Храм Св. Гроба Господня в Иерусалиме

В конце 1884 года Русским Палестинским Обществом обнародован был 7-й выпуск Православного Палестинского Сборника, в котором отдавался отчет о результатах раскопок, предпринятых Обществом в 1883 г. в Иерусалиме на Русском участке близ Храма Гроба Господня

В 1885 году появилась в печати книга моя «Базилика Императора Константина в св. гр. Иерусалиме по поводу Русских раскопок близ Храма Гроба Господня».

В этой книге я позволил себе оспаривать некоторые выводы, сделанные авторами и редакторами 7-го выпуска Палестинского Сборника, и опровергать ту систему реставрации Константиновской базилики, которую поддерживали Иерусалимский археолог г. К. Шик и главный деятель Палестинского Общества В. Н. Хитрово.

Возбужденный этими изданиями археологический литературный спор обогатился с 1884 г. поныне появлением ряда статей и трудов, которые имеют прямое отношение к рассматриваемым в тех книгах историческим и топографическим вопросам.

В России были напечатаны:

1) В Журнале Министерства Народного Просвещения (1886 г. Февраль) статья г. П. Р. под названием «Базилика Императора Константина и пр.»;

2) В Журнале «Христианское чтение» (1886 г., Март Апрель) статья г. профессора Н.В. Покровского под заглавием «Раскопки на Русском месте в Иерусалиме»;

3) В сообщениях Палестинского Общества:

а)      1 Октября 1885 г Прибавление к раскопкам на Русском месте близ Храма Воскресения в Иерусалиме, без имени автора;

б)      28 Ноября 1885 г доклад В. Н. Хитрово, читанный им в заседании отделения ученых исследований и изданий, под заглавием «По поводу книги Базилика Императора Константина»;

в)      7 Декабря 1885 г. статья В. Н. Хитрово под названием «Научное значение раскопок, произведенных православным Палестинским Обществом на Русском месте близ Храма Гроба Господня в Иерусалиме»

и 4) В 1886 году 11-й выпуск Палестинского Сборника, под редакцией профессора В. Г. Васильевского заключающий в себе безусловно замечательный и капитальный для Иерусалимской топографии труд, – труд, которым могла бы гордиться и опередившая нас западная наука.

За границей появились:

В 4-м выпуске Тома VIII Вестника Германского Палестинского Общества (Zeitschrift des Deutschen Раlãstina Vereins), издаваемого в Лейпциге профессором Германом Гуте

а) подробный доклад Иерусалимского археолога г. К. Шика под заглавием «Das Stadtviertel der Grabeskirche, der Lauf der zweiten Mauer Jerusalem's und die Bauten Constantin's am heiligen Grabe»

и б) введение к этому докладу и критические замечания издателя журнала профессора Г. Гуте, – под общим титлом «Die zweite Mauer Jerusalem's und die Bauten Constantin's am heiligen Grabe»

К этому обширному и значительному труду были приложены как некоторые из чертежей и рисунков, которые были опубликованы в 7-м выпуске Палестинского Сборника, так и 2 новых чертежа, служащие дополнением и разъяснением первых. – В новом издании чертежей г. К. Шик сделал некоторые очень интересные добавления.

Г. профессор Гуте весьма любезно прислал мне отдельный оттиск напечатанного им труда, и по этому поводу я адресовал ему 22 Апреля 1886 г. из С. Петербурга подробное письмо с сообщением ряда замечаний на доклад г. К. Шика.

Письмо это напечатано мною недавно «в виде рукописи», als Manuscript, в Риге, в брошюре под заглавием «Russische Ausgrabungen in Jerusalem Zwei Briefe an Herrn Professor Dr. H. Guthe in Leipzig». – Русского перевода этой брошюры я, к сожалению, не успел сделать.

Как и следовало ожидать, среди возникшего археологического спора не все писавшие выразились в одинаковом смысле, но даже главный защитник 7-го выпуска Палестинского Сборника приведен был к признанию, что некоторые из предположений г. К Шика подают повод к сомнениям и недоразумениям, что «г. Шик сделал бы лучше, если бы ограничился лишь одним планом, не увлекаясь желанием представить и разрез оного», что «предположениям г. Шика о реставрации Константиновских сооружений, равно как его плану внутренности Акры и разрезов Акры нельзя придавать серьезного научного значения и на эти планы следует смотреть как на иллюстрации для наглядности высказанных им предположений.»

Совет Православного Палестинского Общества «в виду возникших возражений счел долгом предоставить рассмотрение возникших сомнений компетентным судьям, избранным из среды Русских ученых специалистов, будучи глубоко убежден, что среди них, не прибегая к западным ученым, мы найдем верную оценку сделанного». (Отчет 10 Января 1886 г.)

Выбор специалистов, и вероятно решение спора в качестве третейского судьи, были предоставлены ИМПЕРАТОРСКОМУ Русскому Археологическому Обществу, вследствие чего Совет сего последнего Общества обратился к следующим лицам отцу Архимандриту Леониду, ныне Наместнику Св. Троицкой Сергиевой Лавры, отцу Архимандриту Антонину, Начальнику Русской духовной миссии в Иерусалиме, начинателю и главному распорядителю сделанных там в 1883 г. раскопок, г. Профессору, члену Археологического Общества Н.В. Покровскому и г. Профессору Киевской Духовной Академии А.А. Олесницкому, который предпринял второе посещение Св. Земли в истекшем 1886 году.

Ныне появились в печати, в трудах Императорского Археологического Общества, отзывы означенных почтенных ученых.

В общем итоге отзывы эти имеют следующий характер.

Профессор А.А. Олесницкий, признавая правильными некоторые замечания, изложенные мной в книге «Базилика И. К», отдает, однако, решительное преимущество теории, поддерживаемой гг. Шиком и В.Н. Хитрово, в некотором отношении даже усиливает эту теорию, и в самом важном для этой теории вопросе о направлении крестного пути, по которому Спаситель шествовал от претории Пилата к Голгофе, дает на выбор или оставаться при образовавшейся во времена крестоносцев латинской гипотезе направления пути от башни Антонии, или решиться на принятие совершенно новой гипотезы о расположении претории Пилата и судных ворот на Русском участке в нескольких саженях от Голгофского холма.

Профессор Н. В. Покровский, напротив того, относится с недоверием к теории гг. К. Шика и В.Н. Хитрово и, не вдаваясь в подробное рассмотрение всех отдельных вопросов, как делает это Профессор Олесницкий, находит, что раскопкам 1883 г. нельзя усвоить именно того значения, какое усвояет им Палестинское Общество, и что нельзя признать того, что раскопками этими разрешены в полном объеме те вопросы, которые Палестинское Общество поставило в 1883 г. при приступе к раскопкам.

От. Арх. Антонин, не входя также в подробное обсуждение всех предметов возникшего археологического спора, замечает, что различие взглядов на результаты раскопок представляется легко объяснимым, и что можно непредубежденно относиться к разногласию ученых взглядов, в большинстве несущественному. Настаивая на высоком значении факта, что на Русском участке найден редкий остаток большой постройки до Христовых времен, от. Арх. Антонин высказывает, что сделанная работа есть только почин в общем обследовании священной местности, что нам следует продолжить чисто материальную работу на своем месте, в особенности заняться расчисткою и регулировкою северо-восточного угла Русского участка, и что для этого нам нужно во чтобы то ни стало прибрести в наше владение соседний нам магазин и часть пролегающей поверх его улицы. Вообще, говорит о. Арх. Антонин, какие бы то ни было постройки на месте раскопок наших были бы преждевременны, тем более, что без упомянутой выше регулировки северо-восточной стороны нашего места и немыслима никакая солидная на нем постройка.

Наконец отец Архимандрит Леонид относит к своему рассмотрению только один из сообщенных на его решение вопросов, вопрос о системе реставрации Базилики Императора Константина, но за то на этой почве дает работу, хотя краткую, но вполне законченную, имеющую прямое влияние на разрешение и тех вопросов, которые оставлены в стороне. Записка о. Арх. Леонида сопровождается чертежом, который будет иметь важное значение для всякого знакомого с топографией Храма Гроба Господня, и, как мне кажется, дает ключ к правильному разрешению вопросов, возбужденных по поводу Русских раскопок.

Нельзя не быть очень благодарным Совету Православного Палестинского Общества за открытие широкого поля для дальнейшей разработки предметов возбужденного археологического спора.

Спор этот делается все более и более интересным, по крайней мере для лиц, занимающихся Палестиноведением, а важности его уже невозможно отрицать потому, что, вольно или невольно, само Палестинское Общество поставило его в непосредственную связь с одним из самых существенных и краеугольных вопросов Иepyсалимской топографии, а именно с вопросом об истинном направлении крестного пути, так называемом «viae dolorosae».

Та тeopия, которая продержалась почти без возражений с XIII века по средину нынешнего столетия, по мере успехов Палестинской литературы, начала уже рушиться со всех сторон, некоторые из опорных пунктов этой теории уже обрушились окончательно. Сомнения сделались уже так сильны, что их высказало и само Палестинское Общество в предисловии к 7-му выпуску Палестинского Сборника, а вышедший в 1886 г. под редакцией Профессора В.Г. Васильевского, 11-й выпуск сего Сборника нанес старой латинской теории удар уже вполне капитальный.

Смею полагать, что никто не упрекнет меня в том, что я решаюсь снова явиться среди тех преданных святой земле работников, которые с любовно посвящают свои труды дальнейшей разработке Иерусалимских вопросов. Будучи отчасти виновником возбужденного археологического спора, я могу призвать в свою защиту и некоторое право на применение правила audiatur et altera pars.

Надеюсь иметь возможность представить на суд Палестиноведов некоторые совершенно необходимые по мнению моему замечания, в особенности на подробную, во всяком случае весьма интересную и богатую данными записку г. Профессора А. А. Олесницкого.

В настоящее время передаю печати те замечания, которые возбуждаются первостепенно важным в моих глазах отзывом отца Архимандрита Леонида.

Никто более меня не преклоняется пред авторитетом сочинителя сделавшейся для всякого Русского исследователя Палестины настольной книгой, «Старый Иерусалим», – и я радуюсь возможности явиться здесь вовсе не возражателем против мнений о. Арх. Леонида, а только его, по мере сил, истолкователем.

Б. Мансуров

12 Августа 1887 г.

Отец Архимандрит Леонид рассматривает только один вопрос о реставрации Константиновской Базилики и поясняет как, по его мнению, следует представлять себе ту систему построения Базилики в начале IV века, которую описал Евсевий Кесарийский и видели первые посетители Св. Земли до нашествия Хозроя в VII веке.

Предположения о. Архимандрита Леонида для наглядности выражены в приложенном к его отзыву чертеже.

Предположения эти должны конечно иметь влияние на оценку найденных на Русском участке древних остатков, но в этом отношении о. Архимандрит ничего не высказал и предоставил читателю самому сделать выводы

Мнение о. Архимандрита Леонида в общем итоге может быть выражено следующим образом

1) Ныне существующий Храм Гроба Господня в главных своих очертаниях вполне сохранил тот образ, в котором он был сооружен Константином Великим.

2) Последовательность сооружений Константина по описанию Евсевия (от запада к востоку) была такова анастазис в полукружии, поперечный портик, крытая базилика, (все эти части под одною общей крышей), затем открытый aтpиyм, портик и пропилеи. – Последние расположены, касаясь Русского места.

3) Древняя Базилика с самого начала имела алтарь и престол на восточной своей грани на том же месте, на котором стоит теперь алтарь церкви Воскресения.

4) Над этим восточным алтарем возвышалось то полукружие с полусферической над ним крышей, о котором упоминает Евсевий Кесарийский как о сооружении, независимом от полукружия, где помещался Анастазис.

