Профессор Евгений Евстигнеевич Голубинский

Источник

В ночь с 7 на 8 января скончался один из питомцев Московской Духовной Академии, составляющих славу её, заслуженный ординарный профессор Евгений Евсигнеевич Голубинский.

Покойный Е. Е. был уроженец Костромской епархии, из которой происходил и другой знаменитый церковный историк Московской Духовной Академик. учитель Е.Е., протоиерей Александр Васильевич Горский. Родитель Е. Е. был священник села Матвеева, Кологривского уезда. Фамилия „Голубинский“ вместо фамилии „Песков“ дана была Е.Е. его родителем в честь его знаменитого земляка профессора Московской Духовной Академии протоиерея Феодора Александровича Голубинского при определении в Солигаличское духовное училище. Из Солигаличского духовного училища Е. Е. поступил для продолжения образования в Костромскую духовную семинарию, а завершил его в Московской Духовной Академии.

По окончании курса в Академии в 1858 году Е.Е. был назначен преподавателем словесности и соединенных с нею предметов в Вифанскую духовную семинарию, а через два с половиной года, именно в январе 1861 года, удостоенный степени магистра богословия, переведен бакалавром истории русской церкви в родную Академию.

История русской церкви в Московской Духовной Академии долгое время соединялась с обще-церковной историей и, например, А.В. Горский преподавал и библейскую историю, и церковную историю, и историю русской церкви. Но за несколько лет до поступления Е.Е. бакалавром, она составила предмет осoбой кафедры. Е. Е. приходилось устраивать эту кафедру, возводить, так сказать, новое здание.

Но исторический талант его и трудолюбие сделали свое дело. И вот он, не имея внушительной внешности, не отличаясь отчетливой дикцией, не обладая даром оратора, уже в половине шестидесятых годов имел твердо установившеюся репутацию независимого и вообще незаурядного профессора. Студенты посещали его лекции, как и лекции большинства профессоров, мало, но уважали его за смелый критический анализ исторических документов и независимость1.

Читая лекции студентам, Е. Е. деятельно занимался обработкой своих исторических изысканий для печати. Первым его научными трудом (если не считать магистерскую диссертацию „Об образе действования православных государей греко-римских в IV, V и VI веках в пользу Церкви против еретиков и раскольников», напечатанную в Прибавлениях к Творениям Св. Отцов за 1859 год), было исследование о славянских первоучителях под заглавием „Константин и Мефодий апостолы Славян “. Труд этот Е.Е. был представлен в Академию Наук на премию и в 1868 году удостоен полной Уваровской премии. К истинному сожалению друзей науки, исследование Е. Е. о славянских первоучителях, несмотря на выдающиеся достоинства его, не было напечатано2.

Вторыми ученым трудом Е.Е. было сочинение под заглавием „Краткий очерк истории православных церквей болгарской, сербской и румынской или молдо-валашской“ (напеч. в Москве в 1871 году)3. Кроме того, напечатаны были Е.Е. две статьи: „Очерк истории просвещения у греков со времени взятия Константинополя Турками до настоящего столетия“ (Прав. Обозр. 1872. т. 1 и 2) и „История алтарной преграды или иконостаса в православных церквях “(чит. на втором археологическом съезде в С.-Петербурге и напеч. в Прав. Обозр. 1872. Т. 2).

В конце мая 1872 года Е. Е. отправился в ученое путешествие в Грецию и славянские православные земли „для ближайшего ознакомления с внутренним бытом современной и памятниками исторической церковной жизни православных народов“. Путешествие это продолжалось полтора года. Как видно из отчета о путешествии, который представлен был им в начале 1874 года в Совете Академии, Е.Е. провел около четырех месяцев в Вене, считая и поездку в Галицию, затем около четырех месяцев в Белграде, считая и поездку по сербскому княжеству, затем полгода в Константинополе, из которого совершил на Пасху 1873 года поездку в Иерусалим, после чего посетил Афон, Афины, Рим и некоторые другие итальянские города с их многочисленными и разнообразными памятниками церковной древности. Во всех городах, или местностях, в которых был, он наблюдал и сам лично церковную жизнь православных народов и расспрашивал о ней других, заслуживающих доверия, лиц, занимался в библиотеках, читал рукописи и наиболее редкие печатные издания, изучал памятники церковной археологи4.

