Е.М. Юхименко. Научное творчество В.Г. Дружинина в контексте общественно-культурной жизни конца XIX – начала XX в

Василий Григорьевич Дружинин принадлежит к числу выдающихся деятелей отечественной науки рубежа XIX–XX вв. К сожалению, история старообрядчества – то, что составляло главный предмет его ученых занятий, – никогда не относилась к числу приоритетных направлений исторических исследований и, более того, как никакая другая область, таила в себе опасность субъективизма. До последнего времени имя В.Г. Дружинина было известно преимущественно в кругу исследователей старообрядчества, только с середины 1990-х гг. его стали включать в словники новых энциклопедий: сначала «Отечественная история» (1996)¹⁸, затем «Православная энциклопедия» ¹⁹ и, наконец, Большая Российская энциклопедия ²⁰. Полная, обстоятельная биография ученого еще не написана, в то же время трудно переоценить значение двух больших, основанных на архивных материалах биографических статей – Николая Юрьевича Бубнова 1985 г.²¹ и Татьяны Владимировны Берестецкой 1994 г.²² Думается, настало время поставить вопрос о подготовке издания обширных воспоминаний В.Г. Дружинина, не только полно раскрывающих обстоятельства жизни автора, его исследовательскую и собирательскую деятельность, но также являющихся ценным мемуарным источником о научной и культурной жизни России последней трети XIX – первой трети XX в. Напомню, что «Воспоминания о литературных встречах и знакомствах» объемом около 2 тысяч страниц рукописного текста хранятся в РГАЛИ²³.

Всем нам прекрасно известны научные труды В.Г. Дружинина, они до сих пор не утратили своего значения. В настоящем сообщении хотелось бы рассмотреть их в контексте общественно-культурной жизни России конца XIX – начала XX в., что, на наш взгляд, позволит более объективно оценить его позицию ученого и гражданина.

История старообрядчества (или в наиболее распространенных в середине – второй половине XIX в. терминах: «история раскола» и «история раскола старообрядства») являлась предметом изучения преимущественно церковных историков. Это изучение преследовало практическую цель – подготовить «для борьбы с расколом» образованных миссионеров. В 1858 г. по указу Синода в духовных академиях были учреждены кафедры расколоведения, а также в академиях и некоторых семинариях – миссионерские отделения для обучения миссионеров антистарообрядческого направления ²⁴. В это же время в связи с нарождающимся народническим движением возникло так называемое демократическое направление в историографии старообрядчества, представленное именами Афанасия Прокофьевича Щапова и др. И тот и другой подход не был свободен от тенденциозности. В 1860-е гг. появились первые работы выпускника Санкт-Петербургской духовной академии преподавателя Олонецкой духовной семинарии Елпидифора Васильевича Барсова²⁵. Уже тогда, в Петрозаводске, в этих исконно выговских местах, он стал собирать старообрядческие рукописи, что, видимо, и дало ему возможность составить более объективный взгляд на старообрядчество как явление целостное, глубоко самобытное и с точки зрения культурного наследия исключительно ценное. Позже, в 1890 г., когда только что вступил на научное поприще В.Г. Дружинин, Е.В. Барсов с осуждением писал о современных тенденциях исследовательской литературы о старообрядчестве: «Как известно, весьма много написано и напечатано у нас о русском расколе. Но нельзя сказать, чтобы его историческое происхождение было уяснено основательно и полно. То придумали для этой цели какое-то мертво-обрядовое направление народной жизни, то под формою отрицания церковных обрядов усматривали земский протест против государственного строя и централизации, то ограничивались указанием случайных исторических причин, то, наконец, прозрели в разных сектах раскола такой прогресс, который вполне отвечает собственным воззрениям современных либералов. В существующих исследованиях о расколе совершенно опущена из виду та этнографическая среда, в которой он впервые сказался и развивался» ²⁶.