5) Означенный восточный алтарь с престолом был необходим собственно для Базилики и примыкающей к ней Голгофы согласно богослужебным потребностям и правилам православной восточной церкви, и

6) Независимо от этого восточного алтаря на западной грани самой базилики был другой алтарь собственно для служения при Гробе Господнем, устроенный в поперечном трансепте между дверью, ведущей в ротонду Анастазиса, и дверьми, ведущими в базилику (см. чертеж)

Позволю себе сопоставить с этим то, что изложено было мной в книге «Базилика И. К.» на страницах 157, 148, 188, 156, 157, 190.

а) Стр. 157 «Восточная церковь всегда располагала алтари на восток и в IV веке держалась того типа, который сохранился везде на востоке и часто переходил даже на запад, т. е. устройства алтаря или с тремя обращенными на восток апсидами (для жертвенника, для алтаря, для диаконика), или с одним главным апсидом, но без всякого кружного хода за алтарем.

Следовательно, «строители базилики естественным образом должны были искать возможности устроить алтарь на грани восточной оконечности базилики с подобающим восточному типу горним местом – Такая возможность им, очевидно, представлялась в той Константиновской церкви Обретения Св. Жив. Креста, которую Епископ Евхерий называет Мартирион, и которая имела всегда, имеет и поныне алтарь, обращенный на восток без всякого за ним кружного хода».

б)      На стр. 148 «Базилика Константина кончалась церковью Обретения Св. Жив. Креста и именно в этой церкви находила полное выражение всего плана Константиновского сооружения»

в)      На стр. 188 «Все существующие данные заставляют думать, что Св. Гробская базилика кончалась тотчас за пещерою Обретения Св. Жив. Креста, т. е. на 13½ саж. (29 метр) далее к западу от угла, образуемого найденными на Русском участке древними стенами».

г)      На стр. 156 и 157 При длине 108½ метров (равной длине Вифлеемской базилики) «Св. Гробская базилика вместила бы в себя все пространство (до последней грани даже в нижней подземной части) занимаемое церковью Обретения Св. Жив. Креста». – «Означенная длина 108 ½ метров во всем главном сооружении дала бы строителям возможность дополнить оное недостовавшими в Вифлеемской базилике пропилеями и при этом оставить еще значительное свободное место для торговой площади».

д)      На стр. 190 «На сколько вообще можно говорить определительно по отношению к столь отдаленным временам, можно почти с достоверностью сделать заключение, что найденные на Русском участке древние стены и колонны не входили в состав Константиновской Св. Гробской базилики и не принадлежали к пропилеям оной, а базилика вовсе не захватывала нашего места и кончалась гораздо западнее».

Система построения базилики по мнению гг. Шика и Хитрово известна из 7-го выпуска

Палестинского Сборника и приложенных к нему чертежей.

Вытекающее из вышеизложенных соображений воззрение о. Арх. Леонида на спорные вопросы приводится к следующему

1) о. Арх. Леонид отвергает толкование текста Евсевия, предложенное гг. Шиком и Хитрово, и придерживается той последовательности в расположении частей базилики, которая изложена была мною

2) о. Арх. Леонид отвергает существование тех двух ротонд, которые показаны на чертежах г. Шика, а равно кружный ход вокруг второго алтаря г. Шика в восточной части

3) о. Арх. Леонид отвергает расположение сего второго (восточного) алтаря среди восточной ротонды, помещаемой г. Шиком при восточном крае базилики на найденных на Русском участке древних стенах, а свой второй (восточный) алтарь помещает к западу от церкви Св. Елены, тогда как г. Шик располагает восточную ротонду к востоку от сей церкви

4) на Русском участке о. Арх. Леонид располагает только пропилеи базилики, не отводя означенным древним стенам никакой роли в составе построения Константиновской базилики и не отмечая никакого места для найденного в связи со стенами древнего порога.

5) На плане, составленном о. Арх. Леонидом по масштабу¹ чертежа № XIV б, приложенного к стр. 169 моей книги «Базилика И. К.» вся базилика от западного края до восточного края пропилеев (включая толщину стен) имеет длины 128 м 72 см (60 с. 1 ар.), – тогда как у г. Шика базилика при тех же крайних пределах распространяется в длину на 145½ метров. Вследствие этого по чертежу о. Арх. Леонида базилика захватывает только очень незначительную западную верхушку Русского участка, и оставляет на «Евсевеевской торговой площади» находящиеся на том участке древние стены и древний порог. – У г. Шика, как известно, эти стены и порог введены в состав восточной части базилики и пропилеев.

И так во всех существенных предметах между гг. Шиком и Хитрово с одной и отцом Арх. Леонидом с другой стороны является полное разномыслие, отчасти выраженное категорически в редакции рецензии, отчасти вытекающее из условий реставрации базилики и представленного чертежа.

С теми предположениями, которые изложены в моей книге «Базилика И. К.», о. Арх. Леонид не соглашается в следующем:

1) Мною была высказана та мысль, что когда Евсевий Кесарийский употребляет (в главах 33, 34 и 38) выражения –τοῦ παντος ὥσπερ τινα κεφαλὴν, ὡσανεὶ τοῦ παντος κεφαλὴν, το κεφάλαιον τοῦ παντος ἡμισφαίριον, («яко едина глава, яко главу всего», «глава всего, пoлyкpyжиe», – так значится в славянском переводе, предпочитаемом самим о. Арх. Леонидом, стр. 2) – Евсевий говорил об одном и том же верховносвященном предмете, об одной и той же главизне всего, т. е. о Св. Гробе Господнем, ибо в одном и том же целом не может быть двух главизн, а под выражением «всего» можно понимать только одну общую цельность всего сооружения.

О. Арх. Леонид предлагает другое толкование в главах 33 и 34 Евсевий под выражениями «яко едина глава» и «яко главу всего» действительно подразумевает верховную главизну, т. е. Св. Гроб Господень, но далее, в главе 38-ой, он отличает Анастазис от собственной базилики, царского дома; поэтому при чтении главы 38-ой должно мысленно прибавить слова царского дома, базилики, и читать так «противу же сих (входных дверей) бяше глава всего (царского дома, базилики) полукружие, распростертое вскрай (всего) царского дома». – Такое прибавление слов царского дома и всего о. Арх. Леонид считает необходимым для правильного разумения текста. – В своем заключении (стр. 6) о. Архимандрит говорит «алтарь или полукружие (по Евсевию), находясь по чину церковному на восточной стороне всего здания, именовался «главою всего царского дома (базилики), так же как в анастазисе главою оного именовался Гроб Господень».

Этот способ толкования приближается к тому, который применен был г. К. Шиком. Я настоятельно оспаривал г. Шика потому, что практическое применение означенного толкования текста Евсевия привело г. Шика к созданию против ротонды Св. Гроба другой ротонды к востоку не только в соперничествующих размерах, но при ycловияx еще большей торжественности и большего великолепия на месте, лишенном всякого Евангельского значения. В базилике г. Шика главное, первенствующее в архитектурном отношении место занимает восточная ротонда, а не западная, покрывающая верховную святыню христианства, тогда как Св. Голгофа, камень помазания, темница Христа и место явления Господа Mapиe Магдалине оставлены на открытом дворе без ограждения ни стенами, ни дверями, как на улице, без защиты от непогод и людских случайностей.

Отец Арх. Леонид применяет свое толкование текста Евсевия к самому делу совершенно иначе оно ему нужно только для оправдания особого апсида, замыкающего базилику с восточной стороны и образующего восточный алтарь, необходимый для богослужения в базилике. Этот апсид получает «крышу, не возвышающуюся над двускатною крышею базилики, а примыкающую своею отрезанною стороною непосредственно к стене базилики, образец чего можно видеть и ныне в базилике Вифлеемской». Вследствие гораздо меньших размеров апсида против полукружия ротонды анастазиса и вследствие сравнительной приниженности крыши над апсидом, этой восточной части базилики дается, хотя весьма благолепное, но подобающее второстепенное в Храме Гроба Господня архитектурное и богослужебное значение, а прочие священные места: Голгофа, камень помазания, темница Христова и место явления Господа в виде вертоградаря вводятся совершенно правильно в состав базилики при условиях, почти соответствующих нынешним.

Применение иного, чем мое, толкования текста Евсевия к делу в архитектурном отношении приводит о. Арх. Леонида, таким образом, к результатам, согласным с теми возражениями, которые я излагал против теории г. Шика. От моих предположений о. Арх. Леонид отступает только в расположении верхнего алтаря с особым апсидом в составе базилики на одном уровне с ротондою анастазиса (как является ныне в храме Гроба Господня), тогда как я думал (стр. 148 и 157 «Базилики И. К.»), что «Базилика Константина находила полное выражение всего плана своего сооружения именно в церкве Обретения Св. Креста, которая имела всегда, имеет и поныне алтарь, обращенный на восток без всякого за ним кружного хода».

Остается за сим несогласие о. Арх. Леонида со мною на специальной почве толкования текста Евсевия, толкования литературного, ибо спор касается смысла выражений и слов. Я позволяю себе думать и поныне, что изложенное мною толкование более правильно, ибо оно основано на точной букве текста без всяких прибавлений, а толкование о. Арх. Леонида необходимо требует прибавления слов «Царского дома, базилики», в тексте несуществующих, и введение такого понятия, что слово «всего» относится не к цельности всего сооружения, а к части оного.

Так как в своем толковании я являюсь не в одиночестве, а в согласии со многими вполне признанными Палестиноведами и филологами, то я пред самим о. Архим. Леонидом, коего научный авторитет я нисколько не отрицаю, становлюсь под защиту означенных Палестиноведов и им предоставляю подкреплять правоту моего воззрения.

2) О. Арх. Леонид определяет в Константиновском сооружении, как выше рассказано, два алтаря и престола один в портике за ротондою к востоку, для богослужения у Гроба Господнего, а другой на восточном краю базилики, для службы в сей последней.

В моих предположениях допускалось также присутствие алтаря близ св. гроба, так как об этом имеются ясные документальные свидетельства (Breviarium 530 г., Антонин Пиач 570 г.), но о существовании второго особого для базилики алтаря мною умалчивалось, так как я полагал, что алтарь ниже лежащей (в атриуме) Церкви Св. Елены (Обретения Св. Жив. Креста) представлял именно тот Мартирион Константина, о котором все повествовали отдельно от Анастазиса (ротонды Св. Гроба), и который мог заменять собою всякий особый для базилики алтарь.

В существе разномыслие сводится к тому, что по моему предположению, изложенному в книге «Базилика И. К.», Константиновское сооружение содержало в себе два алтаря (один у Св. Гроба, другой в церкви Обретения Св. Креста), а по мнению о. Арх. Леонида было три алтаря, т.е. кроме означенных двух еще один к западу от церкви Обретения Св. Креста, в замке собственной базилики и на том же уровне пола, на котором расположена была часовня Св. Гроба, или на несколько ступеней выше.

Другими словами, мои предположения о расположении главных алтарей и престолов, в глазах о. Арх. Леонида представляются не неправильными, а страдающими только неполнотою.

3) Хотя в моей книге «Базилика И. К.» не было представлено точного определения тех условий реставрации, которые мне казались необходимыми и правильными, вообще не было изложено цельного проекта воссоздания Константиновского сооружения, тем не менее из разных мест книги, а в особенности из главы VIII, касающейся Вифлеемской базилики, читатель мог уразуметь, что в моих понятиях над Св. Гробом Господним должна была возвышаться ротонда, т. е. круглое сооружение, под круглым куполом, поддерживаемое 12 столбами, украшенными наверху серебряными кратирами, личным даром царственного ктитора.

О. Арх. Леонид, в отличие от моего предположения, созидает над Св. Гробом Господним удлиненное полукружие, пересекаемое к востоку поперечною прямою до верха стеною и портиком в роде полного трансепта, и среди этого портика им помещается алтарь. – Это ясно видно из чертежа.

