Глава 5. Клевета и принесение клятвы

Вопросы, касающиеся принесения клятвы, клеветы и ложного послушества, достаточно устойчивы. Существует относительно большое количество статей (около 10), которые традиционно вносятся редакторами в исповедные тексты. Вопросов, которые известны по единичным или малому числу текстов, немного. Иными словами, тема клеветы мало разрабатывалась составителями покаянных текстов, несмотря на то, что практически в каждом вопроснике присутствовал хотя бы один вопрос на эту тему.

«Солгал еси что?» – статья, встречающаяся в ряде исповедных текстов, обращённых как к мужчинам, так и к женщинам. Она имеет устойчивую краткую форму; сопутствующие обстоятельства (кому и в чём солгал человек) не уточняются. Епитимью в размере 12 дней или недели поста мы находим только в двух текстах.⁶²⁷ Епитимья весьма незначительна; очевидно, вопрос подразумевал обычную «бытовую» ложь, а не обман, имеющий решающее значение для судеб других людей, – о таком обмане речь идёт в других статьях.

«Оклеветал кого?» – одна из наиболее распространённых статей на тему клеветы в исповедных вопросниках. Наравне с глаголом «оклеветал» используется глагол «поклепал», которые выступают как синонимы, без каких-либо смысловых оттенков, позволяющих разделить эти статьи, в зависимости от того, какой из глаголов употреблён. Однако при чтении текстов синонимичность статей не сразу становится очевидной, так как в одном вопроснике могут встретиться две статьи с разными глаголами. Несмотря на это, контекст, в котором читаются эти статьи, не позволяет придавать им разные смысловые оценки, и составители словарей древнерусского языка также рассматривают оба слова как синонимы.⁶²⁸ Таким образом, присутствие в одном тексте статей с разными глаголами приходится рассматривать как повтор, неизбежный в больших текстах, которые последовательно пополнялись разными редакторами. Так, в одном исповедном вопроснике записано целые три подобные статьи, причём две из них дословно повторяют друг друга.⁶²⁹ Такие повторы свидетельствуют об этапах формирования текста, а не о смысловых различиях приведённых выше статей. Наконец, помимо синонимического ряда «оклеветал – поклепал» в качестве замены употребляются другие глаголы: «клял», «свадил», «продал».⁶³⁰

Статьи о клевете обычно носят обобщённый характер и предлагают мало дополнений или уточнений. В отдельных текстах спрашивается, клеветал ли человек «на друга или на сусида» «напрасно», «на криве».⁶³¹ Интересная статья читается в вопроснике для женщин Ж-O.I. 100: «Блудя с братом ли или в племени с ким, а на иного говорила страха ради отча, и матерня, и мужня?»⁶³² Статья представляет собой яркий пример «бытовой» клеветы, характерный для жизни людей того времени.

Епитимья встречается лишь в отдельных текстах и колеблется от 12 дней поста (по тексту второй половины XV в.) до 70 дней поста (текст второй половины ХѴІ в.)⁶³³

«Продал кого поклепом?»⁶³⁴ – статья, нередко встречающаяся в вопросниках, обращённых к мужчинам. Порой приведённая выше формулировка статьи заменяется другой: «Взимал что поклёпом?»⁶³⁵ В одном из текстов уточняется, был ли человек «продан по праву или на криве», и назначается епитимья в размере 40 дневного поста.⁶³⁶ Эта статья говорит об умышленной клевете, цель которой – получение материальной выгоды. Несколько интересных статей на ту же тему мы находим в отдельных вопросниках, например: «Обаживал на кого или подвел на суседа мзду взем?»,⁶³⁷ причем в одном из текстов уточняется, что «обадил» человек соседа «к судьям».⁶³⁸ В вопроснике М-Соф. 1101 записана статья, показывающая того, кто подкупает, а не того, кто берет мзду: «Или посулил еси?»⁶³⁹ Немалое количество аналогичных статей читается в текстах, предназначенных для исповеди вельмож.

«Целовал крест на криве или на правде?» – распространённая статья, касающаяся принесения клятвы – крестного целования. Она открывает собой целую серию статей, посвящённых ложной клятве, присяге и имевших юридическое, а не просто бытовое значение. Статьи, посвящённые принесению клятвы: целованию креста или роте, занимают немаловажное место в вопросниках, особенно в тех, которые предназначены для исповеди мужчин. Принесение клятвы играло огромную роль в жизни русского средневекового общества. Согласно Судебникам 1497 и 1551 гг., клятва часто была основным и решающим доказательством виновности или невиновности подозреваемого: «А на кого взмолвят детей боярскых человек пять или шесть добрых, по великого князя по крестному целованию, или черных человек пять-шесть добрых христиан целовалников, что он тать, а довода на него в прежнем деле не будет, у кого крал или кому гыбель плачивал, ино на том взяти исцеву гыбель бес суда»⁶⁴⁰ и др.

