Староладожский Успенский женский монастырь

В черте бывшего города – ныне селения Старой Ладоги, Новоладожского уезда¹, смиренно ютится одна из древних женских обителей – Староладожский Успенский монастырь.

Существование Успенского монастыря тесно связано с историей бывшего города Ладоги.

Старая Ладога принадлежит к числу древнейших в России населенных мест. Летопись упоминает о существовании Ладоги во времена первого русского князя – Рюрика. Историк С. М. Соловьев приводит известие, что Рюрик первым городом, в котором сел – стал жить, избрал Старую Ладогу. Положение Ладоги, па берегу реки Волхова, относительно начала вминаю водного пути и по близости к Балтийскому морю – признавалось тогда важнее .положения Новгорода. Впоследствии, в XII веке, Новгородцы обратили Старую Ладогу в сильный укрепленный пункты – посадник Павел обнес Ладогу каменною стеною с башнями. Развалины этой стены сохранились до настоящего времени. Для осады Старой Ладоги в 1164 году приходили из озера (Ладожского) шведы на 60 шняках (мелких судах); но на выручку города во время подоспел Новгородский князь Святослав Ростилавич с посадником Азарией и с Новгородскою дружиною, и шведское войско понесло поражение. – В 1194 году Ладога погорела; – тогда пожары, бывшие во многих городах, продолжались от (недели) «Всех святых до Успеньева дня». – В 1281 году – Ладога, м в ней люди многи – взята Довмонтом, князем Псковским. В 1313 году шведы за поражение, полученное ими в Новгороде, отомстили сожжением Ладоги. В начале XVII столетия – в 1610 году, шведский полководец Понтус де-ла-Гарди, причинивший много зла России, опустошив многие города Новгородской области, опустошил тогда же и Ладогу.

В 1625 году в Ладоге насчитывалось людей, способных носить оружие – 289.

В 1709 году по указу Петра Великого построен город Новая Ладога, который и населен, отчасти, жителями переведенными из Старой Ладоги.

Памятниками прежнего значения Старой Ладоги остаются и до настоящего времени: четыре церкви и два монастыря, из которых – Староладожский Успенский и составляет предмет этого очерка.

В документах XVII века Староладожский Успенский монастырь назывался: Ладожским, а в документах XVIII века – Староладожским Успенским девичьим или женским; Успенским – по главному монастырскому храму в честь и память Успения Божией Матери.

Не только ст. точностию определить, но и приблизительно указать, с некоторою достоверностию, время основания Успенского монастыря невозможно, такт, как для этого не сохранилось никаких источников. Только по писцовым книгам можно сказать, что монастырь основан раньше конца XV века.

От пожаров, разорений, которым подвергалась Старая Ладога и в особенности от погрома, произведенного шведскими войсками Понтуса де-ла-Гарди, монастырское хозяйство пришло в совершенное расстройство, а документы, по которым и можно было бы установить историю существования Успенского монастыря – уничтожены, а может быть и увезены разрушителями.

Вскоре после разорения, собрав около себя несколько разбежавшихся сестер, старица Успенского монастыря Анилина приступила к возобновлению Успенской обители. На просьбу ее о возобновлении монастыря царь Михаил Феодорович в грамоте 7129 (1621 г.) писал: «По челобитью Успенского монастыря строителя – старицы Акилины с сестрами, Его царское величество, по елику де по разорении шведами Великого Новгорода и с прочими городами, разорена и сия обитель, а в прошлом де 7125 (1617 г.) Новгород с пригороды от шведов обратно отданы, – приказал, по просьбе означенной старицы, монастырь возобновит]., сестер собрать, прежние вотчины и прочие угодья отдать для содержания монахинь».

Усердием строительницы старицы Акилины, Успенский монастырь стал быстро возобновляться. В 1617 году – 1 июня был освящен каменный храм Пресвятыя Богородицы Успения, разграбленный и разрушенный шведами.

Церковь Успения была единственным в то время каменным зданием в Успенском монастыре. Все другие постройки были деревянные.

В описи 1628 года упоминается, что в Успенском монастыре было 25 сестер.

Получив в свое владение, по грамоте царя Михаила Феодоровича (1621 г.), рыбные ловли и земельные угодья, Успенский монастырь был достаточно обеспечен средствами к своему существованию и мог бы, казалось, существовать безбедно. В его владении находилось 275 четв. пахатной земли, кроме того сенокосы и несколько рыбных ловель, из которых некоторые отдавались в аренду, а другие обрабатывались самими сестрами. К этим средствам присоединялись еще: денежное жалованье из царской казны и хлебное жалованье из царских житниц, назначенное царем Михаилом Феодоровичем и патриархом Филаретом Никитичем и другие денежные доходы и пожертвования.

Земельные угодья, обеспечивая монастырь в содержании, в тоже время причиняли ему много хлопот и неприятностей. – Во все время, с 1621 г. до учреждения в 1764 г. штатов, монастырь вынуждаем был обращаться к государям и государыням с жалобами и вести тяжбы с соседями, присваивавшими монастырские угодья. Ведение этих тяжб затруднялось еще и тем, что монахини, разбежавшись во время нападения шведов, потом забыли границы монастырских владений; своекорыстные же соседи, пользуясь этим, скрывали и изменяли границы в свою пользу, а грамот и других документов, по которым монастырь владел земельными и другими угодьями, не сохранилось. Прибавив к этому положение женщин XVII и XVIII в.в. и в особенности женщин-инокинь, слабых в юридических знаниях, понимании дела и уменьи вести тяжбы – станет попятною та легкость, которая соблазняла соседей к присвоению владений Успенского монастыря. Это завладение монастырскими угодьями издавна вызвало указ царя Алексея Михаиловича в 1669 г., предоставлявший монастырю невозбранное владение пожалованными ему царем Михаилом Феодоровичем вотчинами, пустошами и угодьями. Но и после этого подтверждения монастырь не мог спокойно владеть своею собственностью. В «ведомости о Староладожском монастыре 1740 г.» указывается несколько лиц, завладевших монастырскими угодьями.

