Глава III. Материальный быт белого духовенства
Обеспечение его жалованием, помещениями и другими статьями содержания на основании разных положений. Раздел земли и доходов между членами причтов. Разные проекты относительно обеспечения заштатных священно-церковно-служителей и сиротствующих семейств оных. Епархиальное попечительство.
Выходя из того положения, что нравственность человека в значительной степени обусловливается, кроме степени его умственного развития, и его внешним положением в жизни, считаем нужным посвятить изображению материального положения белого духовенства Литовской епархии особую главу, так как рассмотрение сего предмета должно послужить к составлению более основательного и верного понятия о духовенстве означенной епархии.
До воссоединения униатов и в первые годы, после воссоединения, духовенство Литовской епархии, кроме доходов от своих прихожан, пользовалось еще доходами с недвижимых имуществ и капиталов, а также землею, десятиною и аннуатою,249 и имело фундушевых крестьян для работ. Впрочем, указанные источники содержания духовенства не везде были одинаковы. Из статистической ведомости о церквах Литовской епархии за 1839 год мы узнаем, что в то время, как духовенство Брестского благочиния имело 8498 руб. дохода с недвижимых имуществ, капиталов, аннуаты и десятину, духовенство Волковысского благочиния имело дохода от сих статей только 22 руб. Также велика была разница по благочиниям и относительно числа фундушевых крестьян. Из той же ведомости узнаем, что в Брестском благочинии было только 6 душ фундушевых крестьян, в Волковысоком – 109 муж. пола и 89 – женского; а в Слонимском – 982 души муж. пола и 372 женского. В некоторых благочиниях, как, например, Пинском и Ушанском и других, и совсем не было таковых крестьян.
Между тем, у правительства явилось предположение отобрать у духовенства западных губерний имения и крестьян и, взамен сего, выдавать определенные оклады жаловании. Правительство имело при сем в виду поставить материальный быт духовенства в такие условия, при которых оно не находилось бы в зависимости от иноверных помещиков, враждебно относившихся к православному духовенству, как по религиозному антагонизму, так и вследствие сложившихся исторических предубеждений.250 Но пр. Иосиф, архиепископ Литовский, не разделял этих предположений правительства. В письме своем к Протасову,251 высказывая одобрение намерению правительства отобрать имения у римско-католического духовенства, он высказался, однако, против сего отобрания имений у православного духовенства, ссылаясь: 1) на то, что небольшие имения в руках трудолюбивых и знающих хозяев, каковыми были, по большей части, женатые священники, имеющие приходы с фундушевыми крестьянами, могут им приносить несравненно больше доходов, чем те, которые им будут определены от казны, посредством иллюстрации, и 2) что по фундушевым имениям белые священники обзавелись уже строениями и всеми хозяйственными принадлежностями на свой счет, вложив на это дело свои и жен своих капиталы.
Особенно не одобрял пр. Иосиф указанное предположение в виду того, что, с отнятием у духовенства фундушевых крестьян, священники оказались бы в отношении домашней прислуги в зависимости от польских помещиков, которые вообще препятствовали священникам иметь прислугу из их крестьян. По мнению пр. Иосифа, от этой меры наиболее всего должны были пострадать воссоединенные монастыри, которые, находясь, по большей части, среди своих фундушевых имений, вдали от городов и местечек, а иногда и деревень, с отобранием у них фольварков, совершенно были бы стеснены в своем содержании, особенно, если монастырские имения поступят от казны в арендное содержание полякам. По всем сим соображениям, пр. Иосиф предлагал Протасову предстоящую меру, т.е. взятие в казну имений римско-католического духовенства, не распространять на православное духовенство, по крайней мере, до времени, и при том постепенно, по усмотрению св. Синода.252 Впрочем, это мнение пр. Иосифа не было уважено, и в 1842 году последовало введение штатов содержания духовенства в Литовской епархии.
По новым штатам было положено жалование в приходах 1-го класса двум священникам по 180 руб. сер., диакону 80 руб. в двум дьячкам по 40 руб.; пономарю 32 руб. и просфорне 24 руб.; в приходах 2-го класса – двум священникам по 180 руб., диакону – 80 руб., 2 дьячкам по 40 руб. и просфорне 24 руб.; в приходах 3-го класса – священнику 180 руб., диакону 80 руб., дьячку 40 руб. и просфорне 24 руб.; в приходах 4-го класса – священнику 160 руб., дьячку 40 руб., пономарю 32 руб. и просфорне 24 руб.; в приходах 5-го класса – священнику 140 руб., дьячку 40 руб., пономарю 32 руб. и просфорне 24 руб.; в приходах 6-го класса – священнику 120 руб. и дьячку 40 руб.; в приходах 7-го класса – священнику 100 руб. и дьячку 40 руб. Мерилом для определения класса известного прихода служило количество душ прихожан, коих в первом классе полагалось 2 тыс.–3 тыс., а в приходах 7-го класса – 100–300. Через два года, после введения новых штатов по сельским приходам, пр. Иосиф вошел с ходатайством об издании таких же штатов и для городских приходов Литовской епархии, на которые прежде отпускалось 11372 руб., а по новому штату следовало бы – 17110 руб. При составлении своих предположений относительно новых штатов для городских церквей, пр. Иосиф принял во внимание местную дороговизну, необходимость иметь среди иноверцев отличнейших против других мест священно церковнослужителей, неимение по сим городам зажиточных православных прихожан и, наконец, обширность приходов, часто простиравшихся на целый уезд, а потому и необходимость расходов на разъезды. Во многих штатных причтах он полагал вакансии второго священника, частью потому, что там соединялись два прежние причта, частью – по важности положения города и, наконец, потому, что городские священники предполагались на должности благочинных и депутатов, вследствие чего, при их отлучках и при неимении другого священника, могло бы остановиться само богослужение.
Вместе со введением штатов 1842 году, было положено, чтобы причты сельских приходов были наделены 33-х десятинною пропорцией земли, а, за недостатком оной, прихожане обязывались назначать причту соразмерное содержание, причем земельный участок священника, в размере 10 десятин, прихожане должны были обрабатывать своими орудиями, получая от него только семена для посева, или, по взаимному соглашению, удовлетворять его, вместо собственных трудов, деньгами или продуктами. Прочие же лица, составлявшие причт, должны были сами обрабатывать свои участки земли. Кроме того, при каждой сельской церкви должны были быть построены на усадебной земле дома, или особые для каждого члена причта, или один для нескольких, даже для всех членов причта, смотря по местному удобству, с дворами и службами, с тем условием, чтобы священник имел дом о трех комнатах с кухней, а дьячок, пономарь и просфорня – обыкновенные избы, с разделением на две половины и одною комнатою. В случае отсутствия причтовых помещений, прихожане обязывались построить их на свой счет. Сими помещениями причты могли пользоваться только на правах временного владения, причем мелочные повреждения в них должны были исправляться на счет занимающих известное помещение членов причта, а капитальные повреждения на счет прихожан. Последние же обязывались еще доставлять причтам топливо и выдавать вновь назначаемым священникам и штатным диаконам, по прибытии их на место, пособие хлебом из запасных сельских магазинов по полутора пуда муки в месяц на каждое лицо в семействе безвозвратно, впредь до нового хлеба, и семена ярового и озимого хлеба для засева полей заимообразно.253
Для наблюдения за точным исполнением введенных штатных положений от 20 июля 1842 года были учреждены по губернским городам западного края губернские комитеты из губернатора, преосвященного, губернского предводителя дворянства и управляющего палатою государственных имуществ. В этот комитет должны были поступать все проекты и необходимые местные сведения, причем ему было предоставлено право утверждать эти проекты или отвергать, а также наблюдать за правильностью действий местных исполнителей и вообще принимать меры к скорейшему окончанию дела. Святейший же Синод, со своей стороны, предписал епархиальным архиереям, чтобы они, по мере введения положения 1842 года, отменяли в сельском духовенстве взимание с прихожан платы за важнейшие и самые необходимые требы.254 Вместе с дарованием новых штатов для духовенства западного края, заведывание принадлежащим ему капиталом было сосредоточено в хозяйственном управлении при святейшем Синоде.255
К сожалению, проекты 1842 года относительно обеспечения православного духовенства западного края, по-видимому, так хорошо составленные на бумаге, не имели вообще практических результатов, благоприятных для духовенства. Так как в помещичьих имениях прихожанами были исключительно крепостные крестьяне, не имевшие никаких гражданских прав, то все возложенные положением на приходы обязанности в отношении православных сельских причтов, относились, в действительности, к помещикам, которые, благодаря сильному значению их в то время в среде местной администрации, далеко не везде делали все, нужное к исполнению положения. Но этого мало: положение 1842 года создавало нежелательные отношения между духовенством и прихожанами, возложив на них несение новой барщины в пользу оного, неизвестной для них до времени воссоединения с православною церковью, а именно: обработку священнической земли, постройку для причта домов, доставления топлива, строения церквей, каковой барщины не несли католики в отношении своего духовенства.
Нисколько не удивительно, после сего, что воссоединенная паства уже по одному этому не могла питать надлежащее уважение к духовенству, а через него и к самой православной вере. Это обстоятельство побудило пр. Иосифа в 1848 году возбудить ходатайство о назначении добавочного жалования для 19 причтов тех сельских церквей, прихожане которых были разбросаны между католиками, и где положенное обеспечение священников от прихожан помещением и обработкой земли было почти невозможно, по малому числу прихожан и поселению их на больших пространствах, и где эта повинность производила весьма вредное впечатление, так как римско-католическое население не несло оной. А в 1859 году пр. Иосиф, находясь, для присутствия, в св. Синоде, возбудил ходатайство о прибавке священникам уже 259 приходов в некоторых местностях Литовской епархии к получаемому ими жалованию еще 150 руб. в год, в виде временной меры, впредь до окончательного обеспечения духовенства западных губерний. Правда, ходатайство это не было удовлетворено, по недостатку средств, но самая причина, вызвавшая это ходатайство, а именно, охлаждение между духовенством и прихожанами уже из-за обязанности последних в отношении обеспечения духовенства, заслуживала большего внимания.
Впрочем, и самое положение 1842 года относительно обеспечения православного духовенства в западных губерниях далеко не везде приводилось в исполнение надлежащим образом, на что указывал архиепископ Иосиф в 1848 году в своем отчете св. Синоду, жалуясь на то, что духовенство не обеспечено церковными домами, а священники – и обработкой земли и другими угодиями, положенными духовенству, взамен платы за требы. Наиболее неисправностей в сем отношении, по мнению пр. Иосифа, происходило по казенным имениям, следственно, по вине палат государственных имуществ,256 которые поощряли к подобному небрежению и частных владельцев, тем более, что весьма многие приходы были составлены из казенных и помещичьих крестьян, почему и наибольшего внимания и уважения засаживала жалоба пр. Иосифа на это же Министерство Государственных Имуществ, по поводу вознаграждения духовенства за отобранные у него имения. Дело состояло в том, что, хотя, при передаче сих имений, в виде особой милости, те духовные, которые, при переводе на штатное положение, оказались обиженными против прежнего содержания от имений, и получили соответственное ежегодное вознаграждение, причем, в виде такой же милости, священникам было предоставлено пользоваться лично небольшими имениями, принадлежащими их церквам, однако же, за пользование ими излишнею землею, согласно штатам 1842 года, из жалования их вычиталось от одной трети до половины.
Между тем, Литовское епархиальное начальство, передав постепенно, с разрешения св. Синода, с 1845 по 1856 годы в ведение палат государственных имуществ Виленской, Ковенской и Гродненской населенные имения 87 церквей епархии с числом ревизских душ 1570 мужского пола и 1435 женского, причем исчисленный от сих имений доход палаты были обязаны вносить через местные казначейства в Литовскую духовную консисторию, а сия последняя должна была из таковых, денег производить назначенное св. Синодом личное вознаграждение некоторым духовным, а также дополнительное многим причтам, а иным и полное жалование, всего 5425 руб. 22 коп. серебром в год, получило дохода от переданных земель и по той пропорции, в которой палаты сами исчислили оный за 11 лет по 1856 год, всего 3652 руб. 26,5 коп. сер., так что духовенство, в течение 11 лет, не получило более трети принадлежащего ему содержания, а именно 22318 руб. 87,5 коп. серебром И несмотря на то, что Литовское епархиальное начальство неоднократно относилось в палаты государственных имуществ о присылке следуемых от них доходов, эта переписка не имела желаемого успеха, а с того времени, как эти доходы предписано было палатам вносить в местные казначейства, епархиальное начальство лишилось даже возможности следить за самым ходом этого производства, которое стало зависеть совершенно от произвола палат.
Представления самого пр. Иосифа относительно устранения подобного беспорядка, сделанные им неоднократно и обер-прокурорам св. Синода и самому Синоду, также не имели удовлетворительных последствий, так что к 1 июля 1859 года числилось недоимок на Министерстве Государственных Имуществ за отошедшие в казну от духовенства имения 20.567 руб. 57,5 коп.257 Еще менее, конечно, исполнялся на деле тот пункт положения 1842 года, по которому духовенству предоставлено было право на обработку помещичьими крестьянами земли священника и пользования или причтовыми помещениями, выстроенными на счет, прихожан, или же получения, в замен оных, квартирных денег. Это обстоятельство, между прочим, побудило Виленского генерал-губернатора в 1850 году поставить на вид губернаторам необходимость убедить помещиков и особенно предводителей дворянства, чтобы они приняли самые действительные меры на счет безотлагательной постройки причтовых помещений и отвода земель в тех приходах, где этого еще не было сделано. По сведениям, доставленным по сему предмету духовенством, оказалось, что к 1851 году вовсе не было построено домов для священников – 205, диаконов – 36, дьячков – 223, пономарей – 123 и просфорней – 225, и что, кроме того, за приторгованные дома для священно-церковно-служителей не уплачено было – священникам за 134 дома, диаконам за два, дьячкам за 16, пономарям за 4 и просфорням за 4, так что нанимали квартиры на собственный счет 14 священников, 7 диаконов, 74 дьячка, 25 пономарей и 29 просфорней. Кроме того, 43 причта не получили еще надела земли, а 457 причтов не вполне воспользовались обработкой земли и дровами. Министерство Внутренних Дел, со своей стороны, обратилось с просьбою к пр. Иосифу об оказании с его стороны, сверх прежних настояний, деятельного содействия к возможно скорому окончанию дела относительно обеспечения сельских причтов следуемыми, по положению, принадлежностями, доставлением о сем сведений за 1851 год, с подразделением на приходы и с подробным обозначением, сколько в каждом из них и чего не достает, сколько, именно, и в каком уезде и под каким наименованием состоит сельских причтов, подлежащих обеспечению от прихожан.
Между тем, но поводу сего отношения Министерства Внутренних Дел к Литовскому епархиальному начальству, выяснилось, что наиболее всего бездействовали в отношении обеспечения духовенства следуемым ему, по положению 1842 года, содержанием те самые губернские комитеты, которые и были учреждены, именно, за тем, чтобы следить за надлежащим исполнением сего положения. Несмотря на то, что Литовская духовная консистория неоднократно просила эти комитеты о принятии с их стороны мер к постройке и починке причтовых помещений и о вознаграждении квартирными деньгами тех из священно-церковнослужителей, которые нанимали квартиры на собственный счет, комитеты эти не оказали своего содействия. Мало того, даже вышеуказанное предложение генерал-губернатора губернаторам относительно безотлагательного принятия мер к обеспечению причтов следуемым им, по положению 1842 года, содержанием, как доносили благочинные, не имело никаких последствий, и местные исполнители проектов – предводители дворянства и окружные начальники, по многократным отзывам об ускорении исполнения проекта обеспечения духовенства, по большей части, отвечали заявлениями, что они не имеют на это от своего начальства предписания.
