ДЕЯНИЯ ПАВЛА И ФЕКЛЫ

Когда восходил Павел к Иконию, бежав из Антиохии, были сопутникам его Димас и Ермоген медник, лицемерия исполненные, и ластились к Павлу, притворяясь, будто любят его. Павел же, на одну лишь благость Христову взирая, ничего дурного не сделал им, но миловал их весьма, дабы соделать для них сладкими все словеса господни, и учение, и толкование благовестия о рождестве и воскресении Возлюбленного, и слово в слово пересказывал им дивные дела Христовы, как что ему самому открыто было.

И вот, муж некий по имени Онисифор, прослышав, что Павел идет в Иконий, вышел со чадами своими Симмией и Зиноном и женою своею Лекторою во сретение Павлу, дабы принять его; ибо открыл ему Тит на словах, каков из себя Павел. Видеть же он его не видел плотию, а только духом.

И пошел Онисифор по дороге царской на Листру, и стал, дабы поджидать Павла, и всех проходящих оглядывал пристально, держа в памяти наставление Титово.

И увидел он Павла шествующего, мужа низкорослого, лысого, с ногами кривыми, с осанкою достойною, с бровями сросшимися, с носом немного выступающим, полного милости; и то являлся Павел как человек, то ангела имел обличие.

Увидев же Онисифора, улыбнулся ему Павел; и сказал Онисифор:

– Радуйся, Бога благословенного служитель!

А тот ответил:

– Благодать с тобою и с домом твоим.

Димас же и Ермоген завистию воспылали и еще усугубили притворство свое.

И сказал Димас:

– А мы не Благословенного ли служители, что ты не приветствуешь нас сим же образом?

И ответил им Онисифор:

– Не виду в вас плода правды: но если и вы таковы, войдите в дом мой и покойтесь.

И вошел Павел в дом Онисифоров; и была там радость великая, и колен преклонение, и хлебов преломление, и слово Божие о воздержании и воскресении.

И говорил Павел так:

– Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят.

– Блаженны в непорочности плоть свою соблюдшие, ибо они храмом Божьим соделаются.

– Блаженны воздержанные, ибо им глаголет Бог.

– Блаженны от мира сего отрекшиеся, ибо они Богу благоугодят.

– Блаженны жен имеющие, как бы не имея, ибо они Бога наследуют.

– Блаженны страх Божий хранящие, ибо они ангелами Божьими соделаются.

– Блаженны трепещущие речений Божьих, ибо они утешатся.

– Блаженны премудрость Иисуса Христа стяжавшие, ибо они сынами Всевышнего нарекутся.

– Блаженны крещение свое соблюдшие, ибо они в покой Отца и Сына внидут.

– Блаженны разумение Иисуса Христа улучившие, ибо они во свете пребудут.

– Блаженны любви к Богу ради образ мирской оставившие, ибо они ангелов судить будут и одесную Отца благословение примут.

– Блаженны милостивые, ибо они Богу благоугодят и не лишатся воздаяния непорочности своей; ибо Слово Божие будет для них делом спасения в день Сына Божия, и обретут они упокоение во веки веков.

И когда Павел говорил сие посреди церкви в доме Онисифоровом, некая дева Фекла, дочь Феоклии, обрученная мужу Фамириду, сидела у ближнего окна дома своего и слушала день и ночь слово Божие, через Павла возвещаемое, и о чистоте, и о вере во Христа, и о молитве; и не отходила она от оконца, но в вере исполнялась ликованием.

Видя же многих жени дев, к Павлу приходивших, желала и она сподобиться стоять пред лицом Павловым и слушать слово Христово; обличия же Павлова она еще не видала, а только слово слышала.

И вот, покуда не отходила она от окна, посылает мать ее за Фамиридом; тот же приходит, весьма радуясь, будто уже получая ее в жены.

И сказал Фамирид Феоклии:

– Где же моя Фекла, чтобы наглядеться мне на нее?