Помещик Неплюев, завладевший пустошью Костевичи, «присылал в монастырь», – писалось в одной из жалоб: «для виду, самонегоднова к питомству хлеба» и то самую малую часть. Игумения с сестрами, в виду этого положила отдать пустошь Костевичи в аренду за десять рублей в год Выборгского гарнизона капитану Мышецкому; но когда крестьяне Мышецкого явились в пустошь для работ, Неплюев прогнал их, а одного из прибывших крестьян избил батожьем. Завязалась тяжба, кончившаяся лишь при отобрании монастырских имуществ.

Спустя 75–80 лет, возобновленный после разорения шведами Успенский монастырь, 24 апреля 1702 года сгорел. Этот пожар, уничтоживший дома многих жителей Ладоги, обратил в груды пепла деревянные здания Успенского монастыря и большую часть находившегося в них имущества. Значительные повреждения произведены пожаром и в каменной монастырской Успенской церкви. В монастырском синодике, писанном «1703 года августа в 25 день, в обитель Успения Пресвятыя Богородицы, что в Ладоге, повелением тоя обители игумении Иулиании Александровны», – после имени монахини Акилины, по челобитью которой возобновлена обитель; имеется такая запись: «а прежних создателей сего монастыря, также и иных честных и знатных родов родители, которые были вписаны в древний синодик, в прошлом 1702 году месяца апреля в ночи к 24 числу, как горел сей Успенский монастырь, также и дворы Ладожан посадских людей и иных чинов на посаде живущих, сгорел».

После этого пожара Успенский монастырь скоро, хотя и не богато, обстроился. Восстановление монастыря ограничивалось сначала поправкою обгоревшей церкви и постройкою необходимейших деревянных зданий. Через 25 лет, в 1727 году, как видно из описей, монастырь совершенно обстроился.

В 1764 г. при составлении монастырских штатов, большая часть земель Успенского монастыря отобрана в казну. Монастырь включен в число штатных 3-го класса и на содержание его назначено штатное жалованье в год: игуменье – 40 руб., казначея – 15 руб., пятнадцати монахиням по 10 р., церковному причту, па канцелярские потребности, просфоры, дрова, починку церкви и монастыря 170 рублей 60 кон. – Всего в год 375 рублей 60 кон.

Игумения Евфимия в 1764 году извещала консисторию, что в Староладожском Успенском монастыре находится: 1) каменная церковь во имя Успения Пресвятой Богородицы с приделами: Благовещения Пресвятыя Богородицы и св. великомученицы Варвары, 2) келлии и ограда деревянные, 3) довольствие, – как мы, игумения с сестрами, так и священники с причетниками получали из имевшейся при монастыре пашенной земли в разных местах 265 четвертей с осьминою, а положенной по штату денежной суммы монашествующия и священники с причетниками не получали».

Та же игумения в 1768 году доносила «что 1) церковь Успения, с двумя своими приделами, состоит в твердости; только обитые деревянной чешуею главы, как на соборной церкви, так и на придельной великомученицы Варвары ветхи, 2) колокольня деревянная, построенная в 1762 г. особым зданием, вместо обветшавшей деревянной же – тверда, 3) келлий в монастыре двенадцать – деревянных, из них три новые, да в твердости состоявших две, а прочие состоят в ветхости и 4) ограда в монастыре деревянная ветха».

Настоятельницами Успенского монастыря со времени возобновления монастыря были:

Староладожский Успенский монастырь в 1718 году сделался жилищем царицы Евдокии Феодоровны (Лопухиной), супруги Петра Великого. Царица Евдокия, по приказанию царя, была пострижена в монашество в 1699 году в Суздальском Покровском монастыре, с именем Елены. По делу сына царевича Петра Алексеевича и участию в заговоре против Петра, Евдокия Феодоровна прибыла в Москву. Многие из приверженцев опальной царицы были тогда казнены, а сама она отправлена на житье в Староладожскиq Успенский монастырь. Под угрозою смертной казни было запрещено посторонним'!, говорить с нею. Чтобы предотвратить какие-либо сношения царицы с посторонними, по указу царя, монастырь окружен был стоячим двойным полисадом; а бывшим монастырским прихожанам запрещено было ходить в монастырскую церковь. Приостановлено было пострижение в монашество новых лиц, живших в монастыре.

Заключение Евдокии Феодоровны в Успенском монастыре продолжалось до кончины Петра Великого. Преемнице Петра Екатерине I это заключение показалось, вероятно, недостаточно благонадежным. – По указу императрицы Евдокия Феодоровна перевезена была в Шлиссельбургскую крепость.