И пр. Иосиф, донося св. Синоду о неаккуратном приведении в исполнение положения 1842 года относительно обеспечения причтов помещениями, землею и обработкой оной и подтверждая это донесение вышеприведенными фактическими данными, справедливо замечал, что указанное число причтов, нуждающихся в помещениях, следовало бы еще значительно увеличить, в виду прихода в ветхость, по обыкновенному порядку вещей, уже имеющихся у них сих домов. По мнению пр. Иосифа, наилучшим средством к устранению неудобств, встречавшихся при наделении причтов церковными домами, могло быть назначение определенной ежегодной уплаты, под названием квартирных или другим, для не имеющих церковных домов дьячков, пономарей и просфорней по 10 руб., диаконов по 20, а для священников не менее 30 руб., причем издержки на квартирное пособие должны были быть отнесены на земские повинности тех губерний, в которых состоят православные церкви. Пр. Иосиф, справедливо полагая, что увеличение земского сбора несколькими копейками не составило бы для платящих большой тягости, а между тем, способствовало бы устранению нареканий со стороны православных прихожан и злонамеренных попреков недоброжелателей православной церкви, находил в тоже время весьма желательным, чтобы к сему же источнику отнесена была и уплата за обработку земли священников, так как назначение всем безразлично священникам по 50 руб. серебром из земского сбора освободило бы их от ненавистных ежедневных мелочных расчетов со всеми их прихожанами.258
Между тем, Виленский генерал-губернатор в 1853 году, согласившись в принципе с означенным мнением пр. Иосифа и имея в виду определение Минского губернского комитета о выдаче священникам, для которых не построены еще дома, или временно отведены невыгодные помещения, квартирных денег по 30 руб., диаконам по 15 руб., дьячкам и пономарям по 10 руб. в год на счет владельцев имений, обязанных постройкой тех помещений, предложил Виленскому губернскому предводителю дворянства Пусловскому распорядиться таким же порядком, как и по Минской губернии, на счет производства в указанном размере квартирных денег тем причтам по Виленской губернии, для коих не устроены еще или отведены невыгодные помещения. Так как большинство уездных предводителей дворянства Виленской губернии высказалось по сему вопросу за предположения Минского комитета, то и было положено:
1) поручить предводителям дворянства, пригласив депутатов со стороны духовенства, привести в известность все приходы в каждом уезде, где еще не построены, или отведены невыгодные помещения для причтов, и назначить ежегодно, впредь до постройки дли них зданий, квартирные деньги священникам по 30 руб., диаконам по 15, а дьячкам и пономарям по 10 руб. и сей расход отнести на владельцев имений, обязанных постройкой помещений для причтов;
2) причитающиеся деньги на уплату членам причтов предоставить предводителям дворянства распределять, согласно составленному ими же проекту, и обязать помещиков, или их управителей, вносить таковые деньги предводителю дворянства в назначенный для того срок, с тем, чтобы предводители деньги эти выдавали, по назначению, на обеспечение причтов; и
3) чтобы сведения, как о всех причтах, которым будут назначены предводителем дворянства квартирные деньги, так и о тех владельцах, на которых уплата таковых будет возложена предводителем дворянства, представлялись от них губернатору не позже 1 июля.
Но, несмотря на это определение, составленное предводителями дворянства, трудно было ожидать, чтобы оное предположение исполнялось аккуратно, хотя бы уже по тому одному, что, как помещики, на которых лежала обязанность обеспечения православного духовенства, так и сами предводители дворянства, которые были обязаны следить за этим, были почти все поляки-католики и потому неблагосклонно относились к духовенству. Об этом свидетельствовал, между прочим, кафедральный протоиерей Гомолицкий, который, при обозрении церквей Ошмянского уезда в 1853 году, заметил, что нерасположение помещиков-католиков к православному духовенству выражалось и в том, что они не всегда аккуратно удовлетворяли священников всем следуемым, по положению. Даже и от тех причтов, которым были построены помещения, епархиальное начальство получило немало жалоб на то, что эти постройки были или тесны, или непрочны, или не имели других каких-либо выгод, почему это начальство сочло нужным вменить в обязанность, как благочинным, так и причтам тех церквей, где еще или не были построены дома, или, по проекту, должны были чиниться старые, чтобы они имели наблюдение за сими постройками, или починками, и, в случае отступления от проекта, или непрочности материала, или допущенных каких-либо неудобств, доносили благочинным; а последние обязывались безотлагательно снестись в помещичьих имениях с местным предводителем дворянства, и в казенных – с окружными начальниками на счет устранения замеченных неправильностей, а, в случае не успешности их сношений, доносить в консисторию. В виду же того, что ревизорами, обозревавшими церкви епархии, была замечена небрежность со стороны духовенства в отношении починки маловажных повреждений в церковных домах, часто достигавших стоимости 2–3 руб., которые, между тем, постепенно влекли за собою значительную порчу церковных домов, пр. Иосиф предложил консистории вменить благочинным в непременную обязанность, под их личною ответственностью, наблюдать за сим и побуждать к тому же и священников, а последним, кроме того, напомнить, что поддержка церковных домов, после их постройки, принадлежат уже тем священно-церковно-служителям, которые в оных проживают, и, следовательно, на них лежит ответственность за исправное содержание тех домов и служб.
Но, сказав о неаккуратном удовлетворении духовенства причтовыми помещениями со стороны помещиков, нельзя не указать и на то, что и по казенным имениям обеспечение духовенства этими постройками далеко не везде было исправно. Это можно заключать, между прочим, из переписки митрополита Иосифа в 1855 году с Виленским генерал-губернатором, в которой он указывал на невозможность принять самим священникам постройку домов для 21 прихода в казенных имениях Гродненской губернии. Между тем, с 1859 года постройка причтовых помещений и совсем было приостановилась вследствие того, что начался пересмотр положений и правил 1842 года относительно обеспечения содержанием сельского духовенства. Но, так как сей пересмотр мог замедлиться, а некоторые причты имели нужду в помещениях, то Министерство Государственных Имуществ, во главе которого в это время стоял М. Н. Муравьев, распорядилось производить постройки помещений по казенным имениям на прежних основаниях, предложив управляющим палатами государственных имуществ удостоверяться лично, где и какие, именно, нужны постройки для причтов, во что они обойдутся, и какими, по местным условиям, средствами можно достигнуть, без излишних для казны издержек, устройства сих помещений. Таким образом, из всего сказанного относительно обеспечения духовенства помещениями за все время действия положения 1842 года видно, что забота об исполнении сего далеко нередко проявлялась только на бумаге, в переписке разных ведомств между собою, а не осуществлялась на деле.
Не менее часты были случаи, когда духовенство не получало должного обеспечения и по другим статьям положения 1842 года, как то: отоплением и обработкой земли.259 По одному из пунктов означенного положения, как уже было замечено раньше, священно-церковно-служителям западных губерний было предоставлено право получать для отопления церковных домов дрова и другие материалы, какие где употребляются местными жителями, от прихожан, если эти материалы находятся в их дачах, по расчислению старшин, или управляющих имений, с благочинными.
Между тем, в течение 10 лет, прошедших со времени действия положения 1842 года, определенных правил пользования причтами отоплением, даже по казенным имениям, не было, и только в 1852 году состоялось Высочайшее повеление относительно того, чтобы во всех имениях, как помещичьих, так и казенных, духовенству было предоставлено право, наравне с крестьянами, получать дрова из отведенных помещиками лесных дач, с вывозом на свой счет, и по казенным имениям пользоваться правом бесплатного отпуска леса казенного на домашние потребности – в имениях, переведенных на оброк, по временным инвентарям, до люстрации сих имений; а в переведенных, по люстрации, только в течение трех лет, вообще на одинаковых правах с государственными крестьянами.
Что касается до повинности крестьян относительно обработки земли священников, то, кроме того, что эта повинность возбуждала неудовольствие прихожан против духовенства, она давала еще помещикам возможность эксплуатировать своих крестьян на счет его. Так, из донесения протоиерея Гомолицкого в 1852 году, например, узнаем, что в Словенском приходе, Ошмянского уезда, и Русско-Сельском – Свенцянского обработочная сумма целиком взыскивалась только с одних православных прихожан, причем в последнем приходе послабление в этом отношении для католиков доведено было до того, что были совершенно освобождены от взноса обработочных денег те дома, где было хотя одно лицо римско-католического исповедания. В приходах Воложинском и Бакштанском обработочная сумма не только взыскивалась с одних православных прихожан, но и в таком размере, что превосходила собою сумму, подлежавшую взысканию. Так, Воложинское дворовое управление требовало со всякой души православного исповедания, без различия пола и возраста, по 7,5 коп. сер., так что при 4727 душах обоего пола взыскивалось 354 руб. 32,5 коп. сер., а из них уплачивалось священнику только 128 руб. 50 коп. В Бакштанском приходе взыскивалось с каждой души по 4,5 коп. и по такой раскладке получалось с 2890 душ 130 руб., а священнику выдавалось обработочных денег только 64 руб. 25 коп. По донесению сего же протоиерея, обработка земли и выдача дров священнику Залесского прихода, состоявшего в имении князя Огинского, производилась весьма неисправно, а священнику Ганутской церкви и совсем ничего не выдавалось. И пр. Иосиф, донося Протасову от 22 сентября 1852 года относительно того, что некоторые помещики Дисненского уезда взыскивают обработочные деньги, вопреки Высочайше утвержденному положению 1842 года, коим определено, чтобы сия обработка производилась по равной части на счет дней крестьян и помещиков, справедливо указывал, что такое угнетение, при крайней бедности крестьян сего уезда, вызывало нарекания со стороны православных, ослабляло при приверженность их к вере и поселяло нерасположение к причтам и решительно отклоняло иноверцев от православия.260
Невидно также, чтобы и по казенным имениям причты были вполне удовлетворены положением 1842 года относительно обработки земли. И в то время, как Виленская палата государственных имуществ в 1849 года находила наиболее целесообразным заменить обработку земли священников крестьянами натурою, через выдачу священникам денежного вознаграждения за то, и потому вошла в соглашение с консисторией относительно того, чтобы сельские управления составили вместе с приходским духовенством акты о своем согласии обрабатывать священнические участки натурою, или же уплачивать за то деньги, предоставив на собственную волю прихожан доставку в натуре рабочих, по каждому востребованию священника, или же плату за каждый год вперед, священники Гродненского благочиния, через своего благочинного, просили в 1851 году пр. Иосифа ходатайствовать пред министром государственных имуществ о беспрепятственном отпуске сельскими управлениями им государственных крестьян для прислуги, прежде удовлетворения оными содержателей казенных ферм и других частных лиц, указывая на то, что земледельческое хозяйство составляет главный источник содержания сельского духовенства, и потому производство оного требует безотлучной домашней прислуги для полевых работ. Таким образом, из сего ходатайства духовенства Гродненского благочиния видно, что оно считало для себя выгоднее обработку земли натурою, через рабочих людей, а не через получение обработочных денег.
Но епархиальное начальство, хотя и признавало, что нужды духовенства Гродненского благочиния относительно найма прислуги за условную годичную плату для обработки земли, а равно и домашней прислуги, уважительны, однако, отказалось, за отсутствием законного основания, входить в прямые сношения, с кем следовало, об отпуске сельским священникам прислуги из казенных крестьян хотя по 2 лица мужского пола и по 2 женского для каждого священника и по одному лицу обоего пола для каждого диакона, и полагало достаточным для успеха в достижении просимого употребить Гродненскому благочинному, по его местожительству в г. Гродне, свое личное благоразумное ходатайство пред тамошним начальством об устранении тех злоупотреблений, которыми сельские управления лишали возможности и права духовенство иметь прислугу от казенных крестьян, увольняя их для прислуживания единственно фермерам и некоторым частным лицам.
Кроме указанных статей содержания, духовенство некоторых приходов пользовалось также десятиною и аннуатою. Еще 30 июля 1828 года состоялось Высочайше утвержденное определение Государственного Совета относительно того, чтобы греко-униатскому духовенству, в виду скудости и даже совершенного отсутствия при церквах фундуша, отделялась, по числу прихожан греко-униатского исповедания, десятина и все сборы, учрежденные, в замен оной, в пользу сего духовенства, причем этот источник содержания в тех приходах, где крестьяне все принадлежали к греке-униатскому исповеданию, должен быль обращаться исключительно греко-униатскому духовенству. После воссоединения с православною церковью, бывшее униатское духовенство продолжало пользоваться десятиною, согласно указанному положению. Между тем, в 1842 году министр внутренних дел граф Строганов высказался за то, чтобы десятинный сбор, где он, по записям, выдавался снопами и зерном с помещичьих и крестьянских нолей, выдавался и римско-католическому духовенству, хотя бы сии крестьяне принадлежали к православной церкви. Но пр. Иосиф не согласился с сим мнением и находил необходимым поддерживать, без всякого изъятия, существующий закон о распределении десятинного сбора между православным и латинским духовенством, по числу крестьян имения, обложенного десятиною, принадлежащих к тому и другому исповеданию, особенно в виду того, что допущение правила, предложенного графом Строгановым, могло повлечь за собою и лишнее обременение, как имений, так и крестьян, так как могли бы найтись помещики, которые, по пристрастью, или по другим политическим видам, стали бы делать записи в пользу латинского духовенства, несоразмерные по средствам имений и действительным потребностям того духовенства.261 И мнение пр. Иосифа одержало верх.
Между тем, само Литовское епархиальное начальство долгое время не имело сведений относительно того, какие церкви и какую получают десятину и аннуату, в каком размере и по каким актам, какие из церквей и духовенства пользовались сею десятиною в какие перестали пользоваться оною и во каким основаниям. Сии сведения были доставлены Литовской духовной консистории, по её требованию, только в 1855 году. Всех церквей, имевших право на десятину, оказалось 111.
Что касается самого размера десятины и состава оной, то они были вообще неодинаковы. Так, например, в Мостовлянском приходе десятина отпускалась в размере 6 бочек ржи, 3 бочек овса, 11,5 бочек ячменя, 1 бочка гречихи, 2 осьмин пшеницы и столько же гороху, 4 баранов, 20 гарнцев водки, 10 ф. воску, свечного сала 20 ф. и 80 возов дров, за каковую десятину из положенного священнику сей церкви жалования – 140 руб. вычиталось 40 руб. В Щарском приходе на вино и свечи и другие потребности церкви десятины отпускалось 30 руб. и, кроме того, в пользу священника: 5 бочек ржи, 3 ячменя, 1,5 пшеницы, 5 овса, 1 гороха, пол бочки гречихи, 12 возов сена, 1 корова, 2 кабана и 4 барана. В селе Озорницах выдавались с 120 руб. проценты и, сверх того, разного хлеба в зерне 21 четверть и 18 возов дров, с обязанностью священника в каждую неделю служить по 3 обедни. В с. Заблудове церковь имела право на получение по документу гетмана Григория Ходкевича с каждого двора крестьянского десятины по 6 гарнцев ржи и по 6 ячменя. В селе Рогове по документу Володкевича от 20 марта 1814 года назначалась аннуата в 75 руб., из коих священнику полагалось 30 руб., на вино и свечи в церковь 15 руб. и дьячку 30 руб. с тем, чтобы он содержал у себя училище для обучения крестьянских детей того же имения. Впрочем, с 1852 года эта аннуата прекратилась.
В селе Голдове десятина состояла из 7 бочек ржи, 4 бочек ячменя, 5 овса, одну озимой пшеницы, 3 осьмин гороху и столько же бобу, одну бочку и 2 осьмин гречихи, 24 гарнцев соли, 2 кабанов, 2 четвертей говядины, 24 гарнцев262 горячего вина, 1 фаска263 коровьего масла, 2 коп264 сыров, 3 коп сельдей, 5 гарнцев постного масла, 6 штук поросят, 4 гусей, 4 уток, 8 куриц, 15 возов соломы, 18 возов сена, 4 гарнцев маку, 13 ф. свечей, 5 гарнцев красного вина, 1 п. воску и деньгами священнику – 37 руб. 50 коп.
