К современному вопросу

(Старокатолицизм: его история и внутреннее развитие преимущественно в вероисповедном отношении. историко-критическое исследование основных начал старокатолицизма в их отношении к православию. Владимира Керенского. Казань, 1894)

В минувшем сентябре Казанская духовная академия проводила в безвременную могилу одного из своих наиболее видных деятелей – заслуженного ординарного профессора Н. Я. Беляева. Кончина этого ученого специалиста по истории западных христианских вероисповеданий составляет чувствительную потерю, между прочим, для тех, кто с живым интересом относится к так называемому старокатолическому движению. Покойный профессор с сочувствием и надеждой смотрел на это явление, содействовал его разъяснению и обсуждению в печати, и конечно, немало послужил бы ему и в будущем. Смерть преждевременно положила предел его ученым трудам, но с точки зрения старокатолического вопроса, мы и теперь имеем случай еще раз с признательностью помянуть имя покойного Николая Яковлевича. Пред нами книга о старокатолицизме, правда не с его именем, но ему обязанная своим происхождением, под его руководством написанная и конечно, отразившая на себе его влияние. Это – ученая магистерская диссертация, тема для которой дана покойным проф. Беляевым и он же руководил молодого автора в его работе. Вот об этой-то книге нам и хочется сказать теперь несколько слов.

Было время, когда из среды англиканства неоднократно исходили попытки к сближению и если можно, соединению с нашей православной церковью. В начале семидесятых годов, по поводу таких попыток проф. Н. К. Соколов писал: «нам кажется, что с нашей стороны всего естественнее было-бы... узнать ближе людей, ищущих знакомства с нами и притом с таким важным и серьезным намерением. И с нашей стороны побуждений к этому гораздо больше, чем одно любопытство или даже научная любознательность. Изучить внимательно прошедшее человека значит узнать, что он такое теперь, какие желания и стремления занимают его, откуда эти стремления и куда, по всей вероятности, они направятся». Эти слова невольно приходят нам на память и теперь при мысли о старокатоликах. Уже более двадцати лет прошло с той поры, как эти «поборники православной истины за границей», впервые выступили с своим решительным протестом против папских нововведений. Много раз заявляли они о своем искреннем желании сблизиться и вступить в общение с нашей православной церковью и до последнего времени все с большей и большей настойчивостью продолжают оставаться при этом добром желании... «Не естественно-ли нам узнать ближе людей, ищущих знакомства с нами с таким важным и серьезным намерением?» А между тем, много ли мы сделали в этом направлении и много-ли знает о старокатоликах наше, хотя-бы и образованное, русское общество? Правда, было и есть у нас несколько почтенных православных деятелей, которые немало трудились и трудятся над разъяснением старокатолического вопроса. Имена таких, напр. писателей, как проф. И. Т. Осинин, протопр. И. Л. Янышев и ген.-лейт. А. А. Киреев, всегда с глубокой признательностью произнесутся всяким, кто близко принимает к сердцу старокатолическое движение. Из под их пера, особенно сильно действовавшего в эпохи оживления наших сношений с старокатоликами, вышел целый ряд весьма ценных статей, которые проливали свет почти на все стороны вопроса и вместе с трудами других, иногда примыкавших к ним писателей, составили теперь у нас некоторую литературу, довольно значительную по своим размерам и достоинствам. Но все эти труды и по существу своему и по обстоятельствам появления не таковы, чтобы в широкой массе русского образованного общества, распространить ясное и полное представление о старокатолическом движении во всем его объеме. Вызванный интересом и потребностями минуты, каждый из этих трудов в отдельности рассматривает большей частью лишь один какой-либо частный, догматический или канонический вопрос, сообщает сведения лишь об одном каком-либо частном явлении, давая, напр. отчет о том или другом конгрессе, или конференции. Чтобы на основании этих трудов составить себе возможно полное представление о существе и истории старокатолического движения, нужно собрать и перечитать их все; а это весьма нелегкий труд даже и для того, кто искренно желал-бы заняться им и располагал вполне достаточным количеством свободного времени. Дело в том, что статьи о старокатолицизме рассеяны на пространстве слишком двадцати лет по разным, преимущественно духовным журналам, о самом существовании которых великое большинство русских образованных людей никогда даже и не слыхивали. Вот почему теперь, когда сравнительно довольно часто и много говорят о старокатолицизме, сведения о нем у беседующих, в громадном большинстве случаев, ограничиваются лишь скудными обрывками, имеющими свое основание в двух-трех, случайно встретившихся статейках. Давно уже нужно было помочь этой беде. Давно чувствовалась потребность избавить, интересующегося старокатолицизмом русского образованного человека, от необходимости обращаться к иностранной литературе или рыться в старых годах неслыханных им дотоле журналов, и дать ему в руки одну такую книгу, прочитав которую, он мог бы составить себе ясное и возможно полное представление о предмете. Такая книга, наконец, явилась, – мы имеем ее теперь в исследовании г. Керенского и приветствуем ее появление с самым искренним сочувствием.