В очень немногих, сохранившихся среди сестер обители, воспоминаниях о пребывании Евдокии Феодоровны в Успенском монастыре передается, что Петр Великий сохранил некоторое чувство, если не любви, то жалости к Евдокии Феодоровне: он неоднократно посещал Успенский монастырь и келью изгнанницы, угощал ее из своего дорожного ларца, выражал заботливость, чтобы были доставлены ей возможные жизненные удобства. В Успенском монастыре не осталось следов, по которым можно было бы судить об отношении Евдокии Феодоровны к обители, в которой она прожила не менее шести лет. Не вспомнила она об Успенском монастыре и став близко к царскому тропу при внуке своем Петре III.

На путь желательного благоустройства Успенский монастырь поставлен игуменией Евпраксией – старицей строго подвижнической жизни, описанию которой посвящена в этом очерке особая глава.

Игумения Евпраксия управляла обителью 43 года. Вступив в управление обителью, она прежде всего привела в благолепный вид монастырскую Успенскую церковь и к ней пристроила, вместо деревянной, каменную колокольню, для которой были приобретены новые колокола.

В 1802 г. игумения Евпраксия построила при теплом каменном приделе Благовещения Пресвятой Богородицы, вместо ветхой деревянной’ – каменную паперть. В 1781 г. – исходатайствовала у начальства 500 рублей, па которые были построены, взамен ветхим», повыв келлии.

Труды игумении Евпраксии с особенным усердием продолжались преемницами ее игумениями Поликсенией, Февронией, Маврикией и Дионне-Ией.

Игуменией Поликсвнией в 1823 – 1825 г. построена кругом монастыря каменная ограда.

Игуменией Февронией, – в 1829 году надстроен над каменной колокольнею третий ярус. В 1833 году произведена перестройка каменной Благовещенской придельной церкви; в том же году выстроена, вне ограды; каменная кладбищенская церковь во имя Алексея Человека Божия. В 1836 году построен каменный двухэтажный корпус для жительства сестер в 17 келлий и в 1853 году построен дом для келлий настоятельницы.

Игуменией Маврикией устроен на хорах Успенской церкви придел во имя Казанской иконы Божией Матери и переделан придел св. великомученицы Варвары.

Игуменией Дионисией, в 1856 – 1858 г. произведены важные и ценные переделки в Успенской церкви. Этими переделками достигнуто то благолепие, которое имеет Успенский храм в настоящее время. В 1858 – 1859 г. построено каменное здание в два этажа для трапезной с 8-ю келльями для сестер. В 1862 году выстроен прекрасный двухэтажный каменный больничный корпус с церковью в нем в честь Воздвижения Креста Господня и 20-ю келльями для престарелых болезненных сестер. Было произведено много и Других хозяйственных построек.

Вот какой внешний вид имеет Успенский монастырь в настоящее время: монастырь стоит на широкой возвышенной плоскости, покатой к берегу реки Волхова; обнесет, со всех сторон каменной оградою, на четырех углах которой возвышаются башенки с остроконечными крышами. С западной стороны в монастырь ведут устроенные в ограде святые ворота. Вдоль западной стороны монастырской ограды идет Ладожско- Новгородская дорога, а вдоль восточной – течет река Волхов. На средине монастыря стоит одноглавая церковь Успения Пресвятой Богородицы с тремя приделами и колокольнею. На юго-запад от Успенской церкви стоят два деревянные корпуса в одном – келлии игумении, а в другом – сестер; на юг – каменный двухэтажный трапезный корпус и за ним двухэтажный деревянный корпус для помещения сестер; затем два каменные одноэтажные здания для служб; на юго-восток – больничный двухэтажный корпус с Крестовоздвиженской церковью: на восток – каменный двух этажный корчусь с келлиями для сестер. Кроме того на юго-западной стороне монастыря находится деревянный двухэтажный хлебный амбар, а ко всему монастырю расположено до 20 деревянных домиков – келлий сестер. За монастырскою стеною, на запад кладбищенская Алексиевская церковь; а подле юго-восточной башни – двухэтажная деревянная гостиница. Монастырь с Волхова, и особенно с возвышенного правого берега, имеет очень красивый вида.

Таким образом, благодаря особенным трудам и попечительности блаженной памяти игумении – старицы Евпраксии и ее преемниц Февронии и Дионисии, Успенский монастырь не только благолепно обстроился, но и вступил в условия существования, более благоприятные для ищущих иноческой жизни и для духовного преуспеяния подвизающихся в нем сестер.

В прежнее время вступление в монастырь затруднялось тем, что желавшие вступить в монастырь должны были сами строить себе келлии но своим средствами. Из не имевших этих средств принимались в монастырь немногие. В настоящее время эти препятствия устранены тем, что приходящая в монастырь с денежными средствами вносит единовременно от 100 до 200 рублей и получает келлию в общем монастырском здании, а не имеющая денежных средств принимается в монастырь без вкладов. Такой порядок освобождает имеющих достаток от хлопот, по постройке келлий, а монастырскую площадь от загромождения разнохарактерными постройками, при том часто служившими обильною пищею огню. Кроме причин, стеснявших жизнь в Успенском монастыре в отношении помещения, эта жизнь была крайне тягостной физически и неблагоприятною для нравственного преуспеяния сестер. Каждая монахиня должна была сама приобретать не только отопление, освещение, но и пищу и одежду; эта забота о приобретении себе средств к существованию вынуждала уклоняться от исполнения правило иноческой жизни и даже от присутствования при богослужениях. А при болезни пли невозможности продать рукоделие и на вырученные деньги купить необходимое монахиням приходилось терпеть большие лишения. В 1856 году игумения Дионисия, вступив в управление Успенским монастырем, в надежде на милость Божию и покровительство Царицы Небесной, испросила разрешение епархиального начальства на учреждение общей трапезы и 1 5 Августа 1858 года сестры Успенского монастыря имели утешение в первый раз вступить в общую трапезу.

