Константинопольский патриарх Константий I. Очерк его деятельности¹

К числу замечательных патриархов вселенских XIX в. относится Константий I Мудрый. Он родился в 1770 г. в Константинополе, учился сперва в народной школе прихода Ксилопорты, а потом в патриаршей школе на Фанаре, постоянно находясь под благотворным нравственным воздействием своего дяди Кирилла, архиепископа Синайской горы, мужа ученого и уважаемого за высокие личные достоинства. По окончании учения, он был пострижен в монашество, посвящен во диакона и в 1788 году, вместе с дядей, отправился в город Яссы, в Молдавии, где находился метох Синайского монастыря. Здесь Константий продолжил свое образование и, между прочим, хорошо изучил французский язык. То было время тревожное, – время второй Екатерининской русско-турецкой войны, когда наши войска, под предводительством Румянцева, овладев придунайскими государствами, грозно диктовали турецкому правительству начала гуманной и законной политики в отношении к ромейской райе. Главнокомандующий Румянцев, познакомившись в Яссах с архиепископом, Кириллом, обратил внимание и на его племянника, иеродиакона Константия, скромного и нравственного, любившего науку и стремившегося продолжить свое богословское образование в одном из высших учебных заведений Европы. Он предложил ему отправиться, для восполнения образования, в Киевскую духовную академию, обещая свое покровительство и содействие. Константий с глубокой благодарностью принял это предложение, тем более что в Киеве находился метох Синайской обители– монастырь св. Екатерины, преклоненный Синаю императрицей Екатериной Великой. В Киеве Константий, в течение четырех лет, прослушал полный курс академических наук, прекрасно изучил языки–латинский, на котором тогда происходило чтение лекций, русский и древне–славянский, а в тоже время усовершенствовался, по словам его биографа, и в нравственно-аскетическом отношении². Возвратившись из Киева в Константинополь, Константий в 1795 г. отправился в Каир, где находится один из главных метахов Синая-Джувания, сделался здесь известен отцам синаитам, которые и приняли его в состав своего братства. Вслед за тем Константий посетил и свою метанию – монастырь Синайский, был посвящен здесь во иеромонаха (1797 г.), потом в архимандрита и назначен игуменом монастыря св. Екатерины в Киеве. Прибыв вторично в Россию, Константий весьма ревностно занялся науками, особенно археологией и историей, завязал тесные отношения с киевскими и иными учеными и пользовался расположением московского митрополита Платона. По смерти синайского архиепископа Дорофея († 1802 г.), преемника Кирилла († 1790 г.), Константий единогласно был синаитами избран игуменом-архиепископом Синая. В 1805 году он в Иерусалиме и был хиротонисан патриархом Анфимом во всечестного архиепископа Синая и Раифы, после чего отправился в синайский метох на Кипре, где жил шесть лет, посвящая время преимущественно научным занятиям. Он прекрасно изучил творения святых отцов церкви и произведения классической литературы, приобрел обширные познания по истории своего народа, в частности за средневековой или византийский период, тщательно знакомился с рукописным и византийским преданием, и в прошлой судьбе греков искал задатки и будущего их возрождения, во имя веры православной и национально-эллинских традиций. В 1811г. Константин переселился в Константинополь, где имел более благоприятные условия для научных трудов. Здешний синайский метох сделался как бы жилищем муз, или академией константинопольских ученых. Сюда собирались патриархи и архиереи, политические деятели и ученые, дидаскалы и клирики, одни–для беседы с просвещенным архиепископом и патриотом, другие–за советом умного и авторитетного мужа, иные–за разрешением ученых недоумений. И братия синайского метода состояла преимущественно из образованных иноков, которые усердно помогали Константию в его ученых работах. В грозную эпоху греческого восстания (с 1821 г.), когда турки без суда и вины повесили очень много выдающихся епископов и клириков, Константий жил преимущественно на острове Антигоне, где по-прежнему занимался историей и археологией³. Когда вселенский патриарх Агафангел был устранен от власти, синод и представители греческого народа 6 июля 1830 года единогласно избрали его преемником синайского архиепископа Константия, как достойнейшего архипастыря, опытного духовного кормчего, способного обеспечить церкви и народу мирную и благополучную жизнь⁴.

