Слово в неделю православия (1 марта 1881 г.)

Ежегодно совершаемый в нынешний день православною церковию обряд, свидетелями которого мы будем через несколько минут, принадлежит к чрезвычайным деяниям церковным.

Многих простодушных и от природы мягкосердечных людей он приводит даже в недоумение; ибо из уст церкви, и обычно молящейся за чад своих и изрекающей мир на людей Божиих, слышится ныне анафема. Люди же, наименее расположенные к церкви и более дерзновенные, позволяют себе открыто выражать негодование на кажущуюся им суровость и жестокость сегодняшнего обряда церковного. Они самоуверенно объявляют, что с самим духом евангелия несогласно будто бы это анафематствование живых и умерших людей, как-бы дурны они ни были, и как бы много зла ни наделали в своей жизни. Есть еще и такие люди, которые, хвастливо присвояя себе звание людей развитых и просвещенных и привыкши все видимое и слышимое подвергать своей личной критике, – столь высокомерны в своем равнодушии ко всему церковному, что не придают никакого серьезного значения церковной анафеме, и смотрят с высоты своего ученого величия на нынешний обряд церковный так, как бы он нисколько их не касался, насмешливо представляют его устаревшим некоторым лицедейством, не могущим устрашить в нынешнее время никого кроме одной невежественной и серой толпы народной. Не в защиту церкви, которая есть столп и утверждение истины и не нуждается ни в какой защите, намерены мы сказать свое немощное слово. Но есть нужда успокоить недоумевающих, обличить лицемерных и, если можно, вразумить неверующих.

Итак, первое наше слово к недоумевающим. Их поражает грозное слово «анафема», слышимое из уст благосердной к чадам своим церкви Христовой. Недоумение, гнетущее душу и сердце этих добрых и чувствительных людей, происходит, сколько нам известно, из неправильного понимания слова «анафема». Греческое это слово, по укоренившемуся словоупотреблению в нашем русском языке, стало равносильно слову «проклятие»; так что многие без всякого различия употребляют эти два слова одно вместо другого. Напр. вместо того, чтобы сказать: «был ли ты сегодня на торжестве православия», или: «слышал ли анафематствование», – говорят часто: «был ли ты на проклятии? слышал ли, как сегодня проклинали»? Слово же «проклятие» содержит в себе действительно нечто ужасное. Оно подает мысль о конечной погибели человека, привлекшего на себя грозный суд Божий, мысль об аде и решительном отчуждении человека от благодати Божией. Такой участи подвергся было весь род человеческий, в лице падшего своего праотца Адама, если бы Сын Божий не снял с нас этого проклятия, сам быв по нас клятва, и если бы не поразил он крестом и смертию своею нашу смерть и наш прародительский грех. Такой же участи, т. е. проклятию во всем ужасном смысле этого слова подвергся безвозвратно исконный враг рода человеческого – диавол и ангелы его с ожесточенными и погибшими сынами человеческими. Но слово «анафема» с греческого языка значит собственно отлучение или запрещение. Таким образом анафематствуя некоторых людей, церковь лишь торжественно провозглашает, что она отсекает этих людей от своего общения, что они с этой минуты перестают быть ее членами и предоставляются собственной своей совести и участи. Значит церковь делает в семь случае тоже самое, кан иной раз люди, дорожащие своею честию и безопасностию, отказывают от дому людям зловредным и безнравственным. Кто может упрекнуть в жестокости и несправедливости домохозяина за то, что он прекращает общение с людьми, по его усмотрению опасными для чести и благостояния его семьи? Это его неотъемлемое право, и даже прямой долг благоразумия. Так же поступает и церковь с людьми упорными и закореневшими в своей сознательной враждебности по отношению в ней. Но, отсекая таковых членов от своего общения, св. церковь в то же время молится о еже силою Св. Духа обратити всех отступльших к познанию истины, и сопричести к избранному своему стаду. С прискорбием и тугою сердечною совершая обряд анафематствования, св. церковь так, однако же взывает к главе своей, Господу Иисусу Христу: Не хотяй смерти грешных, но ожидаяй обращения и покаяния! Обрати всех отступльших к св. твоей церкви, – молимтися, милосердный Господи, услыши и помилуй!... Премилосердный и всесильный, не до конца гневаяйся Господи! просвети заблуждающимся разумныя очи светом твоим божественным, да уразумеют твою истину; умягчи их ожесточение, и отверзи слухи, да познают глас твой, и обратятся к тебе, Спасителю нашему (Смот. послед. в нед. православ.). Вот истинный дух и подлинное значение церковных отлучений и запрещений, слышимых ежегодно в нынешний день. Анафематствуя, т. е. отлучая от своего общения явных и упорных врагов своих, или-что тоже – врагов Христовых, она отнюдь не посылает их в геенну и не проклинает; а и только предоставляет их непосредственному и невидимому суду Божию, и во всякое время готова снова принять их под свое водительство и попечение, если они раскаются и обратятся к ней.