Книга г. Керенского представляет собой достаточно полный и обстоятельный очерк своего предмета. Кроме предисловия, в котором автор предлагает обзор исследованной им иностранной и русской литературы по старокатолическому вопросу, она делится на девять глав. Вступительная глава представляет собой достаточно подробный очерк происхождения старокатоличества. Здесь автор говорит о причинах, подготовивших его появление и затем с особенной, конечно обстоятельностью останавливается на ватиканском соборе и его последствиях. Следующие, затем две главы первой части излагают внешнюю историю развития старокатолического движения в Германии, Швейцарии, Австрии, Италии, Франции, Голландии, Испании, Португалии и Америке, главным образом со стороны отношений к этому движению светских правительств. Часть вторая посвящена исследованию внутреннего развития старокатолицизма. В первой главе этой части речь идет о мюнхенском и кельнском конгрессах, о тех задачах и принципах, какие положены были в основу старокатолического движения. Следующие, затем 2-я, 3-я, 4-я и 5 главы второй части посвящены исследованию вопроса: насколько старокатолическое движение в своем историческом развитии осуществило действительно те принципы, которые само поставило въ свою основу. Соответственно этому, главы 2-я и 3-я рассматривают иерархию и церковное устройство старокатоликов, глава 4 я – их вероучение, а 5-я – их церковную дисциплину и богослужение. Последняя, 6-я глава второй части говорит о внутреннем развитии старокатолицизма в позднейший период его исторической жизни, оканчивая люцернским интернациональным конгрессом 1892-го года. Здесь автор, с особенным вниманием, останавливается на исследовании вопроса о сношениях старокатоликов с англиканами и затем, в довольно кратких чертах, касается унии старокатолических церквей Германии, Голландии и Швейцарии в 1889 г. и люцернского конгресса, о кельнском упомянув лишь в нескольких строках. – Из представленного общего обзора содержания книги г. Керенского не трудно видеть, что в ней старокатолическое движение и по существу и в своей истории, представлено автором с достаточной полнотой. Имея это в виду, рассматриваемую книгу смело можно рекомендовать всякому, кто желает познакомиться с старокатоличеством и составить себе о нем достаточно полное и ясное понятие. С точки зрения полноты ее содержания, нам бросился в глаза лишь один пробел, за который нельзя не сделать автору некоторого упрека. В начале своего исследования, он сам говорит, что старокатоличество имеет особый интерес именно для нас православных, как одно из наиболее близких к нам по своему характеру западных движений. В том же предисловии, он не раз упоминает о бывших некогда оживленных сношениях с старокатоликами С.-Петербургского отдела общества любителей духовного просвещения, о личном участии в этих сношениях прот. И. Л. Янышева, проф. И. Т. Осинина и ген. А. А. Киреева, называет этот период в истории старокатоличества «одним из важнейших», а боннские конференции «знаменитыми». Не в праве-ли после всего этого православный читатель ожидать и требовать, чтобы на историю сношений старокатоликов с православными, автор обратил особенное внимание? Не в праве-ли он надеяться, что этому предмету посвящена будет в книге особая глава? Однако этого не случилось. Автор ограничивается лишь вскользь брошенными заметками предисловия, да четырьмя страницами в конце книги, где речь идет о люцернском конгрессе. Неужели этот предмет менее важен и интересен для православного читателя, чем вопрос о сношениях старокатоликов с англиканами, которому автор отводит в своей книге до десяти страниц? Правда, в последнее время, после недавнего, третьего международного конгресса старокатоликов, бывшего в августе 1894 г. в Роттердаме, указанный пробел до некоторой степени восполнен. Проф. Мишо в своем реферате, прочитанном на конгрессе и затем напечатанном в 4 номере Revue Internationale de Théologie, представил исторический очерк сношений старокатоликов с православными до последнего времени, хотя по необходимости в довольно кратких чертах. В настоящее время и русский читатель имеет возможность познакомиться с этим рефератом по подробному его изложению в статье о роттердамском конгрессе А. А. Киреева, напечатанной в 10 номере Богословского Вестника; но все это, удовлетворяя до известной степени православного читателя, все-таки не освобождает автора от упрека и было-бы, конечно, гораздо более желательным, чтобы обстоятельный очерк наших сношений с старокатоликами сделан был с нашей, православной стороны.