Вступив на престол, Константий прежде всего принял, меры к возвращению из изгнания бывших патриархов Анфима III (1822–1824 г.), Хрисанфа (1824–1826.г.) и Агафангела (1826–1830 г.), доказав этим благородство своих чувств и намерений. Ему постепенно и удалось исхлопотать у Порты разрешение возвратиться – Анфиму в Смирну, Хрисанфу на о.Принкипо и Агафангелу в Адрианополь, согласно их желанию. Патриарх оказал покровительство и вдовой сестре Хрисанфа, жившей в могленской епархии, предписав местному митрополиту Неофиту защитить ее имущество от расхищения со стороны родственников⁵. Затем, вследствие волнений, возникших среди греков поди, влиянием беззаконного турецкого режима, патриарх Константий, как гражданский представитель и защитник ромейской райи, неоднократно призывал ее к спокойствию и повиновению Порте. Так, в июле 1830 года он отправил послание кипрскому архиепископу Панарету с предложением позаботиться об успокоении местного населения, готового поднять мятеж против правительства, и внушить ему долг верноподданничества, во избежание большого зла⁶. В таком же роде были послания на Кипр в 1831 и 1832 годах⁷. А писидийскому митрополиту Самуилу патриарх, на основании известий, полученных еще до занятия вселенского престола, писал в июле 1830 года, чтобы он принял меры к умиротворению своей паствы и разъяснил ей необходимость проникнуться чувствами верноподданничества⁸. Неспокойно было и на острове Крит, который, по определению Лондонской конференции 1830 года, остался под владычеством Турции. Это было страшным ударом для местного христианского населения, которое, наравне с населением свободной Греции, в течение девяти лет боролось с турками за свою независимость и принесло из своей среды в жертву религиозно-национальному делу до 150 тысяч человек. Однако, после всех бедствий бурной эпохи, почти совершенно разоривших остров, для критян опять наступили времена беспринципного турецкого режима. В отчаянии они в том же 1830 году снова подняли восстание против правительства. Замирение острова было поручено султаном Мехмету-Али, который быстро и достиг цели, употребив самые жестокие меры. Но в начале 1831 года на острове опять возникло брожение, вызванное беспокойным духом горного населения и близостью свободной Греции. Умиротворение народа лежало и на обязанности патриарха. В январе (28) 1831 года Константий отправил христианам Крита послание, в котором увещевал их сложить оружие и жить спокойно под пространной сенью падишаха⁹. В ноябре (24) того же года от патриарха было новое послание критскому митрополиту Мелетию по поводу его донесения о волнениях и постигших остров бедствиях, во время минувших смут; патриарх предложил Мелетию принять меры к успокоению народа и принесению покорности Порте¹⁰. Послания патриарха произвели на критян благоприятное действие, и волнения среди них на время затихли. О мире и спокойствии патриарх писал также христианам Гана и Хоры¹¹, Триглеи и Прусы¹² и монахам Афона¹³, а по поводу бедствий (τά δεινά), испытанных населением Анхиала от турецких властей и народа, патриарх 1 июля 1831 года уведомил местного митрополита Анфима, что о бесчинстве мусульман им сделан доклад правительству, которое и обещало подвергнуть виновных наказанию¹⁴. Большою несправедливостью в отношении к христианам, отличался и турецкий начальник епархии Костентиклия, о чем патриарху сообщил, местный архиерей Артемий; вследствие жалобы, сюда был послан турецкий чиновник (σαδραζάμι), при содействии которого беззаконный управитель был усмирен, и бедствия, после этого, миновали. В августе (14) 1830 года Константий поздравлял Артемия по поводу освобождения его паствы от несчастий¹⁵. А когда в 1832 году во врачанскую казу был назначен новый воевода Мехмет бей, расположенный к христианам (φιλοραγιᾶς), то патриарх, извещая об этом христиан, рекомендовал жить мирно, дабы заслужить расположение редкого, в среде турецкой администрации, начальника¹⁶. Далее, христиане местности Палатия на Приконнисе жаловались патриарху на неправильное взимание с них податей. В виду этого патриарх, отправил на остров своего экзарха, архимандрита Афанасия, который, совместно с уполномоченным от митрополита компетентным лицом, должен был посетить Палатию, описать все находившиеся здесь недвижимые имущества каждого рода и произвести беспристрастную их оценку, с тем, чтобы каждый христианин, в зависимости от своего благосостояния, впредь платил поголовную подать (τὸ ϰεφαλιάτιϰον) и сбор поземельный (τὸ δόσιμον), причем как митрополиту острова Косме, так, и прокритам местечка было рекомендовано возвратиться к прежней системе измерения владений (το χιλιαδόμετον)¹⁷. Но патриаршее послание не произвело надлежащего действия. В декабре (11) того же года патриарх опять писал приконнисскому митрополиту (Самуилу), чтобы он освободил новых димогеронтов от угроз старых, подвергающихся убыткам вследствие введения новой податной системы хилиадометра¹⁸. В виду того, что окружное послание патриарха Агафангела от 30 апреля 1830 года относительно гражданской безопасности райи было неправильно истолковано некоторыми христианами никомидийской епархии, патриарх Константин обратился (в августе) с письмом к местному митрополиту Панарету и христианам Ялова (Γιάλοβας), чтобы они не обнаруживали напрасного высокомерия, вследствие неправильного понимания энциклики его предшественника, так как в ней речь идет просто о свободном исполнении христианами религиозных обязанностей, а вовсе не о полной гражданской свободе¹⁹. Не успокоило христиан, бежавших в Россию, и послание Агафангела относительно всеобщей амнистии. 4 октября 1830 года патриарх Константий писал епископу Преславы, чтобы он, в силу правительственного распоряжения, отправился в Силистрию и окрестные места для описи, с тамошними прокритами, имущества греков, убежавших в последнюю русско-турецкую войну в Россию; архиерей должен был также объявить, что беглецы обратно получат свое имущество, если в течение двух месяцев возвратятся в пределы Турции²⁰.

Призывая народ к повиновению Порте и защищая его от административного произвола, патриарх Константий ревностно охранял и права и независимость церкви от вторжения гражданской власти, хотя и не всегда успевал в этом. В июле 1830 года патриархии писал софийскому митрополиту Иоакиму, переведенному Портой в Виддин, чтобы он пока не спешил отправляться в новую епархию, так как его насильственное перемещение (βεβιασμένη μετάθεσιϛ) еще не оформлено, в виду протеста со стороны патриархии; впоследствии патриарху удалось достигнуть и совершенной отмены правительственного распоряжения, поэтому Иоаким снова водворился в Софии²¹. А митрополита анхиальского Анфима, наоборот, Церковь переместила в Кизик, а Порта опротестовала это распоряжение и приказала, чтобы он остался на прежнем месте; патриархия вынуждена была согласиться с этим, о чем и уведомила Анфима 27 июля 1831 г.²² В Визии светская турецкая власть имела попытку овладеть церковными деньгами, принадлежащими вдовам и сиротам, но патриарх обеспечил (1831 г.) их неприкосновенность от этого произвола²³. Любопытное событие произошло в 1833 году в Смирне, по поводу прибытия сюда, с согласия Порты, греческого короля Оттона, для свидания с братом Максимилианом, путешествовавшим по востоку. Приезд Оттона состоялся инкогнито, тем не менее вызвал необычайный энтузиазм среди местного греческого населения. Король осматривал греческие школы, больницы и церкви, а в храме св. Фотинии смирнский митрополит Серафим со всем клиром и в присутствии многочисленного народа совершил, по поводу его приезда, торжественное молебствие, причем приветствовал короля речью, исполненною пламенного патриотизма. Но как только Оттон уехал из Смирны, для местного греческого населения наступили черные дни, взамен недавней радости и торжества. Паша Смирны подробно сообщил о событии в Константинополь, и Порта, как жертву за посрамление ее во время недавних греческих торжеств, потребовала изгнания митрополита Серафима. 21 июля 1833 года патриарх Константий отправил относительно этого особое послание на имя клира и народа Смирны. Точное исполнение гражданских обязанностей во всяком благоустроенном государстве, писал патриарх, рассматривается, как подлинное характеристическое свойство искренней, со стороны каждого подданного, преданности своему законному правительству, и поэтому существуют границы благопристойности, в коих должны вращаться речи каждого верноподданного и действия относительно специальных почестей, которые по праву принадлежат только особе законного правителя. Отсюда, даже только одно неуместное оказывание официальной встречи чужому правителю, совершаемое с народным торжеством, справедливо должно рассматриваться, как явное нарушение обязанностей со стороны того, кто, занимая какое-нибудь начальственное положение, обязан и сам знать и подчиненным своим внушать и словом, и делом гражданское и нравственное благоповедение. В такую ошибку, к несчастно, впал, архиерей смирнский, бывший главным виновником случившегося в церкви беспорядка и шумных многолетий во время пребывания здесь его величества, короля Оттона. Конечно, этому царственному лицу приличествует безусловно всякий вид глубочайшего уважения, но на архиерее лежал долг соблюдать необходимое в подобных случаях приличие и, относясь к королю со всей надлежащей почестью, в то же время не уклоняться от долга покорности державнейшему султану. Вообще, нить сомнения в том, что поступок архиерея затронул деликатность и доброе чувство его величества султана. По этим основаниям патриарх, побуждаемый долгом назначить взыскание, соответственно проступку, решил удалить из Смирны митрополита Серафима, как, для того, чтобы он впредь не впадал в соблазнительную неуместность подобного рода, так и с того целью, чтобы обратить внимание на этот случай и всех епархиальных архиереев, дабы каждый из них постоянно и деятельно исполнял свои обязанности. Его преемником в Смирну был назначен диррахийский митрополит Хрисанф. В заключении послания патриарх писал клиру и народу Смирны, чтобы они, воспользовавшись обстоятельствами, на деле показали верность и повиновение правительству, служили примером доброго гражданского общества, как и приличествует верноподданным, советовали людям простым избегать волнений, которые свидетельствуют о дерзости и безрассудстве, а больше всего–молились о султане Махмуде, дабы все в радости и счастье жили под сенью его милости²⁴.

