Отчёт о состоянии и деятельности Иркутской духовной миссии за 1892 год

Глубокою печалью начала Иркутская миссия свою жизнь в отчётном году. Горестную и тяжёлую утрату понесла она, вместе со всею Иркутскою паствою, в лице Иркутского архипастыря высокопреосвященнейшего Вениамина, доблестного подвижника, неутомимого труженика, самоотверженного миссионера. Необычайно деятельный, всегда бодрый, не затруднявшийся расстояниями, никогда не останавливавшийся ни пред какими трудностями апостольского служения, сей по истине великий муж 30 лет был «проповедников веры во языцех монгольских». 30 лет он был и устроителем этого святого дела, и доблестным его защитником, неутомимо стоя на страже против врагов распространения веры Христовой. Проникнутый горячей любовью к распространению истинной веры, владыка миссионер приложил все замечательные качества своего ума и сердца к делу миссионерского служения. Но чтобы основательно обсудить и рельефно изобразить всю миссионерскую деятельность преосвященного Вениамина, для этого требуется особое исследование, которое с одной стороны обнимало бы всю историю миссионерства в Сибири, а с другой ― всю бытовую и религиозную жизнь Сибирских инородцев. Это задачи будущего. Мы со своей стороны хотим сказать несколько слов о том, что сделано почившим собственно для миссии Иркутской. Труды его в этом отношении начались с назначением го на Иркутскую кафедру и служили как бы продолжением его миссионерской деятельности в Забайкальской области. Ко времени вступления преосвященнейшего Вениамина на Иркутскую кафедру почва для сеяния Слова Божия среди Иркутских бурят была уже подготовлена его знаменитыми предместниками архиепископами Нилом и Парфением. Почва была подготовлена, но не засеяла; были брошены, так сказать, первые семена, которые легко могли заглохнуть и не дать плодов. Поэтому нужно было много труда, опытности и благоразумия, чтобы вполне насладиться плодами сеяния. В этом отношении покойный владыка показал себя достойным преемником ревностного и опытного миссионера и администратора преосвященного Парфения. Иркутская миссия, благодаря его уму и неустанным трудам, получила правильную организацию и благоустройство.

Познакомившись, по вступлении на Иркутскую кафедру, с положением миссионерского дела и сделав некоторые перемены в управлении миссией, преосвященный Вениамин пришёл к тому убеждению, что для успеха христианской проповеди между язычниками прежде всего нужно озаботиться умножением миссионерских станов и устройством при них школ. Хотя к тому времени миссия имела уже 11 самостоятельных станов, но что значат одиннадцать станов на пространстве сотни тысяч квадратных вёрст? Что значат одиннадцать вероисповедников для сотни тысяч сидящих во тьме и сени смертной? По истине сказать, жатвы было много, делателей же мало. В виду этого, преосвященным Вениамином постепенно было устроено вновь 8 миссионерских станов, а именно: 1) Жимыгытский (открыт в 1874 г.), 2) Окинский (в 1874 г.), 3) Нельхайский (в 1875 г.), 4) Заложный (в 1879 г.), 5) Бильчирский (в 1877 г.), 6) Аларский (в 1877 г.), 7) Мондинский (в 1885 г.) и 8) Тальянский (в 1890 г.). Конечно, для устройства всех станов нужны были средства и средства большие. Где же им находил преосвященный Вениамин? Господь видимо благословлял его труды; средства находились, хотя и не всегда достаточные. Личные качества благостного архипастыря, его неутомимое трудолюбие, беззаветная преданность св. делу возбуждали общее сочувствие к миссии и находили щедрых деятелей, жервовавших на устройство станов десятки тысяч. Таковы, например: И. И. Базанов, М. А. Сибиряков, М. А. Сапожников и др. Ещё больше находилось таких лиц, которые снабжали миссионерские церкви ризницею, иконами, сосудами и прочими принадлежностями христианского богослужения. Случалось, что материальные средства миссии оскудевали, и преосвященный не знал, чем он будет созидать предположенное и оканчивать начатое; но он не унывал. Исполненный глубокой веры в Промысл Божий, он неослабно расширял миссионерскую деятельность, приглашая на помощь себе всю свою паству. Так, в 1877 году, по случаю исполнившегося 150-летия со времени назначения святителя Иннокентия первым самостоятельным епископом Иркутским, преосвященный Вениамин обратился к своей пастве с воззванием ознаменовать это событие достойным памятником, учредить новый миссионерский стан во имя свят. Иннокентия. Открыт был сбор на этот предмет, который к концу того же года достиг 17,000 руб., а всего собрано было более 40,000 руб. На эти пожертвования построен каменный, красивый храм в Аларском стане и освящён самим владыкою 29 апреля 1890 года, причём им просвещено св. крещением более 320 язычников.

Вместе с устройством миссионерских станов, преосвященный Вениамин заботился и об устройстве школ при станах для обучения инородческих детей, так как только воспитанием нового бурятского поколения в истинах христианской веры, в духе благочестия и русских обычаев можно считать дело миссии более или менее упроченным и ограждённым от разных вредных влияний. Но устройство этих школ встретило массу препятствий, из коих самыми главными были несочувствие самих инородцев, мало сознававших пользу грамотности и христианского просвещения; теснота помещений в миссионерских домах при станах и, особенно, недостаток средств для содержания учащихся (пансионеров). Несмотря однако на эти препятствия, преосвященным Вениамином устроено и надлежащим образом обставлено 13 миссионерских школ при следующих станах: Гуджирском, Жимыгытском, Шимковском, Мондинском, Коймарском, Бажеевском (две школы ― при стане и в улусе Куйтинском), Нельхайском, Молькинском, Бильчирском, Хорбатовском, Еланцинском и Заложном. В настоящее время в этих школах обучается более 300 мальчиков и девочек.

Но самою близкою, сердечною заботою усопшего архипастыря была забота о наибольшем извлечении из царства тьмы в царство света и любви тех, которые гибли во тьме ламского и шаманского идолослужения. Деятельность его в этом отношении не знала никаких препятствий. Он ежегодно обозревал миссионерские станы, особенно до посвящения начальника миссии в сан епископа, входил в непосредственные сношения с инородческими родоначальниками и простыми бурятами; запросто посещал улусы, беседовал с язычниками, как отец, располагая их к христианству. Соединяя с просвещённым умом доброе и отзывчивое сердце, простоту и добродушие, от привлекал бурят в христианство своим простым и ласковым обращением, простыми общедоступными, чуждыми всякой искусственности, задушевными беседами, производившими на простых сердцем инородцев самое благотворное действие. В каждой миссионерской церкви он совершал торжественное архиерейское служение, которое всегда привлекало множество бурят крещёных и язычников; за каждым своим служением он обращался к собравшимся инородцам с живою, убедительною проповедью, и каждый раз он разнообразил предмет своей речи, применяясь к религиозному состоянию своих слушателей: то поучал их соблюдению христианских обычаев и правил христианской жизни; то убеждал возможно чаще ходить в храм Божий и ежегодно исполнять долг исповеди и св. причастия; то умолял крещённых покинуть остатки языческого суеверия, а язычников ― принять св. крещение и войти в ограду церкви Христовой. Нет сомнения, что эти ежегодные поездки по миссионерским станам и инородческим стойбищам сопровождались тяжёлым физическим и умственным трудом для архипастыря-миссионера. Проехать тысячевёрстные расстояние по нашим Сибирским захолустьям, по невозможным просёлочным дорогам, чрез горы, реки и речки в тряском тарантасе, а иногда даже в простой почтовой телеге, ежедневно по несколько раз совершать таинство крещения над десятками и сотнями взрослых и младенцев в тесной душной церкви или просто в частном доме, ежедневно говорить по несколько импровизаций пред сотнями неразвитых, едва понимающих русскую речь кочевников, чувствовать, что кое-что для них остаётся непонятным, стараться приспособить свою речь к уровню понимания слушателей, чтобы они всё сказанное могли понять, усвоить ― это такой физический и умственный труд, который могут понять и оценить только те, кому Господь судил быть веропроповедниками среди Сибирских кочевников. Только глубокая вера в святость своего дела, только крепкая надежда на помощь свыше, только чистая любовь к ближнему могли постоянно поддерживать, воодушевлять, укреплять архипастыря-подвижника! И Господь видимо благословлял его труды. Каждая поездка его по миссионерским станам всегда сопровождалась приобретением значительного числа чад православной церкви. За время управления преосвященного Вениамина Иркутскою Епархией (с 1873 по 1891 г.) в одной только Иркутской миссии (кроме Забайкальской) просвещено св. крещением 34,238 человек обоего пола²⁰. Таковы были труды приснопамятного и достославного святителя Иркутской паствы высокопреосвященного архиепископа Вениамина. Ей, да почиет от трудов своих!

Личный состав в Иркутской духовной миссии в отчётном году был следующий: начальник миссии Агафангел, епископ Киренский, 2 викария Иркутской епархии, 19 миссионеров-священников, из них два в звании сотрудников; 5 диаконов, из коих 3 состояли в тоже время учителями миссионерских школ, 4 учителя, 3 учительницы и 1 переводчик при начальнике миссии.