Теперь пусть выслушают несколько слов лицемерные.

Это те, которые делая вид, что благоговеют пред учением Христа Спасителя и желали бы руководствоваться подлинными словами евангелия, находят, что анафематствование каких бы то ни было людей несогласно будто бы с самим духом евангелия, каждая строка которого проникнута одною только всепрощающею любовию к людям. Лицемерие здесь в том, что быть не может, чтобы люди, любящие Христа Спасителя и знакомые с его учением по евангелию, не знали бы следующих слов его: если согрешить против тебя брат твой, поди и обличи его между тобою и им одним; если послушает тебя, то приобрел ты брата твоего. Если же не послушает, возьми с собою еще одного или двух, дабы устами двух или трех свидетелей подтвердилось всякое слово. Если же не послушает их, скажи церкви. А если и церкви не послушает; то да будет он тебе, как язычник и мытарь! Слышите: как язычник и мытарь, т. е. как отлученный, отпадший от тела церкви! А дальше Господь присовокупляет своим апостолам, а через них и преемникам их предстоятелям церкви, следующие замечательные и грозные слова об отлученных и отпадших от церкви: истинно говорю вам: что вы свяжете на земле, будет связано на небе, и что разрешите на земле, то будет разрешено на небе (Мф. 18:15–18). Итак, от самого Господа дана пастырям церкви власть вязать и решить души пасомых, и притом так, как будто бы через них он делал это сам. Если же дана такая власть; то затем ли, чтобы никогда ею не пользоваться. Пусть же знают, что обвиняющие церковь в суровости за анафематствование нераскаянных и упорных богохульно обвиняют в том самого Христа Спасителя, за которого они лицемерно желают в сем случае только укрыться.

Не трудно, однако же догадаться, откуда происходят все эти лицемерные ссылки на евангелие и на всепрощающую любовь Христа Спасителя. Грозная анафема, слышимая в церкви, напоминает беспечным и коснеющим во грехах людям, что есть на небе праведный суд Божий, висящий над всеми нечестивыми, но до времени еще не открывающийся; что придет пора предстать всем на этот суд, – а совесть втайне подсказывает, что придется пожалуй оказаться в числе осужденных и следовательно погибших, – неприятные и страшные напоминания! Вот и хотелось бы ленивым и нерадивым людям совсем устранить и изгладить эти неприятные напоминания. Вот и кажется, что обряд анафематствования в неделю православия не согласен с духом любви христианской и заповедью Христовой о снисходительности к немощам человеческим. Но разве о немощах здесь идет речь, и разве случайно падающих и заблуждающихся анафематствует церковь? Вот кому возглашается анафема: отрицающим бытие Божие и богохульствующим на Бога, якобы он не духовен, не праведен, не милосерд, не всеведущ и т. под.; дерзающим говорить, что Сын Божий не равночестен Отцу и Духу Св., что для спасения нашего не нужно было воплощения Сына Божия, что пречистая матерь Божия, ни прежде, ни после рождества Христова не была дева, отрицающим бессмертие души и говорящим, что не будет кончины века, суда будущего и воздаяния вечного за добродетели на небе, а за грехи осуждения не признающим св. таинств церкви, т. е. крещения, причащения, священства и других; отвергающим соборы св. отцев, и прочим богохульникам и сознательным и упорным врагам Христа Спасителя и созданной им церкви! Все это и суть те погибающие мытари и язычники, с которыми, по слову самого милосердого Господа Иисуса Христа, ничего не остается делать церкви, как отсечь и отринуть их, как мертвые и зараженные неисцелимым недугом члены, и прекратить с ними всякое общение дабы сохранить от заразы здоровые члены. Что делать, что они сами создают для себя такую горькую необходимость? Не все ли грехи рода человеческого подъял на себя сын Божий, не за всех ли Он страдал, проливал кровь свою на кресте? Однако он же сам возгласил, что много, очень много людей идут и пойдут путем погибельным в муку вечную, и одни только праведники и спасаемые в живот вечный. Кого здесь винить, и на кого жаловаться, – рассудите сами!...