Вернувшись в конце 1873 года в Сергиев Посад, Е.Е. с прежней энергией принялся за ученые занятия, применяя к делу те обширные знания, которые приобрел во время путешествия. Прошло шесть лет и он, помимо исполнения других, менее крупных, ученых работ5, приготовил к, печати первый том своего главного труда – „Истории русской церкви». Для издания этого труда, требовавшего очень значительных издержек, ему даны были заимообразно средства из суммы Перервинского монастыря тогдашним Митрополитом Московским Макарием, вообще покровительствовавшим Е.Е., хотя последний во многих церковно-исторических вопросах расходился с ним во мнениях. Первая половина 1 тома Истории (ХХIII+790 стр.) напечатана в 1880 году, вторая половина (790+Х стр.) – в 1881.

„Историю русской церкви» встретили в высшей степени благоприятно в ученом мире; она была, можно сказать, своего рода событием. Это и понятно в виду выдающихся достоинств труда. Покойный профессор Киевской Духовной Академии И.И. Малышевский в обширном (заключающем почти 170 печатных страниц) отзыв об „Истории русской церкви» Е.Е., написанном по поручению Академии Наук6, разобрав подробно по главам и отделам этот труд, в заключении говорит, что „ История русской церкви» должна быть, по всей справедливости, „поставлена в ряду самых капитальных и самых уважаемых трудов в области русской историографии». В частности, говорит, что это – труд в высшей степени усердный и добросовестный, труд в подлинном смысле ученый; что этот труд есть плод обширного и глубокого знания, основанного на самом тщательном и добросовестном изучении разнообразных материалов, не только русских, но и греческих, славянских. латинских, равно на обстоятельном изучении многочисленных сочинений и изданий западноевропейских ученых: что в этом труде с богатым запасом учености соединяется сила критики, а отсюда проистекают самостоятельность исследования и оригинальность во взглядах, мнениях и суждениях, составляющие отличительные черты и достоинства труда, отличающегося, притом, особенною полнотой в подробностях исследования и отчетливости в изображении оттеночных и видовых черт предмета.

Первая половина 1 тома „Истории русской церкви» представлена была Е.Е. в 1880 году в Совете Московской Духовной Академии на соискание степени доктора богословия. Он был шестой или седьмой из искавших степени доктора богословия в означенной Академии по академическому уставу 1869 года. Но им представлена была в качестве диссертации на степень доктора не монография, как представляли его предшественники, но сочинение, так сказать общего содержания, но такое, в котором можно выделить несколько отдельных монографий: в этом была особенность Е.Е.

Докторский диспут Е.Е. состоялся 16 декабря 1880 года. Перед самой защитой докторантом произнесена была речь, которая является как бы profession de foi его7. В ней он высказывает свой взгляд на задачу историка и оправдывается от обвинений в отрицании некоторых фактов, сообщаемых летописями. „При моем изучении русской церковной истории, – говорил он, я поставил своей нарочитой задачей критическое отношение к её материалам. Критика привела меня, между прочим, к тому, что я отрицаю достоверность повести о крещении св. Владимира, помещенной в летописи, и признаю ее за позднейшую легенду.

По поводу этого, так сказать, крупного отрицания считаю нужным, во-первых, заметить, что вовсе несправедливо обвинять меня, будто я первый дерзнул поднять свою руку на повесть. Задолго прежде меня это сделал покойный Сергей Михайлович Соловьев, который видит в повести не больше, как воспроизведение позднейших преданий и легенд и, который не принимает как прихода к Владимиру послов с предложением веры, так и послания им своих послов для осмотра веры на местах. Различие между мною и Сергеем Михайловичем в отношении именно к неверию в повесть только то, что он высказывает его сравнительно кратко, а я сравнительно пространно: но это различие объясняется тем, что он – историк гражданский, а я – церковный». Отстраняя другое обвинение, именно будто он снимает с св. Владимира тот венец славы, которым он украшается, будто низводить его с того высокого пьедестала, на котором он стоить и будто отнимает у него титул равноапостольного, Е.Е. в той же речи говорить: „Св. Владимир украшается венцом славы, стоит на своем высоком пьедестале и получил от церкви титул равноапостольного потому, что он крестил Русь: но разве я, отрицая достоверность повести об его крещении, отрицаю факт крещении им Руси? Владимир, утверждает повесть, потому принял веру Греков, что убедился в её истинности; но разве я не утверждаю того же самого и говорю что-нибудь иное?».

