Государыня Императрица Александра Феодоровна

Читая вечные, священные страницы,

Переношусь я мыслью в край иной,

Передо мной встают Божественные лица

И слышится мне голос их святой!

И, дум исполненный высоких и чудесных,

Я горячей молюсь и слезы лью,

И мудрости земной – пред Мудростью Небесной

Печальную ничтожность признаю.

С глубоким чувством любви истинной верноподданной вспоминала матушка о Императрице Александре Феодоровне: «Каких детей воспитала Государыня: дети – это лицо матери. Так Они любили бывать у нас в Обители... Однажды старшие, Ольга и Татиана, – уезжали, а сестры бросали им на дорогу – розы. И обе девочки – прячут, прячут Свои лица в тень окна машины, чтобы мы не заметили, что обе Они – в слезах. Мы жили – совершенно в другом мире. Совсем другое восприятие – мысли, чувства... Это были – возвышенные души». Глаза матушки при этих воспоминаниях увлажнились, в лице появилось что-то неземное.

«Государыня, всей Своей жизнью, являла подданным – образец бескорыстного, жертвенного служения Отечеству и ближним, – говорила матушка. – В годы Первой мировой войны Она Своими руками делала самые сложные перевязки, ухаживала за умирающими, не гнушалась самой черной работы, исполняя Божию заповедь о Любви к ближнему... Найдется ли на свете еще одна, подобная Ей, раба Божия, столь высокого рода, Которая была бы способна так забывать Себя – для других?!»

Из писем Императрицы старшей дочери⁹⁶ (1905 год, Великой Княжне Ольге десять лет).... Ты у нас старшая и должна показывать другим, как себя вести. Учись делать других счастливыми, думай о себе в последнюю очередь. Будь мягкой, доброй, никогда не веди себя грубо или резко... Будь терпелива и вежлива, всячески помогай сестрам. Когда увидишь кого-нибудь в печали, старайся подбодрить солнечной улыбкой. Ты бываешь такой милой и вежливой со мной, будь такой же и с сестрами. Покажи свое любящее сердце. Прежде всего научись любить Бога – всеми силами души, и Он всегда будет с тобой. Молись Ему от всего сердца. Помни, что Он все видит и слышит. Он нежно любит своих детей, но они должны научиться исполнять Его волю... Нежно целую, моя любимая большая Ольга... Пусть Бог пребудет с тобой и хранит тебя Пресвятая Богородица.

Из письма Государыни Императору Николаю II. Я... попросила, чтобы меня провели к старице Марии Михайловне... Ей 107 лет, она носит вериги... Она благословила и поцеловала нас... Мне она сказала: «А ты, красавица, – тяжелый крест! – не страшись...»

В. Н. Коковцев «Из моего прошлого». Это была в лучшем смысле слова, безупречная жена и мать, показавшая редкий в наше время пример высочайшей семейной добродетели...

Она приняла Православную веру со всей Своей непосредственностью и со всей глубиной, свойственной Ее природе, и стала «православной» в самом законченном и абсолютном смысле слова...

Она всегда и при каждом случае говорила: Для Бога нет невозможного. Я верю в то, что кто чист своей душой, тот будет всегда услышан и тому не страшны никакие трудности и опасности жизни, так как они непреодолимы только для тех, кто мало и неглубоко верует.

О своей семье Государыня говорила: Мы – одно. А это, увы, так редко в теперешнее время. Мы тесно связаны вместе: маленькая, тесно связанная семья...

Одна из приближенных Царской Семьи: За двенадцать лет я никогда не слышала ни одного громкого слова между Ними. Ни разу не видела Их даже сколько-нибудь раздраженными друг против друга.

«Русская Голгофа». Царские дети были простые, открытые, глубоко правдивые, образованные, истинно религиозные... Воспитанием и образованием Своих детей Императрица заведовала Сама лично. Государыня воспитала в Них веру, силу духа и смирение, которые помогли Им безропотно вынести дни заточения и принять мученическую смерть... Дети преклонялись перед Своими родителями.

Камердинер Волков: Это была самая святая и чистая Семья...

Флигель-адъютант А.Мордвинов «Последний Император». Я помню, что под вечер мы пошли никем не замеченные в монастырь и смешались с молящимися. Императрица купила свечи и Сама, как и Великие Княжны, поставила их перед чудотворною иконою. Все ее движения, земные поклоны, манеры, с которыми Она ставила свечу, крестилась, прикладывалась к образам, меня поразили своим изумительным сходством с движениями простых, религиозно настроенных русских женщин. Они были только более изящны. Лишь женщина, родившаяся в старинной православной среде, проникнутая православными обычаями... даже думающая простодушно по-русски, могла таким образом выражать свое молитвенное настроение. Нас все же вскоре узнали, молящиеся стали к нам тесниться... Императрица ничего не замечала. Она вся ушла в Саму Себя. С глазами, полными слез, устремленными на икону, Она стояла, выражая всей фигурой беспредельную тоску и мольбу...

Я стоял сбоку и не мог оторваться от лица Государыни, пораженный его внутренней красотой. О чем молилась Она? За кого страдала? Вроде тогда у Нее все было благополучно. Все, даже маленький Алексей Николаевич, были здоровы и нежно любили Свою Мать. Но Россия, изнывая в войне, была уже безнадежно больна. Не о чуде ли ее исцеления и вразумления так настойчиво и горячо просила Царицу Небесную Царица земная?..

...Императрица Александра Феодоровна обладала сильным характером, отличительной чертой которого являлась любовь к мужу и детям... Она получила блестящее образование и обладала острым умом... Она проявляла верность и большое расположение к тем, кого любила, и, если приходилось выбирать между чисто рациональной логикой и любовью, выигрывало сердце... Такую любовь к людям и веру в их врожденную доброту Она пронесла через всю жизнь, и это было основой Ее Милосердия...

