Страна, местность
(Country, countryside)
В Библии нет четкого различия между понятиями страна и народ или земля. В этом образе находят выражение два разных значения. С одной стороны, земля означает «родину», то есть место, где человек живет, но, с другой стороны, в этом слове выражается мысль о природных условиях сельской местности за пределами городов с естественной средой обитания и с пейзажем, ничем не напоминающим близость к городу.
Страна как родина. В Библии подразумевается, что у человека должен быть родной «дом», то есть место, с которым он связан и которому принадлежит. Расставание с этим местом навсегда считается нетипичным и достойным особого упоминания, как в случае с Авраамом, получившим повеление: «Пойди из земли твоей, от родства твоего и из дома отца твоего, в землю, которую Я укажу тебе» (Быт.12:1). Но даже в Быт.24 Авраам продолжал называть свою землю «моя родина» (Быт.24:4).
В основе таких представлений лежит общечеловеческое стремление, особенно ярко выражавшееся в первобытных культурах, считать себя неразрывной частью общества, из которого человек вышел. Иаков двадцать лет провел в Харране, но, несмотря на это, его родиной оставался Израиль – «родная» страна (Быт.32:9 {«родину»}). В Библии страна человека считается в определенной степени выражением его личности. Именно поэтому напуганные моряки на корабле пожелали узнать у Ионы, с кем они имеют дело: «Из какого ты народа» (Иона 1:8).
В рассказе о Неемане (4Цар.5:1–19) в полной мере выражается ветхозаветное представление о значении той или иной страны. Главные герои рассказа связываются с конкретными местностями – Нееман с Сирией, служанка с Израилем, Елисей с Самарией. Получив указание искупаться в Иордане, Нееман оскорбился, так как гордился своей страной и сирийские реки считал более достойными. После исцеления Нееман вернулся домой с двумя лошаками, нагруженными землей Израиля, продемонстрировав тем самым, до какой степени, по древним представлениям, божества связывались с конкретными странами.
Основным образом страны как родной земли, определяющей самосознание, является, несомненно, ветхозаветное понятие обетованной земли, связанное с такими темами, как владение, благословение, благость и изобилие. Начиная с заветных обетований Аврааму, тема земли, которая в конечном счете станет родиной для патриархов и для всего народа Израиля, повторяется на всем протяжении Ветхого Завета. Обетованная земля – цель, на которую направлено Пятикнижие, и внимание к ней привлекается, в частности, с помощью выразительного архетипа земли, где течет молоко и мед, а также предварительного установления законов, которым надо будет следовать, когда народ придет на родину. Частичное овладение обетованной землей показано в книгах, где описывается завоевание Ханаана; эта земля оставалась центром притяжения для тех, кто жил в период плена и возвращения из него. В соответствии с представлением, что земля или страна определяет самосознание, Израиль в рамках темы обетованной земли показывается в категориях заветных отношений с Богом. Завоевание земли – знак Божьего заветного благословения, а ее потеря – символ отступничества Израиля.
Как и в случае со многими другими ведущими библейскими темами, ветхозаветный образ страны приобретает в Новом Завете духовный смысл. Рассматривая вопрос о «принадлежности», автор Послания к евреям приходит к выводу, что истинным отечеством ветхозаветных верующих было небо: «Ибо те, которые так говорят, показывают, что они ищут отечества. И если бы они в мыслях имели то отечество, из которого вышли, то имели бы время возвратиться; но они стремились к лучшему, то есть, к небесному» (Евр.11:14–16). В том же духе в Флп. 3:20 заявляется, что «наше же жительство – на небесах».
Сельская местность как природный ландшафт. Основная отличительная черта сельской местности заключается в том, что в ней подразумевается противоположность городу или его дополнение. Это местность за пределами города или поселка. Наше понимание образа сельской местности в Библии определяется несколькими факторами.
Один из них – широкая гамма конкретных образов в рамках общего составного образа. В других статьях этого словаря рассматриваются отдельные его части: лес, сад, роща, гора, пастбище, равнина, река, пустыня. Кроме того, очевидно, что действие в Библии происходит, в основном, на природе, а не в городах. Именно там странствовали патриархи и израильтяне, велись сражения, обрабатывал землю преимущественно земледельческий народ Израиля, и именно там много времени провел Иисус в качестве странствующего проповедника и чудотворца. Как можно понять из этого перечня, сельская местность в Библии имеет мало общего с обычным пасторальным представлением о природе как о месте, куда можно выбираться из города, чтобы любоваться ее красотой. Это арена человеческой деятельности, и большинство городов просто сливались с сельской местностью, и между людьми города и села не чувствовалось большого разрыва. Сельская местность могла быть гостеприимной или враждебной, но очень редко служила объектом эстетического любования. В библейских характеристиках горы, например, связываются с большими размерами и силой, а об их красоте не упоминается.