Ко всякому мнению о. Арх. Леонида следует относиться с особенным уважением. – Не говоря уже о его столь известной учености и опытности, нельзя не припомнить, что он довольно долгое время нес трудную, но высоко полезную службу в св. граде Иерусалиме и, следовательно, знаком с вопросом во всех подробностях. Сверх того по Божьему промыслу о. Архимандриту суждено было долгое время стоять во главе Воскресенского, близ Москвы, монастыря, именуемого Новый Иерусалим, в котором соборный храм построен знаменитым Патриархом Никоном как точная архитектурная копия Храма Гроба Господня в том виде, как он был до пожара 1808 года. Это Никоновское сооружение XVII века может вообще служить драгоценным пocoбием для изучения многих вопросов, касающихся древне-Иерусалимского Храма, и весьма знаменательно, что только Рoccия обладает таким памятником, незыблемо стоящим уже более 230 лет.

Можно сказать, что у о. Арх. Леонида даже глаза пригляделись к системе сооружения Храма Гроба Господня, и что предположения, исходящие от столь хорошо вооруженного судьи, должны иметь первостепенное значение.

Я готов был бы просто преклониться пред приговором о. Арх. Леонида, и считаю обязанностью прямо высказать, что в принципе не имею основания возражать против мысли о существовании в восточном конце базилики апсида с третьим алтарем и престолом.

Прибавлю, что в записке о. Арх. Леонида выражена одна основная мысль, с которою сильно желалось бы иметь возможность вполне согласиться. Эта мысль блаж. Хрисанфа, Пaтpиapxa Иерусалимского (1728 г.), что «хотя храм в различныя времена подпаде великим разорениям от различных врагов, но cиe бысть велико во внутренних храма и украшениях, существенное же здания его в том же всегда образе остася». Существенное о. Арх. Леонид видит именно в алтарях и престолах.

Смею полагать, что отцу Архимандриту приятнее встретить не просто слепое преклонение пред его неоспоримым авторитетом, а вполне сознательное усвоение его взглядов при сопоставлении их с искренно расположенной в пользу их критикой.

Так как в археологии Иepyсалима все вопросы, касающиеся, даже в подробностях, древней базилики Императора Константина, имеют неоспоримую важность, то я позволю себе обратиться к разбору вышеозначенных на стр. 5–9 трех положений.

Прежде всего скажу, что должно премного благодарить отца Арх. Леонида за то, что он к своему труду приложил чертеж, который наглядно объясняет предлагаемую им систему мысленного восстановления древней базилики. По этому поводу я готов упрекнуть себя в том, что излагая также ряд соображений о том, в каком виде могла представляться означенная базилика в IV–VI веках, я не предложил читателю плана, разъясняющего те соображения. Этот пробел, о котором я теперь сожалею, объясняется (см. «Базилика И. К.», заключение стр. 195) тем, что я придавал своей работе исключительно критический характер, «старался по возможности осветить вопросы с разных сторон, но не противопоставлял одной теории другой».

Добрый пример о. Арх. Леонида вызывает меня на восполнение означенного пробела, и ниже читатель найдет чертеж, который представляет ту систему реставрации базилики, которая обрисовывалась в моем уме при издании книги «Базилика И. К.» в 1885 году.

Имея под глазами оба чертежа – о. Арх. Леонида и мой – читателю легко будет обсудить те замечания, которые излагаются вслед за сим.

Чертеж о. Арх. Леонида сделан, как выше было замечено, по масштабу плана № XIV б, приложенного к Базилике И. К., с нанесением калька с плана Вильсона, но по ближайшей поверке оказывается, что чертеж требует некоторых исправлений: Голгофа должна быть, согласно с действительностью, передвинута гораздо более к западу, а подземная церковь Обретения Св. Жив. Креста к югу и в то косое положение, которое она занимает в натуре по отношению к центральной части базилики.

Вследствие этого предполагаемый о. Арх. Леонидом апсид для алтаря базилики должен значительно подвинуться от востока к западу и оставить большее место для атриума. От этого, впрочем, система о. Архимандрита не только не страдает, но выигрывает даже в выгодном для существования апсида смысле.

За то перемещение церкви Св. Елены в надлежащее положение делает весьма сомнительною допустимость того ряда столбов, которые на чертеже о. Арх. Леонида составляют южный портик атриума. Три из этих столбов перерезывают по длине церковь Св. Елены, а средний из них падает поперек купола над этою церковью. Такое расположение столбов совершенно невозможно в архитектурном отношении, и исправить дела ничем нельзя, ибо куда бы столбы ни отодвинуть, – к северу или к югу, – неправильность останется все та же.

Темница Христова не может занимать указанного на чертеже о. Арх. Леонида вполне выступающего положения, ибо она в натуре лежит южнее, чем показано, и захватывалась бы на половину северною наружною стеною базилики.

Обращение ротонды над Гробом Господним в полукружие, опирающееся к востоку на поперечную прямую стену, представляется, как мне кажется, недостаточно мотивированным сочетанием. Из напечатанной в 7-м выпуске Палестинского Сборника на стр. 95 части Breviarum'a de Hierosolyma 530 г. (сокращенное описание неизвестного), видно, что этот паломник видел первоначальный храм, построенный Имп. Константином, – и, говоря о Гробнице Иисуса Христа, положительно рассказывает, что «над нею есть церковь, имеющая круглый вид».

Если о. Арх. Леонид верит в то, что несмотря на претерпенные разорения Храм Гроба Господня в существенных своих частях всегда оставался «в том же образе», то он должен верить и в то, что пaтриаpx Модест после первого разорения от Хозроя и под державою могущественного Императора Ираклия, около 620 г., возобновил ближайшую ко Св. Гробу, следовательно самую существенную часть храма в том же образе, в каком она являлась до 614 г. – И действительно Аркульф, видевший св. места в 670 г., т. е. около 50 лет после возобновления храма, нашел его в прежней круглой форме и оставил потомству драгоценный рисунок, служащий и поныне основою для всех исследований и выводов.

Есть правда объяснение одного из главнейших Палестиноведов, Графа М. де Вогюэ, о том, что Патриарх Модест, по ограниченности доступных ему средств, принужден был возобновить Храм Гроба Господня в более скромных и меньших против прежнего размерах. Но, во-первых, такое объяснение сделано по предположению и не подкреплено доказательствами; во-вторых, известные из истории факты свидетельствуют о горячем личном усердии, выказанном Имп. Ираклием ко Св. Гробу Господню и нет никаких причин думать, что этот могущественный и, славолюбивый Государь мог скупиться на восстановление столь священного для него храма; и, в-третьих, – обращение полукружия, пересекаемого прямою стеною, в гораздо более обширную ротонду составляет архитектурную работу особенно сложную и дорого стоящую, несравненно более стоящую, нежели возобновление прямой стены с прислонением к ней полусферической крыши над полукружием. – Таким образом, выходило бы, что Патриарх Модест задавался планом более обширным, чем зодчие Имп. Константина.

Если после Патр. Модеста все позднейшие реставрации, при гораздо более трудных условиях, сохранили над Св. Гробом полную ротонду с круглым над ней куполом, то нет никаких причин думать, что Патр. Модест в своем построении отступил от Константиновского типа.

Остается одно соображение, которое вероятно и руководило о. Арх. Леонида в составлении чертежа, и этому соображению я сам поддавался при критическом разборе проекта г. Шика. Говорю о тексте Евсевия Кесарийского, который употребляет выражение ημισφαιριον, в буквальном переводе полукружие.

Между тем должно заметить (и я сам прежде это упустил, в чем теперь приношу повинную), что даже буквальный перевод допускает иную архитектурную форму. – Всякий купол есть в сущности полукружие, потому что он перерезывается тамбуром, на котором он зиждется. Евсевий мог говорить о полукружии и в смысле купола точно так, как он мог говорить о полукружии в смысле полусферической горизонтальной плоскости. – Долгом считаю прибавить, что один из лучших лексиконов (dictionnaire gréсо français p Alexandre) дает на слово ημισφαιριον такое объяснение demi boule, hémisphère; en terme d'architecture coupole.

Таким образом и текст Евсевия Кесарийского не принуждает видеть вокруг Св. Гроба площадку с полукружной по горизонтальному плану формой, а над Св. Гробом крышу в виде сегмента, прислоненного к восточной поперечной стене.

Ввиду вышепомянутых документальных свидетельств паломника 530 г. (Breviarium de Hierosolyma) и Аркульфа 670 г., и на основании основного положения, принимаемого самим о. Арх. Леонидом, можно почти с достоверностью признать, что в Константиновском сооружении над Св. Гробом Господним возвышалась ротонда с круглым над ней куполом, каковой тип и сохранен был Церковью по cиe время в силу может быть бессознательного, но весьма твердого предания.

Это было бы согласно, между прочим, и с воззрением знаменитого Д-ра Тоблера, как видно из чертежа его в его книге «Golgatha, seine Kircben und Klöster», 1851 г. стр. 97.

Если бы о. Арх. Леониду угодно было согласиться с таким видоизменением расположения ротонды Анастазиса, то сделался бы излишним тот портик (трансепт), который замыкает на чертеже полукружие и заключает в себе алтарь. – Таким образом, и в этом месте осуществилась бы мысль о том, что первоначальное построение базилики соответствовало нынешнему расположению главных частей Храма Гроба Господня. – Место поперечных стен трансептного портика заняли бы два средние массивные столба, которые и поныне образуют Царскую арку, а едва ли можно сомневаться в том, что существование этой арки и присвоение ей имени Царской держатся в преданиях церкви с самых древних времен.

Независимо от этих соображений нельзя не заметить, что предположение о существовали помянутого трансепта влечет за собою следующие ненормальности, во-первых, теряется та монументальная Царская арка между Анастазисом и базиликой, которая и ныне служит предметом удивления и так много придает торжественности и величия перспективе от Гроба Господня к востоку; во-вторых, алтарь получает весьма странное и неудобное во всех отношениях расположение между двух дверей на главном проходе между главными частями храма, – и при том такое положение, что весьма трудно решить в какую сторону при богослужении должен был обращаться предстоявший у алтаря лицом в Святому Гробу, как верховной святыне, или к востоку по правилам церковным? Наконец, в-третьих, поперечные стены трансепта как раз перерезывают те сохраненные в преданиях церкви два места, которые освящены явлением Христа Спасителя в виде вертоградаря и стоянием преклоненной пред ним Марии Магдалины, или во всяком случае так заключают между собою эти два священные места, что теряется всякое благолепие и в архитектурном и в богослужебном отношении.

Взвесив все эти данные, можно прийти, кажется, к несомненному заключению, что западная грань храма Гроба Господня представлялась в виде ротонды с круглым над нею куполом, и что к востоку купол опирался, как и в нынешнем храме, сохранившемся при очертаниях XII века, на два средние массивные столба и на торжественную Царскую арку. Ничто не мешало бы тому, чтобы эти столбы получили и к северу, и к югу архитектурное продолжение в виде портика, замыкающего ротонду к востоку. И теперь представляется некоторое подобие такому сооружению, очень явственное на северной стороне. Я упоминаю об этом собственно на тот случай, если бы о. Арх. Леониду представилось совершенно необходимым существование такого портика на востоке от ротонды. Мне это не казалось бы необходимым, так как Евсевий говорит, что место, прилегающее ко всесвятому памятнику было окружено длинными переходами галлерей (μακροῖς περιορομοις στοῶν) с трех сторон, а с восточной стороны примыкал Царский храм.

С этим предположением, по мнению моему, можно вполне согласиться в принципе, и я не могу не признать, что чертеж о. Арх. Леонида представляется в общих чертах самым удачным из числа шести ныне известных Виллиса 1844 г., Тоблера 1850 г., Гр. Вогюэ 1859 г., Сеппа 1866 г., Сеппа же 1882 г. и Шика 1884 г.

Относительно расположения означенного алтаря я бы имел представить только некоторые детальные замечания.