Баронесса Буксгевден вспоминает: Она проявляла интерес ко всем при Дворе: от первой фрейлины до последней служанки, и часто помогала скромным людям и их семьям так, чтобы никто не знал об этом... Одна из молодых фрейлин Александры Феодоровны, 23-летняя Соня Орбелиани, серьезно заболела. Она была сиротой, и Александра Феодоровна ухаживала за ней, как за собственной дочерью... Она поместила Соню во Дворце рядом с комнатами дочерей. У (девушки) была медленно прогрессирующая болезнь позвоночника... (Государыня) сидела ночами у постели Сони при сильных приступах боли. В течение девяти лет Императрица ежедневно навещала (больную). Огромное влияние имела на нее Императрица; несчастной девушке, которая знала, что ее ждет, именно Она привила чувство христианского смирения.

София Буксгевден: ...Сколько раз, чувствуя себя слабой и нездоровой, Императрица выезжала из Царского Села в Санкт-Петербург навестить больных. Она Сама была заботливой матерью, и ей особенно близко было горе других матерей. И те, кого Она хорошо знала, и случайные малознакомые люди – все находили утешение у Александры Феодоровны, обращаясь к Ней со своими бедами. При малейшей возможности Она посещала больных Сама, а если не могла – писала теплые, утешительные письма, посылала любимые книги и цветы. Я неоднократно видела в Ялте, как Она скромно шла навестить больного в его бедном жилище, как разговаривала с больной матерью, делясь с ней Своим опытом. Во время войны множество больных вдов и матерей приходили во Дворец, где их встречала Императрица со словами сердечного сочувствия и утешения. Александра Феодоровна старалась принимать этих женщин, избегая официальных церемоний... чтобы Ее гостьи чувствовали в Ней только сострадающую их горю женщину. В Ливадии она помогала санаториям туберкулезных больных из Собственных средств. (Лечение больных, которые не могли обеспечить свое пребывание в санатории, – оплачивала Государыня.)

Из воспоминаний С. Я. Офросимовой: (Великие Княжны) ...были юны не только своими годами, но были юными в самом глубоком смысле этого слова; Их радовало все: солнце, цветы, каждая минута, проведенная с отцом, каждая короткая прогулка... Они радовались каждой улыбке не знакомых Им прохожих; Они сияли всем лаской и яркими красками цветущих русских лиц. Везде, где Они появлялись, звучал Их веселый звонкий смех. Никто и никогда не чувствовал себя с Ними стесненно, Их простота делала всех такими же простыми и непринужденными, какими Они были Сами.

Я никогда не забуду, как один молодой солдат и старенький мужичок (наверное, его отец) смотрели на проезжавших Княжон. Мужичок говорил старческим, растроганным голосом: «Теперь, когда Их, родимых, увидал, и помереть можно. Ей-Богу. А как хороши-то, сердечные... Какие ласковые... Точно солнышко ясное прокатило... А кланялись-то как, точно знают меня... умереть бы теперь, не сходя с этого места...» Это было на широкой снежной поляне, недалеко от Феодоровского собора, под звон колоколов.

... Передо мной мелькают снимки Княжон у берега моря, у скал и среди кипарисов и олеандр солнечного Крыма и в зарослях роскошных южных цветов. Среди них они сами чудятся цветами.

Анна Вырубова пишет: Часто я читала в книгах западных авторов, что Царь и Его Семья жили в постоянном страхе... Никогда ни Николай II, ни Александра Феодоровна не боялись Своих людей. Их невероятно раздражал постоянный надзор полиции, обеспечивающий Их безопасность, и самым большим счастьем для Них было очутиться без сопровождения в толпе русских людей, которых Они любили.

Баронесса Буксгевден: (Государыня) неожиданно посещала многих туберкулезных больных, причем делала это очень деликатно. Когда не могла идти Сама, посылала дочерей. Ей часто говорили, что не стоит подвергать девочек опасности... «Они должны видеть в жизни не только красоту, но и печаль», – (отвечала Государыня).

Когда у Великой княжны Ольги появились собственные деньги, Ее первой просьбой было позволить Ей оплатить лечение ребенка-инвалида.

Новый год, 1900. Пусть твоя жизнь будет такой же чистой и счастливой, как эти белые лилии, а новый год будет усыпан цветами любви от всех, кто тебя окружает и чьи сердца устремляются к тебе с такой любовью, которая возникает, когда отдаешь кусочек своего собственного сердца...

23 мая 1915 года. Да благословит тебя Бог в твой день рождения, моя дорогая Аликс. Да придаст Бог тебе больше сил для всех добрых дел, которые ты делаешь, и да поможет Он тебе пройти через эти времена душераздирающих страданий к славным победам, которые принесут мир и возрождение всего благородного и процветание нашей бедной настрадавшейся земле. Я посылаю тебе маленькие образа и листовки, 100 – для твоих больных; вчера был праздник святого Иоанна, – малоизвестного святого, но именно он благословляет нас на борьбу... Перед той, которую я дарю тебе, мы молились позавчера и, надеюсь, она всегда будет рядам с тобой и Ники.

Да благословит вас всех Бог.

Т. Е. Мельник-Боткина. Воспоминания о Царской Семье и Ее жизни до и после революции. ...Однажды у ограды братского кладбища в Царском селе остановился автомобиль, из которого вышла дама, вся в черном, и, войдя в ограду, остановилась у первой же могилы, осеняя Себя крестным знамением. Офицер, ставший нечаянным свидетелем, отошел из скромности возможно дальше и ожидал, что дама сейчас уедет или пройдет в церковь. Но велико было его удивление, когда Она, отойдя от одной могилы, пошла дальше и, остановившись с молитвой перед следующей, обошла все кладбище, молясь перед – каждым крестом. Когда Она дошла до офицера, он узнал в Ней Государыню Императрицу, Которая одна ночью молилась за души погибших Своих подданных...

