Слово в Неделю о расслабленном
и в день священного коронования Благочестивейшего Государя Императора Александра Александровича. Произнесено в Исакиевском соборе 15 мая 1888 г.
Сегодня, братия, мы празднуем высокоторжественный день священного коронования Благочестивейшего Государя нашего и Государыни Императрицы. Сегодня же св. церковь вспоминает одно из дел Божественного милосердия Господа и Спасителя нашего, И. Христа, – чудесное именно нсцеление Им при овчей купели одного расслабленного, 38 лет страдавшего от тяжкого недуга своего, воздавая, по заповеди Господа, Кесарева Кесареви, – молясь, как верноподданные, о здравии и благоденствии Державного Помазанника Божия и всего царствующего Дома, воздадим также Божия Богови (Мф. 22:21): со всем должным внимаем и благоговением вникнем в те божественные уроки, какие нам, как христианам, преподаёт св. церковь сегодня в поучение через воспоминание названного чудесного события из земной жизни Господа нашего.
И личность чудесно исцеленного недужного, и обстоятельства самого исцеления, и то, как отнеслись к этому делу милосердия Божия тогдашние вожди и руководители народные, – книжники и фарисеи, – всё здесь в высшей степени поучительно, поучительно не для одних только больных и недужных всякого рода, каких немало и в наше время, но и для всех благоденствующих счастливцев мира сего.
Посмотрим прежде всего на обстоятельства, при каких совершено было Господом чудесное исцеление расслабленного. Был, – говорится в Евангелии, – праздник иудейский: полагают – пасха или пятидесятница. Было, следовательно, такое время, когда город Иерусалим имел особенно веселый, торжественный вид. В храме приносились многочисленные, богатые жертвы; тысяча собравшихся со всех стран иудеев наполняли улицы и дома свящ. города; религиозного и национального восторга было полно сердце каждого израильтянина, которому особенно великие праздники живо напоминали в то время славное и великое прошлое его отечества. Но среди этого ликующего города было одно место, которое в эти праздничные дни являлось, без сомнения, еще более мрачным и унылым, чем когда-либо. Есть же, – говорит св. Евангелист, – в Иерусалиме у овечьих ворот купальня, называемая по-еврейски Вифезда (дом милосердия), при которой было пять крытых ходов. В них лежало великое множество больных, слепых, хромых, иссохших, ожидающих движения воды (ст. 2–3). Не трудно, братия, представить положение этих страдальцев. И во всякое другое время положение их было крайне тяжело и прискорбно; происходившее же кругом их ликование народное, по случаю праздника, еще более, конечно, увеличивало скорбь их. Человеческое милосердие, как можно догадываться из слов расслабленного (ст. 7), редко приходило к ним на помощь и утешение; и та помощь, какой ожидали они от необыкновенной целебной силы источника, являлась также не часто и при том – только для немногих; ибо Ангел Господень, – говорится в Евангелии, – только по временам сходил в купель и возмущал воду, и только первый погрузившийся в воду по возмущении её получал действительно исцеление, какою бы ни был одержим болезнью (ст. 4). Сколько же тревожных, мучительных ожиданий должны были переживать эти несчастные, в великом множестве собравшиеся в притворах священного источника! И вот к этим-то несчастным, быть может, совершенно забытым своими празднующими братьями, приходит Тот, Кто и приходил на землю для того, чтобы исцелять сокрушенных сердцем, проповедовать пленным освобожденье, слепым прозрение, отпустить измученных на свободу (Лк. 4:18), кроткое, любвеобильное cлово Которого доселе взывает к нам: приидите ко Мне вси труждающиися и обремененнии, и Аз упокою вы (Мф. 11:28)! Утешьтесь же и ныне страждующие теми или другими телесными недугами, обремененные теми или другими скорбями житейскими! Если мы люди, по жестокосердию ли, или просто по рассеянности от избытка личного счастья и радостей земных, не слышим часто вздохов и стонов ваших, то их слышит несомненно Небесный Врач душ и телес наших. Не ходить Он ныне видимо среди нас, как ходил некогда во время земной жизни, исцеляя всяк недуг и всяку язю в людех (Мф. 4:23); но Он обещал быть с нами во вся дни до скончания века (Мф. 28:20), – и все прибегающим к Нему с верою Он всегда готов подать Свою благодатную помощь и исцеление. Разве и ныне молитва веры не спасает также иногда болящях? Разве чудесных исцелений не бывает и ныне, как были они во множестве прежде, по свидетельству христианской истории? Но почему же из множества больных, лежавших при овчей купели, Господь исцеляет только одного? Трудно сказать, братия, почему, в самом деле, милосердие Божие делает как бы выбор между множеством несчастных в мире: исцеляет, подает вообще ту или другую благодатную помощь одним, и оставляет без исполнения иногда, по-видимому, самые усердные молитвы и прошения о помощи других. В данном случае нетрудно, однако, приметить некоторые особенные черты в личности исцеленного расслабленного, отчасти разрешающие указанное недоумение. Исцеленный расслабленный 38 лет, – как повествует Евангелие, – страдал от тяжкого недуга своего; долгое время лежал он уже и при овчей купели, не имея возможности, вследствие своего параличного состояния, благовременно воспользоваться целебною силою источника. Эта-то долговременность страданий несчастного, его совершенная к тому же безпомощность и подвигли прежде всего Господа на подание ему Своей чудесной помощи. Иисус – говорится у евангелиста, – увидев его лежащего и узнав, что он лежит уже долгое время, говорит ему: хочешь ли быть здоров? (ст. 6). Что же и как, заметим теперь, отвечает больной на этот испытующий его вопрос Господа Иисуса, – вопрос, от которого больной мог бы раздражиться, как от вопроса совершенно праздного и неуместного. Больной отвечал Ему: так, Господи (т. е., да, хочу быть здоровым); но не имею человека, который опустил бы меня в купальню, когда возмутится вода; когда же я прихожу, другой уже сходит прежде меня (ст. 7). Сколько терпения, кротости, незлобия сказалось, не правда ли, в этом ответе страдальца! Ни многолетний тяжкий недуг, ни людское равнодушие и безжалостность к нему не ожесточили, очевидно, его сердца, не сокрушили его веры в всеблагий и премудрый промысел Божий; он терпеливо ждал своего исцеления. И вот – исцеление, действительно, подается, – подается тогда и так, когда и как получить его не приходило, без сомнения, и на мысль несчастному. Иисус говорит ему: встань, возьми постель твою, и ходи. И он тотчас же выздоровел, взял постель свою, и пошел (ст. 8–9). Судите же, братия, по этому евангельскому примеру, кто из людей, обремененных теми или другими страданиями, бедствиями в жизни, бывает достоин или недостоин особого милосердия Божия, подаяния особой, чудесной помощи Божией в своих житейских страданиях и бедствиях? С своей стороны напомним лишь слова Господа: в терпении вашем стяжите души ваша (Лк. 21:21); претерпевый до конца, той спасется (Мф. 24:13).