Перемены в составе служащих были следующие: 1) Бильчирский миссионер священник Алексей Суханов, за переходом в Камчатскую епархию, оставил служение в Иркутской миссии и на место его определён приходской священник Николай Мичурин, 2) сотрудник того же стана священник Михаил Махочкеев по прошению переведён в приход, а вместо его определён возвратившийся из Казанской духовной академии священник Николай Шастин, два года слушавший там лекции по миссионерскому отделу, 3) в Заложный стан, на место уволенного псаломщика Петелина, перемещён Косостенский приходский диакон Корюхов и, наконец, 4) псаломщик Еланцинского стана и учитель Иннокентий Романов рукоположен в диакона, с оставлением в той же должности.

Миссионерские станы Иркутской миссии расположены в трёх округах Иркутской губернии: Иркутском, Балаганском и Верхоленском. В отчётах предыдущих годов мы подробно сообщали как о расположении станов, так и о количестве инородческого населения, среди которого Иркутская миссия ведёт свою просветительную деятельность, и потому этого и не повторяем, так как изменений в 1892 году в этом отношении никаких не произошло. Устройства новых станов не было, и каждый миссионер действовал в объёме того же района, как и прежде. При посещении улусов Миссионеры некоторых станов терпели те же неудобства как и прежде, вследствие невозможных путей сообщения.

Религиозно-нравственное состояние новокрещёных, по отчётам о. о. Миссионеров, представляется далеко не одинаковым не только в разных округах Иркутской губернии, но даже в районе одного и того же округа, но в разных инородческих ведомствах. Причинами такого явления служат: образ жизни и степень материального состояния инородцев, близость или отдалённость от инородческих кочевий чисто русского населения и его численность, близость православных храмов и языческих кумирень, степень умственного развития инородцев, влияние инородческого начальства, район миссионерского прихода и число приписанных к стану инородцев и, наконец, степень усердия и опытности в миссионерском деле самих веропроповедников.

О влиянии образа жизни и степень материального благосостояния инородцев на религиозно-нравственное состояние новокрещёных нами сказано достаточно в отчётах за 1890 и 1891 гг. Остаётся сказать о влиянии других указанных нами причин.

По образу жизни, новокрещёный не много отличается от язычника, если живёт вдали от русских селений и от миссионера. Нужда заставляет его жить языческою жизнью, боязнь мщения со стороны сильных язычников принуждает принимать участие в языческих пиршествах и даже скрывать своих детей от крещения, записывая их в семейные списки своих родственников-язычников. У таких новокрещёных только св. икона в переднем углу укажет, что это жилище христианина; но тут же нередко можно встретить и некоторые принадлежности идолослужения и суеверия. Разумеется, о. о. Миссионеры никогда не оставляют в таких случаях новокрещёных без слова увещания, но, надобно сознаться, эти увещания не всегда достигают цели. Пока юный христианин будет вести совместную жизнь с массою язычников, он по необходимости будет невольным двоевером.

По отчёту благочинного Тункинских миссионерских церквей священника И. Косыгина, крещёные инородцы Гужирского стана, расположенного вдали от Кырэнского дацана, а потому и неподвергающиеся особенному влиянию лам, с каждым годом преуспевают в христианской жизни, а некоторые из них уже покинули и кочевую жизнь. «Отрадно, говорит о. Косыгин, что влияют здесь на жизнь христиан благодатным образом и лучшие из новокрещёных, например И. Хамаков. Он постоянно убеждает родителей своевременно крестить новорожденных, чтобы не взять на душу греха, отпустивши малютку на тот свет некрещёным. Словом, здесь христианская жизнь у бурят крепнет и только об одном нужно пожалеть: браки очень редко освящаются церковным благословением, что, впрочем, составляет общий взгляд Тункинских инородцев на христианскую брачную жизнь».

Остальные христианские требоисправления совершаются почти всегда неопустительно, так что при 2430 с лишком прихожанах и при постоянных разъездах по улусам настоит нужда здесь иметь миссионеру сотрудника в сане священника. Таково же почти состояние новокрещёных и в Коймарском стане. Особенность в этом стане составляет любовь инородцев к пению священных и особенно пасхальных песнопений. При посещении миссионером инородческих жилищ в Светлое Христово Воскресение, жители Тальского селения без различия пола и возраста всегда поют пасхальные песнопения. Этот прекрасный обычай не остаётся без влияния и на живущих вдали от стана. При посещении о. Миссионером Чистохиным Тагархайского улуса, «новокрещёный Александр Пятницкий настолько обрадовался прибытию священника, что не мог удержаться, чтобы не пропеть известных ему молитв, в том числе и пасхальных стихов: «Да воскреснет Бог». Но при этом пении несколько смешался и возрастная дочь его поправила. Оказывается, что Пятницкий и его семья выучили эти песнопения от какого-то старичка Ивана Петровича, которого до сих пор поминают и благодарят».

Для требоисправлений Коймарские христиане почти всегда приглашают священника своевременно, но и здесь как и во всём Тункинском крае, почти все избегают церковного благословения браков.

Как в Гужирском, так и Коймарском станах число крещённых сравнительно с языческим населением велико (в Гужирском стане 2430 православных и 751 человек ламаитов, в Коймарском 2450 человек крещённых и 655 язычников), а поэтому можно надеяться, что при трудах миссионеров и при влиянии почётных новокрещёных инородцев жизнь христианская здесь постепенно укрепится. Правда и сюда проникают ламы и нередко смущают всех бурят нелепыми слухами и вестями из Монголии. «Монгольские выходцы ― ламы, пишет о. Чистохин, в минувшем году разносили слух во всём Тункинском крае, что в Монголии воскрес из мёртвых, умерший назад тому 280 лет, богатырь Амур-Санан, который в настоящее время воюет с Китайцами, с целью сделать царём Ургинского Богду (никогда не умирающий гыгэн в Урге). После победы над Китайцами Санан соединит Монгол и Бурят в одно царство, так как бурятам осталось быть под властию Русского Царя только 28 лет. При посещении улусов означенные ламы продавали легковерным волшебные иглы, которые в случае войны стоит только рассыпать, они превратятся в железных воинов и победа будет несомненна, так как воинов этих нельзя ни убить, ни ранить. По соединении бурят с монголами крестить уже никого не будут. Легковерных нашлось немало и «ламы целые тысячи игл продали в Коймарских улусах».

Далее следует Жимыгытский стан, недалеко от дацана.

Несмотря на то, что и здесь христиан гораздо более, чем язычников (1221 человек крещёных и 875 некрещёных), ламское влияние на прихожан даёт уже себя чувствовать. Ко благу миссии, район этого прихода невелик, пути сообщения здесь, за малыми исключениями, удобны, ― всё это даёт миссионеру возможность часто посещать новокрещёных, укреплять их в правилах христианской жизни и ограждать от лам. Труды миссионера священника Флоренсова не остались без успехов. Вот как он описывает религиозно-нравственное состояние своих пасомых.

«Вместо прежних бурханов²¹ в жилищах крещёных имеется одна или несколько икон, вместо посещения однажды в год дацана, новокрещёные неоднократно посещают миссионерский храм, где стоят и молятся с благоговением и усердием, тогда как на идолослужениях в дацане всегда проводят время в пьянстве и к служению лам относятся рассеянно. Да это и понятно, буддийских молитв, читаемых ламами во время идолослужений, никто не понимает, даже и сами ламы, так как эти молитвы написаны на монгольском, Тункинским бурятам не знакомом языке, тогда как в Жимыгытском миссионерском храме во время богослужения многие молитвословия и проповедь произносятся на местном бурятском наречии». В домашней жизни новокрещёных о. Флоренсов находил также много утешительного. Так, многие из них совершают пред иконою утреннюю и вечернюю молитвы, по праздникам возжигают свечи, а во время звона к литургии выходят из юрт и, обратясь к церкви, полагают по несколько поклонов. При тяжких болезнях новокрещёные уже не прибегают к ламским хуралам²², а с глубокою верою принимают неоднократно Св. Тайны. Словом, новокрещёные прихожане Жимыгытского стана в большинстве стараются быть истинными христианами. Но есть и печальные случаи двоеверия, когда при всём желании свято исповедовать веру Христову, новокрещёные не могут отрешиться от языческих суеверий. Так по настоянию лам, некоторые держат у себя в юрте идолов, оставляют детей некрещёными, как бы жертву бурятскому богу. Но что особенно печально, это нежелание освящать браки венчанием по обряду православной церкви. Мало этого, некоторые крещёные имеют жён-язычниц, называя их не жёнами своими, а «стряпками». Рождающиеся от этих беззаконных сожитий дети записываются в семейные списки родственников матери-язычницы и остаются некрещёными. Другим ненормальным явлением в семейной жизни новокрещёных, как следствие незаконных сожитий, является частая перемена мужей и жён: женщины убегают от мужей и выходят за других, а оставленные некрещёные мужья берут новых «стряпок». Прекратить беззаконное сожительство крещёных с язычницами и укрывательство последними своих детей от крещения миссионеры не имеют никакой возможности.

