Мара Бар Серапион

ПИСЬМО К СЫНУ Мара, сын Серапионов, Серапиону, сыну моему, мир!

Когда отписал мне учитель твой и наставник твой

и возвестил мне, что весьма рачителен ты в учении

для юных лет твоих, благословил я божество, что ты, младым будучи отроком

и не имея того, кто вел бы тебя, положил начало в намерении благом; и было мне сие во утешение, что ты, отрок юный, как наслышан я, ум являешь великий и совесть добрую, какие не во всех легко пребудут.

При вести оной, вот, написал я тебе памятку об испытанном мною в мире сем; ибо образ жизни человеческой испытан был мною, и ходил я в учении, и все, чему учат эллины, нашел я упраздненным при рождении жизни ·.

Итак, ревностно пекись, сын мой, о вещах, приличных свободному, – размышлять о назидании и отыскивать премудрость; сим образом потщись утвердиться в том, в чем положил ты начало свое; и памятуй заветы мои с усердием, как муж мирный и возлюбивший вразумление; хоть и покажется оно тебе весьма горьким, но, когда испытаешь ты его некое время, станет оно весьма приятно для тебя; так было и со мною.

Но человек, когда и разлучен будет с семейством своим, возможет сохранить навык свой

и творить будет подобающее для него, –

и он есть тот избранный, который Благословением Божьим наречется; и ничто не сравнится со свободою его.

Ибо призванные к вразумлению ищут выпростаться из смуты времени, и крепко держащиеся мудрости вознесены упованием праведности; и стоящие в истине

являют знамение добродетели своей; и посвятившие себя философии ищут убежать зол мира сего.

Но и ты, сын мой, поступай в сем так разумно, как мудрец, усиливающийся жить беспорочно; и смотри, чтобы стяжание богатств (коего жаждут многие) не возымело верх над тобою, и ум твой не подвигнулся вожделеть благ, которые не истинны, – ибо, когда получат люди желание свое, не пребудут они, даже если стяжавшие не отойдут от правды; и все вещи сии, видимые тобою в мире, как достояние кратковечное, расточатся, словно морок сонный; ибо они суть подъемы и падения времен. Что до славы суетной, занимающей жизнь человеческую, уразумей, что она не из тех вещей, что способны даровать нам радость, но скоро она делается для нас обидою; так и рождение милых чад; ибо в том и в другом противочувствия язвят нас – когда дети хороши, любовь к ним мучит нас и благонравие их уловляет нас; что до порочных, мы трудимся над исправлением их и печалуемся о пороках их.

Вот, слышал я о товарищах наших, что, когда уходили они из Самосаты, это давало им скорбь и, кляня время, говорили они так: – Отныне изгоняемся мы из мест обитания людей, и возбранено нам возвратиться в город наш, и лицезреть милых наших, и приступить к богам нашим с похвалою!

Сие подобает назвать днем сетования, ибо одно злое горе обладало ими всеми равно.

ибо со слезами поминали они отцов своих

и с воздыханиями – матерей своих, и скорбели о братьях своих, и печаловались о суженых своих, которых оставили позади себя.

И когда услышали мы от прежних товарищей их, что идут они к Селевкии, вышли мы тайно на путь к ним и соединили горе наше с горем их; и была печаль наша сильна весьма; и не без причины умножены были слезы наши уроном нашим. и воздыхания наши собрались в облако мрака, и мука наша возросла превыше горы, ибо ни один из нас не мог осилить бед, что пришли на него; ибо любовь к жизни сочеталась с муками смерти и злополучие наше сбивало нас с пути; ибо лицезрели мы братьев наших и детей наших в узах

и поминали товарищей наших, умерших и положенных в землю чуждую; и о себе тревожился каждый из нас, как бы мука не приложена была к муке

или горе новое не одолело бы горя прошлого.

Какая польза узникам испытать сие!

Что же до тебя, возлюбленный мой, да не печалит тебя, что одиночество твое гонимо было с места на место; ибо люди на то и рождены, чтобы принимать случайности времени.

Но размысли о том, что мудрым всякое место одинаково

и для добродетельных во всяком городе

сыщутся отцы и матери.

От себя же самого возьми пример: сколь многие, не знавшие тебя, любят тебя, как собственных детей своих, и сколь многие женщины приемлют тебя, как возлюбленных чад своих.

Воистину, благопоспешен ты на пути странника; воистину, за малую любовь твою желанен ты многим.

Итак, что имеем мы молвить

о пришедшем в мир заблуждении?

Преуспеяние в мире – маета злая, и сотрясаемся мы движением его, словно тростник под ветром.

Ибо дивился я на многих, оставлявших чад своих, изумлялся другим, воспитывавшим детей чуждых; и такие есть, что стяжают богатства в мире сем, но удивлялся и другим, наследующим то, что не их. Сего ради уразумей и виждь, что идем мы стезею блуждания.

Некий мудрец меж человеков однажды начал говорить к нам так: – На какое из обладании можем мы положиться

или что из них назовем пребывающим?

Изобилие богатств? Оно отъемлется.

Крепости? Они разграбляются.

Города? Они опустошаются.

Величие? Оно низвергается.

Светлость? Она помрачается.

Красота? Она отцветает.

Законы? Они преходят.

Бедность? Ее презирают.

Дети? Они умирают.

Друзья? Они изменяют.

Почести? Упреждает их зависть.

Пусть же радуется человек державе своей, как Дарий, или благополучию своему, как Поликрат, или крепости своей, как Ахилл, или супруге своей, как Агамемнон, или потомству своему, как Приам, или искусству своему, как Архимед, или мудрости своей, как Сократ, или учености своей, как Пифагор, или ведению своему, как Паламед!

Жизнь людей, сын мой, уходит из мира, но похвалы и добродетели их пребывают; и ты, малое чадо мое, избери для себя то, что не преходит, ибо прилежащие к таковому нарицаемы скромными, и возлюбленными, и любителями доброго имени; но если приступит к тебе зло, не вини человека, и не восставай на божество, и не ропщи на время!

Если пребудешь ты в мысли сей, немал дар, полученный тобою от божества, не нуждающийся в богатстве, не страждущий от бедности, и будешь ты исполнять назначенное тебе

без страха и с радостию; ибо страх и убегание того, что приходит по природе, не для мудрого, но для ходящих в беззаконии, и нельзя отнять у человека мудрость его.

как отнимают богатство его.

Пекись о ведении более, нежели о богатствах; ибо чем более возрастает имение.

тем более изобилует зло –

ведь видел я, что где изобилуют блага.

там восстают и беды, и где почести приемлются, там и печали сбираются, и где богатства преумножаются, там горечь годов многих.

Итак, если мудр ты и неусыпен в рачении, не престанет божество помогать ни тебе, ни любящим тебя; что можешь стяжать, то пусть довлеет тебе» если же сможешь обойтись без имения, блаженным должно будет наречь тебя, ибо никто не возымеет к тебе зависти.

Попомни и сие, что жизнь без имений не бывает смущаема сильно

и что никто по смерти своей

не наречется владетелем имения; но слабые пленимы вожделением их

и не ведают, что человек среди имений своих

страннику подобен; и страшатся они ненадежности обладании их – ибо оставили они, что принадлежит им, и взыскали того, что не их.

Ибо что еще можем мы сказать, если мудрецы терпят насилие от рук тиранов, и мудрость их уловляется клеветою, и угнетаемы они без защиты от разума своего?

Так, что доброго стяжали афиняне, убив Сократа, возмездие за коего получили они в гладе и моровой язве?

Или сыны Самоса, сжегши Пифагора?

Ибо земля их в одночасье сокрыта была песком.

Или иудеи, казнив Мудрого Царя своего?

Ибо царство их с того времени отнялось у них.

Ибо по правде отмстило божество

мудрость сих трех: ибо афиняне умирали от глада, и сыны Самоса одолены были морем, не имея средств помочь себе, иудеи же, покинутые и прогнанные из царства своего, рассеяны по всякой стране.

Сократ бессмертен через Платона; Пифагор же – через кумир Геры; а Царь Мудрый – через законы, им данные.

Но я, сын мой, испытал, в сколь бедственном злополучии люди обретаются, и дивился я, как не смирены они бедами, их обступившими; не довольно им ни войн, ни скорбей, ни недугов, ни смерти, ни бедности; но как звери мерзостные нападают они друг на друга в злобе своей, ища, кто из них возможет причинить большее зло товарищу своему; ибо перешли они пределы правды

и преступили все законы благие, покорясь собственным своим похотениям, –

ведь доколе вожделеет человек того, к чему стремится похотение его, как возможет он в праведности творить

приличествующее ему?

И не признают они правой меры, и редко простирают руки свои к истине и добру, но ведут себя во всей жизни своей, как глухие и слепые.

Злые радуются, и праведные утесняются; имущий отрицается, неимущий же стяжать тщится; бедный нищенствует, и богатый сокрывает; и каждый посмеивается ближнему своему! Упившиеся неистовствуют, и протрезвившиеся

раскаиваются; иные плачут, иные поют, иные смеются; иные же схвачены заботою: о злом все радование их, и отвергают они возлюбившего истину. Изумления сие достойно, как мир творит все посмешищем, и люди, разнствуя в образе жизни, пекутся о суете; и некто из них ищет снискать себе имя

победою в сражении, но не мыслит храбрец о неразумии похотей, пленяющих человека в мире; а я желал бы, чтобы толика раскаяния пришла к побеждающему силою своею, но осуждаемому алчностию своею.

Ибо испытывал я людей, испытав же, нашел, что к одному этому стремятся они: к изобилию богатств; и о сем не имеют они решения постоянного, но изменчивостью мысли своей быстро повергаемы и поглощаемы унынием; и не мыслят они о многих богатствах мира, сколько приходит терзаний

с ними купно; ибо рабствуют они величеству чрева своего, и это есть срам умов растленных.

Но то, что внушает мне мысль моя

написать тебе, мало прочесть, но должно держаться на деле; ибо и то знаю я, что, когда испытаешь ты путь жизни таковой, он полюбится тебе весьма, и свободен ты будешь от недолжного пыла, с коим детей ради сбирают богатство; отдали же от себя впредь печаль, что лелеют люди в себе

и от которой не приходит добра, и отгони от себя то попечение, которое не пользует нимало.