В то же время патриарх отправил послание и митрополиту Серафиму, в коем, указав на основания его низложения и удаления из Смирны, отмеченные в общем послании смирнской пастве, извещал его, что особый судебный чиновник (μπουασίρης) Порты сообщит ему и султанское об этом распоряжение, в силу которого митрополит должен отправиться на жительство в Прусу, где и будет оставаться до тех пор, пока церковь, в надлежащее время, не сделает о нем нового постановления; митрополиту Портой разрешено получить на содержание три тысячи пиастров, из коих тысяча ему будет выдана в Смирне, а остальная – в Прусе; в изгнание его должен сопровождать указанный турецкий чиновник²⁵.

Представленные послания Константия – характерны для уяснения положения патриарха в пределах Турции. Нет сомнения в том, что они были внушены султаном, вызваны политической необходимостью, во избежание больших бедствий для церкви. Сам Константий был искреннейшим патриотом и сторонником национальной свободы, – с его точки зрения смирнское торжество, по поводу проезда Оттона, было событием вполне естественным. Но оно вызвало гнев султана, который увидел в этом торжестве политическую демонстрацию. Если бы не препятствовали египетские осложнения и страх пред Россией, Махмуд опять воздвиг бы страшное гонение на патриархию и греков, а митрополита Серафима подверг жестокому наказанию. Но патриарх избег надвигавшийся грозы большой уплатой денег турецким министрам и согласием на ссылку Серафима. И вот, два послания Константия, последовавшие вслед за этим, рассеяли гнев султана и его подозрительность относительно эллинистических стремлений патриарха и народа. Что касается митрополита Серафима, то он впоследствии уехал в Грецию и был назначен епископом Андроса²⁶.

Султан Махмуд и по другим поводам обнаруживал свое нерасположение к Константию, подозревая его в крайнем эллинизме и русофильстве. Так, в июле 1833 года общество греческих коммерсантов Константинополя пожелало отслужить в храме св. Иоанна Хиосского, в Галате, торжественную панихиду по недавно скончавшемся Адаманте Кораи, замечательном греческом писателе-патриоте. Патриарх дал разрешение на совершение поминовения, но за два дня до назначенного срока отменил его, ради высших целей (ἕνεϰα ἀνωτέρων λόγων), как сказано в официальном документе. Впоследствии оказалось, что виновником этой отмены был сам султан Махмуд, который, узнав о предполагавшемся церковном поминовении человека, в особенности много поработавшего в пользу пробуждения национального чувства греков и их борьбы за свободу, строжайше запретил патриарху совершить богослужение и этим заставил его нарушить данное им пастве слово²⁷. В том же году большое неудовольствие султана вызвали бурные манифестации греков Константинополя по отношению к русским офицерам и солдатам, которые в первый день Пасхи явились на богослужение в патриарший храм. Но так как русские вели себя вполне корректно, то неудовольствие султана против патриарха и греков скоро исчезло и не имело неприятных для них последствий²⁸.

Подвергаясь давлению со стороны султана, патриарх не был свободен от влияния и других сильных вnимперии лиц, даже из среды христиан. Часто ему препятствовал исполнять архипастырские обязанности фанариот Стефан Вогоридис, который вмешивался в церковные дела и, волей или неволей, отклонял патриарха от архипастырского его долга: Константий, отличавшийся мягким и кротким характером, иногда уступал, Стефану и подчинялся его желаниям²⁹. Та же кротость характера не позволила Константию отменить распоряжение его предшественника Агафангела относительно полицейских обязанностей архиереев. В феврале 1832 года он рекомендовал христианам Мосхонисия нового их архиерея Каллиника, как начальника полиции и агента правительства: Каллиник должен был привести в исполнение некоторые правительственные распоряжения, а также обязан сообщать правительству о всех исключительных событиях в жизни местного населения³⁰. К тому же, и бедствия недавнего времени ставили Константию большие преграды в точном исполнении его многочисленных и важных обязанностей. 4-го ноября 1830 года патриарх просил янинского прокрита Димитрия Афанасьева, – чтобы он посодействовал вновь назначенному игумену тамошнего ставропигиального монастыря святых Отцов Клименту вступить в управление обителью, которая во время политических неурядиц при Али паше была отнята у патриарха; время это, прибавляет патриарх, а также и последующее было настолько тревожно, что церковь не могла канонически управлять и самими епархиями (οὐδὲ τὰς επαρχίας αὐτὰς ἠδύνατο νὰ διοιϰήσῃ ϰανονιϰῶς η εϰϰλησία)³¹. А в патриаршество самого Константия был, например, случай ограбления разбойниками греческого монастыря Гиромерия в Эпире, игумен которого Василий 19 мая 1832 г. получил от патриарха разрешение производить сбор пожертвований³². Затем, большим тормозом для успешной деятельности патриарха служила традиционная косность Порты и ее прямое нежелание содействовать справедливым его требованиям, 5-го марта 1831 года Константий прямо писал кизическому митрополиту Матфею, что, при всех усилиях, ему еще не удались восстановить пред Портой греческих архиереев в их древних прономиях – рассматривать гражданские судебные дела христиан независимо от турецких судебных учреждений³³. Но вообще стремлений и энергии у патриарха Константия было весьма много. Его попечительность о народе в гражданско-общественном отношении простиралась даже до распоряжений касательно покупки христианами табаку³⁴, или перемены женщинами костюма³⁵...