И. В. Степанов «Милосердия двери». ...провожая полк на войну (в Петергофе) Она плакала во время молебна – навзрыд, точно провожала родных детей.

А. А. Вырубова «Страницы моей жизни». Когда, во время войны, прибывали санитарные поезда, Императрица и Великие Княжны делали перевязки, ни на минуты не присаживаясь с девяти часов утра до трех часов дня. Во время тяжелых операций, раненые умоляли Государыню побыть около них. Вижу Ее, как Она утешает и ободряет их, кладет руку на голову и молится с ними.

Императрицу боготворили, ожидали Ее прихода, стараясь дотронуться до Ее серого, санитарного платья; умирающие просили Ее посидеть около кровати, поддержать им руку или голову, и Она, не взирая на усталость, успокаивала их целыми часами.

Из воспоминаний Анны Вырубовой: ...мы были сестрами Милосердия, нас обучили медицинскому делу. Приходили в госпиталь сразу после Литургии к 9 утра и шли прямо в приемный покой, где лежали раненые, поступившие после оказания им первой помощи в окопах и полевых госпиталях. Их привозили издалека, всегда ужасно грязных и окровавленных, страдающих. Мы обрабатывали руки антисептиками и принимались мыть, чистить, перевязывать эти искалеченные тела, обезображенные лица, ослепшие глаза – все неописуемые увечья, которые на цивилизованном языке называются войной. Я видела Императрицу России в операционной госпиталя: то Она держала вату с эфиром, то подавала стерильные инструменты хирургу, помогая при самых сложных операциях, принимая из рук работающего хирурга ампутированные руки и ноги, убирая окровавленную и порою завшивевшую одежду, перенося все зрелища, запахи и агонии этого самого страшного места, – военного госпиталя в разгаре войны. Она была неутомима и делала Свою работу со смирением, как все те, кто посвятил свою жизнь служению Богу. Семнадцатилетняя Татиана была почти также искусна и неутомима, как и Мать, и жаловалась только, если по молодости Ее освобождали от наиболее тяжелых операций. Императрицу не оберегали от трудностей, да Она и Сама этого не позволяла...

С того самого времени, как мы получили дипломы военной медицинской сестры, буквально вся наша жизнь была посвящена тяжелому труду. Мы вставали в 7 утра, часто поспав час или два после ночного дежурства. Императрица не чуралась абсолютно никакой работы. Случалось, хирург сообщал несчастному солдату о предстоящей ампутации или об операции, которая может кончиться фатально; солдат поворачивался и кричал с мукой в голосе: «Царица! Постой рядышком. Подержи меня за руку, чтобы я смелее был». Кто бы это ни был – офицер или молодой солдат-крестьянин, Она всегда спешила на зов. Положив раненому руку на голову, Она говорила ему слова утешения и ободрения, молилась с ним, пока готовились к операции, Ее милосердные руки помогали при анестезии. Люди обожали Ее, ждали Ее прихода, протягивали свои перевязанные руки, чтобы дотронуться до Нее, когда Она подходила, улыбались Ей, когда она опускалась на колени у постели умирающего с прощальными словами молитвы и утешения.

Из письма Государыни Николаю Александровичу: Слава Богу за то, что мы имеем возможность принести некоторое облегчение страждущим. Так хочется согреть и поддержать этих храбрецов и заменить им их близких...

В своих письмах из ссылки Александра Феодоровна пишет, что Она видела Себя матерью России, матерью всех ее людей. В начале войны Она взяла на Себя труд прикреплять маленькие образки к цепочкам, чтобы каждый солдат мог получить что-либо, сделанное Ее руками. Она занималась этим всю войну во время деловых встреч и кратких минут отдыха...

С. Я. Офросимова: «С горячим восхищением и уважением смотрели все в первые дни войны на женщин в белых косынках, с крестами на груди... И вот в таких же косынках сестер Милосердия увидела я старших Великих Княжон в мой первый приезд в Царское Село после объявления войны...

Весь день Великих Княжон был посвящен раненым; им Они отдавали всю Свою Любовь, всю ласку и заботу Своих богатых Любовью и отзывчивостью душ; жизнь раненых стала Их жизнью, над ними Они склонялись с глубокой Любовью и нежностью, у их изголовий проливали слезы сострадания, из-за них часто не спали ночей, смертью кого-либо из них глубоко огорчались, выздоровлению радовались со всей силой своих впечатлительных душ. Не было ни одного солдата и офицера в Их лазаретах, который не был бы Ими обласкан и ободрен. Выписываясь из лазарета, каждый раненый уносил с собой какой-нибудь подарок, данный ему на память от всего сердца. Каждый увозил с собой самое светлое, самое радостное воспоминание о Княжнах...

Если бы... я захотела нарисовать портрет сестры Милосердия, какой она представляется в моем идеале, мне бы нужно было только... указать на фотографию Великой Княжны Татианы... и сказать: «Вот сестра Милосердия...»

На этом портрете Великая Княжна снята в халате сестры Милосердия; Она стоит посреди палаты, залитой лучами солнца; они обливают ярким светом всю Ее тонкую, высокую фигуру, золотыми бликами ложатся на Ее белоснежную одежду. Ее головка, в белой, низко одетой на лоб косынке, снята в профиль; черты Ее прекрасны, нежны и полны грусти, глаза слегка опущены, длинная тонкая рука лежит вдоль халата... это не портрет, нет... это живая сестра Милосердия вошла в палату в яркий, весенний день... Она подошла к постели тяжелораненого... Она видит, что он заснул первым живительным сном... Она боится шевельнуться, чтобы его не потревожить... Она замерла над ним счастливая, и успокоенная за него, и утомленная от бессонных ночей и страданий, Ее окружающих.