Ибо нет у нас иного средства, кроме одного лишь мужества, чтобы одолеть злополучие и нести скорби, которые мы всегда приемлем

из рук времени; ведь нам подобает ожидать их, а не того, что относится к радованию

и доброму имени.

Прилепись к мудрости, источнику всех благ, сокровищу нескудеющему, и в ней обретешь ты, где преклонить главу твою

и обрести упокоение твое, ибо она будет тебе как отец, и как матерь, и как благая сопутница жизни.

Имей всякую дружбу с терпением и постоянством, которые годны противу всех напастей, приходящих на слабых человеков; ибо столь велика сила их, что сносят они голод и одолевают жажду, подают отдохновение во всякой скорби и с трудами спорят, и со смертью; имей же о них рачение, и умирится жизнь твоя, и будешь ты мне утехою, и наречешься украшением родивших тебя.

Ведь прежде, во время оное, когда стоял град наш в величии своем, да будет тебе ведомо, противу многих изрекались слова мерзостные; и все же признательны мы времени, что сполна получили от величества его подобающую приязнь и красоту; но воспретило нам время довершить то, что решили мы в уме нашем.

И здесь, в узах, благодарим мы божество за то, что стяжали приязнь многих; ибо ищем мы, чтобы душа наша не оставляла мудрости и радования. Те же, кто влечет нас насилием, свидетельство приносят противу себя же самих, что весьма удалены от всего доброго; и примут они срам и стыд от низкого и постыдного.

Ибо доказали мы истину нашу, что нет в нас вины перед державою; и если римляне дозволят нам

возвратиться в землю нашу

со всякою правдою и послушанием, человеколюбиво поступят они

и нарекутся добрыми и праведными, и земля обитания их

также насладится покоем своим.

Пусть явят они величие свое, на волю отпуская нас, мы же да покоримся владычеству их, что временем определено для нас, они же да не терзают нас и не уподобляют нас рабам! Впрочем, что бы ни решили о нас, не приключится нам ничего большего, нежели упокоение смертное, которое не отнимется от нас.

Но ты, юный сын мой, если прилагаешь усердие уразуметь cm·. сперва победи похотение, и будь умерен во всех делах своих, и блюди себя от гнева, и вместо ярости послушествуй добродетели.

Ибо, как ныне мыслю я о сих вещах

и как восходит мне на память, могу я оставить по себе писание мое, и со спокойною мыслию окончить стезю мою, идти по которой осудили меня, и оставить без печалования

злое губительство мира сего; ибо молю я о том, чтобы разрешиться, какова же будет смерть, не заботит меня; скорбеть же обо мне или тревожиться обо мне отнюдь не присоветую никому; ибо таков путь мира целого, и в смерти нашей упреждаем мы его.

Один из друзей спросил Мару, сына Серапионова, когда был тот в узах подле него: – Жизнью твоею заклинаю тебя, Мара: открой мне, что достойное смеха явилось тебе, что смеешься ты? И сказал ему Мара: – Я смеялся над временем, что оно, не получив от меня в долг никакого зла, воздает мне злом.

Здесь кончается послание Мары, сына Серапионова.

Когда восходил Павел к Иконию, бежав из Антиохии, были сопутниками его Димас и Ермоген медник, лицемерия исполненные, и ластились к Павлу, притворяясь, будто любят его. Павел же, на одну лишь благость Христову взирая, ничего дурного не сделал им, но миловал их весьма, дабы соделать для них сладкими все словеса Господни, и учение, и толкование благовестия о рождестве и воскресении Возлюбленного, и слово в слово пересказывал им дивные дела Христовы, как что ему самому открыто было.

И вот, муж некий по имени Онисифор, прослышав, что Павел идет в Иконий, вышел со чадами своими Симмией и Зиноном и женою своею Лектрою во сретение Павлу, дабы принять его; ибо открыл ему Тит на словах, каков из себя Павел. Видеть же он его не видел плотию, а только духом.

И пошел Онисифор по дороге царской на Листру, и стал, дабы поджидать Павла, и всех проходящих оглядывал пристально, держа в памяти наставление Титове. И увидел он Павла шествующего, мужа низкорослого, лысого, с ногами кривыми, с осанкою достойною, с бровями сросшимися, с носом немного выступающим ·, полного милости; и то являлся Павел как человек, то ангела имел обличие.

Увидев же Онисифора, улыбнулся ему Павел; и сказал Онисифор: – Радуйся, Бога благословенного служитель! А тот ответил: – Благодать с тобою и с домом твоим. Димас же и Ермоген завистию воспылали и еще усугубили притворство свое. И сказал Димас: – А мы не Благословенного ли служители, что ты не приветствуешь нас сим же образом? И ответил Онисифор: – Не вижу в вас плода правды: но если и вы таковы, войдите в дом мой и покойтесь.

ι

И вошел Павел в дом Онисифоров; и была там радость великая, и колен преклонение, и хлебов преломление, и слово Божие о воздержании и воскресении.

И говорил Павел так: – Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят.

– Блаженны в непорочности плоть свою соблюдшие, ибо они храмом Божьим соделаются.

– Блаженны воздержные, ибо им глаголет Бог.

– Блаженны от мира сего отрекшиеся, ибо они Богу благоугодят. – Блаженны жен имеющие, как бы не имея, ибо

они Бога наследуют.

– Блаженны страх Божий хранящие, ибо они ангелами Божьими соделаются.

– Блаженны трепещущие речений Божьих, ибо они

утешатся.

– Блаженны премудрость Иисуса Христа стяжавшие, ибо они сынами Всевышнего нарекутся.

– Блаженны крещение свое соблюдшие, ибо они в покой Отца и Сына внидут.

– Блаженны разумение Иисуса Христа улучившие, ибо они во свете пребудут.

– Блаженны любви к Богу ради образ мирской оставившие, ибо они ангелов судить будут и одесную

Отца благословение примут.

– Блаженны милостивые, ибо они помилованы будут и не узрят горького дня Судного.

– Блаженны тела девственные, ибо они Богу благоугодят и не лишатся воздаяния непорочности своей; ибо Слово Божие будет для них делом спасения в день Сына Божия, и обретут они упокоение во веки веков.

И когда Павел говорил сие посреди церкви в доме Онисифоровом, некая дева Фекла, дочь Феоклии, обрученная мужу Фамириду, сидела у ближнего окна дома своего и слушала день и ночь слово Божие, через Павла возвещаемое, и о чистоте, и о вере во Христа, и о молитве; и не отходила она от оконца, но в вере исполнялась ликованием. Видя же многих жен и дев, к Павлу приходивших, желала и она сподобиться стоять пред лицом Павловым и слушать слово Христово; обличия же Павлова она еще не видала, а только слово слышала.

И вот, покуда не отходила она от окна, посылает мать ее за Фамиридом; тот же приходит, весьма радуясь, будто уже получая ее в жены.

И сказал Фамирид Феоклии: – Где же моя Фекла, чтобы наглядеться мне на нее?

И ответила Феоклия: – Новое имею поведать тебе, Фамирид: ибо три дня и три ночи не отходит Фекла от оконца своего, ни есть не хочет, ни пить, но как уставилась в оконце, так и сидит, словно ей в том радость некая, и слушает мужа чужестранного, обманным и хитрым словесам поучающего; и дивлюсь я, как это девица столь стыдливая так тяжко честь свою роняет.

– Фамирид, человек сей и весь город наш Иконийский мутит, как Феклу твою; ведь все жены и юноши стекаются к нему и научаются от него, что–де Бога надо бояться Единого и Единственного, а жить–де в непорочности. Вот и дочь моя, как паук, на оконце повисла, от слов его вожделением неслыханным и страстию непостижимою побеждаема. Внимает она всему изрекаемому от него, и вот, пленена дева. Довольно, подойди к ней ты и заговори с ней; ведь твоя она нареченная! Глава 10

И подошел к ней Фамирид, и любовь к ней имея, и страх перед исступлением ее, и сказал: – Фекла, мне обрученная! что сидишь ты так и что за страсть обуревает тебя? Полно, погляди на твоего фамирида и устыдись.

Тут и мать ее тоже примолвила: – Чадо, что сидишь ты, в землю глядя, и ничего не ответишь, но вне себя пребываешь?

И плакали они плачем великим: Фамирид – о невесте сетуя утраченной, Феоклия же – о дочери, рабыни же – о молодой своей госпоже; и было в доме

смущение скорбное.

Но когда Совершалось все сие, не обернулась Фекла, но прилежно внимала слову Павлову.

Фамирид же прянул, и на улицу выбежал, и озирал всех, входящих к Павлу и выходящих от него.

И увидел он мужей двух, между собою злобившихся

горько, и вопросил их: – Мужи, скажите мне, кто вы и кто смутитель сей, в доме с вами сущий, юношей же и дев в обман вводящий, чтобы они браков не творили, но в девстве пребывали? Обещаю вам много денег, только скажите мне про него; а я в городе этом из первых граждан.

И сказали ему Димас и Ермоген: – Кто он, не ведаем: а отвращает он юношей от жен

и дев от мужей таковыми словесами, что–де нет вам иного воскресения, если не пребудете чистыми, соблюдая плоть свою от осквернения.

Фамирид же сказал им: – Войдите, мужи, в дом мой, и обретите покой у меня!

И пришли они на пир расточительный, с винопитием многим, богатством великим и трапезою многоценною. И поил их Фамирид, влюблен быв в Феклу и брака с нею вожделея.

И сказал за пиром Фамирид: – Мужи, откройте мне, что есть учение его, дабы и мне знать о том; ибо велика тоска моя по Фекле и печаль, что так любит она чужеземца и брака отвращается.

И сказали Димас и Ермоген: – Приведи его к игемону Кестилию, как совратителя народного в новое учение христиан, и тот казнит его, ты же получишь в жены Феклу свою. А мы научим тебя о воскресении, о коем тот говорит, что оно–де совершится и уже совершается в детях наших, и что мы–де воскресаем, когда познаем Бога истинного.

Фамирид, сие услышав, ревностию распаляяся и гневом, восстал поутру и вошел в дом Онисифоров, ведя с собою правителей, и стражей, и премного народа с палками, и говорит Павлу: – Растлил ты град Иконийский и суженую мою так, что она не желает брака со мною; идем же к игемону Кестилию!

И все вошедшие с ним примолвили: – Ведите волшебника! совратил он жен наших! И весь народ с ними согласился.

