История зырянского народа

Отсутствие исторических материалов о зырянах. Территория, занимаемая ими в древности. Некоторые филологическая сказания о зырянах. Город Гольмгард. Влияние Москвы на колонизацию Cевера. Быт зырян в древности. Языческий пх культ. Жpeцы. Понятие о высшем божестве. Св. Стефан Пермский. Подвиги его, в просвещении зырян Христианскою религиею. Борьба с идолопоклонством и торжество истинной веры.

Зыряне, числом около 160 т. обоего пола, живут оседло в северовосточных уездах губерний: Архангельской, Вологодской, Вятской и Пермской. Как народ, не ознаменовавший своего существования никакими историческими памятниками, не игравший роли в успехах культуры и наследовавший от предков грубые нравы, вековые предрассудки и мирную беспечность невежества, зыряне не имели историка и летописца. Даже в памяти Зырян не сохранилось каких-либо ясных преданий, которыми бы можно было восполнить недостаток исторических сказаний об этом народе. К какому племени принадлежат зыряне, где обитали прежде, как велико было занимаемое ими пространство, когда они выступили на сцену истории, вернее когда они стали известны как зыряне, каково было их общественное устройство, какия они имели религиозные верования? – все эти вопросы не находят положительных ответов и разрешаются лишь догадками и предположениями. Зырян, по современному счислению, не много; народ этот, стало быть, не многочисленный хотя и разбросан он на обширном пространстве; но не таковы были зыряне в древности. Тогда они заселяли громадное пространство, весь север России и северо-запад Сибири. Так сначала обширно было это ныне угасающее племя. Многочисленные, чисто зырянские названия тамошних местностей, рек, озер, деревень подтверждают, что в отдаленные времена Зырянские поселения были рассеяны по всему северу от Колы до восточных границ Сибири.

Отсюда весьма естественно предположение, что в древности зыряне составляли многочисленный народ, принадлежа к громадному племени, разделившемуся впоследствии, по причине внутренних смут, различных неблагоприятных исторических и климатических условий, на множество мелких народностей, населяющих теперь наш север. Зыряне должны быть отнесены к Финскому племени и некогда жили вместе с Bоrуличами, Вотяками и другими северными дикарями, составляя с ними один народ. Подтверждение этой мысли можно находить в языке наших зырян, хотя, надо сознаться, филология пока еще ничего не сделала для уяснения этого наречия и почти не знает его. Письменных, документальных зырянских памятников совсем нет, за исключением одной иконы, изображающей библейский рассказ о приеме Авраамом трех странников. Этот образ найден в 1788 году Я. Фризом в 40 верстах от Яренска в одной церкви. В 1790 году, по распоряжению Епископа Арсения, названная икона была доставлена в Вологду и теперь находится в тамошнем Софийском Соборе. Над Авраамом, Саррой и каждым из трех ангелов значатся надписи подлинного зырянского письма, внизу иконы еще видны шесть строк такого же начертания. Надписи эти до сих пор не разобраны. Можно предполагать, что это остаток того древнего письма, которое по преданию ввел между зырянами Св. Стефан, воспользовавшись бывшими в ходу между жрецами письменными знаками.

Таким образом нет несомненных филологических данных, которые позволяли бы делать неоспоримые предположения касательно происхождения зырян и определить их сродство с Финнами. Однако же, нельзя отрицать, что зырянский язык имеет близкое сходство с говором наших северных инородцев, каковы Вогулы, Вотки и друг. Такая догадка подтверждается одинаковостью привычек, нравов и обычаев зырян с указанными инородцами.