Остается сказать несколько слов тем, которые не только не беспокоятся нимало о грозной анафеме церковной, но и относятся к ней с пренебрежительным равнодушием, высокомерно считая ее одной только угрозой, страшной будто бы для одних темных и неразвитых людей, а не для таких ученых и независимых, как они. Нравственное состояние этих бесстрашных людей очевидно самое опасное. Потому и нет в них страха к церковным прещениям, что нимало нет у них любви к св. церкви, нет благоговения к ее священнодействиям, нет уважения к ее уставам и заповедям, – одним словом, нет в их сердце никакой уже нравственной и религиозной связи с церковию. Она им более не мать, а они и не хотят и сами быть ее детьми. Конечно, какое дело до анафем церковных какому-нибудь татарину, еврею, язычнику и вообще иноверцу? Подобны им и те, которые хотя числятся в стаде Христовом и именуются христианами, но по жизни и убеждениям своим совершенно чужды Христовой церкви? Для них совершенно безразличны не только церковные и соборные определения, но и слова Христа Спасителя, напр. о том, что связанное церковию на земле будет связано и на небе, а разрешенное на земле властию иерархов, будет разрешена и на суде небесном; всему этому они не верят, потому что потеряли веру в самого Христа Спасителя. Что же сказать нам этим людям? Убеждать их к вере и разъяснять им заблуждения их, – очевидно дело бесполезное. Это поистине люди, подобные книжникам и фарисеям, которых учил и убеждал сам Христос Спаситель, – а они все-таки остались глухи к его проповеди. Это люди, о которых сказал псалмопевец, что они очи имут – и не видят, уши имут и не слышат, ноздри имут и не обоняют. Они уже сами себя отлучили от церкви. Надо предоставить их собственной участи и суду их собственной совести, ибо и Господь Иисус Христос никого насильно не привлекал к себе, а только приглашал и убеждал идти за собою: аще кто хощет идти по мне... да грядеш вслед мене! Мы можем только сожалеть об этих заблудших, впрочем отнюдь не проклиная и не отсылая их в геенну, и молиться вместе с церковию, да коснется Господь своею благодатию ума их, и да сокрушит окаменение сердец их. При всем том мы не можем обойти своей обязанности сказать в нынешний день и этим отчуждившимся сынам церкви несколько слов, направляя их между прочим и к тем, которые может быть только еще стоят на этом пути добровольного отчуждения, хотя и не совсем еще порваны узы, связующие их с церковию. «Вы самодовольные пока и спокойные в своем неверии! Вы, изобретающие для себя пути жизни и убеждения вне правил и учения церковного! Что, если вся ваша философия окажется ошибкой в конце жизненного пути вашего? Не можете же вы отвергать несомненной и дознанной веками истицы, что ум человеческий, предоставленный самому себе, может жестоко ошибаться. Что, если на смертном одре просветлеют очи вашей совести, чтобы увидеть и постигнуть к какому ужасному концу привело вас отчуждение от водительства церкви, от ее святых таинств и ее учения? Согласно с вашей все отрицающей и ни во что духовное и небесное не верующей философией, вы полагаете, что конец земной жизни человека есть и конец его бытия; что за пределами смерти ничего нет, кроме ничтожества. Но что, если все это не так? Что, если по смерти есть иная жизнь, есть суд и праведное воздаяние комуждо по делом его, – есть все, чему учит св. церковь послушных и верующих сынов своих? В каком ужасном и безвозвратном положении окажетесь вы! Люди, никогда не принадлежавшие к стаду Христову, не возрожденные водою и духом и не оглашенные евангельским учением, еще могут сказать в свое оправдание, что они не знали и не имели возможности знать о Христе Спасителе? И может быть им предложены будут там на небе некоторые неведомые способы спасения о том же Христе Спасителе; но что скажете в свое оправдание вы, некогда омытые водами крещения и носившие на себе имя Христово, но добровольно и сознательно отвергшиеся Христа и его св. церкви? Вы будете осуждены в пренебрежении и упорстве против истины евангелия, сиявшей подобно солнцу в мире Божием, т. е. в хуле на Духа Святого, – в этом ужасном грехе, который, по непреложному слову Христову, не отпустится ни в сей, ни в будущей жизни. О да минует вас сия горькая чаша, пока еще не приблизилось время пить ее!

А мы, братия, благодатию и милостию Божиею состоящие до сей поры в живом союзе с Церковию, будем крепче держаться за ее руководящую десницу, несмотря на змеиную лесть высокомерных порицателей ее. Будем смиренно прибегать к ней с своими немощами душевными и с сокрушением сердечным исповедывать ей грехи свои, чтобы к концу своей жизни явиться на суде Божием омытыми и оправданными. Будем руководствоваться в своем поведении святыми правилами церкви, и жить только по ее законам и указаниям, не прельщаясь никакой иной философией, как бы обольстительна и умна ни казалась она, и какую-бы широкую свободу жизни она ни обещала нам. О, как многих сгубило это грешное приволье и свобода и эта горделивая независимость от церкви окованных сердцем, т. е. холодных и бесчувственных как железо ученых мудрецов века сего, измышляющих себе иные пути жизни и иные убеждения, кроме церковных и евангельских! Знайте и помните, православные, что вне церкви и за ее оградою нет и быть не может спасения; ибо нет иного имени под небесем, о нем же подобает спастися, кроме имени Господа нашего Иисуса Христа, Сына Божия пролившего за нас кровь свою. Аминь.