Все врачи, видевшие Великую Княжну Татьяну Николаевну за Ее работой, говорили мне, что Она прирожденная сестра Милосердия, что Она нежно и бесстрашно касается самых тяжелых ран, что все Ее перевязки сделаны умелой и уверенной рукой...

Великую Княжну Ольгу Николаевну все обожали, боготворили; про Нее больше всего любили мне рассказывать раненые.

Однажды привезли новую партию раненых. Их, как всегда, на вокзале встретили Великие Княжны. Они исполняли все, что Им приказывали доктора, и даже мыли ноги раненым, чтобы тут же, на вокзале, очистить раны от грязи и предохранить от заражения крови. После долгой тяжелой работы Княжны с другими сестрами размещали раненых по палатам.

Усталая Великая Княжна Ольга Николаевна присела на постель одного из вновь привезенных. Солдат тотчас же пустился в разговоры. Ольга Николаевна, как и всегда, и словом не обмолвилась, что Она Великая Княжна.

– Умаялась, сердечная? – спросил солдат.

– Да, немного устала. Это хорошо, когда устанешь.

– Чего же тут хорошего?

– Значит поработала.

– Этак тебе не тут сидеть надо. На хронт бы поехала.

– Да моя мечта – на фронт попасть.

– Чего же. Поезжай.

– Я бы поехала, да Отец не пускает, говорит, что я здоровьем для этого слишком слаба.

– А ты плюнь на отца да поезжай.

Княжна рассмеялась.

– Нет, уж плюнуть-то не могу. Уж очень мы друг друга любим.

Чем больше глядишь на Княжну Ольгу, тем миловиднее становится Ее лицо. Оно озарено внутренним светом, оно становится прекрасным от каждой светлой улыбки... Умело и ловко спорится работа в Ее необыкновенно красивых и нежных руках. Вся Она, хрупкая и нежная, как-то особенно заботливо и любовно склоняется над простой солдатской рубашкой, которую шьет... Она вся ясная и радостная. Невольно вспоминаются слова, сказанные мне одним из Ее учителей: «У Ольги Николаевны хрустальная душа».

Направо от меня сидит Великая Княжна Татьяна Николаевна... Профиль Ее безупречно красив, он словно выточен из мрамора резцом большого художника... Она реже смеется, чем сестры. Лицо Ее иногда имеет сосредоточенное и строгое выражение. В эти минуты Она похожа на Мать. На бледных чертах Ее лица следы напряженной мысли и подчас даже грусти. Я без слов чувствую, что Она какая-то особенная, иная, чем сестры, несмотря на общую с ними доброту и приветливость. Я чувствую, что в Ней свой целый замкнутый и своеобразный мир...

...Рядом с Ней сидит Великая Княжна Мария Николаевна. Ее смело можно назвать русской красавицей... Ее глаза освещают все лицо особенно лучистым блеском; они так сини, что по временам кажутся черными, длинные ресницы бросают тень на яркий румянец Ее нежных щек. Она весела и жива...

...Напротив меня сидит Великая Княжна Анастасия Николаевна. Ее хорошенькое личико полно живости и лукавства... Всюду, где Она появляется, загорается неудержимая жизнь и звучит веселый смех. При Ней «даже раненые пляшут», по собственному Ее выражению. Как Ей не сидится за шитьем; но бледные, тонкие руки Татьяны Николаевны быстро вяжут рукавицу, Ольга Николаевна еще ниже склонила головку над шитьем, а Мария Николаевна выбирает себе новую работу. Надо сидеть и работать... И Ее быстрая ручка берет первую попавшуюся детскую рубашонку...

Великим Княжнам не удалось пожить теми радостями юности, которые Им могла бы дать жизнь... На долю Их выпало совсем иное... Они выпили до дна всю чашу страдания, выпили кротко и смиренно, укрепляясь духом в Своем заточении.

Так же, как и в дни Своего величия, Они разливали вокруг Себя лишь свет и Любовь, всем находили Они ласковое слово и не забыли тех, к кому были привязаны и кто Им остался верен. Даже в заточении находили Они свои радости и облегчали муки безграничной Любовью друг к другу. Вера в Бога и в торжество добра, Любовь к Родине, всепрощение и Любовь ко всему миру Божиему не меркли, но росли в Их сердцах в ужасные дни испытаний.

Они умерли в радости, как могут умереть только истинные христиане-мученики...»

Перечитывая воспоминания матушки Надежды – открываю удивительные страницы дневника Государыни Александры Феодоровны, Которую матушка так глубоко чтила вместе со всей Царской Семьей.

Великая Княгиня Елисавета Феодоровна и Государыня Императрица Александра Феодоровна – были родными сестрами. Но, что еще важнее, – Они были родными – по духу. Легко представить, что следующие строки принадлежат Александре Феодоровне, но на самом деле их написала в подарок сестре Елисавета Феодоровна:

Подкладка каждой тучи – это

Сиянье золотое,

Я тучи разверну поэтому

Ко мне наполненною светом

Той стороной – другою.

Матушка Елисавета не оставила нам Своих дневников, погруженная в целосуточное служение Любви Христовой. Но, замирая над строками, написанными рукой нашей Царицы, – мы можем заметить глубочайшее духовное единство этих двух святых душ.

Из дневников Государыни: Я видел лилию, плавающую в черной болотной воде. Все вокруг прогнило, а лилия оставалась чистой, как Ангельские одежды. В темном пруду появилась рябь, она покачивала лилию, но ни пятнышка не появилось на ней. Когда я умолкаю над словами этого дневника, думаю о том, что, нет подобных кратких слов, более точно выражающих великий подвиг жизни нашей Государыни. В тысячелетней истории Руси нет человека, возведенного на такую высоту земного служения, – Который был бы столь непомерно оболган и оклеветан – как наша Царица. Но Она сберегла в непорочности: в святом незлобии и преданном служении тому народу, который глумился над Ней, – хрустальную чистоту Своей души.

