Иереми́ас
Иереми́ас (Jeremias) Иоахим (1900–1979), немецкий протестантский библеист и экзегет. Родился в Дрездене в семье пастора; молодые годы провел в Палестине, где тогда жил и работал его отец. Это способствовало развитию библ. Интересов Иеремиаса, а знание восточной природы и обычаев помогло ему в дальнейшем как толкователю Писания. После завершения высшего богословского образования Иеремиас был ординарным профессором Священного Писания Нового Завета в университетах Берлина (1928–1929), Грейфсвальда (1929–1935) и Геттингена (с 1935 до конца дней). В 1957 Упсальский университет присвоил ему звание доктора богословия «гонорис кауза».
Иеремиас вступил в новозаветную науку всесторонне подготовленным: ученик *Дальмана, он продолжил его изыскания и вскоре был признан одним из авторитетнейших знатоков *арамейского языка. Хотя первый период его деятельности совпал с безраздельным господством на Западе *«истории форм» школы и сам Иеремиас не избежал ее влияния, он не разделял скептицизма этой школы. В основании Церкви, утверждал он, лежит не просто сотериологическая *керигма, а реальное существование Христа, Его Откровение о Своей жизни и миссии. Изучая Евангелия, Иеремиас пришел к выводу, что они дают возможность услышать подлинное слово Христово. За греческим языком евангелистов, отмечал Иеремиас, явственно проступает арамейская речь. В «Источнике речений» (см. статью *Квелле) он предпочитал видеть скорее *устную традицию, нежели письменный документ. Однако Иеремиас соглашался с существованием некоторых письменных *источников, которыми пользовались евангелисты, в т.ч. евангелист Лука, переработавший их после посещения Рима.
В исследовании «Евхаристические слова Иисуса» («Abendmahlsworte Jesu», Gött., 1935) Иеремиас приходит к выводу, что «предание о Тайной Вечере сохранило драгоценное воспоминание о сущности того, что говорил Иисус на Вечери».
Книга «Притчи Иисуса» («Die Gleichnisse Jesu», Z.,1947) дает многогранный анализ евангельских притч и показывает, что в них присутствуют следы двух *«жизненных контекстов». С одной стороны, притчи были собраны Церковью и евангелистами в соответствии с нуждами эллинистических общин; причем новая аудитория и сам перевод на греческий язык не могли не сказаться на форме, в какой притчи дошли до нас. Но, с другой стороны, это, по мнению Иеремиаса, не затемнило первоначального их смысла, который может быть понят и сегодня.
Для *языко-христианских общин притчи были прежде всего назиданиями, относящимися к повседневной жизни. В проповеди же Христа они пронизаны призывом бодрствовать перед лицом Божьего посещения, когда каждый должен будет дать отчет. И. подчеркивает гиперболический характер многих притч, тесно связанных с благовестием о вселенском Царстве Господнем. Так, в притче о закваске (Мф.13:33; Лк.13:20–21) «три меры муки» означают «такое количество, которым можно было бы насытить больше ста человек». В этом заключено указание на обилие даров Царства. То же самое Иеремиас находит и в притче о горчичном зерне (Мк.4:32). Дерево, вырастающее из него, не столько ботаническая реальность, сколько эсхатологическое иносказание. В *апокрифах и у *пророков птицы, вьющие гнезда среди ветвей, нередко символизировали язычников, которые находят пристанище под сенью истинной веры. Своеобразно толкование Иеремиасом притчи об овцах и козлищах. Он полагает, что она в первую очередь относилась к иноплеменникам, не ведавшим богооткровенной религии. Контраст между началом и итогом в притчах (малое зерно – дерево, малая закваска – тесто, кажущаяся неудача сеятеля – успешный результат его труда) указывает на одну из важнейших сторон евангельской проповеди: «Час Божий приближается! Более того, он уже коснулся нас! В том, что Господь начинает, уже заключен и конец. Никакие сомнения в Его миссии, никакие насмешки, маловерие, нетерпение не могут поколебать этой уверенности: начиная с самого малого, вопреки неудачам, Бог доводит начатое до полного завершения».