И Р-Ьчь эта напечатана въ качеств Ь пос.тбслстя въ концК второй половины I тома „Исторш русской церкви».

Пока действовали Устав Академии 1869 года, было принято (по крайней мере, в Московской Духовной Академии), чтобы ищущие ученых степеней магистра и доктора представляли к диспуту „тезисы» или перечень тех главных мыслей, который они проводили в своих сочинениях и считают правильными. И Е.Е. представил к своему диспуту целых 17 тезисов. Вот некоторые из них: Тезис 4. Повесть о крещении Владимира, помещенная в летописи и представляющая дело такими образом, что к великому князю киевскому приходили послы от разных народов с предложением веры, – что князь посылал своих послов для осмотра веры на местах, и что потом он крестился в завоеванной ими Корсуни, должна быть признаваема за позднейшую легенду... Тезис 6. Относительно того, насколько Владимир успел водворить христианство на Руси, нужно думать, что он крестил всю Русь собственно русскую (состоящую из природных славяно-руссов) и оставил некрещенною Русь инородческую. Тезис 9. Первым митрополитом русским был не Михаил, а Леон или Лев, прибывший на Русь с епископами на третий год после взятия Владимиром Корсуни. Тезис 17. Несмотря на отсутствие образования, у нас была в период домонгольский своя письменность, письменность ненаучная (преднаучная), преимущественно повествовательная и нравоучительная.

Официальные оппоненты – Н.И. Субботин и В.О. Ключевский делали возражения, не относящиеся прямо к тезисам. Так Н.И. Субботин указывал, между прочим, что История русской церкви Е.Е. не есть настоящая история, так как в этом труде более работает молот, чем слагается здание, с чем согласился и диспутант... А В.О. Ключевский долго оспаривал мнение Е.Е., что первоначальная киевская летопись сначала и до 1110 года принадлежала одному автору“8.

По окончании диспута Советь Академии единогласно признал защиту удовлетворительною и постановил ходатайствовать о присуждении Е.Е. степени доктора богословия. Но ходатайство Совета долго не было удовлетворено и только в июне 1881 года, благодаря настойчивым представлениям митрополита Макария, Е.Е. был удостоен Св. Синодом степени доктора богословия.

Вскоре после этого, 14 июня 1882 года Е.Е. получил звание ординарного профессора, 29 декабря того же года был избран Членом-корреспондентом Императорской Академии Наук, 17 января 1886 года удостоен звания заслуженного ординарного профессора.

Но не почил на лаврах труженика науки, деятельность его была и по получении докторской степени такая же напряженная и плодотворная, как ранее сего. Кроме приготовления к печати второго тома „Истории русской церкви“ и трех актовых речей9, Е.Е. напечатаны три следующих сочинения:

И Желаюцце им-Кть подробный свКдГн\я о дис.путТ, мотутъ обратиться къ описанш его, напечатанному въ Прав. Обозр, 1881, т. I. Ср. Чт. въ Общ. Люб дух. просв-Ьщев1я, 1880, декабрь.

Монография „Преподобный Сергий Радонежский и созданная им Троицкая Лавра“. Монография эта была написана вследствие желания тогдашнего Митрополита Леонтия, чтобы Академией к пятисотлетию кончины Преп. Серия было составлено сочинение о Преподобном, и издана Московскою Духовною Академией на средства Митрополита Леонтия.

Ряд статей в Богосл. Вестнике (1892, январь-апрель) под заглавием „К нашей полемике со старообрядцами“.

Исследование „История канонизации святых в русской церкви“ (Богосл. Вестн. 1894, июнь – сентябрь).

В 1895 г. Е.Е. вышел в отставку. Прекратив чтение лекций в Академии, он не прекратил научной деятельности. В течение восьми лет, последовавших за отставкой, он, при содействии Общества Истории и Древностей Российских при Императорском Московском Университете, которое открыло ему страницы своих „Чтений“, издал первую половину II тома „Истории русской церкви“ (в 1900 г.), напечатал вторыми изданием, исправив и дополнив, первую половину I тома (в 1901 году) и вторую половину I тома (в 1904 году) и переиздал в совершенно переработанном виде „Историю канонизации святых в русской церкви“ (в 1903 г.).