В Бобровском приходе выдавалось 60 руб. священнику и в церковь на вино, воск и просфоры 15 руб., и, кроме того, десятина в натуре 8 четвертей озимого хлеба, 1 четверть пшеницы, 2 гороху, 1 гречихи, 1 корова, 2 свиньи, 4 овцы, 5 бочек пива, 15 гарнцев горячего вина, столько же соли, лою265 на свечи 1 пуд, 13 возов сена и 8 соломы. Что касается дьячка сей церкви, то, по положению Виленского губернского комитета, ему была назначена в 1845 года ссыпка хлеба от прихожан, по числу душ мужского пола, а именно: озимого хлеба 4 четверти и 4 четвертки и столько же ярового, 80 пуд. сена, 4 воза соломы и 3,33 сажени дров.
Впрочем, получение десятины духовенством, с одной стороны, было далеко не всегда исправно, что видно по собранным консисторией в 1855 году сведениям, по которым значились 35 церквей, не получавших десятины уже с давнего времени, а с другой – еще более увеличивало между духовенством и прихожанами не желательные отношения и подавало лишний повод к жалобам крестьян на вымогательство со стороны духовенства. Это, например, видно из того, что митрополит Иосиф должен был защищать в 1860 году пред генерал-губернатором Назимовым, по поводу совращения массы прихожан Клещельского прихода в католичество, настоятеля церкви сего прихода, протоиерея Гоголевского, обвинявшегося в вымогательстве платы у прихожан и, между прочим, в вымогательстве, при собирании десятины.266 А в 1862 уже сами прихожане означенной церкви обратились с просьбою к митрополиту Иосифу об освобождении их от уплаты десятины своему священнику, вследствие того, что между ними часто происходили не согласие относительно количества оной и качества доставляемой ими ржи и, в виду того, что их священнику, по штату, положено 180 руб. жалования, из коих половина дотоле удерживалась за десятину и аннуату, получаемую от прихожан. И пр. Иосиф согласился с сею просьбою и отнесся в св. Синод с представлением об увеличении, до положенного оклада, жалованья настоятелю Церкви в Клещелях, взамен десятины, особенно, в виду того, что произошло совращение Клещельских прихожан, между прочим, вследствие сбора десятины.
Между тем, постепенно уменьшаясь по своему количеству, десятинный сбор просуществовал, впрочем, но некоторым церквам до 1885 года, когда от 3 июня последовала отмена оного по всем губерниям западного края, как по отношению к православному, так и католическому духовенству.
В заключение трактата о материальном обеспечении духовенства Литовской епархии за время действия положения 1842 года, необходимо упомянуть о порядке получения духовенством жалования, выдававшегося по третям, а также о доходах от прихожан и, наконец, о разделе оных и земли между членами причтов. Вопрос о порядке получения жалования был возбужден обер-прокурором св. Синода графом Протасовым в 1845 года, в виду того, что благочинные, выдававшие раньше это жалование причтам, делали из него нередко произвольные вычеты в свою пользу и, кроме того, причты испытывали и другого рода неудобства, при получке жалования от благочинных, которые жили далеко и которых очень часто они не могли застать дома. Посему Протасов высказался за то, чтобы жалование свое причты получали из уездных казначейств. Но пр. Иосиф стоял за прежний порядок получения жалования и в своем отношении к обер-прокурору указывал на то, что духовенству удобнее получать жалование через благочинных, потому что священники иногда по нескольку раз собираются в назначенные благочинным места для разных надобностей, где и получают жалование, и местожительство благочинного ближе, чем уездный город, иногда отстоящий на сто верст.
Кроме того, по мнению пр. Иосифа, новый порядок получения жалования, с одной стороны, не мог устранить возможности злоупотреблений со стороны благочинных по отношению к причтам, так как недобросовестные благочинные могли требовать подачек от них и при других случаях, а с другой – подвергал бы священников опасности быть удержанными в уездном городе казначейством, или по собственной неопытности их, или же по умышленным маневрам выдающих жалование, что было бы очень чувствительно дли духовенства, судя по его скудным третным окладам.267
В другом случае, пр. Иосиф в своем отношении к Протасову восставал против получения жалования причтами из казначейств, заметно, под сильным влиянием консистории, не сочувствовавшей также предложению графа Протасова, так как оно должно было потребовать от неё новой работы по составлению ведомостей о составах причтов и постоянной переписки с казенными палатами и казначействами, а также с местным духовенством. Пр. Иосифу представлялось, что самая раздача причтам печатных бланков для получения жалования и сведений об их употреблении, а иногда и растрате, принесло бы консистории и благочинным более затруднения, чем сама раздача сего жалования сими последними, так как, по неопытности или неумения причтов, могли происходить постоянные ошибки в доверенностях и расписках на бланках, а, следовательно, новые затруднения казначействам, благочинным и консисториям. «Можно сказать, без преувеличения, так заключал он свое отношение к Протасову, что, со введением нового порядка производства причтам жалования, делопроизводство увеличится в таком размере, что потребуется в консисториях учреждение нового стола, да и благочинные едва ли будут в состоянии нести уже усилившуюся о том переписку служебную».268
Между тем, действительность не оправдала опасении пр. Иосифа относительно нового порядка получения жалования причтами, каковой порядок уже был введен в Литовской епархии в 1845 году. И сам он в письме к графу Протасову, впоследствии, указывал на то, что жалование для сельских причтов, выдаваемое из казначейств, получается с большею, против прежнего времени, исправностью и меньше имеется поводов подозревать благочинных в притеснениях духовенства, при раздаче жалования, хотя и на сей раз жаловался на обременение благочинных лишнею перепиской, по поводу производства жалования из казначейств.269
Что касается доходов, которые духовенство получало от прихожан за требы, то они составляли постоянный источник содержания духовенства, так как последнее, как мы уже неоднократно замечали, никогда и нигде не отказывалось от вознаграждения за требы и даже за такие, за которые было запрещено брать. Конечно, доходы эти не везде были одинаковы. Так, из одного дела, производившегося в консистории, видно, что священники в некоторых приходах брали за троекратное оглашение в церкви по 30 коп. серебром и кварту водки, за совершение брака 1 руб. 80 коп. серебром и 5 крючков водки. Последняя приносилась вообще при всех требах, кроме похорон, которые вообще совершались без участия причта. В других местах такса на требы стоила выше. Кроме денег и водки, приношения прихожан причту состояли из печеного хлеба, льна, холста, воска, елея для лампады, овечьей шерсти, яиц, поросят, колбасы, сыров, коровьего масла, говядины и прочее.
В виду возникавших по разделу сих продуктов споров между членами причтов, консистория в 1846 году предписала, чтобы в дележе оных имели свою часть и низшие члены клира, а не один священник, и в той пропорции, в какой получается жалование из казны, а именно: священник – 35/53 доли, дьячок – 10/53, и пономарь – 8/53. Водка была предоставлена одному священнику, сало – на церковное освещение, а пшеница – просфорне, в виду того, что ей из других продуктов ничего не достается, причем ей было поставлено в обязанность, после того, печь просфоры безвозмездно. В другом случае, консистория в 1850 году предписала, чтобы приносимый прихожанами елей шел в лампады, воск – на церковные свечи, деньги – на церковные потребности и потому записывать их по церковным книгам, а также оставлять в пользу церкви лен, овечью шерсть и холст, и потом, по мере накопления сих вещей, продавать их желающим, в присутствии всего причта, церковного старосты и почетных прихожан, соблюдая всевозможную для церкви прибыль и вырученные деньги тогда же записывать в церковные книги. Прочие же приношения было дозволено делить между членами причта с тем, чтобы, если кого из членов причта не было на лицо при церкви, часть его делилась между наличным причтом. При сем консистория снова напомнила духовенству указ св. Синода, воспрещающий брать плату за важнейшие христианские требы.
Относительно раздела доходов между членами трех и двухклирных причтов в 1850 году состоялось такое определение консистории, чтобы те причты, которые завели у себя очередное богослужение и требоисправление, устроили в церкви кружку, за ключем одного и за печатью другого священника, и в нее опускали все получаемые за требы деньги и такой доход, в присутствии тех членов, которые находились при требах, записывать тогда же в особую тетрадь и после, по мере накопления денег, делить между собою в пропорции получаемого каждым членом причта жалования, под собственноручную расписку в той же тетради. Но к сему общему доходу не должны были принадлежать такие поручные доходы, как, например, вознаграждение священника от прихожанина за исповедь, или псаломщика – за чтение псалтири по умершему. Впрочем, несмотря на эти и подобные им распоряжения консистории относительно безобидного раздела доходов, по большей части, существовал полный произвол священника в отношении выдачи дохода низшим членам причта.
Что касается раздела земли и угодий, то св. Синод в 1843 году, признав неудобным в то время постановить определенные правила относительно оного, предоставил пр. Иосифу, впредь до времени, употреблять в Литовской епархии тот порядок раздела церковной земли между членами причтов, какой был дотоле, Между тем, из донесения пр. Иосифа оказалось, что порядка в сем отношении в Литовской епархии вовсе не было прежде, и что причетники, получая землю от священников, вошли почти в положение священнических служителей, и что это ненадежное положение причетников имело решительное влияние на их число по епархии, так что при половине церквей не имелось дьячков. Посему пр. Иосиф, признав необходимым обеспечить самостоятельное положение причетников точным распределением земли между членами причта каждой церкви, полагал справедливым разделить землю так, чтобы из 33 десятин пропорции выделить пономарям дьячкам и просфорням при всех церквах, в виду одинаковости их обязанностей и жалования, ими получаемого, просфорне – 3 десятины, пономарю – 6, а дьячку – 8 десятин земли усадебной, покосной и пахатной; диакону – 10 десятин, с прибавкой и большего количества, по усмотрению епархиального начальства, там, где при церкви имеется земли более узаконенной пропорции,270 а остальную землю отдавать священнику, производя уже с него одного и вычет из жалования, положенный там, где церковной земли имелось более против узаконенной пропорции.
По мнению пр. Иосифа, такое распределение земли не было бы несправедливым и по отношению к священникам тех церквей, где были диаконы, пономари и просфорни и где, следовательно, количество земли для священника приходилось менее против тех священников, в причте которых не было означенных лиц, так как сии последние священники, получая по штату 60 или даже 80 руб. серебром менее против других, вовсе не были бы свободны от несения сторонних должностей, как-то: благочинных, духовных депутатов, вице-благочинных, учителей по приходским училищам и прочее. Выделение же дьячкам при тех церквах, где не положено было пономарей и просфорней, земли более 7 десятин, должно было повести, по мнению пр. Иосифа, к тому нежелательному явлению, что самые лучший церкви и приходы имели бы самых худых дьячков, так как всякий из них старался бы получить место при ничтожных приходах, где дьячкам было бы отведено более земли против других церквей, а жалование положено одинаковое.271
В 1845 году было приступлено к самому разделу земли между членами причтов,272 причем этот раздел имел производиться по предложению пр. Иосифа, в каждом благочинии благочинным с двумя достойнейшими священниками, по его выбору, в числе коих должен был находиться и местный духовник. Соблюдения математической точности, при наделении причетников землями, пр. Иосиф не нашел нужным требовать, так как надеялся, что благочинные и священники, по любви христианской и иерейской совести, не пожелают обидеть бедных причетников ничтожными клочками земли, почему самый раздел земли должен был производиться без землемеров, при одном руководственном правиле, что одна десятина земли соответствует полутора моргам известной всюду меры. При разделе земли, было поставлено в обязанность благочинным, чтобы они выделяемую землю немедленно передавали во владение причетникам, где они находились в наличности; там же, где места их были еще не заняты, выделяемые земли, до замещения вакансий, оставлять в пользование священников, по-прежнему, со внесением ими за это в церковный доход справедливого вознаграждения, но соглашению с благочинным. А для того, чтобы не стеснять в хозяйственном отношении ни священников, ни причетников, последним было предоставлено право оставлять в ведении священников выделенные им земли за справедливое вознаграждение деньгами или хозяйственными продуктами, по взаимному соглашению, утвержденному благочинным. Последним было также вменено в обязанность, чтобы, при наделении причетников землею, они наблюдали справедливость относительно доброты и местоположения оной.
Но это распоряжение пр. Иосифа, как увидим ниже, не было в точности приведено в исполнение, так как благочинные и священники, не взирая на обращение своего архипастыря к их иерейской совести, не перестали обижать причетников произвольным выделом им земли, и при том худого качества.273
Между тем, и время и опыт указали правительству на многие недостатки в положении 1842 года относительно обеспечения духовенства западного края, вследствие чего в конце 50-х годов возникло предположение о пересмотре сего положения, что и было возложено первоначально на особый комитет при св. Синоде, состоявший из духовных и светских лиц, а за тем на Высочайше утвержденное в 1859 году присутствие по делам православного духовенства. Но, пока это присутствие рассматривало разные проекты относительно обеспечения православного духовенства в западном крае, и, надо думать, не скоро покончило бы с этим вопросом, за неимением в распоряжении его необходимых сумм, в замену натуральных повинностей прихожан в пользу духовенства, установленных положением 1842 года, освобождение крестьян в 1861 году от крепостной зависимости, с чем вместе и помещики приобретали свободу от всяких обязательств за крестьян, проистекавших из отмененного крепостного права, а через два года возникшее польское восстание, естественно, обратили внимание правительства на православное духовенство в западном крае. Нельзя было, конечно, требовать от крестьян, получивших свободу от крепостной зависимости по отношению к помещикам, чтобы они исполняли те обязанности по отношению к духовенству, какие были возложены на них положением 1842 года и которые, до самого освобождения их, почти всецело относились к помещикам, и тем более потому, что крестьяне, только что вышедшие из крепостной зависимости, не были в состоянии выполнять все эти обязанности и за себя, и за помещиков.
При таком положении дел, правительству оставалось только одно освободить крестьян от перешедших на них с 1861 года повинностей в отношении православного сельского духовенства и вместе с тем озаботиться изысканием способа к вознаграждению последнего за те лишения, которые оно должно было потерпеть от прекращения сих повинностей. В силу этого, Высочайше утвержденное присутствие по обеспечению православного духовенства, за неимением возможности улучшить положение оного на средства Министерства Финансов, затребовало мнение от 26 июня 1863 года от Литовского епархиального начальства относительно того, не лучше, ли будет для духовенства получить вспомоществование из Министерства Государственных Имуществ, в виде отпуска леса строевого из некоторых казенных дач бесплатно, или по уменьшенным таксам, а также, в виде отвода земельных наделов причтам в увеличенных против 33 десятинной нормы размерах, и, наконец, преимущественно в западном крае, в виде передачи в постоянное пользование приходских священников большего или меньшего числа казенных арендных статей, (ферм, земель, мельниц и рыбных ловлей) в тех местностях, где, по размерам и доходности этих статей, по их расстоянию от местожительства священников и другим условиям, таковая передача будет признана возможною.
Как и следовало ожидать, духовенство Литовской епархии далеко не везде сочувственно отнеслось к предполагаемой мере улучшения его материального положения, находя наделение духовенства фермами и разными оброчными статьями, далеко несоответствующим числу церквей и вообще не достигающим предполагаемой цели, особенно ввиду того, что оно отвлекало бы его от надлежащего исполнения своих прямых священнических обязанностей и поставило бы в некоторую зависимость от крестьян нуждой в их работе. Посему, например, Гродненский комитет полагал, что самым действительным средством к улучшению материального положения духовенства могло бы послужить увеличение ему денежного содержания, но крайней мере, в тройной пропорции против получаемого им по штату, с разделением для сего всех церквей Гродненской губернии, смотря по числу прихожан, на 3 класса.
Но, пока шла эта переписка относительно способов обеспечения православного духовенства Литовской епархии, последнее получило скорую и щедрую помощь, благодаря явившемуся в северо-западном крае для усмирения польского мятежа М. Н. Муравьеву. Последний, выходя из того соображения, что необходимость увеличения содержания сему духовенству составляла в ту пору один из самых важных вопросов, подлежавших разрешению, так как, без содействия православного духовенства,274 по его мнению, нельзя было надеяться на прочное водворение русской народности в крае, прежде всего исходатайствовал в 1863 году ежегодное пособие из государственного казначейства, в количестве 42 тыс. руб. серебром, духовенству епархии, преимущественно тем, кто пострадал во время мятежа. Из этих денег митрополит Иосиф оказал пособие 328 более нуждающимся духовным лицам, по рекомендации пр. викариев и кафедрального протоиерея. В первый раз пособие было назначено на Виленскую губернию 5400 руб., Ковенскую – 1495 руб. и Гродненскую – 16740 руб.