Какое же действие, какое впечатление, – посмотрим, наконец, – произвело совершившееся чудесное событие на узнавших о нем? И с этой стороны евангельское повествование представляет нечто глубокопоучительное для нас. О самом исцеленном говорится в Евангелии, что Господь Иисус встретил его потом в храме, куда тотчас же, вероятно, поспешил он, чтобы возблагодарить Бога за полученное исцеление, – и что, встретив его здесь, Господь сказал ему: вот, ты выздоровел; не греши больше, чтобы не случилось с тобою чего хуже (ст. 14). Казалось бы, что иное нужно было сделать и всем, кто были свидетелями или узнали от других о случившемся чрезвычайном событии, как не возблагодарить также Бога, яко посети и сотвори избавление людем своим и воздвиже рог спасения в дому Давида, отрока своею (Лк. 1:63–69). Может быть, – нельзя отрицать этого, – и в настоящем случае, как при других чудесах Господа, многие из народа, пораженные величием события, с удивлением говорили также: николиже явися тако во Израили и прославляли Бога, давшего власть такую человекам (Мф. 9:8, 33). Но так ли отнеслись к великому делу милосердия Божия тогдашние строгие законники – книжники и фарисеи, и вообще старейшины Иудейские, имевшие, как известно, сильное влияние на народ? Напротив, с негодованием и злобою напали они сначала на исцеленного, а потом, узнав от него, что исцеливший его есть Иисус, и на Самого Божественного Чудотворца, так что искали даже убить Его (ст. 16). За что же такая злоба и негодование? За то, что обоими, – исцеленным чрез ношение постели своей, а Иисусом чрез самое исцеление нарушен был, якобы, покой субботнего дня (ст. 10 и д.), Но правда ли это? Исцеливши расслабленного совершено было, действительно, в субботу; и, тем не менее, чрез это нарушен был вовсе не закон Божий о покое субботнем, а те ложные, мелочные человеческие толкования и предписания, какими фарисействующие иудеи во множестве окружили и совершенно затемнили для себя же самих истинный смысл заповеди Божией. Не спрашивал ли однажды Господь этих неразумных законников: что должно делать в субботу? добро, или зло? спасти душу, или погубить (Лк. 6:9)? И они молчали, замечается при этом в Евангелии, – молчали потому, конечно, что сами ясно чувствовали в своей совести, что суббота для человека, а не человек для субботы (Мр. 2:27), что в субботу-то, именно, как посвященный Господу Богу день, не только можно, но и должно творить дела Божия, творить в особенности дела благотворения ближнему. А что же иное сделано было и Господом чрез исцеление расслабленного, как не оказано лишь величайшее благодеяние несчастному страдальцу? За что же было негодовать на Него, как на разорителя закона? Но таково уже всегда было и есть доселе свойство человеческой зависти и злобы особенно в связи с духовною гордостию самомнением, что под влиянием их люди готовы иногда на всякую ложь и лицемерие, чтобы только очернить, представить в извращенном виде то или другое ненавистное им дело или лицо, – готовы предписывать законы деятельности Самому Богу, чтобы только оправдать в известных случаях своё религиозное неверие и отрицание, свои излюбленные мнения и предрассудки; точно слепые и глухие – видя не видят и слыша не разумеют они самых очевиднейших истин и знамений премудрости и благости Божией. Избави Бог, братия, впасть кому-либо из нас в такого рода духовное ослепление и ожесточение! Приводя к концу слово наше, не можем, в заключение, не указать еще на один общий христианский урок, ясно вытекающей также из сегодняшней евангельской истории о расслабленном: урок этот касается христианского человеколюбия вообще, и в особенности – человеколюбия в отношенш к болящим. Труждающим уже в этой высокой христианской добродетели воспоминаемое сегодня дело милосердия Христа Спасителя да послужить утешением и укреплением в ней; тем же из нас, которые, по жестокосердию ли, рассеянности ли, скупости ли, или другим причинам, мало или вовсе не совершают никаких дел благотворения, да послужит оно напоминанием, громким призывом – вступить неукоснительно на стезю этой добродетели! Дела человеколюбия, – каковы: насыщение и напоение алчущих и жаждущих, одеяние нагих, посещение болящих и пр. достойно славятся и ныне от людей; но они еще более будут некогда прославлены от Бога, на страшном суде Христовом, когда самоотверженные исполнители их услышат эти торжественно-радостные слова: приидите благословенные Отца моего, наследуйте уготованное вам царствие от сложения мира! (Мф. 24:34).– Аминь.