Такие не нормальные явления в семейной жизни новокрещёных, ещё в большей степени имеют место в Шимковском стане, на территории которого находится ламайская кумирня (дацан) с пятью штатными и многими нештатными ламами и ховараками²³. Такие же явления можно заметить и в Окинско-Модниском стане, где пути сообщения препятствуют миссионеру часто посещать новокрещёных и только раза два в год, и то с опасностию для жизни, он может посетить своих пасомых и исполнить необходимые требы, тогда как в каждом улусе есть свой или заграничный лама, влияющий на всё инородческое население. По словам Шимковского миссионера священника М. Копылова, только в отдалённых от дацана улусах можно найти особенное утешение в религиозно-нравственной жизни крещёных инородцев и успехах в проповеди слова Божия язычникам, а в улусах расположенных вблизи кумирни приходится постоянно вести энергичную борьбу с представителями царства тьмы ― ламами в защите новокрещёных от их влияния. Крещение младенцев здесь сопряжено с такими препятствиями, что кажется половину только новорождённых удалось окрестить. Здесь в обычае отдавать детей в чужие семьи, особенно если последние не имеют своих детей. Только от посторонних узнаёт миссионер, что в ламайской семье находится младенец новокрещёных родителей. В храм инородцы ходят редко, да и то только мужчины; браки в большинстве не венчаны. Удалось впрочем миссионеру в отчётном году несколько поднять религиозно-нравственный уровень своих прихожан. В настоящее время нет юрты и дома, где бы не было св. иконы, нет ни одного крещёного, чтобы он не умел правильно молиться, а главное, что он приобрёл среди всех доверие, и все не исключая и язычников, охотно слушают его беседы. Для большого успеха в укреплении новокрещёных в св. вере, в Шимковском стане устраивается походный храм, благодаря благочестивому сочувствию делу миссии Иркутского купца г. Пачерского, давшего на это необходимые средства. Тогда в летнее время будет возможность совершать и божественную литургию в улусах, что конечно не останется без благодатного влияния на жизнь новокрещёных.

Таким образом из отчётов Тункинских миссионеров видно, что современное религиозно-нравственное состояние новокрещёных далеко ещё неутешительно и много нужно ещё труда и забот со стороны веропроповедников.

Не то совершенно представляет другой округ миссионерской деятельности ― Балаганский, хотя и здесь религиозно-нравственное состояние новокрещёных не во всех станах одинаково. По отчётам миссионеров этого края, многие новокрещёные настолько усвоили и усвояют правила христианской жизни, что в недалёком будущем сравняются с окружающим их русским населением. Главное занятие инородцев Балаганского округа хлебопашество ― само собою содействует перемене кочевого быта на осёдлый. Стремление этих инородцев к русской осёдлой жизни началось со времени обращения в христианство лучших представителей их: Пирожковых, Баторовых и других, а дальнейшая, можно сказатт, примерная христианская жизнь последних невольно заставила подражать им сначала близких соседей, а там и дальних. Вот что пишет Боханский миссионер священник Николай Попов в своём отчёте о своих пасомых. «Среди крещёных Боханского стана из году в год увеличивается стремление к усвоению христианских истин, проявляется любовь ко храму Божию, особенно много бывает молящихся инородцев в храме во дни великих праздников. Отрадно и утешительно быть свидетелем той простой, но усердной молитвы их в церкви. Чинно, тихо стоят они на одном месте, правильно изображая на себе крестное знамение, не допуская ни шума, ни разговора, без которых не обходится ни одно из бурятских ― шаманских идолослужений. При посещении улусов для требоисправлений, во время кратких богослужений заметно большее и большее усердие к молитве и любовь к слушанию религиозно-нравственных бесед, которые мною велись неопустительно в улусах. Крещение младенцев, венчание браков, напутствование больных и погребение умерших ― всё это совершается своевременно. Правда, было несколько случаев, что меня приглашали к больным, когда они уже находились в бессознательном состоянии и мною замечено суеверие, что будто бы больной после напутствования должен умереть, но почти такое же мнение о напутствовании больных Св. Тайнами встречается и у крестьян, а для новокрещёных оно более извинительно. Крещение младенцев совершается большею частию в домах, за отдалённостью улусов. Случаев укрывательства детей от крещения не было. Из 32 браков только 6 совершены по шаманским обрядам. Святые иконы в домах инородцев содержатся в безукоризненной чистоте. О шаманстве Боханские инородцы говорят так: «от кырычанья и брызгания (шаманских идолослужений) нет никакой пользы, а только один вред и расход: шаманы ничего не понимают ― им бы только вино да мясо». Конечно, есть ещё много ненормальностей в христианской жизни у Боханских новокрещёных, но это плод их совместной жизни с язычниками». Почти теми же словами говорит и Молькинский миссионер, священник Александр Попов о своих пасомых, добавляя, что отличительные их качества ― это добродушие, гостеприимство, миролюбие, братская помощь в несчастных случаях, строгое порицание всякого бесчестия, в особенности по отношению к обществу. В Бильчирском стане, как выше сказано, миссионер и его сотрудник поступили на служение только в отчётном году, но и они свидетельствуют, что в религиозно-нравственном отношении Бильчирская паства мало чем разнится от Боханской. Только женщины в некоторых улусах, пишет сотрудник о. Шастин, ещё упорно держатся язычества, и бывали даже случаи бегства жён от мужей, когда последние хотели удалить «онгонов» из своих жилищ или не позволяли помещать их наряду со св. иконами. Несколько ниже религиозно-нравственное состояние новокрещёных в Нукутском и Нельхайском станах. Нукутский миссионер священник Медведев пишет, что его прихожане, несмотря на то, что в большинстве знают христианские молитвы и исполняют христианские обязанности, всё-таки участвуют в языческих пиршествах ― «тайлаганах». Причиною этого, по мнению миссионера, служит совместное жительство христиан с язычниками. Нельхайский миссионер, благочинный священник Флёров пишет, что его пасомые иногда отлагают крещение новорожденных на неопределённое время (ожидают, когда посетит их миссионер), мало причащают младенцев, при болезнях нередко обращаются к шаманам и ламам; христианское напутствование больных Св. Тайнами отлагают до последнего часа, так, что некоторые больные умирают без христианского напутствования. «28-го ноября, пишет о. Флёров, я был приглашён для напутствования больного инородца в Кулуруйский улус, в 25-ти вёрстах от стана. При сильной метели, когда дороги в наших степных местах становятся почти невозможными, мы с ямщиком едва добрались до улуса. В доме, где был больной, кроме родственников, находился и шаман. Он в течение нескольких дней пробовал своё искусство для уврачевания болящего, но ничто не помогало: больной видимо близился к смерти. Тогда, с общего согласия всех родных, решили послать за мной. Только что начал я читать положенные пред причащением молитвы, больной скончался. На другой день я отправился в улус Кундулунский в 30-ти вёрстах от стана, Куйтинского ведомства. Здесь у одного крещёного и застал Аларского ламу, расположившегося в особой комнате со всеми атрибутами и присланного ширетуем²⁴ Аларского дацана для лечения больной матери хозяина ― ламаитки».

В бывшем Аларском ведомстве Балаганского округа находятся два стана ― Аларский и Бажеевский. Здесь же находится и ламайская кумирня (дацан) со штатом идолослужителей. Оба миссионера, Аларский священник Николай Затопляев и Бажеевский священник Константин Попов в своих отчётах говорят, что религиозно-нравственное состояние их пасомых улучшается и приводят примеры преданности новокрещёных св. вере. В конце отчётного года, пишет о. Затопляев, мне пришлось напутствовать в 40 вёрстах от стана ― на заимке Мокрый Мордай больного инородца 6-го рода Николая Чихачёва. По входе моем в дом, когда я стал раздеваться, позади меня послышался из-за печи слабый, как бы замогильный голос: «батя, батя!» Я пошёл на зов. Больной старик, поднявшись на постели, сложил руки для принятия благословения и усердно просил напутствовать его. Меня приятно поразило ещё то, что на нём было надето всё чистое бельё и, по-видимому, переменена даже постель, очевидно в ожидании священника с св. Дарами, как обыкновенно делается благочестивыми русскими людьми. Но всего важнее ― как он каялся? Слёзы текли у него ручьём и сам он в этом сокрушении, крестясь, чистосердечно каялся в своих прегрешениях. После же принятия св. Таин, осенив истово себя крестным знамением сказал: «Слава Богу! Я ведь чувствую теперь, что мне легче. Если жизнь моя ещё протянется, не откажись бабай (отец) ещё приехать и понапутствовать меня». В утешение я ему сказал, что по его усердной молитве Всесильный Господь может дать ему не только облегчение, но и совершенное выздоровление. Убеждение Аларских инородцев относительно напутствования больных, что орот-лама-русский священник ― направляет душу больного на тот свет, почему и священника нужно приглашать уже к безнадёжно больным, в последнее время, под влиянием бесед миссионера и фактов выздоровления опасных больных, по приобщении их Св. Тайнами, изменяется, и нужно надеяться, что напутствование будет совершаться своевременно. Тот же миссионер свидетельствует об особенном благоговении новокрещёных к христианской святыне ― иконам. «При посещении с животворящим крестом крещёного в 1891 году, помощника старосты 6 рода Басанова, меня поразило отсутствие св. икон, которые он после крещения поставил с особенным благоговением на устроенную им «божницу». Невольно у меня явилось подозрение, что ламы, постоянно разъезжающие по улусам, совратили его в ламаизм. Пропели мы с псаломщиком тропарь и кондак. Басанов и вся его семья благоговейно приложились к животворящему кресту. Поздоровались. Что же, говорю я, обращаясь к хозяину дома ― Басанову, Николай Петрович, иконы-то убрал? Пред чем же ты возносишь свои молитвы ко Господу? Да и для чего нужно их убирать? Были мои вопросы. «Убрал я их, ответил тот, а убрал их потому, что избушка у меня, сам видишь, маленькая, малахань (маленькая печь, в которую вмазывается чугунный котёл для приготовления пищи) дымит и мне стало жаль св. иконы, что они коптятся. Я поставил их в шкаф и вот где они у меня стоят». При этом он открыл стеклянные дверки шкафа, где стояли св. иконы. «Вот, продолжал Басанов, построю я отдельный новый дом, туда их перенесу, да и вас, батюшка, попрошу отслужить молебен. Нет, батюшка, говорил Басанов, заметивши, должно быть, моё подозрение, ты не думай обо мне худо, я крестился и думаю жить по-русски». Такое твёрдое решение порадовало нас, но всё-таки я дал наставление всегда иметь пред глазами св. иконы и молиться пред ними утром и вечером. Иконы при мне же были поставлены на «божнице», и Басанов выразил желание устроить для иконы Спасителя (благословение ему при крещении) киот». Оба Аларские миссионеры говорят, что религиозно-нравственное состояние, несмотря на противодействие лам, постепенно улучшается и почти все требования св. Церкви от своих чад ими в большинстве исполняются. Можно отметить один только большой недостаток в религиозной жизни Аларцев ― это неохота к исполнению долга исповеди и св. Причастия со стороны женщин. Но здесь есть нечто извинительное. Бурятка привыкла считать себя приниженною, недостойную по своим немощам принимать участие не в общественных только делах, но и в религиозных. Она никогда не допускается при общественных идолослужениях, как нечто нечистое. Понятно, что новокрещёная бурятка (в первом поколении) никак не может убедиться, что и она полноправный член св. церкви. Один из миссионеров впрочем замечает, что «трудно понять, считает ли она себя слишком нечистою или совершенно безгрешною, так как на исповеди трудно призвать её к истинному сердечному покаянию. Думаю, что этот великий недостаток в жизни юных христиан изгладится только со временем, чему уже есть примеры: женщины во втором поколении если не все, то многие исполняют долг исповеди более сознательно».