По окончании в 1883 г. историко-филологического факультета Петербургского университета В.Г. Дружинин работал над диссертацией по теме «Раскол на Дону в конце XVII в.» (защищена и опубликована в 1889 г.) ²⁷. Это исследование было основано целиком на актовом материале, готовившемся к публикации в 12-м томе «Дополнений к Актам историческим» и дополненном архивными источниками, выявленными самим диссертантом в МГАМИД, МАМЮ, Хлудовской библиотеке и Румянцевском музее ²⁸. Уже первая работа ученого отличается академической объективностью, в ней нет явных или скрытых полемических выпадов в адрес старообрядцев.

По всей видимости, не позднее 1883 г. состоялось знакомство В.Г. Дружинина с Е.В. Барсовым. Однако у нас нет никаких оснований утверждать, что оно оказало сколь-либо серьезное влияние на молодого ученого. Как видно из обширного архива Е.В. Барсова, длительной и постоянной переписки между ними не существовало. Причиной мог быть тяжелый характер Барсова, проявлявшийся в отношениях с коллегами. Сохранившееся письмо Дружинина от 1 июня 1884 г. по поводу приобретения для Барсова одной только что вышедшей в Петербурге книги свидетельствует об искреннем почтении автора послания и его желании непременно выполнить просьбу адресата ²⁹.

По свидетельству самого В.Г.Дружинина, он начал покупать рукописи еще, будучи гимназистом. Первую старообрядческую рукопись – полемический сборник конца XVIII в. – он приобрел в 1874 г.³⁰ Научные и коллекционерские интересы В.Г. Дружина к старообрядческим памятникам были взаимосвязаны: с одной стороны, первые опыты собирательства подсказали ему выбор темы для научного исследования, а с другой – научные знания определили «лицо» его коллекции.

По своей исключительной ценности собрание В.Г. Дружинина (1112 единиц хранения) стоит в одном ряду с двумя другими столь же обширными профильными коллекциями – Е.В. Барсова (1724 единицы хранения) ³¹ и Е. Е. Егорова (2180 единиц хранения) ³². Однако, учитывая возможности комплектования всех трех названных лиц, следует заметить, что В.Г. Дружинин имел наименее выигрышные позиции. Е.В. Барсов стал собирать старообрядческие рукописи значительно раньше (исключительные условия для этого были с 1861 по 1870 г. в Петрозаводске), позже хотя он и был стеснен в средствах, но, живя в Москве, находился в центре главного антикварного рынка России. Трудно было соперничать с Е.Е. Егоровым, старообрядцем по происхождению, имевшим в этой среде устоявшиеся прочные связи. В.Г. Дружинин располагал большими средствами, чем Барсов, поэтому книгопродавцы предлагали ему рукописи первому, но с 20%- ной надбавкой. Долговременные отношения Дружинина с известным антикваром Сергеем Тихоновичем Большаковым и его сыновьями Дмитрием и Николаем, а также с Федором Антоновичем Калининым показывают, что этим деловым отношениям сопутствовали прочные человеческие симпатии и взаимное уважение, основанное на любви к книге и старообрядческой культуре. Все эти обстоятельства помогали Дружинину на стезе собирательства.

В 1889 г. Дружинин поступил на службу в Русское Археологическое общество, с 1896 г. он стал работать в Археографической комиссии Академии наук. Большая организационная и редакторская работа поглощала все время и силы ученого. За период с 1889 до 1911 г. не вышло ни одной самостоятельной работы Дружинина. Но по тем впечатляющим результатам, которые обнаружились спустя более 20 лет, понятно, что это было плодотворное время не только активной собирательской деятельности, но и глубокого изучения старообрядческой книжности. В 1911 г. было опубликовано исследование «Словесные науки в Выговской поморской пустыни» (СПб., 1911), в 1912 г. – справочник «Писания русских старообрядцев: Перечень списков, составленный по печатным описаниям рукописных собраний» (СПб., 1912), в 1915 г. – «Несколько автографов писателей-старообрядцев» (СПб., 1915). Две последние работы носили новаторский характер.

