К вопросу о пасхальной вечери Христовой

(Notandum к замечаниям проф. А. А. Некрасова).

В своей статье о «Новом годе», помещенной в первой книжке «Православного Собеседника» за 1897 г. (стр. 65–78), Казанский проф. А. А. Некрасов далеко не в первый раз касается вопроса о дне пасхальной вечери и смерти Христа Спасителя. В смысле аргументации своих воззрений дело подвигается у автора довольно туго, и к новому году он не дал нам ничего истинно нового – кроме нескольких полемических упреков личного свойства. Вот это-то обстоятельство и заслуживает нашего внимания, потому что касается непосредственно нас. Проф. А. А. Некрасов, между прочим, замечает, что «все четыре евангелиста пятницу называют первым опресночным или первым днем праздника пасхи ( – тем самым убеждая, что пасхальный агнец был заклан вечером в четверг по нашему счислению? – )... Но – продолжает он – «нашли» противоречия у самих евангелистов. Так, один из современных богословов пишет: «по ясному свидетельству первых трех евангелистов, Спаситель совершил вечерю в должное время, т.е. 14-го нисана, и – следовательно – был распят в первый день праздника. В противовес этому an. Иоанн не менее решительно удостоверяет, что Христос возлежал с учениками перед праздником пасхи (Ин.13:1), а утром евреи не вошли (к Пилату) в преторию, чтобы не оскверниться, но чтобы можно было есть пасху (Ин.18:28), которая – значит – должна была быть еще вечером. Разноречие совершенно очевидное и не требующее доказательств. Между тем, святой Иоанн Богослов говорит нечто совершенно иное» («Прав. Собеседн.», 1897. Стр. 1, 70–72; курсивы и вставка в скобах – наши). Оказывается, что почетным званием «одного из современных богословов» проф. А. А. Некрасов наградил меня, потому что к соответствующей выдержке под строкой у него имеется (стр. 72) и ссылка: «Н. Глубоковский. «О пасхальной вечери Христовой». Спб., 1893» («Христ. Чтен.», 1893. № 7–8. Стр. 3). Должен откровенно сказать, что, а не могу считать для себя лестною подобную аттестацию, поскольку она получает у автора иронический смысл, или будет простым его недоразумением, ибо какой же богослов тот, кто идет вопреки «всем четырем евангелистам»?! Выходит, будто я намеренно «выискиваю» в Евангелиях противоречия там, где господствует полнейшее согласие, и извращаю слова Апостола Иоанна, если он "говорит нечто совершенно иное»… Охотно желаю верить, что такое впечатление насчет моего «богословствования» является помимо намерений проф. А. А. Некрасова; тем не менее оно слишком мрачно, – и я по необходимости вынуждаюсь очистить тот туман, каким окутал меня мой неожиданный оппонент... Для этого достаточно лишь немногих поправок. 1) Тотчас после приведенной у г. А. А. Некрасова моей цитаты у меня замечено: «само собою понятно, что допустить его (разноречие) в Евангелиях относительно столь выдающихся и исключительных событий в жизни Господа положительно невозможно» (ibid., стр. 3); значит, я не «нахожу противоречий у самих евангелистов», а стараюсь устранить их, как факт, который только констатирую. Но верно ли это мое последнее свидетельство? – 2) В ответ на этот вопрос мне достаточно сослаться на всю литературную историю (по-видимому, совсем неизвестную проф. А. А. Некрасову) по этому предмету, который с древнейших времен и доселе постоянно вызывал споры и недоумения. Несомненно поэтому, что в нем есть действительные затруднения, и никому нет надобности их «находить». Основания для сего даны уже в словах Апостола Иоанна, что «перед праздником пасхи Иисус... возлюбив Своих сущих» (Ин.13:1). Ранее в книге «Чтение греческого текста святых Евангелий» (Казань, 1888. Стр. 88, 144 – 148) это замечание проф. А. А. Некрасов относит исключительно к удалению Христа в Ефраим (Ин.11:54), а теперь считает возможным допустить, что оно обнимает «и тайную вечерю с умовением ног» (стр. 74), почему эти события будут тоже «перед праздником пасхи»; но с ними связано (Ин.18:12) взятие Господа, которое – по первым трем евангелистам – было «в день праздника пасхи»... Разве это не «очевидное (и для проф. А. А. Некрасова) разноречие»? 3) И проф. А. А. Некрасов не может отрицать, что (Ин.18:28) с неотразимостью указывает, что день распятия не был для иудеев пасхальным; он полагает только, что – в отличие от «пятницы иудейской» (Ин.19:42) – пѧто́къ па́сцѣ (Ин.19:14) означает «пятницу пасхи или пятницу пасхальную, а не обыкновенную и не пятницу перед пасхою» (стр. 71). Отсюда у него выходит, будто и св. Иоанн – согласно с другими евангелистами – считал и называл день распятия пасхальным. Это предположение, всплывавшее иногда в виде быстро лопавшегося пузыря на поверхности моря гипотез экзегетической гармонистики, ничуть не изменяет дела, поскольку – и по мнению проф. А. А. Некрасова – эта пятница для всех иудеев (даже для Иосифа и Никодима) была не пасхальною, между тем, Христос уже совершил вечерю пасхального агнца. Опять разноречие «совершенно очевидное», и весь вопрос лишь в его устранении. Тогда – зачем навязывать мне «нахождение» того, что и сам г. А. А. Некрасов признает с такою резкостью, что осмеливается утверждать, будто «евреи должны были праздновать пасху в пятницу, празднуя же ее в субботу, праздновали незаконно» (стр. 75) – тем более, что в иудейском счислении новолуний автор не может допустить ошибки (стр. 69 – 70)?.. Нас слишком мало интересует это радикальное (и для нас лично – абсолютно невероятное) решение, новое разве потому, что оно давно забыто, – и мы ограничиваемся простым указанием, что и почтенный Казанский оппонент не менее нашего принимает существование разноречия в Евангелиях по рассматриваемому предмету, но для объяснения его рекомендует иные средства, не принимаемые ни «одним из современных богословов».

После этого мне остается только сказать вместе с проф. А. А. Некрасовым (стр. 78) «dixi», но я не могу прибавить «et animam levavi» до тех пор, пока он не засвидетельствует, что мои слова в его заметке получили совершенно неправильное освещение, не соответствующее действительности. Если это случилось не намеренно, то тем лучше для него, хотя и не тем приятнее дня меня...