История Ульяновской обители

Основание Ульяновского Монастыря Св. Стефаном. Запустение обители. Филарет Тюрнин и его сподвижничество по восстановлению Ульяновской пустыни. Вражда и судбище местных зырян с Тюрниными. Грамота Царя Алексея Михайловича, ограждающая права Филарета Тюрнина. Миролюбивые его сношения с окрестными жителями. Возникновение вражды к детям Филарета. Кража церковного имущества в пустыне. Суд и дело по этому обстоятельству. Возобновление в пустыне храма, истребленного пожаром. Построение второго храма. Генеральное отмежевание земель в пользование Ульяновской пустыни. Закрытие обители. Ее состояние после закрытия. Ходатайство о возобновлении. Переселение в Ульяново Лальских монахов. Вызов соловецких иноков. Приезд их.

Святитель Стефан основал Ульяновский монастырь в верховьях Вычегды, в 165 верстах к северо-востоку от г. Устьсысольска, на правом берегу реки, при подошве холмистого возвышения, пересекаемого на юго-востоке речкою Мельничною, а на западе озером Спасским⁹. За этим озером весь берег Вычегды состоит из прекрасного луга. С северо-востока холм обрезывается ручьем Ягшор, за которым расстилаются леса по волнообразной поверхности. Св. Стефан монастырь этот, имевший в начале характер пустыни, учредил во имя Спаса Нерукотворенного Образа¹⁰. Сколько в нем было братии, какой устав, долго ли он существовал, когда пришел в запустение, – ни записей, ни преданий не сохранилось. Можно предполагать, что виновником запустения обители был Вогуличский князь Асыка, разорявший верхневычегодские зырянские селения в 1435, 1447–1448 годах¹¹. С этого же времени, вероятно, и самая местность, где находилась пустынь, прослыла в народе Ульяновскою. Сохранилось предание, что разбойничья шайка, грабившая селения по Вычегде, увезла у одного священника дочь Ульяну. Желая сохранить свою целомудренность, девушка, улучив удобную минуту, бросилась с лодки атамана в реку и утонула против того места, где теперь находится монастырь. Это место с тех пор стало называться «Ульяново плесо», а по нем и Ульяновский Монастырь.

Во время патриаршества Иоасафа, во второй половине XVII века проявился вдовый священник какой-то Московской церкви, Федор Тюрнин, пожелавший возобновить заброшенную Ульяновскую пустынь. Патриарх Иоасаф постриг его в 1667 году в иноческий чин, наименовав Филаретом, снабдил освященным антиминсом, частями Св.мощей и миром и дал из Патриаршего приказа благословлящую грамоту на возобновление пустыни и построение церкви во имя Спаса Нерукотворенного Образа.

Инок Филарет, заручившись этими уполномочиями, отправился из Москвы в дальний путь в малоизвестные местности, населенные грубыми зырянами, с твердым намерением укрепить слово Божие во вновь просвещенном христианскою религиею народе. Он взял с собою четырех своих сыновей: Гурия, Стефана, Никона и Ивана, которые дали обет впоследствии быть тоже монахами. Добравшись до Ульянова, они не нашли там и признаков когда-то основанной Стефаном Великопермским пустыни. На необитаемом в те времена месте Тюрнины построили небольшую деревянную церковь во имя Спаса Нерукотворенного Образа, украсив ее церковным благолепием, что нашлось под руками, и снабдив утварью, привезенною из Москвы и Устюга. В конце того же 1667 года во вновь построенном храме отправлялась уже Божественная служба. Старшие сыновья Филарета, Гурий и Стефан, исполняли обязанности причетников при этой церкви и, вероятно, посвящены в эти должности были еще в Москве, а может быть и Симоном, Архиепископом Вологодским и Белоозерским.