Предлагаемые на этой трапезе яства, как прежде, так и теперь, удовлетворяя лишь крайне необходимым требованиям питания, все же дают сестрам обители возможность по прежнему трудиться с усердием для получения средств к существованию, но не иметь той боязни за кусок насущного хлеба, как прежде.

Число живущих в Успенском монастыре сестер достигает ныне 200. Оно состоит: 1) из монахинь, 2) послушниц и 3) проживающих на богомолении вдов и девиц. Каждая из сестер несет назначенное игумениею послушание. За должностию настоятельницы-игумении из этих послушаний следуют: послушание казначеи, экономки, ризничей, затем следует послушания клиросное, письмоводство, келарское, трапезное, хлебопекарное, квасоварное и неусыпное чтение псалтири с поминовением имен благотворителей и др.

На каждом из названных послушаний трудятся по одной или несколько сестер. Всем своим нуждам сестры служить сами. Особенно нелегкий труд несут сестры, занимающиеся полевыми работами, обработкой огородов, па сенокосах и молотьбою хлеба. Этих тружениц можно назвать рабочими пчелами: ранней весною они, на обширных монастырских огородах приготовляют землю к посадке овощей. Распушив, удобрив с большою заботливостью гряды, с тою же заботливостью они ухаживают, следят за ростом посаженных овощей. Зато и груд их благословляется. Монастырское огородничество славится. Бывает, что по всей окружности ничего не родилось, а в Успенском монастыре урожай. Многие девицы в Новоладожском уезде, пожив в Успенском монастыре, научились огородничеству.

Только что поуправились на огородах, – наступает сенокос. – Успенские монашенки, окрыленные усердием, идут в разных направлениях к монастырским пожням. На монастырском скотном дворе стоит до 20 коров и 10 лошадей; весь запас сена для них заготовляется трудами живущих в монастыре. Покончив с сенокосом, те же труженицы приступают к жатве.

После жатвы начинается молотьба: слабые руки мужественных в труде ясень с терпением выколачивают нужное для питания зерно.

Добытые в течение лета хлеб и овощи служат основным средством к существованию многочисленной семьи сестер Успенского монастыря. Все же другие денежные доходы, получаемые от разных статей, крайне ограниченны, а приняв в расчет количество сестер, живущих в обители, можно сказать, ничтожны.

Сестры Староладожского Успенского монастыря, в течении многовекового существования своей обители, преемственно, с иноческим смирением, несут тяготы своих нужд, лишений, скорбей; не хвалятся они древностью своего монастыря, не имеют претензий именовать свою обитель знаменитою; на. монастырских зданиях не найдется надписей «школа», «больница», «богадельня», «приют». Эти благотворительные учреждения не существуют!» на бумаге, в надписях. – Скудные средства обители не давали возможности обзавестись этими надписями, – скромность русской женщины не позволяла иметь их номинально. В действительности же эта благотворительная деятельность существует в широкой мере. У очень редкой из монахинь, и даже послушниц, не живут одна или две девушки – родственницы или сироты. У них эти девушки обучаются рукоделью – шитью или вязанью, грамоте, и, что всего дороже, пожив под надзором монахини-труженицы, девочка изменяется до неузнаваемости: движения ее ровны, речь тиха, взгляд сосредоточенный, она благоговейна.

Окрестные крестьянки предпочитают обращаться за врачебною помощью к монахиням Успенского монастыря, как для себя, гак и для детей своих. Доступность, ласковое обращение монахинь привлекают к себе простолюдинок. Их доверие монахиням очень велико. – Бывает так: придет женщина – плачет, просит помочь; а монахиня говорить: «у меня ведь лекарства-то нет!» – «Да ты, матушка, хоть водички-то дай», – умоляет женщина.

Случаи подобных просьб вынуждают монахинь собирать свои скудные гроши и посылать их в столицу на покупку разных медикаментов, сообразно потребностям.

Богослужения, совершаемые в Успенском монастыре по уставу неупустительно, и стройное, благоговейное пение инокинь привлекают в обитель, особенно в праздничные дни, многочисленных богомольцев.

Светло-радостным, мирным настроением дарить своих поклонников смиренная Успенская обитель.

Настоятельницами Успенского монастыря издавна признавалось необходимым иметь в Петербурге подворье с часовнею или церковью, чтобы таковое служило подспорьем к существованию обители; но это желание осуществляется только теперь. Игумениею Вриенною найден благотворитель, который за недорогую цену согласился уступить монастырю принадлежащую ему часть места (в С.П.Б., угол Петергофского и Нарвского проспектов). Здесь приступлено к постройке часовни, а зачем, – при помощи благодетелей, предположено построить и церковь.

Благодарение Богу, не оскудела на Святой Руси и, надеемся, никогда не оскудеет благоговейная и щедродательная любовь к святым храмам и обителям. С сердечною отзывчивостью и радостию всегда внимали добрые русские души призыву принять участие в созидании и украшении св. храмов и св. обителей. Живыми свидетелями и вековечными памятниками тому всегда были и будут во множестве воздвигнутые и поддерживаемые их щедростию по всему лицу земли русской св. храмы и обители, сияющие богатством и великолепием. Позволительно ли, зная эго, усомниться, что русские люди поспешат помочь и староладожской Успенской обители.

