Патриарху иерусалимскому Кириллу от 30 декабря 1852 г.

Ὁ Θεὸς εἶναι καρδιογνώστης, καὶ αὐτὸς μόνος γνωρίζει λύπην, τὴν ὁποίαν μ’ ἐπροξένησεν ἡ αἰφνιδία ὑμῶν ἀναχώρησις. Ἐπειδὴ τώρα πολλαὶ ἐλπίδες μου δὲν ἔχουν βάσιν, ὅμως αἱ ὑποθέσεις, διὰ τὰς ὁποίας ἀνεχωρήσατε, εἶναι τόσον μεγάλαι καὶ τόσον ὑπερβαίνουσι τὰς μικρὰς ἡμῶν ἀνάγκας, ὅσον τὸ ὄρος Ἐλαιῶν ὑπερβαίνει πολλὰ βουνὰ ἄλλα. Καὶ διὰ τοῦτο ἕκαστος ἡμῶν ὀφείλει ταπεινοῦσθαι καὶ μόνον εὔχεσθαι, ἵνα διαφυλάξῃ ὁ Θεὸς τὴν ὑμετέραν ζωὴν ἐν πάσαις περιστάσεσι καὶ συνεργήσῃ ὑμῖν ἐν παντὶ ἔργῳ ἀγαθῷ. Μ’ ὅλον τοῦτο ὁμολογοῦμαι, ὅτι Θεὸς, ὁ δίδων ἀνθρώποις πᾶσαν ἀρχὴν καὶ ἐξουσίαν, δωρεῖ αὐτοῖς καὶ χάρισμα κυβερνήσεως καὶ δυνάμεις μεγάλας πρὸς ἐκτέλεσιν ὅλων πραγμάτων μικρῶν τε καὶ μεγάλων. Ὅθεν τολμῶ ἐγγράφως ἐκφράσαι μερικὰς ἀμφιβολίας καὶ αἰτήσεις μου, τὰς ὁποίας δὲν ἐπρόφθαξα νὰ σᾶς εἴπω προσωπικῶς ἕνεκεν τῆς αἰφνιδίας ὑμῶν ἀναχωρήσεως. Καὶ πρῶτον μὲν μὲ εἶπαν, ὅτι ἡ μακαριότης της ἐδιόρισεν διὰ τὴν κατοικίαν ἡμῶν τὸ μόνον τὸ προξενεῖον καὶ νέον ὀσπήτιον, τὸ ὁποῖον ἔκτισεν ὁ Χούρι Ἀθανάσιος, ἀπάνω εἰς τὰ δώματα· ἐγὼ δέ, δὲν ἡξεύρω πῶς, πάντοτε εἶχα εἰς τὸν νοῦν μου, ὅτι δοθήσονται ἡμῖν καὶ ἐκεῖνα τὰ κάτω κελλία, ὅπου τώρα κάθεται ὁ ῥηθεὶς Ἀθανάσιος μὲ τὴν μητέρα του. Κατάλαβα τάχα τὸ πράγμα καλῶς, ἢ ὄχι; βάζουν τάχα εἰς ἐκεῖνα τὰ κελλία προσκυνητάς, ἢ ἄλλας οἰκογενείας, ὕστερα ἀφ’ οὗ θὰ ἡγῇ ἀπεκεῖ ὁ Ἀθανάσιος, ὁ μὴ θέλων κατοικῆσαι ἐκεῖ; ἢ μόνοι ἡμεῖς θὰ καθήσωμεν ἐκεῖ, μὴ θεωρούμενοι καὶ στενοχωρούμενοι ἀπὸ κανένα ξένον ἄνθρωπον; Ἀγνοῶ, ἀμφιβάλλομαι καὶ διὰ τοῦτο σᾶς παρακαλῶ καὶ ἱκετεύω, ἵνα λύσητε αὐτὴν τὴν ἀμφιβολίαν μου. Κατὰ τὸ παρὸν προειρημένα τὰ κάτω κελλία δὲν χρείουνται δι’ ἡμᾶς. Δεύτερον δὲ, μετὰ τὴν ἀναχώρησιν τῆς μακαριότητός της ἐπιθεώρησα λεπτομερῶς ὅλον τὸ ὀσπήτιον διορισμένον εἰς κατοικίαν ἡμῶν, καὶ εὐχαρίστησα τῷ παναγάθῳ Θεῷ διὰ τὴν εὔνοιαν καὶ καλοκαγαθίαν, τὴν ὁποίαν εἴχατε δείξει εἰς τὴν ἐμὴν ἀναξιότητα, διότι αὐτὴ ἡ κατοικία μὲ ἀρέσκει πάνυ πολύ. Ἡ μακαριότης της μᾶς φέρνει εἰς ἕνα παράδεισον. Ἐλπίζω, ὅτι οἱ ὑμέτεροι ὑπουργοὶ θὰ ἐκτελέσουν τὰς προσταγὰς αὐτῆς, τὰς ὁποίας ἤκουσα καὶ ἐγὼ ὁ παρών. Ἐλπίζω, ὅτι ἡ κατοικία μας θέλει καλλωπισθῇ ὄχι μὲ τὴν κοσμικὴν τρυφερότητα, ἀλλὰ μὲ τὴν εὐπρέπειαν τὴν ἀνήκουσαν εἰς τοὺς φιλομούσους. Ἐλπίζω, ὅτι εἰς τὸ ἐξῆς δὲν μᾶς στενοχωρήσει κανεὶς ἀλλότριος. Ἔτι θερμῶς παρακαλῶ, νὰ δεχθῆτε εὐμενῶς καὶ μίαν ἄλλην αἴτησίν μου, τὴν ὁποίαν άναφέρω εἰς τὴν ὑμετέραν μακαριότητα μὲ υἱϊκήν μου τόλμην τε καὶ ὑπακοήν, δηλαδὴ νὰ προστάξητε ῥητῶς, ἂν εἶναι εὐάρεστον, νὰ χαλάσουν τὸ κουππὲ τοῦ προξενικοῦ οἴκου, καὶ εἰς τόπον του νὰ βάλουν ξύλινο ταβάνι, διότι πολὺ φοβοῦμαι, νὰ μὴν μὲ πειράξῃ ὑγρασία, ὁποῦ με ἐπροξένησε τόσα καὶ τόσα κακά. Τώρα ἀπ’ αὐτὸ τὸ κουππὲ τὸ ἥμισυ τοῦ οἴκου ἔγινε ὑγρό.