Недружелюбно приняли Филарета с сыновьями окрестные зыряне, преимущественно жители Устькулома, отстоящего от Ульянова в 20 верстах, и Деревянска – в 17 верстах. Они видели в пришлых людях чужеземных колонизаторов, которые под личиною христианского подвижничества захватывают удобные земельные владения. Начались распри и притеснения. Крестьяне, желая выжить поселенцев из Ульянова, не продавали им ничего из съестных припасов, отнимали от них вновь разделанные пашни и сенокосные росчисти, затем затеяли сутяжнический иск и тяжбу в судейских мытарствах того времени. Наконец, дошли до того, что били челом Царю Алексею Михайловичу о самовольном будто бы завладении Тюрниными их угодьями. Филарет, выведенный из терпения несправедливыми преследованиями местных жителей, поехал в Москву, явился лично к Царю, объяснил ему о всех обидах и притеснениях зырян и получил от него грамоту для предъявления Яренскому воеводе об ограждении прав Тюрниных и об отводе им в пользование при вновь основанной церкви известного количества земельных угодий, взамен руги¹².

Яренский воевода, Михаил Иванович Мусорский, руководствуясь царскою грамотою и не видя ни от кого из местных жителей справедливых претензий, выдал строителю Филарету за своим подписом отводную память, на беспрепятственное пользование землею и лесами, находящимися вблизи Спасской пустыни – количеством на пятнадцать четей¹³

Усмиренные распоряжениями высшей власти, зыряне перестали вредить Тюрниным открыто, но при всяком случае тайно мстили Филарету и наносили неприятности в домашнем его быту: клеветали на его детей и ставили их на мирских сходах на суд и земскую расправу; но это продолжалось недолго: Филарет своим терпением, кротостью и услужливостью успел снискать сначала расположение Вишерских жителей¹⁴, а потом и личных врагов своих Устькуломцев и Деревянцев, которые, посещая затем Спасскую пустынь, уже извинялись перед ним в своих неприязненных действиях и просили прощения. Филарет, забыв вражду, исполнял все их просьбы и желания, неоднократно в страдное время служил заказные молебны, панихиды и обедни безвозмездно.

Заботясь о церковном благоустройстве, Филарет много раз ходил в Устюг для церковной потребы. В короткое время построенная им церковь, не имея уже ни в чем нужды, существовала собственными средствами; а окрестные зыряне, недавно ненавидевшие Тюрниных, сделались усердными и благочестивыми посетителями пустыни и наделяли ее, кто чем мог – от посильных трудов своих.

Некоторые из более усердных местных крестьян, отличающихся благочестием, завещавали погребать себя в пустыни; а другие, чувствуя приближение смерти, приходили к Филарету для выслушания от него наставления и подготовления к жизни вечной. Таким образом, Филарет, мужаясь в благочестии, поселил к себе любовь и уважение во всех окрестных жителях. Дети его были достойны своего отца по духу кротости и высокой своей нравственности. Филарет скончался 22-го июня 1671 года. Старший сын его Гурий в том же году поставлен был в Вологде во Священника к этой же пустыни архиепископом Симоном.

Здесь в исторических сказаниях об Ульяновской пустыни являются темные страницы. Неизвестно по каким причинам, но в начале Священства Гурия снова возникли неприязненные отношения к Тюрниным со стороны тех же Устькуломцев и Деревянцев. Они вторично пытались отнять пожалованные пустыни Царем Алексеем Михайловичем земли, лес и угодья. Но когда, по суду и по грамоте, было крестьянам решительно отказано в праве на владение землями, приуроченными к пустыни, то они, чтоб повредить Священнику Гурию с братьями, научили двух человек обокрасть Ульяновскую церковь. В 1673 году влезли двое из местных жителей ночью в окно храма и выкрали из него с престола евангелие с покровом, крест серебряный и поручи; с жертвенника серебряные сосуды, потир и три блюда оловянные, копие, стекляницу с церковным вином, сто свеч восковых и от Спасова образа казенных денег десять алтын. Священник Гурий долго отыскивал похищенные вещи, но местные судьи, к которым он обращался за содействием в этом случае, не могли найти ни вещей, ни преступников, а может быть и не хотели оказать ему помощи в открытии преступления. Гурий, обладая сильным и настойчивым характером, отправился в Москву, явился к Царю Федору Алексеевичу с челобитною о защите от притеснений и обид поселян и об отыскании похищенных церковных вещей и денег. Указом Государевым повелено было сделать строгие розыски Устюжскому стольнику и воеводе Иову Пояркову и дьяку Андрею Покрышкину. Неоднократно требовали заподозренных в краже крестьян в Устюг, не один раз ездил туда и Гурий с братьями, но дело кончилось ничем, и покраденных вещей не отыскали.