Из воспоминаний Лили Ден: Она знала и читала все, что о Ней писали, но, хотя анонимные письма и стремились очернить Ее, а журналисты поливали Ее грязью, ничто не могло запятнать светлую Ее душу. Я видела, как покрывалось бледностью Ее лицо, я видела, как Ее глаза наполнялись слезами, когда до Нее доходили особенно мерзкие слухи. Но Александра Феодоровна умела видеть сияющие звезды – высоко в небе над грязью улиц».

В мае 1917 года в Саровской пустыни передавал мне, – говорит игумен Серафим, – один почтенный старец архимандрит замечательное видение:

– В дни глубокой его скорби о Царственных страдальцах, когда он молился о Них со слезами, – во время молитвы заснул. Видит он, что находится в Царском Селе, где над Александровским дворцом стоит светлый лучезарный столб, простирающийся до неба. Затем старец подходит к дворцу, где видит чудное видение: за письменным столом сидит Государь, занимаясь письменной работой; у другого небольшого стола сидит Цесаревич Алексий Николаевич за чтением книги; тут же вблизи Императрица с дочерьми сидит за рукоделием, а среди них находится светообразный старец преподобный Серафим, саровский чудотворец, говоря свои духовные наставления и утешения.

Когда старец Серафим увидал архимандрита, подошел к нему и сказал: «Сильно не скорби, отец, и не унывай, Бог Своих избранных и любимых чад не оставит. Он силен все сделать, чтобы вырвать Их от злодеев, но желает им счастья [блаженства] не земного, а Небесного. Для Господа легче, чем нам слово сказать, послать легионы Ангелов и уничтожить всех врагов Их, но он только отнимет от врагов их разум, дабы они погубили сами себя. Господь послал меня пока до времени утешать, ободрять и охранять Царственных страдальцев, ибо дух бодр, а плоть немощна, нуждается в нашей Небесной помощи в трудные минуты скорбей.

Видишь лучезарный свет, исходящий от лиц Царственных страдальцев, это знак того, что Они находятся под особым попечением Божиим, как праведники. Как от начала мира всех праведников поносили, обижали, оклеветывали беззаконные люди, последователи первого лжеца и обманщика диавола, так и этих праведных Царственных страдальцев поносят, унижают, оклеветывают, обижают злые люди, наущенные тем же мировым злодеем, который наущал против всех праведников и против Самого Творца и Бога нашего Христа жизнодавца. Посмотри на лицо Царицы и увидишь исходящий свет от него ярче других, это знак того, что Она больше всех несет клевет и напраслин от последователей мирового клеветника». Это видение произвело весьма сильное впечатление на старца архимандрита, так что при рассказе его он не мог удержаться от слез.⁹⁷

Т. Е. Мельник-Боткина. Воспоминания о Царской Семье. В годы революции в следственной комиссии было предложено опубликовать переписку Царской Семьи. В ответ прозвучало: «Если мы опубликуем (Их письма), то народ будет поклоняться Им как святым...»

В те минуты, когда перед нашим мысленным взором предстает Святая Царская Семья – когда русские люди оплакивают в молитвах своих – тяжкие грехи перед Помазанником Божиим и Его близкими – одна лишь Голгофа Христа встает перед нами. Бездонна, – со времен революции, – наша вина перед Царем Небесным и продолжение ее – наше преступление перед Царем Земным.

Боже! Милостив буди нам, грешным. В лучшие минуты нашей жизни мы встаем на колени и молим: Прости нам, Господи, нашу бесконечную вину перед всеми Святыми Царственными мучениками. Простите нас, Милостивые наши, простите всех нас, – бездонно прегрешивших перед Вами! Простите и не дайте погибнуть по грехам нашим, великие страдальцы за русский народ: Государь Батюшка Николай II, Матушка Государыня, любимые Царственные Дети: Цесаревич Алексий, Ольга, Татиана, Мария, Анастасия; чудо Божия Милосердия к нам, никчемным, – Великая Княгиня Елисавета Феодоровна... все Великие Князья.

А. А. Вырубова. Неопубликованные воспоминания. Мое последнее воспоминание об Императрице: Своей белой рукой Она показывает на небо и говорит: «Мы будем вместе на небесах».

Любовь сильнее смерти и страха смерти. Только ею, только Любовью держится и движется жизнь... Иисус требует Любви не только как прекрасного чувства, а любви, пронизывающей всю повседневную жизнь, влияющей на отношение со всеми людьми.

Каждое сердце должно быть маленьким садом. Он должен всегда быть очищен от сорняков и быть полон чудных прекрасных растений и цветов. Кусочек сада повсюду красив не только сам по себе, но приносит радость всем, кто его видит... Богу угодно, чтобы мы сделали наши жизни такими, чтобы они искупили из мрака окружающее нас и преобразили – в прекрасное.

Предположим, что в этом саду и деревья, и цветы, и все растения еще в объятиях зимы. Как это бывает перед приходом весны, деревья голые, но тысячи почек ждут только прикосновения теплых солнечных лучей, чтобы распуститься живыми цветами. Кусты роз голые и колючие, и пока лишены красоты, но нужен только теплый весенний воздух и тихий дождь, чтобы они оделись в чудесный наряд...

Разве это не напоминает также картину жизни многих людей? Разве не лежат наши дарования и наши молитвы в нераскрывшихся почках? Разве мы делаем в жизни лучшее, на что способны? Разве наши жизни так прекрасны, как они могли бы быть? Разве мы также помогаем другим людям, думаем о них и так добры к ним – как нам следовало бы? Мы не можем взрастить любовь в своих сердцах к другим без – Божественного вдохновения. Прекрасные качества христианского характера – это не обычные добродетели. В скрижалях о них говорится как о плодах Духа. Ничто, кроме любви Господа, не может пробудить в нас духовные силы и возможности... Радость спасения рождается из скорби раскаяния. Пепел великих бедствий удобряет почву жизней человеческих, и добродетели произрастают на ней в изобилии. После великой скорби жизнь для вас становится в тысячу раз важнее. И плодами вашей любви кормятся многие другие.