В миссионерских станах Приленского края, где крещёных сравнительного немного и все они, за редкими исключениями, живут среди массы язычников, религиозно-нравственное состояние новокрещёных хотя и ниже, чем Аларских инородцев, но несомненно улучшается. Следующие факты служат тому доказательством. При Кутульской инородной управе, бывшей Ольхонской думе, в 1874 году было положено основание молитвенного дома с алтарём. Здание в том же году вчерне было почти окончено, но, за недостатком средств, постройка остановилась, и за частой переменой миссионеров в Елацинском стане молитвенный дом оставался недостроенным до 1892 года. Голова Кутульской управы Маргадашкинов, имевший счастье быть представленным дорогому Высокому гостю Сибири Его Императорскому Высочеству, Государю Наследнику Цесаревичу, по возвращении своем, вместе с почётным инородцем Григорием Муравьёвым, задумали увековечить память такого радостного события устройством Кутульского молитвенного дома, во имя св. Николая ― Ангела Государя Цесаревича. Здание было внимательно осмотрено и найдено, что по надлежащем исправлении оно ещё очень пригодно для предположенного молитвенного дома. Испрошено было разрешение начальства, а начальником миссии отпущено на это доброе дело сто рублей. Радости устроителей не было конца и они, как сами говорили, увидели в этом особое благоволение Божие к их начинанию. 2 октября 1891 года, после благодарственного молебна в Кутульской управе о благополучном возвращении Государя Цесаревича в С.-Петербург, общество в знак выражения благодарно молитвенных к Господу чувств, пожертвовало 50 руб. 27 коп. на приобретение иконы св. Николая в Кутульский молитвенный дом. Затем начали поступать пожертвования от инородцев, крещёных и язычников, и от посторонних благотворителей. Заботами и трудами устроителей к июлю 1892 года молитвенный дом был уже готов к освящению. Радость Ольхонцев при виде своего маленького храма была велика, но ещё более обрадовались они, когда узнали, что молитвенный их дом будет освящён архиерейским служением, невиданным здесь со времени освящения Елацинского храма в 1871 году. 19 августа отчётного года начальником миссии, в сослужении четырёх священников, отслужено в новоустроенном молитвенном доме всенощное бдение, а 20 августа совершено и освящение. Стечение инородцев было очень большое, так что и третья часть их не могла поместиться в храме. В дом молитвы пришли поклониться Богу, ведомому во Христе и дивному во Святых, и крещёные и язычники. Несмотря на продолжительность Богослужения и непривычку бурят к стоянию, никто из них не позволил себе отойти от храма и отдохнуть где-нибудь: каждый оставался на раз занятом им месте до окончания Богослужения. Трогательно было смотреть на этих младенцев о Христе, в благоговении преклонявших колена и падавших ниц пред святынею во время крёстного хода вокруг только что освящённого храма...

Постройка Кутульского молитвенного дома с алтарём трудами, заботами и средствами самих инородцев, а равно и язычников ― явление знаменательное!

Другим выдающемся явлением в жизни православных бурят Приленского края было церковно-приходское собрание. Миссионер Усть-Ордынского стана, благочинный священник Иннокентий Преловский 17-го октября попытался собрать всех своих прихожан новокрещёных, чтобы вознести Господу Богу благодарственное молебствие о чудесном спасении драгоценной жизни Государя Императора и всего Августейшего семейства от смертной опасности при крушении поезда, а затем предложить им на рассуждение несколько вопросов касающихся прихода. В назначенный день в храм действительно явилось большинство улусных христиан. За литургией в проповеди миссионер подробно рассказал о чудесном спасении Августейшего семейства, указал на обязанность каждого верноподданного благодарить Господа за явленное чудо спасения Царя и Его семьи, указал и на то, что христианское общество должно отличаться от языческого своим благоустройством и любовию друг к другу. После литургии собравшимся было предложено избрать церковного старосту, затем учредить попечительство, при это объяснена и цель этого учреждения (забота о храме и о бедных), и наконец предложено огородить приходское кладбище. Все эти вопросы были решены утвердительно и замечательно единодушно. На окончание собрания, миссионер сказал, что каждый новокрещёный, как член христианского общества, обязан заботиться о храме и о всем, что требуется от этого общества, а потому необходимо собираться хотя один раз в год для обсуждения церковно-приходских дел. Решено было собираться ежегодно 17 октября.

Все требоисправления совершаются здесь своевременно, исключая крещения младенцев. В этом отношении юные христиане ещё веруют в дурной глаз, а потому крещение младенцев отлагается до приезда миссионера в улус и всегда совершается на дому.

Вера новокрещёных в загробную жизнь, праведное мздовоздаяние и надежда на милосердие Божие настолько велики, что больной инородец всегда желает пред кончиной напутствоваться Св. Тайнами хотя это иногда и не удобноисполнимо для него, если он один в улусе среди язычников: кого послать за священником? Впрочем, в отчётном году почти не было случаев, чтобы улусные христиане отходили из этого мира без напутствования, так как приглашали миссионера заблаговременно. В этом отношении миссионер Усть-Ордынского стана рассказывал следующий отрадный случай. «В декабре отчётного года в стан явился новокрещёный 2 Абаганатского рода Василий Бахалуев с просьбою причастить его св. таин. На вопрос мой: «что его побудило к этому, когда он по виду здоров», Василий отвечал: «нет, батюшка, всё у меня болит, и если я ослабею, то, пожалуй, из улуса и не пошлют за вами. Причастите. Чувствую, что умру. Как умилительна и трогательна была искренняя исповедь Василия, ― передать трудно. В заключение он попросил не оставить его в молитвах в церкви. После причащения Бахалуев, выпивши чашку чая, уехал домой, а на завтра 16 декабря я получил извещение, что Василий мирно почил о Господе с молитвою на устах». Бахалуев с семейством принял св. крещение в 1889 году. Такой пример вполне христианской кончины среди новокрещёных не единственный и только неодолимые для миссионера препятствия, наприм., расстояние или разлив речек, был причиною нескольких смертных случаев без напутствования.

В домашней и семейной жизни новокрещёных Приленского края замечается большая наклонность к русскому быту. В отчётном году в Усть-Ордынском стане было повенчано несколько браков новокрещёных инородцев с русскими девицами, которые ввели в улусную жизнь православно-русские порядки и обычаи. Этим семьям начинают теперь подражать и соседи. Существовавшее прежде неприязненное отношение язычников к крещёным заметно улучшается. В отчётном году случаев притеснений и оскорблений крещёных язычниками замечено не было. В этом отношении большую услугу оказали представители от христиан в инородных управах. Если в первое трёхлетие они недостаточно понимали свои обязанности и страшились языческих властей, то в настоящее время они всегда стоят на защите новокрещёных, а последние по опыту убедившись, насколько важна для них должность представителя, избирают на этот пост людей достойных. Важное значение для вразумления фанатиков-язычников имел и следующий поучительный для них пример. Из Ордынского ведомства двое язычников отличавшихся особой нетерпимостью к христианству и не упускавших случая причинить обиду улусному христианину, а на сугланах²⁵ всегда настойчиво высказывавших желание выгнать новокрещёных из улусов, Иркутским губернским судом за нанесение увечий новокрещёному были приговорены к шестимесячному тюремному заключению. Несомненно, этот приговор суда послужил хорошим уроком для фанатиков и воочию убедил их, что обижать и преследовать крещённых только за то, что они крещёные, возможно не всегда безнаказанно.