Нарицательное «зыряне» неизвестно кем и в каком смысле данное народу, если разобрать его этимологически, может повести к разным толкам о минувшей судьбе этого племени. Глаголы «Зырны и Зырсины» – значат теснить, вытеснять, вторгаться куда-нибудь, заступать чье-либо место. Слово зырянин в таком случае будет указывать на кого-то вытесненного или вытеснившего, смотря по тому, будем ли мы производить его от действительной или страдательной формы глаголов. Кажется, последнее производство будет вернее, потому что первобытные жители губерний Архангельской, Вологодской, Вятской и Пермской назывались «Чудью»¹, вытеснивши которую, зыряне заняли ее место. Но откуда же произошел наплыв этого народа, вытеснившего Чудь? Вместо решения этого вопроса существует следующее предположение: зыряне называют себя коми (или кыми) коми морт и коми войтыр. Два первые названия – личные, прилагаются говорящим к самому себе, последнее название – нарицательное, употребляемое тогда, когда речь идет о всем зырянском народе. Коми несколько сходно с Камой; отсюда является догадка, что прежнее место жительства зырян составляли прибрежья реки Камы. Еще точнее определяется древнейшее географическое обитание зырян тем, что всю Пермскую губернию они называют теперь Комму: слово созвучное с именем Камы или Коми. И действительно известно, что во времена Нестора по Каме жило племя Пермь или по-Зырянски там была область Комму, которую населяли люди, называвшие себя Коми, потому что населяли места вблизи реки Камы. Словом, не лишено вероятия, что зыряне раньше жили в областях теперешней Пермской губернии, были известны под именем Коми (прикамских жителей) и уже после того, как двинулись в теперешнюю местность и вытеснили ее обитателей – Чудь, они долучили свое настоящее название. Сходство в языке, нравах, обычаях и образе жизни нынешних пермяков с зырянами является новым фактом, подтверждающим высказанное предположение. Что касается выражения коми войтыр, то оно удержалось от древнейших времен и было общим названием всех Финских племен, живших на севере, в стране холодной и мрачной. Войтыр – составлено из двух слов: вой- ночь, храк, холод, север и тыр – народ, племя; название войтыр. будет таким образом означать людей, обитающих на севере, в области ночи и холода, и в этом смысле приложимо ко всем нашим северным инородцам, родственным с зырянами. После всего сказанного можно сделать следующие выводы касательно зырян: по своему происхождению зыряне составляют ветвь того народа Финского племени, который в древности занимал все северное побережье теперешней России и часть Сибири, обширнейшего пространства полуночных земель, известных древним бытописателям под именем Биaрмии. В XI веке часть Биармии, Пермь, Югра и Печера платили дань Новгородцам – этим смелым и предприимчивым в древности искателям славы и богатства. На берегах Двины в те времена, по сказанию Исландцев, существовал богатый торговый город Гольмгард, славный по ярмарке, на которую приезжали купцы Скандинавские и Новгородские. Эта ярмарка, как кажется, и подала повод Новгородцам подчинить себе северные народы. Побывав здесь и узнав о богатстве и обилии дорогих пушных зверей, привозимых на ярмарку, Новгородцы сочли за лучшее получать дань, чем покупать товары и выслали шайки своей вольницы-ушкуйников, которые известны по основанию ими нескольких Новгородских колоний на севере России. Москва, непримиримый враг Новгорода, не могла равнодушно смотреть на захваты и увеличение богатств своего соперника и уже со времен Калиты (1325–1340) старалась утвердить свое господство на севере, или принуждала вольный город. делиться своею добычею. Дмитрий Иоаннович Донской (1363–1389) сумел в значительной мере ослабить влияние Новгородцев на северные племена и привел большую часть их под свою зависимость, после чего господство Москвы утверждается здесь все более и более; этому способствовало и то, что Новгород сам стал ослабевать и впоследствии, потеряв свою независимость, принужден был подчиниться Московским Правителям.

С того времени судьба зырян тесно связывается с Москвой, и преимущественно после просвещения их христианством при Св. Стефане. Окончательное же присоединение зырянского края к Московскому Государству последовало уже при Иоанне III Васильевиче, когда после побед князя Федора Вострого в 1472 г. вся Пермская земля покорилась под державную руку великого князя Московского², что случилось спустя 89 лет по учреждении Пермской Епископии и через 76 лет по преставлении Св. Стефана.

