Венедикт (Плотников), архп. Казанский и Свияжский

Родился 25 окт. 1872 года.

В 1893 году окончил С.-Петербургскую духовную семинарию и определен псаломщиком Петрозаводского кафедрального собора и учителем пения Духовного училища.

15 авг.1894 года рукоположен во священника того же собора.

С 1895 по 1898 г. – священник Вытегорского Воскресенского собора.

В 1902 году окончил СПБ духовную академию со степенью кандидата богословия.

С 1902–1918 гг. – законоучитель и настоятель церкви Петроградского Павловского женского института и законоучитель разных учебных заведений.

1918–1919г. – настоятель Кронштадтского Никольского морского собора.

1919–192O г. – ключарь Исаакиевского кафедрального собора.

15 авг.1920 г. по пострижении в монашество, хиротонисан во епископа Кронштадского, вик.Петроградской епархии.

С февраля 1924 года управлял Ленинградской, а с 25 окт.1924 г. и Олонецкой епархиями.

С 18 дек. 1925 года епархией не управлял.

С 1931 г. – управляющий Вологодской епархией, но именуется епископом Кронштадтским.

4 апр.1933 г. возведен в сан архиепископа.

С 16 июня 1933 г. – архп. Вологодский.

С 5 окт. н.ст.1933 г. – архп. Новгородекий.

В августе 1936 г. уволен на покой.

7/20 декабря 1936 года – архиепископ Казанский и Свияжский.

С февраля 1937 г. епархией не управлял.

С 23 мая 1937 г. уволен на покой.

Скончался в июне 1937 года. Место погребения неизвестно.

Отношение епископа Венедикта к обновленчеству

Ярко описывает один из лидеров обновленчества проф. Титлинов в своей статье: «Что сделано для церковного мира».

В феврале 1924 года еп. Венедикт принял управление Ленинградской епархией и управлял ей до 5 декабря 1925 года.

Как и у его предшественника, епископа Мануила, его деятельность за этот период была посвящена борьбе с обновленчеством. Уже в первом своем воззвании, написанном совместно с епископами: Григорием (Лебедевым) Шлиссельбургским и Серафимом Колпинским 9/22 февраля 1924 года, он не только призывал духовенство и верующих держать связь с ними, православными епископами, но и предупреждал, чтобы никто не принимал участия в собраниях обновленцев ни в качестве представителей от общин, ни просто, как частные лица. Такое воззвание в тот момент было необходимо, потому что обновленцы в это время уже начали толки «о примирении», хотя их призывы и звучали довольно странно на фоне ожесточенных нападок обновленцев на православных.

Так, например, в конце мая или в начале июня 1924 года ЛЕУ подало в губпрокуратуру запрос-жалобу на то, что «некоторые религиозные объединения», не подчиняющиеся ЛЕУ, присваивают себе наименование Российской Православной Церкви. Прокурор разъяснил им, что подчинение Синоду, избранному на Соборе 1923 года, может быть только добровольным, а наименование Р.П.Ц. могут носить и не подчиняющиеся ему церковные объединения.

Вслед за тем, 5/18 июня 1924 года, обновленец протоиерей Боярский в церкви на Сенной, сказал проповедь, в которой были слова: «Если же тихоновцы не примут нашего предложения мириться, пусть пеняют на себя, если с ними что произойдет». Подобный способ выражения характерен для обновленцев того периода.

Между православными, возглавляемыми епископом Венедиктом, и обновленческим Епархиальным управлением шла борьба за храмы, духовенство которых воссоединилось с православием, за храмы, захваченные обновленцами и за такие, где одни священники были обновленцами, а другие – православными.

13–14 сент.1924 года произошли волнения в церкви Воскресения у Варшавского вокзала, где народ не хотел пустить в храм духовенство, назначенное ЛЕУ, а настаивал на возвращении прежних священников.

19 окт.1924 года общее собрание верующих Николаевского собора в г. Н.-Ладога постановило не допускать до служения священника Петра Георгиевского, единственного обновленца среди православного духовенства собора.