Уже много лет состоя членом многих ученых обществ, именно: Действительным Членом Общества Истории и Древностей Российских, Почетными Членом Киевского Общества Нестора Летописца, Почетным Членом Ростовского Музея Церковных Древностей, Харьковского Университета, Болгарского Книжного Дружества в Софии, Е.Е. в 1904 году быль избран ординарным академиком Академии Наук. До Е.Е. никто из профессоров Московской Духовной Академии не получал этого высоко почетного звания.

Семидесятилетнему старцу-ученому было утешительно признание его ученых заслуг со стороны высшего учебного учреждения Российской Империи. Но начавшееся ослабление сил воспрепятствовало ему работать в Академии Наук в той мере, в какой было желательно и в какой, может быть, надеялась Академия Наук. Согласно Уставу Академии Наук, требующему от ординарных профессоров личного участия в занятиях её членов, Е.Е. зиму 1904–1905 года прибыль в Петербург, при чем напечатал в Известиях Отделения русского языка и словесности Императорской Академии Наук (1904 г. т. IX, кн. 2) статьи о святых благоверных князьях Борисе и Глебе. Но, сколько мне известно, почти не выступал с учеными докладами и не исполнял особых ученых поручений Академии.

Когда Высочайше учреждено было Особое Присутствие для разработки вопросов, подлежащих рассмотрению на русском Поместном Церковном Соборе, Е.Е, как знаток обще-церковной и, в особенности русской церковной истории, равно как древнего устройства и законодательства Церкви, быль назначен членом сего Присутствия. Не имея возможности, по слабости сил, быть деятельным работником в этом Присутствии, принимая участие лишь в весьма немногих его заседаниях, он в сознании своего долга, как члена обозначенного выше Присутствия, напечатал книжку „К вопросу о церковной реформе“ (М.1906), в которой и изложил свои мысли и свои pia desideria относительно церковной реформы в России.

В этой книжке Е.Е. говорил о реформе церковного управления, и о реформе приходского духовенства приходов, и о реформе богослужения, и вообще средств христианского веро-и-нравоучения и о реформе монашества.

По вопросу о реформе управления Е.Е. высказывает следующие мысли. Высшим законодательными органом Русской Православной Церкви должен быть Поместный Собор Русской Церкви, составляющийся или в неопределенные сроки, или в определенные сроки через назначенные промежутки времени. Высшими административно-судебными органом Русской Церкви имеет быть Св. Синод, первенствующему Члену которого усвояется титул Российского Патриарха; но патриархy не имеет быть дано никаких единоличных прав; он остается с теми правами, какие имеет теперь, как первенствующий член Синода. Обер-Прокурора Св. Синода, как представитель государственной власти, лишь наблюдает за тем, чтобы Синод и все органы церковного управления исполняли свои обязанности, как следует. В Русской Церкви должно быть древнее областное митрополиальное управление с умножением числа епископий.

Относительно приходского духовенства и приходов высказываются такие мысли. Чтобы не оказалось недостатка в желающих идти в священники, нужно принимать в училища и семинарии детей из всех без исключения сословий, а в специальные богословские отделения принимать не только из семинарии, но желающих и из гимназий, и других средне-учебных заведений. Назначение во священники должно быть совершаемо архиереями, но не единолично, а с коллегией пресвитеров. В приходах обязательно должны быть учреждены попечительства или советы из прихожан, обязанности которых должно быть: заботы о благолепии храмов, о приходских библиотеках и училищах, о призрении нищих и т. д.

Относительно богослужения и средствах христианского веро-и-нравоучения заявляется, что необходимо устранить непорядки в совершении богослужения со стороны в особенности низшего клира. Должен быть издан русский перевод Нового Завета с обстоятельными введением и непрерывными примечаниями, составлен для простого народа общепонятный катехизис.

Относительно монашества настаивается, что во всех без исключения монастырях, должно быть введено общежитие, число монастырей сокращено, излишки денег, имеющие остаться в монастырях, употребляемы на благотворения и т.д.

Свою книжку Е.Е. заканчивает следующими словами: „Я желал и мечтал было написать по вопросу о церковной реформе, возможно обстоятельную статью, но, к сожалению, теперешнее состояние моего здоровья не позволило мне исполнить желание осуществить мечту“.