И ответила Феоклия:

– новое имею поведать тебе, Фамирид: ибо три дня и три ночи не отходит Фекла от оконца своего, ни есть не хочет, ни пить, но как уставилась в оконце, так и сидит, словно ей в том радость некая, и слушает мужа чужестранного, обманным и хитрым словесам поучающего; и дивлюсь я, как это девица столь стыдливая так тяжко честь свою роняет.

– Фамирид, человек сей и весь город наш Иконийский мутит, как Феклу твою; ведь все жены и юноши стекаются к нему и научаются от него, что-де Бога надо бояться Единого и Единственного, а жить-де в непорочности. Вот и дочь моя, как паук, на оконце повисла, от слов его вожделением неслыханным и страстию непостижимою побеждаема. Внимает она всему изрекаемому от него, и вот, пленена дева. Довольно, подойди к ней ты и заговори с ней; ведь твоя она нареченная!

И подошел к ней Фамирид, и любовь к ней имея, и страх перед исступлением ее, и сказал:

– Фекла, мне обрученная! что сидишь ты так и что за страсть обуревает тебя? Полно, погляди на твоего Фамирида и устыдись.

Тут и мать ее тоже примолвила:

– Чадо, что сидишь ты, в землю глядя, и ничего не ответишь, но вне себя пребываешь?

И плакали они плачем великим: Фамирид – о невесте сетуя утраченной, Феоклия же – о дочери, рабыни же – о молодой своей госпоже; и было в доме смущение скорбное.

Но когда совершалось все сие, не обернулась Фекла, но прилежно внимала слову Павлову.

Фамирид же прянул, и на улицу выбежал, и озирал всех, входящих к Павлу и выходящих от него.

И увидел он мужей двух, между собою злобившихся горько, и вопросил их:

– Мужи, скажите мне, кто вы и кто смутитель сей, в доме с вами сущий, юношей же и дев в обман вводящий, чтобы они браков не творили, но в девстве пребывали? Обещаю вам много денег, только скажите мне про него; а я в городе этом из первых граждан.

И сказали ему Димас и Ермоген:

– Кто он, не ведаем: а отвращает он юношей от жен и дев от мужей таковыми словесами, что-де нет вам иного воскресения, если не пребудете чистыми, соблюдая плоть свою от осквернения.

Фамирид же сказал им:

– Войдите, мужи, в дом мой, и обретите покой у меня!

И пришли они на пир расточительный, с винопитием многим, богатством великим и трапезою многоценною. И поил их Фамирид, влюблен был в Феклу и брака с нею вожделея.

И сказал за пиром Фамирид:

– Мужи, откройте мне, что есть учение его, дабы и мне знать о том; ибо велика тоска моя по Фекле и печаль, что так любит она чужеземца и брака отвращается.

И сказали Димас и Ермоген:

– Приведи его к игемону Кестилию, как совратителя народного в новое учение христиан, и тот казнит его, ты же получишь в жены Феклу свою. А мы научим тебя о воскресении. О коем тот говорит. Что оно-де совершится и уже совершается в детях наших, и что мы-де воскресаем, когда познаем Бога.

Фамирид, сие услышав, ревностию распаляяся и гневом. Восстал поутру и вошел в дом Онисифоров, ведя с собою правителей, и стражей, и премного народа с палками, и говорит Павлу:

– Растлил ты град Иконийский и суженую мою так, что она не желает брака со мною; идем же к игемону Кестилию!

И все вошедшие с ним примолвили:

– Ведите волшебника! совратил он жен наших!

И весь народ с ними согласился.

И возопил велегласно Фамирид, став пред судилищем:

– Проконсул! не ведаем, откуда явился человечишка сей, что воспрещает девам в брак вступать; пусть сам он скажет при тебе, какой ради корысти учит он тому.

А Димас и Ермоген говорили Фамириду:

– Скажи, что он христианин, и без труда погубишь его!

Однако игемон, по собственной своей мыли действуя, обратился к Павлу с таковою речью:

– Кто ты и чему учишь? Смотри, немалое противу тебя обвинение!