И возопил велегласно Фамирид, став пред судилищем: – Проконсул! не ведаем, откуда явился человечишка сей, что воспрещает девам в брак вступать; пусть сам он скажет при тебе, какой ради корысти учит он тому.

А Димас и Ермоген говорили Фамириду: – Скажи, что он христианин, и без труда погубишь его!

Однако игемон, по собственной своей мысли действуя, обратился к Павлу с таковою речью: – Кто ты и чему учишь? Смотри, немалое противу тебя обвинение!

И возвысил Павел голос свой, говоря: – Если должно мне ныне дать ответ, чему учу, слушай, проконсул. Бог живой, Бог взыскующий, Бог ревнитель, Бог, ни в чем нужды не имеющий, но желающий спасения человеков, послал меня исторгнуть сих из тления, и нечистоты, и всякого сладострастия, и смерти, да не погрешают более. Сего ради ниспослал Бог собственного Сына Своего, Коего благовествую и на Коего учу человеков возлагать упование, ибо один Он состра дание явил миру заблудшему, дабы не были человеки более суду повинны, но веру имели, и страх Божий, и разумение благообразия, и любовь к истине. Итак, если учу тому, что открыто Богом моим, в чем вина моя, о проконсул?

Игемон же, услышав сие, повелел Павла связать и во узилище ввергнуть, пока сам он не будет иметь досуга, чтобы выслушать его прилежнее.

Фекла же ночью той, сняв с рук запястья, дала их привратнику, и была дверь отворена для нее, и вступила она во узилище; а там, дав стражнику зеркальце свое серебряное, вошла она к самому Павлу и слушала, сидя у ног его, о дивных делах Божиих. И ничего не страшился Павел, но вещал в свободе Божией; у нее же возрастала вера. И лобызала она оковы его.

Когда же хватились Феклы домашние ее купно с Фамиридом, пошли чинить о ней сыск на улицах, будто о пропащей; и некто из рабов, несших службу совместно с привратником, донес, что выходила она ночью.

И растянули привратника на пытке, и сказал он им, что входила она ночью к чужестранцу в узилище. И, устремясь туда по слову его, нашли они ее, как бы заточенную силою любви ее.

Исшед оттоле, созвали они чернь и объявили о случившемся игемону. Глава 20

И повелел игемон вести Павла пред судилище. Фекла меж тем не отходила от места того, где учил Павел в заточении своем. И повелел тогда игемон вести ее также пред судилище; она же пошла, в радости ликуя.

Меж тем чернь, когда снова приведен был Павел, шумно вопияла: – Волшебник он1 Истреби его!

Игемон, однако, не без приятности внимал Павлу, учившему о правде Божией; и вот, сотворив совет со своими, призвал он Феклу и вопросил: – Чего ради не приемлешь ты брака с Фамиридом по закону Иконийскому?

Она же стояла, с Павла очей не сводя, и безмолвствовала: видя же сие, вскричала Феоклия, матерь ее: – Огнем сожги беззаконницу, огнем сожги безбрачницу посреди театра градского, дабы все жены впредь страшились, ее примером вразумленные!

И печалился игемон много; и Павла, по бичевании, изверг он за пределы града, Феклу же присудил огнем сжечь.

И тотчас встал он с места своего, и пошел в театр; и вся чернь устремилась туда, желанием зрелища понуждаемая. И как агнец в пустыне ищет, где пастух его, так Фекла искала взором своим Павла. И вот, вперяясь очами в толпу, увидела она Господа, сидевшего во образе Павла, и молвила: – Сколь несносна была слабость моя, когда пришел Павел поглядеть на меня!

И не сводила с Него глаз; Он же отошел на небеса.

Меж тем отроки и девицы носили дрова и сено, дабы сожечь Феклу огнем.

Когда ввели ее нагую, заплакал игемон и подивился сущей в ней силе. Палачи же сложили костер и повелели ей взойти на него; сотворив знамение креста, поднялась она на дрова, они же подожгли. И разгорелся огнь великий; но не жег ее огнь, затем что Бог, умилосердясь о ней, шум сотворил подземельный, и осенил ее свыше облак, влаги исполненный и града, и излилось все вместилище его, отчего многие в опасность пришли и живота лишились.

Огнь же угас, и Фекла спасена была.

Тою порою пребывал Павел в посте купно с Онисифором, и супружницею его, и чадами его, в склепе отверстом затворясь на пути, ведущем от Икония в Дафну.

Когда же прошло много дней поста их, сказали отроки Павлу: – Вот, взалкали мы!

И не имели они, где взять им хлебов; ибо оставил Онисифор все дела мира сего и последовал за Павлом со всем домом своим. Но Павел совлек с себя верхнюю ризу свою, подал и сказал: – Ступай, чадо, купи на это хлебов поболее и неси сюда!

Когда же вышел отрок из склепа, увидел он Феклу недалече, изумился и вопросил: – Фекла, куда путь держишь? Она же отвечала: – Ищу догнать Павла, из среды огня спасшись! И сказал отрок: – Ступай сюда, и отведу тебя к нему! ибо стенает он о тебе, и молится, и в посте пребывает уже шесть дней.

И стала она подле склепа, и взирала на Павла, преклонившего колена, и молившегося, и взывавшего: – Отче Иисуса, Господа нашего, да не пожжет Феклу огнь, но пребудь с нею Ты, ибо Твоя она! И тут она, стоя позади, возопияла: – Отче, сотворивший небо и землю! Отче возлюбленного Сына Твоего Иисуса Христа! Благословляю Тебя, ибо избавил Ты меня из среды огня, дабы увидеть

мне Павла.

И Павел, встав с колен, увидал ее и молвил: – Боже Сердцеведче, Отче Господа нашего Иисуса Христа! Благословляю Тебя, ибо скоро внял Ты мне и сотворил мне по молитве моей.

И был внутри склепа пир любви великий; и ликовали Павел, и Онисифор, и все бывшие с ними. Имели же они хлебов пять, да овощи, да воду, да соль; и радовались о правде Христовой.

И сказала Фекла Павлу: – Обрежу власы мои и последую за тобою, куда бы ни пошел ты.

Он же ответил: – Время худое, ты же красива; да не приидет к тебе искушение новое, горшее прежнего, так что не выдержишь ты его, но впадешь в малодушие. Но молвила Фекла: – Только положи на меня печать Христову, и не коснется до меня искушение. И сказал Павел: – О Фекла, потерпи только; будет тебе купель.

И отослал Павел Онисифора со всеми домашними его в Иконий, а сам, взяв Феклу с собою, отошел в Антиохию.

Когда же вступили они в город, некий наместник Сирии, по имени Александр, при виде Феклы воспылал к ней страстию и тщился улестить Павла деньгами и дарами.

Павел же не принял и отвечал: – Не ведаю, о какой женщине говоришь! Не моя она!

А тот, великую имея силу, сам подстерегал ее на улице; она же отнюдь не стерпела того, но Павла призывала и горестно вопияла, подъемля глас свой: – Не чини насилия чужестраннице! Не чини насилия служительнице Божией! Была я сперва из гражданок Икония, но за то, что брака с Фамиридом не приняла, изгнана из града того.

И сорвала она хламиду с Александра и разодрала ее; и венок сняла с главы его.

И так торжествовала она над ним победу свою.

Он же, и вожделением к ней уязвляем, и на приключившееся ему поношение негодуя, сделал на нее донос игемону; поскольку же не запиралась она ни в чем, осудил ее игемон зверям на растерзание. Но жены градские восскорбели о приговоре том и вопияли перед судилищем: – Дурной суд1 Неправедный суд1

Фекла же просила только игемона, чтобы ограждена была чистота ее, пока не придет час со зверями сразиться. И вот некая жена богатства великого, рода царского, именем Трифена, у которой перед тем умерла дочь ее, приняла Феклу на сохранение и имела в ней утешение.

Когда же устроен был бой со зверями, предали ее львице лютой; и царица Трифена провожала ее.

И села Фекла на место возвышенное, львица же прилегла к ногам ее, и весь народ дивился тому. Вина же, поименованная в надписи над главою ее, гласила: «святотатица». Но жены со чадами их вопияли к небу, повторяя: – О Боже, суд неправедный творится во граде нашем!

И со зрелища того взяла ее Трифена снова к себе; ибо дочь Трифенина Фалконилла, прежде умершая, во сне сказала ей: – Матушка моя, прими Феклу, странницу одинокую, на место мое, чтобы молила она Бога обо мне и была я через то допущена в обитель упокоения праведных.

Взяв ее со зрелища того, и скорбела Трифена, что завтра снова предстоит ей бороться со зверями, и ласкалась к ней горячо, словно бы к дочери своей Фалконилле, приговаривая: – Дитятко мое второе, Фекла, помолись–ка о дочери моей, дабы имела она жизнь вечную; ибо так внушено было мне в сонных видениях.

Та же, нимало не медля, возвысила глас свой и рекла: – О Боже мой, Сыне Всевышнего, на небесах Сущий, подай ей по желанию сердца ее, чтобы дочерь ее Фалконилла имела жизнь вечную!

И когда сказала она так, запечалилась Трифена, что предстоит такой красоте кинутой быть зверям на пожраГлава 30

Когда же настало утро, пришел Александр забрать ее, ибо он давал игры; и сказал он: – Игемон воссел уже на место свое, и чернь уже торопит нас; дай же мне вывести звероборицу.

Тогда возопияла Трифена так, что обратился он в бегство, и причитала: – После смерти Фалкониллиной вторая скорбь в доме нашем приключается, и нет заступника: ни дочери, ибо скончалась она, ни сродника, ибо одинока я. Боже дочери моей Феклы, заступись за Феклу!

И посылает игемон воинов, чтобы выводили Феклу.

Трифена же не отходила от нее, но сама рукою своею вела ее и говорила: – Дочь мою Фалкониллу проводила я в гробницу; тебя же, Фекла, на звероборство провожаю.

И восплакалась Фекла горько, и восстенала ко Господу, говоря: – Господи Боже, в Кого верую, к Кому прибегаю, Избавивший меня из огня, воздай Трифене за сострадание ее к рабе Твоей и за то, что соблюла меня в чистоте!

Тут сделался шум, и звериный рык, и народный вопль; и мужи кричали: – Выводи святотатицу! Жены же голосили: – Да погибнет город наш за беззаконие сие! Казни всех нас, проконсул! Горькое зрелище! Кривой суд!

Фекла же, из руки Трифениной взятая, была совлечена одежд своих и препоясана поясом, только прикрывавшим срам ее, и так брошена на ристалище.

