Б. П. Мансурову от 20 марта 1859 г.²²¹

Перед отъездом в Фессалию, где мне надобно осмотреть Метеорские монастыри и соутешиться единоверием тамошних христиан и их архипастырей, еще раз пишу вам о выборе места на Афоне под странноприимный дом для наших богомольцев, посещающих эту святую гору.

Один обыватель города Иериссо, хозяин мореходной лодки, говорил мне, что тамошняя пристань не удобна для стоянки пароходов и для высадки людей с их грузами, потому что мелка и подвержена сильному волнению, от которого рыбаки спасают свои лодки, вытаскивая их на сушу, далеко от берега. По словам этого же обывателя, самая лучшая афонская пристань находится в расстоянии двухчасового пути от Иериссо, там, где отрог Мегаловиглийской возвышенности далеко тянется поперек залива Контессо. Эта пристань называется Плати. В ней во всякое время могут спокойно стоять большие суда, быв защищены помянутым отрогом от напора всех волн. Тут хорошо ловится рыба. Но, к сожалению, пологий берег Платийской заводи не заселен; и от него не очень близко до подворьев монастырей Иверского и Хиландарского, кои устроены в окрестностях Мегаловиглийской возвышенности. Можно поставить на этом берегу наш странноприимный дом; но весьма трудно снабжать его съестными припасами по причине отдаленности этого места от Руссика.

Передав вам все сведения свои об афонских пристанях, я остаюсь при первом мнении своем, что остров Мульяни есть самое лучшее пристанище для наших богомольцев, желающих побывать на святой горе. А вам предоставляю устранить те препятствия к нашему водворению тут, о коих я писал вам прежде. Выскажите мне свое мнение об этом деле. Я готов содействовать вам по возвращении из Фессалии на Афон, где еще не кончены мои занятия.

Святогорцы, сверх чаяния моего, принимали меня, как брата, и отворяли мне свои библиотеки, закрытые для франков. Я почерпнул из них множество разнообразных познаний и могу приобрести их еще более, но не ведаю, дадут ли мне отсрочку на пять месяцев, которой поджидаю давненько. В Петербурге как-то не ценят, или не хотят ценить моего усердия к святому делу и моего самоотвержения и призвания к деятельности кафолической. Кажется, на роду мне написано не иметь чести в отечестве моем. Но зато я слишком вознагражден почетом от чужих!

Предержащие и правительствующие не видят вождя моего. А ведет меня Бог и куда приведет, там я и буду. Он мой кормчий. С Ним я переплыву новые моря и войду в ту пристань, в которой будет брошен мой последний якорь. Его святой воле предаю себя. Он же да исправит путь и пред вами!