Земля зырян славилась в древности богатством дорогих пушных зверей. В пределах их обитания водились в те времена в изобилии соболя, бобры, чернобурые лисицы. Сказания упоминают о добывании на севере России серебра в самородках, которыми зыряне обладали в значительном количестве. Они занимались также рыбными ловлями и отчасти земледелием, состоявшим исключительно в огневой системе, практикуемой этим народом и доныне в виде самовольного выжигания значительных лесных пространств под подсеки. Зыряне вели довольно обширную торговлю: кроме ярмарки в Гольмгарде, о которой мы уже упоминали, они находились в торговых сношениях с народами Сибирскими. По известиям Новгородских летописей, еще в 1093 году существовала дорога «зырянская»; она шла из Угрии по Вогулке до реки Сысвы, принадлежавшей к бассейну реки Оби. Может быть, это тот самый переволок, проходивший долиною Щугора, который ныне обращен купцом Сибиряковым в торговый путь. Зырянская дорога служила торговым трактом между народами северной России и обитателями Сибири.

О религиозных верованиях зырян мало известно. Несомненно, что они почитали множество идолов. У них были кумирницы, куда преимущественно стекался народ для поклонения идолам. Почтение к идолам стояло на высокой степени, несмотря на многочисленность последних: не только в домах, но и в полях, на выгонах и в лесах усердные язычники ставили множество разноименных деревянных и медных кумиров, которым, порознь каждому, приписывали известную силу действий и приносили им в жертву дорогие шкуры пушных зверей: соболей, бобров, лисиц, выдр, россомах и других. Эти приношения считались собственностью идолов, и, по продаже, употреблялись на их украшения. Никто не смел воспользоваться ими из опасения лишиться благодеяний кумиров, нечаянно быть постигнутым лютою болезнею, или, что всего несчастнее, потерпеть неудачу в промыслах по лесовью³. Однако же большая часть этих богатств не пропадала даром, потому что языческие жрецы мало верили тому, чем они стращали толпу и не упускали случая присвоить собственность истуканов.

Русские источники сохранили нам имена двух зырянских идолов, которых современные зыряне не знают и не помнят. Имя одного «Войпель», что значит «ночное ухо»⁴; это был, вероятно, бог покровитель, страж народа зырянского, божество доброе. Другой – божество злое «Йема». Существует сказание,⁵ что в Гольмгарде Норвежские купцы Торф и Карл, посланные для торговли в Биармию королем Олафом, современником Ярослава, ограбили кладбище и обокрали финского идола «Йома». Название этого божества чисто зырянское, по-русски «Йома» значит: старая, сварливая, неуклюжая женщина, под видом которой изображалось это карающее, грозное божество. Зыряне и ныне употребляют это слово, когда хотят обозвать злую, безобразную старуху: «Йöма баба кöд льёк» – сердита, зла как Йома.

В суеверных преданиях зырян открываются следы грубого язычества: поклоняясь идолам, они почитали и духов, имевших, по их мнению, неотразимую власть над природою и человеком. Так они верили в существование леших, домовых, лесных и водяных, представляя их безобразными страшилищами, созданными на устрашение человечества; некоторым озерам и рекам приписывали очистительную святость, омывая себя в известное время их водами. Отправителями языческих обрядов и служителями идолов были жрецы; в чем состояли их обязанности и какие религиозные церемонии были у зырян, – мы не знаем. Можем только сказать, что жрецы пользовались громадным значением и имели сильное влияние на народ подобно нынешним шаманам некоторых сибирских инородцев.

Пользуясь невежеством зырян, жрецы опутывали их совесть и нагоняли такой страх, что язычник ничего не мог сделать без совета и разрешения своего жреца; при этом само собою не обходилось без значительных даров. Религиозный авторитет и материальная сила делали из жрецов князей с неограниченною властью, которая была тем тверже, что имела под собою религиозную основу.