К 1912 г. существовали многочисленные описания рукописных собраний и публикации старообрядческих текстов, однако сочинения старообрядческих авторов тонули в море поздней рукописной книжности вообще; теперь же, благодаря В.Г. Дружинину – ученому и собирателю, основная часть письменного наследия староверия получила правильную систематизацию и точную атрибуцию, более того, внушительный объем указателя позволял даже не знакомому с предметом человеку представить настоящий творческий потенциал староверия. Публикация альбома почерков дала основу для дальнейших разысканий. Таким образом, обе названные работы В.Г. Дружинина положили начало качественно новому этапу изучения истории и культуры старообрядчества.

Как ни значим был этот результат двадцатилетнего труда В.Г. Дружинина, в то время он вряд ли вышел за пределы научных, коллекционерских и старообрядческих кругов. Гораздо большую общественную значимость имело участие В.Г. Дружинина в грандиозной выставке 1912 г. «Ломоносов и Елизаветинское время». В биографических статьях об ученом говорится, что на этой выставке экспонировалась часть его коллекции ³³. Однако, как нам представляется, он был не просто экспонентом, но автором самостоятельного, старообрядческого раздела этой выставки.

Состоявшая под высочайшим покровительством выставка «Ломоносов и Елизаветинское время», организованная в связи с 200-летним юбилеем М.В. Ломоносова (род. в 1711), охватывала все сферы общественно-культурной жизни эпохи и включала 17 разделов. Чтобы понять масштаб всей выставки, их стоит перечислить: Отдел I – Зал императрицы Елизаветы Петровны; Отдел II – Искусство; Отдел III – Портреты деятелей; Отдел IV – Русская гравюра; Отдел V – Архитектура; Отдел VI – Монеты и медали царствования Елизаветы I; Отдел VII – Ломоносов. Академия наук. Московский университет; Отдел VIII–IX – Книги и рукописи; Отдел X – Бытовой отдел; Отдел XI – Театр. Музыка. Зрелища; Отдел XII – Военно-исторический; Отдел XIII – Военно-ученый; Отдел XIV – Морской отдел; Отдел XV – Виды и планы городов; Отдел XVI – Церковный отдел; Отдел XVII – Малороссия.

Выставка была организована имп. Академией наук, для чего в 1910 г. была создана специальная Комиссия по устройству выставки, которую возглавил секретарь Академии наук Сергей Федорович Ольденбург.

В центре внимания находились две великие фигуры – императрица Елизавета и М.В. Ломоносов. В задачу организаторов экспозиции входило воссоздание исторически достоверной атмосферы эпохи, всего многообразия ее предметного мира и, в частности, вещественных и документальных исторических источников и произведений искусств, которые были связаны с жизнью и деятельностью великого русского ученого и императрицы. Выставка проводилась в здании Академии художеств, оформление экспозиции было выполнено по проектам архитектора Николая Евгеньевича Лансере.

Экспонаты, количество и разнообразие которых поражает воображение и сегодня, были собраны из крупнейших государственных музеев, императорских и частных коллекций. Была выпущена серия каталогов выставки (по отделам). Куратором издания являлся С.Ф. Ольденбург, составителями – выдающиеся ученые и искусствоведы своего времени: Всеволод Измайлович Срезневский, Борис Львович Модзалевский, Владимир Яковлевич Адарюков, Михаил Гугович Деммени, Владимир Николаевич Тукалевский, барон Николай Николаевич Врангель и др. Большинство разделов посвящены отдельным типам экспонатов, представлены живопись и графика, архитектура, монеты и медали, печатные издания и рукописи. Два наиболее крупных и интересных отдела каталога – это отдел, посвященный деятельности М. В. Ломоносова, и отдел печатных изданий и рукописей. В первом из них были собраны все известные сохранившиеся предметы, связанные с личностью ученого, его портреты, гравюры, медали; принадлежащие его перу рукописи и письма, документы и издания Академии наук и Московского университета; во втором – книги гражданской и церковной печати, вышедшие в типографиях России и Украины в период с 1741 по 1761 г., рукописи (автографы императрицы, государственных деятелей и ученых, гражданские и церковные рукописные книги), примеры шрифтов различных типографий, образцы художественного оформления и переплетов.