Образ сельской местности, как и многие другие библейские образы, в Библии неоднозначен. С одной стороны, это место плодородия и изобилия, дающее средства к существованию. Выражением образа изобилия чаще всего служит жатва, как, например, в рассказе о Руфи и в притчах Иисуса. Та же мысль об обеспечении всем необходимым сквозит в описании земных запасов с точки зрения земледельца (Пс.103:10–18). Проголодавшись в субботу, ученики Иисуса добыли пищу, собирая зерна на поле (Мк.2:23). Один из редких примеров пасторального изображения богатства природы – Пс.22:2 с бесподобной картиной злачных пажитей и тихих вод. Аналогичные образы изобилия сельской жизни мы видим в эпизоде, когда Авраам и Сарра демонстрируют образец гостеприимства при встрече ангельских посетителей (Быт.18:1–8), в картине благосостояния Иова (Иов.1:3; 42:12) и связанных с сельским хозяйством притчах Иисуса – о сеятеле (Мф.13:1–9), о работниках в винограднике (Мф.20:1–16) и о богатом земледельце (Лк.12:16–21).
В других местах природа показывается местом укрытия или приюта после бегства из более плотно населенных городов. Именно среди дикой природы скрывались Давид, когда он бежал от Саула (1Цар.22–24), и Илия (3Цар.17:1–7). Это также место психологического и духовного уединения, например, когда «при наступлении вечера Исаак вышел в поле поразмыслить» (Быт.24:63); место, где он впервые встретился с Ревеккой; место, где Илия услышал тихий голос Бога (3Цар.19:9–13); место, куда Иисус уединялся для молитвы (Мф.14:23; Мк.6:46; Лк.6:12).
Идеализированный сельский ландшафт всегда играл важную роль в любовной литературе и поэзии. Классические примеры в Библии – идеальная сельская обстановка, в которой зарождается и развивается любовь Руфи и Вооза, и пасторальный ландшафт в Песни песней. Песнь песней, по сути, представляет собой знаменательное исключение из сделанного выше замечания о крайне редких случаях идеализированного описания сельского ландшафта в эстетических категориях, столь распространенного в обычной литературе. В Песни песней показаны идеальные пылкие возлюбленные в идеальной обстановке с окружающими их цветами и плодоносным пейзажем, и в этой картине отчасти идеализируется уход из обыденного мира. В частности, в двух приглашениях к любви (Песн.2:10–15; 7:11–13) присутствует традиционный мотив приглашения возлюбленной погулять на природе, в принятии которого значительную роль играет предвкушение эстетического наслаждения любования ею.
Но в образе природы выражается не только изобилие, возможность духовного уединения или романтических встреч, но также представление об угрозе и смерти. В рассказе об Иосифе и его братьях (Быт.37), например, против главного героя выступили сами условия местности. Блуждающий в поле далеко от дома Иосиф встретился с незнакомцем. Братья нашли пустой ров, а затем дикое животное, кровью которого вымарали его одежду. Окружавшая природа постоянно угрожала израильтянам во время их странствия по пустыне. В других местах читаем, что вражеская армия спряталась в засаде в поле (4Цар.7:12), или что в пустыне много угроз в виде диких зверей и жажды и спасти от них Свой народ может только Бог (Ис.43:19–20), или что лес настолько опасен, что может погубить «народа больше, чем сколько истребил меч, в тот день» (2Цар.18:8), или что люди могут блуждать по пустыне до полного изнеможения сил, пока не выйдут к «населенному городу» (Пс.106:4–9). На всем протяжении Ветхого Завета сельская местность ассоциируется с угрозами, связанными с хищниками, ненадежными тропами, наводнениями или засухами.
Подводя итог, можно сказать, что, в отличие от пасторальной идеализации, в которой сельская местность заведомо рассматривается более совершенной по сравнению с городом, Библия не дает оснований считать, что люди, живущие в той или иной местности, находятся в лучшем или худшем положении пред Богом или что человек не может вести благочестивый образ жизни в каком-то определенном месте. О верных Богу во Втор.28:3 сказано: «Благословен ты в городе, и благословен на поле». А о неверных: «Проклят ты будешь в городе, и проклят ты будешь на поле» (Втор.28:16; ср. Иез.7:15; [Иез. 6:5–6]).
См. также: ГОРА; ГОРОД; ДОЛИНА; ЖИВОТНЫЕ; ЗЕМЛЕДЕЛИЕ, СЕЛЬСКОЕ ХОЗЯЙСТВО; ЗЕМЛЯ, ЗЕМЛЯ, ГДЕ ТЕЧЕТ МОЛОКО И МЁД, ЛЕС; ПАСТБИЩЕ, ПАЖИТЬ; ПУСТЫНЯ; РАВНИНА; РЕКА; РОЩА; САД.