Предписывая народу жить в мире и порядке, Константий внушал ему чувство расположения к духовенству. В его патриаршество клирики, действительно, стали пользоваться в народ большим уважением³⁶. Патриарх обратил внимание и на приходские храмы, из которых иные, при его содействии, были восстановлены из развалин, другие снабжены утварью и священными одеждами³⁷, некоторые благолепно украшены. Так, столичный храм Живоносного Источника (Балукли) был вновь построен на средства, собранные самим Константием или при его содействии³⁸. Патриарх приступил к постройке и нового здания для народной больницы при этом храме, но не успел довести дело до конца, вследствие удаления с престола³⁹. Константий покровительствовал и филантропическим учреждениям столицы и других городов. Так, в 1833 году епитропы народной больницы в Смирне обратились к патриарху с просьбой принять под покровительство вселенского престола храм св. Харалампия, находившийся при этой больнице. Константий особым сигиллием признал больничную церковь ставропигиальной и независимой от смирнского митрополита, с правом епитропов больницы приглашать священников, которые, однако, не должны совершать церковных треб в приходах города⁴⁰.

По примеру своих предшественников Константий принимал различные меры к уменьшению громадного долга, лежавшего на патриархии. Он требовал от архиереев уплаты долга по официальным обязательствам прежнего времени⁴¹, приглашал народ к добровольному вспомоществованию церкви⁴², пользовался денежными суммами Синайского монастыря для покрытия срочных долгов, не щадил для этого и своих личных средств⁴³. Но он строго наблюдал, чтобы епархиальные архиереи не пользовались, для покрытия патриаршего долга, суммами для вдов и сирот, существовавшими в некоторых епархиях, не разрешал употреблять эти деньги и для уплаты государственных налогов, а тем более – на подарки турецким властям, которые иногда (например, в епархии визийской) предусмотрительно указывали на этот источник своих беззаконных доходов⁴⁴. Затем, для упорядочения экономического положения архиереев и церкви, Константий синодальным томом (от августа 1830 г.) предписал, чтобы вновь рукополагаемые архиереи представляли обычный филотимон не митрополитам, их хиротонисавшим, а великой церкви, которая впредь и будет разделят его на три части: митрополиту, патриархии и на покрытие основного патриаршего долга⁴⁵. При всем том, материальное положение и архиереев было тяжелое: 25 августа того же года патриарх отправил резкое обличительное письмо бывшему адрианопольскому митрополиту Герасиму, который бежал от долгов в Одессу⁴⁶.

Из брачной практики времени патриарха Константия известны такие факты. В трапезунтской епархии не соблюдалось каноническое требование о брачном возрасте: мужчины 50 лет женились па 10-летних девицах и наоборот–старухи в 50 лет брали 7-летних мужей; 22 ноября 1830 г. патриарх предписал игумену и отцам монастыря Сумела, в экзархии которого это происходило, чтобы такие сожительства впредь не допускались, иначе церковь примет самые строгие меры и против духовенства, и против народа; необходимо, чтобы жених имел, по меньшей мере 15 лет, а невеста 14⁴⁷. В декабре (20) того же года патриарх извещал английского консула па Кипре, грека Антония Вондициана, что ему нельзя выдать свою дочь замуж за двоюродного ее брата⁴⁸, а кипрскому драгоману Димитрию Либерти писал, что одно и то же лицо не может жениться последовательно на двух родных сестрах⁴⁹. Однако, 6 апреля 1832 г., патриарх известил китийского, на Кипре, митрополита Леонтия, что он может разрешить браки, дочери консула Вондициана с родственником в шестой степени кровного родства, если, по расследовании, окажется, что предстоит обоим душевная и телесная гибель, а престарелому консулу– позор; самому же консулу писал, что этот брак по „экономии“ следует совершить тайно, во избежание скандала⁵⁰. Кроме того, иеромонах патмосского монастыря Аверкий за повенчание четверобрачного был два года под запрещением⁵¹, а в ноябре 1833 г. Константий отправил обличительное послание митрополиту и прокритам Созоагафополя по поводу бывших здесь браков четвертых и в близком родстве, грозя виновным церковными, наказанием⁵². Осуждались и брачные разводы, совершавшиеся по насилию или обману⁵³. А когда филиппопольский митрополит Никифор донес патриарху, что врач, католик (δυτιϰὸς) по вероисповеданию, намерен жениться на православной, Константий распорядился (13 декабря 1833 г.), чтобы митрополит совершил оглашение жениха, распространившись особенно по вопросу об исхождении Св. Духа, миропомазал его и потом уже дал разрешение на брак⁵⁴.⁵⁵

Часть II⁵⁶

Далее, на Крите, по распоряжению патриарха, состоялось (24 ноября 1831 г.) соединение некоторых епархий вследствие запустения острова и малочисленности населения, а именно–епархия кидонийская соединена с кисамской, иеросская с ситийской, аркадийская с петрской, авлопотамская с рефимнской, лампская с сфакийской, херсонесская и гортинская с митрополией. Такое соединение создавало епархиям более благоприятные условия для уплаты дворцового долга; применительно к новому составу епархий были распределены и взносы в пользу критского митрополита и патриархии, но без ущерба для них⁵⁷. Кроме того, были соединены епархии: месимврийская и варнская, вследствие их опустошения и по предложению митрополита Каллиника (2 сентября 1831 г.)⁵⁸, химаррская и дриинупольская, по предложению янинскаго митрополита Иоанникия и под управлением митрополита Иоакима Коккоди (в июле 1832 г.)⁵⁹, погонианская и веллская под управлением митрополита Иосифа и с отделением первой епархии от корицкой (в мае 1834 г.)⁶⁰. Затем 1 декабря 1830 г. софийский митрополит Паисий был удостоен титула экзарха Болгарии, а вместе с тем получил султанский хатти-хумаюн, обеспечивавший гражданские привилегии его паствы, которая, в случае их нарушения турецкими властями, должна, по предписанию патриарха, обратиться с общим прошением к церкви⁶¹. 17 августа 1831 г. состоялось синодальное определение об отношении сербских митрополитов и епископов к вселенской церкви, их избрании, перемещении, низложении, национальности, взносах в пользу патриарха и поминовении его за богослужением, согласно просьбе князя Милоша Обреновича и народа сербского⁶². Но антиканоническое отделение греческих епархий от церкви константинопольской, совершившееся без ведома и разрешения синода, было осуждено любвеобильным и ревностным о благе церкви патриархом, который собственноручно и занес в официальный кодекс свое справедливое мнение о схизме⁶³. Наконец, в Триккере 6 мая 1831 г. была учреждена патриаршая экзархия, под управлением эконома Димитрия⁶⁴.