Уже в конце 1906 года Е.Е. сталь чувствовать крайнее ослабление зрения, а в 1907 году совсем ослеп. Потеря зрения отняла у него возможность ученого творчества и издательства. К счастью, нашлись добрые люди, которые приняли на себя заботу издательства его произведений. В числе их, прежде всего, должно назвать С.А. Белокурова, казначея Общества Истории и Древностей Российских, которого сам покойный Е.Е. называет своим „истинным, добрым, гением по изданию сочинений». Стараниями этих добрых людей в Чтениях в Обществе Истории и Древностей» переиздано, с исправлениями и дополнениями, сочинение „К нашей полемике со старообрядцами» (М. 1905 г.), издан „Археологической атлас ко второй половине, I тома Истории русской церкви» (М. 1906 г.). переиздана, в совершенно переработанном виде, монография „Преподобный Сергий Радонежский и созданная им Троицкая Лавра“ (М. 1909 г.), печатается вторая половина И тома „Истории русской церкви».

Всегда благородный и непадкий на деньги (хотя весьма экономный и бережливый, Е.Е., потеряв зрение и, вместе, возможность работать как член Академии Наук, от которой получал значительный оклад, отнесся в Академию с просьбой, чтобы его освободили oт, членства п лишили оклада. Академия ответила, что звание ординарного профессора пожизненное. Тогда Е.Е, просил, чтобы его оставили сверхштатным, профессором, с окладом, в 1200 р. в год. Эта просьба была удовлетворена.

В последние годы жизни Е.Е., осужденный на бездея­тельность, диктовал С.И. Смирнову, своему родственнику и преемнику по кафедре истории русской церкви в Московской Духовной Академии, свои „Воспоминания». Есть надежда, что „Воспоминания» в свое время будут напечатаны.

За несколько недель до кончины Е.Е. был постигнуть ударом, представлявшим, по-видимому, результат ослабления сил вообще, в особенности, ослабления деятельности сердца, который и свел, его в могилу. Но до последних часов своей жизни он не потерял сознания, разговаривал с окружавшими его родственниками и друзьями, делал последние распоряжения.

О характере Е.Е., как историка, об его научных приемах и об его значении в русской церковно-исторической науке С.И. Смирнов, преемник Е.Е. по кафедре в Московской Духовной Академии, имея в виду, главными образом, его „Историю русской церкви“, говорит: „Как историк русской церкви, Е.Е. является естественным преемником и продолжателем митрополита Макария. Двенадцати томная история этого иерарха представляет прекрасный сборник церковно-исторического материала, систематически подобранного и живо изложенного. Но этот труд не свободен от двух недостатков: от недостатка критики в использовании материалов, что сознавал и сам автор, когда восклицал: „критики, побольше критики – вот чего надобно желать нам в истории нашей литературы» (V т., 408 стр.) т.е. в истории духовной литературы, служащей материалом для истории русской церкви. – Далее, история Макария не описывает народной жизни: останавливаясь на истории церковного правительства, автор не выясняет жизни верующей массы и свой рассказ дробит искусственно по рубрикам, привнесенным извне. На преемнике митрополита Макария лежало две задачи – дать критическую историю русской церкви и притом историю не только официально-церковную, но и народно-религиозную. Е.Е. выполнил блестяще первую задачу и подготовил, исполнение второй: он историк критик и отчасти скептик. Вооруженный молотом критики, он пересмотрел, и перетрогал все здание своей науки и немало камней, даже лежащих в его фундаменте, разбил своим беспощадным молотом; он опровергает летописное предание о путешествии апостола Андрея по берегам Днепра и Волхова, повесть летописи об обращении и крещении св. Владимира, разбивает теорию Карамзина о высокой степени просвещения в домонгольской Руси. Критицизм ученого переходить в скептицизм, когда он касается оценки источников своей науки. По его мнению, для источника нет никаких средств восстановить нашу прошлую церковную жизнь „во всей жизненной живости и во всей своей целостной полноте». Очень низкого мнения он о летописях, в которых история церкви не пишется вовсе, а вместо неё содержатся неполные каталоги митрополитов, епископов и каменных церквей, – о житиях святых, не рисующих исторической обстановки, наполненных общими местами и риторическими фразами, – о памятниках церковного законодательства, проверить историческое значение которых нет средств у историка. Ученый жалуется на отсутствие у нас обличительной проповеди, сатиры (исключение – Максим Грек), на недостаток, ярко очерченных исторических деятелей (исключение, по его мнению, одно – патр. Никон). Низкое качество материалов, по русской церковной истории он объясняет нашей неспособностью, тем, что „в своем прошлом мы представляли из себя исторический народ весьма невысокого достоинства». Отсюда труд историка русской церкви тяжел и неблагодарен: это труд тряпичника, обязанного по десятку раз тщательно перерывать всякий хлам, чтобы подобрать все до лоскутка и все употребить на пользу. И кропотливый тряпичник получает в награду за труд чувство неудовлетворенности и недовольства. Таков взгляд, Е.Е. на свою науку и на то дело, которому он отдал свои силы. Но значение Е.Е. для истории русской церкви не ограничивается его критической разрушительной работой. Его труды производят и к положительными результатам. Критическая обработка источников сама по себе содействует выяснению исторической истины, потому что сортируя данные и выбрасывая часть их за негодностью, критика упрочивает положение оставшихся, очищает поле зрения от загораживающих истину показаний, а анализ фактов содействует накоплению фактов. Теперь получается возможность твердых научных построений в истории русской церкви, и Е.Е. сделал их в большом количестве, не создав, впрочем, общей схемы хода древнерусской церковной жизни, чему может быть не пришло и время. Следует еще отметить одну особенность в научных приемах историка, широко примененную ими впервые в своей науке и оказавшую в высшей степени плодотворные результаты. Историю русской церкви он изучает сравнительным методом, сопоставляя с особенностями церковной жизни Византии, и многое в прошлой жизни нашей церкви, бывшей долго митрополией константинопольского патриархата, объясняет порядками жизни греческой церкви: не даром Е.Е. так основательно изучил церковную жизнь православного востока в прошедшем и настоящем. Этим методом Е.Е. воспользовался, вероятно, руководясь примером А.В. Горского, применявшего его в своих ученых работах. Благодаря ему, он положительно создает, например, историю церковного управления в киевский период, опущенную нашими летописями, и раскрывает много темных сторон в истории древнерусского монашества. Много загадочных фактов выяснено, свидетельств истолковано; огромные книги его истории наполнены подобными мелкими открытиями и представляют неисчерпаемый материал для последующих работников. Не мало исторических лиц получило под пером откровенного ученого совсем новую оценку – арх. Митяй, митроп. Феодосий Бывальцев, Макарий со Стоглавым собором, преп. Максим Грек. Е.Е. историк независимый и вполне оригинальный. Не только его главный труд представляет самостоятельную переработку содержания, по крайней мере половины науки, переработку, отмеченную яркими следами своеобразного таланта, но и во второстепенных трудах своих он один и тот же“10