(Схи-игумения Евпраксия)

Старица Евпраксия не любила, по смирению, разглашать о подвижнических трудах своих. Подробности поступления ее в монашество остались малоизвестными. Из справки С.-Петербургской Духовной Консистории (1822 г.) известно, что «Игуменья Евпраксия природою великороссиянка, города Торопца купеческая дочь, девица; российской грамоте училась; в монашество поступила в 1771 году в Староладожском монастыре, а до пострижения жила три года, с 1758 года, в Арзамасской Алексиевской общине, Нижегородской епархии; потом семь лет в Арзамасском же третьеклассном Николаевском девичьем монастыре, да девять дет в Староладожском монастыре, проходя послушания и приспособляя себя к монашеской жизни. В звании настоятельницы находится с 1779 года и никогда до нея не касалось таких дел, которые могли бы опорочить ее поведение; от роду ей 90 лет».

Евпраксия, после смерти своих родителей, жила в доме своего дяди, откуда тайно удалилась в Арзамасскую общину. Проводя цветущие годы молодости в этой общине и в Арзамасском монастыре, она несла там различные труды послушания в повиновении и строгом постничестве. Пищу арзамасских постниц составляли одни овощи, часто без масла и без всякой приправы. Юная Евпраксия, привыкшая к городским прихотливым кушаньям, питалась здесь одним ржаным хлебом; она скорбела, когда и этот хлеб употребляла не так умеренно, как бы требовало рвение ее к постничеству. Эту скорбь изливала пред Богом в слезной молитве.

Во время жизни в Арзамасском монастыре Евпраксию постигла продолжительная и тяжкая болезнь, приведшая ее в совершенное изнеможение. Она лежала без всякого движения. Признаки жизни обнаруживались лишь слабым дыханием, Окружавшие ее сестры уже ждали скорой кончины Евпраксии. Полуживая, она была оставлена в запертой келлии – сестры ушли к праздничному всенощному бдению. В это время Евпраксии послышалось стройное пение приближающегося издали хора, который пел: «В

рождестве девство сохранила еси, во успении мира не оставила оси, Богородице, преставилася еси к животу, Мати сущи живота.; и молитвами Твоими»... При пении последних слов этого тропаря: «избавлявши от смерти души наша», болящая увидела ясно, в дверях своей келлии, светоносную икону Успения Божией Матери, которую висели два высоких благолепных мужа, в архидиаконских облачениях и поставили пред ее одром. Видение было очень живо; Евпраксия подумала, что Бог внушил сестрам мысль поднять эту икону и освятить болезненное ее злоключение молебствием; болящая с большим сердечным умилением устремила взор и мысли к изображению Царицы Небесной, которое вдруг оживилось и Сама Изображенная восстала с одра своего на иконе, сошла с нее и простерла десную руку к расслабленной с следующими словами: «Возстань и укрепляйся в силах – ты еще должна послужить Мне много». – Возвратившиеся из церкви сестры удивлены были, увидя Евпраксию совершенно здоровою.

Это таинственное видение Царицы Небесной Евпраксия имела постоянно в уме и сердце, прилежно молясь Ей, чтобы совершилось над ней Ея обещание.

Вскоре пребывание Евпраксии в Арзамасе стало известным ее дяде, который вытребовал свою племянницу в Петербург. Этот вызов Евпраксии в Петербург послужил ей к исполнению звания Божия. Узнав о существовании Староладожского Успенского монастыря, Евпраксия опять оставила дом своего дяди. Достигнув Старой Ладоги, она отпустила сопровождавшего ее слугу в дом дяди, с объявлением непременного желания вступить в число сестер обители Успения. Тогда она была уже в совершенных летах.

Игумения Евфимия приняла Евпраксию благосклонно и дала ей особую келлию. Здесь Евпраксия подвизалась в молитве, богомыслии, бдении, пребывая неисходно в молчании, не заботясь ни о чем житейском и питаясь исключительно одним ржаным хлебом и кувшином квасу, приносимым ей раз в неделю, по усердию, одною женщиною из Ладоги. Исключительным послушанием, которое несла Евпраксия, было чтение псалтири. Читая над умершими, она не наблюдала очереди с другими сестрами, храня их покой.

Однажды, в глухую осеннюю ночь, Евпраксия читала псалтирь в церкви над покойником-мирянином; – ей представилось, что мертвец вскочил из гроба и бросился к ней с угрожающим видом. Испуганная привидением Евпраксия, едва добежав, упала без чувств па пороге своей келлии; сестры, идя к утрени, нашли ее тут в обмороке. Это вражеское действие Евпраксия приняла с смирением и самоукорением и впредь остерегалась полагаться на свою смелость и неустрашимость.

Преемница игумении Евфпмии, Александра Матвеевна Шубина особенно уважала Евпраксию. По пострижении Ев- праксии в мантию Шубина объявила ей, что представить ее своею преемницей, с согласия всех сестер. Евпраксия умоляла оставить ее в чипе монахини и не возлагать на нее достоинства, превышающего ее силы; но представление игумении было утверждено указом; А. М. Шубина была переведена в Новгородский Сырков монастырь, а Евпраксия посвящена в сан игумении Успенского монастыря.