Не поладил ли вообще Священник Гурий со своими соседями или чувство мести разыгралось у последних за преследование в краже церковных вещей, только спустя два года, а именно в 1675 году, храм вновь ограбили, а в 1684 году Спасская церковь неизвестно от чего загорелась и из нее едва успели спасти некоторые предметы и иконы; большая же часть церковного имущества сделалась жертвою пламени.

Несмотря на эти бедствия, Тюрнины с терпением переносили наказание Божие, усилили труд, работая кто и что мог. Из документов прежнего времени видно, что Никон Тюрнин неоднократно исправлял за Вишерских крестьян ямскую гоньбу на Сибирском яму, за порукою своего брата, Священника Гурия. Желая возобновить в пустыни сгоревший храм, Гурий в том же 1684 году ездил в Вятку, где исходатайствовал от Ионы, архиепископа Вятского и Великопермского, благословящую грамоту на построение деревянной церкви вновь, тоже во имя Спаса Нерукотворенного Образа. В 1689 году новая церковь была сооружена, благолепно украшена святыми иконами, снабжена утварью и ризницею и освящена по грамотам Александра, Архиепископа Велико-Устюгского и Тотемского¹⁵.

С возведением нового храма в пустыни вражда зырян к Тюрниным прекратилась. Один из местных жителей даже вкупился в Ульяновскую пустынь, т. е. перешел туда на жительство, вступив в состав братии – по обещанию, без принятия иноческого сана. Дети Филарета, обученные грамоте в Москве, были, надо полагать, весьма опытны в чтении книг Священного Писания. Изучив зырянский язык, освоевшись с нравами зырян, они постоянно внушали правило благочестия этому народу. При помощи соседних жителей, Священник Гурий с братьями предприняли воздвигнуть второй храм в пустыни – во имя Похвалы Пресвятой Богородицы. Никон, третий сын Филарета, отправился в Устюг и там исходатайствовал благословение на построение этого второго храма. В 1695 году, с разрешения Преосвященного Александра, церковь была освящена Священником Гурием и Устьвымским диаконом Алексеем.

Потомки строителя Филарета Тюрнина до последнего времени владели и пользовались пожалованными Царем Алексеем Михайловичем землями, лесом и всеми угодьями. При генеральном межевании, 1785 года, отмежевано во владение пустыни и ее служителей земель удобной и неудобной, лесу и прочих угодий восемьсот пятнадцать десятин 1116 квадр. сажен, на что выдан того ж года Высочайше утвержденный Императрицею Екатериною II-ю план и межевая книга. Из переписных книг 1678 года видно, что Ульяновская пустынька приписана была к Устькуломскому приходу. Монастырского послушания уже в ней не было, следовательно она, как иноческая обитель, была упразднена и существовала как заштатный бесприходный погост; «а в ней, говорится в книгах, причетников и братьи нет; а на церковной земле во дворе дьячек Гурька Федоров, у него сын Ивашко, трех лет, у него во дворе брат родной Стенька, в возрасте, да келья чернаго попа пуста». В переписи Григория Вахрамеева, 1707 года, значится: «Пустыня, что был Спасский Монастырь, на реке Вычегде, а в ней церкви во имя Спаса Нерукотвореннаго Образа, деревянная теплая со всею церковною утварью; да другая церковь во имя Пресвятыя Богородицы Похвалы, деревянная же, холодная с утварью же. При той церкви один двор Священников, один дьячков, да на Монастырской земле один двор вдовий не податной, да бобылевской податной один двор прикупной, а больше в той Спасской пустыни дворов ни крестьянских, ни бобыльских нет; а питаются они у тех церквей из чернаго лесу своим посильем, и платят церковныя дани по окладу».

Почти в таком же виде, с незначительными изменениями, ремонтом церквей, заменою ветхих деревянных такими же новыми, содержалась пустынь до дней своего возобновления. Мельников, член Археологического Общества, описывая в 1853 году Ульяновскую пустынь, говорит, что в ней находятся две церкви деревянные: одна теплая, во имя Спаса Нерукотворенного Образа, а другая холодная, во имя Похвалы Пресвятой Богородицы, Взамен их, вероятно пришедших в ветхость, построена, с благословения Вологодского Архиерея Евлампия, новая деревянная. Домов церковнослужителей три: Священника, дьячка и пономаря, да один двор крестьянский прикупной.