Патриарх Константий совершил целый ряд назначений и перемещений епископов, руководясь интересами церкви⁶⁵, хотя, как показано и выше, не всегда ему удавалось защитить ее прономии в этом важном деле⁶⁶. В области, епархиального управления он стремился создать порядок и благочиние, на основе церковных канонов. Из распоряжений этого рода отметим, прежде всего, грамоту (1831 г.) клирикам и народу кесарийской епархии о том, что высший надзор и заведывание приходскими храмами принадлежит местному митрополиту Герасиму, а не епитропам, избрание которых также зависит от митрополита; епитропы обязаны отдавать отчет митрополиту во всех делах касательно храмов, в частности, о материальном их положении, а в случае неповиновения будут подвергаться церковному и гражданскому наказанию⁶⁷. В октябре 1833 г. состоялось интересное соглашение кесарийских христиан и монастыря св. Иоанна Предтечи с местным митрополитом. Митрополия была соединена с этим монастырем, причем митрополит должен был жить в нем и заботиться об экономическом его положении. Впредь избрание кесарийского митрополита должно происходить преимущественно из среды братства этого монастыря; представители монахов и мирян намечают кандидата на митрополичью кафедру из числа наиболее образованных и нравственных иноков, представляют его церкви, которая предварительно и назначает его титулярным архиереем, с тем, чтобы, по смерти митрополита, он был его преемником. Все имущество умершего митрополита принадлежит монастырю, а если будет завещание, то оно имеет силу лишь в отношении четвертой части всего принадлежавшей митрополиту собственности. Митрополит обязан платить патриархии ежегодно взнос в 3000 гросиев за пользование монастырем, да 5000 гросиев в качестве филотимона, так как епархия уплатила весь лежавший на ней долг в пользу патриаршей казны. При избрании митрополит платит различных взносов 14.755 гросиев⁶⁸.

Патриарх строго следил за деятельностью епархиальных архиереев, требовал точного исполнения обязанностей, а в случае нарушения долга подвергал соответствующему взысканию. Так митрополиту Эноса Григорию патриарх рекомендовал прекратить равнодушное отношение к положению паствы⁶⁹, а феодосиопольскому епископу Феодосию предписал посетить христиан в Эрзеруме⁷⁰, митрополитов хиосского Григория, веррийского Мефодия и косского Герасима обличил за корыстолюбие⁷¹, митрополитов имврского Иосифа и итакского Дионисия – за вмешательство в политические дела⁷², смирнского митрополита Иерофея устранил (1831 г.) от власти за непослушание⁷³ и т. п.⁷⁴. Деятельность и низшего духовенства регламентировалась особыми предписаниями. Любопытно, в этом отношении, послание патриарха духовенству и народу тырновской епархии, подтверждавшее их соглашение (1831 г.). Священники этой епархии обязаны были сами платить за себя харадж Порте, а также десятину из произведений земли и сбор с виноградников, от остальных же налогов совершенно освобождались; они должны были без промедления уплачивать митрополиту и патриарху обычные взносы; никто из них не должен вмешиваться в гражданские дела, за исключением архиерейского епитропа, притом с разрешения архиерея, или по просьбе народа,–никто не должен заниматься какой либо торговлей⁷⁵. С другой стороны, и миряне, за проступки против духовенства, подвергались патриаршему осуждению. Так, димогеронты и прокриты Смирны получили от патриарха строгий выговор за оскорбление, нанесенное бывшему митополиту Иерофею, причем патриарх внушал им впредь не унижать достоинство своего архипастыря⁷⁶.

Патриарх охранял свою паству от инославной пропаганды. В начале 1831 г. митрополит Халепа Феоктист донес патриарху, что католики его епархии получили от правительства разрешение свободно совершать богослужения. По мнению митрополита, это грозило гибелью (ϰαταστοφή) для местного православия. Константий, в ответ на это представление, написал (в марте) Феоктисту, чтобы он не падал духом, противодействовал пропаганде и доносил о действиях папистов церкви, которая примет меры и пред правительством, если потребуется⁷⁷. Архипастырская попечительность Константия простиралась и на „греков рассеяния“, живших за границей. 20 октября 1832 г. он отправил послание греческой общине в Калькутте, убеждая ее твердо хранить учение и предания православной церкви, а вновь назначенному в Индию протосинкеллу Анании дал ряд руководственных указаний относительно духовного наблюдения за паствой и охраны ее от инославного влияния⁷⁸.

Церковно-богослужебная практика также была предметом архипастырского попечения Константия. Он был большой любитель церковного пения и благолепия в богослужении, имел в патриаршем храме замечательного протопсалта Константина и искуснейших канонархов, слушать которых стекался почти весь Константинополь, –совершал богослужения весьма благоговейно и торжественно и требовал, чтобы и митрополиты подражали ему в этом⁷⁹. При нем было предпринято и исправление богослужебных книг, при участии известного ученого, иеромонаха Варфоломея Кутлумушского, который, впрочем, успел издать только часослов, напечатанный в Венеции⁸⁰. Варфоломей составил и несколько молитв, но Константий отклонил их напечатание⁸¹.