Если даже у нас в России по поводу старокатолического движения создалась уже некоторая литература, то на западе, где это движение, особенно на первых порах, сильно волновало умы и было предметом горячих споров, оно, конечно и в печати оставило и продолжает оставлять по себе глубокий след. Рассматриваемый нами труд имеет в своей основе добросовестное изучение достаточного количества произведений и иностранной, и русской литературы. Автор исследовал не малое количество относящихся к его предмету документов, напечатанных в сборниках Шульте и Фридберга, официальные отчеты старокатолических конгрессов и синодов, сборники протоколов С.-Петербургского отдела общества любителей духовного просвещения и т. п.; пересмотрел много специальных исследований и о старокатоличестве вообще, и о разных частных его вопросах, как в иностранной, так и в русской литературе; имел, наконец, под руками и большое количество статей, напечатанных в разное время, преимущественно в русских духовных журналах, а частью и в газетах. Правда сведения, заимствованные из последнего источника, быть может, не всегда имеют неоспоримую научную ценность, но по самому их характеру, это не могло иметь на выводы автора существенного влияния, а между тем часто обращение к этому источнику являлось неизбежной необходимостью, в виду близости к нам по времени тех явлений, которые составляли для автора предмет исследования.

По своему направлению г. Керенский принадлежит, поводимому, к числу людей, относящихся к старокатолическому движению с самым искренним сочувствием. И в предисловии и в заключении своего труда, он признает старокатоличество наиболее близким к нам, по своему характеру, из всех западных движений, называет его одним из самых замечательных и самых отрадных явлений новейшего времени. Такое сочувствие, проявляющееся во всем ходе исследования, впрочем, не ослепляет автора и не лишает его способности замечать при случае и темные стороны в рассматриваемом им явлении и производить их оценку с некоторой строгостью. Автор не скрывает напр., что некоторые из старокатоликов и доселе еще держатся учения о filioque в качестве научного мнения; отмечает статью проф. Рейша против божественного установления семеричного числа таинств, как такую, которая, по его мнению, «бросает тень на убеждения некоторых из вождей старокатолицизма» и с особенной строгостью судит старокатоликов за их общение с англиканами. Это общение он называет печальным фактом, обусловленным главным образом погоней старокатоликов за внешне-материальными интересами, нарушавшим ими же самими установленные основные начала и скрывавшим в себе сознательную ложь (см. стр. 205, 230, 300, 302). Мы не станем разбирать здесь, насколько прав автор в своих настоящих обличениях; но уже одно то обстоятельство, что он выступает с ними против старокатоликов свидетельствует о некотором его беспристрастии. Читатель может питать надежду, что интересующее его явление изображается в книге г. Керенского не в одностороннем и пристрастном освещении.

Приветствуя рассматриваемую книгу как такую, которая отвечает давно уже чувствовавшейся потребности и может оказать не малую услугу в деле ознакомления русского общества с явлением, имеющим с православной точки зрения, весьма важное значение, мы считаем своим долгом сделать по ее поводу и несколько критических замечаний. Подвергать исследование г. Керенского полному критическому разбору мы не имеем возможности, но прочитав его с живым интересом и вниманием, укажем только то, что бросилось нам в глаза при этом первом чтении.