В данном случае нас интересует 16-й, Церковный отдел. Именно в нем в качестве самостоятельных частей экспозиции были: VIII. Старообрядческий отдел и IX. Поморские акварели ³⁴. Из 258 экспонатов, характеризующих церковную жизнь в Елизаветинскую эпоху, 70, т. е. чуть меньше трети (27%), относились к старообрядческой культуре. Из них только 11 были не из Дружининской коллекции. Таким образом, подавляющее большинство старообрядческих памятников (59) были предоставлены для экспонирования В.Г. Дружининым.

Ученый мог быть причастен к подготовке выставки «Ломоносов и Елизаветинское время» уже как член Археографической комиссии. Кроме того, ему были хорошо лично знакомы некоторые члены оргкомитета выставки, в частности Михаил Гугович Деммени ³⁵, известный нумизмат, однокашник Дружинина по Третьей классической гимназии и секретарь нумизматического отделения имп. Русского Археологического общества (1906–1913). Именно члены Оргкомитета могли обратиться к Дружинину как знатоку старообрядчества с просьбой подготовить необходимый раздел выставки.

Об авторстве Дружинина в отношении данного раздела свидетельствует не только очевидное превалирование памятников из его коллекции, так хорошо известной только самому собирателю, но и сам выбор экспонатов, напрямую соотносимый с научными интересами Дружинина того времени.

Старообрядческий отдел включал 47 памятников: 31 рукопись, 2 фотоснимка и 14 икон.

В соответствии с общим замыслом выставки основной интерес был сосредоточен на Выговском общежительстве (по преданию, М.В. Ломоносов прожил там некоторое время) и на палеографии и декоре выговских рукописей (на оформление печатных изданий обращали внимание авторы VIII и IX Общих отделов). На рукописях своего собрания Дружинин демонстрировал образцы поморских почерков (сохраняю наименования, данные в каталоге): скорописи и письма (без уточнения типа) начала XVIII в., полуустава 20-х гг. XVIII в., полуустава 1732 и 1742 г., скорописи до 40-х гг. XVIII в., почерка первой половины XVIII в., полуустава и почерка середины XVIII в., скорописи второй половины XVIII в., полуустава конца XVIII в. и нотное письмо середины XVIII в. Оформление выговских рукописей характеризовали три заставки: первой четверти XVIII в., начала XVIII в. и первой половины XVIII в. Хотя первоочередная задача экспонирования лежала в области палеографии, все же нельзя не отметить, что при этом выбранные памятники, без сомнения, давали представление о широте и многообразии книжной культуры Выговского общежительства: посетители выставки могли увидеть книги богослужебные (Устав, Триодь постную, Праздники, Обиход), типичные для раннего Выга сборники выписок из Священного Писания, учебные книги, в том числе выговскую переработку «Арифмология» Николая Спафария, памятники старообрядческой полемики – Дьяконовы и Поморские ответы, одно из сочинений Андрея Денисова.

Как видим, представленные памятники все же дают общее представление о выговской книжности и литературе и вполне соотносятся с той картиной выговской словесности, которую представил Дружинин в своем исследовании 1911 г. Сравнение кратких аннотаций каталога с текстом очерка показывает, что ряд экспонируемых рукописей был проанализирован именно в этой работе. К их числу относятся риторика Софрония Лихуда первой половины XVIII в. (старый № 153, новый 122) ³⁶, список «Арифмология» Спафария второй половины XVIII в. (новый № 120, старый № 151)³⁷, Грамматика (о осми частях слова) середины XVIII в. (старый № 345, новый № 299) ³⁸. Примечательно, что, характеризуя поэтическое творчество выговских писателей и составлявшиеся сборники псальм, В.Г. Дружинин, как бы предчувствуя грядущую выставку, в исследовании 1911 г. замечал: «Любопытно, что выговцы внесли в сборники псальм и положили на ноты два произведения Ломоносова: Утреннее размышление о Боге и Оду, выбранную из Иова» ³⁹. Именно эта рукопись из собрания Дружинина завершала Старообрядческий отдел: «№ 235. Сборник псальм, переложенных на крюковые ноты поморского письма. Открыта страница с «Утренним размышлением» Ломоносова (список XIX в.)»⁴⁰.