В деятельности Константия относительно монастырей обращает внимание большое число сигиллиев, изданных для подтверждения или восстановления их ставропигиальных прав. Это и понятно. В его патриаршество церковная жизнь стала постепенно принимать более спокойное течение, которое было нарушено эпохой греческого восстания, – были уже подведены политические итоги продолжительной борьбы, а вместе с тем явилась потребность вновь обеспечить прежние права и прономии различных греческих учреждений, потерявших их в период полного общественного неустройства. Монастыри, на ряду с храмами и школами, подвергались наибольшему нападению со стороны ожесточенных мусульманских властей и черни,–одни из них были и совсем разрушены, другие опустели, третьи потеряли имущества и т. д. Значит, патриарх Константий шел на встречу современным нуждам, когда целым рядом грамот удостоверял права и прономии своих ставропигий. Так, в декабре 1830 г. он утвердил ставропигиальное достоинство монастыря Богородицы, называемого Трояны, тырновской епархии. Монастырь раньше был приходским (епископа Ловчи) и идиорритмом и пришел в запустение, поэтому монахи, чрез посредство митрополита Илариона, просили патриарха принять его под свою власть и обратить в киновию. Патриарх исполнил их просьбу, назначив ежегодно в пользу церкви взнос в сто гросиев и предписав игумену управлять обителью при содействии совета опытных старцев⁸². В октябре следующего года объявлены ставропигиальными два монастыря в епархии Дристры –Успения Богородицы и св. Димитрия, восстановленные архимандритом Димитрием и экономом Хрисанфом, с обязательством ежегодно платить патриарху 10 ок икры⁸³, 15 ок масла, 40 ок меду и 150 ок муки, при чем ктиторы должны управлять ими до самой смерти, а после них монастыри должны руководиться их завещаниями⁸⁴. В июле 1832 г. утверждены патриархом ставропигиальныя права за монастырем св. Георгия, называемого Βἀσαις, в Карпафе, по просьбе игумена иеромонаха Хрисанфа, с тем, чтобы местный архиерей не вмешивался в его дела и не причинял монахам никаких беспокойств⁸⁵. Кроме того, объявлены ставропигиальными следующие монастыри: святых Отцов в янинской епархии, с назначением и епитропов для совместного с игуменом управления монастырем, который, во время господства в Эпире Али-паши, был отнят у патриархии, не имевшей тогда возможности канонически управлять и епархиями (14 октября и 14 ноября 1830 г.)⁸⁶, – τῶν Βλατέων в Фессалонике (в феврале 1831 г.)⁸⁷, Гиромерия, на который претендовал архиерей Арты (11 июля 1831 г.)⁸⁸, Евангелистрии – τοῦ Σωσίνου в епископии Веллы и Спасителя в местности Литовианици, на границах епархий янинской, погонианской и веллской (1831 г.)⁸⁹, св. Пераскевы в Скамнели янинской епархии, Успения Богородицы Κάμενας и τοῦ Σπηλαίου в дриинупольской епархии и Богородицы Βονδἰτζης в епископии химаррской (в октябре 1831 г.)⁹⁰, св. Пророка Илии τῆς Ζίτζης в Янине, – который в управление Али-паши лишился своих документов⁹¹, св. Иоанна Богослова в епископии гликейской, в местечке Мальцани (в октябре 1831 г.)11), св. Георгия Хутура в халдийской епархии (в мае 1832 г.), с отменой сигиллия патриарха Агафангела, объявившего (1827 г.) этот монастырь приходским⁹², Богородицы Μολυβδοσϰεπάστου в епархии погонианской, бывший до 1834 года приходским⁹³,–Преображения Ζάμπουρδας в гревенской епархии (в августе 1832 г.)⁹⁴, св. Анастасии Фармаколитрии в Ардамерии (в сентябре 1832 г.)⁹⁵, св. Афанасия Великого – Σφινίτζα в епархии китрской (28 сентября 1832 г.)⁹⁶. Патриарх Константий о некоторых ставропигиях обнаружил особенную заботливость. Так, в июле 1830 г. он писал отцам ставропигиальной Νέα Μονή на острове Хиосе, чтобы они тщательно охраняли ее ставропигиальное достоинство и не позволяли хиоскому митрополиту Григорию вмешиваться в монастырские дела⁹⁷. В январе 1832 г. он издал сиггилий, коим монастырь объявлен царским, патриаршим и ставропигиальным, свободным от всякой власти, кроме патриарха, с обязательством платить церкви 250 гросиев; монастырь владеет женским монастырем Богородицы τῆς Βλαϰαδιτίσσης в Калимасии, живет по общежительному уставу, причем игумен пользуется патерицей, – свободно принимает монашествующих, а для рукоположения в священные степени приглашает архиерея по своему желанию, беспрепятственно погребает в своих пределах купивших могилы, наследует имущество монахов, управляется игуменом и его советом, имеет епитропов-монахов и мирян–для заведывания метохами, находится под прямым покровительством патриарха, к которому, в случае необходимости, и обращается чрез посредство своего игумена⁹⁸. В следующем году патриарх издал отлучение на тех монахов и жителей Хиоса, которые наносили тот или иной вред Новому Монастырю⁹⁹. 11 декабря 1834 г. Константий особой грамотой запретил монастырю продавать свои имения¹⁰⁰. Затем, особым покровительством Константия пользовался и Афон. Патриарх по возможности содействовал улучшению его материального положения,–побуждал должников платить долги монастырям, охранял их метохи, рекомендовал лиц для их аренды на более выгодных условиях и т. п.¹⁰¹. А когда возникла вражда между русским скитом св. пророка Илии и Пантократорским монастырем, который требовал от скита ежегодный взнос в 2000 гр., вместо прежних 750, да еще единовременно 50.000 гр., то патриарх стал на сторону русских и защитил их от несправедливых притязаний греков¹⁰². По поводу племенных раздоров на Св. Горе патриарх писал и киноту (1 авг. 1832 г,), убеждая его принять необходимые меры для умиротворения иноков и угрожая, в противном случае, прислать на Афон лиц, имеющих и гражданскую власть¹⁰³. В марте 1833 г. Константий вновь подтвердил киновиальное устройство русского монастыря св. Пантелеймона, а равно избрание иеромонаха Герасима игуменом¹⁰⁴, а в феврале 1834 г. установил общежитие в Дохиаре, где прежде существовало идиорритмическое устройство¹⁰⁵. Наконец, в виду злоупотреблений в сборе хараджа, который уплачивался всеми иноками Афона в равном размере, тогда как материальное их положение было далеко не одинаково, Константий 17 июля 1832 г. уведомил кинот св. Горы, что, в отношении хараджа, следует разделить всех монахов на три разряда: аскеты должны платить меньше келлиотов, а келлиоты – меньше иноков монастырей. Такая градация и должна впредь соблюдаться, под контролем фессалоникского митрополита Мелетия¹⁰⁶. Для упорядочения внутренней жизни и экономического положения других ставропигий патриарх посылал экзархов, или назначал епитропов. Так в июне 1831 г. епитропом ставропигиальным монастырей в Янине был назначен иеромонах Прокопий с предписанием восстановить их права, упорядочить управление и возобновить сигиллий для монастыря Спасителя¹⁰⁷. 5 августа того же года покровителем молдовлахийских метохов янинских монастырей святых Отцов и св. пр. Илии назначен Георгий Филиппеско¹⁰⁸, а 30 марта 1832 г. патриарх писал отцам ставропигий Сосина и Клидониавицы с подчиненными им селами, что их наблюдателем и ефором назначен митрополит Веллы Иосиф¹⁰⁹. В монастыри св. Анастасии и св. Иоанна Предтечи в Фесалонике, св. Предтечи в Серрахе, св. Дионисия в Елассоне и Икосифиниссы в том же году был послан, в качестве экзарха, великий архидиакон Кирилл, который должен был рассмотреть отчеты о состоянии монастырей и сделать распоряжение о внутреннем, их благоустройстве¹¹⁰. Разумеется, патриарх делал предписания о том, чтобы монахи соблюдали уставы обителей¹¹¹, жили в мире и согласии¹¹² и т. п.¹¹³. В случае посягательства епархиальных архиереев на права ставропигий, патриарх приглашал их не вмешиваться в чужие дела¹¹⁴. И приходские монастыри подлежали его тщательному надзору. Митрополита Пресп Каллиника он приглашал (1830 г.) больше заботиться о епархиальном монастыре св. Николая¹¹⁵, дриинопольскому митрополиту Иоакиму предписал (1831 г.) не менять часто игуменов своих монастырей¹¹⁶, вновь объявил приходскими монастыри свв. Архангелов Γϰούρα в погонианской епархии¹¹⁷ и Честного Предтечи в веррийской епархии¹¹⁸ и т. п.