Хотя Е.Е. был собственно историк, и в исторических изысканиях исключительно заключается его сила и его значение, тем не менее, он иногда выступал еще в качестве публициста. Уже в „Истории русской церкви» есть публицистика11, как заметил профессор И.И. Мальшевский в вышеуказанном отзыве об „Истории русской церкви», считая ее одним из достоинств этого труда.

Но собственно и всецело публицистом является Е.Е. в своем сочинении „К нашей полемике со старообрядцами.» В этом сочинении он настаивает на том, что православные полемисты с расколом должны совершенно, в самой основе изменить полемику, что напрасно они усиливаются доказывать, что обряды Православной Церкви древнее обрядов, держимых старообрядцами, так как это, не погрешая против научной истины, не всегда можно и доказать, что должно догмат ставить на первый план, что должно исправлять слепую приверженность старообрядцев к обряду и преувеличенный взгляд на его важность, и содействовать развитию у них истинного христианского веропонимания.

Далее чисто публицистическое содержание имеет книжка Е.Е. „К вопросу о церковной реформе», из которой выше приведено нисколько мыслей. Покойный Е.Е. одарен быль не только выдающимся историческими талантом, но и сильными практическим смыслом12 и полемической ловкостью13.

Я не счел бы свою задачу выполненною, если бы не сообщили некоторых черт нравственной личности покойного Е.Е., поскольку мне то известно.

Е.Е. быль кабинетный ученый. Вся жизнь его была постоянный ученый труд. По его собственным словам, он не любил в своих ученых работах оставлять какой-либо предмет, прежде чем овладевал им, не любил, не кончив одного переходить к другому. При напряженной ученой работе ему приходилось работать и сидя, и стоя, и лежа. Когда он давал себе отдых, то любил гулять по окрестностям Посада, зимою на лыжах, иногда, как мне говорили, с ружьем.