Любящее сердце – самое необходимое для нас... Быть неправильно понятым даже теми, кого любишь, – это крест и горечь жизни... Это самое жестокое испытание для преданности. Это то, что должно было чаще всего ранить сердце Сына Человеческого... Увы! Никогда не отступать, никогда не проявлять холодности, быть терпеливым, сочувствовать, выказывать нежность. Искать распускающийся цветок и раскрывающееся сердце... Всегда надеяться, как и Бог. Всегда любить – это долг.

Жизнь – ничто, если мы не знаем Его, благодаря Кому живем.

Истинная вера проявляется во всем нашем поведении. Это как соки живого дерева, которые доходят до самых дальних веточек.

Быть добрым – значит быть счастливым, – вот (главная) тайна (жизни)... Потщиться сделать счастливыми своих ближних – это путь и к собственному счастью... Сколько возможностей сделать хорошее мы упускаем, даже не сознавая ценности того, что упустили!

Смирение не в том, чтобы рассказать о своих недостатках, а в том, чтобы вынести, как о них говорят другие; в том, чтобы слушать их терпеливо и даже с благодарностью; в исправлении недостатков, о которых нам говорят; в том, чтобы не испытывать неприязни к тем, кто нам о них говорит.

Тот, кто хочет зажечь сердца других людей Любовью ко Христу, должен сам пылать этой Любовью... Слова, сказанные от сердца, найдут другое сердце, сопровождаемые святым сочувствием... Добрые слова всегда соединяют.

Невзгоды – это время, когда нужно поддержать ближнего... Кто перестанет помогать другим, становится обузой и для себя.

Совесть чистая есть великое утешение. Лучше от единой совести утешиться, хотя бы и весь свет порочил, нежели от совести обличаться, хотя и весь свет хвалит (Святитель Тихон Задонский).

Величайшая борьба – это клевета, особенно когда с нею соединено обвинение в важном деле. Если же велика борьба, то за нее приготовлен и венец блистательнейший (Святитель Иоанн Златоуст).

Не верь себе, что ты силен, пока не будешь искушен и не найдешь себя неизменным. Так и во всем испытывай себя (Святой Исаак Сирин).

Если кто хочет истинно всем сердцем исполнить волю Божию, то Бог его никогда не оставит, но всячески наставит по воле Своей. Поистине, если кто направит сердце свое по воле Божией, то Бог просветит и малое дитя сказать ему волю Свою (Авва Дорофей).

Буде же Господу Богу угодно будет, чтобы человек испытал на себе болезни, то Он же подаст ему и силу терпения... В молчании переноси, когда оскорбляет тебя враг, и Единому Богу открывай свое сердце (Преподобный Серафим Саровский).

Долгом в семье является бескорыстная любовь. Каждый должен забыть свое «я», посвятив себя другому. Каждый должен винить себя, а не другого, когда что-нибудь идет не так. Необходимы выдержка и терпение, нетерпение же может все испортить. Резкое слово может на месяцы замедлить слияние душ. С обеих сторон должно быть желание сделать брак счастливым и преодолеть все, что этому мешает. Самая сильная любовь больше всего нуждается в ежедневном ее укреплении. Более всего непростительна грубость именно в своем доме, по отношению к тем, кого мы любим.

Бойтесь малейшего начала непонимания или отчуждения. Вместо того чтобы сдержаться, произносится неумное, неосторожное слово – и вот между двумя сердцами, которые до этого были одним целым, появилась маленькая трещинка, она ширится и ширится до тех пор, пока они не оказываются навеки оторванными друг от друга. Вы сказали что-то в спешке? Немедленно попросите прощения. У вас возникло какое-то непонимание? Неважно, чья это вина, не позволяйте ему ни на час оставаться между вами.

Без благословения Бога, без освящения Им брака, все поздравления и добрые пожелания друзей будут пустым звуком. Без Его ежедневного благословения семейной жизни даже самая нежная и истинная любовь не сумеет дать все, что нужно жаждущему сердцу. Без благословения Неба вся красота, радость, ценность семейной жизни может быть в любой момент разрушена.

...те, кто выходят победителями, часто обязаны этой победе любви верных сердец, которая вселила в них в часы борьбы надежду и мужество. В этом мире невозможно познать истинную цену настоящей дружбы.

Каждая преданная сестра может оказать такое сильное влияние на своего брата, которое будет вести его, как перст Господа, по верной жизненной дороге. В своем собственном доме, на собственном примере покажите им всю возвышенную красоту истинной благородной женственности... будьте воплощением добродетели и сделайте добродетель для всех настолько привлекательной, чтобы порок у них всегда вызывал только отвращение. Пусть они видят в вас такую чистоту души, такое благородство духа, такую божественную святость, чтобы ваше сияние всегда охраняло их, куда бы они ни пошли, как защитная оболочка или как ангел, парящий над их головами в вечном благословении. Пусть каждая женщина с помощью Божией стремится к совершенству. Когда у вашего брата появятся искушения, тогда перед его глазами возникнут видения такой любви и чистоты (его сестры), что он с отвращением отвернется от искусительницы... Сестра не сможет причинить большего вреда, если внушит ему мысль, что все женщины бессердечны и легкомысленны, жаждут только удовольствий и желают, чтобы ими восхищались. А братьям, в свою очередь, следует охранять сестер.

В каждом доме бывают свои испытания, но в истинном доме царит мир, который не нарушить земным бурям. Дом – это место тепла и нежности... Говорить в доме надо с любовью.