Деятельность Иркутских миссионеров выражалась: 1) в совершении богослужений в храме и улусах; 2) в проповеди слова Божия крещёным с церковной кафедры и при требоисправлениях в кочевьях; 3) во внебогослужебных собеседованиях в храме и во время миссионерских поездок по улусам; 4) в проповеди слова Божия язычникам и 5) в подаче медицинской помощи инородцам.

Чтобы сделать церковное богослужение по возможности торжественным и в то же время более понятным для слушателей ― инородцев, оо. Миссионеры особенно заботились о заведении певческих хоров при миссионерских церквах из учеников местных школ, по преимуществу инородцев, иногда даже и некрещёных. Благодаря таким хорам, в великие праздники в некоторых миссионерских станах пение происходило на два клироса, для большей торжественности; причём в местностях, где буряты мало знакомы с русским языком, многие песнопения исполнялись в местном бурятском наречии. Часть церковных чтений как в праздничном, так и в обычном богослужении, также исполнялась на бурятском языке. К сожалению, многие из новокрещёных, за отдалённостью своих жилищ от храма, редко посещают оный. Условия кочевой жизни препятствуют образованию более или менее прочной привычки присутствовать в храме при богослужении. Благодаря этим условиям, даже ближайшие к станам инородцы посещают храм только периодически, т. е. Если стан расположен среди летних юрт, то и юные христиане только летом посещают храм, а по переезде в «зимники», которые нередко отстоят от стана в 20–30 верстах, иногда до следующего лета уже не бывают при Богослужении. И наоборот, если храм построен среди зимников, то местные крещёные инородцы посещают его зимой, а удаляясь на летние кочёвки, перестают посещать. Впрочем, нужно заметить, что последнее благоприятнее для дела просвещения, так как кочующий христианин в зимних юртах живёт почти 9 месяцев в году и всё это время может находиться в общении с миссионером и, по его увещаниям, посещать храм более или менее часто. В летниках же инородец живёт только около 3-х месяцев, к тому же в самое рабочее время, так что привычки посещать храм приобрести не может ― Церковное Богослужение соединялось и с проповедью Слова Божия. Почти каждая литургия сопровождалась поучением или собеседованием. В поучениях миссионеры сообщали понятие о Боге-Творце и Промыслителе, преподавали учение церкви об ангелах и св. угодниках, об истинном иконопочитании. Далее кратко излагалась св. история ветхого завета и уже более подробно события евангельские, рассказы из земной жизни Господа-Спасителя. Когда рассказы передаются на бурятском языке, то особенно интересуют инородцев. Слушатели часто тут же начинают передавать друг другу свои впечатления и пересказывать слышанное.

Миссионерские поездки по улусам для требоисправлений у крещёных совершаются в определённое время и каждый год приблизительно в одни и те же числа. В св. Четыредесятницу все миссионеры 1, 4 и страстную седмицы совершают Богослужение в храмах, а остальные недели проводят в улусах, где новокрещёные говеют и причащаются запасными дарами. Не говоря уже о шаманстве, но и в буддизме нет ничего, что, по мнению лам могло бы делать человека совершенно чистым совестию, а потому на первых порах много нужно положить миссионеру труда, чтобы новокрещёный усвоил понятие о таинстве покаяния и искренно исповедал свои согрешения. Но раз он поговел, в последующее время он будет ждать священника, чтобы исполнить долг исповеди и причаститься животворящих Тайн. Время пребывания миссионера в св. Четыредесятницу в том или другом улусе зависит от число находящихся в его приходе улусов, где есть крещёные, а равно и от расстояния, в каком находятся улусы один от другого. Если улусов в приходе немного, или они отстоят недалеко один от другого, так что можно назначить один из них местом для богослужения, то миссионер остаётся здесь от двух до трёх дней. Если же улусов много и они в дельнем друг от друга расстоянии, то говение инородцев продолжается только одни сутки, а на завтра миссионер уже спешить в следующий улус, чтобы дать возможность большему числу новокрещёных очистить свою совесть покаянием и причаститься Св. Тайн. Богослужение в улусах в св. Четыредесятницу во всех станах совершалось также, как и в предшествующие годы. Вечером миссионер служит вечерню и прочитывает правило, а на завтра утреню с каноном пред причащением. Затем следует исповедь, читается утреннее правило и за обедницей все причащаются св. Таин. Как пред исповедью, так пред причащением каждый миссионер говорит поучение, в котором излагает учение св. Церкви об этих таинствах. Если времени достаточно, то миссионер вечером посещает всех жителей ― христиан того улуса, в котором совершалось Богослужение. В тех станах, где миссионеры служат уже давно и приобрели особенное доверие среди кочевников, нередко в квартиру, назначенную для Богослужения приходили и язычники за различными советами к миссионерам в своих домашних делах или просили лекарств для себя и своих больных. Для бесед с юными христианами и язычниками посвящались преимущественно вечера. Беседы эти были очень разнообразны: здесь излагалось и христианское вероучение и жития святых Божиих, здесь дети учились правильно полагать крестное знамение и учили краткие молитвы. Если у миссионера имелась с собой и аптека, то безмездно раздавались лекарства и предлагались наставления о сохранении здоровья.

Следующие миссионерские поездки приурочивались к окончанию полевых работ. Так, миссионеры отправлялись в улусы с проповедью Слова Божия в конце мая и в ноябре, только Ольхонский и Мондинский миссионеры должны были выжидать, когда пути сообщения позволят им посетить все улусы. «Малое море» ― (пролив Байкала, отделяющий материк от острова Ольхона) в летнее время почти невозможно переплыть²⁶), и такие улусы, как, например «Покойники», в 200 вёрстах от стана можно посетить только один раз в год, когда это «море» покроется льдом. Мондинский миссионер должен также выжидать, когда гольцы, отделяющие Окинские улусы от Мондинского стана, очистятся от снега и с опасностию жизни отправляться туда зимою, когда кто-нибудь первый прибудет из этого отдалённого края и скажет, что есть возможность проехать.

За исключением указанных станов, в мае и ноябре миссионеры посетили все кочевья новокрещёных, наблюдали за их жизнию и старались исправить упомянутые выше недостатки и отступления в христианской жизни. Во время этих же посещений улусов предлагалась и христианская проповедь язычникам. Некоторые миссионеры, при более удобных путях сообщения, объезжали все улусы своего района до шести раз в год. Кроме этих общих объездов всех улусов, входящих в круг ведения миссионеров, каждый из них постоянно посещал новокрещёных в улусах для требоисправлений.

Мы уже говорили, что юные христиане, при вере в «дурной глаз», не решаются выносить младенца из дома или юрты, а потому в большинстве дают только известие священнику, что у них есть новорожденный и миссионер должен спешить в улус, чтобы крестить младенца. О своих больных улусные христиане также сообщают миссионеру и хотя в приходах некоторых станов сложилось мнение, что напутствовать больного нужно только при смерти, тем не менее почти каждый новокрещёный искренно желает во время болезни принять Св. Тайны, как залог будущего бытия и неосуждённого предстательства пред Господом. Но в виду того, что миссионера очень часто приглашают уже к тяжко больному, всеми миссионерами совершались поездки в улусы для напутствования больных безотлагательно и при этом велись беседы о правильном понимании причащения св. Таин.

Среди бурят-язычников представление о загробной жизни настолько смутно, неясно, что они кажется и не верят в её существование. Ламаит с улыбкой говорит, что душа его предка перешла в растение или животное. Равно и шаманист не верит шаману, что его отец или дед, по смерти, назначен губернатором умерших некрещёных тунгусов или бурят. Поэтому особою заботою миссионеров было утвердить в юных христианах правильное воззрение на будущую ― загробную жизнь.

По языческому мнению бурят, усопший, как нечистый, должен быть немедленно после смерти удалён из улуса, т. е. Похоронен в тот же день. Это делается и христианами. Инородные управления не берут на себя обязанности разъяснять бурятам требований ныне действующего законодательства относительно погребения умерших, а потому, при существовании указанного обычая, наверное хоронятся и мнимо-умершие. Но и кроме поспешного погребения, есть у крещёных бурят и другие языческие обычаи: не могут, например, Приленские миссионеры убедить до сих пор своих юных пасомых, что лошадь, на которой отвезли умершего христианина на могилу, часто единственную у семьи покойного, не должно убивать, как это делают язычники. Впрочем, в последнее время, благодаря увещаниям миссионеров, крещёные буряты нанимают русских перевозить покойников из улусов на кладбище и тогда лошадей не убивают уже. Похороны улусных христиан миссионеры старались обставить возможно торжественнее и на каждом погребении излагали учение православной церкви о будущей жизни, что не оставалось без влияния и на язычников. «1-го августа, пишет в отчёте Хоготовский миссионер, священник Василий Затопляев, в Адыкском выселке Верхне-Кудинского ведомства мною совершено отпевание ясачной инородки. По просьбе родных усопшей, я проводил её до могилы. При Богослужении было много и язычников. Была всем нам предложена заупокойная трапеза, пред которой я сказал поучение о загробной жизни и о пользе для души усопшей подаяния милостыни бедным и церковных за литургией молитв о её упокоении. Это всё так повлияло на язычника Бато Хонгорова, что он, в присутствии всех, обратился ко мне со следующими словами: «Батюшка, мне очень понравилось, как хоронят русских. Я желаю, чтобы и меня так схоронили, а потому принимаю св. крещение». Хонгоров ― человек состоятельный и даже в обществе влиятельный ― по надлежащем научении истинам св. веры ― чрез месяц принял св. крещение и, надеемся, он будет твёрдым оплотом православия среди такого отдалённого от стана (за 80 с лишком вёрст) улуса, как Адык».