Время ему было очень дорого. По этой причине и по другим причинам он чрезвычайно редко бывал в обществе, собравшемся ради развлечения. Я от него самого слышал, в восьмидесятых годах прошлого столетия, что он только дважды был в больших гостях, в том числе, однажды у профессора В.Д. Кудрявцева, когда тот, в конце 1861 или в начале 1862 года, приехал из Петербурга, окончив чтение лекции по философии тогдашнему Наследнику Цесаревичу Николаю Александровичу, и созвал к себе сотоварищей по Академии, чтобы поделиться с ними впечатлениями. Но Е.Е. отнюдь не быль угрюмым, неразговорчивым человеком. Напротив, в небольшом кругу товарищей в профессорской комнате в Академии он был очень разговорчивым, весело острил, часто смеялся раскатистым смехом. Не бывая в гостях сам, он радушно принимал у себя в доме на Переславской улице друзей, особенно ближайших сотоварищей по специальности, приходивших к нему сообщить свои планы и предположения или попросить советов и указаний. Радушно принимал он и гостей иногородних, и знакомых, и сотоварищей, которые не упускали случая посетить его.

Выше замечено, что Е.Е. весело острил. иногда смеялся раскатистыми смехом. Но его остроты были обыкновенно безобидны. Нельзя сказать, чтобы он не произносил, осуждений и не делал неблагоприятных отзывов. Об одном из своих младших сотоварищей он прямо отозвался так, что это – ярыга. Но этот отзыв был, во-первых, справедлив, во-вторых, высказан, незлостно. Е.Е. быль враг злословия и никому не причинял сознательно неприятности. Равно никогда не помнил зла. У него была младенчески чистая душа.

Самостоятельность есть одно из отличительных свойств в ученых исследованиях Е.Е. Самостоятелен он был и в своих отношениях к людям, в своем характере. У него всегда было свое суждение. Он не любил, чтобы его стесняли, нe допускал, чтобы ему, что называется, наступали на ногу и умел постоять за себя. Один из ректоров Московской Духовной Академии собрал у себя на квартире по какому-то поводу служащих Академии. Когда кончилась серьезная часть собрания, Е.Е. хотел уйти и подошел к ректору чтобы принять напутственное благословение. Ректор хотел удержать Е.Е. и сказал: „я вас не благословлю». Е.Е. ответил: „в таком случае я уйду без благословления “, и ушел.

Между тем, в обращении с другими он был чрезвычайно прост. У него никогда не было сколько-нибудь горделивого отношения к младшим товарищам. Он различал, только людей по нравственным их качествам, и еще потому, много трудятся они или мало, и только люди добрых, нравственных качеств и люди труда были его друзьями и собеседниками.

Присутствовать в собраниях Совета Академии Е.Е. считал долгом и аккуратно их посещал, хотя вообще был на них довольно сдержан. Но весьма тяготился, особенно в последние годы службы в Академии, должностью Члена Правления и крайне был доволен, когда мог быть заменен другим лицом: даже вручил Ректору ключи от академического ящика прежде, чем преемник ему был назначен.

Редко можно было встретить Е.Е. за богослужением в академическом храме. Это зависело от того, что он вообще мало придавал значения обрядности, притом он терпеть не мог официальности, тем более всего показного. Но он был верующий и религиозный человек. Ниже будет, сказано о пожертвованиях его на помин души родителей: не сделал бы он этих пожертвование если бы не был верующим человеком и не придавал, значения церковной молитве.

Е.Е. был очень скромен в жизни и на себя издерживал весьма мало. Но он щедро благотворил, особенно своим малоимущими родственникам. Они оценили чужую услугу и, когда, по выходу его в отставку, библиотекари Академии разыскивали нужные ему книги, он нередко отдаривал им за услугу своими изданиями.

В последние годы жизни Е.Е. были сделаны щедрые пожертвования на разные цели. Так в 1908–1909 годах пожертвован был им билет 5% Внутреннего Займа 1000-рублевого достоинства в Солигаличское духовное училище, в котором он учился, с тем, чтобы капитал оставался неприкосновенным, а проценты употреблялись на учебные пособия. Также в 1908–1909 годах им для фундаментальной библиотеки Костромской духовной семинарии, в которой он получил среднее образование, приобретено книг по списку, доставленному семинарией, всего на 1115 рублей. В 1909 году пожертвовано 1500 р. рентою в село Матвеево Кологривского уезда, Костромской губ. (в котором он родился) „двум священно-церковно-служительским причтам, имеющим поминать моих родителей и, в частности, служить соборную литургию на панихиду по ним в день кончины моей матери 27 декабря». В том же 1909 году пожертвовано в село Горельцы того же уезда 3000 р. рентою „причту, имеющему поминать моих родителей и, в частности, служить по ним литургию и панихиду в день кончины моего отца 6 марта». В 1910–1911 годах пожертвовано в означенное выше село Матвеево 9000 рублей для учреждения церковно-приходского Попечительства с тем, чтобы проценты были употребляемы Попечительством на подаяние нищим и на вспомоществование бедным и бедствующим жителям Матвеевского прихода. Также в 1910–1911 годах пожертвовано в село Горельцы с тою же целью 3000 рубл.