И выпустили на нее львов и медведей; и лютая львица, подбежав, к ногам ее прилегла, и толпа жен возопияла громко. И выбежала на нее медведица; но львица кинулась навстречу и растерзала медведицу. Затем лев, приученный терзать людей, что принадлежал Александру, выбежал на нее; и тогда львица, соплетшись со львом тем в борьбе, испустила дух вместе с ним.

И возопияли жены громче прежнего, видя, что и львица, защитница Феклина, погибла.

После того выпущены были на нее звери многие; она же стояла, простерши руки свои в молитве.

Когда же окончила она молитву свою, обернулась она и увидала водоем, полный воды многой, и сказала: – Ныне пора мне омыться. И вверглась она в воду, рекши: – Во имя Иисуса Христа, крещаюсь в последний мой день!

Видя это, жены и весь народ стали вопиять с плачем: – Не ввергайся в воду ту!

Сам игемон прослезился, что такую красоту и тюлени пожрут.

Она же вверглась в воду, призвав имя Иисуса Христа; и тюлени, ослепленные блистанием огня молнийного, замертво всплыли.

И был вокруг нее как бы облак пламенный, так что ни звери ее не касались, ни нагота ее видима не была.

Когда же пустили в водоем иных зверей, лютее прежних, возопияли жены и принялись кидать кто листье, кто нард, кто касию, кто амом, так что благовоний было премного. А все звери, пущенные в водоем, словно дремой были обуяны и Феклы не трогали.

И сказал Александр игемону: – Есть у меня быки весьма грозные; привяжем звероборицу к ним.

С отвращением ответствовал игемон: – Делай как желаешь.

И привязали ее за ноги между быков, быкам же принялись подкладывать к мужскому их естеству железа раскаленные, чтобы они сильнее взбесились и умертвили ее. И вот быки прянули, однако жар от желез пережег веревки, и встала Фекла, словно бы и не вязали ее. Глава 36

Меж тем Трифена как стояла подле арены на плитах, так и упала без чувств, и воскликнули служанки ее: – Умерла царица Трифена!

И остановил игры игемон, и весь город устрашен был; и пал Александр к ногам игемоновым, молвя: – Сжалься надо мною и над городом сим и умертви скорее звероборицу, чтобы город не разделил погибели ее; ибо если только прослышит о сем кесарь, вскорости погубит вместе с нами и город сей за то, что сродница его, царица Трифена, дух свой испустила на плитах.

И призвал игемон Феклу к себе из среды зверей, и вопросил ее: – Кто ты? и что это совершается над тобою, что ни единый из зверей до тебя не коснулся? Она же отвечала: – Я есмь раба Бога Живого: совершающееся же надо мною есть милость Бога о Сыне Его, и Его ради ни единый из зверей не коснулся до меня. Ибо Он один – спасения предел и жизни бессмертной полнота; обуреваемым соделывается в Нем прибежище, скорбящим – облегчение, безнадежным – покров, и, чтобы сказать все в едином слове, если не уверуешь в Него, жить не будешь, но умрешь вовеки.

Услышав сие, повелел игемон принести ризы и ска– Облеки себя в ризы! Она же молвила: – Облекший наготу мою пред зверями, Сей облечет меня в день суда спасением Своим.

И объявил игемон тотчас указ свой, говоря: – Отпускаю вам Феклу, рабу Божию благочестивую.

И воскликнули жены все гласом великим, и словно бы едиными устами воздали хвалу Богу, говоря: – Един Бог, Который спас Феклу!

И сотрясся от гласа ликования их весь город.

Трифена же, услышав весть радостную, вышла со всею толпою Фекле во сретение, и обняла ее, и сказала: – Ныне верую, что воскресают мертвые; ныне верую, что живет дочерь моя! Войди же в дом, и все добро мое отпишу на тебя.

Фекла же, войдя с нею, отдыхала в доме ее восемь дней и возвещала слово Божие, и уверовали служанки многие; и была в доме том великая радость.

Однако Фекла затосковала о Павле и принялась искать его, всюду посылая о нем спрашивать; и было ей возвещено, что он в городе Мирах.

И вот она, взяв с собою отроков и девиц из челяди, препоясавшись и перешивши хитон свой по образу ризы мужской, отошла в Миры. И обрела она Павла, когда проповедовал он слово Божие, и стала подле него.

Он же изумился духом, видя ее и толпу сущих с нею, и помыслил, не новое ли какое искушение предлежит ей. Но она, глядя на него, сказала ему: – Омыта я, Павел; Тот, Кто привел тебя ко благовестию, привел и меня к купели. Глава 41

И взял ее Павел за руку, и отвел в дом Ермиев, и там услышал от нее о всем, бывшем с нею; и был Павел изумлен весьма, и все внимавшие получили назидание и помолились о Трифене.

После же того восстала Фекла и сказала Павлу: – Иду в Иконий. И ответил ей Павел: – Ступай и учи людей слову Божию. А Трифена прислала ей много одежд и денег, и Фекла оставила все это Павлу для раздаяния нищим.

Сама же Фекла отошла в Иконий, и вошла в дом Онисифоров, и поверглась там на пол, на то место, где восседал некогда Павел, уча словесам Божиим, и восплакалась, говоря: – Боже мой и Боже дома сего, где воссиял мне свет! Христе Иисусе, Сыне Божий, заступник мой во узилище, заступник пред игемонами, заступник во огне, заступник посреди зверей. Ты еси Бог мой, и Тебе слава вовеки, аминь.

И узнала она, что Фамирид уж умер, а матерь ее жива; и призвала она матерь свою, и говорила ей так: – Матушка моя Феоклия, можешь ли уверовать, что жив Господь на небесах? Чего желаешь? Если богатства, подает; тебе Господь через меня; если же дочери, вот я перед тобою!

И, таковое принеся свидетельство, отошла она в Селевкию, где, многих просветив словом Божиим, сном добрым опочила.

И собрал нас вместе Иисус, и сказал: – Пока еще не предан Я в руки их, воспоем песнь Отцу и так пойдем навстречу тому, что ждет нас.

Затем велел Он нам стать в хоровод и держаться за руки; Сам же, стоя в средине, сказал: – Отвечайте Мне: «Аминь!»

После того начал Он воспевать песнь, глаголя: – Слава Тебе, Отче!

Мы же, вращаясь по кругу, отвечали Ему: – Аминь!

– Слава Тебе, Дух! Тебе, Святый!

– Аминь!

– Хвалим Тебя, Отче, благодарим Тебя, Свете, в Коем тьма не обитает!*

– Аминь!

– При благодарении же нашем говорю так: спастись желаю, и спасти желаю!*

– Аминь!

– Искуплен быть желаю, и искупить желаю!

– Аминь!

– Уязвиться желаю, и уязвить желаю!

– Аминь!

– Рожден быть желаю, и рождать желаю! – Аминь!

– Вкушать желаю, и предаться во снедь желаю!

– Аминь!

– Внимать желаю, и внят быть желаю!

– Аминь!

– Умозрим быть желаю, всецело Ум будучи!

– Аминь!

– Омываем быть желаю, и омывать желаю!*

– Аминь!

– Благодать–пляшет!* Играть на флейте желаю, ведите хоровод все вы!

– Аминь!

– Плач творить желаю, причитайте все вы!

– Аминь!

– Единая Осьмерица нам подпевает!

– Аминь!

– Двунадесятое Число пляшет в вышних!

– Аминь!

– Всему сущему плясать должно!

– Аминь!

– Кто не пляшет, свершающегося не разумеет!

– Аминь!

– Бежать желаю, и остаться желаю!

– Аминь!

– Украшать желаю, и украшен быть желаю!

– Аминь!

Воссоединиться желаю,

и воссоединить желаю!

– Аминь!

– Дома не имею, и домы имею!

– Аминь!

– Храма не имею, и храмы имею!

– Аминь!

– Светильник Я для тебя, о, взирающий на Меня́

– Аминь!

– Зерцало Я для тебя, о, мыслящий Меня!

– Аминь!

– Дверь Я для тебя, о, стучащийся!

– Аминь!

– Путь Я для тебя, о, шествующий!

– Аминь!

– Внимая песни Моей, восчувствуй, как Я глаголю в тебе!

– Аминь!

Невеста есть дочерь света, слава царей на ней почиет.

Величав и утешен ее облик и чистым сиянием украшен дивно.

Как вешние цветы ее одежды и сладкое благовоние проливают

Царь на темени ее явлен и питает утвержденных под его властью.

Истина главу ее осенила, у ее ног веселые пляски.

Отверсты уста ее, и, как пристойно, славословия глаголемы ими.

Двунадесять апостолов Бога–Сына и семьдесят два подают в ней гласы.

Язык ее подобен завесе во Храме, которую священник подвигнет и внидет.

Ее выя подобна башне, которую построил первый Зодчий.

Правая и левая ее руки указуют на место чистых Эонов,

и перстов ее десятерица отворяет затворы Града.

Брачный чертог ее светел и благоуханием благодати исполнен.

Посреди его воскуряется ладан веры, и любви, и надежды, все окрест творя благовонным.

Мирты правды пол покрывают, ветви истины украшают двери.

Избранные сыны брачного чертога ·, призванные на пир, окружили Невесту, семь дев ее провожают, воспевают ей славословье.

Лев, и Телец, и Орел, и Ангел Жениху во сретение взор устремили, дабы во славе Его просветиться и в царствие Его вечное внити, и трапезы сподобиться брачной, на нее–же все праведные сойдутся, и в радость Господина своего внити, в нее же каждый вступит особо; дабы облачиться в ризы света, и славою Господа своего облечься, и восхвалить Отца Живого, приняв великолепие Его света, и сиянием Господним просветившись, и вкусив от яств его бессмертных, вовеки убыли не имущих, испив от воды, в жизнь текущей, и уже вовеки не зная жажды, Отца и Господа славословя, и единородного Его Сына, и Духа, Премудрости Матерь.

(Песнь апостола Иуды Фомы, воспетая им в земле индийской)

Когда я дитятей обитал в царстве дома моего Отца, утешаясь блистанием богатств и славы воспитавших меня, –

от Востока, отечества моего, родившие меня послали меня и в путь собрали меня.

Из сокровищниц своих обильных они мне вынесли ношу; велико было бремя, но легко, и нести его мог я один –

злато от земли Гелер, и сребро великого Гандзака, и халцедоны земли индийской, и перлы дома Кушанов.

