Покаяние... Какое слово!
Преподобный Иларион (Пономарев) уже три года пребывал в Скиту Оптиной Пустыни, когда пришел сюда и его отец Никита Филимонович, ставший послушником. По ремеслу портной, он занимался больше торговлей в разных городах, последнее время – в Саратове. В 1839 году сын его Иродион (будущий преподобный Иларион) ушел в монахи, и вот в феврале 1842-го и сам он решил поступить так же. Сын еще не был пострижен в мантию, келейничал у старца Макария, занимался цветоводством, печением хлеба для братии, много молился и читал духовные книги. Все более и более проявлялись его благодатные дары.
В отличие от сына, будущего духоносного наставника монахов и мирян, Никита Филимонович был почти неграмотен, едва мог читать по складам. Он ревностно исполнял свое келейное правило; в церковном свечном ящике, которым он заведовал, был образцовый порядок. Ровный и предупредительный с братией, он отличался большим смирением. Ему очень хотелось поскорее принять постриг в мантию, но ни его, ни сына его Иродиона все не постригали. Как облекут кого-нибудь в мантию, Никита Филимонович, найдя удобную минуту, обращается к сыну тоном тихого сердечного сокрушения:
Иродион! А нас-то когда же... А?
Потерпим! – пряча улыбку, отвечал Иродион.
А нетерпение-то у Никиты Филимоновича было доброе: он желал мантии не из гордости, не из пустого тщеславия (что оно старику?), а из любви к монашеству. Он вообще любил в монашеской жизни все: церковные службы, откровение помыслов старцу, трапезу общую, послушания... Любил негромкий звон колоколов на скитской колокольне. Жалел, что не пришел сюда раньше.
Помолившись у себя в келлии, он брал книгу и садился у окна. Книга у него была всего одна, но и ту он всю целиком за семь лет своей скитской жизни прочитать не успел (хотя делом, вероятно, исполнил значительную ее часть). Это была „Лествица“ святого Иоанна, игумена Синайской горы.
Вот открывает он заложенное бумажкой Слово 5, где трактуется о „попечительном и действительном покаянии“... Ведет пальцем по первой строке:
По... По-ка-я-ни-е...
Всей фразы сразу прочесть он не может („Покаяние есть возобновление крещения“) и останавливается на этом первом слове. Задумывается, а потом начинает рассуждать вслух:
Да... Покаяние! Какое слово! Великое... Дар Господень нам, грешным... Ведь хотим или не хотим, а часа не проживем без греха... Да... милостив Господь! А есть ли оно, покаяние, у меня-то?
И опять со вздохом задумывается: „Как я живу? Грехи одни... Господи, прости меня окаянного... Покаяния-то у меня по-хорошему нет!“
Так и „читает“ он книгу духоносного отца...
Но на исповеди, на откровении помыслов старцу Макарию он не щадил себя.
Осенью 1849 года он заболел и был пострижен в мантию с именем Нифонта. 20 декабря он мирно скончался, будучи напутствован Св. Христовыми Тайнами. Ему шел семьдесят седьмой год.