Пусть одно только слово,

Но с любовью скажи.

И молитву Господу прошепчи,

И ангелов хор ликовать будет,

И душа твоя с Небом во веки пребудет.

И так течет жизнь истинного дома, иногда при ярком солнечном свете, иногда во мраке. Но при свете или во мраке – она всегда учит нас обращаться к Небу, как к Великому Дому, в котором претворяются все наши мечты и надежды, где соединяются вновь порванные на земле узы. Во всем, что мы имеем и что делаем, нам необходимо благословение Бога. Никто, кроме Бога, не поддержит нас во время великого горя. Жизнь так хрупка, что любое расставание может оказаться вечным. Мы никогда не можем быть уверены, что у нас еще будет возможность попросить прощение за злое слово и быть прощенными.

Наша любовь друг к другу может быть искренней и глубокой в солнечные дни, но никогда она не бывает настолько сильной, как в дни страданий и горя, когда раскрываются все ее сокрытые до этого богатства.

Только та жизнь достойна, в которой есть жертвенная любовь... Никогда не следует удовлетворяться достигнутым, словно нет других высот.

Мессию в Ветхом Завете много раз называют Слугой Божиим. Служение – это не что-то низменное, это Божественное. Если бы только мы внесли этот закон служения в нашу домашнюю жизнь, это сделало бы нас внимательными ко всем, а дома наши превратило бы в места Божественной любви.

Добром за добро воздаст любой, но христианин должен быть добрым даже к тем, кто обманывает, предает, вредит... Людям рядом с нами больше всего нужна просто доброта... Никогда не падайте духом и не давайте падать духом других.

То укрепит нашу веру и поможет нам верить во времена страданий и испытаний, если мы поймем, что нет ничего бесцельного, ничего случайного, ничего, созданного нам во вред, а все задумано, чтобы помочь нам стать благороднее и жить более полной, более счастливой жизнью...

Мы должны утвердить в нашем сознании мысль, что цель Бога по отношению к нашей жизни – это уподобить нас Христу. Если у нас тяжкая ноша, то потому, что благодаря ей мы лучше растем. Если другие нас подводят – для нас это еще один урок терпения и кротости. Если у нас трудное положение, неподходящие условия – это для того, чтобы мы могли совершенствоваться в трезвении и учились быть довольными, находясь в любом обстоянии. Всегда Господь наш дает нам новые уроки, заставляя нас приблизиться к прекрасному образцу, который есть Его Жизнь.

Через зазубренную, грубую и серую,

Заброшенную стену все ползла,

Неутомимую работу делая,

Прекрасная и нежная лоза.

И, наконец, покров зеленый, мягкий,

Зазубрины и трещины застлал.

Стена полуразрушенная стала

Под этим необычным покрывалом

Прекрасной, как художника мечта.

О, если бы и в жизни как лоза,

Чрез трещины и горя, и печали

Повсюду проникала доброта,

Своею мягкостью боль облегчая.

Пусть руки готовы будут помочь,

Пусть ноги на помощь спешат.

Лаской, заботой нежной

В океане жизни безбрежной

Трудности всем облегчат.

Когда мы тщательно изучаем жизнь Христа, мы обнаруживаем, что всегда, встречаясь с плохим к Себе отношением, Он был в высшей степени терпелив и мягок. Он не возмущался злом. Он не боролся за Свои права! Он без жалоб переносил несправедливость, и даже оскорбления. Мы едва ли найдем такие случаи в нашей жизни, когда бы личные оскорбления и несправедливое отношение к нам не трогали нас... Люди думают, что мягкость и терпение по отношению к несправедливости – это знак слабости. Нет, это означает силу. Это то, к чему должны стремиться христиане в жизни личной.

У каждого есть свое место, и каждый важен на своем месте. Самые малые и незначительные тоже имеют свои места, и необходимо, чтобы эти маленькие места также были заполнены, как места, которые занимают самые важные и значительные личности.

Одна из главных трудностей в жизни христиан – это прожить ее, не поддавшись дурному влиянию. Иисус сказал, что Его ученики – это свет мира (Мф.5:14). Он хочет, чтобы мы светили там, где темно, чтобы мы могли быть утешением и ободрением унылых. Господь наш хочет, чтобы Его друзья среди мирового зла могли очистить его, чтобы среди скорби и лишений они могли – утешить...

Задача в жизни христиан – не избегать искушений, не бежать от несправедливости и вражды, а во всех испытаниях, даже когда зло захлестывает нас, как поток, сохранять в сердцах чистоту, тепло, искренность и любовь. Есть люди, которые как будто призваны постоянно переносить недоброе к себе отношение, которое может ожесточить... только пока они хранят в сердцах любовь, до той поры они неуязвимы. Любовь была убежищем Христа среди всей ненависти и злобы, которые, как морские волны, плескались вокруг Него...

Он позволяет искушению приблизиться к нам, так как нет другого способа для нас сделаться сильнее; но никогда в Его намерение не входит, чтобы мы искушению поддались. Он желает, чтобы мы сопротивлялись и одолевали искушения, и они не приносили бы нам огорчения.

Мы сами не знаем, как мы можем ободрить и вселить силу в других людей мирным, спокойным выражением лица, когда проходим среди людей. Лицо, озаренное радостью, сияющее светом веры, для всех, кто его видит, – свидетельство любви и мира, и силы Христа... Радость – это отличие христианина. Христианину никогда не следует впадать в уныние, никогда не следует сомневаться в том, что добро победит зло. Плачущий, жалующийся, напуганный христианин предает своего Бога...

Каждый новый друг, входящий в нашу жизнь, доверяется нам. Самое правильное понятие о дружбе – это то, что она дает нам возможность служить, помогать, защищать другого. Момент, когда у нас появляется новый друг – это священный момент. Это еще одна жизнь, порученная нам, чтобы мы могли быть для нее благом, внести в нее красоту, быть ей убежищем и защитой...