Изменился образ жизни и подвигов Евпраксии, но стремление души ее к Богу не ослабевало. Боголюбивая Евпраксия вступила в действительное служение Царице Небесной во вверенной ее попечению, смиренной Успенской обители.

Евпраксия была разборчива в приеме нововступающих. Молодых игумения всегда поручала старицам, не позволяя ни одной из них жить без руководства, по своей воле. Распрям, молвам, суетным дружеством – ради угощения, вредным союзам – не было места, в ее обители. Каждая сестра, по силе своей, подвизалась нелицемерно, заботясь о своем спасении, имея образцом внимательную труженическую жизнь настоятельницы. Евпраксия искренно любила их всех, как истинная мать – детей своих, неуклонно назидала их словом и делом, вникала всегда во все их нужды.

Евпраксия очень любила благолепие церковное; заботясь об освещении церкви при богослужениях, она нс допускала никогда зажигать пред иконами обгорелых свечей и вообще строго соблюдала всякий порядок, считая неукрашение и беспорядок в церкви, как внешний, так и внутренний, за святотатственный поступок против богопочитания.

Промысл Божий всегда обильно дает всем, кто твердо надеется на Него-Одного, и непостижимо содействует благим начинаниям верующих. Заботясь о благоустройстве обители, Евпраксия употребляла все возможные ей средства на украшение храма. Начав постройку колокольни и не имея сбора по городам, для увеличения доходов обители, она скорбела о недостатке денег. Это затруднение едва не повергло ее в уныние. В скорби своей Евпраксия призвала особенно любимую свою монахиню Елпидифору и искренно сообщила ей вело горечь своей неутешной печали. Елпидифора, воодушевилась сплою веры и надежды па заступление Матери Божией, предложила игумении провести ночь на молитве вместе. Евпраксия затворилась в особой келлийке и, утомленная бдением и слезными молениями, под утро, погрузясь в тонкий сон, увидела пред собою окруженную сиянием, прекрасную девицу, в венце на голове и с жезлом в руках, которым явившаяся с тихостию погрозила и сказала Евпраксии: «Ты забыла, что мне поручено управление твоей обителью, о которой я пекусь более тебя, и что ты служишь мне одною палочкой. О чем ты столько заботилась? – Отложи печаль и будь спокойна». Евпраксия в явившейся узнала святую великомученицу Варвару, икона которой находилась в верхнем приделе Успенской церкви, посвященном ее имени. Опомнившись от видения, Евпраксия поспешила выйти к сомолитвеннице своей Елпидифоре, которая ташке провела всю ночь в прилежной молитве, испрашивая утешение своей игумении. Елпидифора встретила. Евпраксию донесением о прибытии в монастырь помещицы Желтухиной, которая желает немедленно говорить с настоятельницей. Посетительница подала Евпраксия пакет с такою именно суммою денег, какой не доставало на окончание постройки и при этом рассказала обеими старицам о принятом ею во сне повелении от св. великомученицы Варвары, – вручить игумении Успенского монастыря деньги, отложенные Желтухиною па благочестивое употребление.

В первые годы настоятельства, Евпраксия, скорбя о лишении прежней беспопечительности и недостатке безмолвия, прибегла с горячею молитвой к Богу, чтобы Он даровал ей возможность к исполнению молитвенного подвига и была утешена таинственным голосом, указавшим ей убежище, в так называемом Абрамовском лесу – в трех с половиною верстах от монастыря. Сюда, избрав себе место на уединенном пригорке, в чаще леса, Евпраксия, трижды в неделю, после, ранней литургии, отправлялась чрез мхи и болота для безмолвия и молитвы, а монастырь поручала попечению казначеи. Во время же великого поста Евпраксия заключалась в келлии и от богослужения до богослужения стоя читала Евангелие. Впоследствии Евпраксия приказала срубить на излюбленном ею месте, в Абрамовском лесу, под высокой сосною, небольшую часовню и ископав своими руками колодезь, у самой подошвы пригорка, водрузила над ним большой деревянный крестя,.

Евпраксия никогда не оставалась в пустыне до утра, но возвращалась в монастырь к 10 или 11 часам вечера.

Уходя в пустыню, Евпраксия всегда запирала свою келлию и потому зимой ночевала в потопленной.

Пронесшаяся над Успенским монастырем и окрестностями сильная буря снесла с церкви Успения главу с огромным крестом обшитым железом. Евпраксия, повинуясь тайному внушению, снесла этот крест в свою пустыню и там водрузила его на большом суку сосны (па котором он находится и в настоящее время, осеняя кровлю часовни). После водружения на сосне креста, Евпраксия приходя в пустыню, поднималась но лесенке к кресту, вешала пред ним фонарь с зажженною свечей и совершала пред ним коленопреклонную молитву.