В том и другом случае ЛЕУ обвиняет епископа Венедикта в подстрекательстве, в «организации бесчинств». 16 сентября помощник уполномоченного Синода протоиерей Платонов пишет ему письмо с предупреждением, что «ответственность за бесчинства падет всецело на староцерковный епископат”. 29 октября Платонов жалуется (правда, безуспешно) начальнику Административного отдела Волховского уезда на двадцатку храма. В тот же день, в письме к о. Петру Георгиевскому грозит, что «авантюры» староцерковников «кончатся высылкой лиц, входящих в состав или признающих их организацию (еп. Мануила, Серафима и др.)». Епископ Венедикт, как подстрекатель к беспорядкам среди верующих прихожан Николо-Соборного прихода будет привлечен к ответственности»...

И в данном случае старания Платонова были напрасны:

12/25 ноября 1924 года о.Георгиевский воссоединился с православием и был принят епископом Венедиктом.

Борьба за каждый отдельный храм, за каждого священнослужителя была очень важным делом, но все-таки это были частные случаи, так сказать, отдельные стычки в великой битве за Православие в Ленинградской епархии. Больше значения для всей епархии имели воззвания епископа Венедикта и прочих епископов, викариев Ленинградской епархии, – воззвания, обращенные ко всему духовенству и мирянам.

Применял еп. Венедикт и другой испытанный способ защиты от врагов и воспитания паствы в чисто православном духе – молитву. В воскресенье 18/31 мая 1925 года, в неделю памяти св. отцов I-го Вселенского Собора и в ознаменование 1600-летней годовщины этого Собора, во всех православных церквах г. Ленинграда, по распоряжению Владыки Венедикта были отслужены молебны с прошениями об умиротворении Церкви. После смерти Святейшего Патриарха Тихона, обновленцы еще настойчивее заговорили о «примирении» и о созыве епархиальных съездов, а за ними и Поместного собора, куда приглашались «на паритетных началах» и православные. Странно было слышать самый разговор о паритете, равенстве, в Ленинградской епархии, где было около 400 православных приходов и едва ли 40 обновленческих, причем, по положению, православные только после согласования с Епархиальным Управлением, т.е. опять-таки после фактического признания обновленческого Синода могли послать представителей не более, чем обновленцы. А у последних, кроме того, членами Собора будут «по должности» – все члены Синода и все епархиальные архиереи, да еще «по приглашению», с правом решающего голоса, профессора и ученые-общественные деятели, т.е. все идеологи обновленчества. Не говоря уже о других преимуществах, предоставленных обновленцам Постановлением о созыве III-го Поместного Всероссийского Собора. При таком положении получилось бы, что кучка обновленцев, искусственно придав себе авторитет за счет лишенных возможности протестовать представителей массы православных, провела бы все желательные им постановления с такой же легкостью, как и на соборе 1923 года. Ответ епископа Венедикта, безусловно, предполагал и эти, и многие другие соображения.

Как ни странно, даже в среде подчинявшегося еп. Венедикту духовенства находились сторонники примирения, в числе их протоиереи: Василий Акимов, Николай Чуков, Николай Чепурин и др. Они поддерживали связь с обновленцами и последние пытались через них «оказать давление на епископов» (Вестн.Св.Синода за 1926 г., № 7, стр.6).

История переговоров обновленческих главарей с православными епископами Ленинграда, в частности, с еп. Венедиктом, сводилась в общих чертах к тому, что обновленцы через идущих в этом случае у них на поводу примиренцев, настойчиво и бесцеремонно наступали, а еп. Венедикт сначала мягко, намеками, а потом все тверже и решительнее останавливал их попытки, давая примиренцам почувствовать, что они лезут не в свое дело.

В середине апреля (ст.ст.) 1925 г. помощник уполномоченного обновленческого Синода, протоиерей Платонов, «почти официально» посетил настоятеля Николо-Морского собора, протоиерея Н.Чукова, посвятил его в свой план – подойти к примирению путем совещаний и просил помочь ему установить связь с епископами. При первом же удобном случае о. Чуков сообщил об этом разговоре епископу Венедикту и нескольким, наиболее близким себе, протоиереям. Ответ был сформулирован таким образом: если обновленцы действительно хотят примирения (вернее, воссоединения), то следовало бы их главе, митр. Вениамину Муратовскому, непосредственно начать переговоры с еп. Венедиктом, т.к. «протоиереи, хотя бы и «видные» все равно не являются окончательными и последними решителями вопросов».