Наибольшее значение в книге г. Керенского имеет, по самому своему существу, большая четвертая глава второй части, изображающая раскрытие основных начал старокатолицизма в области вероучения. При составлении этой главы автор имел под руками шесть старокатолических катехизисов, изданных в Германии, Швейцарии и Франции, и отчеты о боннских конференциях, так как «высказанные на них вероисповедные взгляды почти целиком вошли в символические книги старокатоликов – в их катехизисы» (стр. 191–192). На основании этого материала, автор представляет полный систематический очерк старокатолического вероучения, сопоставляя его во всех пунктах с учением церкви древне-нераздельной и нашей православной. Понятно, с каким напряженным интересом читатель всматривается в каждую страницу этой главы и следит за сопоставлениями, и выводами автора. Ведь ему предлагается здесь доподлинное, общепризнанное вероучение старокатоликов, формулированное в их символических книгах, а потому сопоставление этого вероучения с православным должно дать ясный и решительный ответ на самый важнейший для читателя вопрос: насколько близки старокатолики по своему вероучению к церкви православной? По каждому отдельному пункту сам автор ставит и решает этот вопрос, причем его решения формулируются, напр. в таких выражениях: это учение старокатоликов «есть в строгом смысле взгляд, который может быть подтвержден авторитетом древне-нераздельной или что то-же православно-восточной церкви» (стр. 193); «непререкаемо доказывает близость старокатолицизма к православию» (204); «близко» или «близко примыкает к учению православной церкви» (205, 207, 216, 220, 230, 234, 247); «согласно с православием» (206, 211, 218); «должно признать с православной точки зрения правильным» (198, 210, 214, 243, 249); «вполне истинным» (196) или: старокатолики учат «как и православные», «как и по православному учению» (225); их учение «стало или по крайней мере, стремится стать на почву православия» (227); «едва-ли можно что-нибудь сказать с православной точки зрения против их учения» (208, 218, 241, 245, 251); «это учение не противоречит учению церкви православно-восточной» или «при ближайшем рассмотрении оказывается не заключающим в себе ничего неправославного» (240, 222). – Только в некоторых, весьма немногих, местах автор говорит, что учение старокатоликов «к сожалению, должно признать не совсем определенным с православной точки зрения» и «их терминология по данному вопросу страдает некоторой темнотой» (235, 238). После всех этих сопоставлений автор говорит: «этим мы заканчиваем раскрытие вероисповедной системы старокатолицизма. Не станем подробно останавливаться на том, насколько эта система последнего близка к вероисповедной системе древне-вселенской или православной церкви, так как из вышеуказанной параллели, между той и другой системами, легко можно всякому судить об этом…» (стр. 255). Заключая главу, автор заявляет, что высказывавшиеся со стороны «наиболее рьяных противников старокатолицизма» обвинения его в разного рода ересях, он считает «крайне-преувеличенными». Он признает лишь тот факт, что «некоторые пункты вероучения у старокатоликов раскрыты не совсем ясно и определенно; таково напр. учение о таинстве евхаристии» и затем выражает сожаление, что «в старокатолических катехизисах, преимущественно первых изданий, встречаются выражения, присутствие которых в вероисповедных книгах не может быть признано желательным с православной точки зрения; таковы, напр. выражения о некоторых таинствах: о таинстве миропомазания, что принятие его яко бы не необходимо для спасения, о призывании святых, что это призывание якобы нельзя считать существенной необходимостью для человека в деле достижения им вечного блаженства» и проч. – Сожалеет, наконец, автор и о том, что «некоторые пункты из системы христианского вероучения, намеренно или ненамеренно, совершенно не раскрыты в большинстве старокатолических катехизисов; таково, напр. учение о почитании святых мощей и икон…» (стр. 255–256). «Все эти недомолвки и неясности», говорится на последних строках главы, «ясно конечно свидетельствуют о том, что раскрытие старокатолического вероучения еще не закончено, что старокатолики в своем вероучении еще не вполне стали на древне-вселенскую почву».