Мне кажется непонятной та дверь, которая начерчена у о. Арх. Леонида в замке апсида. – Эта дверь упраздняет столь знаменательное в православных церквах горнее место, а в 1) Иерусалиме это место должно было иметь особое значение, ибо тут надлежало стоять престолу преемника первого Христианского Епископа, Св. Иакова, брата Господня, предстоятеля той церкви, которая по неоспоримому праву именовалась и именуется матерью всех церквей.

2) Эта дверь неудобна и потому, что допускала бы взоры всех непосвященных к совершению тех священных обрядов, которые православная церковь столь мудро и в глубоко обдуманной мере прикрывает высокой, знаменательной таинственностью. Открытие этой двери конечно вовсе не требуется указанием Евсевия на то, что сквозь три двери, на восток расположенные, открывалось зрелище того, что виделось внутри. Все то, что заключал в себе aтpиyм базилики, уже представляло глазам идущих мимо зрелище великолепное и торжественное, а, кроме того, по законам перспективы дверь в апсиде, даже если бы она оставалась открытою, не была бы видима для подходящих к базилике от пропилеев.

3) Расположение апсида и восточной грани базилики на предназначаемом о. Арх. Леонидом месте должно быть непременно соображено с дверью, ведущей в нижнюю церковь Св. Елены, дверью в нижней своей части несомненно высеченной в скале, и с той экзедрой между этою дверью и Голгофой, которую видели и описывали паломник 530 г. (Breviarium de Hier), Аркульф в 670 г. и греческий монах Епифаний в IX веке. – Все, что касается этой экзедры (горницы с чашей, τό ἱερόν, sacrarium) обстоятельно описано в 11-м выпуске Палестинского Сборника, и экзедра означена на двух чертежах при стр. 36, на первом под цифрой 7, на втором под цифрой 13. Объяснения, сделанные по этому поводу г. Проф. В.Г. Васильевским замечательные как в этом пункте, так и во всем остальном, дают драгоценные и твердые данные для решения главных вопросов топографии Иерусалима и Храма Гроба Господня в особенности. Данные, почерпаемые ныне в 11-м выпуске Палестинского Сборника, не противоречат мысли о. Арх. Леонида о существовании издревле алтаря на месте нынешнего алтаря Церкви Воскресения (Католикона) и вместе с тем вполне подтверждают сделанное мною выше замечание о необходимости изменения чертежа о. Арх. Леонида в смысле перенесения апсида и алтаря на значительное расстояние к западу.

Выше уже было замечено мной, в какой степени симпатична воспоминаемая о. Арх. Леонидом мысль Бл. Патриарха Хрисанфа. Мысль эта конечно должна бы быть верна в своем основании, но требует некоторого развития, дабы не прийти в применении её к невольной ошибке. Патриарх Хрисанф говорил о Храме Гроба Господня в том виде, в каком он был в 1728 г. (до возобновления после пожара 1808 г), следовательно, о храме, построенном крестоносцами при преобладании Латинской Церкви.

Для подтверждения мысли Бл. Пaтpиapxa Хрисанфа нужно было бы иметь возможность убедиться в том, что крестоносцы в XII веке (1130 г.) не перестроили Храм по царствовавшим тогда в Европе приемам Романской или смешанной Романо-Готической архитектуры; но возобновили или подновили последнее сооружение Имп. Константина Мономаха. За тем нужно было бы иметь свидетельства о том, что и Храм Константина Мономаха представлял подобие Храма Патр. Модеста.

Препятствием служит существующее до сих пор, между самыми авторитетными Палестиноведами убеждение, что после разрушения Храма Хозроем Патр. Модест соорудил не одно цельное и связное здание, каким, представлялась базилика IV века, а отдельно стоящие

3 или 4 церкви, помещенные только в одной ограде, – и что только крестоносцы в XII веке вновь соединили все разделенные части в тот цельный Храм, который в общих своих очертаниях сохранился до сей поры.

Препятствие это очень капитальное, так как трудно придавать словам Патр. Хрисанфа такое уже слишком обширное толкование, что разделение базилики на 4 части или соединение их в одно громадное здание не составляло изменения существенных частей сооружения.

Может быть, однако, есть средство ослабить значение того, что пред сим названо капитальным препятствием.

Конечно, слишком смело было бы, без нарочито предпринятого изучения этого вопроса, явиться теперь с утверждением, что археологи, описывавшие историю Храма Гроба Господня, могли ошибиться и без достаточного основания установили тот, пока общепризнанный факт, что Патр. Модест построил не цельное сооружение, а 4 отдельные церкви.

Но на чём, в сущности, основывается общее признание этого факта?

На словах паломников, посетивших Св. Землю до крестовых походов (таких очень немного), говоривших о том, что они видели такие то церкви, большие или малые, в известной последовательности.

Все эти выражения, равно как упоминание «о саде Иосифа» между означенными святынями, нисколько не исключают возможности помещения всех названных церквей и сада под одной общей крышей и в виде составных частей одного обширного, может быть более низменного и скромного, но все-таки цельного и единого сооружения.

Известна ссылка на изречения Св. Кирилла Иepycaлимского, указывавшего на сад вокруг и вблизи Гроба Господня в то именно время, когда он держал речь свою в базилике Константина Великого, покрывавшей собою все пространство.

Наконец, и теперь в речи и в писаниях, когда говорится о Храме Гроба Господня, всегда упоминается о нахождении такой то церкви вблизи того то места или на том то пути, говорится о шествии из ротонды в церковь Воскресения, в церковь Латинян и т. д., несмотря на то, что все эти части находятся в одном и том же цельном здании.

То, что пред сим сказано мной о словах паломников не может быть сочтено голословным и рискованным утверждением, так как профессор В. Г. Васильевский дал нам в 11-м выпуске Палестинского Сборника драгоценную и весьма богатую справочную книгу о том, как именно выражались самые древние паломники писатели о виденном ими в святом граде. Средство поверки налицо, и из означенной книги будет видно, что нет ни одного цитированного выражения, которое прямо бы высказало, что упомянутые «церкви и места» разделены были пустыми и непокрытыми общей крышей пространствами.

Правда, кроме слов и рассказов древних паломников есть другой документ, подлинности и значения которого никто не оспаривает, это чертеж, составленный Аркульфом и показывающий то, что он видел в 670 году, т. е. рисующий именно сооружение Патр. Модеста. Действительно на этом чертеже в том виде, в каком он передан в сочинении Гр. Вогюэ Les Eglises de la Terre Sainte, 1860 г., на стр. 154, planche VII № 2, и в 11-м выпуске Палест. Сборника при стр. 36, появляется такой рисунок, который скорее указывает на 4 отдельно стоящие сооружения, нежели на одно цельное, связанное одною общей крышей.

Такое впечатление получается преимущественно от расположения северной прямой черты или стены, которая примыкает (с востока) почти к средине ротонды и не имеет против себя к югу соответствующей черты или стены, могущей представить собою грань ската крыши к югу. Но и при таком расположении представляется как то необъяснимым, что означенный под цифрою 9 деревянный стол для приношений и в особенности значащаяся под цифрою 10 экзедра (горница с знаменательной святыней, чашей Господней) оставлены на непокрытых, незащищенных и ничем не замкнутых местах, как будто нарочито отделенными и отрезанными от стоящих возле них Церквей Голгофы и Обретения Св. Жив. Креста.

Между тем в том же сочинении Гр. Вогюэ на стр. 161, и в том же 11 выпуске Палестинского Сборника при стр. 64 помещен другой чертеж того же Аркульфа, найденный Графом Вогюэ в одной рукописи X века и признаваемый точно также достоверным как первый.

Этот рисунок производит уже совершенно иное впечатление, именно относительно общего очертания сооружения Патр. Модеста и нельзя не сожалеть, что ни Гр. Вогюэ, ни Проф. Васильевский не обратили внимания на это именно отличие второго чертежа от первого.

В этом рисунке северная черта, выражающая с совершенной ясностью стену, примыкает не к средине ротонды, а почти к ее краю, и находит к себе «pendant» с южной стороны, так что общее очертание представляет круг ротонды и примыкающие к ней к востоку два соединенные четвероугольника.

Замечательно при том, что на втором рисунке означена особая стена Б, средняя, поставленная перпендикулярно в южно-северном направлены, которая к северу оставляет пустое пространство для дверей, но отделяет бывшую базилику от бывшего атриума именно так и почти на том же месте, как было во времена Константина Великого.

Нет никакого, конечно, основания утверждать, что эта стена Б поставлена была Аркульфом случайно или без размышления, ибо и в первом его чертеже стена Б имеет свое подобие, хотя она нарисована короче.

Если бы существовал только последний (второй) чертеж Аркульфа, то, без всякого сомнения, он был бы единогласно всеми истолкован в том смысле, что Аркульф видел одно цельное сооружение, уменьшенное по длине против первоначальной базилики IV века, но возведенное под одной общей крышей, или, что было бы вернее и точнее, что рисунок Аркульфа представляет собой к западу восстановленную ротонду Анастазиса, затем возобновленную, примыкавшую к ротонде прежнюю базилику (от края круга до стены Б), и, наконец, от стены Б к востоку прежний атриум, в котором заключалась восстановленная церковь Обретения Св. Жив. Креста.

При последнем толковании можно бы представить себе, что общая крыша покрывала ротонду Анастазиса и базилику до стены Б.

Вполне очевидно, что такое толкование послужило бы самым торжественным подкреплением и основной мыслью Патр. Хрисанфа и чертежу о. Арх. Леонида, ибо нет никаких документальных данных, которые заставляли бы думать, что новое восстановление Храма Гроба Господня во времена Константина Мономаха после разрушения Султана Ель Хакема (в 996 г. – 1048 г.) сопровождалось какими либо отступлениями от системы построения Патриарха Модеста.

Таким образом, получилось бы и желаемое свидетельство о том, что крестоносцы, в свою очередь, также придержались прежних очертаний Храма и, при других только архитектурных формах, воссоздали такое же как прежнее цельное здание, заключающее под одной общей крышей все части Константиновской базилики от западного края ротонды Анастазиса до прежнего атриума.

Эти выводы представляются весьма простыми и логичными, если признать, (что мне кажется очень вероподобным), что оба чертежа Аркульфа одинаково достоверны и одинаково верны, но что один служит дополнением другому, и первый дает более подробные указания для внутренних деталей построения, а другой дает более точное определение общего очертания сооружения Патр. Модеста.

Нельзя при этом не заметить с удовольствием, что предлагаемое здесь толкование чертежей Аркульфа вовсе не идет в разрез с теми выводами, которыми обогатил Палестиноведение столь почетно известный Гр. Вогюэ.

Из драгоценных чертежей, которые Гр. Вогюэ приложил к своей помянутой книге при стр. 154 (planche VII, №№ 1, 2 и 3) видно, что при воссоздании (№1) Храма Патр. Модеста Гр. Вогюэ северную и южную стены сооружения проводит именно так, как означено на втором чертеже Аркульфа, т. е., опирая северную стену не на средину ротонды, а на северный ее край.

Такое же очертание Гр. Вогюэ дает и Храму XI века (Константина Мономаха), а на стр. 165 он хотя и говорит, согласно рассказу Вильгельма Тирского «что крестоносцы прибавили к первоначальному Собору весьма высокое и крепкое сооружение, которое, продолжая и сдвигая древние части, заключило все священные места в одно общее здание», однако вслед за тем прибавляет «таким образом, крестоносцы, далеко не разрушая и не видоизменяя сооружений XI века (Константина Мономаха), сохранили эти сооружения и озаботились включить их в свои новые пристройки».