Но больше всего Константий заботился о народном просвещении и школах. Прежде всего, он живо интересовался церковною проповедью, – сам любил учить народ в храме и других побуждал исполнять этот пастырский долг. Константинопольское население долго хранило восторженное воспоминание о его поучениях во дни св. Четыредесятницы и других постов, проникнутых духом святоотеческого учительства, сказанных с большим воодушевлением и искусством¹¹⁹. Среди его литературных трудов известен и греческий перевод катихизиса московского митрополита Платона, изданный в Константинополе в 1831 г.¹²⁰. А затем, свою любовь к знанию и науке, стремление воспитать греческую молодежь в духе православия и народности ученый патриарх доказал устройством школ новых и поддержанием старых, покровительственным к ним отношением и заботою возможно лучше поставить в них учебно- воспитательное дело. Он впервые учредил в Константинополе школы взаимного обучения (ἀλληλοδιδαϰτιϰὰ σχολεῖα) по системе Ланкастера, из них одну–на Фанаре, где на собранные патриархом деньги было куплено место и построено здание¹²¹. Константий на свои средства возобновил и патриаршую школу на Фанаре, во главе которой поставил известного дидаскала Николая Логади и к ученикам которой относился с отеческою любовью, имея среди них своих степендиатов и награждая наиболее успевавших книгами¹²². При содействии патриарха Константия возникло и ныне существующее Коммерческое училище на о. Халки. Идея его основания принадлежала греческим купцам столицы, которые и обратились к патриарху за разрешением открыть школу в помещении запустевшего халкинского монастыря Богородицы Καμαριωτίσσης. Патриарх вполне одобрил эту идею, и в 1831 году Коммерческое училище было открыто. Число ее учеников определено в 50 человек, в возрасте от 10 до 14 лет. В школе преподавались языки–греческий, французский, итальянский и каллиграфия. Годовая плата каждого ученика назначена в 2000 гросиев, которые взносились по третям года и расходовались на содержание учеников, жалованье учителям и служителям и т. п. Для управления школой были назначены четыре ефора из купцов, которым было обещано содействие и всего коммерческого общества столицы. Первый устав школы был издан в 1834 году, причем штат воспитанников увеличен до 80 (их уже было 67). Патриарх Константий горячо приветствовал открытие Коммерческого училища и потом оказывал ему и нравственное, и материальное содействие¹²³, причем круг преподаваемых в нем наук постепенно расшился, в пользу предметов богословских и общеобразовательных. Когда в 1848 г., вследствие оскудения материальных средств училища, возникла мысль о закрытии его, то Константий крайне опечалился и плакал, как отец о дорогом детище... К счастью, невзгода миновала¹²⁴... В Константинополе при участии патриарха были устроены общая греческая школа в приходе Ἕξ Μαρμάρων 1830 г.¹²⁵, две школы в приходе Мухлия (1833 г.)¹²⁶; прихожан четырех церквей в Галате он приглашал (1830 г.) оказать денежное содействие здешней греческой школы, наблюдателями которой назначены настоятели приходов, титулярные епископы-севастопольский Неофит, августопольский Иерофей и феодоропольский Даниил¹²⁷. Патриарх заботился об устройстве школ и вне столицы. 19 июня 1831 г. он писал христианам Нисира на Радосе, чтобы они прекратили взаимные раздоры, жили в согласии и построили школу для обучения своих детей¹²⁸. В сентябре 1833 г. он утвердил устройство вновь возникшей школы в Хоре¹²⁹, в следующем (29 января) дал каллипольскому архиерею руководственные указания о расходовании сумм, завещанных на школы неким Вулгароглу¹³⁰, а также издал сигиллий касательно устройства общей школы в Филиппополе, учрежденной на частные средства¹³¹. Константий любил открывать школы при монастырях и на их средства, вверять их ближайшему надзору и руководству духовенства, – вести учебное дело на основе церковности. В январе 1832 г. он издал сигиллий о присоединении эносского монастыря Скалоти к здешней греческой школе, которая и должна содержаться на монастырские средства, как этого желали митрополит и прокриты города¹³².