Прочитав эту главу о вероучении старокатоликов, читатель может, повидимому, за них порадоваться. За весьма немногими исключениями, почти во всех пунктах своей вероисповедной системы они, по изображению автора, совсем приблизились к православию, а если в некоторых вопросах их учение еще погрешает или недостаточно определилось, то автор, повидимому, склонен думать, что причина этого заключается лишь в том, что «раскрытие старокатолического вероучения еще не закончено». Однако исследование г. Керенского, приводящее к такому отрадному выводу, в то-же самое время возбуждает в душе читателя и некоторое недоумение. Дело в том, что рассматриваемую нами главу можно читать двояким способом. Если читать в ней только крупный шрифт, то придешь именно к тому выводу, который делается автором, а если внимательно всматриваться и в мелкий шрифт подстрочных примечаний, то невольно зарождается в душе сомнение и возникают тревожные вопросы. В самом деле, из этих примечаний мы узнаем, что в некоторых старокатолических катехизисах излагаются, напр. такого рода учения: признается факт возможности присутствия в ветхозаветных книгах исторических ошибок и недосмотров (195), говорится, что человек может спастись и не принадлежа к церкви (223); отрицается необходимость миропомазания для спасения человека (234); приобщение под двумя видами не считается необходимым (239); не признается также таковым исповедание грехов пред священником (242); проповедуется, в некоторой степени, римское учение о сатисфакции (243); елеосвящение определяется в римском смысле, как напутствие в последней борьбе против ужасов смерти (248); говорится, что призывание святых не составляет обязанности, необходимой для достижения блаженства (253) и, наконец, встречается нечто похожее на учение о чистилище с употреблением самого термина «чистилищный огонь» (253). Как-же понимать нам все это? Автор в начале главы заявляет, что исследуемые им катехизисы суть символические книги старокатоликов, а мы знаем, что символические книги имеют, для принимающей их религиозной общины, обязательное значение. Как-же объяснить то обстоятельство, что символические документы старокатоликов, их катехизисы, противоречат один другому? Быть может, в своих примечаниях, автор указывает такие учения, которых прежде держались старокатолики, а теперь уже отказались от них? Некоторое основание к такому предположению дает сам автор, иногда замечая, что несогласные с православием воззрения проводятся в катехизисах преимущественно первых изданий (стр. 195 и 256); но нельзя не видеть, что такие воззрения встречаются и в катехизисах позднейших годов (см. напр. стр. 234, 253). Кроме того, зачем-же и упоминать, в очерке вероисповедной системы, старокатоликов о таких учениях, от которых они отказались и во всяком случае необходимо выяснить для читателя, что именно и почему в старокатолических катехизисах нужно считать отжившим и что имеющим, и теперь обязательное значение. Быть может, противоречия зависят иногда от того, что не все старокатолические общины согласны между собой во всех пунктах вероучения и старокатолики Германии, Швейцарии, Франции или Голландии по некоторым вопросам мыслят не одинаково? Если так, то автор должен был указать на это обстоятельство, тем более, что он сообщает читателю о совершившейся в 1889 г. унии между старокатоликами Германии, Швейцарии и Голландии (стр. 303–305). Во всяком случае, если в символических книгах старокатоликов имеются противоречия и несогласия, то автор должен был не только указать их, но и дать имъ, так или иначе, надлежащее объяснение, чтобы читатель не приходил в смущение и знал, как смотреть на излагаемую ему автором, старокатолическую вероисповедную систему.