Как видно, хотя слова Гр. Вогюэ не разрешают прямо поставленный здесь вопрос о том, следует ли полагать, что и Патр. Модест построил одно цельное здание под одной общей крышей до грани прежнего атриума, а не возводил 4 отдельно стоящие малые церкви? однако, выражения и объяснения Гр. Вогюэ довольно растяжимы и широки и, вместе с его рисунками, не препятствуют утвердительному ответу на помянутый вопрос.

Следует очень ценить возможность не являться в противоречии с Гр. Вогюэ, ибо изо всех Европейских Палестиноведов он более всех занимался теми вопросами, которые касаются истории и системы сооружения Храма Гроба Господня, и книга его „Les Eglises de la Terre Sainte» приобрела почти классическое значение.

Со своей стороны позволю себе выразить упование на то, что предлагаемый здесь способ ответа на поставленный о. Арх. Леонидом глубоко важный вопрос подвергнут будет дальнейшему изучению и специальной разработке может быть именно со стороны г. Проф. В.Г. Васильевского, подарившего уже Палестинскому Обществу столь капитальный труд в 11-м выпуске П. С.

Как уже было замечено выше о. Арх. Леонид в своем отзыве по этому предмету не высказывает ничего, но чертеж, принадлежащий к тому отзыву, дает ответ, хотя безмолвный, но весьма ясный и категоричный. За о. Архимандрита отвечают циркуль и масштаб.

В изданной мной книге «Базилика И. К.» я старался сделать понятным, что существенная часть недоумений и споров, возбужденных исследованиями и предположениями г. Шика, зиждется на основе архитектурной и разрешается более точными измерениями, чем те, которые сделаны были в 1883 году.

И в настоящее время правильное разрешение спора вполне зависит, между прочим, от циркуля и меры и от чисто технических архитектурных соображений, которые по самому существу дела необходимы при оценке значения стен, колонн, углов, состава грунта и т. п.

Как ни властны история и археология, они ничего не могут утверждать такого, что противоречило бы абсолютным и незыблемым правилам строительного дела – Так, например, археология ни в каком случае не имеет права видеть следов крепостной стены, когда пред нею является остаток фундамента или нижних рядов толщиною только в 2 аршина.

Я не позволю себе влагать в уста о. Арх. Леонида то, чего он не говорил, ни даже предварять в чем-либо его суждений, как они слагаются по моему мнению. Обращусь просто к тому ряду выводов, которые бесспорно вынуждаются рассмотрением его чертежа.

1) По рисункам г. Шика, распубликованным в 7-м выпуске Палестинского Сборника, поверенным мною с теми, которые напечатаны позже в 4-м выпуске Лейпцигской Zeitschrift des Deutschen Palӓstina Vereins за 1885 г., оказывается, что от крайней точки западной стены (апсидиола) ротонды (наружного фаса стены к западу) до крайнего наружного на восток фаса базиса колонн пропилеев показано расстояния 145½ метров.

При такой длине линии от запада к востоку в черту Константиновской базилики попадают и древние стены, найденные на Русском участке, и порог и колонны, выходящие на улицу Сук ес Цейт.

На чертеже о. Арх. Леонида от той же крайней наружной западной точки до наружного к востоку колонн пропилеев значится только 127 метров, т. е. линия короче на 18 ½ метр =26 арш.

При такой длине линии от запада к востоку ни стены, ни порог, ни колонны в черту Константиновской базилики не попадают и оставляются о. Арх. Леонидом просто на торговой площади, упомянутой Евсевием Кесарийским, без всякой связи с базиликой и без всякого к ней отношения.

Если окажутся правильными соображения мои о необходимости исправить чертеж о. Арх. Леонида, то длина линии (127 мет.) окажется еще короче, т. е. 55½ саж., или 118 мет. 41 сант., следовательно, конец этой линии отодвинется от колонн на 27 мет. 9 сант., или 38 арш. 1½ вершка на запад, так что удаление базилики от стен и колонн делается еще большим, а разность против системы г. Шика еще чувствительнее.

2) Из всех данных, призванных как Гр. Вогюэ, так и прочими Палестиноведами, равно и Палестинским Обществом, о. Арх. Леонид знал и видел, что колонны на улице Сук ес Цейт, вводимые г. Шиком в Константиновские пропилеи, стоят не параллельно к восточным стенам атриума и базилики, а значительно уклоняются на северо-восток. От того г. Шик и принужден был воссоздавать базилику по двум различным осям.

Между тем о. Арх. Леонид, при полном сознании такого расположения в натуре, начертил свои пропилеи совершенно в другом месте на 18½27 метров более к западу, по линии совершенно параллельной, и по прямым углам к стенам атриума.

Из этого с совершенною очевидностью следует, что о. Арх. Леонид в ныне стоящих на улице Сук ес Цейт колоннах вовсе не видит колонн пропилеев, этим существующим колоннам отводит место на торговой площади и предоставляет другим объяснение вопроса о том, к какому зданию они принадлежали.

Способ обозначения пропилеев на чертеже о. Арх. Леонида особенно знаменателен в том отношении, что отвечает вперед на замечание, если бы оно могло быть сделано, что означенный чертеж сделан только приблизительно, без строгого следования определенному масштабу и для того только, чтобы дать общее понятое о системе расположения частей базилики. Не думаю, чтобы такое замечание имело твердое основание, ибо как мной выше было замечено, о. Арх. Леонид в своем чертеже вполне точно держался масштаба в определении расстояния от ротонды до края пещеры обретения Св. Жив. Креста и диаметра самой ротонды

Как бы то ни было, – даже, если бы сделано было такое замечание и ему было придано значение, – вышеозначенный вывод ни в чем бы не изменился, ибо расположение о. Арх. Леонидом пропилеев в параллельном отношении колонн или столбов к стене атриума само по себе вполне равносильно отрицанию принадлежности ныне существующих колонн к базилике Имп. Константина, а, следовательно, и полному отрицанию всей системы реставрации, предложенной гг. Шиком и Хитрово.

3) О. Арх. Леонид лучше всех мог оценить значение, которое в трудах Палестинского Общества придается открытому на Русском участке порогу. Для о. Архимандрита конечно было вполне ясно, что со значением этого порога тесно связан один из важнейших и интереснейших вопросов Иерусалимской археологии, вопрос о том, где следует искать страстной путь, предпринятый Господом нашим Иисусом Христом для спасения мира, и в каком месте этот божественный путь должен был кончаться пред достижением Голгофы?

О. Арх. Леонид лучше всякого должен был сознавать, что относительно порога мы теперь поставлены в присутствие строгой дилеммы:

или восторжествует древлеправославное, лучше сказать вселенское предание о том, что претория Пилата находилась на Сионе, и крестный путь шел от Сиона с юга на север и северо-запад к Голгофе, тогда порог на Русском участке теряет значение для крестного пути и не может быть обращаем в святыню;

или должно придерживаться чисто Латинского толкования, получившего начало во времена крестоносцев и Православной Церковью никогда торжественно не признанного; тогда найденный на Русском участке порог может иметь отношение к крестному пути, и то только в таком случае, если может быть доказано существование на этом месте древнего, по крайней мере, Иродовских времен сооружения, и притом такого сооружения, чрез которое мог лежать какой либо знаменательный путь от замка Антонии на Голгофу.

Как видно, для усвоения себе второй части дилеммы нужно совпадение очень многих условий и нужно чрезвычайно много научного труда и топографических работ прежде, нежели решиться сказать верующему народу вот священное место, святыня Христова, в достоверности которой церковь убедилась, и которую церковь со спокойною совестью может открыть для поклонения и чествования.

О. Арх. Леонид не мог не видеть правда, что некоторые из деятелей Палестинского Общества пытаются выйти из этой дилеммы, проводя мысль, что именно на Русском участке к востоку от Храма Гроба Господня находилась претория Пилата, и, таким образом, наша Русская претория может заменить собою и ту, которую в древности находили на Сионе, и ту, которую с XIII века видят в остатках Антонии.

Но разве от о. Арх. Леонида могла укрыться полная безнадежность этой новой, третьей, посредствующей теории, когда он увидел, что первый создатель новой Акры на Русском месте, г. Шик, родоначальник системы восстановления Константиновской базилики, усвоенной себе и г. Хитрово, по прежнему привязывал новооткрытый порог к Латинскому исходу от башни Антонии только по совершенно новейшему четвертому крестному пути, – а в то же время, несмотря на согласие г. Хитрово с г. Шиком, в 11-м выпуске Палестинского Сборника весьма наглядно, можно сказать победоносно, приводился целый ряд неоспоримых документальных свидетельств в пользу южно-северного Сионского направления и раскрывался достоверный текст Греческого монаха Епифания, который с простотой и безыскусственностью истины, уже с полной точностью доказывает, что в IX веке преторию Пилата признавали, знали и видели только на Сионе? С Епифанием оказался согласным и паломник 530 г. Феодосий, коего текст вновь был поверен и издан в 1882 году проф. Гильдемейстером, так что Палестиноведение разом с 1882 по 1885 гг. обогатилось двумя первостепенно важными достоверными источниками, относящимися именно к искомому времени до крестовых походов.

Рядом с этим о. Арх. Леонид, как и все занимающиеся Св. Землею, видел как постепенно по частицам и в целом обрушается Латинское учение о направлении viae dolorosae, как и такие ревностные католики как граф Вогюэ и проф. Сепп принуждаются гласно и прямо отказаться от всего, что прежде было говорено и писано об арке Ессе homo, и т. д.

Как верно смотрит о. Арх. Леонид на вопрос о значении Латинской viae dolorosae, видно из того, что им напечатано было о том страстном пути, который ему показывали, в известном его сочинении «Старый Иepyсалим» 1873 г. Только несколько холодных строк посвящены этому предмету тем самым автором, который с вдохновением, красноречиво и с глубоким, возвышающим душу чувством говорит читателю обо всех тех священных местах, в подлинности которых его верующая, теплая душа не сомневается.

Как же отнесся о. Арх. Леонид к вопросу о пороге и о стенах, к которым он примыкает?

Он о нем вполне умолчал и на своем чертеже не дал порогу никакого места, ибо ни в aтpиyмe, ни в пропилейном пролете вовсе не показано никакой двери, обращенной к югу, что было бы необходимо в виду такого расположения порога в натуре.

Как и чем объясняется такое отрицательное отношение к вопросу, составляющему ныне первостепенную, по-видимому, заботу Палестинского Общества?

Объяснение заключается в чертеже и в том основном свидетельстве о базилике Имп. Константина, которое дает Евсевий Кесарийский.

Если бы во время построения базилики в 327м году зодчие Константина имели пред собой остатки претории Пилата, в среде, в которой происходили страшные моменты суда над Господом, и порог, носивший следы страдальческого шествия Богочеловека, то этим священным орудиям спасения мира было бы, без малейшего сомнения, отведено какое либо место и в сооружении благочестивого Императора и в рассказе Евсевия.

Ни малейшего следа того или другого нет ни в описании Евсевия, ни в рассказах всех паломников, видевших базилику до VII века.

Напротив того, Евсевий самым определительным и ясным образом рассказывает, что крайняя грань базилики к востоку приходилась «в самую средину торговой площади», по которой проходили мимоидущие, имевшие возможность сквозь пропилеи видеть внутреннее великолепие базилики.

Какая же есть возможность согласить такое вполне определительное свидетельство с утверждением, что именно в этой средине торговой площади находились и остатки претории Пилата и порог, носивший самого Христа Господа в шествии на крестную смерть?

Эта невозможность и была совершенно ясна для о. Арх. Леонида.

Отводя восточную грань базилики на 1827 метров к западу и тем прекращая всякую связь Константиновского сооружения с найденными на Русском участке древними остатками, о. Арх. Леонид очень естественным образом счел себя свободным от надобности обсуждать и определять, что могло находиться на одном из краев торговой площади, если действительно означенные древние остатки были налицо в 327-м году.

Еще одно соображение могло, как мне кажется, укрепить о. Арх. Леонида в мысли, что нет никакой надобности искать претории Пилата ни в связи с базиликой IV века, ни вообще на примыкавшей к пропилеям торговой площади.