Πάτερ μου γλυκύτατε, χαρά μου, μάτια μου! Ἄκουσον τὴν φωνήν μου καὶ δέχθητι εὐμενῶς τὰς αἰτήσεις μου ταπεινάς. Βλέπεις, ὅτι δὲν ζητῶ πολλὰ καὶ ἀτέλεστα. Τί κοστίζει τὸ κουππέ; τίποτες, ἀλλ’ ἡ ζωὴ τοῦ ἀνθρώπου πόσον ἀξίζει; Ἔτι παρακαλῶ θερμῶς, νὰ προστάξητε νὰ κατασκευάσουν ἕνα ἐξώστην εἰς τὸ ἀνατολικὸν μέρος τοῦ οἴκου προξενικοῦ, διὰ νὰ προπατήσω ἐκεῖ καὶ πέρνω ἀέρα ἔξω ἀπὸ τὰ κελλία μου. Ἡ ἀνάπαυσίς μου τελεία εἶναι ἡ δόξα καὶ τιμή σου καὶ ἡ εὐεργεσία, τὴν ὁποίαν μήτε ἐγὼ, μήτε ἄλλοι δὲν θέλουν λησμονήσει εἰς τοὺς αἰῶνας τῶν αἰώνων.

Τοῦτο μόνον, ὦ ἱερὰ κορυφή, ἐπιθυμῶ, καὶ τίποτες ἄλλο. Ἑλπίζω, ὅτι θὰ εἰσακουσθῶ καὶ θὰ λάβω τὴν περιπόθητόν μοι ἀπόκρισιν τοῦ πατρὸς καὶ αὐθέντου καὶ δεσπότου μου.

Перевод.

Бог – сердцеведец и Он один знает горе, которое причинило мне внезапное ваше отшествие. Хотя до сих пор многие надежды мои не имеют основания, все же те дела, ради которых вы ушли, так велики и настолько превосходят мелкие наши заботы, насколько Елеонская гора превосходит многие холмы; поэтому всякий из нас должен смириться и только молиться, да сохранит Бог вашу жизнь во всех обстоятельствах и споспешествует вам во всяком благом деле. Я всецело исповедую, что Бог, подающий людям всякое начало и власть, дарит им и благодать управления и великие силы для исполнения всех дел великих и малых. Поэтому я дерзаю письменно высказать вам некоторые недоумения и просьбы, которые я не успел высказать вам лично вследствие внезапного вашего отшествия. И, во-первых, мне сообщили, что ваше блаженство назначило нам для жительства только консульский дом и верхнее помещение нового дома, который построил Афанасий Хури. Я же, не знаю почему, постоянно держал в уме, что нам будут даны и нижние кельи, где теперь живет вышеупомянутый Афанасий со своей матерью. Хорошо ли понял я это дело или нет? Будут ли помещать в те кельи поклонников или другие семейства после того, как оттуда уйдет Афанасий, не желающий там жить? Или мы одни будем жить там не видимые и не стесненные никаким чужим человеком? Не ведаю, сомневаюсь и вследствие этого прошу и умоляю вас разрешить это мое сомнение; в настоящее время вышеупомянутыми нижними кельями мы не пользуемся. Во-вторых, после отшествия вашего блаженства я подробно осмотрел весь дом, предназначенный для жительства нашего, и я возблагодарил всеблагого Бога за благосклонность и благорасположение, какое вы выказали моему недостоинству, так как это помещение мне очень нравится, ваше блаженство привело меня в рай. Надеюсь, что помощники ваши исполнят приказания ваши, которые были отданы в моем присутствии. Надеюсь, что помещение наше будет украшено не со светской роскошью, но с благолепием, подобающим любителям муз. Надеюсь, что впредь нас никакой чужой не будет стеснять. Кроме того я горячо прошу вас принять благосклонно и другое мое прошение, которое я приношу вашему блаженству с сыновним дерзновением и послушанием, именно приказать, если это вам угодно, сломать купол консульского дома и на место его настлать деревянный потолок; ибо я очень опасаюсь, что меня будет беспокоить сырость, которая причинила мне столько зла. Теперь от этого купола половина дома стала сырой.

Отец мой сладчайший, радость моя, очи мои! Услышь голос мой и прими благосклонно смиренные прошения мои. Ты видишь, что я не прошу многого и недостижимого. Что стоит купол? Кое-что, но не во много ли раз больше ценится жизнь человека? Кроме того я усердно прошу, прикажите устроить террасу на восточной стороне консульского дома, чтобы я мог туда ходить из своих келий и пользоваться свежим воздухом. Упокоение мое будет вполне славой и честью твоей и благодеянием, какового ни я и никто другой не забудет во веки веков. Только этого, священный глава, я желаю и ничего другого. Надеюсь, что я буду услышан и получу желанный ответ отца и владыки моего.