В истории старокатоличества, особенно-же при его сношениях с православной церковью, весьма важное значение имеет еще, как известно, вопрос о законности и действительности старокатолической иерархии. Исследованию этого канонического вопроса г. Керенский посвящает целую вторую главу второй части своей книги. Здесь он подробно разбирает возражения, выставляемые обычно против старокатолической иерархии и в конце концов приходит к тому выводу, что «едва ли возможно найти какие-либо веские данные к отрицанию действительности хиротонии европейских старокатоликов, как с римско-католической, так и с православной точки зрения» (стр. 179). Нам очень приятно, что в данном случае автор вполне соглашается с тем, что было высказано в нашей брошюре по этому вопросу и дополняет ее некоторыми фактами. Мы весьма признательны за его лестные отзывы о нашей небольшой работе; но при всем том должны сознаться, что не совсем довольны тем, что автор дает читателю по вопросу о старокатолической иерархии в своем собственном исследовании. Кажется г. Керенский слишком скромно представляет себе свою задачу и нам хотелось-бы предъявить к нему более серьезные требования. В конце своего предисловия, он говорит: «наш труд является не новым словом о старокатолическом движении, а во многих случаях простым лишь суммированием, если не всего, то по крайней мере многого из того, что было высказано до нас различными учеными, как иностранными, так и отечественными» (XX). Конечно, никто не в праве требовать от автора какого-либо нового слова, если по данному вопросу прежними исследователями сказано уже все и с вполне достаточной основательностью; но если в прежних трудах есть недостатки и пробелы, то позднейший исследователь не имеет права ограничиваться лишь простым суммированием того, что было добыто и высказано его предшественниками; он должен исправить и восполнить их и таким образом, обязан сказать свое новое слово. В этом отношении г. Керенский представляется нам не правым. Возражения против законности и действительности старокатолической иерархии не исчерпываются тем, что автор суммирует в своем исследовании. Есть еще одно очень важное возражение, которого не касались предшественники г. Керенского, а потому и он оставил его без внимания. Доминик-Мария-Варлет, епископ Вавилонский, единолично рукополагавший Утрехтских архиепископов, от которых ведет свое преемство старокатолическая иерархия, в эпоху совершения хиротония, был сперва под запрещением, а затем и под отлучением римской церкви¹. При таких условиях, говорить о действительности старокатолической иерархии не может быть и речи. Мы в своей брошюрке не коснулись этого возражения по той простой причине, что тогда оно не было нам известным. Наша работа была ответом на документ, составленный от имени архиепископа Вилатта, а потому преимущественно имела в виду старокатоликов американских и дела Варлета касалась лишь настолько, насколько оно затрагивалось в документе Вилатта, т. е. только со стороны единоличного рукоположения. Этим объясняется важный пробел, допущенный в нашей брошюре и мы надеялись, что г. Керенский, издавая почти год спустя свою книгу, позаботится о его восполнении. При исследовании вопроса о происхождении старокатолической европейской иерархии нельзя не натолкнуться на дело Варлета и наш автор действительно говорит, что он «по проискам иезуитов был за что-то лишен места…» (стр. 170), но и только. О его запрещении и связанном с этим возражении против действительности старокатолической иерархии у автора нет ни слова. Правда, г. Керенский приводит одну выдержку из труда покойного канониста, проф. Н. К. Соколова, которая повидимому дает ему некоторое право не придавать, указанному нами, возражению особеннаго значения, но в сущности эта ссылка силы возражения нисколько не уничтожает. Профессор говорит: «известно, что римские канонисты вообще признают за несомненное, что рукоположение, совершенное епископом-еретиком, схизматиком, низложенным, отлученным, «незаконно, недозволительно (illicita) и рукоположенный, таким образом не имеет права совершать в церкви функции своего сана». Но незаконность такой хиротонии не предполагает ее ничтожности по существу (nullité substantielle); «она действительна (valida, gültig), если совершена епископом, правильно поставленным и в форме, согласной с установлением церкви» (Кер., стр. 169). Но, проф. Соколов, на дальнейших страницах своего курса, подробно доказывает несостоятельность этого взгляда² и затем говорит: «для действительности хиротонии… необходимо, чтобы сообщающий оную… не находился… в состоянии извержения из сана. Оно в источниках повсюду уравнивается с низведением в разряд мирян. Следовательно, в этом состоянии немыслимо совершение каких-либо иерархических действий с действительным значением. Притом присвоение

себе прежних функций сана по извержении из него рассматривается в канонах, как одно из тягчайших преступлений, подвергающее виновного полному отлучению от церкви. Само собой разумеется, что таким действиям невозможно приписывать какую-либо иерархическую силу по их существу, не говоря уже об юридическом их значении»³. Выставляя теперь на вид это возражение против действительности старокатолической иерархии, мы совсем не думаем утверждать, что оно имеет непреоборимую силу. Напротив, при своих недавних изысканиях по этому вопросу, мы пришли пока к тому выводу, что и с этой стороны действительность старокатолической иерархии можно защитить, повидимому с достаточной основательностью. В настоящее время мы касаемся этого возражения только для того, чтобы указать в рассматриваемой нами книге, тот существенный пробел, который видеть в ней было-бы совсем нежелательно.