Наш Господь хочет от нас, чтобы мы не предавали доверия. Верность – великое слово. Буди верен даже до смерти, и дам ти венец живота (Апок.2:10). Наполните любовью свои дни. Забудьте себя и помните о других. Если кому-то нужна ваша доброта, то доброту эту окажите немедленно, сейчас. Завтра может быть слишком поздно...

...Некоторые из лучших христиан, которых когда-либо знал мир, были величайшими страдальцами, но в то же время, ничто не могло нарушить их душевный покой.

Беспокойство делает нас слабыми. Когда мы нервничаем, руки нас не слушаются, и мы не можем хорошо выполнить свою работу. Раздраженный ум не может ясно мыслить. Даже нашей вере это вредит – мы теряем опору на Христа и на вечные ценности. Духовной жизни не хватает глубины... Покой – это Божественный дар, но, в то же время, надо этому учиться. Учиться, взяв на себя иго Христово. Иго Христово – это символ покорности Ему... Неожиданная опасность не должна нас пугать, а должна научить не бояться никаких ужасов, потому что Бог нас хранит...

Якоже аще кого мати утешает, тако и Аз утешу вы, и (...) утешитеся (Ис.66:13). Бог утешает. Он всегда полон нежности и сочувствия к человеческой боли и страданиям. Когда мы читаем Библию, мы находим в ней, от начала до конца, слова утешения. На каждой ее странице Бог дает понять людям, что Он их любит, что Он их Друг и что Он хочет им добра. В Скрижалях нет ни одной главы, которая не открывала бы нам тем или иным способом Божию Милость.

Цветение терний. Благословенно все, что делает человека кротким, какой бы ценой это ни достигалось... Мы не знаем, скольким страданиям и горестям достойных мужей и жен мы обязаны. Лучшие мысли, богатые уроки, самые чудесные песни, которые пришли к нам из прошлого, – это плоды боли, немощи и страдания.

Мы не должны забывать, что искупление человечества пришло к нам с Крестом Сына Божия. Плоды земных страданий могут казаться горькими на вкус, но только ими питается душа человека. Древнее предание рассказывает, как всю Страстную седмицу на алтаре лежал терновый венец, но в утро Пасхи он был найден превратившимся в венок из благоухающих роз; каждая колючка превратилась в розу. Так и венцы земных страданий в тепле Божественной любви превращаются в сады роз. Нет ни одного человека, которого не терзали бы его шипы. У кого-то это может быть телесная слабость и немощность. У другого – уродство, которое невозможно устранить. Это могут быть какие-то обстоятельства, которые мешают наладить жизнь...

Иметь в себе Дух Божий, Сокровище благих, очищающий нас от всякия скверны и вся исполняющий, – вот величайшая честь, которую Небо может оказать кому-либо в этом мире. Но опасно, когда мы сами начинаем сознавать, что живем праведно... Самый опасный грех, в который могут впасть деятельные, думающие, приносящие пользу христиане – это духовная гордость...

Давайте поэтому не удивляться, что после того, как мы испытали величайшую милость, посылается и испытание, чтобы мы не теряли смирения...

Бог посылает нам некоторые Свои милости в виде шипов, и мы много потеряем, если откажемся от них. Есть много таких людей, которые настолько заняты собой, что на Христа у них не остается времени. Если бы только они могли освободиться от своего эгоизма, Бог наполнил бы их Самим Собой, и они приобрели бы необыкновенную силу творить добро в мире. Мы можем безопасно доверить Ему обогащение нашей жизни. Он знает, когда нужна боль, когда потеря – это единственный способ приобретения, когда страдания необходимы, чтобы удержать нас на пути Его. Он посылает нам заботы как Свою милость и мы потеряем, если будем отчаиваться и отказываться от своих шипов.

Христианская религия – религия радости... нет более глубокой и радостной жизни, чем жизнь, наполненная самопожертвованием в служении Христу.

Когда перечитываешь страницы дневниковых записей нашей Государыни, склоняешься перед жизнью Святой Царской Семьи и Елисаветы Феодоровны – душа начинает обретать свободу, она приходит в себя – начинает оживать, дышать – жить. Она вдруг ощущает себя – птицей, которая способна взлететь. Ведь та высокая жажда совершенства, которая наполняла жизни наших святых – должна быть присуща каждой христианской душе. Дай, Бог, нам понять, что наша тяжелая и грустная жизнь – столь тягостна потому, что так мало возвышенного и святого мы впускаем в нее. Так мало приобщаемся Свету Жизни – святых.

Тропарь святой мученице Царице Александре (глас 1)

Призва Тя Господь от чуждыя земли,/ святая благоверная мученице Царице Александро,/ Православную веру всем сердцем возлюбила еси,/ с ангельскою кротостию горькую чашу страданий с Россией испила еси./ Темже у Престола Вседержителева / предстоиши с преподобномученицею сестрою, Государем и чадами./ С ними же моли о нас,/ чтущих святую память Твою.

Тропарь святым мученицам Великим Княжнам Ольге, Татиане, Марии и Анастасии (глас 4)

Небесные голубицы,/ святые отроковицы: Ольго, Татиано, Марие, Анастасие,/ сестрами милосердия в час испытаний России послужившии,/ поношения, заточение и смерть от народа своего с кротостию приемшии,/ темже души ваша Христу уневестившии./ Ныне страждущей стране нашей Сестры Милосердия явилися есте,/ исцеляяй всякий недуг и всяку язю в людех своих,/ с Государем, Государыней и Царевичем, святым спасительным Крестом землю нашу осеняете./ Мы же со слезами и любовию молим вас:/ спасайте нас молитвами вашими, невесты Христовы непорочнии.