Это тот рассказ Бордосского путника 333 года, который напечатан был во 2м выпуске Палестинского Сборника в 1882 году (изд. В.Н. Хитрово).

Слова этого знаменитого анонима почти всеми Латинскими Палестиноведами приводятся в доказательство того, что претория Пилата находилась на месте крепости Антонии и там, в 333 г., Бордосский путник «видел стены бывшего дома или претория Понтия Пилата».

Такое же толкование приводит и В.Н. Хитрово, издавший Бордосский путник в Русском переводе, хотя замечает притом, что может быть «путник принял за остатки претория древние стены Храма около нынешнего места плача иудеев».

Это замечание мотивируется тем, что путник видел стены «внизу в долине».

Как видно, в 1882 г. в Палестинском Обществе еще не рождалась мысль о перенесении претории Пилата на Русский участок близ Храма Гроба Господня.

Между тем, если внимательно раccмотреть раcсказ Бордосского путника и применить к нему новейшие данные (карты К. Циммерманна, Базель, 1876 г.) по нивелировке разных частей древнего Иерусалима, то получится, кажется, самое ясное указание на то, что слова Б. путника столь же мало могут быть применяемы к местности Антонии, как и к Русскому участку близ Голгофы.

Вот рассказ Бордосского путника (стр. 28 и 29 2-го вып. Пал. Сборн.)

Путник поднялся на Сион, идя от Силоамского водоема, и говорит, как находясь на Сионе, он видел «место дома Каиафы, находившийся здесь столб, у которого бичевали Христа», «место внутри Сионских стен, где стоял дворец Давида» и «одну оставшуюся здесь синагогу».

Затем путник говорит буквально:

«Идя отсюда за стену Сионскую, вправо к воротам Неаполитанским, внизу в долине видишь стены бывшего дома или претория Понтия Пилата. Здесь допрашивали Господа, прежде чем Он пострадал. На левой же стороне находится небольшая гора Голгофа, где Господь был распят. Отсюда, как бы на вержение камня, находится пещера, в которой положено было Его тело, и на третий день воскресло. На этом месте повелением Императора Константина сооружена базилика; это храм Господень дивной красоты, имеющий сбоку водовместилище, откуда берется вода, а сзади водоем, где крестят детей».

«Также, если идти из Иерусалима в ворота, находящиеся на востоке, чтоб подняться на гору Масличную, долина Иосафатова».

За этими словами следует описание того, что находится в долине Иосафатовой, на Елеонской горе и т.д.

Из этого рассказа должно сделать следующие выводы:

а)      путник стоит на Сионе и внутри стен, среди которых стоял дворец Давида;

б)      путник, выходя из этих стен, идет по направлению к Неаполитанским (Дамасским) воротам и должен непременно смотреть на эти ворота, ибо у него Голгофа остается влево;

в)      глядя направо, он видит долину внизу;

г)      в этой долине внизу он видит стены бывшего дома или претории Пилата; и

д)      идя затем к восточным (Гефсиманским) воротам, он проходит совершенно мимо, возле остатков крепости Антонии и башни её, но не говорит ни слова о претории, из чего ясно, что он видел преторию не на этом пути, а тогда, когда стоял еще на Сионе и смотрел вниз в долину, лежавшую направо.

Нивелировочные топографические карты Циммермана дают самый точный ключ для определения всего, что нужно знать

а) место на Сионе, где стоял путник, глядя на Неаполитанские ворота, расположено на линии высоты 25502500 англ. футов;

б)      вправо тянется внизу долина Тиропеон, нижний уровень которой находится на высоте 2,300 футов, т. е. на 200 футов ниже повествователя;

в)      на склоне от Сионского кряжа к Тиропеону был расположен, на высоте около 2,400 футов бывший дворец Асмонеев, который действительно был уже давно в развалинах, и в котором Пилат действительно мог иметь пребывание, не удаляясь от главной Иерусалимской крепости (Фазаил, Мариамна, Гиппикус, дворец Ирода) и не покидая Сионской части Св. града,

г)      крепость Антония находится также на востоке, или вернее на северо-востоке, но не внизу, и не в долине, а по ту сторону долины Тиропеона, на противоположной возвышенности, даже на вершине этой возвышенности, на высоте 2,462 фута, и при таком отдалении от места наблюдения путника, что остатки стен разрушенного здания едва ли могли быть видимы;

д)      так как путник говорит о стенах претории, виденных направо внизу в долине, причем Голгофа у него оставалась влево, а Русский участок также находится влево от дороги, ведущей от Сиона к Неаполитанским воротам и не в долине, а на высоте 2,450 футов, т. е. на 150 футов выше долины, то совершенно очевидно, что указания Бордосского путника решительно не могут в чем-либо служить для подкрепления мысли о нахождении претории Пилата на Русском участке.

Все это так ясно, так точно, что, кажется, не требует никакого дальнейшего развития.

Во всяком случае, – как ни толковать слова Бордосского путника – о. Арх. Леонид должен был видеть, что этот паломник в 333 г. видел остатки претории, где был судим Господь Иисус Христос, не вблизи базилики Имп. Константина, а в каком-то другом месте, по ту сторону дороги, ведущей к Дамасским воротам, направо от дороги, внизу и в долине.

Большего, кажется, и не нужно было для того, чтобы отрешиться от всякой мысли соединить преторию с базиликой, и очень понятно, что вместе с Бордосским путником о. Арх. Леонид видел вокруг восточной грани базилики только то, что определительно указывает современник путника Евсевий Кесарийский, т. е. только торговую площадь.

Наконец в таком убеждении должно утвердить еще одно обстоятельство.

Не может быть никакого сомнения в том, что после разрушения Храма Персами Патриарх Модест и Император Ираклий должны были исходить от желания восстановить все, что было священно для христиан и не оставить заброшенным около Храма Гроба Господня ни одного святого места, драгоценного Церкви и народу по Евангельским воспоминаниям. В каком бы скромном виде ни приходилось возобновлять то, что было разрушено, Ираклий и Модест непременно должны были быть движимы желанием ничего не забыть и ничего не оставить в запустении.

Храм возобновился так скоро, – чрез 15 лет он был готов, – что никакое воспоминание не могло изгладиться и следы всего прежнего были налицо и очень свежи.

Что же мы видим очень ясно на основании рисунка Аркульфа и свидетельства всех паломников от VII до XI века?

Храм Патр. Модеста имеет одно существенное и вполне наглядное отличие от Константиновской базилики, и это отличие заключается в том, что новое сооружение укорочено против прежнего к востоку, и является лишенным и трех врат, открывавшихся из атриума к востоку, и пропилеев на этой грани. Таким образом, уже в 629 г. упраздняется именно та часть, в которой теперь отыскивается и претория Пилата, где Христос вынес невыразимые страдания, и тот порог, чрез который Богочеловек шествовал на крестную смерть.

Такое упразднение сопровождается закрытием всяких дверей на восток, как будто во свидетельство того, что за гранью бывшего атриума нечего и искать Евангельской святыни.– Это совершается Патриархом Иерусалимским Модестом, видевшим древнюю базилику Константина Великого, в которой он предстоял в качестве главы местной церкви, и в которой конечно всякий угол был для него не только известен, но драгоценен.

Затем такое отрешение Храма Гроба Господня от места, занимавшегося пропилеями, и от сообщения с тем, что к ним принадлежало при открытии главного входа в храм только с южного фаса, – повторяется преемственно из века в век при всех перестройках, – и даже когда начинается сооружение в Иерусалиме новых Христианских памятников и церквей, (аббатство Амальфитян, Maria maggiore, Maria latina, здания Иоаннитеров, Аврамьевский монастырь и пр. ), – все это воздвигается вовсе не там, где теперь ищут преторию, а совершенно на другой, южной стороне.

Нужно ли более ясное доказательство того, что столь знаменательное место как претория Пилата, судные ворота, исход крестного пути и т.д. не может быть отыскиваемо там, где Евсевий определяет просто торговую площадь и в таком углу, который, начиная с IV века, был оставлен без всякого внимания?

Этими соображениями, прямо истекающими из чертежа о. Арх. Леонида, кажется с совершенной достаточностью объясняется, почему этот вполне авторитетный судья Иерусалимских вопросов обошел полным молчанием один из переданных на его рассмотрение предметов и пожелал устраниться от обсуждения возникших разномыслий.

Заканчивая этим те замечания, которые, для выяснения вопроса, мне представилось нужным сделать по поводу представленного в Русское Археологическое Общество отзыва о. Арх. Леонида, считаю долгом дополнить эти замечания приложением чертежа, выражающего расположение базилики Имп. Константина, как оно могло бы сложиться по моему мнению, и объяснения к самому чертежу.

Придерживаясь одного из основных понятий, которые я старался установить в моей книге «Базилика И. Константина», позволю себе вкратце напомнить то, что было изложено мною в Главе VIII (стр. 151) о Вифлеемской базилике, построение которой относится также к IV веку.

«Вполне достоверным представляется тот факт, что в 333 году по Р. X. Вифлеемская базилика уже была сооружена и окончена».

«Нет сомнения в том, что обе базилики Иepycaлимская и Вифлеемская были начаты и окончены в один и тот же 5 или 6 летний промежуток времени, и что строители этих обоих храмов были одни и те же.

«Вот, следовательно, живой монументальный документ, который для реставратора величайшего Константиновского сооружения может и должен служить самым верным руководителем, когда речь идет о составлении правильного суждения о том, какие принципиальные очертания клали зодчие Константина в основу порученных им сооружений? какие общие черты встречаются в главных линиях одновременно имевших строиться храмов? как они справлялись с различными условиями местности в Иерусалиме и в Вифлееме? и каковы были их невольно однородные приемы в достижении тех условий великолепия, которых требовал царственный ктитор знаменательнейших для Христианского мира храмов?

«С первого взгляда поражает в Вифлеемской базилике полная однородность системы постройки с рассказом Евсевия о Иерусалимской базилике

«во главе всего большое полукружие с тремя апсидами, заключающее в себе святилище – подземный вертеп Рождества,

«за тем непосредственно примыкающая к сему полукружию великолепная пятипролетная базилика,

«в конце базилики заканчивающий главную постройку крытый портик с тремя входными вратами, и

«в заключение большой открытый атриум, ведущий на городскую площадь»

«Недостает только пропилеев, которые имела Иepyсалимская базилика»

«Даже в некоторых деталях являются совпадения, достойные замечания»

«1) и в Святогробой базилике главное полукружие имеет подобие трех апсидов в трех малых апсидиолах, которые отчасти сохранились с IV века поныне»;

«2) в обеих базиликах протяжение между крайними внутренними гранями боковых апсид составляет от 37½ до 38 метров длины»;

«3) в обеих базиликах от линии, перерезывающей боковые апсиды до крайней внутренней грани главного апсида, считается от 18½ до 20 метров»;

«4) весь круг (22 мет. в диаметре), который составляет ротонду над Гробом Господним, совершенно архитектурно правильно укладывается в главную часть и трансепт Вифлеемской базилики так, что он (круг) аккуратно опирался бы на 6 из расположенных в означенном трансепте столбов»;

«5) реставрированная Вифлеемская базилика имеет в длину 108 ½ метров. При длине в 108½ м Св. Гробская базилика вместила бы в себе все пространство (до последней грани даже в нижней подземной части), занимаемое церковью Обретения Св. Жив. Креста;

«6) означенная длина 108 ½ м во всем главном сооружении дала бы строителям возможность дополнить оное недостававшими в Вифлеемской базилике пропилеями, оставляя еще значительное свободное открытое место для торговой площади»;

и «7) для полного осуществлена сооружения Св. Гробской базилики по типу Вифлеемской оставалось только уширить базилику, начиная от концов северного и южного апсидиолов на столько, сколько нужно было (около 8 метров с каждой стороны) для того, чтобы включить в нее и Голгофу, и место явления Христа Марии Магдалине и место темницы Господней».