Между тем, в следующем, 1864 году состоялось Высочайшее повеление об ежегодном отпуске уже по 400 тыс. руб. на прибавку к жалованию духовенства северо-западного края, благодаря чему жалование его почти удвоилось, так как городской священник стал получать по 400 руб. в год, а сельский не менее 220 руб. В сем же году Виленское губернское особое присутствие об улучшении быта православного духовенства, на основании Высочайше утвержденного 14 апреля журнала присутствия по делам православного духовенства и согласно ходатайства священников, постановило наделить каждой причт, не имеющий узаконенной пропорции земли, где только окажется возможным, 33–60 десятин, где же два клира вдвое, и, во избежание чересполосности, в одном обрубе. Правда, управляющий Виленскою палатою государственных имуществ не нашел возможным удовлетворить желание духовенства сей губернии о наделении его теми оброчными статьями, какие были указаны в ведомостях благочинных, сославшись на необходимость предварительно удовлетворить крестьян, вследствие жалоб их на недостаток земли против нормального надела, а также – надела землею 1300 безземельных бобылей, огородников и отставных солдат, но, в замен того, он указал на такого рода оброчные статьи, как мельницы, рыбные ловли, сады и прочее. И таковыми были наделены в непродолжительном времени многие причты в Литовской епархии, особенно в Ковенской губернии, где, при множестве конфискованных имений у помещиков и католического духовенства за принятие участия в мятеже, и, при малочисленности приходских церквей, это было особенно легко сделать.
Точно также были более или менее удовлетворительно разрешены и другие вопросы касательно обеспечения православного духовенства. Так, относительно отопления причтовых помещений Виленское губернское по улучшению быта православного духовенства присутствие в 1864 году вошло с ходатайством об отпуске нужного количества дров из казенных лесов для всех вообще причтов, без различия, находились ли они при церквах в казенных или частных имениях и, притом, с выдачею денег на отопление для причтов тех приходов, которые не могли быть почему-либо удовлетворены отпуском дров натурою.
Вследствие сего ходатайства, было положено отпускать дрова по Виленской губернии, священнику 6 кубических саженей275 в год, диакону – 4 а дьячку, пономарю и просфорне по 3 сажени. Тоже присутствие в общем заседании с губернским по крестьянским делам присутствием в 1863 году определило устройство и починку церковных домов со службами для каждого члена причта и удовлетворение священников обработочными деньгами, по назначению губернского комитета, если эта повинность не исполнялась натурою, возложить на волостные и сельские управления, наблюдение же за точным и успешным исполнением сей обязанности – на мировых посредников, при содействии земских исправников, а в смешанных приходах – требовать такового содействия от палаты государственных имуществ. В виду же того, что помещики, за освобождением крестьян, стали отказываться от отпуска причту из своих дач дров, это же присутствие положило, впредь, до получения разрешения о замене натуральной повинности денежною для причтов, просить уездных предводителей дворянства обязать помещиков продолжать отпуск дров для священно-церковно-служителей из своих дач. Но, так как трудно было ожидать, чтобы помещики добровольно согласились исполнять это определение комитета, то М. Н. Муравьев в 1864 году испросил разрешение Министерства Внутренних Дел, в случае уклонения помещиков от исполнения лежащих на них, на основании закона от 20 июля 1842 года повинностей в пользу православного духовенства, производить с них это взыскание в порядке, установленном для казенных взысканий. Правда, эти меры взыскании, за последовавшим, в непродолжительном времени, удалением Муравьева от должности генерал-губернатора, едва ли энергично приводились в исполнение, тем не менее, уже одно исходатайствование сей меры взыскания свидетельствует о том, что Муравьев, со своей стороны, сделал все, возможное к улучшению материального положения духовенства Литовской епархии, надеясь найти в нем надежного помощника в борьбе против врагов церкви и отчизны.
Управление краем Кауфмана и Баранова было очень непродолжительно, хотя они старались действовать в духе муравьевской политики в отношении к православному духовенству. При новом же генерал-губернаторе Потапове, в 1870 году 16 марта состоялось новое положение но обеспечению православного духовенства епархии, в силу которого крестьяне, освободившиеся от крепостной зависимости, были освобождены и от несения повинностей, возложенных на них в пользу сего духовенства в 1842 году, кроме только отвода земли в натуре, а на вознаграждение духовенства с 1 января 1871 года был установлен ежегодный поземельный сбор для Виленской губернии в 54460 руб., Ковенской – 40460 руб., а Гродненской – 49160 руб. со взиманием его со всех тех земель, которые были уже обложены сбором на губернские земские повинности. Из поименованных сумм, впредь, до составления раскладок земских повинностей на будущее с 1872 года трехлетие, было назначено, соразмерно народонаселению разных христианских вероисповеданий, для православного духовенства шести губерний сего края 184 тыс. руб., а на духовные нужды других христианских исповеданий 125702 руб. Из сих сумм было положено отпускать 10 протоиереям Литовской епархии, занимавшим штатные места, по 600 руб., 29 священникам по 500 руб., 5 соборным диаконам по 300 руб., прочим 17 диаконам по 200 руб., 51 причетнику по 150 руб., 23 просфорням по 50 руб., в сельских церквах священникам по 400 руб., 47 диаконам по 120 руб., причетникам по 96 руб. и 253 просфорням по 24 руб.
Состоявшееся же в некоторых православных приходах в северо-западных губерниях соглашение между причтом и прихожанами относительно замены натуральных повинностей денежным платежом положено было впредь не считать обязательным для прихожан. Между тем, в видах улучшения материального положения духовенства, во всей России последовало сокращение штатов оного, коснувшееся и Литовской епархии. По штату в 1875 году было положено оставить в Литовской епархии штатным протоиереям, соборным диаконам, так же священникам городских церквей производившиеся им оклады, с возвышением оклада насчет освобождающихся остатков от жалования, по случаю упразднения вакансий в сельских причтах епархии, сельским священникам по 408 руб., городским псаломщикам по 155 руб., а сельским по 122 руб. 40 коп. При этом епархиальному преосвященному было предоставлено право, на счет освобождающихся от закрытия вакансий в причтах, усиливать оклады жалования до одной трети части городских и сельских священников тем из городских и сельских псаломщиков, которые в это звание поступили из окончивших курс семинарии. На обязательство же духовенства было возложено отчисление некоторого процента на образование особого фонда на исправление и возобновление церковных домов в селениях.
Однако, духовенство Литовской епархии на съездах 1871 года, несмотря на значительно увеличившееся жалование, признало для себя тягостным отчислять хотя какой-либо процент из оного для образования строительного капитала, ссылаясь на то, что, с отменою натуральных повинностей и с заменою их денежным вознаграждением, положение духовенства ухудшилось. Литовская же консистория, изложив свод мнений разных съездов по сему вопросу, предоставила разрешение его будущему епархиальному съезду. Когда же сей съезд в 1872 году согласился с мнениями благочиннических съездов, обер-прокурор св. Синода не мог не обратить внимания на этот отказ и посему, когда духовенство на одном из епархиальных съездов составило было предположение установить обязательный сбор в размере 2,5% с получаемого им содержания в пользу местного попечительства о бедных духовного звания, он, не без иронии, указал в своем ответе от 16 февраля 1873 года276 пр. Макарию на его вышеозначенное представление, что, если духовенство Литовской епархии, «при скудости средств содержания и при существующей в крае дороговизне», затрудняется личным пожертвованием на содержание 2-х духовных училищ и в то же время уклоняется от обязательного для него отчисления от получаемого содержания процента на составление ремонтно-строительного капитала, то установление нового, обязательного для него отчисления из получаемого содержания 2,5% в пользу местного попечительства о бедных духовного звания, может поставить это духовенство в еще большие затруднения. В виду сего, он отклонил это ходатайство епархиального съезда, впредь до того времени, когда определится окончательно размер обязательного для духовенства процента сбора с получаемого им содержания на составление ремонтно-строительного капитала и когда выяснится окончательно, какая, действительно, сумма потребуется из местных средств на содержание двух духовных училищ, в дополнение к пособию, оказываемому св. Синодом, и достаточны ли имеющиеся местные средства для их удовлетворения.277 После сего духовенство на епархиальном съезде volens-nolens278 положило отчислять по 1% из получаемого жалования на образование ремонтного капитала, начав это отчисление с 1 января 1875 года.279
Впрочем, св. Синод определил сумму процента сбора на означенный предмет в размере 2% с окладов жалования сельского духовенства, как штатного, так и сверхштатного, за исключением только просфорней, положив начать это отчисление с 1 января 1876 года.
Между тем, для облегчения лиц, обязанных постройкой помещений для духовенства по Высочайше утвержденным 11 апреля 1872 года правилам, относившимся одинаково ко всем сельским приходам, в состав которых входили, как бывшие помещичьи и государственные крестьяне, так и бывшие военные поселяне, было положено устроить оные или починять только для штатных членов причта на усадебной земле каждой самостоятельной приходской церкви, с принятием во внимание местных условий и по соглашению с церковным причтом. В случае же отсутствия такового соглашения, мировой съезд сам должен был определять, какие должны быть сооружены здания, каких размеров и из какого материала. В инструкции для действия сих съездов, при приведении в исполнение правил относительно обеспечения помещениями сельских причтов, было, между прочим, сказано, что для приходского священника дом должен был состоять не менее, как из трех комнат с кухней, для псаломщиков – помещения должны были устраиваться такие, какие определены были по 42 пункту положения 20 июля 1842 года для диаконов, в виду того, что псаломщики могли быть возводимы в сан диаконов, оставаясь в то же время при своих должностях. Из хозяйственных служб при доме священника должны были состоять амбар, гумно, погреб и ледник, конюшня с сараем для экипажа, хлевы для скота и одна общая для всего причта баня; при домах псаломщиков – общий с перегородками амбар, погреб или ледник, сарай, гумно и хлев для скота.
Что касается до выбора фасадов для жилых строений, расположения и самых материалов280 для постройки оных, то это было предоставлено взаимному соглашению священно-церковнослужителей с выборными от прихожан и владельцами имений или их представителями, присутствующими при составлении акта. После же отстройки причтовых помещений, мировой съезд обязан был осмотреть произведенные работы и, удостоверяв в их прочности и благовидности строений, передать оные в ведение причта и церковного старосты, в присутствии, между прочим, благочинного.
В видах того же облегчения по исполнению положения 20 июля 1842 года по устройству причтовых помещений, было допущено, вместо постройки новых домов и хозяйственных служб, приобретать, с согласия духовенства, покупкой, где представится возможность, существующие на церковной земле собственные постройки членов причта, по добровольному с ними относительно цены соглашению, или же обращать под помещение причта находящиеся в казенных имениях и при упраздненных римско-католических костелах свободные строения.
Вторую инстанцию по делу приведения в исполнение Высочайше утвержденных правил 1872 года относительно обеспечения духовенства помещениями и наделами земли составляло «губернское присутствие по обеспечению духовенства» отдельно и в соединении с губернским по крестьянским делам присутствием, причем единогласно постановленное определение соединенного присутствия не подлежало обжалованию ни со стороны владельцев имений, ни со стороны прихожан – крестьян-собственников, ни со стороны, наконец, церковных причтов, и губернское по обеспечению духовенства присутствие должно было делать немедленное распоряжение о приведении этого определения в исполнение. Ближайший же надзор за делами по обеспечению духовенства постройками и земельными наделами был возложен на генерал-губернатора, причем главное наблюдение за ходом и единством направления сего дела принадлежало министру внутренних дел.281
К сожалению, и новые правила относительно обеспечения духовенства постройками оказались недостаточно приложимыми к жизни на практике, так как применение их оказалось крайне отяготительным для землевладельцев, которые постоянно жаловались на тяжесть повинности – нести расходы по постройке причтовых помещений. В последнее же время, вследствие усиленной деятельности мировых съездов по осмотру причтовых помещений и составлению актов о том, жалобы эти стали так часты и, в некоторых случаях, так основательны, что нередко ставили администрацию в затруднение относительно соглашения интересов землевладельцев с требованиями закона. При обременительности для землевладельцев, правила 1872 года в то же время и не приводили к обеспечению причтов помещениями, вследствие крайней медленности в поступлении следующих на сей предмет сумм и трудности их взыскания. Насколько неуспешно шло дело постройки причтовых помещений, видно из отчета пр. Александра о состоянии Литовской епархии за 1879 год, в котором он указывал на то, что с 1872 года было утверждено актов по сим делам 95; оставалось же не составленных 207.
Но, не без вины, было и само духовенство Литовской епархии в деле обеспечения его помещениями. Прежде всего, оно нередко само затягивало дела о постройке известных причтовых помещений, как это видно из жалобы в 1879 году Волковысского и Гродненского съезда мировых посредников на то, что составление проекта относительно обеспечения землею и помещениями причта Песковской церкви было приостановлено, за не явкою, по вызову, на съезд, как благочинного, так и местного священника, причем этими съездами замечалось, что повторяющиеся неоднократно подобные не явки означенных лиц лишали съезд возможности успешно вести дела по обеспечению духовенства. И Литовское епархиальное начальство нашло эту жалобу справедливою и предписало, чтобы благочинные и священники в этих случаях немедленно являлись на вызов. Но особенно заслуживала осуждения небрежность духовенства относительно поддержки причтовых зданий. Несмотря на то, что еще положением 20 июля 1842 года на духовенство возлагалась обязанность производить незначительные починки в причтовых зданиях немедленно и на свой счет, духовенство не исполняло сего. Преосвященные викарии Литовской епархии Евгений и Владимир, при обозрении церквей в 1876 году, нашли, что причтовые помещения нисколько не поддерживаются, и живущие в них не считают своею обязанностью поддерживать их, а стараются из них, как и из земель, извлечь что-либо «в свою исключительно личную пользу». И, по общему убеждению, всех священников осмотренных уездов, никто из них не был обязан тратить свои деньги на починку чужого дома, а потому-де причтовые постройки должны быть воздвигаемы и поддерживаемы прихожанами и правительством. Мало того, недобросовестность некоторых членов причта, даже по заявлению одного из депутатов 5-го епархиального съезда, доходила до такой степени, что они допускали себе, при перемещениях из одного прихода в другой, умышленные повреждения причтовых зданий, разрушение оград, порубку вековых фруктовых деревьев, что, кроме постановки преемников в затруднительное положение по восстановлению разрушенного, производило крайне невыгодное впечатление и на прихожан, которым казалось странным видеть в состоянии разрушения то, что незадолго пред сим имело вид приличия, порядка и благоустройства. А еще более таковое поведение членов причта возмущало прихожан, когда разрушением затрагивались прямые интересы прихожан, участвовавших в сих постройках, или же, когда оно проявлялось в форме истребления вековых фруктовых деревьев, возращенных и унаследованных от далеких предшественников.
Так как этот порядок, или вернее, беспорядок вещей вызывал официальные жалобы начальству и на нем останавливали внимание некоторые благочиннические съезды, хотя и не могшие прекратить злоупотреблений, то епархиальный съезд обратился к пр. Макарию с просьбою поручить консистории составить точные правила для описи причтовых имуществ и указать меры к устранению сих явлений.282 Между тем, и Министерство Внутренних Дел возбудило переписку относительно принятия со стороны епархиального начальства надлежащих мер относительно обеспечения на будущее время исправного содержания сооруженных и возобновленных церковных зданий, переданных, после постройки, в епархиальное ведомство. На сей раз Литовская духовная консистория ограничилась одним только напоминанием духовенству, чтобы оно постоянно и тщательно осматривало церковные здания, в холодное время там, где устроено отопление, аккуратно отапливало, а в теплое – проветривало, по возможности, чаще, и немедленно исправляло местными средствами каждое повреждение, которое обнаружится в постройке, прежде, чем оно примет значительные размеры, а также деятельными мерами предупреждало повреждения, происходящие от влияния погоды, возобновляло масляную краску стен и внутреннюю побелку, по крайней мере, через 3–4 года и, наконец, всеми мерами обеспечивало приходские здания от пожаров, и, если возможно, страховало их, хотя бы не в полной стоимости.