И возвысил Павел голос свой, говоря:

– Если должно мне ныне дать ответ, чему учу, слушай, проконсул. Бог живой, Бог взыскующий, Бог ревнитель, Бог, ни в чем нужды не имеющий, но желающий спасения человеков, послал меня исторгнуть сих из тления, и нечистоты, и всякого сладострастия, и смерти, да не погрешают более. Сего ради ниспослал Бог собственного Сына Своего, Коего благовествую и на Коего учу человеков возлагать упование, ибо один Он сострадание явил миру заблудшему, дабы не были человеки более суду повинны, но веру имели, и страх Божий, и разумение благообразия, и любовь к истине. Итак, если учу тому, что открыто Богом моим, в чем вина моя, о проконсул?

Игемон же, услышав сие, повелел Павла связать и во узилище ввергнуть, пока сам он не будет иметь досуга, чтобы выслушать его прилежнее.

Фекла же ночью той, сняв с рук запястья, дала их привратнику, и была дверь отворена для нее, и вступила она во узилище; а там, дав стражнику зеркальце свое серебряное, вошла она к самому Павлу и слушала, сидя у ног его, о дивных делах Божиих. И ничего не страшился Павел, но вещал в свободе Божией; у не же возрастала вера. И лобызали она оковы его.

Когда же хватились Феклы домашние ее купно с Фамиридом, пошли о ней чинить сыск на улицах, будто о пропащей; и некто из рабов, несших службу совместно с привратником, донес, что выходила она ночью.

И растянули привратника на пытке, и сказал он им, что входила она ночью к чужестранцу в узилище. И, устремясь туда по слову его, нашли они ее, как бы заточенную силою любви ее.

Исшед оттоле, созвали они чернь и объявили о случившемся игемону.

И повелел игемон вести Павла пред судилище.

Фекла меж тем не отходила от места того, где учил Павел в заточении своем. И повелел тогда игемон вести ее также пред судилище; она же пошла, в радости ликуя.

Меж тем чернь, когда снова приведен был Павел, шумно вопияла:

– Волшебник он! Истреби его!

Игемон, однако, не без приятности внимал Павлу, учившему о правде Божией; и вот, сотворив совет со своими, призвал он Феклу и вопросил:

– Чего ради не приемлешь ты брака с Фамиридом по закону Иконийскому?

Она же стояла, с Павла очей не сводя, и безмолвствовала: видя же сие, вскричала Феоклия, матерь ее:

– Огнем сожги беззаконницу, огнем сожги безбрачницу посреди театра градского, дабы все жены впредь страшились, ее примером вразумленные!

И печалился игемон много; и Павла, по бичевании, изверг он за пределы града, Феклу же присудил огнем сжечь.

И тотчас встал он с места своего, и пошел в театр; и вся чернь устремилась туда, желанием зрелища понуждаемая. И как агнец в пустыне ищет, где пастух его, так Фекла искала взором своим Павла. И вот, вперяясь очами в толпу, увидела она Господа, сидевшего во образе Павла, и молвила:

– Сколь несносна была слабость моя, когда пришел Павел поглядеть на меня!

И не сводила с Него глаз; Он же отошел на небеса.

Меж тем отроки и девицы носили дрова и сено, дабы сожечь Феклу огнем.

Когда ввели ее нагую, заплакал игемон и подивился сущей в ней силе. Палачи же сложили костер и повелели ей взойти на него; сотворив знамение креста, поднялась она на дрова, они же подожгли. И разгорелся огнь великий; но не жег ее огнь, затем что Бог, умилосердясь о ней, шум сотворил подземельный, и осенил ее свыше облак, влаги исполненный и града, и излилось все вместилище его, отчего многие в опасность пришли и живота лишились.

Тою порою пребывал Павел в посте купно с Онисифором, и супружницею его, и чадами его, в склепе отверстом затворясь на пути, ведущем от Икония в Дафну.

Когда же прошло много дней поста их, сказали отроки Павлу:

– Вот, взалкали мы!

И не имели они, где взять им хлебов; ибо оставил Онисифор все дела мира сего и последовал за Павлом со всем домом своим. Но Павел совлек с себя верхнюю ризу свою, подал и сказал:

– Ступай, чадо, купи на это хлебов поболее и неси сюда!