Толкованию притч способствовало глубокое знание Иеремиасом евангельской эпохи и среды. Этой теме посвящена его книга «Иерусалим времен Иисуса» («Jerusalem zur Zeit Jesu», th.1–2, Lpz.,1923–1924). В ней Иеремиас рисует самую подробную (после труда *Шюрера) картину жизни в Иудее во дни земного служения Иисуса Христа. Описаны экономическое положение страны, ее политическая и социальная ситуация, жизнь духовенства, книжников, фарисеев, состояние рабов, женщин, прозелитов и т.д. В ряде трудов Иеремиас проводил сравнение между Евангелиями и *Кумранскими текстами. Вывод ученого вполне недвусмыслен: находки рукописей Мертвого моря лишь оттенили «контраст между Иисусом и религией того времени», а *ессеи, которых считали наиболее близкими к христианству, предстали как его антиподы. «Там, в монастыре у Мертвого моря, – писал Иеремиас, – живет в суровом покаянии маленькое воинство аскетов, святых, небесное ополчение. Устремленное к совершенной чистоте, строго чтущее Закон, оно непоколебимо в ненависти к врагам Божьим, оно отвергает изгоев, хромых, слепых. Здесь же Иисус проповедует беднякам, обездоленным и нищим непостижимую и безграничную любовь Божию, провозглашает зарю радостного времени, когда слепые прозревают, хромые начинают ходить и на бедных изливается благодать. Это два мира, встретившихся лицом к лицу».
Иеремиас утверждает, что обращение Иисуса Христа к Богу «Авва», «Отче» есть беспрецедентное явление в истории религии. «Аввой» называли дети своих отцов. Это доверчивое, сыновнее обращение, которое повторялось и в языко-христианских церквах, передает самую суть Благой Вести о чадах Божьих. Хотя критики Иеремиаса указывали ему на то, что обращение «Авва» было известно и в иудейской литературере, несомненно, что духовность Нового Завета имеет неповторимые черты непосредственности и доверия, которые выразились в этом арамейском слове.
Особняком стоит труд Иеремиаса «Неизвестные слова Иисуса» («Unbekannte Jesusworte», Z.,1948). В нем рассмотрены важнейшие *аграфы, их происхождение и достоверность. Признавая, что некоторые из них можно считать действительно восходящими ко Христу, Иеремиас, однако, пишет: «Истинное значение внеевангельского предания состоит в том, что оно отчетливо выявляет уникальную ценность нашего Четвероевангелия. Тот, кто хочет знать о жизни Иисуса и Его провозвестии, найдет и то и другое лишь в четырех канонических Евангелиях. Отдельные речения Господа могут дать нам только дополнения, дополнения ценные и важные, но не более того».
Иеремиас внес большой вклад в разработку *богословия Нового Завета – как многочисленными статьями для словаря Г.*Киттеля, так и специальными монографиями.
В «Богословии Нового Завета» («Neutestamentliche Theologie», Gütersloh, 1971) Иеремиас подчеркивал, что Христос с особой суровостью обращался к трем категориям людей: духовенству, книжникам и фарисеям. Это значит, что Он произнес суд над старым законническим благочестием. Именно самодовольная набожность, сакральное и формальное понимание праведности больше всего отдаляют от Бога. Вера Евангелия – это вера, проникнутая сознанием богосыновства. Она выражена в простых словах *Молитвы Господней, которая, по Иеремиасу, лишена иератического, сакрального характера. В ней человек выражает свое непосредственное доверие и любовь к Отцу.
Иеремиас решительно отклонил гипотезу, распространенную среди радикальных критиков, согласно которой под *Сыном Человеческим Христос подразумевал не Себя, а некое иное мессианское Лицо. То, что Христос говорил о Сыне Человеческом, выражает различие между Христом уничиженным и прославленным. Начало Своего прославления Христос видел в страданиях, которые Его ожидают. Вершина же прославления – в восстании Иисуса из гроба. Это, по словам Иеремиаса, «не единичный акт божественного всемогущества в ряду событий, стремящихся к концу», а начало «эсхатона», начало эры *Парусии. Само возникновение Церкви было возможно именно в силу такого восприятия апостолами пасхальной тайны. Ее основы тесно связаны с эсхатологической трапезой, которая есть евхаристия. В ней осуществляется мистическая реальность общины, нового народа Божьего.
♦ Jesus als Weltvollender, Gütersloh, 1930; Das Problem des historischen Jesus, Stuttg., 1960; Die theologische Bedeutung der Funde am Toten Meer, Gott., 1962; The Central Message of the New Testament, L.-N.Y., 1965; Abba. Studien zur neutestamentlichen Theologie und Zeitgeschichte, Gött., 1966.
• «Логос», 1971, №7; Genthe, 1977, s.279–283; *Harrington W.G., The Path of the Biblical Theology, Dublin, 1973.