Нил Сорский и Паисий Величковский

«В лето 7016-е месяца мая в 7 день, по Пасхе в третью неделю, святых жен мироносиц, отошел к любящему его Христу» великий старец Нил Сорский, оставив заветы «умного делания», а в 1722 г., т.е. более чем через двести лет появляется на свет будущий архимандрит Свято-Вознесенского Нямецкого и Предтечева Секулского Молдовлахийских монастырей, Паисий Величковский, как он сам и подписывается, «родимец Полтавский», которому далеко не чужды были эти заветы. Восприняв их так же, как и Майко (Сорский), под влиянием Афона, он является насадителем «умного делания» в Молдавии, имея под своим ведением два главнейших монастыря.

Этих двух иноков, обоих уроженцев России, которым суждено было сыграть большую роль в деле обновления монашества, одному в 15-м веке в пределах России, другому – вне её пределов, но никогда не терявшему связи с ней, интересно и сопоставить вместе, и проследить отношение последнего к первому.

Прежде всего обратимся к той небольшой литературе, которая имеется о Паисии, и сделаем её обзор.

За исключением нескольких статей, помещенных в Кишин. Епарх. Вед., Христ. Чт. и др., и сведений, очень немногочисленных, разбросанных по отдельным работам, мы не имеем исследования о житии и деятельности Паисия, если не считать небольшую статью A. И. Яцимирского, помещенную в Сборн. Отд. Русск. яз. и Словесности за 1905 г., где, описывая рукописи Румынских библиотек, автор посвящает несколько страниц и Паисию. Но и в этой ограниченной литературе о Паисии есть указания на тот его интерес, который он обнаружил к «умному деланию». Так автор статьи, помещенной в Кишин. Епарх. Вед. за 1898 г., говорит: «Он отыскивает здесь (на Афоне) более исправные рукописи святоотеческих творений, изучает их со всей внимательностью, присматривается к жизни Афонской, собирает предания доброй старины, которые хотя не выполнялись, но и не заглохли–и в конце концов окончательно формируется великий Паисий, воскресивший древнее умное делание, умное трезвение». Далее тот же автор неоднократно¹ указывает, что Паисием возобновлено было «умное делание», что это умное делание стояло на первом плане, отодвигая внешнее поведение братии; отмечает защиту Паисием «умной молитвы» от её хулителей . Другой автор² пишет о том, что ученики Паисия, возвращаясь в Россию, передавали другим «усвоенные ими правила монашеской жизни и приобретенные навыки общежития и умной молитвы». Он же сообщает, что все наставления Паисия сводились к одной цели «побудить братию хранить Всем сердцем и всею душою заповеди Божии и читать святоотеческую литературу». А. И. Яцимирский в своей статье устанавливает связь Паисия с исихастами XIV в. и проводит даже параллель между отношениями Паясия к Афанасию Молдаванину, перед которым первый явился защитником «умной молитвы», и Григорием Синаитом и его отношениями к калабрийскому монаху; вот те небольшие данные, которые характеризуют однако Паисия, как человека с известным определённым миросозерцанием.

Возможно, что это стремление к «умному деланию» Паисий заимствовал непосредственно с Афона, –тем не менее интересно проследить, знал ли он о том, что это умное делание является главной основой устава Сорского, в какой степени проявлял он свой интерес к великому старцу Нилу, не искал ли он для обновления монашества тех же путей, по которым шел Сорский?

Обращаясь к библиотеке Паисия, видим несколько экземпляров «Предания» Сорского ученикам–18 в., видим и сборники, в состав которых входит «Предание». На одной из Волоколамских рукописей³, заключающей в себе Устав Сорского, читаем следующую запись: «Блаженной памяти покойного старца Паисия нямецкого. Скончался 1794 года, ноября 15-го дня». Очевидно, Паисий был знаком с сочинениями своего предшественника. Более того, мы можем сказать, что Паисий не только знал о существовании Устава, но и принимал в нем живейшее участие, заботясь об его распространении; так в Воскресенской рукописи (ныне Москов. Синод. Библ.) 18 в., имеющей в себе Устав Нила, находим запись: «Переписана сия книга из второго вернейшего перевода старца Паисия, в Монастыре Нямце, монахом Платоном». Вот те, так сказать, внешние данные, которые могут указать на некоторый интерес и знакомство Паисия с Нилом.

Посмотрим теперь и произведения Паисия, его Устав для монастырского обихода и его сочинение об умной или внутренней молитве. Попробуем сопоставить их с творениями Сорского и найти в них что-либо общее. Устав Паисия представляет из себя просто статью, состоящую из 18 пунктов, очень небольших. Приведем только некоторые отрывки и параллельно возьмем Устав Сорского.