Когда же вышел отрок из склепа, увидел он Феклу недалече, изумился и вопросил:

– Фекла, куда путь держишь?

Она же отвечала:

– Ищу догнать Павла, из среды огня спасшись!

И сказал отрок:

– Ступай сюда, и отведу тебя к нему! ибо стенает он о тебе, и молится, и в посте пребывает уже шесть дней.

И стала она подле склепа, и взирала на Павла, преклонив колена, и молившегося, и взывавшего:

– Отче Иисуса, Господа нашего, да не пожжет Феклу огнь, но пребудь с нею Ты, ибо Твоя она!

И тут она, стоя позади, возопияла:

– Отче, сотворивший небо и землю! Отче возлюбленного Сына Твоего Иисуса Христа! Благословляю Тебя, ибо избавил Ты меня из среды огня, дабы увидеть мне Павла.

И Павел, встав с колен, увидал ее и молвил:

– Боже, Сердцеведец, Отче Господа нашего Иисуса Христа! Благословляю Тебя, ибо скоро внял Ты мне и сотворил мне по молитве моей.

И был внутри склепа пир любви великий; и ликовал Павел, и Онисифор, и все бывшие с ним. Имели же они хлебов пять, да овощи, да воду, да соль; и радовались о правде Христовой.

И сказал Фекла Павлу:

– Обрежу власы мои и последую за тобою, куда бы ни пошел ты.

Он же ответил:

– Время худое, ты же красива; да не приидет к тебе искушение новое, горнее прежнего, так что не выдержишь ты его, но впадешь в малодушие.

Но молвила Фекла:

– Только положи не меня печать Христову, и не коснется до меня искушение.

И сказал Павел:

– О Фекла, потерпи только; будет тебе купель.

И отослал Павел Онисифора со всеми домашними его в Иконий, а сам, взяв Феклу с собою, отошел в Антиохию.

Когда же вступили они в город, некий наместник Сирии, по имени Александр, при виде Феклы воспылал к ней страстию и тщился улестить Павла деньгами и дарами.

Павел же не принял и отвечал:

– Не ведаю, о какой женщине говоришь! Не моя она!

А тот, великую имя силу, сам подстерегал ее на улице; она же отнюдь не стерпела того, но Павла призывала и горестно вопияла, подъемля глас свой:

– Не чини насилия чужестраннице! Не чини насилия служительнице Божией! Была я сперва из гражданок Икония, но за то, что брака с Фамиридом не приняла, изгнана из града того.

И сорвала она хламиду с Александра и разодрала ее; и венок сняла с главы его.

И так торжествовала она над ним победу свою.

Он же, и вожделением к ней уязвляем, и на приключившееся ему поношение негодуя, сделал на нее донос игемону; поскольку же не запиралась она ни в чем, осудил ее игемон зверям на растерзание.

Но жены градские восскорбели о приговоре том и вопияли перед судилищем:

– Дурной суд! Неправедный суд!

Фекла же просила только игемона, чтобы ограждена была чистота ее, пока не придет час со зверями сразиться. И вот некая жена богатства великого, рода царского, именем Трифена, у которой перед тем умерла дочь ее, прияла Феклу на сохранение и имела в ней утешение.

Когда же устроен был бой со зверями, предали ее львице лютой; и царица Трифена провожала ее.

И села Фекла на место возвышенное, львица же прилегла к ногам ее, и весь народ дивился тому. Вина же, поименованная в надписи над главою ее, гласила: «святотатица». Но жены со чадами их вопияли к небу, повторяя:

– О Боже, суд неправедный творится во граде нашем!

И со зрелища того взяла ее Трифена снова к себе; ибо дочь Трифенина Фалконилла, прежде умершая, во сне сказала ей:

– Матушка моя, прими Феклу, странницу одинокую, на место мое, чтобы молила она Бога обо мне и была я через то допущена в обитель упокоения праведных.