В великие христианские праздники: В Богоявление Господне, в Светлое Христово Воскресение, в Рождество Христово и в день храмового праздника миссионеры посещают дома новокрещёных с животворящим крестом и св. водою. За отчётный год было немало христиан из язычников, которые просили миссионеров освятить их новые жилища молебным пением Господу Иисусу, Пречистой Богородице и Святителю Христову Николаю.

Одною из обязанностей миссионеров является оказывание посильной помощи больным инородцам. Условия кочевой жизни бурят в санитарном отношении настолько тяжелы, что заболеваний среди них бывает много; между тем, медицинская помощь является в лице одного окружного врача или фельдшера на целый округ, т. е. На многие сотни вёрст. Если принять во внимание число русских селений и бурятских улусов, а равно и расстояния, то нужно признать, что вследствие одной физической невозможности существующая медицинская помощь, при всё желании трудящихся оказать пользу населению, не в состоянии сколько-нибудь удовлетворить его нужды в этом отношении. Это сознают и сами врачи и стараются привлечь миссионеров к себе на помощь, что последние с любовью и исполняют. В деле оказания бурятскому населению врачебной помощи Иркутская миссия за отчётный год понесла великую утрату в лице двух безмездных врачей Р. М. Древновского и А. И. Михалевича, ― оба они, за отъездом из округов, где действует миссия, прекратили свою медицинскую здесь помощь. С глубокою благодарностью вспоминают об этих врачах Тункинские миссионеры за их врачебные труды среди Тункинского инородческого населения. Известно, что Тункинские буряты язычники ― ламаиты, а ещё недавно ламы были почти единственными лекарями на всю Тунку, чем и упрочили своё влияние на всё население. Не берёмся судить, насколько полезна Тибетская медицина, но, принимая во внимание дороговизну ламского лечения, всегдашнее желание лам эксплуатировать здоровье пациентов, и, наконец, те идолослужебные обряды, без которых лама-лекарь не лечит больного (если даже он и крещёный), нужно согласиться, что ламское лечение тяжело отзывается и на здоровье больных на их благосостоянии. Почти с основания православной миссии в Тункинском крае предпринимались меры к ограждению новокрещёных от ламского лечения устройством своей рациональной медицинской помощи, но тогда не было ещё при Иркутской семинарии курсов элементарной медицины, и миссионеры в лечении больных должны были прибегать к руководству каждого знающего человека. Между тем насущная потребность в разумной медицинской помощи была настолько велика, что Иркутская миссия, несмотря на свои весьма ограниченные средства, должна была прийти на помощь инородческому населению. Поэтому в 1890 году устроена была центральная аптека для Тункинского края в Шимковском стане, близ Кэрэнского дацана ― центра ламаизма, из которой оо. Миссионеры, по мере надобности и получали лекарства. По отчёту Шимковского миссионера священника Копылова, миссионеры приобретают среди населения более и более доверия к своему лечению: так, в первый год существования аптеки, к миссионеру Шимковскому обратилось за врачебною помощью 223 человека, а в отчётном году пациентов было уже 289 человек, кроме того, многие из посещавших аптеку остались незаписанными. В Тункинском крае не одно только христианское население придаёт особенное, преимущественное значение миссионерскому лечению пред ламайским, но и сами ламы невольно признают его успех. «Недавно, пишет тот же Шимковский миссионер, приезжал ко мне один Кырэнский лама, с просьбою научить его делать пластыри, откровенно сознаваясь, что приготовлять их в дацане не умеют». В 1891 году такая же, хотя и в меньшем размере, аптека устроена в Хорбатовском стане ― Приленского края. Миссионер священник Ларев свидетельствует в своём отчёте, что не новокрещёные только обращаются к нему за врачебною помощью, но и язычники. Те и другие нередко привозят своих больных в стан, а к трудно больным приглашают в улусы. Словом, в Приленском крае, где единственным почти лекарем среди язычников, а иногда и христиан, особенно в глухих местах, был до сих пор шаман со своими идолослужениями, в настоящее время пробуждается стремление к устройству разумной медицинской помощи. Так, нап., в бывшем Верхоленском ведомстве, разделённом в настоящее время на четыре управы, уже несколько лет инородцы содержат своего фельдшера с аптекою. ― В отчётном году Ольхонские буряты также задумали нанять фельдшера. При таком отношении инородцев к разумному лечению настоит необходимость и другие станы этого отдела снабдить медикаментами. Почти все миссионеры имеют свои маленькие аптечки, необходимые при оказании первой помощи. По нашему мнению, гражданское начальство должно было бы принять меры к сохранению здоровья сибирских кочевников, как чрез устройство среди них приёмных покоев с фельдшером, так и чрез усиление надзора за санитарными условиями их жизни. Особенно эти меры необходимы в такое тревожное время, как настоящий год, когда предвидится возможность появления холеры. ― Наряду с помощью болящим инородцам, на миссионерах, как на проповедниках христианского милосердия, лежит и другая обязанность ― помощь новокрещёным в несчастных и бедственных случаях. Мы уже упоминали в отчётах предыдущих лет, что большинство новокрещёных бедно и нередко люди, принимающие св. крещение из семейств состоятельных, сразу делаются безвыходными бедняками, когда отец-язычник лишает своего крестившегося сына наследства и даже прогоняет его из дома единственно за принятие св. веры. В этих случаях новокрещёный прямо обращается к миссии за помощью. Не менее бывает просьб новокрещёных о помощи, когда они теряют последнюю лошадь или корову. В таких несчастиях, по заверению местного миссионера о настоятельности нужды просителя, я оказывал им возможное вспоможение. Кроме того, при обозрении мною миссионерских станов, очень часто являлись бедные новокрещёные с просьбами о помощи, что по возможности удовлетворялось. Всего мною израсходовано на помощь новокрещёным в отчётном году 876 руб.

Миссионеры, при посещении улусов, тоже не отказывали в посильной помощи. Они, насколько могли, раздавали на бельё ситец, отпускаемый им ежегодно для принимающих св. крещение бурят из Иркутского Комитета Православного Миссионерского Общества.