Но в 1878 году, приняв во внимание, как указанное выше замечание преосвященных викариев, так и заявление некоторых депутатов 5-го епархиального съезда относительно злоупотреблений, допускаемых по отношению к причтовым постройкам некоторыми членами причтов, особенно при перемещениях с одного прихода на другой, причем замечались еще случаи посягательств прихожан на движимую и недвижимую собственность священно церковнослужителей, консистория от 5 марта предписала причтам всех церквей Литовской епархии составить подробные описи всем причтовым строениям, с показанием их размеров, годности материалов, из которых они построены, и приблизительной их стоимости, и таковые описи, подписанные членами причтов, церковными старостами, членами приходских попечительств, после поверки их благочинным, хранить, за его подписью, при церквах, причем в эти описи имели быть включены и сады, с обозначением количества фруктовых и не фруктовых деревьев, а также пруды, с определением их обширности, и колодези. По сим описям вновь определяющийся на приход член причта должен был принимать строения, а выбывающий – сдавать их, кому следовало. Принявшие же в свое ведение причтовые постройки обязывались иметь заботливость о поддержании их в том, по крайней мере, виде, в каком приняли их в свое ведение, и производить на свой счет незначительные починки, а к более значительным – привлекать прихожан и, в крайних случаях, там, где имелись достаточные церковные суммы и где все нужды церквей были удовлетворены, испрашивать разрешение употребить на какую-либо необходимую капитальную починку нужное количество денег из церковных сумм или у епархиального начальства через благочинного, или же у сего последнего, смотря по количеству нужной на исправление суммы денег. После того, такого рода поделки и улучшения, произведенные в причтовых домах членами причтов, как-то: устроенные ограды, вновь посаженные в садах или выращенные ими на других местах, на церковной земле, фруктовые и простые деревья и ягодные кустарники должны были считаться собственностью церковного фундуша и не могли быть забираемы или продаваемы другим. Вместе с тем на обязанность благочинных было возложено, каждый раз, при посещении церкви, обращать внимание и на содержание членами причтов причтовых строений в должном порядке и об оказавшемся прописывать в своих полугодичных рапортах. Но, так как духовенство мало исполняло это предписание епархиального начальства, то последнее, в дополнение к приведенному указу 1878 года об охранении причтовых имуществ, в 1883 году сделало новое распоряжение, а именно: 1) чтобы, при каждой перемене в составе членов причта, благочинный или его помощник осматривал строения иди усадьбу члена причта, выбывающего или уже выбывшего из оного, например, за смертью, и, до прибытия его преемника, передавал эти строения с усадьбою, по описи, под присмотр остальных членов причта и церковного старосты и, в случае каких-либо повреждений в строениях, или опустошения в усадьбе, происшедших по вине выбывшего члена причта, заставлял виновного исправить это повреждение. Кроме того, консистория выразила требование, чтобы члены причтов, ищущие перемещения, при прошениях своих о переводе на другой приход доставляли от местного благочинного удостоверение в том, что они на занимаемых ими до подачи прошения, местах были домостроительны, сделали известные улучшения по церкви и вообще по приходу и что они, по крайней мере, никаких разорений в строениях и опустошений в усадьбах не произвели до перехода на другое место и не произведут (?!).
Конечно, это предписание консистории не могло иметь каких-либо благоприятных результатов для дела, по своей неприложимости к жизни, так как сопряжено было с продолжительной и сложной процедурой поездки каждый раз благочинного для местного осмотра и с выдачей нужного доказательства, тогда как лучшие места в епархии, обыкновенно, скоро замещались епархиальными преосвященными. И консистория, подтверждая в 1889 году это свое распоряжение, тем самым доказала, что оное доселе мало, или даже и совсем, не пополнялось духовенством.283 Еще менее можно было ожидать заботливости духовенства о поддержке тех зданий, которые находились на принадлежащих ему фермах. Это видно из предписания самой консистории, состоявшегося в 1882 году, по поводу ходатайства одного из священников епархии о возмещении его издержек на починку и устройство зданий в принадлежащих причту фермах, в котором она указала на то, что из дел, производящихся в оной, усматривалось стремление причтов к одному лишь извлечению доходов из наделенных им ферм и редкое рачение об улучшении оных. Вследствие сего, она предписала всем причтам, владеющим фермами, кроме составления им подробных описей, чтобы они, на счет ферменных же доходов, как для собственной пользы, так и их преемников, не только поддерживали имеющиеся на фермах здания, но и строили, в случае нужды, новые, отчисляя для того ежегодно часть доходов от фермы не менее 10% и сохраняя их вместе с церковными суммами и записывая по книге в число причтовых капиталов, под наименованием причтового строительного капитала.
В связи с вопросом о причтовых помещениях по Литовской епархии, неоднократно возникал вопрос о страховании их, как об одном из главнейших средств для сохранения их в целости. Авторитетное разрешение этот вопрос получил лишь в 1886 году, когда св. Синод, по поводу истребления пожаром строений причта Тростяницкой церкви, отстроенных, по правилам 11 апреля 1872 года, и сданных в духовное ведомство, и просьбы Виленского генерал-губернатора относительно разъяснения ему Министерством Внутренних Дел, на какой счет должны быть возобновлены сгоревшие строения, дал знать Литовскому епархиальному начальству, что сельские приходские церкви и церковные строения не могут быть привлекаемы к обязательному страхованию, хотя к добровольному страхованию тех церквей и зданий, по желанию церковных причтов и прихожан, не встретил препятствий, относя страховые расходы в сих случаях, смотря по местным условиям, или на счет церковных кошельковых сумм, или на счет добровольных на этот предмет приношений, или же, наконец, на другие средства, по усмотрению епархиального начальства.
Окончательное свое разрешение вопрос относительно обеспечения причтов помещениями получил 14 июня 1888 года, когда правительство, приняв во внимание жалобы со стороны как землевладельцев, так и самого духовенства, на закон 1872 года от 11 апреля, заменило существовавшую дотоле в 9 губерниях западного края повинность по устройству причтовых помещений в сельских приходах временным поземельным сбором, передав все дело по устройству оных в исключительное и непосредственное ведение духовного начальства и с предоставлением в его распоряжение установленного на этот предмет со всего населения западного края с 1 января 1889 года временного поземельного сбора. Вся сумма сего сбора исчислена была на основании данных, собранных на месте мировыми съездами и, затем, проверенных соединенными губернскими по обеспечению духовенства и по крестьянским делам присутствиями, губернаторами, генерал-губернаторами и Министерством Внутренних Дел. Исчисленная таким путем сумма поземельного сбора была распределена по губерниям, входящим в состав Литовской епархии, так: по Виленской – 420 тыс. руб., Ковенской 50 тыс руб. и Гродненской – 820 тыс. руб. Самое взимание этой суммы сбора, в видах облегчения плательщиков, было разложено по Ковенской губернии на два года, а по остальным на 20 лет.284 Таким образом, с 1889 года успех устройства причтовых помещений в западном крае будет всего более зависеть от доброй воли и распорядительности, как самого духовенства, так и особенно епархиальных начальств.285
Другим пунктом Высочайше утвержденного 11 апреля 1872 года положения относительно обеспечения духовенства православного в западных губерниях указывалось на обязательность наделения оного во всех сельских приходах, в состав которых входили, как бывшие помещичьи, так и государственные крестьяне и бывшие военные поселяне, землею в том количестве, какое недоставало до 33 десятин на каждый наличный причт. В приходах же, состоявших исключительно, или частью, из бывших государственных крестьян или военных поселян, надел земли из свободных казенных земель, проводящийся чинами Министерства Финансов, независимо от 33 десятин на каждый причт, мог быть увеличен, где для сего оказывались свободные казенные земли, а равно и передача в постоянное пользование причтам, без права отчуждения и обременения долгами и иными обязательствами, казенных оброчных статей (мельниц, рыбных ловлей и прочих) в тех местностях, где, по незначительности этих статей и по другим условиям, таковая передача была бы признана Министерством Государственных Имуществ возможною. И духовенство Литовской епархии широко воспользовалось этим законом и, кроме нормального надела земли, получило по многим местам, особенно в Ковенской губернии, и значительную прибавку земельного надела и разного рода арендные статьи.286
Не так благоприятно поставлено было дело относительно обеспечении православного духовенства отпуском дров на отопление из казенных дач. Так как в 1881 году Министерство Государственных Имуществ на ходатайство архиепископа Александра о безденежном отпуске леса духовенству Литовской епархии на домашние потребности, производившемся раньше наравне с казенными крестьянами западных губерний, ответило отказом, в виду отсутствия окончательного разрешения сего вопроса законодательным путем. Как бы в дополнение к сему ответу, в 1888 году обер-прокурор св. Синода сообщил Литовскому епархиальному начальству, что причты не могут рассчитывать на получение леса из казенных дач, как на общее правило, а потому должны входить с ходатайством о том лишь в особо уважительных случаях и при том настолько заблаговременно, чтобы, в случае отказа в получении леса, можно было бы духовенству изыскивать другой путь для удовлетворения своих потребностей.287
Впрочем, само духовенство, как оказывается, далеко не всегда было право в своих жалобах на неполучение дров на отопление и леса – на поддержку причтовых строений. Так, из переписки, возникшей в 1878 году между Виленской палатою государственных имуществ и Литовской духовной консисторией, видно, что церковные причты Виленской губернии часто входили с прошениями о выдаче им назначенных, по положению, дров за истекший год и при том, по большей части, в такое время, когда вырубка и вывозка леса была сопряжена с неудобствами для самих получателей и вместе с затруднением для контроля за правильностью заготовки леса и самого свидетельствования вырубленного материала. Мало того, духовенство нередко допускало большие злоупотребления относительно пользования лесом, из принадлежащих ему дач. Это видно из того, что в 1882 году Литовское епархиальное начальство, по поводу допущенной одним причтом сплошной вырубки леса отчасти на хозяйственные надобности, а отчасти на продажу, и совершенного таким образом уничтожения церковного леса на пространстве свыше 20 десятин, без разрешения и ведома начальства, и имея в виду другие дела подобного же рода, предписало духовенству, чтобы оно крайне оберегало церковные леса и чтобы рубка старого дровяного леса на отопление причтовых домов производилась ими не иначе, как с ведома местного благочинного, а вырубка корней строевого леса на хозяйственные надобности и сплошная вырубка молодого леса и кустарников для очистки под пахатное поле или сенокос, допускалась не иначе, как с разрешения епархиального начальства, и чтобы местные благочинные тщательно наблюдали за охранением причтами церковных лесов и, при обычном осмотре церквей и причтовых строений, осматривали и церковные леса.288
Но это предписание консистории, как и другие, мало имело успеха и, главным образом, потому, что она не всегда одинаково строго относилась к злоупотреблениям причтов, как, например, это видно из того, что Литовская консистория, по поводу самовольной порубки в 1887 году священником В. церковного леса, ограничилась было одним переводом его к другому приходу. И только пр. Алексий усилил это наказание, приказав, чтобы о причинах перемещения сего священника к другому приходу было показываемо в клировых ведомостях. В другом случае, консистория, вместо заботы об охранении церковного леса, даже сделала было постановление о предоставлении причту С. церкви права продать 30 десятин лесу с тем, чтобы половину вырученного капитала обратить на ремонт причтовых строений, а другую половину – в процентные бумаги в пользу причта. Но пр. Алексий и на этот раз не согласился утвердить это определение консистории, указав на то, что правительство предоставило леса причтам не для сплошного единовременного уничтожения их и выручки денег, а для бережного пользования ими на необходимые нужды причта по отоплению и ремонту причтовых помещений, и что оно в настоящее время само озабочено изысканием мер к сбережению лесов.289
О величине окладов жаловании духовенству Литовской епархии, по новому положению 1875 года, мы уже говорили. Следует теперь только упомянуть о том, что с 1873 года получка сего жалования, производившаяся прежде из уездных казначейств по полугодиям, согласно ходатайству пр. Макария пред министром финансов, стала ежемесячною.
В числе других мер обеспечения православного духовенства в семидесятых годах было, как известно, сокращение числа приходов через приписывание одного к другому и сокращение самого состава членов причта.
Число приходских церквей в Литовской епархии и всегда было не велико. Так, в 1843 году на 649675 душ сих церквей было 455. Виновником такой малочисленности приходских церквей был отчасти сам митрополит Иосиф, который, при подготовке воссоединения униатов, желая устранить неблагонадежных священников от занимаемых ими мест, воспользовавшись Высочайшим соизволением, из 800 приходских церквей закрыл более 130, приписав их к соседним приходам. По словам самого пр. Иосифа, через это закрытие церквей приходских он предоставил достойным священникам и более деятельности и более выгод. Но, с другой стороны, очевидно, что интересы прихожан вовсе не были приняты во внимание, при сокращении приходов. Впоследствии, митрополит Иосиф, конечно, сам сознал свою ошибку и потому сделался противником нового проекта о сокращении числа приходов, как это видно из того, что он в 1857 году решительно отклонил проектированное в Санкт-Петербурге увеличение приходов в Литовской епархии посредством закрытия и присоединения к ним других малолюдных, справедливо указав на то, что на 700 тыс. православного народонаселения, разбросанного по трем губерниям, в которых 2/3 населения составляли католики, число церквей а именно 459, было очень незначительно, и потому, с уменьшением еще более числа оных, прихожанам было бы трудно посещать отдаленные церкви. Это же обстоятельство, конечно, послужило бы поводом к соблазну и искушению православных прихожан со стороны окружавших их иноверцев.290
И пока митрополит Иосиф был жив, Литовская епархия не видела сокращения числа приходских церквей.
Высочайше утвержденное мнение присутствии по обеспечению православного духовенства от 16 апреля 1869 года относительно соединения малолюдных приходов и приписки церквей одних к другим стало проводиться в сей епархии окончательно в действие только с 1876 года, когда Литовской консисторией был указан и сам порядок перечисления прихожан, согласно расписанию приходов, от одного прихода к другому, причем, для вразумления недовольных прихожан, рекомендовалось священникам обращаться в нужных случаях к мировым посредникам за их содействием к приведению в исполнение нового расписания приходов.291
По новому расписанию приходов, было закрыто приходских церквей 7, и упразднено 7 диаконских мест и 37 псаломщических, причем открылись и новые приходы в числе 6, за отчислением от других. По новому же расписанию, было положено по Виленской губернии – в городах 2 протоиерея, 11 настоятелей с помощниками, два диакона и 17 псаломщиков; в селах – 157 священников и 168 псаломщиков; по Гродненской губернии – в городах 7 протоиереев, 18 священников, 7 диаконов и 29 псаломщиков; в селах – 337 священников и 364 псаломщика; по Ковенской губернии – в городах 2 протоиерея, 8 священников, 2 диакона и 17 псаломщиков, а в селах – 18 священников и столько же псаломщиков. За тем, Литовское епархиальное начальство распределило по всей епархии, где и кого считать настоятелем и кото помощником, а священников, оказавшихся за штатом, по случаю закрытия приходов, разместило по другим местам. Не имея же достаточных сведений для определения местожительства священникам и псаломщикам и для распределения между ними приходского населения в тех приходах, где было более одной церкви, а также для распределения между ними и церковных угодий, консистория предписала благочинническим советам, в возможной скорости, войти с настоятелями таковых приходов в рассмотрение и по каждой церкви особыми актами определить местожительство священников и псаломщиков, а также указать, где и в каком количестве каждому из членов причта выделен, или же имеет быть выделен земельный надел, где его нет, а там, где назначен настоятель и его помощник и где имеется более одной церкви, какое число приходского населения и в каких деревнях вверяется особому попечению настоятеля и отдельно особому попечению его помощника. Всем излишним псаломщикам было предоставлено право, в течение 2-х месяцев, со дня пропечатания сего определения, просить о переводе на другие вакантные места.