Когда на следующий день 21 апреля – о. Чуков зашел с этим ответом к Платонову, тот показал ему уже заготовленное письмо митр. Вениамина ко всем епископам и духовенству и выразил готовность «ввиду отъезда митр. Вениамина» немедленно явиться для переговоров с епископами (опять протоиерей, а не митрополит).

Послание было написано сухо и, притом циркулярное, и о. Чуков усумнился, может ли оно помочь делу примирения. Действительно, в ответ на него еп. Венедикт вместе с епископами Иннокентием Ладожским и Николаем Сестрорецким ответили увещательным посланием к пастве от 28 апреля (II мая) 1925 года. Они писали: «Опыт трех лет существования обновленчества показал нам, что все попытки сношений и переговоров обновленцев с православными приводили лишь к новым скорбям и соблазнам для православных, и неизменно каждый раз были ложно истолкованы и использованы обновленцами во вред Святой Православной Церкви». «Посему еще раз подтверждая свое обращение от начала 24 года, рекомендуем воздерживаться в разговоре с обновленцами даже от выражения своих личных мнений по церковным вопросам».

Через месяц после первой попытки переговоров Платонов просил Чукова передать еп. Венедикту письмо, в котором извещалось, что 2/15 июня его посетят члены обновленческого Епархиального Управления о.Платонов, о.Раевский, о.Стефанович и проф. Титлинов. Чуков направил это письмо вместе со своим, написанным (от лица группы духовенства, как объясняет он после) в таком тоне и таких выражениях, что под ним охотно мог бы подписаться любой обновленец. Он писал, что позиция циркулярного письма трех епископов «не отвечает заветам Евангелия», предлагает пригласить к приему викарных епископов непременно и некоторых наиболее известных протоиереев, например, В.А.Акимова, А.К.Богоявленского, И.П. Петровского, М.П.Чельцова и других, подчеркивает, что с высказанными в этом письме мыслями согласны и протоиереи А.В.Петровский, Н.В.Чепурин и М.В.Митроцкий (присутствовавшие и при обсуждении первого предложения Платонова).

Епископский Совет, обсудив этот вопрос, решил, чтобы еп. Венедикт принял 7/20 июня в частном порядке только одного Платонова.²

В беседе с Платоновым епископ заявил, что без разрешения центра он вступать в переговоры не имеет права и что следует сначала Синоду договориться с митрополитом Петром Крутицким. Да и говорить о примирении нет особой надобности: желающие мира всегда могут получить его, покаявшись в своих заблуждениях.

Неудовлетворенный этой беседой, Платонов, по окончании ее, опять пришел к Чукову и развил перед ним новый проект «примирения». Пусть митр. Петр от себя напишет призыв к миру, обращаясь ко всем, и в том числе к обновленцам. Тогда они, воспользовавшись этим, попросят его устроить съезд или собор.

9/22 июня Чуков сообщил об этом проекте еп. Венедикту, прибавив просьбу: «в интересах церковного мира разрешите нам, нескольким пастырям, побеседовать об этом с Платоновым».

Епископ Венедикт ответил 10/23 июня кратко, но ясно: «епископы... не находят возможным ... взять на себя инициативу в переговорах о съезде или соборе ... полагая, что в Москве не менее нас интересуются сим вопросом; и если до сих пор не начинают действовать, то имеют, вероятно, на то свои основания» ...

Литература:

«ЖМП” 1931, № I, стр.5.

1933, № 16–17, стр.9.

1935, № 23–24, стр.1.

ФПС I, № 101, стр.4.

ФПС II, стр.2.

ФПС IV, стр.2.

ФПС V, № 47.

ФАМ I, № 59, стр.5.

Газета «Правда» за 4 июня 1924 года, статья:

«Право на фирму».

«Вестн.Св.Синода» 1926, № 7, стр.5–6.

Записки неизвестного протоиерея А.Л., стр.16, 18, 29–30 и др.

Переписка протоиерея Н.Чукова с епископом Венедиктом.

Прилож. к ФМП.

Regel'son 297, 387, 528, 536, 556.

A. Levitin-V. Šavrov, Očerki ро istorii I,112f.,193; II,240f; 111,127.

M. Pol’skij, Novye mučeniki 1,56 (?).