Не хотелось бы нам останавливаться на мелочах, но есть одно обстоятельство, побуждающее нас в настоящем случае обнаружить такое свойство, которое может, пожалуй, показаться придирчивостью. Думается или по крайней мере хочется думать, что книга г. Керенского, в виду ее животрепещущего интереса, очень скоро разойдется и потребует второго издания… Эта мысль или точнее это желание, и побуждает нас указать те мелкие ошибки, которые требуют исправления.

На стр. 133-й автор говорит, что «всех старокатоликов в настоящее время считается около 150 000 человек», а между тем, если сложить все приведенные им прежде цифры, обозначающие количество старокатоликов в Германии, Швейцарии, Австрии, Италии, Франции, Голландии и Португалии, получится сумма в 163 000, не считая еще старокатоликов Америки, где, по словам автора, существует до 70 старокатолических общин. Что-нибудь одно: или нужно изменить слагаемые, или внести поправку в сумму.

На стр. 154-й автор описывает церемонию хиротонии первого старокатолического

епископа Рейнкенса. В этом описании резко бросается в глаза одна очевидная несообразность. Автор рассказывает, что еще в начале священнодействия, после испытательных вопросов, т. е. до рукоположения и помазания, посвящаемый выходит из алтаря уже в митре, тогда как в его-же описании далее говорится: «акт рукоположения закончился подношением посвящаемому, со стороны посвящавшего, митры и перчаток». Не знаем, что это за «Сборник для любителей духовного чтения», откуда заимствует автор свое описание, но, во всяком случае, следовало проверить показания этого очевидно сомнительного источника. Если бы автор справился с «Pontificale» или хотя-бы с книгой свящ. Серединского, он узнал бы, что до самого конца священнодействия хиротонии посвящаемый или является совсем с непокрытой головой, или-же имеет на ней только берет (parvum biretum). Уже много спустя после рукоположения и миропомазания, при конце литургии, посвящающий благословляет митру, окропляет ее святой водой и не «подносят» рукоположенному, как говорит автор, а возлагает ее на его голову (Imponit earn capiti Consecrati)⁴. Если, по словам самого автора (стр. 155), римское чинопоследование, за немногими указанными им изменениями, соблюдено было при хиротонии Рейнкенса «с буквальной точностью», то отмеченная несообразность есть очевидно ошибка «Сборника», неосторожно повторенная и г. Керенским.

На стр. 164-й известного Синезия философа, епископа Птолемаидскаго, автор легкомысленно возводит в папское достоинство.

На стр. 170-й автор утверждает, что Гаарлемская епископия открыта была в 1726 г., а Девентерская – в 1740-м. Обе эти даты неправильны. Известно, что только смерть Варлета, последовавшая 14-го мая 1742 г., побудила, последнего из рукоположенных им архиепископов Утрехтских Мейндартса, принять меры к упрочению апостольского преемства в Голландии чрез посвящение еще нескольких епископов. Правда, священник

Донкеръ был действительно избран в епископы Гаарлемские еще в декабре 1726 г., но его посвящение не состоялось тогда вследствие противодействия светского правительства. Только чрез шестнадцать лет после этого Гаарлемская епископия действительно была открыта и 2 сентября 1742 г. на нее посвящен был епископом Иероним де-Бок. Епископия же Девентерская открыта была еще позднее, а именно на нее рукоположен был Варфоломей Биевельдт 25-го января 1758-го года⁵. Сведения об этом можно заимствовать и из той книги Ниппольда, на которую ссылается сам автор.