Однажды, Евпраксия, идя по монастырю, споткнулась о камень и переломила правую руку. Это случилось пред самым уходом ее в Абрамовщину – как называлась пустыня Евпраксии. Свидетельницами ее падения и перелома руки были вышеупомянутая Елпидифора и другая монахиня. Перепуганные, они приступили к пей с услугами сердечного участия. Рука Евпраксии тотчас вспухла и повисла, но мужественная жена не обнаружила болезни и, не смотря на слезы и убеждения стариц – не ходить в пустыню и заняться печением руки, – немедленно отправилась и строго запретила следовать за собою или посылать. К ночи подвижница возвратилась с совершенно целою и здоровою рукой; с ясною улыбкою встретила игумения нетерпеливо и беспокойно ожидавшую ее Елпидифору. « Матушка! – что было с вами»? – воскликнула обрадованная Елиидифора. – «Видишь, маловерная»! отвечала Евпраксия «я совсем здорова». – «Да как же вы дошли»! – «Я шла и пела псалом, не давая себе очувствоваться», – сказала Евпраксия. «Пришедши в пустыню, я левою рукою поставила лесенку к подножию креста, засветила свечу в фонаре, а больною рукою обняла крест и запела: «О треблаженное древо! на нем же распяся Христос, Царь и Господь», – а сама залилась сладкими слезами, такими сладкими, что и забыла про свою боль. Когда же докончила, то уже не было ни опухоли, ни боли».

Перед одним из праздников, Елиидифора, бывшая при продаже свеч, заметила игумении Евпраксии о недостатке больших свечей к местным иконам и просила дозволить не зажигать их до праздника. Но Евпраксия никак не соглашалась изменить обычая – вседневно зажигать свечи пред образами, а по воскресным дням и люстру. Елпидифора, почти негодуя, повиновалась. На кануне праздника, во время повечерия, подошел к свечному ящику неизвестный крестьянин и с поклоном вручил ей 40 рублей, именно на большие свечи к местным иконам и на освещение люстры, проговорив, что он слышал, – почтенная матушка любит всегда освещать свой храм, почему желает усердствовать ей своим приношением.

Однажды Евпраксия находилась в опасности пострадать от руки злого человека, и не только была спасена хранящим ее промыслом Божиим, но и покушавшегося спасла от вечной погибели. В один дождливый темный вечер ненастной осени, пребывая в безмолвии в Абрамовском лесу, и, по случаю непогоды, совершая свое правило в часовенке, а не на открытой площадке как она имела обыкновение, – подвижница вдруг увидала выходящего из за угла досчатой перегородки высокого человека., в оборванной солдатской шинели, с ножом в руке; посмотрев на нее пристально, он остановился позади ее на пороге. Евпраксия не оставляла своего правила, и уже по окончании всех своих молитв, обернулась и увидела его стоящим на коленах и молящимся. На вопрос ее, чего он хотел, тот бросился ей в ноги, называя ее святою рабою и угодницей Божией, и умоляя простить и помиловать его. Он рассказал ей о себе, что он провинился в своем полку и, убоявшись наказания, бежал и добрался до Абрамовского леса, где третий день скитается без пищи и крова. Наконец, в один вечер, он увидел в лесу, между деревьями, восходящий к небу столб, и, в надежде найти клад, пошел по направлению света к тому месту, но вдруг дошедши до пригорка, заметил, что луч поднимался над часовенкой, куда только что вошла старица. Два дня он прятался в кустах и решился потом засесть за перегородку к часовне, – с намерением обыскать ее, ожидая найти скрытые ею деньги, и наконец – убить. Но непонятный ужас всегда лишал его сил, не допуская тронуться с места. Тогда раскаяние коснулось его души, и он вознамерился признаться старице по всем и просить ходатайства ее к Богу, уразумев из виденного над нею огненного столба, пребывающую в ней силу Божию. Он просил также избавить его от голода; но подвижница, пребывая в пощении, не могла ничем удовлетворить его и оставила ждать до утра. Возвратившись домой, Евпраксия рассказала Елпидифоре о случившейся с нею встрече и, на другой день рано утром, не смотря па убеждение Елпидифоры – взять с собой провожатого, – поспешила одна в пустыню, и понесла с собой большую просфору и рубль денег. Солдат, видя это, скудный запас пищи, усомнился и возроптал. Но старица уверила его, что и допеть и просфоры будет для пего достаточно до самого Петербурга, прибавив, что если он послушается ее и, положив намерение оставит!, путь беззакония, – с повинною головою возвратится к своему начальству, то не только будет прощен и помилован, по еще вскоре будет произведен в унтер-офицера. При атом она велела ему напиться из своего колодца и сесть половину просфоры, а другую взять на дорогу; отдала ему также рубль и поговорив с ним о страхе вечной муки и воздаянии праведных, отпустила его в путь с благословением. Через некоторое время Евпраксия получила от него письмо, в котором он, ублажая ее святою угодницей и пророчицей, благодарил за чудесное напутствие, с которым он, сытый и довольный, дошел до своего полка, и извещал, что, по ея предсказанию, он прощен добрым начальником и за исправность и особое отличие по службе, произведен в фельдфебеля, прибавляя, что дает обещание вперед вести себя исправно и честно, и помнить ее наставление.

Митрополит С.-Петербургский 'Гавриил, имея особенное уважение к игумении Евпраксии, определил ее для управления Смольным девичьим монастырем в С.-Петербурге, с тем, чтобы она оставалась настоятельницею и в Старо-Ладожском монастыре. Вызванная из мирного уединения на игуменство «в знатном столичном монастыре, смиреннейшая старица Евпраксия просила, как о милости, уволить ее от этого послушания и дозволить ей умереть в избранном ею уединении». Но митрополит Гавриил, ценя ее монашеские достоинства и опытность, убедил ее заведывать всеми делали (вновь устраиваемого) Смольного монастыря.