Е.Е. был воистину „благий и добрый раб». Он не закопал в землю дарованных ему Богом духовных сил, но приyмножил их неустанными трудом и приобретенными богатствами охотно делился с другими, имея в виду благо их. Вечная ему память!

* * *

1

В шестидесятых годах студентам уже было известно, что Е.Е. отвергает легенду о посещении Апостолом Андреем Киева и Новгорода, равно как повесть о крещении Владимира; известно было также, что он не Михаила признает первым русским митрополитом.

2

Много лет спустя после того, как исследование о славянских первоучителях удостоено было Уваровской премии, я спросил Е.Е., почему он не издаст его. Е.Е. ответил мне: „нужно употребить полгода времени на переработку этого исследования соответственно появившимся вновь ученым работам по этому предмету».

3

В одном из последних годов своей службы в Академии в профессорской комнате Е.Е. вступил в ученый спор по какому-то вопросу из истории румынской церкви с одним из членов акаде­мической корпорации, занимавшимся историей этой церкви. В споре он ясно показал, что история румынской церкви отнюдь не была им забыта и в девяностых годах прошлого столетия. Память у него была замечательная.

4

Отчет напечатан в протоколах Совета М. Д. Академии за 1874 г.

5

Так в Журн. Мин Н.Пр. 1876, ч. 187 напечатана статья „Христианство в России до Владимира Святого»; в том же журнале, 1877. ч.190 напечатана статья „Обращение всей Руси в христианство Владимиром и совершенное утверждение в ней христианской веры при его приемниках». – Статьи эти были своего рода эскизы, как выражаются, говоря о произведениях живописи, были подготовительные обработки некоторых отделов „Истории русской церкви”.

6

Напечатана в Записках Императорской Академии Наук, т. 41.

7

Речь эта напечатана в качестве послесловии в конце второй половины I тома „Истории Русской Церкви».

8

Желающие иметь подробные сведения о диспуте могут обратиться к описанию его, напечатанному в Прав. Обозр. 1881, т.I. Ср. Чт. В Общ. Люб. дух. Просвещения, 1880, декабрь.

9

Из них одна „О так называемой Иоакимовской летописи Татищева“ была произнесена на годичном акте Московской Духовной Академии 1 октября 1881 года и напечатана в Приб. к Твор. Св. Отцов, 1881, кн. 28; другая „Святые Константин и Мефодий, первоучители славянские“ была произнесена в торжественное собрании Московской Духовной Академии 6 апреля 1885 года и напечатана в Приб. к Твор. Св. Отцов, 1885, кн.36, а третья „О значении Преподобного Сергия Радонежского в истории нашего монашества“, произнесена была в торжественном собрании Московской Духовной Академии 26 сент. 1892 года и напечатана в ноябрьской книжке „Богословского Вестника“ за 1892г.

10

Православная Богословская Энциклопедия, т. IV, ч. 1, стр. 504 и сл.

11

См. напр. „Истории русской церкви» т. 1. первая половина, стр. 301 и след. особ. 307.

12

На вопросы жизни Е.Е. обыкновенно смотрел прямо, с точки зрения практической применимости и полезности. Вот почему он относился, например, сочувственно к сокращению приходов, – мере, принятой в семидесятых годах прошлого столетия для улучшения быта духовенства и вскоре отмененной.

13

Эту полемическую ловкость Е.Е. выказал в полемике, возгоревшейся в 1893 году по поводу некоторых, мыслей и положений, высказанных им в монографии о Преподобном Сергии.


Источник: Цветков П. И. Профессор Евгений Евстигнеевич Голубинский [☦7 января 1912 г.]: Некролог [с портретом] // Богословский вестник 1912. Т. 1. № 1. С. 1+1–18

Комментарии для сайта Cackle