Эти именно главные черты положены мною в основание представляемого мной плана.

Само собой разумеется, что в расположении внутренних частей базилики я строго согласовался с теми расстояниями, которые представляются в натуре. Расстояния эти относительно главных священных пунктов ни в чем не изменились и не могли измениться с IV века и поныне.

Купол над Св. Гробом Господним и ротонда Анастазиса представляются мною круглыми в силу тех соображений, которые изложены выше на стр. 12–14.

Ротонда образуется теми 12 столбами, которые были украшены вверху серебряными кратирами, даром Имп. Константина (Евсевий, гл. 38). Кратиры эти могли точно также находиться на верхушках столбов, как и украшать их в виде капителей под тамбуром, если тамбур опирался на столбы, слова Евсевия не вынуждают никакого тесно определительного толкования.

Внутренность ротонды начерчена сообразно ныне еще являющимся размерам (см. план Вильсона), но относительно апсидиолов приходится поневоле руководствоваться предположениями, ибо только на северной стороне ротонды (на пути, ведущем к цистерне Храма) остались следы одного бока северного апсидиола. Затем толщина внешних стен показана приблизительно для полноты рисунка, так как нигде не существует никаких данных об их размерах, и нет никакой возможности сделать какое-либо в этом отношении измерение, вся западная сторона Храма Гроба Господня, как известно, прислонена к скале и застроена массивными зданиями, вследствие чего и на плане Вильсона оставлен в указании толщины стен полный пробел.

Ротонда одним концом (восточным) опирается на два монументальные пилона, образующие великолепную, доныне существующую Царскую арку.

Эта арка высится над полом вокруг кувуклии Гроба Господня на 15 метр 9 сант., или 7 саж. 3 ½ в. В Вифлеемской базилике арки над апсидами имеют вышины от пола 13 мет. 66 с., или 6 саж. 1 арш. (см. чертеж Гр. Вогюэ).

Царскую арку, по мнению моему, необходимо сохранить в системе строения первоначальной базилики, ибо нет никакой причины отнимать у базилики эту основную и великолепную часть, а восстановление арки вполне удобно и естественно вяжется со всеми теми условиями, которые должны быть соблюдены.

Царская арка открывает вид и выход на средний пролет базилики, оканчивающийся ныне алтарем Греческой Церкви Воскресения, а, по мнению о. Арх. Леонида, древним алтарем, окруженным

12ю столбами, знаменовавшими число 12 апостолов.

Точно также как в Вифлееме примыкающая к «главе всего» базилика заключает в себе 5 пролетов, но в отношении ширины пролетов необходимо отступить от системы Вифлеемской базилики.

Ширина среднего пролета должна быть менее ширины двух соседних с ним пролетов (на 1 саж. = 2,13 метр.).

Такая особенность, как мне кажется, вынуждается расположением и шириною Голгофского массива, около которого должен быть оставлен проход на северном его боку, а вместе с тем и расположением пилонов, образующих Царскую арку и поддерживающих восточный край тамбура под куполом ротонды Анастазиса.

Я готов, впрочем, допустить, что применение иных архитектурных приемов и сочетаний может позволить достигнуть того, что средний пролет уравняется по ширине с двумя соседними, но далее этого дойти, кажется, будет невозможно, ибо выступ Голгофы помешает во всяком случае уширению среднего пролета в значительной степени.

Второй (к югу) широкий пролет заключает в себе Голгофский холм, т. е. ту часть нынешней Голгофской площадки, которая лежит на массиве скалы, а именно всю часть Голгофы, принадлежащую Православной Церкви.

Латинская часть нынешней площадки Голгофы, очевидно, лежит на искусственном возвышении, подпираемом снизу столбами, окаймляющими Греческую приемную в нижнем этаже. Правильность такого указания, впрочем, уже вполне доказана книгой Гр. Вогюэ (Les Eglises de la Terre Sainte, стр. 156, 157, 181 и 182), о чем более подробно объяснено в «Базилика И. К.», глава X, стр. 174.

Ширина этого второго пролета (5 саж. = 10,65 метра) такова, что освобождает от необходимости загромождать Голгофу (как является в нынешнем строении Храма Гроба Господня) лишними на северной стороне столбами и дает священному холму совершенно свободное к западу, северу и востоку положение. При этом, конечно, предполагается, что в первоначальной базилике не существовало построенного крестоносцами над Голгофою второго этажа (triforium графа Вогюэ), и такое предположение оправдывается вполне, как кажется, основательным мнением о. Арх. Леонида о том, что древняя базилика имела крышу двускатную, такую же, какая существует поныне в Вифлеемском Храме, а не то сводчатое расположение, которое введено было в XII веке крестоносцами.

Соответствующий второму южному, второй северный, пролет содержит в себе длинное совершенно свободное пространство, это есть то, что ныне называется «Hepta kameron, les 7 arceaux de la Vierge». И действительно здесь являются 7 свободных столбов, от которых и происходит помянутое название.

В западном конце этого пролета заключается место явления воскресшего Господа Mapии Магдалине в виде вертоградаря и место стояния пред ним преклоненной Марии. Оба эти места являются в подобающем им благолепном расположении.

В крайнем южном, более узком пролете базилики помещается к западу та крещальня, о присутствии которой так определительно говорит Бордосский путник 333 года (водоем, где крестят детей). Хотя Б. путник прибавляет, что водоем этот находился «сзади» базилики, а «сбоку» видно было «водовместилище, откуда берется вода», но в этом рассказе представляется очевидная ошибка в размещении слов «сзади» и «сбоку». – Сзади находилась и поныне находится цистерна Храма Гроба Господня, которою пользуются все вероисповедания сообща, и это вполне объясняется условиями местности сзади к Храму примыкает скала, возвышающаяся на 4½ сажени = 9 мет. 60 сант. над уровнем пола ротонды Анастазиса (см. план Вильсона 1865 г.); ныне существующая цистерна имеет древнейшее вековое происхождение, а устраивать крещальню в скале и пещере конечно не было ни возможности, ни надобности. Вполне ясно, что «сбоку» находилась крещальня, и, сколько мне кажется, имеются в некоторых описаниях свидетельства, подтверждающие показание Б. путника. Эта крещальня впоследствии заменилась или закрылась колокольней около Храма Гроба Господня.

Затем в южном пролете помещены двери, ведущие в Анастазис и базилику с юга. Я хорошо знаю, что в описании Евсевия Кесарийского говорится только о трех вратах к востоку, открывавшихся в сторону пропилеев и торговой площади, но из такого указания еще не следует, безусловно, чтобы не могло быть и других дверей к югу. Вместе с тем очень много весьма веских, как мне кажется, соображений говорит в пользу того предположения, что с самого начала построения базилики существовали двери, ведущие в храм с южной стороны.

Для тех, кто, подобно мне, успел отрешиться от веры в подлинность нынешней Латинской viae dolorosae, и прийти к убеждению, что страстной путь необходимо искать в направлении от Сиона к южному фасаду Храма Гроба Господня, для тех становится сразу понятным, почему должны были существовать южные двери, почему издревле получила значение знаменитая площадка на южной стороне Храма, и почему на этой площадке до сих пор свидетелями глубокой древности являются остатки колонн, образовывавших обширный и великолепный портик.

Выше, уже было отмечено то обстоятельство чрезвычайно важное во всех отношениях, что при первом воссоздании Храма Гроба Господня, после разорения 614 г., Патриарх Модест решительно и как бы убежденно закрыл все входы с востока, упразднил пропилеи и как будто намеренно отрешил базилику от всякого приступа с восточной стороны.

Выше было также объяснено, почему можно поддерживать ту мысль, что сооружение Патриарха Модеста представлялось, также как прежде, в виде цельного здания, а не в виде разрозненных и отделенных друг от друга малых церквей.

При закрытии доступе с востока нужно было открыть главный вход в базилику с другой стороны С запада это было невозможно, мешала целая гора, в которую Храм упирался, с севера было так же неудобно отчасти потому, что гора склонялась и к северо-западной части периметра Храма, частью и потому что местность представляла с севера и к югу и к юго-востоку такую покатость, что вход в Храм с севера уподоблялся бы весьма не красивому спуску в придавленное сверху здание.

Оставалась южная сторона, которая представляла и удобства более открытой местности, и прямое сообщение с Сионом, и знаменательное значение носительницы последних шагов священного крестного пути.

Поддерживая ныне мысль о существовании южного входа в базилику даже с изначала, с IV века, я тем самым воздаю должное почитание церковному преданию, которое, как теперь все более и более подтверждается, ошибалось гораздо менее, чем многие думают.

Церковное предание постигает та же участь, которая достается теперь в удел знаменитому Геродоту, передававшему многие сказания на основании слышанных им преданий, как часто самым строгим научным критикам приходится складывать оружие пред такими данными,

которым, как результатам не документального предания, сначала придавалось ничтожное значение, и которые во многом подтверждались при новейших открытиях!

Идя далее по южному пролету, отмечу, что в нем совершенно правильно умещаются и та, ныне Латинская, капелла Богоматери, которая в виде отдельной пристройки опирается о Голгофу, и та малая церковь Св. Марии Египетской, часть которой поныне находится на южном фасе храма Гроба Господня.

Наконец южный пролет базилики замыкается к востоку (к атриуму) особым отделом, которому по усмотрению можно придать значение и одноэтажное, и двухэтажное. – Этот отдел образует собой ту горницу с чашей, ту экзедру, τό ἱερόν, о которой так положительно говорит монах Епифаний, и так подробно и прекрасно объясняется в 11-м выпуске Палестинского Сборника профессором В. Г. Васильевским.

Не могу не припомнить, что во время моего последнего пребывания в Св. Гр. Иерусалиме (осень 1884 и весна 1885 г.), при одном из посещений Голгофы и разных около нее Греческих помещений, мне один из умнейших Греческих иноков показывал одно из окон верхней Голгофской галереи, смотрящих в нижнюю галерею, и именно около престола «тернового венца» (у Латинян Impropere), как на часть особого отдела, где по очень древнему преданию хранились священный сосуд и орудия Страстей Господних. Я выслушал тогда эти слова только с любопытством и запомнил их потому, что рассказанное казалось мне новым. По прочтении 11-го выпуска Палестинского Сборника существование до сих пор означенного предания сделалось для меня вполне ясным.

Сверх того я могу выразить предположение, если не убеждение, что начерченный мною на плане отдел для горницы с чашею (экзедры) существует поныне, по крайней мере относительно нижнего этажа, в том сложном комплексе зданий, который составляют Авраамиевский монастырь и связанные с ним Абиссинские помещения. Даже на чертеже Вильсона можно проследить существование особой четвероугольной комнаты нижнего этажа позади к востоку за «обиталищем греческого игумена», «dwelling of the greek prior», не имеющей сообщения с этим обиталищем, кажущейся принадлежностью Абиссинского помещения и совершенно совпадающей с тем отделом «горницы» или «экзедры», который помещен на моем чертеже.

В последующие (начиная с XI века) времена площадка пред означенным отделом уступила место алтарю «тернового венца» и вмещающему оный маленькому апсиду, а весь отдел, в верхней и нижней частях, отошел к Голгофским помещениям и, как мне кажется, к приделу так наз. «Жертвенника Авраамова», которого расположение (прежнее и нынешнее) составляет до сих пор один из самых неясных вопросов в топографии Храма Гроба Господня. Неясность эта происходит от того, что со всеми исследователями случилось вероятно то же, что случилось со мною, оказалось невозможным проникнуть, даже для беглого обзора глазом, во многие углы и места вокруг Голгофы. Упрекать в этом кого-либо я со своей стороны ни в каком случае не решусь, кто близко знаком с Иерусалимскими тяжелыми условиями, тот сумеет понять и оценить полную основательность самой щепетильной осторожности, отличающей Греческое духовенство.