Управление двумя монастырями совершалось с неусыпною деятельностью и бескорыстием. Митрополит Гавриил пожелал наградить ее наперстным крестом, но игумения Евпраксия просила избавить ее от этих почестей. Несколько раз митрополит Гавриил вызывал Евпраксию для совещаний, любил ее мудрую беседу и называл!, ее духовною сестрою. Между тем преклонные лета побуждали ее просить об увольнении, но митрополит из уважения к ее высоким иноческим заслугам, отвергал ее прошения; только по усиленным просьбам Евпраксия была уволена от управления Смольным монастырем, в 1798 году, а от управления Старо-Ладожским монастырем – в 1822 году уже при митрополите Серафиме.

По увольнении от настоятельства игумения Евпраксия жила в тесной келлии затворнически, не вмешивалась в управление, безропотно перенося скорби и лишения.

Чудным образом было предвещено Евпраксии о близкой ее кончине. В числе многих видений, каким, удостоивалась молитвенница, она часто видала древнюю, в Бозе почившую старицу Анилину, возобновительницу Успенского монастыря, обходящую в ночное время обитель, в мантии и с посохом в руке, и всегда исчезающую в стене соборной церкви, где под крайним окном, Евпраксия полагала, по преданию или откровению, находилась ее могила. Многие монахини строгой жизни имели то же видение. За несколько дней до своего преставления, Евпраксия посетила свою спостницу Елпидифору и, войдя к пей, по молитве, осенила ее келлию крестным знамением, обошла ее вокруг и, по многой назидательной беседе, сказала: «Мы, быт может, более здесь не увидимся». – Встревоженная старица умоляла се обмениться прямо. Тогда Евпраксия открыла ей, что пришла благословить ее жилище пред своею кончиной, – «Вчера», – сказала она, «поздно вечером, я услышала, что кто-то творить молитву под окном моей келлийки, с легким стуком в оконницу. Отвечая «аминь» и думая, что это кто-нибудь из келейных игумении, я услышала тихий голос и слова: «готовься к исходу – ты скоро соединишься со мной». – Я выглянула в окно, и увидела старицу в мантии и с жезлом, которая поворотилась уже от моей келлии к мостику; по когда я вышла из келлии с намерением настичь ее, она исчезла у меня перед глазами. Я поняла, что меня грешную зовет к себе, по воле Божией, моя возлюбленная старица Акилина».

На другой день она почувствовала расслабление желудка и упадок телесных сил, но не ложилась и не изнемогала. Потом пригласила игумению и монахинь и, объявив им о приближении своей кончины, просила с умилением настоятельницу, погребсти ее в схиме, которую нашли, но кончине ее, в запечатанном ларчике с веригами, и пакетом денег, па сумму 250 рублей ассигнациями с надписью «на погребение и поминовение убогой Евпраксии». Это был сохраненный издавна собственный дохода ее от чтения псалтири. Игумения предложила ей принять схиму явно и донести о том начальству; но она отвечала, что невозможно повторить обряд, давно уже совершенный над нею. По неизвестности кем и когда была она пострижена в великий ангельский образ, прошение ее не было исполнено настоятельницей, а верная ее наперстница, Елпидифора, найденную по смерти иерусалимскую схиму, тайно подложила под честное ее тело в гробе. Она не открывала о пострижении и Елпидифоре; но на вопрос ее однажды, когда та увидала у пей под рясой схимонашескую одежду, отвечала кратко: «Бог послал ангела своего посвятить меня в схиму».

В последний день жизни, старица – Евпраксия пожелала приобщения святых Таин, и по причине ослабления в силах, приняла святое причащение в келлии, но еще на ногах, потом, проводив священника с святыми Дарами до дверей келлии заперла сени, сама разостлала на полу в них рагозину взяла в руки свое келейное Распятие и зажженную восковую свечу, возлегла благолепно на рагозине, смежила очи, и тихо почила – 23 Сентября 1823 года.

На обряд омовения тела, были призваны монахини: Елпидифора, Иулиания и Павла, которые омывали его более своими слезами, текшими от уязвленного неутешною печалию сердца. Совершая обряда, омовения с достодолжным почтением к честному телу подвижницы, осиротевшие инокини не опомнились, как устроилось оно в их руках в сидячем положении, как будто старина принимала от них последнее себе служение. Она сидела с поникшей главой, и чинно опущенными на колена руками, сияя девственной чистотой, изможденной в трудах старческой плоти. Тогда от раздирающего душу скорбного чувства, Елпидифора сказала суетившимся сестрам: – «оставьте вашу молву и умилитесь – от века повидано, чтоб мертвец сидел. Почтите ее как святую!».

Тело было вынесено вечером того же дня, по принятому обычаю, в церковь, с пением и со свечами, торжественно поставлено посреди соборной церкви, на простом монастырском катафалке и здесь было положено на другой день в гроб и затем погребено па пятый день после кончины. Тело блаженной Евпраксии не только не являло в себе признаков тления, но еще издавало вокруг тонкое некое благоухание. Достоблаженная Евпраксия погребена за окном главного алтаря Успенской церкви и покрыта плитой, с надписью иссеченной собственными руками Евпраксии задолго до кончины. Избирая себе место для могилы, она просила настоятельницу – положить ее в паперти под стеною, как можно предположить, у ног единодушной с нею древней подвижницы старицы Анилины.

К месту пустынного пребывания схи-игумении Евпраксии «Абрамовщине» ежегодно, 14 сентября, в день Воздвижения Креста Господня, совершается из монастыря крестный ход.

Письма и посылки следует адресовать: В г. Новую Ладогу, Игумении Староладожского Успенского монастыря с сестрами.