Наружный вид церквей в пустыни, не представляя ничего особенного, отличался простотою и скромными размерами. Они срублены были из соснового леса местными плотниками, на образец обыкновенных сельских деревянных храмов, без соблюдения какого-либо стиля в архитектуре. Замечательные иконы в храмах, доныне уцелевшие: нерукотворный образ Спасителя и Похвалы Пресвятой Богородицы древней иконописи. О первой иконе сохранилось предание, что она привезена была из Москвы одним из сыновей строителя Филарета Тюрнина. ей приписывают чудотворную силу, – и она с особым уважением и верою чествуется народом.

Некоторые из сыновей Филарета Тюрнина были женатые. Род Тюрниных размножился, и управление и заведывание пустынью переходило в этом роде по старшинству. В настоящее время удержалась эта фамилия в духовенстве зырянского края.

В 1860 году, по ходатайству Вологодского епархиального Начальства и по определению Святейшего Синода, учрежден с Высочайшего разрешения мужской общежительный заштатный Монастырь, под наименованием Троицко-Стефановского Ульяновского, с настоятельством строительским¹⁶.

Побуждением к такому ходатайству было то, что в Устьсысольском и Яренском уездах, населенных зырянами, на протяжении слишком 1000 верст нет ни одной обители, в которой можно было бы найти зырянину тихое пристанице для избежания житейской суеты и для спасения души.

Как скоро получилось Высочайшее соизволение и благословение Святейшего Синода на учреждение нового общежительного Монастыря, нашлась и братия, хотя далеко не достаточная для осуществления начинания. Эта братия на первый раз составилась из трех Иеромонахов, одного Иеродиакона и трех послушников, переселившихся в Ульянове из упрздненной Лальской¹⁷ обители.

Так восстановилась одна из древнейших обителей нашего далекого Севера, некогда основанная апостольскими трудами просветителя Перми, епископа Стефана.

Пришедшие в Ульяновскую пустынь монахи положили начало иноческому житию. Они принялись было усердно возобновлять монастырь и успели даже кое-что устроить по монастырскому образу: поубрали, по силе возможности, обветшалый деревянный храм; но приступить к коренному сооружению обители иноки не могли, потому что большинство из них были престарелых лет, а главное – между ними не было людей с твердою волею, с сильным характером и тем непобедимым терпением, которое необходимо в подобном деле. Они сознавали это сами и, видя бесплодность своих трудов по возобновлению обители, пожелали, чтоб к ним был вызван для начальствования один из опытных в духовной жизни старец из Соловецкого Монастыря, который, прибыв с несколькими лицами Соловецкой братии, принял бы новую обитель под свое настоятельство, а приведенных с собою иноков определил бы в должности казначея, духовника и эконома, и при общем содействии их привел бы в возможное благоустройство обитель и ввел бы в ней общежительный устав Соловецкий.

Об этом желании Преосвященнейший Христофор, епископ Вологодский, сообщил 5 Сентября 1864 года покойному настоятелю Соловецкой обители Архимандриту Порфирию, бывшему в то время в Архангельске. Архимандрит Порфирий принял это приглашение Соловецкой братии за новый знак милости Божией к Соловецкой обители и, отнеся оное к чести ее, по прибытии из Архангельска в Монастырь, не без удовольствия, как он писал к Вологодскому Преосвященному, объявил об этом инокам Соловецким в общем собрании всего братства и просил послужить в далеком краю пользам меньшей братии своей, требующей духовной помощи. Из послушания к убеждениям своего настоятеля, изъявили в то же время свое согласие на поступление в Ульяновский Монастырь следующие лица из Соловецкого братства: на должность настоятеля – Иеромонах Матфей, бывший более десяти лет наместником Соловецкого Монастыря и через то стяжавший опытность в делах общежития монастырского, человек еще крепкий силами, глубоко преданный иночеству, постник, украшенный знаками отличий, которые, между прочим, свидетельствуют о его самоотверженных подвигах в звании наместника во время (1854 г.) бомбардирования англичанами Соловецкой обители. В помощь к нему были назначены для занятия должностей: казначейской – Иеромонах Паисий, духовника – Иеромонах Амвросий и эконома – Иеродиакон Феофилакт и сверх того один монах (Феодосии, из зырян). О них архимандрит Порфирий свидетельствовал Преосвященному Христофору, что они с отличными нравственными качествами, испытанной иноческой жизни. Условия, на которых соглашались идти иноки на новое место для предстоящей им деятельности по устройству Ульяновской обители, были следующие: 1) чтобы их Епархиальное Начальство никогда не разлучало между собою переводом на послушание в другие Монастыри; 2) чтобы в Ульяновский Монастырь не присылались на исправление лица духовного звания, могущие своим поведением нарушить братское единодушие и служить поводом к ослаблению иноческого общежития и 3) чтобы, в случае какой-либо нужды, никому из них не возбраняемо было возвратиться под кров Соловецкой обители. Святейший Синод, до сведения коего доведено было обо всем этом Вологодским Преосвященным, благословил Соловецких иноков на переход в Ульяновскую обитель¹⁸.