Взяв ее со зрелища того, и скорбела Трифена, что завтра снова предстоит ей бороться со зверями, и ласкалась к ней горячо, словно бы к дочери своей Фалконилле, приговаривая:

– Дитятко мое второе, Фекла, помолись-ка о дочери моей, дабы имела она жизнь вечную; ибо так внушено было мне в сонных видениях.

Та же, нимало не медля, возвысила глас свой и рекла:

– О Боже мой, Сыне Всевышнего, на небесах Сущий, подай ей по желанию сердца ее, чтобы дочерь ее Фалконилла имела жизнь вечную!

И когда сказала она так, запечалилась Трифена, что предстоит такой красоте кинутой быть зверям на пожрание.

Когда же настало утро, пришел Александр забрать ее, ибо он давал игры; и сказал он:

– Игемон воссел уже на место свое, и чернь уже торопит нас; дай же мне вывести звероборицу.

Тогда возопияла Трифена так, что обратился он в бегство, и причитала:

– После смерти Фалкониллиной вторая скорбь в доме нашем приключается, и нет заступника: ни дочери, ибо скончалась она, ни сродника, ибо одинока я. Боже дочери моей Феклы, заступись за Феклу!

И посылает игемон воинов, чтобы выводили Феклу.

Трифена же не отходила от нее, но сама рукою своею вела ее и говорила:

– Дочь мою Фалкониллу проводила я в гробницу; тебя же, Фекла, на звероборство провожаю.

И восплакалась Фекла горько, и восстенала ко Господу, говоря:

– Господи Боже, в Кого верую, к Кому прибегаю, Избавивший меня из огня, воздай Трифене за сострадание ее к рабе Твоей и за то, что соблюла меня в чистоте!

Тут сделался шум, и звериный рык, и народный вопль; и мужи кричали:

– Выводи святотатицу!

Жены же голосили:

– Да погибнет город наш за беззаконие сие! Казни всех нас, проконсул! Горькое зрелище! Кривой суд!

Фекла же, из руки Трифениной взятая, была совлечена одежд своих и препоясана поясом, только прикрывавшим срам ее, и так брошена на ристалище.

И выпустили на нее львов и медведей; и лютая львица, подбежав, к ногам ее прилегла, и толпа жен возопияла громко. И выбежала на нее медведица; но львица кинулась навстречу и растерзала медведицу. Затем лев, приученный терзать людей, принадлежал Александру, вбежал на нее; и тогда львица, соплетшись со львом тем в борьбе, испустила дух вместе с ним.

И возопияли жены громче прежнего, видя, что и львица, защитница Феклина, погибла.

После того выпущены были на нее звери многие; она же стояла, простерши руки свои в молитве.

Когда же окончила она молитву свою, обернулась она и увидала водоем, полный воды многой, и сказала:

– Ныне пора мне омыться.

И вверглась она в воду, рекши:

– Во имя Иисуса Христа, крещаюсь в последний мой день!

Видя это, жены и весь народ стали вопиять с плачем:

– Не ввергайся в воду ту!

Сам игемон прослезился, что такую красоту и тюлени пожрут.

Она же вверглась в воду, призвав имя Иисуса Христа; и тюлени, ослепленные блистанием огня молнийного, замертво всплыли.

И был вокруг нее как бы облак пламенный, так что ни звери ее не касались, ни нагота ее видима не была.

Когда же пустили в водоем иных зверей, лютее прежних, возопияли жены и принялись кидать кто листье, кто нард, кто касию, кто амом, так что благовоний было премного. А все звери, пущенные в водоем, словно дремой были обуяны и Феклы на трогали.

И сказал Александр игемону:

– Есть у меня быки весьма грозные; привяжем звероборицу к ним.

С отвращением ответил игемон:

– Делай как желаешь.

И привязали ее за ноги между быков, быкам же принялись покладывать к мужскому естеству железа раскаленные, чтобы они сильнее взбесились и умертвили ее. И вот быки прянули, однако жар от желез пережег веревки, и встала Фекла, словно бы и не вязали ее.

