹.

Этот важный для России договор был ратифицирован Петром Великим 9 июня 1719 года, а шахом Хоссейном – в 1720 году.

Главной заслугой Волынского является то, что именно он, впервые в истории русско-персидских отношений, создал русскую консульскую службу в Персии и добился принятия при шахском дворе русского резидента (представителя). Первым русским резидентом в 1720 году был назначен бывший толмач в посольстве Волынского Семён Аврамов⁴².

В подписанном договоре не было статей о духовном окормлении русских торговых людей, но консульские учреждения и стали теми местами, откуда православное духовенство начало пастырскую деятельность в Персии. Начиная с 1730 года Святейший Правительствующий Синод имел попечение о направлении духовенства в Персию.

Кроме переговоров с персидской стороной, касающихся торговых отношений, А.П. Волынский занимался вопросами, непосредственно связанными с церковной жизнью в Персии. Так, он встречался с армянским вардапетом (архимандритом), вёл «духовные» разговоры с католическими миссионерами о их деятельности в Персии. Не вызывает сомнения тот факт, что в этом ему помогал иеромонах Иларион.

В результате деятельности Волынского появилась возможность основать важное для двух государств учреждение – «Торгующее в Персии купеческое общество», которое и было утверждено в декабре 1723 года указом Петра I. Оно действовало до 1762 года, а в 1775 года была создана «Российская в Персии торгующая Первая компания».

Пётр Великий высоко оценил труды Волынского, произведя его в чин полковника и личного генерал-адъютанта. В 1719 году Артемий Петрович был назначен губернатором Астрахани, и на него была возложена подготовка задуманного царём похода в Персию. После смерти Петра I в мае 1725 года Волынский был переведён губернатором в Казань, а затем в 1729 года он оказался в Петербурге, где дослужился до должности кабинет-министра.

Дальнейшая судьба Артемия Петровича сложилась трагически. Как известно, он ненавидел иноземных временщиков императрицы Анны Иоанновны – Миниха и Бирона. Волынский сблизился с их противниками – Еропкиным, Хрущовым и Татищевым. Им был составлен важный документ «Генеральный проект об улучшении в государственном управлении», в котором развиты идеи Петра Великого о взаимоотношениях монарха и главного его помощника – Сената. Бирон обвинил Волынского в казнокрадстве, а главное – в том, что последний, якобы, имел тайный умысел свергнуть Анну Иоанновну. Артемий Петрович был арестован, подвергнут пристрастным допросам и приговорён к «посаждению» на кол, но государыня «всемилостивейше» заменила приговор на отсечение головы. Казнь состоялась 27 апреля 1740 года. Артемий Петрович Волынский был погребён в ограде Сампсониевского собора, что на Выборгской стороне в Санкт-Петербурге.

Каспийское море и лежащая за ним Персия давно привлекали к себе внимание Петра Великого. Каспийское море открывало, по мнению царя, путь через Россию для европейской торговли с Индией. Пётр I хотел связать Балтийское море с Каспийским рядом каналов между притоками Волги и Ладожским озером и найти дальнейшее водное сообщение между Каспийским морем и Индией; тогда европейские суда, вместо длинного пути вокруг всей Африки, пошли бы в Индию через Россию. Осуществление этого замысла было заветной мечтой Петра Великого. Для того и дана была секретная инструкция Волынскому, в первом пункте которой содержится вопрос о том, «...нет ли какой реки из Индии, которая б впала в сие море...»⁴³.

Но Персия, которая была важным путём для европейской торговли с Индией, сама по себе имела важное торговое и политическое значение для Российской империи.

В своём донесении царю Артемий Волынский считал возможным для России вести войну с Персией даже до окончания Северной войны со шведами, потому что войска потребуется немного для того, чтобы «великую часть к России присовокупить без труда»⁴⁴. Но царь не спешил, и только успешно завершив Северную войну со Швецией, с которой в 1721 году был заключён Ништадтский мир, Пётр I приступил к решению каспийского вопроса.

Политическая обстановка этому благоприятствовала. В Персии на престоле находился слабый и безвольный шах Султан Хоссейн (1694–1722), который, по отзыву Волынского, не имел решительно никакого авторитета, а идти-мат-и-девлет (главный визирь) «всякого скота глупее и такой дурак, что ни дачей, ни дружбой, ни рассуждением подойти невозможно; вообще же правительство персидское отличается крайним упорством, глупостью, ленью и беспутным ведением дел»⁴⁵.

К тому времени ситуация в Персии стала критической: в 1722 году в страну вторглись восставшие афганцы-гильзаи, что фактически положило конец государству Сефевидов. В марте 1722 года столица г. Исфаган, где находился со своим двором шах Хоссейн, была осаждена афганцами. Осада длилась семь месяцев. 12 октября 1722 года Хоссейн сдался на милость предводителя афганцев Мир-Махмуда.

Располагая сведениями о том, что Турция намерена воспользоваться создавшимся положением и готовится к захвату персидских территорий, в том числе и прикаспийских провинций, что в корне противоречило интересам России, Пётр I в июле 1722 года с большой армией морским путём и по суше спешно выступил из Астрахани в Прикаспье⁴⁶. А шаху Хоссейну накануне похода он дал знать о том, что готов оказать ему военную помощь в борьбе с Мир-Махмудом, требуя в качестве компенсации уступки прикаспийских провинций. Так, например, 25 июня 1722 года русскому резиденту в Исфагане Семёну Аврамову Пётр I писал, чтобы тот дал следующее разъяснение шаху: «Что мы идём к Шемахе не для войны с Персией, но для искоренения бунтовщиков, которые нам обиду сделали. И ежели им при сем крайнем разорении надобна помощь, то мы готовы им помогать и очистить от всех их неприятелей и паки утвердить постоянное владение персидское, ежели они нам уступят за то некоторые по Каспийскому морю лежащие провинции, понеже ведаем, что ежели в сей слабости останутся и сего предложения не примут, то турки не оставят всею Персиею завладеть, что нам противно, и не желаем не только им, ни себе оную владеть»⁴⁷. В результате военной кампании 1722–1723 годов русскими войсками были заняты Дербент, Баку, Решт. 12 сентября 1723 года в Петербурге персидским представителем, посланным ещё шахом Хоссейном, был подписан договор, по которому к России отходили западное и южное побережья Каспийского моря, города Дербент, Баку, Решт, прибрежная полоса провинции Ширван (без Шемахи), Гилян, Мазандеран и Астрабад⁴⁸ . 12 июля 1724 года русскому резиденту Ивану Неплюеву в Константинополе удалось подписать договор, по которому Турция признавала присоединение Россией прикаспийских провинций, указанных в русско-персидском договоре 1723 года⁴⁹.

Касаясь духовного аспекта этой кампании, отметим следующее: не вызывает сомнения тот факт, что российскую армию и задействованный ей в помощь флот в походе сопровождали положенные по штату полковые и корабельные священники, которые несомненно с честью исполняли свой пастырский долг.