Но несмотря на грубое поклонение зырян своим идолам и тьму язычества, в понятии их существовали более чистые и религиозные идеи. Они сознавали бытие Бога Вышняго, живущего на небесах, который печется только о надзвездном мире, люди же недостойны воссылать к нему своих молитв. Это непостижимое существо называли они общим именем «Ен», не делали изображений его, не посвящали ему и кумирниц, полагая, что смертные, одержимые всегда греховною немощию, не могут иметь с ним сообщений и в нуждах обязаны относиться к богам меньшим, своим идолам, которые, умилостивляясь жертвами, всегда помогают тому, кто добр и честен в мире. Таким образом, грубый ум зырян, блуждая во мраке суеверия, имел самые темные понятия о божестве и, почитая мастерство своих рук, думал, что многочисленность идолов в состоянии защитить человека от бед, не отвратимых человеческою мудростью.

В таком состоянии нравственности и невежественных заблуждениях находились зыряне, когда в среде их явился просветителем Св. Стефан и начал проповедовать им истины христианской религии в половине XIV столетия.

Монах Ростовского Григорьевского Монастыря Стефан, сын соборного Устюжского причетника, по фамилии Храп, воспламенился ревностью быть апостолом этих идолопоклонников. Чтоб лучше исполнить добровольно принятый на себя апостольский подвиг, он сначала изучил язык зырян, составил для него особенную азбуку и перевел несколько важнейших богослужебных книг. Приготовив себя для проповеди слова Божия, Стефан отправился в Москву просить благословения на подвиги у Коломенского Епископа Герасима, правившего тогда Московской Митрополией, который, предвидя в нем просветителя Перми, снабдил его, на случай освящения церквей, частицами мощей святых, миром и антиминсами, а Великий князь Дмитрий Иоаннович (Донской) дал ему для безопасности охранную грамоту. Напутствуемый благодатию Божиею, этот новый Апостол вскоре достиг земли Пермской (1379 г.)⁶ и остановился в первом зырянском селении Пырас (Котлас) в 20 верстах от Сольвычегодска, где «нача, яко овча по среде волков, по среде рода строптива и развращенна ходити и проповедати Христа, истиннаго Бога и учити Христовой вере». Вначале некоторые, слыша веру, проповедуемую на родном языке и признавая ее истинною, приняли Св.Крещение; но многие, упорно приверженные к язычеству и удерживаемые хитрыми внушениями своих волхвов, не только отвергли учение Св. Стефана, но и «пакости ему творяху многия: овии бо ругахуся ему, овии-же словесы укоризненными досаждаху, а иннии с дреколиями нападаху на него, во еже убити его; друзии-же сожещи его хотяху, хврастие и солому собираху на огонь...». Но Бог хранил проповедника на просвещение тех, которые в слепоте невежества не понимали своего заблуждения. Укрепляемый в доблестном подвиге невидимою небесною помощью, Св. Стефан с устья Вычегды перенес свою проповедь на устье Выми, в самый центр тогдашнего зырянского края, в сердце всей Биармии. Здесь ревностный обличитель идолопоклонства долго боролся с грубыми предрассудками народа; наконец, укротил его дикие страсти силою Божественного света, присоединив многих к православию. Таким образом истинная вера восторжествовала над волхвованием, ничтожность языческих богов признана и алтари Богу Всемогущему явились на развалинах идольских капищ. Первая церковь, созданная Стефаном, была на устье Выми, в 70 верстах от Устьсысольска, вниз по Вычегде, при коей впоследствии, по образовании Пермской Епархии, был устроен монастырь, где имели местопребывание Велико-Пермские архиереи. Эту церковь освятил Стефан во имя Пресвятой Богородицы «честнаго и славнаго ея Благовещения в начаток просвещения земли Пермския, яко же и Благовещения спасения нашего начала»⁷. Неутомимо заботясь о духовном преуспеянии юной паствы, Стефан учредил при церкви училище, в котором сам был первым наставником, учил юношество часослову, псалтирю и прочим церковным книгам, переведенным на зырянский язык. В этой школе для прочного утверждения народа в вере он образовывал пастырей и учителей из самих зырян, которые уже в его время правили