В результате сравнения с указанными самим Дружининым в других работах и ныне описанными рукописями можно идентифицировать еще две рукописи из числа представленных на выставке. Это список «Зитуменоса» Алексея Иродионова (в составе сборника; старый № 145, новый № 114) ⁴¹ и Поморские ответы 20-х гг. XVIII в. (старый № 590, новый № 559) ⁴².

Другая группа рукописей, которая экспонировалась на выставке, представляла собой автографы старообрядческих писателей, причем это были не автографы основателей Выга, а писателей следующего поколения, т. е. Елизаветинской эпохи. Этот материал вошел в работу В.Г. Дружинина «Несколько автографов писателей-старообрядцев»: письмо-автограф Евстрата Федосеева, вклеенное в сборник Владимирской духовной семинарии № 75 ⁴³, им же переписанная «Книга, глаголемая Катехизис» из собрания Публичной библиотеки ⁴⁴, список «Показательного списания на новоявлыпиеся философы» Даниила Матвеева, который В.Г. Дружинин считал автографом, из своего собрания (старый № 99, новый № 74) ⁴⁵, и сборник предположительно автографов сочинений Ивана Алексеева из Публичной библиотеки, а также два фотовоспроизведения подписей Мануила Петрова и Ивана Филиппова из дела, хранившегося в архиве Святейшего Синода ⁴⁶.

Расположение материала в Старообрядческом отделе выставки «Ломоносов и Елизаветинское время», на первый взгляд, кажется недостаточно ясным – рукописи перемежаются с иконами. Но при внимательном анализе обнаруживается четкая структура: книжная культура Выга, представленная через почерки и декоративное оформление рукописей; иконы выговского письма и, наконец, рукописные материалы (автографы и списки сочинений) старообрядческих деятелей Елизаветинской эпохи (здесь представлены имена Евстрата Федосеева, Мануила Петрова, Ивана Филиппова, Ивана Алексеева, Алексея Иродионова и Григория Яковлева, а также единственный экспонат, относящийся к М.В. Ломоносову – сборник псальм). Для раскрытия первых двух тем Дружининской коллекции было вполне достаточно, третья же – потребовала привлечения памятников из других хранилищ, которые Дружинину были хорошо известны: имп. Публичная библиотека, Хлудовская библиотека, Черниговская и Владимирская духовные семинарии.

Иконы были подобраны В.Г. Дружининым из своей коллекции таким образом, чтобы показать эволюцию выговского иконописания. Основным принципом датировки «даниловских» икон, как можно судить по аннотациям (из этого перечня ныне известно местонахождение только одной иконы – с изображением Андрея Денисова⁴⁷), являлось письмо ликов: «белые лики», по мнению ученого, указывали на вторую четверть XVIII в., «желтые лики» – на 50-е гг. – вторую половину XVIII в. и «красновато-коричневые лики» – на конец XVIII в. Сюжеты большинства отобранных икон принадлежали общеправославной традиции: Богоматерь Тихвинская, Седмица, Благовещение, три святителя (два образа), св. Георгий Победоносец, свв. Иоанн Кущник и Леонтий Ростовский, св. Александр Ошевенский с житием, свв. Зосима и Савватий Соловецкие, Шестоднев, Распятие с предстоящими 1827 г. К собственно старообрядческому иконотворчеству относились иконописное изображение Андрея Денисова и икона «Все российские чудотворцы» (два образа: один из собрания В.Г. Дружинина, другой – из собрания Санкт- Петербургской духовной академии ⁴⁸).