Между тем, сокращение приходов по Литовской епархии и перечисление прихожан от одной церкви к другой, совершавшееся, по местам, далеко не беспристрастно и с явным радением духовенства о своих материальных интересах, а не о духовных нуждах паствы, вызывало немало жалоб и со стороны гражданской власти и самих прихожан на неосновательные и несправедливые действия духовенства и особенно благочинных в отношении распределения прихожан по приходам и приписки одних церквей к другим. Так, уже в 1870 году, следовательно, еще до окончательного приведения в исполнение проекта сокращения приходских церквей, Гродненский губернатор, князь Крапоткин, от имени губернского по делам православного духовенства присутствия вынужден был обратиться к местным благочинным с предложением,292 в котором указывал на то, что пр. Игнатий, рассмотрев доставленные в губернское особое присутствие об улучшении быта православного духовенства расписания приходских церквей, причтов при них и прихожан, нашел их составленными не только не по форме, на сей предмет установленной, но и с неполными сведениями, нужными для составления общей по губернии ведомости, а посему просил губернское присутствие потребовать циркулярно от благочинных доставления новых расписаний, составленных на месте и после надлежащих соображений с соседними благочинными, местным причтом и почетнейшими прихожанами относительно возможности и удобства приписания к самостоятельным приходам предполагаемых к присоединению некоторых церквей, равно как и отдельных деревень, присоединяемых к ближайшим самостоятельным приходам. Вообще, по справедливому мнению князя Крапоткина, прибегать к сокращению приходских церквей следовало не иначе, как по предварительном ближайшем соображении местных условий касательно количества народонаселения каждого прихода, числа приходских деревень, расстояния их от своей церкви, удобства в сообщении с нею, вместительности храма, к которому предположено будет приписать прихожан другой церкви, и религиозно-нравственного состояния прихода. В доказательство справедливости своего мнения Крапоткин ссылался на то, что Высочайше утвержденное 16 апреля 1869 года постановление присутствия по делам православного духовенства не только не представляло основания к тому, чтобы приступить к упразднению приходов, хотя бы и малолюдных, но, по местным условиям, необходимых, а напротив, предписывало принимать во внимание, кроме других местных обстоятельств, и самое усердие прихожан к своей церкви. С одинаковою справедливостью находил означенный губернатор также необходимым, чтобы, при составлении расписания самостоятельных приходов, обращалось внимание на расстояние деревень, принадлежащих к приходу.
К сожалению, при составлении расписания приходов, на эти указания князя Крапоткина не было обращено должного внимания, и потому по многим местам раздался ропот прихожан на закрытие их церквей, или перечисление деревень из одного прихода к другому.293 Это засвидетельствовал, между прочим, пр. Ианнуарий в своем отчете по ревизии церквей некоторых уездов Гродненской губернии в 1878 году, где он писал, что совесть многих прихожан во многих местах возмущена перечислением их от одной церкви к другой, или обращением их церкви из самостоятельной в приписную, или же совсем закрытием оной. И пр. Ианнуарий «во имя веры и христианской совести» счел долгом просить пр. Макария, чтобы Литовская духовная консистория не оставляла без надлежащего расследования прошений крестьян по сему предмету и не стеснялась тем, что перечисление тех или других деревень уже утверждено высшею властью. В доказательство того, какие неправильности допускались духовенством при сем, преосвященный указывал на то, что многие деревни были перечислены:
1) без надлежащего законного согласия прихожан и без отношения к их религиозному состоянию;
2) без точного показания расстояний, или же, хотя и с точным показанием оных, но с опущением из виду тех препятствий, в силу которых расстояния удваиваются, или даже утраиваются и, наконец,
3) с затаенною мыслью заинтересованных лиц относительно материальных выгод.
Что же касается до церквей, обращенных из самостоятельных в приписные, или наоборот, то, по мнению пр. Ианнуария, здесь господствовало полнейшее недоразумение со стороны прихожан и со стороны священников, из коих последние, хотя некоторые церкви были приписаны, просто игнорировали их, почитая как бы несуществующими или закрытыми. В доказательство сего, он указывал на священника м. Дивина, который в своем отчете говорил только об одной церкви, хотя их почти рядом стояли две и притом обе прочные, починяемые и отчасти благо-украшенные прихожанами, и на священника Доропиевичской церкви (он же и благочинный), который также ничего не говорил о церкви в селе Новоселках, хотя прихожане готовы были устроить новую, вместо прежней ветхой, лишь бы она была самостоятельною и при ней был особый причт. Прихожане же, перечисленные к другой церкви, отказывались не только от участия в починке её, но и от посещения оной, говоря, что у них есть своя церковь и они ее готовы поддерживать. И пр. Ианнуарий справедливо замечал по сему поводу, что дела подобного рода следует вести с большею осмотрительностью и уважением к слабой совести добрых и религиозных прихожан.
К сожалению, консистория отнеслась к сему заявлению пр. викария с чисто формальной стороны, постановив это мнение пр. Ианнуария передать во второй стол консистории для сведения, так как-де «обо всех сих делах известно уже епархиальному начальству из жалоб».
Далеко не с одной формальной стороны относился к делу сокращения приходов и перечисления деревень из одного прихода к другому в Литовской епархии архиепископ Алексий, который, по поводу отказа в просьбе прихожан деревень Ц. и К. о перечислении их из Наройского прихода к Семятическому, к которому они принадлежали до 1875 года, в своей совершенно основательной резолюции, по поводу прошения сих прихожан, указал на то, что в Литовской епархии, при положенном для обеспечения причтов жаловании, в довольно значительном размере и в равном количестве на каждый приход сельский, не взирая на численность прихода, не существует главной причины, для которой предпринято уравнение приходов, именно: причины равномерного обеспечения причтов, и оставалась только причина – арифметическое уравнение, при достижении которого, однако, оставались без внимания весьма важные причины исторические и нравственно-религиозные и даже действовалось с великим в сем отношении вредом. Посему, вопреки мнению консистории, владыка, приняв во внимание еще и то, что настоятельный, многократный, в течение многих лет повторенный и даже до верховной власти доведенный вопль прихожан деревень Ц. и К. показывает всю силу и крайность их желания молиться в той церкви, при которой погребены их отцы и праотцы, и что, за продолжительным оставлением без внимания вопля сих прихожан, было не малое опасение, как бы не ослабело и не извратилось их религиозное чувство, положил ходатайствовать пред св. Синодом об удовлетворении желания означенных прихожан.
Само сокращение членов причта, особенно священников, в некоторых бывших раньше двух-штатных и более приходах, сделанное также ради материальных выгод духовенства Литовской епархии, в свою очередь, не могло не отразиться неблагоприятно на интересах церкви православной. В доказательство сего можно указать на сообщение294 одного лица, близко знавшего положение дела в крае, относительно крайне недостаточного числа священников в Гродненской губернии и происходивший от того вред. Так, например, в местечке Деречине, Слонимского уезда, при 7926 душ обоего пола было только 2 священника, в Дмитровицком, раскинувшемся на два уезда Брестский и Пружанский, на 4745 душ один священник.295 Конечно, вследствие такого большего числа прихожан и при других обязательных занятиях священника, кроме прихода, как-то: законоучительстве, ведении церковного хозяйства и прочем, являлась неизбежно небрежность в отправлении треб и незнание пастырем своих овец.
Не мог не обратить и на это печальное явление своего внимания благопопечительный архипастырь Алексий и, по его представлению, с 1885 года постепенно стали открываться закрытые и приписанные к другим приходы и церкви и увеличиваться штаты наличных членов причта в многолюдных приходах, хотя, конечно, трудно было поправить в короткое время все то зло, которое принесло за собою сокращение приходов и штатов причтов и перечисление прихожан из одного прихода к другому, и которое выразилось в отчуждении народа от своих пастырей и самой церкви.
Последним, хотя и не везде одинаково обильным, источником содержания духовенства и после введения нового положения служили доходы, получаемые с прихожан за требоисправления и разного рода вещественные приношения. Несмотря на то, что в 1867 году св. Синодом было предписано духовенству не требовать денег с прихожан за важнейшие требы, из дел, производившихся в консистории, по неудовольствию прихожан на священников, да и по другим сведениям, знаем, что в большей части приходов существовала такса за разного рода, требы и не в одинаковом размере, причем, как мы указывали в своем месте, это обстоятельство не мало способствовало к установлению, по местам, между духовенством и прихожанами недобрых отношений.296 Да и самые приношения, называвшиеся на официальном языке «добровольными», не всегда были таковыми в действительности. Пр. Евгений в одном из своих отчетов прямо указывал на то, что посещение «матушками» прихожан великим постом за сбором молочных и других продуктов производило на последних далеко неблагоприятное впечатление.297
Что касается до самого раздела земли и доходов между членами причтов, то он составлял самое больное место во взаимных отношениях между членами причтов, так как низшие члены причта являлись в этом случае страдательною стороною. Вопрос о разделе земли и доходов поднялся в Литовской епархии в 1869 года, вследствие неоднократных жалоб архиепископу Макарию от псаломщиков на неправильное разделение между членами причтов, как земли, так и доходов, практиковавшееся при митрополите Иосифе. Эта жалоба вынудила пр. Макария предложить консистории немедленно составить подробные правила о справедливейшем распределении, как земли, так и доходов между членами причтов всей епархии, особенно, в виду того, что отселе причетниками или псаломщиками приходских церквей имели быть, согласно новому положению, окончившие полный курс семинарского учения.
Консистория, рассмотрев жалобы причетников одного только Сокольского благочиния, на обделение их землею и доходами, нашла, что в актах, составленных в 1846 году о распределении церковных земель по сему благочинию, была допущена такая неправильность в определении величины участков, назначенных в надел, что не было никакой возможности определить, каким именно количеством земли жалующиеся церковнослужители владеют, или сколько требуется добавить оной для удовлетворения их, по правилам, на сей предмет изданным. Между тем, из других местностей епархии также поступили заявления церковнослужителей, жаловавшихся то на недостаток земли, следуемой им, по положению, то на недоброкачественность её, или же на отдаленность от их жительства.
Все это достаточно ясно свидетельствовало о том произволе, какой был допущен священниками и благочинными при митрополите Иосифе в отношении раздела земли и доходов, и насколько последние не оправдали того высокого мнения, какое имел сей архипастырь о воссоединенном духовенстве своей епархии. В виду такого положения дела, консистория нашла необходимым сделать точно и геометрически верное определение величины участков земли младшего причта и относительно уравнять их с участками священников по качеству и удобству обработки. Эта необходимость вызывалась, но мнению консистории, как положением Высочайше утвержденного 16 апреля 1869 года журнала присутствия по делам православного духовенства, вследствие которого определение на диаконские места и причетнические, где есть уже один причетник, было приостановлено, и вакантные участки земли потому остались в неопределенном положении, так и тем обстоятельством, что к некоторым церквам были уже определены псаломщики из окончивших курс семинарского образования и в пользование которых, однако, поступили только дьячковские участки, весьма незначительные для доставления им средств к такому содержанию, на каковое они имели право по своему образованию и по значению труда в исполнении возложенных на них обязанностей. Сама поверка земли, которою владели члены причтов, была возложена консисторией на комиссию в каждом благочинии, состоявшую из помощника благочинного, депутата и одного из ближайших соседей-священников, причем составленный комиссией акт, за подпиской всех членов оной и также членов местного причта, должен был доставляться местному благочинному для рассмотрения и подписи о согласии. Составленные же консисторией правила относительно раздела земли между членами причтов по разным приходам были утверждены архиепископом Макарием 9 октября 1869 года, согласно с изменениями и разъяснениями, сделанными пр. Иосифом, епископом Ковенским.
Между тем, священники епархии, привыкшие к бесконтрольному разделу земли и доходов с причетниками, конечно, остались недовольны новыми правилами, находя, с одной стороны, что, вместо прекращения раздоров и неудовольствий в духовенстве, они еще в большей степени возбудят оные, и с другой, что они, будучи чрезвычайно тягостны для священников, поведут-де к разорению их хозяйства и представят много трудностей, неодолимых при выполнении. Посему на епархиальном съезде, состоявшемся в феврале 1870 года, депутаты оного просили пр. Макария приостановить исполнение указа консистории, дабы на благочиннических съездах проектировать раздел земли, равно справедливый и безобидный, как для священников, так и псаломщиков. К сожалению, пр. Макарий, хотя и нашел постановление о сем съезда ни на чем не основанным, тогда как распоряжение епархиального начальства было вызвано «многочисленными вопиющими жалобами причетников епархии на свою горькую долю и тем соображением, что отныне псаломщиками имеют быть окончившие полный курс семинарского учения, которые уже не могут довольствоваться тем скудным наделом земли, каким доныне пользовались бывшие причетники», однако, согласился с желанием съезда приостановить исполнение указа с тем, впрочем, условием, чтобы духовенство епархии на первом же благочинническом съезде в том же 1870 года занялось решением итого вопроса и составлением такого проекта раздела земли между членами причтов, при участии псаломщиков, чтобы он был безобиден для последних. Как и следовало ожидать, на благочиннических съездах вопрос этот был разрешен далеко не везде одинаково.
Впрочем, состоявшееся определение св. Синода относительно порядка раздела земли и доходов между членами различного состава причтов дало возможность Литовскому епархиальному начальству устранить само духовенство епархии от разрешения животрепещущего вопроса, предписав ему руководствоваться и в этом случае определением высшего духовного начальства, хотя, и после сего, взаимные неудовольствия членов причта из-за раздела земли и доходов далеко не везде прекратились Это засвидетельствовал в 1873 году пр. Иосиф, епископ Ковенский, который, после обозрения церквей некоторых уездов Виленской губернии, писал, что материальное положение духовенства было удовлетворительно, но пользование землею, где более 33 десятин, неравномерно между членами причтов, почему некоторые псаломщики жаловались, что священники им не выдают большей части земли, а последние, в свое оправдание, ссылались на неполучение официального распоряжения.
Относительно же раздела доходов он заметил, что, несмотря на неоднократные предписания епархиального начальства, только в некоторых приходах заведены были записные тетради для причтовых доходов, вследствие чего было затруднительно разобрать жалобы псаломщиков на неправильный раздел оных. Насколько некоторые священники ухищрялись пользоваться только сами доходами от требоисправлений, видно из того, что они, например, договаривали прихожан за служение для них заупокойной литургии отрабатывать несколько дней на своих полях, причем псаломщики, конечно, оставались без всякого вознаграждения. Происходили споры и из-за раздела вещественных приношений, как-то: шерсти, льна, пеньки, подножек при браках, кои обыкновенно отдавались псаломщикам. «Но, вот, замечал пр. Иосиф, у брачующихся, побогаче лиц, под ноги был положен коврик аршина в 1,5 или 2, ценностью в 3 рубля, и священник берет его себе. Другой священник на жалобу, что и он не дает подножек младшему причту, оправдывался тем, что он отдает их в церковь старосте, хотя это и нельзя было доказать по книге приходов».
Полнейшее пренебрежение священников к распоряжению епархиального начальства относительно заведения записей причтовых доходов подало пр. Иосифу справедливый повод заметить, что только тогда, когда для чести самого священства заведутся тетради для записи причтовых доходов, и когда священники будут штрафуемы за ослушание, оные будут распределяться законным образом. Справедливость сего мнения пр. Иосифа вполне оправдалась, так как ревизия церквей Бельского и Брестского уездов, сделанная в 1886 году пр. Анастасием обнаружила отсутствие во многих церквах записи причтовых доходов, что, конечно, служило причиною разных недоумений и споров членов причта. Однако, хотя консистория и сделала обязательное предписание всем причтам немедленно завести записные книги, а благочинным наблюсти за правильностью раздела доходов, тем не менее, ревизиями церквей, даже в последние годы, обнаружено, что в значительном большинстве причтов не было записи братских доходов, а если где эти записи и существовали, то было видимо, что большинство священников избегало подробной записи сих доходов.