Между тем в приведённой выше статье запрещается целовать крест не только «на криве», но и «на правде». Хотя последние слова присутствуют далеко не во всех текстах, они показывают, что церковью порицалась любая клятва, приносимая как крестное целование. Возможно, речь идёт о таком целовании креста или вообще клятве, которая не освящена церковью. В богослужебных рукописях сохранились специальные молитвы, читавшиеся над человеком, «аще сам ся закляст»: существовали разрешительные молитвы не только от запрещения священника, но и от клятвы. В нескольких исповедных текстах встречается статья, запрещающая давать обещание поститься без благословения духовника: «Пост держивала ли еси не благословився у попа?»⁶⁴¹ В вопроснике для женщин Ж-Соф. 875 записан вопрос: «Зарьклася чего творити, да то ж опять творила?»,⁶⁴² – совершенный грех усугублен данным зароком. Иными словами, только иерей может объективно оценить размер и необходимость обязательств, которые берет на себя человек. Мы полагаем, что в разбираемых статьях речь идёт не о запрете принесения клятвы вообще, а о запрете принесения клятвы по простой договорённости двух или более человек, без участия церкви.

Целование креста как способ принесения присяги действительно могло осуждаться. Так, в 1410 г. по случаю чудесного обнаружения воров, свершившегося у иконы святых мучеников Гурия, Самона и Авива, новгородский архиепископ Иоанн дал «благословение» и «указ» прихожанам собора святой Софии больше не целовать крест в спорных вопросах, а ходить к указанной иконе и брать от священников просфору. Приведём выдержку из текста «Благословения архиепископа Новгороцкаго Иоанна к христианом святыа Софии»: «Слышю зде, што у вас о великои и о малой гибели ходят ко кресту; ино то деете не по Божию закону. Зде нам дал Бог знамение святых исповедник – Гурья, и Самона, и Авива дьякона; ино Божиею милостию мнози правии прави бывают, а виноватии в казни. И мы к вам послали икону святых исповедник в церковь Божию; а што ходите к кресту, ино то в вас отнимаем; но ходите к знамению святых исповедник. Поп служит святую литургию, и пишет имя Божие на хлебци, и даст всем приходящим ко имени Божию; а хто изъяст хлебец со именем Божиим, тот прав бывает; а хто не снест хлебца, тот по Божию суду виноват будет; а хто не пойдет к хлебцу, тот без Божиа суда и без мирьскаго виноват будет. И о вам о нашои гибели и о вашей писано, што нами ся корыстуют, а ся грамота дала вам впрок. <...> А вы, попове, опроче хлеба Божиа, к роте не пущаите».⁶⁴³ В «Указе о проскурьнисании святым трем исповедником – Гурию, Самону и Авиву» архиепископ Иоанн уточняет, в каких случаях применялись подобные правила: «Егда у кого что будет украдено, или на кого ти будет непот».⁶⁴⁴ Крупнейшему исследователю истории русской церкви, митрополиту Макарию, были неизвестны другие свидетельства того, чтобы подобные правила употреблялись.⁶⁴⁵ Однако в одной из рукописей третьей четверти XVI в. записана большая подборка правил, осуждающих принесение крестного целования по разным поводам: в плену и во время посольства в чужие земли, при принесении присяги, вельможами и простыми людьми, «на криво» и «на праве».⁶⁴⁶ Покаянные тексты служат доказательством того, что «бытовое» целование креста осуждалось церковью.

Из добавлений, которые встречаются в разных исповедных текстах в цитированной выше статье, мы узнаем, что целовать могли не только крест, но икону Богородицы и вообще иконы.⁶⁴⁷ В некоторых текстах в качестве альтернативы словам «целовала крест» предлагается глагол «божилась».⁶⁴⁸ В некоторых случаях крест или икона вообще не упоминаются, например: «Ли клялъся еси именем Божиим во лжу?»⁶⁴⁹ В вопроснике, вошедшем в состав печатного требника, сохранилась статья: «Подимал еси икону на руки, божася?»; в другом тексте: «Или за кого божился?»⁶⁵⁰ Колоритную зарисовку из жизни того времени мы находим в тексте середины XVI в. М-Петр. 94: «А образ целовал или по рукам бивал еси, или у креста кому кладывал, сам бирал, а на виновати?»⁶⁵¹ Подобная формулировка «у креста положить» встречается в Псковской Судной грамоте.⁶⁵² А. А. Зимин считал, что это выражение означает «возвратить на суде то, что является предметом иска».⁶⁵³ Таким образом, в статье спрашивается, не пытался ли человек в качестве истца или ответчика обмануть во время судебной присяги.