Двадцать второго Июня 1866 года, совершилось трогательное расставание Соловецкой братии с отъезжающими иноками. Всем было жаль их. Старшие скорбели об них, как о неутомимых сподвижниках в делах духовных, младшие, – как о своих товарищах, показывающих высокий нравственный пример в иноческих подвигах. Все со слезами прощались с ними и не хотели оставить свои проводы, пока не раздался последний пароходный свисток. Не легко было и самим отправляющимся: Соловецкая обитель для них, чрез долгое в ней пребывание, сделалась излюбленною отчизною, которой тихая, безмятежная жизнь обставлена была всеми удобствами и обеспечена средствами к безбедному существованию. А там, на новом месте, их ждали усиленные труды, борьба с нуждою и подвиг самоотвержения. Хватит ли сил на это? Где они изыщут средства, чтоб привести возобновляемую обитель сколько-нибудь в благоустроенное состояние?

Первого Августа прибыли иноки в Ульяновскую обитель и вступили в свои должности¹⁹. С сердечною скорбию узрели они новое, промыслом Божиим указанное им место жительства, бедность которого, недостатки и даже убожество поразили их до глубины души: маленькая деревянная церковь и близ нее три небольших ветхих деревянных дома, построенные на манер сельских изб, служивших кельями для монашествующих, с несколькими неудобными и неприглядными при них пристройками, около храма огород вместо ограды – таков был внешний вид обители. Скудно было до последней крайности и внутреннее ее содержание: приличной церковной утвари не было, монастырской суммы не существовало, помещения для монашествующих тесны и неудобны; братия нуждалась не только в одежде и обуви, но даже и в пище: во время прибытия Соловецких монахов в Ульяновскую обитель, не было в ней ни одного фунта ржаной муки; ее заменяла ячная, крупного размола и не совсем хорошего качества.

Господь благословил начинание пришедших иноков на благоустроение обители; помог им Отец Небесный достижением таких успехов в этом святом деле, которые вышли сверх всякого ожидания, доставив радость Соловецкой обители и Устьсысольским зырянам, жаждущим духовного света своей стороне.

Прошло пятнадцать лет с того времени, как положен был первый камень пришедшими иноками на возобновление Ульяновского монастыря. И вот на высоком угоре, возвышающемся в виде правильного холма, обрезанного с одной стороны рекою Вычегдою, с остальных трех сторон оврагом и ручьем, вознесся монастырь из запустения и ничтожества в красе и благолепии, благодаря твердой воле, силе характера и неустанным трудам его строителей. Вместо убогих и ветхих деревянных построек, теперь красуются каменные здания, кресты святых храмов обители, величественно воздвигнутых, золотом горят на синеве неба, звучно и торжественно льется в воздух радостный и мощный звон, призывая богомольцев.

Как свершилось в такое короткое время это действо, под покровительством Божиим чудотворной его милостию, повествует в последовательном порядке монах Арсений, прибывший из Соловецкого Монастыря вместе с посланными в Ульяновскую обитель иноками.

Повествование начинается с момента отбытия из Соловков старцев, обрекших себя на сподвижничество по устройству Ульяновской обители, и заканчивается описанием современного ее состояния.