В виду же возникавших между членами двухклирных причтов недоразумений относительно наименования одних священников настоятелями, а других помощниками их, а также раздела между ними средств содержания, Литовское епархиальное начальство совершенно правильно разрешило эти недоразумения в 1887 году, объявив духовенству, что в двухклирных приходах главное, заведывание и управление делами церкви и прихода должно принадлежать первому священнику, в разделе же доходов – оба священника равноправны.
Между тем, из дела, возбужденного в 1887 году о претензиях одного псаломщика к священнику на счет раздела причтовых доходов, было видно, что, как священник, так и благочиннический совет, в обиду псаломщиков, отрицали правильность претензии их на получение части причтовой аннуаты, ссылаясь на документы, установившие аннуату деньгами или натурою только одному священнику, без участия младшего причта. И в сем случае Литовское епархиальное начальство справедливо не согласилось с этим мнением, находя, что такой взгляд мог быть применим только к тому времени, когда была сделана аннуатная запись, и когда правоспособным лицом в причте признавался только священник, а младший причт не имел никаких почти прав, служа по найму и находясь в полной зависимости от священника, точно батрак его, между тем как со времени воссоединения униатов, помимо законных прав, которыми псаломщики стали пользоваться, без их участия никакое богослужение и молитвословие, требуемое аннуатною записью, не могло быть выполнено, Отсюда, естественно, вытекало и то заключение, что участниками в известной доле аннуаты, по праву, должны были считаться псаломщики, и что аннуатная сумма должна идти в дележ на общем основании.
В связи с этим определением Литовского епархиального начальства находилось и то распоряжение оного, по которому деньги, получаемые из казначейства за отошедшие в казну имения, завещанные благотворителями и ктиторами на помин души и для содержания только священника, подлежали установленному законами для арендных поступлений дележу между всеми наличными членами причтов.
К сожалению, все эти предписания епархиального начальства относительно справедливого раздела доходов и до последнего времени вообще мало исполняются священниками, которые, например, намеренно не приглашают псаломщиков для исправления некоторых треб и в оправдание себя указывают на различные неудобства, сопряженные с этим приглашением, как-то: отвлечение причетника от хозяйственных работ, неимение свободного человека, который сходил бы за псаломщиком и т.п.298 И хотя консистория в 1887 году, по поводу одного следственного дела, между прочим, о причинах отсутствия подписи псаломщика на метрических и других церковно-приходских документах и в виду нередко повторяемых псаломщиками жалоб на священников за намеренное не приглашение их к исправлению треб, в особенности, таинства крещения, с записыванием, однако же, их в графу совершающих таинство, и объявила духовенству, чтобы совершение треб, за исключением молитвы родильнице, наречения имени, воцерковления и исповеди обязательно совершалось священниками с псаломщиками, и об этом отмечалось в записи в определенных графах по метрическим книгам, однако, и на сей раз священники не обратили внимания на означенное предписание консистории. Это видно из того, что в 1888 году от имени некоторых псаломщиков было напечатано заявление в Литовских епархиальных ведомостях с просьбою разъяснить печатно, законно ли псаломщику расписываться по метрическим, приходо-расходным и другим книгам, когда священники не приглашают, или же не допускают его к требоисправлению, как по церкви, так и по приходу, ради того, чтобы не дать ему части дохода из денег, хлеба, холста и других статей, а, при сдавании отчетности и книг благочинному, настоятельно требуют подписи от них и нередко просят местного благочинного заставить их расписываться по всем документам, угрожая, в противном случае, вызовом в консисторию для расписывания.
Вообще, судя по всему сказанному нами относительно дележа доходов между священниками и псаломщиками, не излишне будет пожелание Литовскому епархиальному начальству, чтобы оно, помня совет дедушки Крылова, вместо того, чтобы тратить слова по-пустому, употребляло власть, хотя бы в роде штрафов, которые бы заставили многих священников соблюдать требования закона в отношении правильного раздела доходов между членами причта.
Но, в то время, как штатное духовенство Литовской епархии было достаточно обеспечено в средствах своего содержания, материальное положение вдов и сирот духовенства и заштатных священно-церковно-служителей было далеко неотрадное.299
До нового положения 1872 года единственным и постоянным способом призрения было предоставление вдовам и дочерям умерших членов причта просфорнических мест, с которыми соединялось получение 24 рублей в год жалования, квартиры с дровами и надела земли в 3 десятины. Места эти считались штатными, и обязательство относительно постройки домов и отпуска дров причту признавалось и для просфорней, наравне с прочими членами оного. Кроме того, епархиальное попечительство единовременными, а иногда и постоянными, до совершеннолетия детей, пособиями отчасти призревало бедных вдов и сирот. При таком положении, не прося милостыни, воспиталось много сирот. Между тем, частные злоупотребления некоторых вдов, проживавших не на своих местах просфорнических, а у своих пристроенных детей или родственников, а также далеко не безупречное поведение их, повели к закрытию просфорнических вакансий, так что в 1872 году 240 вдов лишились своих мест, и единственным источником содержания их с детьми явилось скудное пособие из епархиального попечительства. Естественно, следовало ожидать, что духовенство Литовской епархии каким-нибудь образом придет на помощь вдовам и сиротам.
К сожалению, действительность не оправдала сего предположения, и успеха в отношении обеспечения вдов и сирот духовенства Литовской епархии не было видно и до последнего времени, главным образом, по причине недостаточной обдуманности тех проектов, которые составлялись разными съездами относительно сего предмета. Так, например, в 1874 году 4-й епархиальный съезд положил, отчислять 2,5% от жалования духовенства на вспомоществование бедным духовного звания; но епархиальное начальство не нашло возможным согласиться с сим постановлением съезда, не без основания, приняв во внимание то, что этот проект на каждом из трех бывших раньше съездов епархиальных изображался различно, а именно: на 2-м предположено было составить капитал из 2,5% сбора, со включением получаемого процента от нынешнего наличного капитала попечительства, на 3-м – этот сбор положен был для составления вспомогательной при попечительстве кассы, а на последнем – хотя было положено отчислять 2,5% на усиление средств попечительства, но без пояснения, независимо ли от нынешнего его капитала, или же с присоединением только нарастающих и других статей дохода.
Но всего более побудило епархиальное начальство не согласиться с указанным постановлением епархиального съезда самое изложение проекта, составленное весьма необстоятельно, без приведения данных, а равно соображения исчислений, из которых можно было бы вывести заключение, что, для призрения бедных духовного звания Литовской епархии, действительно, нужно ежегодно 8 тыс. руб. и что для этого требуется взимать из окладов жалования по 2,5% и даже без указания правил, которые бы определяли свойственный сему делу порядок и предупреждали всякий произвол. И хотя духовенству было предоставлено право на будущем епархиальном съезде тщательно вникнуть во все условия и обстоятельства, касающиеся сего дела, и составить более подробный проект с соображениями и правилами, необходимыми для суждения о правильности его, однако, только в 1882 году на 6-м епархиальном съезде духовенство пожелало было сделать что-либо полезное для обеспечения вдов и сирот епархии, приняв с некоторыми изменениями проект эмеритальной кассы Саратовской епархии и сделав постановление, чтобы каждым священником отчислялось по 1 руб., в случае смерти своего собрата, отчего семья умершего получала бы единовременно 576 руб., лишь бы только самый взнос производился всеми священниками аккуратно и своевременно.300 Однако, когда пр. Александр передал обсуждение этого вопроса на благочиннические съезды, это определение епархиального съезда осталось без всяких результатов.
Вопрос об эмеритальной кассе возникал и после, при архиепископе Алексии, когда решено было принять за образец проект уже не Саратовской, а Кишиневской эмеритальной кассы с некоторыми изменениями.301 Но, вследствие неполноты в разработке проекта, вопрос сей, хотя и был представлен на рассмотрение в 1891 году в св. Синод, но не получил утверждения. И только, благодаря архиепископу Донату, учредившему в Литовской епархии погребальную кассу, из которой выдается вдове священника, по смерти мужа, единовременно 300 руб., а вдове псаломщика 100 руб., каковые деньги составляются из сбора по 1 рублю с каждого священника, по случаю смерти кого-либо из них, и 30 копеек – с каждого псаломщика, по тому же поводу, с отчислением остальных денег в будущую эмеритальную кассу, вдовы и сироты священно-церковно-служителей получили возможность иметь единовременное вспомоществование.302
Таким образом, постоянным и, можно сказать, единственным, хотя и скудным источником, из которого получают себе пособие вдовы и сироты духовенства епархии, остается епархиальное попечительство, открывшееся во второй половине 1844 года, по ходатайству пр. Иосифа, на основании правил Высочайше утвержденных в 1823 году для других епархиальных попечительств о бедных духовного звания. Из Хозяйственного Управления было прислано 500 рублей для назначения пособий, до открытия действий попечительства, и 6 тыс. рублей серебром в основной фонд оного, кои были отпущены из остатков от 360 тыс. руб. ассигнациями, Высочайше пожалованных на пособие воссоединенному духовенству, и кои были обращены во вспомогательный запасной капитал на призрение по западным губерниям бедных из сего духовенства.303
По сему поводу, пр. Иосиф предложил консистории собрать через благочинных сведения о нуждающихся в пособии, с показанием, их лет и также источников настоящего их содержания от себя иди родственников, причем оказалось бедных фамилий 309. 6 тыс. руб. были положены в кредитное учреждение, а проценты с них должны были идти на призрение бедных, в количестве 582 руб., и на канцелярские расходы попечительства – 215 руб. 35 коп.
На основании словесной резолюции пр. Иосифа, за неимением в Жировицах достаточного числа духовенства, были назначены безотлучными попечителями протоиереи: Тупальский, Янковский и Гомолицкий, а для присутствия в важнейших случаях – Гродненский архимандрит Игнатий, Виленского собора протоиерей Попов, Супрасльского монастыря архимандрит Никодим и Березвечского – Михаил. Протоиерею Гомолицкому была поручена должность казначея, а секретарем был назначен помощник секретаря консистории Ипполит Корнилович.
Для сбора доброхотных пожертвований были заведены прошнурованные книги, и бывшие в консистории 533 руб. 33,75 коп., а также ведомость о бедных духовного звания, были отосланы в попечительство, причем священники были обязаны завести во всех церквах, кроме монастырей, кружки для сбора во все важнейшие и храмовые праздники, а также, где можно, при крещении, бракосочетании и погребении, и деньги высыпать, по окончании месяца, в присутствии причта и церковного старосты, а, по окончании года, представлять в консисторию через местных сотрудников, коими были назначены благочинные.
В том же 1844 году пр. Иосиф пожертвовал в попечительство 1500 руб. серебром, пр. Платон два билета на 310 руб. 77 коп., архимандрит Игнатий – 301 руб. 50 коп. билетами и Супрасльский архимандрит Никодим – билет в 500 руб. серебром В следующем году Санкт-Петербургский митрополит Серафим прислал билет в 464 руб. 37 коп., и от духовенства поступило кружечного сбора и по листам – 600 руб. серебром, а от св. Синода было отпущено 798 руб. 11 коп. на канцелярские расходы и пособия, причем последняя сумма высылалась ежегодно включительно по 1862 год.
Что касается расходов попечительства в 1844–45 и последующих годах на пособие духовенству, то они были очень незначительны, так что попечительство имело через это возможность все сборы от духовенства и другие суммы с остаточными обращать в кредитные учреждения, а сумма этого сбора доходила 700–800 руб. серебром В 1850 году капитал попечительства увеличился на 6 тыс. руб. серебром банковым билетом от графини Орловой Чесменской. В следующие годы, как от взносов духовенства, хотя и уменьшившихся против прежнего, так и от штрафов с духовенства и от процентов на капитал, к концу 1861 года капитал попечительства возрос до 45 тыс. руб. серебром.
В последующие годы, по 1872 год включительно, капитал попечительства увеличивался постепенно процентами и остаточными суммами ежегодно свыше 2 тыс. руб. Кроме того, в 1867 году св. Синод ежегодно высылал по 490 руб. на пособие духовенству, пострадавшему от пожаров,304 а в 1870 году, согласно синодальному распоряжению, из 42 тыс. руб. суммы, определенной на пособие духовенству Литовской епархии, отделено было 5 тыс. руб. серебром в фонд капитала, на уплату из процентов оного в подведомственные приказам общественного призрения больницы за больных духовных лиц. К 1 январю 1873 году капитал попечительства достиг суммы 72053 руб. 26 коп. серебром и образовал по назначению 3 отделения:
1) специальных сумм попечительства – 64020 руб. 22 коп.;
2) суммы для уплаты процентов в приказы общественного призрения за больницы для больных духовных лиц – 6186 руб. 45 коп. серебром; и
3) суммы для вспоможения духовенству в пожарных случаях – 1840 руб. 58 коп. серебром.
Пособий от попечительства было выдано с 1844 по 1872 годы – 22218 руб. 16,25 коп.