Обращаясь к сочинению Величковского об «умной или внутренней молитве», мы видим, что он берет для подкрепления своих мыслей тех же писателей, которыми пользуется Сорский. У обоих приводятся изречения Нила Синайского, Иоанна Лествичника, Симеона Нового Богослова, Григория Синаита и др. Более того, Величковский берет из них те же самые тексты, которые находим и у Нила...

Так напр. Паисий на стр. 15 своего сочинения приводит слова Нила Синаита: «Помолившись, как должно, ожидай того, чего не должно, и стань мужественно, храня плод свой». Этот же текст взят Сорским на стр. 145 его Устава. Далее Паисием приведено учение Григория Синаита, подтверждающего свои слова Священным Писанием: «Аще молюсь языком (т. е. устами), дух мой молится, а ум мой без плода есть: молюсь убо духом, помолюсь же и умом» и «хощу рещи пять словес моим умом» и т. д. – тоже у Сорского (стр. 54).

Нет возможности приводить здесь, взятых обоими писателями, ту массу общих текстов, которыми пестрят их сочинения; упомянем лишь, что Паисий иногда берет по целым страницам из творений того или другого святого отца, и то же самое буквально, с разницей лишь языка 15-го и 18-го в.⁷, находим у великого старца Нила. Нам остается еще отметить то, что, полагаем, писалось под непосредственным влиянием Сорского. Удержимся от воспроизведения точных слов Паиисия и Нила и для краткости просто укажем на стр. 31 сочинения об умной молитве Величковского, где он говорит об оскудении наставников Божественной умной молитвы и предложении замены их учением преподобных отец, и отметим, что это не что иное, как точное повторение указаний Сорского, рекомендуемых им на 57 стр. и др. его Устава. Прибавим, что этот пример не единственный. Наконец, мы встречаем неоднократное упоминание Паисием Сорского, которого он называет «Российским светилом, просиявшим в великой России умным деланием», и отмечает свое знакомство с ним: «святой Нил Сорский, говорит он, составивший свою книгу о мысленном хранении».

Итак в библиотеке Паисия далеко не единственный экземпляр Устава Сорского, а сам Паисий, как видно по записям, принимает живейшее участие в распространении Устава. В житии Паисия находим указание, что он хотел установить тот царский средний путь, который был принят Сорским, и что только независящие от Паисия обстоятельства помешали ему сделать это. Устав Паисия, так близко подходящий к Уставу Сорского, сочинения первого, указывающего одинаковых с Сорским писателей, приводящего одинаковые тексты, просто повторяющего мысли и слова Сорского, упоминание о нем – вся совокупность этих данных наводит нас на мысль, что влияние Сорского продолжилось не только на ближайших его последователей, но перекинулось через двести лет и тысячи верст на человека, так же, как и он, стремившегося к обновлению монашества. Повторяем, что мы не имеем целью отвергать совершенно непосредственное влияние Афона на Величковского, но полагаем, что такое удивительное сходство в сочинениях обоих, близкое знакомство младшего со старшим и интерес первого к последнему дают право думать, что влияние Сорского было едва ли не большим, чем влияние Афона. Наконец, «родимцу Полтавскому», который, судя уже по подписи, никогда не забывал об этом, был ближе и понятнее сорский пустынник, чем как-ни-как, но все же чуждый Афон... Думаем, не без влияния Паисия, его друг и сопостник Василий интересуется Нилом. Так в рукописи Воскресенского монастыря, ныне Москов. Синод. Библ. (19 в.), заключающей в себе оба Устава Сорского, послания и надсловие с пристижением, находим следующую запись: «Зде конец книги преподобного Нила Сорского. Предисловие же на книгу сию и пристижение творения суть блаженной памяти старца Василия, которое сложил в своем ему скиту в унгровлахийском княжении, преставился 1767 года в апреле месяце». Эта запись, помимо того, что является показателем интереса к Сорскому в Молдавии, ставит любопытный вопрос об авторе надсловия на книгу Сорского, обыкновенно приписываемого исследователями ученику его Иннокентию.

Если же принять во внимание эту запись, которая положительно говорит о Василии, как об авторе надсловия, и подтверждение чему мы имеем в одной рукописи 18 в. И. П. Б.⁸, где идет то же самое надсловие (с некоторыми пропусками), под таким заглавием «От предисловия на книгу блаженного Нила Сорского. Сочинено старцем Василием монастыря Поляномерлуй в Монтянщине», – где уже прямо и вторично указывается на автора – Василия, мы можем во 1) видеть несомненно большой интерес в Молдавии к Сорскому, если через двести слишком лет пишется надсловие на его книгу, 2) установить дату написания надсловия на 200 лет позднее, и наконец 3) указать другого её автора.

Паисий ждет своего исследователя – мы же хотим лишь отметить его связь с Сорским и констатировать факт несомненного влияния великого старца Нила на «родимца Полтавского».

М. Боровкова-Майкова.