Графу А. П. Толстому от 31 мая 1859 г.

Состоящий при мне воспитанник С.-Петербургской семинарии Благовещенский получил 618 р. сер. на обратный путь в Россию. А об успособлении моего возвращения туда, как видится, не подумали в св. синоде. Что ж бы это значило? Я не просил себе никакого пособия; но и без просьбы моей можно бы снабдить меня новой дачей денег по тому же благоизволению, по которому даны были мне 1500 рублей на путевые издержки, тогда как я не просил их, и по предусмотрению гораздо больших расходов моих в сравнении с расходами спутника моего. Он издержал сотни, а я тысячи. Поездка моя в Фессалию стоила очень дорого. Там я обеими руками раздавал золото (уже свое благоприобретенное, а не жалованное), как богомолец, как помощник бедных единоверцев, как изыскатель нужных сведений, как первый там русский путешественник и как невольный данник учтивости ларисского паши, пославшего двух конников своих оберегать меня во все время путешествия моего в Фессалии. Теперь у меня очень мало денег. Но при всей скудости своей я не прошу милостыни у начальства. Пусть само оно покажет предупредительную внимательность к вещественным нуждам моим на чужбине, где я исполняю дело его с горячим усердием, с полным самоотвержением и с успехами, коими похвалюсь о Господе.

Полагаю, что мне и спутнику моему скоро будут высланы новые паспорты, вследствие состоявшегося определения св. синода об отсрочке пребывания нашего на Востоке до ноября месяца текущего года, и отправляюсь с ним на Афонскую гору для окончательного обозрения тамошних книгохранилищ и памятников зодчества и иконописания.

Простите и не забывайте преданного вам старца.

P. S. Если надумают выслать мне денежное пособие, то пусть вышлют полуимпериалы, а не вексель, с которым здесь наплачешься.