Самостоятельный раздел внутри «Церковного отдела» выставки «Ломоносов и Елизаветинское время» составляли выговские настенные листы – 23 предмета, из них 20 – из коллекции Дружинина, 3 – из собрания ОЛДП. Дружининская коллекция лубков (152 единицы) ныне хранится в Государственном музее истории религии; в обзоре этих памятников, сделанном Зинаидой Александровной Лучшевой, отмечен факт экспонирования части листов на названной выставке ⁴⁹. Обратим внимание на подбор памятников: это отдельные портреты выговских отцов (Ивана Филиппова, Мануила Петрова (два), Даниила Матвеева, Никифора Семенова (два), Семена Титова), лист с изображениями Даниила Викулина, Андрея Денисова, Семена Денисова, Петра Прокопьева и иноков Корнилия и Виталия ⁵⁰, «Изображение Выговского и Лексинского общежительств с портретами иноков и настоятелей» ⁵¹, «Древо выговских настоятелей» (два листа), «Древо пороков и добродетелей» (четыре листа), «Птица Сирин» (пять листов) и три повествовательных листа – «Рай земной», «Страдания апостольские Симона Зилота и Матфия» и «Иллюстрация книги Моисея Исход». Таким образом, выговский рисованный лубок был представлен если не во всем многообразии сюжетов, то в самых главных содержательных и иконографических направлениях, отражающих сущностные черты выговской культуры.

Как видим, подобрать материал, столь полно представляющий выговскую культуру в целом, мог только человек, глубоко ее изучивший, прекрасно знакомый с рукописным и изобразительным наследием. И этим человеком, учитывая все прочие косвенные соображения, мог быть именно Василий Григорьевич Дружинин.

Старообрядцы получили равные с другим населением Российской империи права только после высочайшего указа «Об укреплении начал веротерпимости» от 17 апреля 1905 г. Потребовалось еще полтора года, чтобы формальные аспекты этого равноправия были закреплены законодательно (именной высочайший указ Правительствующему Сенату от 17 октября 1906 г.). Старообрядцы были слишком заняты восстановлением своей внутренней жизни, чтобы уделять внимание просвещению общества относительно древности и красоты старообрядческой культуры. Единственным исключением являлись публичные выступления Морозовского хора в концертных залах Москвы и Петербурга.

Грандиозная экспозиция «Ломоносов и Елизаветинское время», насколько нам известно, была единственным выставочным проектом начала XX в., в котором старообрядческая культура показывалась как целостное и значимое для отечественной истории явление. В этой связи заслуга В.Г. Дружинина, не только предоставившего экспонаты, но и организовавшего весь раздел, несомненна. Общественное значение экспозиционного опыта ученого для того времени трудно переоценить.

Вклад В.Г. Дружинина, собравшего исключительные по ценности коллекции рукописных, художественных и вещественных памятников старообрядчества, в историю русской культуры общеизвестен. Можно только глубоко сожалеть, что неблагодарные потомки, вопреки желанию ученого, разрознили эти коллекции и частично их утратили. Выявленные Н.В. Пивоваровой архивные материалы о судьбе Дружининских коллекций потрясают своей горькой правдой ⁵².

9 августа 1918 г., накануне своего 59-го дня рождения, В.Г. Дружинин писал заведующему Синодальной библиотекой Николая Петровичу Попову:

«Знаю, что Вы пережили большие ужасы; у нас тоже тяжко. Но кару Господню мы заслужили: не может на земле жить народ, который только и умеет, что продавать все святое и воровать друг у друга. Таково было его положение во все время войны, только и делали, что воровали, продавали да предавали. Ну и наступило время кары Господней. Вдумайтесь-ка, ведь ужас был не в войне, а в сплошном воровстве во время войны, и пользуясь ее обстоятельствами.

Понемного приступаем к работе: страшно дорого все типографское дело, но издания необходимы, надо продолжать. Черкните же два слова о том, как все это у Вас обстоит. А в Румянцевский музей попало собрание Е.Е. Егорова: как бы хотелось хотя глазком его поглядеть, но теперь это немыслимо, конечно; будем ожидать лучших времен. (...)

Будьте же здравы и благополучны в уповании на милость Всевышняго, что он пошлет нам времена благия для продолжения работ» ⁵³.

Зная дальнейшую биографию ученого, можем только сказать: увы, благих времен для Василия Григорьевича не настало.