Между тем, духовенство высказывая на некоторых благочиннических съездах неудовольствие за скупость попечительства в назначении пособий сиротствующим, в большинстве, само жертвовало очень скупо. Так, в 1871году ничтожные пожертвования были сделаны Вилейским, Мядельским, Друйским, Молодечненским, Черевачицким и Сокольским благочиниями, тогда как обильные пожертвования были сделаны – Шавельским, Ивановским, Дрогиченским, Клещельским и особенно Ковенским благочиниями, хотя последнее состояло всего из 6 причтов.305 Особенно возмутительным отношением к попечительству должно признать действия духовенства Ошмянского благочиния в 1873 году, когда Оиимянский благочинный, как сотрудник попечительства, пожертвовал 18 копеек, а прочие иереи и протоиереи сего благочиния 10–15 коп. серебром.306
Более чем безучастное отношение духовенства к улучшению положения попечительства епархиального, а через то вдов и сирот своих, замечалось и в последующее время. Так, когда попечительство, само находя размер пособия, назначавшегося в прежнее время, вследствие изменившихся условий жизни, недостаточным, предложило в 1874 году, духовенству обсудить на благочиннических съездах и советах, какие следует произвести изменения, в видах уравнения, увеличения или ограничения сих пособий, и вместе с сим доставить вспомоществование бедным местными способами, т.е. домами и землею от сверх 33-х десятинной пропорции, Мядельский и Бобринский благочиннические советы признали достаточными прежние пособия вдовам, а остальные, хотя признали их недостаточными и просили попечительство увеличить пособия от 12 руб. до 24 руб. и до 30 руб.; и с 24 руб. до 50 руб.; с 35 руб. до 60 и даже 90 руб., но, кроме двух благочиний, отнеслись к предложению попечительства о земельном наделе для вдов и сирот не сочувственно. Конечно, попечительство, рассмотрев в 1875 году представленные благочинными мнения благочиннических советов относительно увеличения размера пособия вдовам, не могло удовлетворить оных, так как расход на этот предмет мог превысить годовой процентный и сборный приход, особенно, в виду закрытия просфорническкх мест в епархии, коих было более 200. Когда же попечительство, по-видимому, еще не теряя надежды на сочувствие духовенства к делу обеспечения вдов и сирот, снова обратилось к нему с просьбою помочь ему или увеличением взносов, или выделением вдовам земли и т.п., то 4 благочиннических съезда отказались от обязательных взносов, предоставляя их своей воле, 17 положили жертвовать или известное количество из земельного надела и еще деньгами, или же деньгами, взамен земли, или, наконец, известный процент с более 33-х десятинного надела. Но так как большинство благочиний и до 1877 года не представили никаких требуемых от них сведений по сему вопросу в попечительство, то последнее volens-nolens должно было остановиться в движении вопроса об улучшении быта вдов и сирот.307
Мало того: духовенство не исполняло даже прямого предписания епархиального начальства относительно того, чтобы оно, согласно постановлению Главного Присутствия по делам православного духовенства, в случае смерти священников или причетников, не оставивших семейств, половину выгод с праздного места доставляло в попечительство, почему последнее вынуждено было в 1879 году через консисторию предписать духовенству в точности исполнять означенное распоряжение. Впрочем, и это напоминание консистории не имело никаких благоприятных для попечительства результатов, так как, в течение 10 лет, протекших с 1879 года, оно ни разу не упомянуло о поступлении откуда-либо означенного дохода.308
При таком отношении духовенства к попечительству, материальное положение последнего за последующие 10 лет не только не улучшилось, но скорее ухудшилось. В 1889 году значилось специальных сумм попечительства 71900 руб. в процентных бумагах, с каковых получалось процента в год 3186 руб. 74 коп., что и составляло первый и главный источник дохода. Другим средством для получения прибыли служили подписные листы и кружечный сбор по церквам епархии, от чего получилось в самый счастливый по сему сбору 1886 год – 1388 руб., а затем последовало уменьшение оного, так что в 1889 год было получено только 1110 руб. 24 коп. Это обстоятельство заставило попечительство снова разослать в 1889 году подписные листы для каждого прихода, давая этим возможность священникам принесть посильную помощь вдовам и сиротам духовного звания, и заштатным священно-церковно-служителям и пригласить к пожертвованиям известных им в приходе благотворителей. Третьим источником дохода попечительства служили штрафные деньги, количество которых было, впрочем, очень незначительно и неравномерно. Так, в 1885 году поступило сих денег 202 руб., а в 1888 году – 167 руб. Между тем, число лиц, нуждавшихся в пособии, с каждым годом, увеличивалось, так что в 1885 году было израсходовано на оное 5057 руб., в 1888 – 5352 руб., а в 1889 году – предвиделось еще большее увеличение сего расхода. В виду всего этого, попечительство в сем году сочло нужным сделать гласным истинное положение средств своих,309 надеясь, что это положение сделается предметом обсуждения на благочиннических съездах, и последние примут всевозможные меры к увеличению оных,310 так как, в противном случае, попечительству пришлось бы отказывать почти половине лиц, ищущих пособия.311
Но, кроме недостатка материальных средств, попечительству приходилось еще считаться с небрежностью благочинных в отношении изложения тех официальных данных, по которым оно должно было выдавать пособие просившим о том. Это побудило попечительство в 1887 году предложить всем благочинным, чтобы они, при представлении прошений о пособии, непременно дополняли оные сведениями:
1) сколько лет прослужил в должности проситель или муж просительницы;
2) когда и по каким обстоятельствам лишился места;
3) сколько имеет лет от роду, при какой состоял церкви, кого оставил в семействе, сколько лет каждому члену оного и чем они занимаются, какого поведения и в каких заведениях находятся дети и на чьем содержании, из какого звания происходит по рождению вдова-просительница, в каком состоянии здоровье просящего пособие, не имеется ли у него близких родных, могущих оказать помощь;312
4) не имеется ли у него капиталов и недвижимого имущества и нельзя ли, в силу Высочайше утвержденных правил,313 предоставить в обеспечение просителя помещение и участок земли при какой-либо церкви и заслуживает ли это лицо просимого им пособия. Кроме сего, благочинным было также предложено представлять ежегодно к 15 ноября ведомость о числе призреваемых по благочинию попечительством семейств и лет каждого лица, с показанием, чем занимается и при ком состоит.
Таким образом, из всего сказанного нами о материальном быте белого духовенства Литовской епархии видно, что оно, не смотря на не редкие уклонения от исполнения положений 1842 года и последующего времени учреждений и лиц, на коих лежала обязанность способствовать обеспечению сего духовенства разными статьями содержания, было, при всем том, особенно, со времени Муравьева, достаточно материально обеспечено, по сравнению его в сем отношении с духовенством великороссийских губерний, и потому имело более возможности поусерднее служить на пользу церкви православной и отечества. По поводу же материальной необеспеченности вдов и сирот духовенства и заштатных священно-церковно-служителей, справедливость требует сделать упрек духовенству Литовской епархии за то, что оно не приложило достаточного усердия к улучшению положения их, при всей материальной возможности к тому.
* * *
Примечания
Аннаут (лат., от annus – год). Пожизненный годовой доход с капитала, отданного в рост на вечные времена или, вообще, всякий пожизненный доход (прим. ред.)
Прибавление к «Церковным Ведомостям», 1888 год, № 47, стр. 1312.
Записки митрополита Иосифа, т. 2, 185–193.
Пр. Иосиф, однако, упускал из виду то обстоятельство, что хозяйство в обширных размерах много мешало занятиям духовенства церковью и паствою, на что указывали его приемники по Литовской кафедре.
Прибавление к «Церковным Ведомостям», 1888 год, № 47, стр. 1312.
По смыслу Высочайшего подтверждения в 1853 году, о не взимании платы за требы сельским духовенством, под сими требами разумелись: молитва после родов, крещение, исповедь, причащение, брак, елеосвящение, погребение и присоединение иноверцев, а за исполнение других треб должно было довольствоваться от усердия прихожан, не допуская вымогательства.
Капитал этот в 1843 году равнялся 576.711 руб. 33 коп.
Записки митрополита Иосифа, т. 2, 397–399.
Записки митрополита Иосифа, т. 2, 674–678.
Записки митрополита Иосифа, т. 3, 950–951.
29 марта 1840 состоялся именной Высочайший указ об отпуске отопления тем священникам уездных городов западных губерний, у которых считалось не более 200 прихожан.
Записки митрополита Иосифа, т. 3, 1035–1036.
Записки митрополита Иосифа, т. 3, 662.
Гарнец – польская мера жидкости, около нашей четверти (Википедия даёт, что 1 четверть (= 209,912 литров) = 64 гарнцам, прим. ред.). Горячее вино – простая водка.
Фаска – кадка, впрочем, неодинаковой величины.
Копа – 60 штук.
Т.е. сала.
Записки митрополита Иосифа, т. 3, 1279.
Записки митрополита Иосифа, т. 2, 353–354.
Записки митрополита Иосифа, т. 2, 405–407.
Записки митрополита Иосифа, т. 2, 298–299.
При таком делении, священникам в приходах 1 класса приходилось из 66 десятин земли по 15,5 десятин каждому, при 2-классных приходах – 17; 3-кл. – 12; 4 и 5-кл. – из 33-х десятин – 14; и при приходах 6 и 7-кл. – 25 дес.; причем, получая большее количество земли, они получали меньшее жалование против священников других классов.
Записки митрополита Иосифа, т. 3, 738–740, 785–789.
Нужно заметить, что, согласно указа св. Синода, пр. Иосиф входил в сношение с преосвященными Минским, Могилевским и Полоцким относительно такого раздела земли, и они согласились с ним.
Ревизия церквей в 1851 году открыла, что праздные участки церковной земли, за некомплектом членов причта, очень часто не отдавались в аренду, в течении нескольких лет, и не засевались наличными членами, вследствие чего земля теряла свою производительность.
Нужно заметить, что воссоединенной духовенство в 1839 году получило правительственное пособие в размере от 100–300 руб. ассигнациями на каждого священника. Записки митрополита Иосифа, т. 1, стр. 138.
1 кубическая сажень=9,71 м3.
Литовские епархиальные ведомости, 1873 № 7.
При сем духовенству ставилось на вид еще то обстоятельство, что на его обязанности лежало располагать прихожан к исполнению установленного церковного обычая возлагать венчики и листы разрешительной молитвы на усопших, без всякого, конечно, принуждения.
Волей-неволей (фр.)
Нужно заметить, что, еще раньше сего, сам митрополит Исидор, как председатель Высочайше утвержденного присутствия по обеспечению православного духовенства, в виду замедления по Литовской епархии разрешением вопроса об образовании запасного фонда на возобновление и исправление церковных домов в сельских приходах, полагая, что это замедление в исполнении распоряжении не иначе могло быть объяснено, как недоразумением со стороны духовенства, нашел нужным обратить внимание пр. Макария на то, 1) что правительство, сняв в 1870 году с приходов лежащую на них обязанность строить и исправлять церковно-приходские дома, вместе с тем сделало распоряжение, чтобы во всех сельских приходах западного края церковные дома были сданы духовному ведомству в совершенной исправности и 2) назначив духовенству, в замен этой, равно как и других отмененных приходских повинностей, ежегодное денежное пособие, оно, таким образом, возложило лежавшую на приходских обществах обязанность строить и исправлять церковные дома на духовное ведомство, или иначе сказать, на сумму, ассигнованную на этот предмет в воспособление духовенству. А для того, чтобы сильнее подействовать на духовенство Литовской епархии, пр. Исидор, упомянув о том, что получаемые оным духовенством оклады жалования назначены только временно, впредь, до составления нового россписания приходов, а потому, при утверждении оного, могут быть в размерах сих окладов сделаны изменения, с отнесением пожертвований духовенства сей епархии на означенный предмет на остатки той суммы, которая ныне отпускается на Литовскую епархию, и которые имеют образоваться от сокращения состава причтов, вместе с тем сделал предостережение духовенству Литовской епархии, что, в случае отказа его от добровольного отчисления известного процента на образование строительного капитала, Высочайше утвержденное по делам духовенства присутствие будет поставлено в необходимость привить по этому делу особые меры.
Вообще же постройке должны были возводиться из того материала, из которого в известном месте были построены лучшие сельские обывательские здания, так, чтобы, ни при постройке оных, ни, впоследствии, при ремонте, не могло встретиться особых затруднений в заготовлении материалов.
Литовские епархиальные ведомости, 1872, № 14.
Литовские епархиальные ведомости, 1877, № 48.
Ревизии церквей уже в последние годы показали, что духовенство во многих местах не заботилось даже, например, о том, чтобы покрыть соломою со своего поля свое помещение, ожидая, что это сделают или прихожане, или же казна.
Прибавление к «Церковным Ведомостям», 1888 год, № 47, стр. 1314.
В Литовской духовной консистории в 1832 году открылся особый стол для заведывания сим делом.
Желающих ближе и подробнее ознакомиться с этим вопросом отсылаем к составленной нами книге: «Статистическое описание православных приходов Литовской епархии», г. Вильна. 1893 год.
Литовские епархиальные ведомости, 1888 год, № 4.
Литовские епархиальные ведомости, 1882 год, № 31.
При этом, архипастырь, имея в виду, что священник 3. затруднялся охранением данного причту леса, предложил консистории спросить его, дает ли оно обязательство охранять местную дачу в том виде и целости, в каких она была принята, при поступлении его на место, и, если он такового обязательства не дает, иметь суждение о том, не будет ли удобнее назначить в С. такого священника, который данное правительством причту имущество беречь сумеет и обязуется, а благочинному предписать иметь тщательное наблюдение за охранением лесной дачи, принадлежащей С. причту.
Это засвидетельствовал, между прочим, М. Н. Муравьев в 1864 году в своем отношении на имя преосв. Александра, епископа Ковенского, в котором указывал на необходимость устройства церкви на 150 человек в м. Красногорске, отстоявшем на 35 верст от приходской церкви в Браславе, вследствие чего прихожане только раз в году бывали в церкви и больше посещали костел, а некоторые уклонились в раскол.
Литовские епархиальные ведомости, 1876 год, № 24.
Литовские епархиальные ведомости, 1870 год, № 21.
На сколько это не соблюдалось, видно из того, например, что в Вязовецком приходе, состоящем из 15 селений, были две деревни, из коих одна в 15 верстах от церкви, а другая – в 18, тогда как некоторые селения соседних приходов Рогатненского и Накрышского отстояли от Вязовецкой церкви в 2–3 верстах, почему жители оных селений ходили в эту церковь и обращались с требами. Точно также в Ольшанском приходе бывший благочинный Гомолицкий, без согласия причтов и самих прихожан, сделал такое распределение деревень, что одна из них, состоящая в 3 верстах от Ольшанской церкви, была перечислена к Здитовскому приходу, за 7 верст, причем, при разливе рек и болот, посещение её жителями приходской церкви было положительно невозможно, между тем как сообщение с Ольшанской) церковью всегда доступно.
Литовские епархиальные ведомости, 1884 год, № 10.
В Бытенском приходе в 1895 году числилось 8 тыс. прихожан, а священников было только 2 и церковь одна.
В 1870 Литовское епархиальное начальство воспретило духовенству злоупотребление эпигимистами-приихожанами, состоявшее в том, что священники удерживали в своих домах лиц, предаваемых, по распоряжению сего начальства, церковному покаянию при своих церквах, употребляя их безмездно на работы по своему хозяйству и удаляя их, таким образом, от своих семейств и занятия собственным хозяйством, тогда как назначаемая им эпитимия состоять должна была из усердного посещения церкви и отлучения, на определенное время, от причащения св. Таин.
Сама обстановка, при которой иногда поступают в пользу духовенства, действительно, доброхотные пожертвования, производит неприятное впечатление на нового человека, нося на себе отпечаток униатского суеверия. Мы испытали это на себе, при виде, как в одной из сельских церквей Виленской губернии, в воскресный день, во время утрени, крестьянин, выпустив из мешка поросенка, старался гнать его к алтарю, причем поросенок издавал пронзительный визг до тех пор, пока сторож не поймал его и не отнес в дом священника.
Один священник Литовской епархии на наш вопрос, почему он не приглашает псаломщика к совершению крещения младенцев, ответил, что делает это, не желая обременять его лишним трудом, при незначительном вознаграждении, которое приходилось бы на его долю.
Необеспеченность заштатных псаломщиков заставляла их иногда наниматься за ничтожную плату к еврею в пастухи, как, например, это было замечено в Белавичском приходе в 1895 году.
Впрочем, депутаты съезда не нашли возможным поручиться за это.
В 1851 году пр. Иосифом был представлен в св. Синод проект обеспечения пенсией заштатных священников Литовской епархии, оказавших по службе особенные заслуги. Но, так как этот проект создавал исключительное, привилегированное положение духовенства сей епархии, сравнительно с другими, и требовал от правительства не малых расходов, то он остался без исполнения. Записки митрополита Иосифа, т. 2, 514–516.
Устав сей вспомогательной кассы утвержден св. Синодом в конце 1897 года. В силу оного, в первые пять лет действия сей кассы должен существовать взнос и на единовременное пособие семействам умерших священников – по 1 рублю и псаломщиков по 30 копеек, по прежнему порядку. Литовские епархиальные ведомости, 1898 год, № 8.
Краткий очерк истории Литовского епархиального попечительства о бедных духовного звания. Литовские епархиальные ведомости, 1874 год, № 3.
С января 1897 года эта высылка прекращена навсегда. Литовские епархиальные ведомости, 1898 год, № 9.
В письме в редакцию Литовские епархиальные ведомости (Литовские епархиальные ведомости, 1874 год, № 10.) один священник жаловался на то, что некоторые благочинные не высылали в попечительство денег, собранных для сей цели с духовенства.
Литовские епархиальные ведомости, 1898 год, № 8.
Литовские епархиальные ведомости, 1877 год, № 43.
9 февраля 1898 года февраля Литовское епархиальное попечительство просило консисторию обратить надлежащее внимание на исполнение означенного распоряжения. Литовские епархиальные ведомости, 1898 год, № 10.
Литовские епархиальные ведомости, 1889 год, № 48.
В 1892 году попечительство, в виду недостаточности своих средств, предложило духовенству, чтобы священники вносили в оное ежегодно не менее 2 руб., а диаконы и псаломщики – 60 коп.
К 1 января 1898 года сумм попечительства значилось 117667 руб. 37 коп. Литовские епархиальные ведомости, 1898 год, № 10.
К сожалению, само попечительство не всегда строго держалось этих правил, предоставляя, например, вдове, имеющей одного сына в военном, высоком чине и других нескольких сыновей и зятьев, занимающих видные и обеспеченные материально места, большее пособие, нежели вдове священника, оставшейся с малолетними детьми.
Правила эти были напечатаны в Литовских епархиальных ведомостях, 1873 год, № 29.