Меж тем Трифена как стояла подле арены на плитах, так и упала без чувств, и воскликнули служанки ее:

– Умерла царица Трифена!

И остановил игры игемон, и весь город устрашен был; и пал Александр к ногам игемоновым, молвя:

– Сжалься надо мною и над городом сим и умертви скорее звероборицу, чтобы город не разделил погибели ее; ибо если только прослышит о сем кесарь, вскорости погубит вместе с нами и город сей за то, что сродница его, царица Трифена, дух свой испустила на плитах.

И призвал игемон Феклу к себе из среды зверей, и вопросил ее:

– Кто ты? и что это свершается над тобою, что ни единый из зверей до тебя не коснулся?

Она же отвечала:

– Я есмь раба Бога Живого: совершающееся же надо мною есть милость Бога о Сыне Его, и Его ради ни единый из зверей не коснулся до меня. Ибо Он один – спасения предел и жизни бессмертной полнота; обуреваемым соделывается в Нем прибежище, скорбящим – облегчение, безнадежным – покров, и, чтоб сказать все в едином слове, если не уверуешь в Него, жить не будешь, но умрешь вовеки.

Услышав сие, повелел игемон принести ризы и сказал:

– Облеки себя в ризы!

Она же молвила:

– Облекший наготу мою пред зверями, Сей облечет меня в день суда спасением Своим.

И объявил игемон тотчас указ свой, говоря:

– Отпускаю вам Феклу, рабу Божию благочестивую.

И воскликнули жены все гласом великим, и словно бы едиными устами воздали хвалу Богу, говоря:

– Един Бог, Который спас Феклу!

И сотрясся от гласа ликования их весь город.

Трифена же, услышав весть радостную, вышла со всею толпою Фекле во сретение, и обняла ее, и сказала:

– Ныне верую, что воскресают мертвые; ныне верую, что живет дочерь моя! Войди же в дом, и все добро мое отпишу на тебя.

Фекла же, войдя с нею, отдыхала в доме ее восемь дней и возвещала слово Божие, и уверовали служанки многие; и была в доме том великая радость.

Однако Фекла затосковала о Павле и принялась искать его, всюду посылая о нем спрашивать; и было ей возвещено, что он в городе Мирах.

И вот она, взяв с собою отроков и девиц из челяди, препоясавшись и перешивши хитон свой по образу ризы мужской, отошла в Миры. И обрела Она Павла, когда проповедовал он слово Божие, и стала подле него.

Он же изумился духом, видя ее и толпу сущих с нею, и помыслил, не новое ли какое искушение предлежит ей. Но она, глядя на него, сказала ему:

– Омыта я, Павел; Тот, Кто привел тебя ко благовестию, привел меня к купели.

И взял ее Павел за руку, и отвел в дом Ермиев, и там услышал от нее о всем, бывшем с нею; и был Павел изумлен весьма, и все внимавшие получили назидание и помолились о Трифене.

После же того восстала Фекла и сказал Павлу:

– Иду в Иконий.

И ответил ей Павел:

– Ступай и учи людей слову Божию.

А Трифена прислала ей много одежд и денег, и Фекла оставила все это Павлу для раздаяния нищим.

Сама же Фекла отошла в Иконий, и вошла в дом Онисифоров, и поверглась там на пол, на то место, где восседал некогда Павел, уча словесам Божиим, и восплакалась, говоря:

– Боже мой и Боже дома сего, где воссиял мне свет! Христе Иисусе, Сыне Божий, заступник мой во узилище, заступник пред игемонами, заступник во огне, заступник посреди зверей, Ты еси Бог мой, и Тебе слава вовеки, аминь.

И узнала она, что Фамирид уж умер, а матерь ее жива; и призвала она матерь свою, и говорила ей так:

– Матушка моя Феоклия, можешь ли уверовать, что жив Господь на небесах? Чего желаешь? Если богатства, подает тебе Господ через меня; если же дочери, вот я перед тобою!

И, таковое принеся свидетельство, отошла она в Селевкию, где, многих просветив словом Божиим, сном добрым опочила.