Хождение Агапия в рай
Хождение Агапия в рай – один из древнейших славяно-русских апокрифов. В рукописях (в частности, в старейшем русском списке – в Успенском сборнике – ГИМ, собр. Успен. собора, № 4, XII–XIII вв.) носит название: «Сказание отца нашего Агапия, чего ради оставляют роды и домы своя и жены и дети и въземше крест идут въслед господа, яко же Евангелие велить» (нач.: «Агапии отець нашь из млада начат бога боятися и заповеди его хранити»). Более поздние списки имеют разные названия: «Хожение святаго отца нашего Агапия» (ГПБ, Кир.-Белоз. собр., № 90/1167, XVII в.); «Повесть о преподобном Огапии како ходил в рай во плоти» (ГПБ, собр. ОЛДП, Q.234, 1-я пол. XVII в.); «Житие и хождение отца нашего Агапия» (ИРЛИ, Латгальское собр., № 162, XIX в.), «Житие и подвизи преподобнаго отца нашего Агапия чудотворца» (ИРЛИ, колл. Перетца, № 500, нач. XVIII в.). X. вошло в состав Пролога под 19 мая и в ВМЧ (под 14 апреля). В апокрифе рассказывается о том, как старец Агапий, побуждаемый голосом свыше или явившимся во время молитвы ангелом, отправляется в долгий путь через леса и море к раю, где его встречают сам Христос с двенадцатью апостолами и пророк Илья, которых Агапий сначала не узнает. Агапий не только «физически» достигает пределов рая, но проходит и духовный путь познания того, для чего люди оставляют своих близких и следуют «за господом». В некоторых списках позднего времени подчеркнута роль Агапия как устроителя монастыря – он создал обитель, в которой стал игуменом, и в ней церковь Спаса. В X. христианская символика сочетается с фольклорными мотивами, причем в поздней рукописной традиции фольклорные мотивы усилены по сравнению с древнейшим списком. Чудеса теряют агиографический характер и превращаются в типично сказочные. Из агиографического плана рассказа уходит конкретность, и они принимают более обобщенный вид. Можно полагать, что сюжетная основа сложилась на византийской почве, тогда как некоторые подробности путешествия Агапия возникли уже в русской рукописной практике. Несомненно, древнерусских переписчиков привлекала в апокрифе о старце Агапии сюжетная занимательность рассказа. Он содержит одно из древнейших в русской письменности описаний рая. В богословских спорах середины XIV в. по вопросу о том, существует ли «рай земной» или только «рай мысленный», новгородский архиепископ Василий в «Послании епископу Федору о земном рае» сослался именно на старца Агапия как свидетеля существования «земного рая» (ПСРЛ, 1853, т. 6, с. 87–89). Перечень южнославянских списков X. см. в кн.: Старабългарска литература, София, 1981, т. 1. Апокрифи, с. 395.
Изд.: ПЛ, вып. 3, с. 134; Попов. Библиографические матер., № 1, с. 41–47; ВМЧ, апрель, дни 8–21. СПб., 1912, стб. 443–452; Успенский сборник XII–XIII вв. / Изд. подг. О. А. Князевская, В. Г. Демьянов и М. В. Ляпон. М., 1971, с. 446–473; Сказание отца нашего Агапия / Подг. текста, пер. и ком. М. В. Рождественской – ПЛДР. XII век. 1980, с. 154–165, 650–651.
Лит.: Сахаров В. Эсхатологические сочинения и сказания в древнерусской письменности и влияние их на народные духовные стихи. Тула, 1879, с. 237–240; Тихонравов Н. С. Отреченные книги Древней России. – В кн.: Тихонравов Н. С. Собрание сочинений. СПб., 1898, т. 1, с. 200–201; Пыпин А. Н. История русской литературы. СПб., 1902, т. 1, с. 463; Адрианова-Перетц В. П. Апокрифы. – В кн.: История русской литературы, т. 1. Литература XI – нач. XIII в. М.; Л., 1941, с. 75, 76, 82–83; Белоброва О. А. Переводная беллетристика XI–XIII вв. – В кн.: Истоки русской беллетристики. Л., 1970, с. 151–154.