В исповедных вопросниках для мужчин встречается ещё одна распространённая формулировка статьи о ложной клятве: «Клялся на криве?»⁶⁵⁴ Эту статью необходимо рассматривать в контексте остальных вопросов о клятве. Как и в приведённых выше вопросах, здесь в равной степени осуждается клятва «на криве» и «на праве». В такой статье уточнения о том, как именно была закреплена клятва, редкость. Так, в некоторых вопросниках упоминается, что человек клялся «именем Господним», «именем Божиим, и Пречистою Богородицею, и церквою, и крестом честным, небом и землею, и всеми святыми, своею душею, и телом, и животом, и смертию, и жизнию вечною, и мукою», «своею главою»; сохранилась также необычная формулировка: «Или клятву воздавал еси?»⁶⁵⁵ Епитимья, зафиксированная только в одном тексте XV в., измеряется 40 днями поста.⁶⁵⁶

«Крест целовав, изменил к кому?» – статья, имевшая широкое распространение в вопросниках, предназначенных как для мужчин, так и для женщин. В ней говорится о принесении клятвы верности или обещании сделать что-либо, в залог чего целуется крест. В сознании любого православного человека, знакомого с литургическими текстами, такое целование ассоциируется со стихами, читающимися перед причащением: «не бо врагом Твоим тайну повем, ни лобзания Ти дам, яко Иуда». Таким образом, человек, целуя крест, фактически обещал хранить верность тому, в чем он клялся, так же, как он хранит верность Христу.

Как варианты к глаголу «изменил» выступают слона «преступил», «солгал». В некоторых текстах помимо креста упоминается целование иконы или уточняется, что было содержанием клятвы: «о заветех добрых», «заклятье о добре и обещание».⁶⁵⁷ В одном из вопросников духовник спрашивает, было ли нарушение клятвы сотворено «волею или нужею».⁶⁵⁸ Подобное уточнение фигурирует при выяснении самых разных тем. Показательно для понимания мировоззрения средневекового человека то, что в исповедных текстах признается: каковы бы ни были «добрые заветы» и «заклятья о добре», жизнь порой предлагает такие ситуации, когда человек вынужден отказаться от своих обетов

Однако нарушение крестного целования было тяжким грехом, епитимья за него назначалась неизменно тяжёлая, а некоторые составители покаянных текстов считали этот грех непростительным. Так, в тексте XVI в. М-Соф. 839 предлагается епитимья 20 лет поста.⁶⁵⁹ Столь продолжительные епитимьи назначались за «вольное» убийство или за блуд с кем-либо из близких родственников. Однако изначально, вероятно, епитимья была ещё более тяжкой. В Покаянье – исповедном тексте XIV в. – за измену крестному целованию положено «до смерти плакатися».⁶⁶⁰ В то же время в тексте, созданном в XV в. в Кирилло-Белозерском монастыре, за нарушение крестного целования назначалась епитимья всего два года поста.⁶⁶¹ Это тоже достаточно тяжёлое покаяние, но в сравнении с приведёнными выше епитимьями видно, насколько сократил традиционную епитимью составитель текстов, насколько более реалистично он подошёл к решению данного вопроса.

В одном из текстов наравне с крестным целованием упоминаются «рукобитье»⁶⁶² и «рота» (так назывался языческий обряд принесения клятвы) В цитировавшемся выше «Благословении...» архиепископ Иоанн также отождествляет целование креста и роту. В некоторых исповедных вопросниках говорится о том, что крест целуется «в роте».⁶⁶³ Это яркий пример того, как древние дохристианские обычаи становятся реликтами, и хотя сохраняется их название как обозначение тех или иных понятий, иногда сохраняется даже форма древнего обычая, смысловое наполнение становится новым. Не только название (рота), но и форма принесения клятвы (битье рук) не воспринимается как языческая и непозволительная, а рассматривается как традиционный способ принесения клятвы. Ниже рота будет рассматриваться подробнее; но независимо от того, какая мировоззренческая философия лежала в основе того или иного обычая приносить присягу – христианская или языческая, для людей, живших в XIV–XVI вв., все формы принесения присяги были равноценны. Рукобитье и рота связывали человека не менее крепко, чем целование креста.