И одели меня адамантом, что сокрушает железо, совлекши с меня ризу света, что по любви ко мне они сотворили, и пурпуровый оный плащ, истканный по мере моей.

И сотворили они со мною завет, и начертали его в сердце моем, да не возмогу забыть его: «Если ты в Египет снидешь ·

и жемчужину ·, единственную, изымешь, сущую в утробе моря, подле пасти пыхающего Змия, облачишься ты в ризу света, и в плащ твой, что на нее возлагаем, и с братом твоим, вторым по сану, наследник царствия нашего будешь».

Оставив Восток, нисходил я, и два вестника было со мною, ибо труден и опасен был путь, я же весьма млад. Я перешел рубежи Майшана, где сходятся купцы Востока, и достиг земли Вавилона, и вступил в стены Сарбуга.

Но когда в Египет я снизошел, спутники мои отступили от меня.

Я же к Змию направил путь, на постоялом дворе ожидал, когда он уснет и воздремлет, дабы жемчужину исхитить.

Странник был я и одинок, для всех постояльцев двора чужд, но свободнорожденного моей земли

и сродной крови я приметил там, юношу, милого для очей, сына помазания, что прилепился ко мне: и сотворил я его общником моим и причастником советов моих, и предостерег противу Египта и противу касания нечистых.

Одеждою моей я уподобился им, дабы не злобились они, что извне я пришел

жемчужину оную исхитить, и не возбуждали на меня Змия.

Но не ведаю, как прознали они, что родом я не из их земли, и лукаво сотворили они со мной, и дали мне вкусить от яств своих.

И я забыл, что я царский сын, и поработился их царю, и забыл о жемчужине оной, за коей был от родивших послан, и от дебелости их яств

поникнул в тяжелом сне.

Узнав же о всем, что сталось со мной, родившие меня восскорбели обо мне, и весть была объявлена по нашему царству, и каждый был ко двору нашему призван –

цари и князи земли Парфянской

и все вельможи Востока.

И составили они совет, чтобы в Египте не покинуть меня, и послание они написали, и каждый знатный подписал свое имя: «От Отца твоего, царя царей, и от Матери твоей. Востока госпожи, и от Брата твоего, второго по тебе, во Египте сущему сыну нашему – мир! Восстань, и пробудись от сна, и услышь послания нашего речь, и вспомни, что царский ты сын, и узри, кому поработился ты! Вспомни о жемчужине оной, коей ради пришел ты в Египет; вспомни о ризе света, помысли о плаще твоем предивном, да облечешься ты в них и украсишься ими, дабы имя твое читалось в книге славных, и с Братом твоим, вторым по сану, был ты царствия нашего наследник».

Сие послание послано было и запечатано царевой десницей от лукавых, от детей Вавилона и от мятежных демонов Сарбуга. Оно полетело, орлу подобясь, над всеми пернатыми владыке, полетело и ко мне опустилось и стало всецело речью.

От гласа его и гласа звука его пробудился я, и восстал ото сна, и взял его, и лобызал его, и снял печать его, и прочел.

Как начертано было в сердце моем, так и были начертаны слова письма.

Я вспомнил, что царский я сын, что свобода моя взыскует сродного ей, вспомнил и о жемчужине оной, коей ради пришел я в Египет, – и начал совершать тайнодейство над Змием пыхающим и лютым, и смирил его, и усыпил его, изрекши над ним имя Отца моего, имя Брата моего, второго по сану, и Матери моей, царицы Востока, –

и жемчужину оную исхитил, и к дому Отца моего обратился.

Одежды их, исполненные скверны, я совлек, и оставил в их земле, и на возврат путь мой направил к свету отечества нашего, к Востоку.

Послание мое, пробудившее меня, обрел я предо мною на стезе моей; оно, что гласом своим пробудило меня, вновь вело меня светом своим: блистая предо мною красой своей –

по китайской бумаге червонным письмом, и гласом водительства своего

сызнова ободряя унылость мою, и любовью своей увлекая меня.

Я выступил в путь, прошел у Сарбуга, землю Вавилонскую оставил оную и достиг великого Майшана, оной гавани купцов Востока, покоящейся у брега морского.

Ризу света, которой я совлекся, и плащ мой, что на нее возлагаем, –

от Гирканских высот одежды сии родившие меня прислали мне руками доверенных казначеев, избранных правдивости своей ради.

Я не помнил одежд тех, оставив их в детстве моем в доме Отца моего, –

и, внезапно, явившись очам моим, риза предстала как зерцало мое: во всем существе моем я видел ее, в ней же всецело лицезрел себя, так, что в разделении были мы и все же явлены в обличьи одном.

Также и казначеи, приметил я, принесшие мне ризу мою, оба являли единый лик, ибо приняли тот же знак от Царя, –

который через них возвращал мне честь.

залог избыточества моего –

ризу света, блистанием украшенную отменно: было там злато, и бериллы, и халцедоны, и переливчатые перлы, и многоцветные сардониксы; изготовленная достойно высокого сана, риза на сгибах крепилась адамантом, и Царя царей владычный образ отображался на ней повсюду, и он же, подобный камню сапфиру, был выткан пестро на ее вершинах.

И еще узрел я окрест нее шевеленье познания, как струи; я увидел также, что она словно приготовилась говорить; и услышал я напевов ее звон, как она звучала, сходя на меня: «Принадлежу я усерднейшему из слуг, для коего взращена пред лицом Отца, и приметила я, как росла вместе с ростом заслуг его».

И царственным своим устремленьем излилась она на меня всецело и поспешила, как велел ей Даятель, чтобы возмог я принять ее в руки; и меня любовь моя подстрекала порывом устремиться ей навстречу.

И простерся я, и принял ее, и красою многоцветной украсил себя, и возложил мой блеском отливающий плащ

во всю ширину на всего себя.

Так облачился я и взошел на высоты

к Вратам Приветствия и Поклоненья; склонил я главу мою и поклонился Отчему Сиянию, мне пославшему ризу, –

Тому, чьи заповеди я исполнил

и Кто воздает мне, обетованию верен

(во дворах сыновей Его дома

я вел с вельможами Его беседу), –

Кто радовался обо мне, меня принял и с Кем пребывал я в Его царстве, Кого служители Его хвалят голосами водяного органа – за то, что Он обещал неложно, что и я ко двору Царя царей поеду и, неся .жемчужину мою, дар мой, с Ним купно явлюсь пред лице Царево.

Окончилась песнь Иуды Фомы Близнеца, воспетая им в узилище.

Соломон, сын Давидов, рожден был от жены Уриевой; совершилось же сие так: Увидел царь Давид жену Уриеву в купальне нагую, и послал Сатана в сердце его похотение страстное, и соблудил с нею Давид; но не только блудное сие дело содеял он, но и убить Урию, мужа им совращенной, умыслил – это он–то, возлюбленный Божий, пророк великий, избранный Богом, между всеми величайший, сладкопения церковного красота. Ветхого и Нового Завета знамение явленное, Богоотец славноименный! Но был он обманут от Велиара ·, врага злозачинательного, так обманут, как и первозданный оный Адам. И убит был Урия, от Давида на брань посланный, изволением Давидовым и хотением на переднее место поставленный, где и был он покинут и оставлен, дабы, пособляющего не имея, убиту быть; что и совершилось.

Но прежде, нежели совершиться тому, пришел ангел Господень к пророку Нафану ·, говоря: – Ступай к Давиду, царю и пророку, и научи его не творить дел беззакония сатанинского.

И восстал Нафан, и пошел уже к Давиду Нафан, но был в пути своем воспрепятствован от Велиара. Обрел бо диавол человека некоего убиенного, нагого, и положил его на пути Нафановом. Видя же мертвеца того, восхотел Нафан предать его погребению; но пока погребал он его, совершил Давид нечестивые дела Сатаны. Узнав же сие, восплакался Нафан и сказал: – По моей вине совершилось прегрешение сие. И снова пришел к нему ангел и сказал: – Через тебя совершилось падение, через тебя будет и восстание; ступай же и обличай беззаконие его. И сказал Нафан ангелу: – Как же я, человек бедный, царя буду обличать? Ангел же молвит ему: – Я с тобою буду: ты говори, я же страх на него наведу.

И пошел Нафан к Давиду, и поклонился ему земно, и сказал: – Владыка царь! тяжбу имею с человеком неким и пришел сказать тебе о ней. Царь же говорит ему: – Из–за чего же тяжба твоя? И говорит ему Нафан в притче: – Владыку имею, что владычит надо мною; и стяжал он овец сотницу и веселится о них. У меня же была овца единая; и отнял ее он, сотницею владеющий, и пожрал ее.

Тогда уразумел Давид деяние, им учиненное, и, восстав с ложа своего, восстенал горько, говоря со слезами: – Я семь сотворивший сие!

И начал он с сокрушением сердца говорить псалом пятидесятый ·, и Нафан с ним; и отпустил ему на будущее Господь Бог грех его.

«Давид родил Соломона от бывшей за Уриею» (Матф. 1, 6). И приял Соломон царство Давида, отца своего, и взошел на вершину премудрости и разумения; и цепь родословия его достигла даже до божественного воплощения Господа нашего Иисуса Христа, ибо и Сей из рода и от чресл богоотца Давида есть, дабы исполнилось речение пророческое, глаголющее: «Не отойдет скипетр от Иуды, и законодатель от чресл его, доколе не приидет Примиритель» (Быт. 49, 10). Премудрость же Соломонова подобна была премудрости Адама, перво го из человеков. Наставлен же был он в той премудрости частою от дивного Сираха, частию же от вышнего промысла. Знаменуя же премудрость ту, сказал Господь в Евангелиях о царице южной, что приходила от пределов земли послушать премудрости Соломоновой (Матф. 12, 42; Лк. 11, 31), по достоинству изрекши о ней суждение.

По причине премудрости таковой обретя дерзновение, восхотел дивный Соломон дом воздвигнуть Господу Богу, прекраснейший и превосходнейший между всеми святилищами–земли. И совершилось сие, и воздвигся дом Господа Бога изволением, и премудростию, и зиждительною силою Божиею через премудрого Соломона и через усердие его. И воздвигал храм сей с благоговением великим сам он, и отроки его.