Отдел для «горницы со св. чашею» или «экзедры» начерчен в виде помещения замкнутого, с особой дверью, так как ясно, что тут должно было быть хранилище для самых драгоценных и священных предметов, а такого рода хранилище было, во всяком случае, необходимо для потребностей богослужения.

Точно такое же хранилище, поставленное в соответствие в конце крайнего северного пролета, вполне оправдывается и архитектурного симметрией, и потребностями столь обширного храма, и тем обстоятельством, что «Темница Христова» без того замыкает означенный пролет как раз в таком месте, которое позволяет отвести для хранилища равнозначащее южно пролетному помещение.

Как выше, было сказано – средний пролет на представляемом чертеже заканчивается к востоку, согласно с мыслей о. Арх. Леонида, алтарем с той только разницей, что алтарный апсид не разрезается дверью, и образуется подобающее «Горнее место для Патриаршего престола.

То, что относится до принадлежностей алтаря, как-то иконостас, клиросы и т. п., на чертеже не обозначено, ибо все это принадлежит к области внутренней декорации и свобода строителя в размещении всего, что нужно, линиями чертежа не стесняется.

За апсидом означенного алтаря остается соображенное с тем, что и ныне представляется в натуре, пространство, видимое ныне в галерее, окружающей алтарь церкви Воскресения.

Это свободное пространство упирается в западный портик атриума и над этой линией соприкосновения должна была кончаться крыша базилики.

Из линий чертежа ясно усматривается, каким образом последовавшие в течение веков разорения могли сперва уничтожить пропилеи и атриум Константиновского сооружения, затем разрушить крайние северную и южную стены, но все-таки оставить в некоторой целости Анастазис и 3 средние пролета, и тем дать крестоносцам возможность, при сохранения первоначальных главных очертаний, воссоздать тот Храм, который, возобновленный после пожара 1808 года, стоит незыблемо и поныне.

Разрушение атриума должно было иметь последствием упразднение западного пролета портика и замену первого к западу ряда столбов сплошной стеной, но эта стена, в соответствие с ротондою Анастазиса и с апсидом внутреннего в среднем пролете базилики алтаря, естественным образом получила в средней части тот полукруглый вид, который существует поныне.

Тогда образовались и крайние малые восточные апсиды для алтарей сотника Лонгина, Разделения риз и Тернового венца; между сими последними поместилась широкая дверь к спуску в подземную церковь Св. Елены, а на северной стороне соответствующая дверь, которая с давних времен совершенно заделана, но оставляет до сих пор явственные признаки.

Следует заметить, что западный пролет портика в атриуме или не был разрушен одновременно с тремя остальными пролетами, или был возобновлен в иных, более низменных размерах во времена крестоносцев для образования того, что Латины называли «1е cloitre des chanoines du St Sépulcre», и закрытого сообщения храма с монастырем около церкви St. Maria Latina, коей остатки доныне существуют. Помянутая (заделанная ныне) северная дверь служила именно для каноников латинского храма. На Абиссинской площадке на стене, принадлежащей Храму Гроба Господня, сохранились до сих пор весьма хорошо несколько консолей, поддерживавших арки «галереи каноников», а у северного угла, возле двери, ведущей на Коптскую улицу, поныне стоит колонна с капителью и с началом арки, направленной вовнутрь Абиссинской площадки. Это и есть тот столб, – «pilier 0», который Граф Вогюэ ошибочно признавал прежде остатком древней базилики Имп. Константина; от этого предположения гр. Вогюэ в недавнее время отказался, как видно из сообщений Православного Палестинского Общества.

Все эти соображения излагаются здесь для объяснения пред читателем, что на чертеже моем соприкосновение восточного края базилики с атриумом определяется при таких очертаниях, которые вполне согласуются с последним видоизменением, сохраняющимся поныне в Храме Св. Гроба.

Обращаясь к атриуму – замечу, что он начертан совершенно согласно с описаниями Евсевия Кесарийского и неизвестного паломника 530 г. (Breviarium de Н.).

Среди открытой площади атриума является церковь Св. Елены и спуск в пещеру обретения Св. Жив. Креста.

Столбы расположены так, что ни один из них не перерезывает Церкви Св. Елены и только один столб приходится над краем подземной пещеры, но в таком месте, где и поныне видится весьма значительный пласт натуральной скалы и где скала образует естественный свод, более крепкий и надежный нежели всякий искусственный.

Так как в атриуме является обширное, совершенно свободное в средине пространство, в котором расположена Церковь Св. Елены и спуск в подземную пещеру, то открывается полная свобода для всяких возможных предположений о том, в каком виде являлась Церковь Св. Елены в IVX веках, т. е. до разрушения базилики Султаном эль Хакемом.

Была ли эта Церковь покрыта полом на площади атриума с куполом посредине как теперь, была ли она открыта сверху или закрыта только отчасти шатром с куполом и т.д.? – Для ответа на такие вопросы данных или нет, или так мало, что не на чем было бы, как мне кажется, основать серьезную гипотезу.

Ныне существующие в церкви Св. Елены колонны, над которыми стоит тамбур с куполом, признаются Графом Вогюэ и многими Палестиноведами за несомненные остатки константиновских времен. По местоположению и по размерам они кажутся приспособленными именно к тому назначению, которое они исполняют ныне, т. е. в поддержании купола небольшого диаметра.

На этом основании можно было бы прийти к заключению, что церковь Св. Елены всегда имела над собою подобный настоящему купол, но принадлежал ли он крыше над всею церковью или только открытому с боков шатру – это следует оставить в области предположений.

Предлагаемый чертеж не мешает ни тому, ни другому решению.

Остается упомянуть о пропилеях, которым даны размеры весьма обширные и кажется довольно величественные, так как вышина столбов не могла быть менее 7 ½8 саж или 1617 метров, считая от пола до верха общей корниши, их венчавшей.

Пропилеям должны быть даны размеры значительные и именно гораздо большие, чем те, которые могли представляться в портиках.

К этому обязывают те выражения, которые употребляет Евсевий Кесарийский, когда он описывает разные части базилики Имп. Константина.

Когда Евсевий говорит о колоннах, столбах, портиках, галереях внутри анастазиса, базилики и атриума он употребляет выражения «Κίονες, στοαί , μακροί περίδρομοι στοῶν, διττῶν στοῶν, διπλῶν στοῶν, ἐξεδρῶν.».

Если бы пропилеи представлялись в виде равнозначащего внутренним портикам перистиля, то Евсевий назвал бы их подходящим к этому виду именем «περιστυλον» или "περὶστοον». Вместо того он употребляет выражения «Εκσρασις μεσαυλὶου και προπυλων» «τὰ σοῦ παντὸς προπυλαια» с явным желанием дать выражаемому им понятию увеличительное значение. Это видно и из того, что относительно иерусалимских пропилеев Евсевий употребляет множественное число, тогда как в другом своем сочинении (История Церкви, кн. X.), описывая сооружение еще раньше (323 г.) построенной Константином базилики в Тире и встречая там также пропилеи пред входом, он называет их в единственном числе «προπυλον δε μεγα».

То «изящное украшение», которое Евсевий приписывал пропилеям, должно было конечно состоять преимущественно в их размерах подобно тому, как в Афинах размеры пропилеев поражали своею величественностью, а в Египетских храмах входные пилоны даже превосходили своею высотою все за ними находящиеся сооружения.

Думаю, что в необходимости дать пропилеям весьма большие размеры не может быть и сомнения. Вот почему, между прочим, мне кажется совершенно невозможным видеть остатки Константиновских пропилеев в тех маленьких, жидких колоннах на Русском участке и на улице Сук ес Цейт, которые без предварительного исследования были признаваемы за таковые остатки со времен Др. Шульца, и которые вместе с базисами и карнизом едва могли достигать вышины 4¾ саж. или 10 м 13 с., тогда как пропилеи должны были возвышаться почти до 8 саж. или 17 метров.

Руководствуясь теми старательными измерениями, которые были сделаны мной при помощи архитектора Ф.М. Эппингера в 1884/85 гг. и дали нам разницу в 39 сантиметров (около 9 вершков) между уровнем торговой площади и площадки около Гроба Господня, пол пропилеев поднят от грунта на 3 ступени (считая самый пол третьей ступенью).

Таким образом, получается для всей внутренности Константиновской базилики один общий, соответствующий архитектурному благолепию уровень пола.

Общая длина базилики от крайней западной точки до пропилеев или до конца атриума составляет 52 саж. и 8 вершк. или 111¼ и метров, а с пропилеями 58 саж. или 123¾ метров.

Такая длина, как и на согласованном с натурой чертеже о. Арх. Леонида, отодвигает восточный конец базилики, в сравнении с планами г. К. Шика, на 11 саж. или 23½ метров в западу от найденных на Русском участке древних стен, и таким образом, точно также как у о. Арх. Леонида, упраздняется связь базилики с этими древними остатками, а пропилеи, согласно с указанием Евсевия Кесарийского, приходятся в средину расположенной к востоку торговой площади.

Считаю нужным сделать еще одно пояснительное замечание.

Многие толкователи Евсевия придавали особенное значение тому обстоятельству, что текст его описания требует присутствия в базилике ряда надземных и подземных колонн «στοῶν αναγείων τε ϰαι ϰαταγεὶων». Я придерживался перевода, сделанная отцом Арх. Антонином («Базилика И. К.» стр. 136), который говорит о галереях, верхних и нижних, а не надземных и подземных. Точно также толкуют это место 37-й главы Евсевия Граф Вогюэ «deux rangs de soutiens, les uns s'appuyant sur le sol, les autres s'élevant au dessus» («Les Eglises de la Terre sainte», стр. 129), и профессор А.А. Олесницкий (отзыв в Русское Археологическое Общество, стр. 53/245).

Следуя предлагаемому мною чертежу, ничто не мешает обратить начерченные между пролетами базилики столбы в двухэтажные, связанные перекинутыми от одного к другому арками как по верху, так и в средине. Таким образом, и получились бы согласно тексту Евсевия верхние и нижние столбы. Надобно притом заметить, что для подземных столбов ни по какой системе воссоздания не может быть подобающего места.

Не позволяю себе представлять вместе с чертежом какие-либо рисунки фасадов и разрезов, ибо право на составление таких проектов принадлежит только искусному архитектору, но прибавлю только, что высота купола над Анастазисом, крыши над базиликой, возвышение портиков в атриуме, а следовательно и пропилеев, могут и должны быть определяемы, придерживаясь размеров нынешнего Храма Гроба Господня и Вифлеемской базилики. Думаю, что руководящими пунктами могут быть ныне существующая в Иерусалимском Храме Царская арка и высота крыши в Вифлееме основанный на этом расчет и дал возможность прийти к вышеизложенному приблизительному исчислению вышины пропилеев.

Вполне сознаю, что предположение об архитектурном воссоздании древнего громадного Храма, сделанное простым писателем, лишенным всяких технических познаний, имеет цену небольшую, цену слабой иллюстрации; но я по опыту знаю в какой степени даже самое несовершенное начертательное изображение гипотез о линиях сооружения облегчает и правильное понимание мыслей автора и критику его соображений, а постепенно развивающаяся на точных данных критика помогает прийти в конце концов к правильному заключению.

Наконец мне нужно было представить читателю какой-нибудь наглядный рисунок для того, чтобы можно было верно понять, отвергнуть или одобрить те замечания, которые я позволил себе изложить по поводу чертежа глубоко чтимого всеми, а в особенности мной, отца Архимандрита Леонида.

Б. Мансуров

Рига, Зассенгоф

12 Августа 1887 г.

Чертеж о. Арх. Леонида, согласованный с натурой

Чертеж по предположениям автора книги «Базилика И.К. в Иерусалиме»

* * *