словесным стадом, ибо богослужение для легчайшего уразумения истин православной веры отправлялось на зырянском языке. Но зыряне и по принятии христианства питали некоторую привязанность к идолам: как народ с дикими нравами, они не могли вдруг отрешиться от языческих обыкновений, укрепленных вековыми привычками, и в тайне молили тех идолов, которые прежде, – как были уверены, – помогали им в ловле зверей, птиц и в общежитии. Св. Стефан знал эту склонность новообращенных к кумирам и, предав себя воле Божией, решился истребить их окончательно. Не страшась мести волхвов и закоренелых язычников, он с несколькими из верных в скорое время сжег кумирницы, идолов в них и даже богатые жертвы, которыми так щедро были украшены последние. Народ был поражен решительностью Стефана и в своем изумлении не смел защищать своих прежних богов, хотя жрецы, потеряв с введением Христианской веры выгоды и расположение народных умов, старались всеми силами поддерживать грубое суеверие. Они проливали слезы на пепелище кумиров, но не смели поднять рук на человека Божия, сколько из боязни за смерть мужа, имевшего грамоты от Великого Князя, столько же и обезоруживаемые постоянною кротостью проповедника, смирением и самым образом его жизни; их слезы были последнею данью идолам. По сожжении кумиров, Св. Стефан имел прение о вере с главою Пермских жрецов Памом, «его же Пермстии людие, прежде крещения своего почитаху паче всех волхвов и имяху того яко отца и учителя и наставника верующе управляемой быти того волхвованием всей земли Пермстей». Побежденный в своих воззрениях и чарах хитрый Пам, желая устрашить Святого, предложил последнее средство, одобренное народом: пройти вместе сквозь огонь и воду, но и тут, посрамленный, едва не сделался жертвою народной ярости. Тогда большая часть народа, кроме упорнейших волхвов и язычников, охотно приняли Св. Крещение, так что для утверждения их в вере недостаточно было одного пастыря и самая церковь не могла вмещать всех верных. Вскоре были построены ново-просвещенными две особые церкви, в которых по очереди отправляя Богослужение, Св. Стефан укреплял словесное стадо в вере, учил благочестию, наставлял на добрые дела. Приверженцы суеверия, говорит народная молва, удалились от проповеди Стефана в Удору и за р. Печеру и оттуда вместе с Вогуличами враждовали против христиан, но не долго: при преемнике Стефана, Епископе Исааке, иноки Троицкой Печерской пустыни обратили их в христианскую веру, просветили всех зырян даже до Пустозерска и положили основание Кеврольскому-Вознесенскому монастырю, братия которого обратила ко Христу жителей Пинежского уезда⁸. После семи лет проповеди Стефан отправился в Москву (1383 г.) просить Великого Князя и Митрополита, чтоб дали Епископа новопросвещенному Пермскому народу. Возблагодарив Бога за приобретение новых чад церкви, Митрополит Пимен вместе с освященным Собором за апостольские труды хиротонисал во Епископа самого проповедника, а Великий Князь, удостоив его милостями, с богатыми дарами отправил в новую Епархию.

По прибытии к своей пастве, святитель, имея по сану благодать и право посвящать других для совершения таинств, поставил избраннейших из зырян во иереи и диаконы.

В течение тринадцати лет своего сподвижничества в Епископском сане, Св. Стефан заслужил вполне имя отца и благодетеля народа Пермского: помогал ему в нуждах, снабжал жизненными припасами, защищал от притеснения Вогуличей, Новгородской вольницы и чиновников великокняжеских просил об уменьшении налогов, был их неусыпным стражем и миротворцем. Он учредил в своей Митрополии несколько церквей с училищем при каждой и основал пять монастырей – два в Яренском уезде: Устьвымский и Архангельский и три в Устьсысольском: Вотчинский, Печерский и Ульяновский. Четырех первых из них и следов не осталось; над последним же, Ульяновским, воссияла благодать Божия. Господь сил Всемилостивый и Премилосердный через несколько веков своим неисповедимым промыслом вывел этот монастырь из ничтожества и запущения в благоустроенную обитель, как увидим из нижеследующего описания.