Держал же он одного из отроков своих в любви особливой перед всеми другими, так что и хлеба, и яств, и риз давал ему двойною мерою. Был же отрок сей видом прискорбен и ликом неукрашен; и печалился Соломон, таковым видя его. И в единый из дней говорит он отроку: – Почему так прискорбен ты? что в жизни сей печалит тебя? не всего ли получаешь ты у меня двойною мерою?

И отвечает отрок царю: – Так, владыка царь! яства, тобою даваемые, я потребляю все; однако не радует меня ничто из того, ибо приходит на меня по ночам дух лукавый и нечистый, и теснит меня, и терзает конец перста моего, и соделывает лик мой, каким видишь ты его, прискорбным и неукрашенным.

Услышав же слова сии, сотворил Соломон за него молитву и предстательство ко Господу Богу. И послан был к нему Михаил Архангел · с печати» на перстне медяном; и дал он печать ту Соломону, и говорит: – Дай отроку твоему перстень сей, и пусть хранит его на ложе своем; когда же приступит к нему диавол, пусть поразит его перстнем сим в перси и, связав, отведет его к тебе; ибо должно тебе связать всякого демона силою печати сей Божией и построить дом Божий силою множества демонов купно с человеками.

И взял Соломон печать ту, и возблагодарил Бога Святого; и отошел от него ангел.

Призвав же к себе отрока, дал он ему перстень тот, возвестив поведенное от ангела. И взял отрок печать Божию, и возлег при наступлении вечера на ложе свое; и приступил к нему диавол по обычаю своему. И немедля отрок поражает врага против сердца его печатию Божией. И возопил Сатана гласом жалостным: – Увы мне, увы мне! Как поработился я царю Соломону?

Отрок же, связав его, отвел к царю Соломону.

Соломон же, узрев демона, молвит: – Скажи мне, лукавый душе и нечистый, каково прозвание твое и каково делание твое? И сказал царю диавол: – Зовусь я Орния; делание же мое на все отменно. И говорит царь: – Кто есть ангел, упраздняющий силу твою? А бес: – От великого архангела Михаила упразднен бываю я с силою моею. Царь же говорит: – Можешь ли сотворить что полезное для храма Господня и для созидания его? Бес же на то: – Могу силою перстня сего собрать всех демонов пред лицом твоим, и покорить их воле твоей, и строить; и воздвигнешь ты через рабское их служение и послушание храм Господа Вседержителя.

Услышав же сие, возблагодарил Соломон Господа Бога и повелел Орнии купно с перстнем тем и с отроком пойти и собирать демонов. И отошел он, и собрал всех, и ввел их к царю Соломону. Приблизясь же к царю, поклонились они ему земно. И вопросил царь каждого из демонов, что за имя ему, и каково делание его, и от кого из святых ангелов бывает он упраздняем. И исповедали они ему делание свое, и прозвание, и ангела упраздняющего. И повелел он им трудиться на созидание храма.

И нес каждый от них рабское свое служение, на которое поставлен был от Соломона Премудрого. И чудно было видеть, как человеки купно со множествами демонов велением Господа возводили и совершали храм Господень в мире, со всяким тщанием и попечением; и не дерзали демоны даже по случайности вводить человеков в соблазн или обижать их.

Но единый из мужей, имевших знание точное о созидании храма, пришел в любопрение и раздор с сыном своим, и вели они брань, гневом пыхая и друг друга растерзать вожделея. Исполнясь же ярости всецело, отошел отец к Соломону, со слезами и сетованиями говоря: – Владыка царь! или смертию казни сына моего за обиду беззаконную, от него мне, отцу его, чинимую, или ясно разумей, что никогда более не приложу руки моей к созиданию храма.

Когда услышал сие царь и задумался, пришел и сын строителя того к царю с таковою же на отца жалобой. Но пока беседовал с ними царь и размышлял, что ответить сыну, обернувшись, увидел он демона Орнию действующего и осклабляющегося; и сказал царь тяжущимся: – Оставьте меня на малое время.

И ушли они; он же подзывает Орнию и молвит ему: – Чему смеешься, Орния? над саном ли моим царским насмехаешься, или над судом моим, или над храмом Господним?

И говорит Орния царю: – Владыка царь, Соломон мудрейший и правосуднейший! Не над царским твоим саном насмехался я, и не над судом твоим, и не над храмом Господним, но над злополучными сими жалобщиками, сиречь, над жалким стариком и над сыном его. Ибо не пройдет и трех дней, и примет сын кончину своюИ говорит царь к Орнии: – Отыди и трудись со тщанием, и миром, и покорностию над созиданием храма Господа Бога Вседержителя.

И отошел Орния от места того, и трудился. Царь же призвал обоих тяжущихся и сказал им: – Ступайте и творите труд ваш пять дней; и после того положу решение и конец тяжбе вашей.

И повелел царь заметить день, в который сказал он сие.

Когда же прошли пять дней, пришел старец к царю унылый и угрюмый, точа слезы из очей, и молвит: – Умер сын мой, умер, и более не узришь его! меня же оставил он в скорби тягчайшей, и муке сердечной, и плаче нескончаемом. Се, уже не увижу его и на лицо его не погляжу; сокрыт бо он в месте безвидном, и темном, и мрачном.

Изумившись сему, вопрошает царь: – В какой же день умер он? И старец отвечает: – Да в третий день после того, как приходили мы к величеству твоему. И говорит царь: – С миром отыди, старец; Господь Бог, Отец всяческого утешения и скорбящих радование, утешит сердце твое, чтобы не скорбеть тебе более. Вспомни, что сын твой человек был, всякий же человек смертей. Так не печалься; все равно желанного не стяжаешь.

Выслушав сие, старец ушел с сердцем ободренным.

Царь же, призвав Орнию, вопрошает: – Скажи нам, как провидел ты смерть человека того, духом нечистым будучи? Орния же говорит: – Мы, владыка, с небес ниспали долу, прежде ангелами Божьими быв, во свет облеченными. Ныне стали мы бесами, и духами нечистыми, и тьмою, как и сам ты видишь, были же служителями Божьими. Ныне же, Божьим на то повелением, твои мы слуги и пособники соделались. Ниспавши же с небес и быв во Ад ввержены со ужасом, снова возлетаем мы до нижнего предела неба, и ангельские беседы внимаем, и из сего познаем смерть человека за сорок дней. Услышав же сие, прилагаем заботу и рвение, устрояя смерть человеку от огня, или от воды, или от кручи, дабы иметь нам в нем часть некую. Однако через то, что не имеем мы на пределе неба устоя, ниспадаем мы, словно листы с древес, и представляемся человекам, будто звезды падучие, дабы иметь нам славу от человеков.

Царь же на сие: – Итак, звезды падучие, звездами представляясь, не суть звезды поистине? Орния же: – Нет, царь! звезды бо небесные бессмертны суть, и утверждены, и не подвижутся с места своего.

И, услышав сие, отпустил царь Орнию на труд его. Глава 5

И был храм воздвигнут; и все цари земные, и первенствующие во князях, и царица Севера, сама Сивилла Премудрая ·, пришли посмотреть на храм Господень; и принесла Сивилла сама на воздвижение храма древеса многоценные и достославные.

И послал царь Аравийский к царю Соломону послание: – Царь Соломон, радуйся! Да ведает величество твое, что в земле нашей обретается демон грозный и могущий, и по три дня возбуждает ветер крепкий, и домы исторгает с места их, и древеса, и скоты, и человеков губит, ввергая их в пропасти земли, и в воду, и во огнь. Итак, если изволит мощь твоя, отряди к нам подмогу, и отжени, и истреби беса того от земли нашей. Если же сотворит сие величество твое, внесем на сотницу и двадцать пять талантов злата, и сребра, и меди.

Прочтя же послание то, повелел царь отроку, перстень имущему, прийти к нему со всякою поспешностию; когда же пришел тот, говорит ему царь: – Поспешно ступай к царю Аравийскому и возьми перстень тот с собою, и верблюда проворнейшего, и мех новый; и пусть покажет тебе царь место, где веет дух лукавый. Придя же на место то, приложи мех устами его открытыми к выходу из логова духа и дожидайся дня, в который выйдет дух лукавый. Когда же увидишь, что мех наполнился словно бы воздухом, запечатай перстнем уста его, и возверзи на верблюда, и поспешай к нам.

И пошел отрок, и сотворил все по велению Соломонову, царскому. На возвратном же пути его говорит демон: – Отверзи мне, отрок, и покажу тебе место, в коем сокрыты камень смарагд и злато многоценное. Отрок же говорит: – Пойдем сначала к царю, а после сотворим по велению его.

Когда же скончали они путь свой и явились на место, где был царь, демон, ниспав с верблюда и носясь горе и долу, земно поклонился Соломону. Царь же вопрошает: – Кто ты и какое тебе имя? Тот же ответствует: – Демон я, нарицаемый Ефиппа. И говорит ему Соломон: – Можешь ли сотворить мне что полезное? Ефиппа же на то: – Могу поднять камень краеугольный, его же отвергли человеки и демоны, и во главу угла положить его.

И повелел царь Ефиппе сотворить сие; и сотворил он сие на глазах царя и всех человеков, стоявших в месте том. Изумясь тому, вопросил царь Ефиппу, не знает ли тот и другого духа, подобного ему. И говорит Ефиппа: – Есть, царь, и другой дух, в Красном море сидящий и столп порфировый в себе имущий. И говорит царь: – Ступай с перстнем и приведи мне его сюда! И отошел Ефиппа с перстнем тем и, исторгнув демона того с места его, привел его и с ним бесов двух, подъявших столп и несущих по воздуху. Узрев же сие и подивившись, повелел царь им подъять столп, и в воздухе повесить даже до скончания века, и не повергать его более на землю, дабы вреда не чинить роду человеческому. Глава 7

И после снова говорит царь Орнии: – Есть ли и другой какой демон? И Орния ответствует: – Много их, о царь! Но есть между всеми единый, величайшую стяжавший силу. Вопрошает царь: – Кто же сей, и какую силу имеет он величайшую, и какое имя ему? Говорит Орния: – Имя ему Самаил, о царь, и князь он над всем воинством демонским; и полезно тебе, о царь, вовсе не видеть его.

Царь же на то: – Не твоя то забота, дух лукавый и нечистый! но, взяв перстень, приведи мне его сюда, и елико возможно скорее.

И взял Орния перстень Божий, и отошел на совершение воли царевой.