Проповедь Слова Божия язычникам предлагалась им когда они, вместе с христианами, бывали на общих собраниях в стане или в улусах, кроме того совершались для этой цели специальные поездки собственно по улусам язычников, где христиан нет, и наконец предлагались беседы о вере при различных деловых и случайных встречах с язычниками. Миссионеры, посещая улусы для говения инородцев, для требоисправлений и при посещении христиан с животворящим крестом, преимущественно на вечерних собраниях, где всегда присутствовали и язычники, также пользовались случаем проповедывать Христову веру некрещёным. Кроме того, как и в предыдущие годы, в конце мая и в июне, а затем в ноябре, т. е. В более свободное от работ время, миссионеры объезжали все улусы своего района и христианское учение предлагали язычникам в их кочевьях. План собеседований, на которых присутствовали совместно и христиане, и язычники, у всех почти миссионеров один и тот же. В изложении христианского вероучения они руководствовались «огласительным поучением готовящимся ко святому крещению язычникам», на русском и бурятском наречии ― трудом приснопамятного высокопреосвященного Вениамина. Брошюра эта в предыдущие годы с особенною радостию разбиралась как крещёными, так и язычниками и принесла тем и другим великую пользу, а в отчётном году у миссионеров осталось только по одному экземпляру, так что просящим её с сожалением приходилось отказывать. В беседах о христианской нравственности миссионеры предлагали слушателям притчи Господни и жития Божиих святых. В заключение по большей части излагалось учение православной церкви о загробной жизни и о страшном суде, причём миссионер показывал присутствующим изображение будущего суда, что производило особенно сильное впечатление. Несколько иначе велись собеседования на тех собраниях, где слушателями были исключительно язычники. Прежде чем начать свою проповедь миссионеру необходимо приобрести чем-нибудь доверие собравшихся, напр. Врачебною помощью, разумным советом и т. п., а потому и беседа начинается здесь с самых обыденных вещей и затем уже переходит на предметы религиозно-нравственные. Жимыгытский миссионер священник Флоренцов так, например, пишет о своих беседах с язычниками-ламаитами: «Проповедь язычникам мною велась, при проверке их семейных списков. Посещены все без исключения дома ламаитов в улусах Жемчугском и Ханделайском и многим из язычников я сообщал о необходимости размена старых кредитных билетов на новые, при этом я показывал и самые кредитные билеты. Буряты отлично сознавали, что им грозила, по незнанию правительственного распоряжения, опасность разориться и неоднократно благодарили меня. После рассуждений и житейских предметах, продолжает тот же миссионер, разговор незаметно переводился к вере ламской или Христовой, причём сличением той и другой доказывалась истинность последней и необходимость всем креститься. Затем, разбирались возражения против этого и излагалась сущность «огласительного поучения» ― о грехе и домостроительстве спасения людей чрез Христа. Не всегда, конечно, проповедь можно вести с такою подробностию: иногда бывает необходимо возможно обстоятельнее разбирать возражения более ловких и умных совопросников, не касающиеся основных истин веры; иногда же просто приходится прекратить разговор о вере, в виду решительного нежелания собеседников продолжать его». В тех станах, где преобладает число язычников-ламаитов над язычниками-шаманистами, миссионерам приводилось беседовать и с ламами, хотя и при случайных встречах, тем не менее публично. В этих случаях миссионеры должны были действовать и действовали с особенным тактом. Они, во имя любви к заблудшим и искреннего желания вывести их на путь спасения, начинали дело проповеди вежливым обращением с ламами, предлагая предварительно вопросы об их здоровье, а потом начинали предлагать вопросы религиозные, на что ламы охотно отвечали. Но, так как в изложении своего вероучения ламы постоянно противоречат сами себе, то миссионер, указывая на эти противоречия и прося объяснений, что конечно вызывало улыбки, а иногда и смех среди присутствующих не только крещёных, но и ламаитов. Но вся беседа велась так, чтобы не вызвать со стороны собеседников раздражения. После такого вступления, миссионер излагал, если возможно было, более пространно христианское вероучение в рассказах из библейской истории, особенно из событий жизни Господа-Спасителя, а, при невозможности распространить свою проповедь, ограничивался кратким изложением учения св. Церкви о Божием домостроительстве и промысле, о спасении человека для вечной жизни. Но в заключение почти всегда, если имелась с собою, предлагалась картина, изображающая страшный суд. Какие плоды судит Господь от этих собеседований, никто, конечно, не знает; но раз запало сомнение относительно своего лжеверия у Бурята, оно передаётся при свиданиях и другим, кого он посетил, так как он скрытен только пред русскими, а пред своими близкими о со всем подробностями передаёт всё, что ему привелось видеть или слышать в данный день, хотя на предложенный первый вопрос: «что нового?» (Юм сани байни) и ответит, что нет ничего, а том готов целую ночь сообщать новости. Таким образом и собеседования миссионера с ламами в тот же день делаются известными в многих улусах. Да и вообще, когда миссионер предлагает послушать беседу о вере, простые ламаиты не отказываются, но какое впечатление она производит на них, сказать ещё трудно. Также велась проповедь Слова Божия среди бурят-шаманистов с тем только отличием, что здесь, к сожалению, не совопросников. Руководители этих язычников ― шаманы, при первом слухе о приезде в улус миссионера, скрываются, и если в предыдущем году у некоторых Приленских миссионеров была слабая надежда на более близкое знакомство с этими столпами язычества, то в отчётном году и она исчезла, так как шаманы, выразившие желание посетить миссионера, по слухам, были жестоко побиты своими собратьями по ремеслу.

При изложении Евангельских истин шаманистам, также делалось сравнение христианства с шаманством, но слушатели или отмалчивались, или только отвечали, что нельзя переменять веру. Более развитые говорили, или только отвечали, что христианская вера буряту не по силам, а шаманство легче. Впрочем, всё это нужно сказать только о пожилых бурятах, о кулаках и женщинах. Последние особенно стоят за шаманство и нередко, при самом начале проповеди уходят из юрты. Так как шаманисты, в особенности подгородние, смотрят на всё, на исключая и религии, с утилитарной точки зрения, то, при беседах с ними, нередко указывалось и на те разорения, какие вносит шаманство в их домашних обиход. Более внимательными слушателями были молодые язычники и преимущественно бедные, когда говорилось о невозможности бедняку-шаманисту зажить когда-либо своим домом и выйти из долгов, так как калым, даже уплаченный, не обеспечит его семейного счастия, и жена, недовольная бедною жизнию в его доме, может свободно покинуть его и уйти к богатому, тягаться с которым ему будет не по силам; тогда как христианский брак заключается по обоюдной любви супругов и уже не расторжим. Сравнивалось шаманское, дорогостоящее и бесполезное лечение больных кырыками с безмездною врачебною помощью от миссионера или от приглашённого последним врача или фельдшера. Не упускалось из виду и разорительное шаманское погребение умерших, сопровождаемое убийством иногда единственной лошади, отвезшей в последний раз своего хозяина к последнему жилищу, причём осиротевшая семья ставится ещё в необходимость исполнять лошадиные работы. А главным образом обращалось внимание слушателей на загробную жизнь, по учению Православной Церкви. Мы уже заметили, что у шаманистов взгляд на будущую жизнь, и то только у людей состоятельных, очень прост. Шаманист убеждён, что по смерти, он, несмотря ни на какие грехи, будет по меньшей мере таким же родовым старостой, каким был и здесь, на земле. Бедные же думают, что им и там придётся работать на богатых, а большинство и этого не думает, просто не задаётся вопросом: кончится или нет, со смертию телесной, всякое бытие. Недаром они и употребляют для выражения кончины глагол не «скончался», а «пропал». Миссионерская деятельность по отношению к язычникам также разнообразна, как и к христианам. Не отказывали им миссионеры и во врачебной помощи, и в дружеских советах по домашнему и общественному благоустройству, и даже в некоторых материальных пособиях. Всё это, конечно, не могло не отозваться благоприятным образом на отношениях языческого общества к православной миссии. Особенно благотворны беседы с отдельными личностями, когда они высказывают свои убеждения или недоумения. Здесь даже и женщины-язычницы держат себя иначе и во многих случаях принимают участие в собеседованиях, тогда как при общественных собраниях, где присутствует миссионер, они или молчат, или убегают из юрты.

Мы уже говорили, что труды миссионеров в отчётном году были направлены: 1) на утверждение в св. вере и правилах христианской нравственности уже просвещённых св. крещением инородцев и 2) на оглашение проповедью Слова Божия инородцев-язычников. В отношении бурят-христиан миссионеры сделали немалые успехи. новокрещёные постепенно возрастают в христианской жизни, начинают сознательно относиться к оставленному ими язычеству, как вере лживой, обманчивой. У многих из них явилось искреннее желание навсегда покинуть кочевую жизнь, где всё напоминает о язычестве, и устроиться на новом месте совершенно по-русски. И вообще можно сказать, что с крещением, и только с крещением, инородец становится доступным влиянию окружающих его русских православных христиан и начинает усваивать от них начала лучшей жизни как в нравственном, так и в культурном отношении и, как показывает опыт, идёт по этому пути настолько быстро, что в третьем поколении, а иногда и во втором, бурята можно отличить от коренного русского только по физиономии. Что касается успехов миссионерской проповеди среди язычников, то с этой стороны бросается в глаза прежде всего значительная разность в результатах миссионерской деятельности трёх районов Иркутской миссии: среди ламаитов Иркутского и Балаганского округов, среди шаманистов Верхоленского и среди шаманистов Балаганских, ― разность, зависящая главным образом от взгляда язычников на христианство и отношения их к христианской проповеди.