В ноябре 1832 г. патриарх все доходы янинских монастырей Успения Богоматери των Πατέρων и св. пр. Илии Ζίτζης с их метохами в Валахии предоставил в распоряжение местных школ¹³³, а также присоединил монастырь Спасителя в Велле к греческой школе в Конице¹³⁴. В Оксанице на деньги (13.000 гр.) ставропигиальных монастырей Γϰούρας и Μολυβδοσϰεπάστου также была учреждена (1832) школа и подчинена митрополиту Корицы Виссариону, который назначил дидаскалами ее монахов¹³⁵. В 1830 г. предположено было открыть школу в молдавском монастыре Трех Святителей, метохе афонском, но ввиду бедности афонского кинота, обремененного долгами, предположение это не было осуществлено¹³⁶. В Трапезунте греческая школа (φροντιστήριον) помещалась в метохе монастыря Перистера, как видно из грамоты Константия от 1833 года¹³⁷.

При Константии была восстановлена и патриаршая типография. В марте 1831 г. между синодом и Александром Аргирамом состоялось такое о ней соглашение. Аргирам сделан управляющим типографии, с обязательством заботиться о лучшем ее устройстве, но не должен просить у синода ни овола на расходы по типографии, которая, и в случае смерти Аргирама, должна быть свободной от всякого долга, а равно и патриаршая казна не считает себя обязанной платить типографские долги Аргирама. Типография бесплатно печатает все синодальные и патриаршие грамоты. Когда типография будет поставлена на столько хорошо, что будет давать Аргираму доход, тогда он должен платить патриархии ежегодную арендную плату по взаимному соглашению. Если Аргирам будет добросовестно вести дело, синод и епитропы не имеют, права приглашать, взамен его, другого управляющего¹³⁸.

Наконец, Константий был автором целого ряда ученых трудов различного характера. В 1801 г. в Москве на греческом и русском языках была напечатана его „Древняя Александрия, или историческое и археологическое описание этого города»¹³⁹, труд серьезный и тщательный, со многими рисунками, посвященный императору Александру Первому. Выше его стоит в научном отношении „Константиниада древняя и новая“, изданная в Венеции в 1824 году¹⁴⁰. Здесь предложено научное описание древнего и нового Константинополя,–его стен, ворот, водопроводов, дворцов, храмов, монастырей и т. д., исполненное вполне научно, с критической оценкой обширного исторического, археологического и топографического материала, с рисунками и картой. В 1844 г. издание было повторено, а вскоре вышел и французский его перевод. Очень ценным нужно признать и „Описание всего Египта, древнего и нового», составленное при помощи многочисленного и редкого материала и изданное в Константинополе в 1838 году¹⁴¹. В рукописи хранится и важный исторический труд „О понтифексах Рима»¹⁴². Из других сочинений Константия известны – „Исследование о разногласии армян с православной восточной церковью» (Константинополь. 1830), „Об антиохийских патриархах до настоящего времени», „О замечательных по добродетели и образованию клириках после падения (Византии)», „Возражение на псевдонимный труд Германа, обвиняющий русских богословов в допущении второго крещения, и о браке с инославными в России», „О римской пропаганде на востоке», „Ответ на энциклику папы Пия IX», „О святых местах в Иерусалиме (ответ Боре) , „О патриаршей школе“, „О храме Паммакаристы“ и многие другие¹⁴³.

В этих сочинениях патриарх Константий обнаружил весьма основательные и обширные познания богословские, исторические и археологические, совершенно правильное понимание задач и методов научного исследования, живую отзывчивость на современные запросы церкви и народа и прекрасный литературный стиль. Не без основания, он еще при жизни именовался „иерархом-философом“, а в истории за ним упрочился эпитет „мудрого“. И в нравственном отношении Константий был замечательным человеком. Душа незлобивая и бесхитростная, ум острый и проницательный, память обширная и крепкая, не ослабевшая даже в старости, характер свободный, нрав смиренный и кроткий, мысль благочестивая, патриотическая и устойчивая, ревность о благе неизменная и искренняя, склонность к деланию добра доходившая до страсти–вот каким изображается Константий в одной из биографий¹⁴⁴. И церковью он управлял боголюбезно, – сиял на престоле, как дивное светило, был, по отзыву московского митрополита Филарета, „светлым лучом восточной иерархии“¹⁴⁵. Тем не менее, чрез четыре года управления Константий, без всякой личной вины, был лишен кафедры. Обстоятельства его низложения очень характерны. В Константинополе жил бывший валашский шталмейстер (ϰόμισος), по имени Панайот, человек порочный, льстец турецких властей, получивший в дар от министра иностранных дел Пертев-паши дом в Терапии за свои темные услуги. Но средств для жизни у него не было, между тем в Валахии он привык жить хорошо. И вот он обратился к Константию с просьбой наградить его, за прежние труды, какой-либо постоянной пенсией. Патриарх отказал ему. Это для Панайота было поводом к мести. Незадолго пред этим патриарх и синод лишили кафедры тырновского митрополита Константия, человека недостойного, но находившегося в дружбе с Панайотом. Этот Константий также проникся враждебными чувствами к патриарху и, по совету Панайота, подал Порте заявление с обвинением Константия в русофильстве, имея в виду лишь возвратить себе тырновскую епархию, или же занять вакантную фессалоникскую кафедру. Когда же патриарх отказался возвратить Константия в Тырнов или назначить в Фессалонику, Панайот, преследовавший личные цели, просил Пертев-пашу взять низложенного митрополита под свое покровительство. Этот обещал, добавив: „мы сделаем его патриархом, –можно“? – спросил он грека. „Конечно, ответил последний, если только вы, ваше превосходительство, пожелаете“. Паша тотчас отправился к султану и представив ему опасность для правительства со стороны патриарха-русофила, предложил лишить Константия кафедры, под предлогом старости. И вот, 18-го августа 1834 года, Константий „добровольно“ отказался от патриаршества¹⁴⁶. Его преемником, под давлением Пертев-паши и Порты, и был избран тырновский митрополит Константий.

После низложения Константий удалился на остров Антигону и всецело посвятил себя научным занятиям, продолжая оказывать и церкви различные услуги в затруднительных делах. Он снова стал во главе и Синайского монастыря, которым и управлял до самой смерти, последовавшей 5 января 1859 года. Его погребение состоялось в храме Живоносного Источника в Константинополе, а в 1865 г. его прах был перевезен в Синайский монастырь, благоустройству которого Константий посвятил большую часть своей жизни.

И. Соколов