Соломон же воссел на престол свой и украсился венцом и диадемой державства своего, дабы принять ему Орнию купно с Самаилом; в руке же держал он скипетр царский. Когда же пришли Самаил и Орния к царю, говорит царь Самаилу: – Кто ты и что за имя тебе? Тот же молвит: – Зовусь я Самаил, и я князь над всем воинством демонским.

Царь же на то: – Можешь ли что сотворить мне? Тот же молвит: – Могу дуновением моим унести тебя даже до края земли.

И с сим словом подул, и унес Соломона даже до края земли. Глава 8

И прошла слава царева во все пределы земли, и поклонились ему все цари земли и князи, и жертвовали все на построение храма. В оное же время соплел царь риторскою своею хитростию Песнь Песней. И сказал так: «Стяжал я царство; стяжал певцов и певиц» (ср. Еккл. 2, 8). Совершив же писание сие, конец прилагает: «Все суета сует и суета всяческая» (Еккл. 1, 2). Сказал же он и сие: «Над всеми письменами буква хи князь есть».

Благоволением же Божьим огражден был Соломон во царствии своем. И созижден был всечестной храм Божий; созиждено же было в нем всё по образу устроения небесного. И были там Херувимы, и Серафимы, и Шестикрылатые; и позади жертвенника – Многоочитые, и Престолы, и Господства ·.

Несказуема же красота храма того и неизъяснима есть, и такового не было никогда и не будет.

1. О ЛЬВЕ

Начнем сказывать о льве, царе зверином. Так Иаков, благословляя Иуду, говорил: «Молодой лев Иуда, с добычи, сын мой, поднимается», – и прочая.

Естествослов сказал о льве, что имеет он три свойства.

Первое его свойство таково: когда блуждает он в горах и придет к нему запах охотника, он хвостом своим сокрывает свои следы*, дабы не смогли охотники, пройдя по следу его, найти логово его и застигнуть его.

Так и Христос наш ·, мысленный Лев победивший, от колена Иудина, от корня Давидова, посланный от безначального Отца, сокрыл мысленные следы Свои, сиречь естество божественное. Со Ангелами Ангелом явился*, со Архангелами Архангел, со » Престолами Престол, со Властями Власть, пока не завершил нисхождения Своего. И сошел во утробу Пресвятой Девы Марии, дабы спасти заблудший род человеческий; «и Слово стало плотию и обитало с нами. А не ведавшие того, сойдя с высот горних, говорили: «Кто есть сей Царь славы?» Тогда Дух Святой говорит: «Господь сил. Он есть Царь славы».

Второе свойство львиное: когда уснет лев в пещере, бодрствуют его очи, пребывая открытыми.

И в Песни Песней Соломон свидетельствует, говоря: «Я сплю, а сердце мое бодрствует». Тело бо Господа моего почило на кресте, Божество же Его бодрствует одесную Бога и Отца: «се, не воздремлет · и не уснет Хранящий Израиля» Третье свойство львиное: когда львица родит львенка, она мертвым рождает его, и чадо ее ждет, пока отец его, придя на третий день, не подышит ему в лицо и не пробудит его.

Так и Бог наш, Вседержитель, Отец всего сущего, в третий день пробудил Первородного Сына Своего, Сущего прежде всякой твари ·, Господа нашего, из мертвых. Хорошо сказал Иаков: «возлег и уснул ·, как лев и как львенок; кто пробудит его?»

2. О ЯЩЕРКЕ СОЛНЕЧНОЙ

Есть ящерка, именуемая солнечной, как утверждает Естествослов. И вот, когда старится она, очи ее слабеют и она слепнет, не видя света солнечного ·. Как же действует в ней благое естество? Она ищет стену, обращенную на восток, и поднимается на верх стены: при восходе солнца отверзаются у нее очи и делаются опять здравы.

Таковым образом и ты, человече, если носишь одеяние ветхого человека и очи сердца твоего помрачаются, взыщи восходящее Солнце правды, Христа, Бога нашего, что и Востоком именуется пророчески; и Он отверзнет очи сердца твоего.

3. О ХАРАДРИИ

Есть птица, называемая харадрий, как написано во Второзаконии.

Естествослов говорит о ней, что это птица всецело белая, вовсе не имеющая черноты, и внешние ее выделения врачуют слепнущие очи; ее можно встретить во дворцах царских. Если есть кто недужный, через харадрия распознается, будет он жить или умрет. Прино сят птицу к болящему на ложе его: отворачивает харадрий лицо свое от болящего, и все знают, что тот умрет. Если же недуг у человека к жизни, прострется харадрий к болящему, а болящий к харадрию, и выпивает харадрий недуг болящего, и возлетает в эфир солнечный, и попаляет недуг человека болящего, и расточает, и спасаются совокупно и харадрий, и болящий.

И вот, хорошо отнести все это к Лицу Спасителя. Ведь Господь наш всецело бел, не имея в Себе никакой черноты; Он сказал, что «идет князь мира сего, и во Мне не имеет ничего». Придя с небес к иудеям, Господь отвратил от них божественное Свое естество; придя же к нам, язычникам, «взяв на Себя наши немощи · и понеся болезни», Он вознес их на древо крестное и все наши немощи и прегрешения изгладил, «восшел на высоту и пленил плен».

Хорошо сказал Естествослов про харадрия. Но ты мне скажешь, что харадрий по Закону нечист; как же он относится к Лицу Спасителя? Так ведь и змея нечиста; но свидетельствует Иоанн, глаголя: «как Моисей вознес змею в пустыне, так должно вознесену быть Сыну человеческому». Ведь твари двояки: хвалимы и хулимы.

4. О ПЕЛИКАНЕ

Хорошо Давид говорит: «уподобился пеликану в пустыне».

Естествослов сказал о пеликане, что он весьма чадолюбив. Когда родит пеликан птенцов и они немного подрастут, бьют они родителей в лицо; родители же ранят чад и убивают их. Потом сжалятся родители и три дня оплакивают чад, которых убили. На третий же день матерь их ударяет себя в ребро, и кровь ее, сочась на мертвые тела птенцов, воскрешает их. Так и Господь наш рек в Книге Исаии: «Я воспитал и возвысил сыновей, а они возмутились против Меня». Воспитал нас Содетель всяческого творения и ударили мы Его. Как ударили? «Служили твари вместо Творца». Взойдя на высоту крестную и отворив ребро Свое, Спаситель наш источил кровь и воду во спасение и жизнь вечную. Кровь, как сказано: «взял чашу и благословил»; воду же в крещение покаяния.

Хорошо Естествослов сказал про пеликана.

5. О ФИЛИНЕ

Сказал Псалмопевец: «Я стал как филин на развалинах».

Естествослов говорит о филине, что птица эта любит ночь более дня.

Так и Господь наш Иисус Христос возлюбил нас, «сидящих во мраке и тени смертной», народ языческий, более народа иудейского, улучившего усыновление и праотцев возвещение. Сего ради и сказал Спаситель: «не бойся, малое стадо! ибо Отец ваш благоволил дать вам царство», – и прочая.

Но ты скажешь мне, что филин нечист по Закону; как же он применяется к Лицу Спасителя? Хорошо, а как Апостол говорит: «не знавшего греха Он сделал за нас грехом»? Он Себя унизил, дабы всех спасти и возвысить ·.

Итак, хорошо Естествослов сказал про филина.

б. ОБ ОРЛЕ

Давид говорит ·: «обновляется, подобно орлу, юность твоя».

Естествослов сказал, что когда орел состарится, тяжелеют очи его и перья его и бельма на очах его. Что же он делает? Ищет источник воды чистой, и возлетает в эфир солнечный, и попаляет перья свои ветхие и бельма на очах своих, и слетает к источнику, и погружается в него троекратно, и обновляется, и млад становится.

Таковым же образом и ты, человече, если облечен в ветхого человека · и бельма носишь на очах сердца твоего, взыщи источника мысленного, сиречь Слово Божие, прорекшее: «Меня оставили, источник воды живой», – и возлети на высоту Солнца Правды, сиречь Иисуса Христа, и совлекись ветхого человека с делами его ·, и погрузись трижды в источник вечный, во имя Отца и Сына и Святого Духа; и совлекись ветхого человека, сиречь ветхого одеяния диавольского, и облекись в нового и по Богу сотворенного, и исполнится на тебе прореченное Давидом: «обновится, подобно орлу, юность твоя».

7. О ПТИЦЕ ФЕНИКСЕ

Господь сказал в Евангелии: «имею власть положить душу мою, и власть имею опять принять ее». Иудеи же негодовали на слово то.

Есть в Индии птица, именуемая феникс. Когда пройдут пятьсот лет, восходит она на древеса ливанские, и насыщает перья свои благовониями, и подает знак жрецу илиопольскому при начале месяца нисана или адара, сиречь фаменофа или фармуфи; и жрец, приняв знак, идет и наполняет алтарь дровами из лозы виноградной. А птица входит в Илиополь, избыточествуя благовониями, и восходит на алтарь, и сама возжигает огонь, и сожигает себя. Наутро же, исследуя алтарь, жрец находит в пепле червячка; на второй день находит он уже птенца феникса, а на третий день находит уже взрослую птицу. И лобызает феникс жреца, и отходит в место свое. Итак, если птица эта имеет власть умертвить и оживотворить себя самого, как же неразумные иудеи негодуют противу реченного Господом: «имею власть положить душу мою, и власть имею опять принять ее»?

Феникс принимает лицо Спасителя нашего. Который пришел с небес, простерши крылья Свои, благоухания исполненные, сиречь благодетельных словес небесных, дабы и мы в молитве простирали руки наши и распространяли благоухание духовное от доброго нашего жительства.

Итак, хорошо сказал Естествослов о фениксе.

8. О ПТИЦЕ УДОДЕ

Сказано в Писании: «Кто злословит отца своего или матерь, смертию да умрет». И как это бывают некие отцеубийцами и матереубийцами?

Есть птица, именуемая удод. Чада их, если видят родителей своих одряхлевшими, очищают их от старых перьев, и вылизывают очи их, и согревают родителей своих крылами своими, и обновляют их, и делаются те юными. И говорят они родителям своим: «Как вы лелеяли нас в младенчестве нашем, и несли труды и заботы о нас, и кормили нас, так и мы сделали для вас подобное».

И как неразумные человеки не любят родителей своих?

Хорошо сказал Естествослов о удоде.

9. О ДИКОМ ОСЛЕ

Написано в Книге Иова: «Кто пустил дикого осла на свободу?»