На стр. 165-й есть у г. Керенского такое сообщение, относительно которого, не имея возможности назвать его прямо ошибочным, мы все-таки позволим себе выразить некоторое сомнение. Автор говорит: «мы имеем примеры единоличного поставления во епископы в нашей собственной русской церкви. Не причисляя всех подобного рода примеров, укажем лишь на пример из нашей истории сравнительно очень недавнего времени». Далее, он и указывает на хиротонию архим. Иоасафа Болотова во епископа кадьякского, 10 апр. 1799 года. В последнее время, по поводу недавнего столетнего юбилея нашей американской миссии, на этот факт неоднократно указывали в печати и его достоверность не подлежит, конечно, ни малейшему сомнению; но автор говорит: «примеры», «не перечисляя всех подобного рода примеров», как-будто случаи единоличного епископского рукоположения бывали в русской церкви неоднократно. Вот эта-то, утверждаемая автором, множественность такого рода примеров представляется нам сомнительной и очень жаль, что автор не перечислил их, если имел к тому возможность.

Чтобы покончить с мелочами, укажем еще некоторые, замеченные нами, неточности и неправильности в переводе автора с разных языков. Неизвестно почему напр.: автор придает слову «eigentlich» значение «исключительно», а слову «vielmehr» – «вернее всего» (стр. 248, 262). В знаменитом определении ватиканского собора о непогрешимости папы слово «promissam» переводит: «уготовано» (слово «ipsi» автор в своем переводе опускает), (стр. 10), тогда как глагол «promittere» никогда такого значения не имеет. Сама цитация, в данном случае, нам представляется неисправной. В ученом исследовании такой важный акт, как определение ватиканского собора, должен цитироваться по подлиннику (Acta et decrees), а не по книге Шульте, как делает автор. В некоторых случаях его перевод, благодаря недостаточной точности, становится тяжелым и несколько нескладным. Слова катехизиса напр.: «Le Fils ne partage-t-il pas avec le Père l’attribut de principe à l’égard du Saint-Esprit?» автор переводит нескладной фразой: «участвует ли Сын вместе с Отцом свойством быть принципом по отношению к Св. Духу?» (стр. 204). Но хуже всего, конечно, то, что иногда, вследствие неудачного перевода, искажается и сам смысл, приводимых автором, слов. На стр. 194-й, напр. автор передает слова Бернского катехизиса в таком виде: «Священное предание всегда соответствует христианской истине, ибо помощь, которую Иисус Христос обещал своей церкви,… с одной только исторической точки зрения, представляет из себя такую силу, отвержение которой было бы отвержением свидетельства всей истории». Можно-ли понять что-либо в этих словах? Каким образом помощь, обещанная церкви Иисусом Христом, с одной только исторической точки зрения, представляет собой великую силу, – это решительно не поддается объяснению. Хорошо, что автор в примечании приводит подлинные слова катехизиса. В них мы читаем: «Се témoignage (св. предание) est toujours conforme à la vérité chrétienne; car, outre l’assistance que Jésus-Christ a promise à son église… présente, au seul point de vue historique, une valeur telle que, pour le contester, il faudrait nier la valeur même de l’histoire». Глагол «présente» автор, очевидно, ошибочно отнес к существительному «l’assistance» и потому в своем переводе совершенно исказил смысл подлинника. – Подобное же искажение находим мы на стр. 282-й. Здесь автор говорит: «синод повелел в проповедях и при преподавании в школах чрез обыкновенные наименования (?) устранять (hervorzugeben) затемненный истинный смысл праздников». Как читается в подлиннике, мы не знаем и цитату автор не дает; но его перевод представляет собой очевидную нелепость. Никакой синод не мог предписывать «устранять» истинный смысл праздников. Слова «hervorgeben» совсем нет в немецком лексиконе, а в подлиннике стоит вероятно: «hervorheben», что значит не «устранять», а напротив «выставлять на вид» и в таком случае смысл приводимых слов будет вполне понятен. – Конечно, все это мелочи; но в хорошей книге, претендующей на научное значение, подобных ошибок и промахов быть не должно.

Заключая свою заметку, еще раз повторим, что книгу г. Керенского мы считаем явлением весьма своевременным и полезным в нашей литературе, а потому и желаем ей возможно более широкого распространения.