«Или водил к кресту на криво и к роте?»⁶⁶⁴ – статья, имевшая немалое распространение в вопросниках, предназначенных для мужчин. Вместо креста и роты могла упоминаться «церковь»⁶⁶⁵ – ещё одно доказательство того, что присяга чаще всего приносилась в церкви. В тексте М-Петр. 94 помимо крестного целования упоминается «хлебьно»,⁶⁶⁶ т е. принесение клятвы «на хлебе» – на Евхаристии. Это любопытная деталь, которой мы не находим в других текстах; очевидно, клятва на Евхаристии практиковалась не так часто, как целование креста или икон. В некоторых текстах спрашивается, был ли приведён человек к присяге «на виновати или по сердцу на кого», в других вопросниках что к присяге приведён был «друг».⁶⁶⁷ Епитимии за этот грех в текстах не встречается.

«К роте ходил неправо?» – одна из наиболее распространённых в исповедных вопросниках статей. Какой же смысл вкладывали в слово «рота» люди, жившие в XV–XVI вв., когда первоначальное, языческое наполнение этого понятия уже ушло в прошлое? Посмотрим прежде всего, какие уточнения к данной статье предлагаются в покаянных текстах. «На роту», как и ко кресту, можно приводить кого- либо, «в роте» можно целовать крест. Обычно в исповедных вопросах по отношению к роте употребляется глагол «ходить» (также и ко кресту «ходили»); на роте можно «божиться», «присягать»; существует глагол, производный от слова рота, – «ротиться».⁶⁶⁸ В разных списках одного текста, где присутствует статья про роту, в одном случае употреблён глагол «ротилась», в другом – «клялась».⁶⁶⁹ В некоторых текстах говорится, что к роте ходят «к церкви».⁶⁷⁰ Епитимьи за роту встречаются в текстах редко; в одном вопроснике наказание измеряется 50–80 днями поста (по разным спискам), в другом – годом поста.⁶⁷¹

Из приведённого материала видно, что слово «рота» синонимично слову «клятва». Между тем обращение к словарям древнерусского языка не даёт однозначного ответа, что же имеется в виду в исповедных текстах, поскольку словари предлагают переводить это слово и как клятву вообще, и как особый, дохристианский обычай принесения клятвы.⁶⁷² Оставалась ли рота в XV–XVI вв. языческим способом принесения клятвы? Обращение к летописному материалу показывает, что рота на самых ранних этапах русской истории могла означать как языческий обряд принесения клятвы, так и принесение присяги целованием креста в христианской церкви. Так, в Ипатьевской летописи под 6453 г., при описании заключения договора князя Игоря с византийским императором Романом I, рота упоминается достаточно часто: христиане клянутся в церкви, а нехристиане приносят присягу языческим богам, причём слово «рота» употребляется по отношению к обоим видам клятвы.⁶⁷³ В XIV–ХѴII вв. приведение к роте предписывается княжескими уставами для клятвы свидетелей, и рота официально выступает в качестве способа принесения присяги, в котором нет ничего предосудительного.⁶⁷⁴ В вопроснике М–Соф. 875 особенно ясно проступает взаимозаменяемость, синонимичность понятий «рота» и «крест»: «Или к роте приводил или сам крест целовал?»⁶⁷⁵ Мы полагаем, что в данном контексте слово «рота» означает не определённый языческий обычай, а принесение клятвы вообще, в то время как целование креста, образа и т. п. более конкретно описывает действия, долженствующие закрепить и подтвердить принесение клятвы.

«Опослуховал ли кого на криве?» – также одна из широко распространённых в исповедных вопросниках статей, напрямую обращающая нас к русской средневековой юрисдикции. Послухи упоминаются уже в Пространной редакции «Русской Правды»: «А ис своего города в чюжю землю свода нетуть, но такоже вывести ему послухи любо мытника, перед кем же купивше...».⁶⁷⁶ Согласно Судебникам Ивана III (1197 г.) и Ивана IV (1551 г.), послухи играли огромную роль в отправлении суда.⁶⁷⁷ Послухом могла быть женщина, поэтому аналогичные статьи встречаются также в вопросниках для женщин. Та же статья могла быть сформулирована иначе: «Во лживом послушестве не бывал ли?»⁶⁷⁸ К статьям о «послушестве», как и к статьям о целовании креста и о роте, порой добавляется упоминание о божбе.

Разбирая причины «лживого послушества», составитель исповедного текста предусматривает разные варианты: «по сердцю или нужею».⁶⁷⁹ Подробно мотивы, под влиянием которых человек мог пойти на обман при отправлении суда, разбираются в вопросах, обращеішых к вельможам и судьям. В них фигурируют как подкуп, взяточничество, так и протежирование или месть тем, кто оказался в зависимом положении от судьи или послуха. Тот же смысл имеет и цитированная выше статья.