Естествослов сказал про дикого осла, что тот есть глава стада; и, если родят ослицы его мужеский пол, отец отсекает детям детородные члены, дабы не давали семени ·.

Праотцы искали сеять семя телесное; апостолы же, чада духовные, упражнялись в воздержании, взыскав семени духовного, как сказано: «Возвеселись, неплодная, не рождающая; воскликни и возгласи, не мучившаяся родами; потому что у оставленной гораздо более детей, нежели у имеющей мужа». Ветхое семя обетования, новое семя воздержания.

Итак, хорошо Естествослов сказал о диком осле.

11. О ЗМИЕ

Господь сказал в Евангелии Своем: «Итак, будьте мудры, как змии, и просты, как голуби».

Естествослов сказал о змие, что имеет он четыре свойства.

Первое свойство его такое: когда одряхлеет и недужны бывают очи его и когда захочет стать младым, подвизается и постится сорок дней и сорок ночей, покуда не обвиснет на нем кожа его; ищет он тогда скалу или расселину в скале тесную, и с усилием вдавливает себя в нее, и утесняет тело свое, и так, сложив с себя дряхлость свою, сызнова делается млад. Сим же образом и ты, человече, если хочешь сложить древнюю ветхость мира сего, проведи тело твое через тесные врата и узкий путь, через пощения: «тесны врата и узок путь, ведущий в жизнь вечную».

Второе свойство змия: когда придет змий к источнику воду пить, не приносит он яда своего с собою, но в норе своей выпускает его. Должно и нам, поспешающим к воде вечной и беспорочной, божественных и небесных словес исполненной, не вносить с собою в цер ковь Божию яд злонравия нашего, но всецело извергнуть его из себя и в чистоте приближаться.

Третье свойство змия: когда увидит змий человека нагого, страшится и отступает; когда же увидит его одетым, нападает на него. И мы уразумеем мысленно, что, когда отец наш Адам наг был в Раю, не мог покуситься на него диавол. Итак, если имеешь одеяние ветхого человека, сиречь смоковные листья любострастия, заматеревший во днях лукавых, нападет он на тебя.

Четвертое свойство змия: когда приступит к нему человек, желая умертвить его, все тело свое предает он смерти, одну лишь главу сохраняя. Должно и нам во время испытания все тело наше предать на смерть, одну лишь главу сохраняя, сиречь не отрицаясь Христа, как делали святые мученики. «Всякому мужу глава Христос» как сказано в Писании.

12. О МУРАВЬЕ

Соломон сказывал в Притчах своих: «Пойди к муравью, ленивец».

Естествослов говорил о муравье, что имеет он три свойства.

Первое свойство его такое: когда идут они совокупно, каждый несет ртом своим зерно и те, у кого ничего нет, не говорят обремененным: «Дайте нам от зерен ваших», – и не отнимают силою, но отходят и отыскивают себе. Сие приложимо к притче о девах мудрых и неразумных.

Второе свойство муравья: когда устраивает он запасы зерна в земле, расщепляет он каждое зерно надвое, дабы во время зимы зерна не лопнули и не проросли и не пришлось ему погибать от голода. И познает муравей мудростью своею, когда будет сушь, а когда воздух изольется дождем: и, когда видишь, что муравей несет зерно хлебное вовнутрь норы своей, знай, что погоды будут зимние; если же он выносит корм свой наружу и рассыпает его, знай, что погоды будут ясные. Так и совершенные подвижники рассекают духом речения ветхозаветные, чтобы буква тебя не умертвила ·; ибо апостол Павел сказал, что «Закон духовен» ·. Прилепившись к нагой букве, иудеи погибли от голода и соделались убийцами святых.

Третье свойство муравья: во время созревания хлебов часто выходит муравей в поле, и поднимается на колосок, и несет вниз зерно, а перед тем, как подниматься ему, он принюхивается к стеблю и по запаху распознает, волчец это или пшеница; и, если это волчец, не поднимается, а если пшеница, поднимается и сносит вниз зерно. Ибо волчец есть пища для скотов, как и в Книге Нова сказано: «Вместо пшеницы вырос мне волчец». Итак, беги от еды скотской и приими пшеницу, сложенную в хранилищах небесных. Ибо волчцу уподобляется учение инославных, пшеница же – самой правой вере Христовой.

13. О СИРЕНАХ И КЕНТАВРАХ

Молвил пророк Исаия: «Демоны, и сирены, и ежи обитать будут в Вавилоне».

Естествослов сказал о сиренах и кентаврах: есть в море существа, именуемые сирены, и голосами своими поют они благозвучно, словно бы музы, и, когда проплывающие мимо услышат напев их, бросаются в море и погибают; и у сирен тех половина до пупа человеческий имеет образ, а другая половина, до конца тела их, образ дикого гуся. Подобно тому и кентавры половину имеют человеческую, а половину от пупа и далее – конскую Так и всякий человек с двоящимися мыслями не тверд во всех путях своих. Среди собранных в церкви есть и такие, что образ благочестия имеют, силы же его лишены, и в церкви словно бы как люди, а чуть выйдут из церкви, делаются звери. К ним можно применить сказанное о сиренах и кентаврах, сиречь о сопротивных силах и о смеха достойных еретиках: ибо ласкательством своим и красноречием, словно сирены, обольщают сердца простодушных ·.

«Худые сообщества развращают добрые нравы». Итак, хорошо сказал Естествослов про сирен и про кентавров.

14. О ЕЖЕ

Ежи имеют форму шара и обличие свиньи и по всему телу покрыты остриями игл.

Естествослов сказал о еже, что, мол, входит он в виноградник, и поднимается на лозу, и валит гроздья на землю, и приникает к ним, и накалываются гроздья на острия игл его, и относит он их детям своим, и оставляет лозу опустошенной от гроздий. Так и ты, о подвижниче, приблизься к мысленному и истинному винограднику, чтобы лечь тебе в точило мысленное, и быть сохраняему в чертогах Царствия, и быть приняту на алтарь Христов. Что́же попускаешь ежа, дух лукавый, входить в сердце твое и опустошать тебя наподобие лозы, не оставляя ни единого грозда?

15. О ЛИСИЦЕ

Естествослов сказал о лисице, что она зверь коварный: а именно, когда сделается голодна и не находит себе в пищу добычи, смотрит, где бы ей найти грязь или мякину, и валится туда, заводя глаза вверх, и втягивает дыхание в себя, и всячески раздувается; и птицы, полагая, будто она умерла, склоняются над нею, чтобы пожирать ее, и так она, восстав, хватает их и съедает. Так и диавол коварен всячески, и все дела его. Желающий вкушать от мяс его умирает. Мяса же его суть: дела блуда, сребролюбия, сладострастия, убийства.

Сего ради и Ирод уподобляется лисице, и книжник, услышавший от Спасителя: «лисицы имеют норы, и птицы небесные – гнезда». И в Песни Песней Соломон говорит: «Ловите нам лисиц, лисенят, которые портят виноградники»; и Давид в Псалтири говорит: «Достанутся они в добычу лисицам», – и прочая.

Итак, хорошо Естествослов сказал про лисицу.

16. О ПАНТЕРЕ

Пророк пророчествовал и рек: «Я стал как пантера для Ефрема».

Естествослов сказал, что пантера таковое имеет свойство: ко всем животным весьма дружелюбна, враждебна же к одному только дракону. Притом многоцветна, как хитон Иосифов, и красива, весьма мирная и кроткая. Когда поест и насытится, почивает в норе своей, а на третий день восстает от сна и взывает, вопия гласом великим, и звери, сущие вдали и вблизи, слышат глас ее. От гласа же ее исходит всяческое благоухание ароматов, и звери, следуя за благоуханием гласа пантерина, приходят к ней близко. Так и Господь наш Иисус Христос, в третий день восстав из мертвых, возопиял: «Днесь спасение миру ·, и видимому, и невидимому», – и всяческое благоухание подано было нам, дальним и близким, и мир дарован, как сказал Апостол.

А мысленная Премудрость Божия многоцветна, как и в псалме говорится: «Стала Царица одесную Тебя в офирском золоте, в испещренной одежде».

Ничто, сказанное в божественном Писании о птицах и зверях, как уже говорили мы, не бесцельно.

Итак, хорошо Естествослов сказал про пантеру.

22. О ЕДИНОРОГЕ

Псалом говорит: «Мой рог Ты возносишь, как рог единорога».

Естествослов говорит, что единорог такое имеет свойство: это зверь малый, подобный оленю, но весьма грозный: не может охотник приблизиться к нему, по причине избыточествующей его силы. Рог же у него один посреди главы его. И вот, как уловить его? Деву чистую повергают пред ним, и он приникает к персям ее, она же пригревает зверя на персях своих и несет его к царю во дворец. Сказанное о звере этом приложимо к Лицу Спасителя: «Воздвиг рог спасения в дому Давида, отца нашего, рог спасения нам». Ангелы и Силы не возмогли овладеть Им, но обитал Он во чреве истинно чистой Девы Марии. «И Слово стало плотию и обитало с нами».

32. О КАМНЕ АДАМАНТОВОМ

Естествослов сказал об адамантовом камне, что находят его в стране восточной, но не находят во дни, а лишь в ночи. Адамант же неукротимый именуется потому, что все укрощает, сам же ничем не укрощается. И Господь наш Иисус Христос всех судит, Сам же никем не судим. Сам Он сказал: «Кто из вас обличит Меня в грехе?» Находят Его в ночи, а не во дни. Послушай, что говорит Он: «Народ, сидящий во тьме, увидел свет великий, и сидящим в страхе и тени смертной воссиял свет». Находят же его в стране восточной; истинно, по слову пророка Восток – имя Его ·, и еще написано в ином месте: «Восмдит звезда от Иакова» ·. И люди бывают такие, что щаманту подобны, каков был Иов, муж от востока солнца ·, которого лукавый не смог укротить, или каковц были апостолы, Христа, Восток свой, возлюбившие, как и Павел говорит в некоем месте: «если ищете доказательства, что Христос говорит во мне», – он, от иудеев битый палками, в гонениях, в путешествиях, терпевши опасности на реках, опасности от разбойников, опасности от лжебратий; как адамант, он не поддался, но достославно выстоял, не дал победить себя утесняющим. Таков и весь лик пророков и святых.

Итак, хорошо Естествослов сказал о камне адамантовом.