Язычники в большинстве русскую веру, как они называют христианство, признают верою высшею, лучшею, Царскою. Исключение составляют ламаиты Шимковского и Аларского ведомств, где находятся буддийская кумирня (дацаны). Ламы рассказами о чудесах Тибета и Монголии, о различных «гэгэнах» и перерождениях укрепляют фанатиков в том, что выше и святее «жёлтой веры» ничего нет на свете. С другой стороны, те же ламы употребляют всевозможные усилия, чтобы внушить своим единоверцам крайне неприязненные отношения к христианским проповедникам, не пренебрегая для достижения этого никакими средствами. И лестью, и угрозами они стараются, если уже не возвратить в ламство новокрещёных (впрочем случается и это), то по крайней мере воспитать детей их в правилах буддизма. Для этого, скрывши младенца христианских родителей от крещения и вырастивши его в языческой семье, ламы воспитывают его затем в своём дацане или отправляют для этой цели в центральное буддийское училище ― при Гусино-озёрском дацане, чтобы приготовить из него рьяного фанатика, проповедника ламаизма и смелого борца за «жёлтую веру» (буддизм). Таков, например, по словам Жимыгытского миссионера священника Флоренсова, сын крещёного инородца Тыртхевского рода Никифора Мыльэнова-Арабдон, в своё время скрытый от крещения чрез запись в семью ламаита и уже четвёртый год воспитывающийся в Гусино-озёрском дацане. В Тункинском крае, где язычники держатся ламайского суеверия, ламы постарались приобрести огромное влияние на всё языческое население, пользуясь для сего, по преимуществу, ростовщичеством. Чрез своих агентов они снабжают языческое население в нужное время ссудами. Действуют они в этом случае не от своего имени: они дают известную сумму агенту, почти всегда среднего состояния, за проценты от 35 до 40 к. на рубль, и доверенный от себя уже раздаёт нуждающимся деньги за 50–60%. Так как большая часть инородческого начальства здесь язычники, то и ламские долги взыскиваются первыми. Богатство и сила лам таким образом всё растёт, а бедное языческое население, попавшее в кабалу к ним, поневоле подчиняется всего, что желательно их кредиторам. Богатые язычники-кулаки и естественные союзники лам, а потому всячески поддерживают их и очень дорожат, если на кого-нибудь из их детей падёт выбор быть принятым в школу при дацане, а потом сделаться ламою. Но самые деятельные помощники штатных лам ― ламы не штатные и хувараки²⁷, живущие в улусах. Как постоянно в вращающиеся среди языческого населения, они с особенною ревностью поддерживают ламаизм и нередко поселяют вражду между новокрещёными и язычниками. ― Что же касается внутренней религиозной жизни язычника-ламаита, то и о ней сказать нечего: так она незначительна, незаметна. По всему видно, что ламство распространилось среди шаманистов благодаря внешним благоприятным влияниям и теперь поддерживается тоже только внешними средствами, не привнесши в духовную жизнь бурята-шаманиста ничего утешительного, ничего нового. Вот что пишет об этом один из Тункинских миссионеров: «дома ли, или в дацане, где изредка бывает бурят-ламаит, он никогда не считает своею обязанностью обнаруживать участие и внимание в продолжение всего идолослужения ламы: ему достаточно сложить ладонями около лба руки или сделать два-три земных поклона или просто постоять в такой позе, а остальное время он тут же и разговаривает, и смеётся, и курит свою ганзу (трубку), словом, делает что ему угодно. Дома, не признавая для себя обязательной утренней и вечерней молитвы, ламаит лишь изредка считает долгом сжечь перед бурханами небольшую курительную свечку или приложить ко лбу завернутые в платке листы священной буддийской книги, да произнесть со вздохом таинственное »оммани-бадмэхом«. Вот постоянные выражения ежедневной религиозной жизни бурята-ламаита. Далее, сообщает другой миссионер, он во всём послушный раб ламы. От рождения до смерти всё обставлено так, что лама необходим: рождение младенца происходит большею частию при помощи шабаганцы (буддийской монахини), детские годы проходят под впечатлением дикой ламайской музыки, признание девицы совершеннолетнею совершается в дацане преимущественно в день «Майдара», день бракосочетания также зависит от ламы, иначе невеста будет бесплодной, а буряты так дорожат продолжением рода, ― и по смерти бурятская жизнь зависит от ламы: какое перерождение ожидает умершего, ― это скажет лама. Вообще буряты-ламаиты всегда чувствуют перед кем-то страх и всецело зависят от лам, а последние пользуются всеми средствами, чтобы поддержать такое своё положение и предохранить инородцев от влияния миссионеров, распуская про них всевозможные неблаговидные выдумки.

Более или менее правильные понятия о христианстве имеют только те из ламаитов, которые обучались в русских школах. У большинства же из их христианские понятия крайне скудны, сбивчивы и подчас нелепы. Объясняется это прежде всего недостатком школ, а затем стремлением лам искажать проповедуемые миссионерами истины христианской веры отождествлением христианства с буддизмом. «Будда и Христос, учат ламы, одно и то же лицо, молитва «Господи, помилуй» и «Оммани-бадмэхом» ― одна и та же молитва, и у русских, и у бурят Бог один, только вера разная; русская вера труднее, а ламайская легче» и т. п. Цель распространения такого лжеучения очевидна ― доказать ламаитам, что нет нужды принимать христианство. Благодаря всему этому, обращение ламаитов в христианство представляется особенно затруднительным, и случаи такого обращения большею частию имеют единичный характер. К тому же в ведении некоторых миссионерских станов, как, например, Гуджирского, Парфеньевского-Коймарского и др. язычников осталось очень немало, сравнительно с христианами; но остались только уже фанатики, обращения которых в православие в настоящем поколении трудно ожидать. Но и в этой среде Господь находил и находит своих избранных, видимо тяготящихся современным строем ламайской религиозной жизни и, по сравнении её с жизнью православных-бурят, самостоятельно стремящихся к христианству. По отчёту Бажеевского миссионера, священника Константина Попова, к нему недавно явились из Ленского улуса инородка Ярьян Холтанова, 69 лет, и один инородец с просьбою просветить их св. крещением. На вопрос, почему они вдруг пожелали переменить свою веру, прибывшие отвечали: «русская вера лучше», а Холтанова добавила: «жить-то мне, старухе, не много; когда я умру, ты придёшь похоронить меня и Богу помолишься, а у нас ― закопают в землю, как собаку, да и только».

Значительно разнятся от бурят ламаитов в отношении к проповеди христианства буряты-шаманисты. Шаманство, которое исповедуют в большинстве Балаганские инородцы и все инородцы Приленского края, год от году теряет своё значение. Так как шаманы все без исключения неграмотны и вообще в этом лжеверии нет письменности, то всё учение о духах ― западных и восточных тэнгриях ― почти всеми позабыто. Остались только внешние знаки идолослужения: умилостивления разгневанных духов кровавыми жертвами и «брызганиями», которые при том скорее можно назвать частными и общественным пирушками, чем религиозными обрядами. Времена господства шаманов прошли и молодое поколение язычников смотрит на них несколько подозрительно, а сколько нибудь образованное ― и с презрением. Только старики вспоминают иногда имена древних шаманов-фокусников, которые будто бы прокалывали себя ножом, невредимо стояли на раскалённом железе и т. п. «Ранее шаманы были лучше, с сожалением говорил Боханскому миссионеру один язычник, а нынешние ничего не помогают, им бы только было вино да мясо». В настоящее время шаманы пользуются уважением только у древних стариков и женщин, да среди шаманистов, живущих в глухих местах, куда ещё не проникла грамотность, да с большим трудом проникают и миссионеры. Старики-шаманисты удерживают от крещения и своё потомство угрозою лишить наследства тех, кто крестится, причём нередко при смерти дают завещание старшему сыну, чтобы он также удерживал от крещения свою семью и братьев. Женщины-шаманистки также удерживают своих мужей в язычестве угрозою уйти к другому мужу. Но и шаманисты различных местностей с давних пор не одинаково относятся к миссионерской проповеди и своим новокрещёным. Среди балаганских шаманистов давно уже нет неприязненных отношений к христианству, а потому нет и притеснений новокрещёных со стороны язычников. В настоящее время такие притеснения и немыслимы, так как крещёные буряты сравнительно с шаманистами составляют большинство и можно с уверенностью утверждать, что обращение всех Балаганских шаманистов в христианство дело времени и, пожалуй, недалёкого. Не то ― у Бурят Приленских. В отчётах предыдущих лет мы уже имели случай несколько раз говорить о религиозном состоянии этих инородцев и о социальном устройстве их быта, а потому теперь достаточно только вкратце напомнить об этом.

Ко всякой религии Приленский бурят относится индифферентно, не исключая и шаманства. Для него приятен и татарин, и еврей, и православный, и католик, и ламаит, лишь бы он был только ему полезен и не нарушал строй его жизни (мы говорим преимущественно о состоятельном классе, как классе правящем и руководящем). Население по состоянии здесь можно разделить только на два класса ― состоятельных и бедных, среднего класса здесь почти нет. Всё общество совершенно в руках этих кулаков-управителей; всё оно ― в неоплатных им долгах, которые постепенно увеличиваются 60% налогом, несмотря на то, что каждый должник ежегодно вносит часть долга. При уплате калыма за невесту, при совершении кырыков, для которых требуется баран и водка, бурят снова прибегает к богачу-кулаку. Привольна жизнь улусного богача-кулака, а потому он с неудовольствием смотрит на всех, кто попытался бы изменить этот порядок жизни. На этом основании он недружелюбно, а в былые времена крайне неприязненно относится к просвещению св. крещением его должников, справедливо полагая, что невинные проценты (60% на 100) могут показаться великими и за крещённых может вступиться начальство. Но сам богатый редко лично причиняет неприятности юным христианам, а действует чрез тех же бедняков-шаманистов, защищая их потом на инородческом суде, где судьи избирались из таких же кулаков. Не удивительно поэтому, что христианство в Приленском крае распространяется с большим трудом, и до сего времени, несмотря на все усилия, миссия могла окрестить едва 10% здешняго бурятского населения. Составляя такое незначительное меньшинство, Приленские буряты-христиане не могут и защитить себя от притеснения богатых бурят-язычников. И действительно, история недавних лет богата фактами самых возмутительных притеснений новокрещёных. Правда, далее мы с удовольствием констатируем факты, указывающие на то, что время притеснений уже проходит, что они не остаются уже безнаказанными, а потому и среди бурят Приленских замечается благоприятная перемена в их взглядах на христианство. Мы приписываем это отчасти благодетельному для миссии учреждению бывшим Иркутским генерал-губернатором, графом А. П. Игнатьевым должности представителей от христиан в инородных управлениях, чем он и увековечил своё имя в истории Иркутской миссии. Но во всяком случае ещё далеко то время, когда Приленские шаманисты на столько же приблизятся к принятию христианства, на сколько близки шаманисты Балаганские.

При существовании указанной разности в религиозном настроении и в отношении в православной вере и её проповедникам бурят-язычников в трёх районах деятельности Иркутской миссии понятно, что и успехи её, с точки зрения числа обращённых в христианство, могут быть различны. И действительно, уже много лет замечается, что из числа новокрещёных ежегодно более значительную часть составляют Балаганские шаманисты; среди же шаманистов Приленских, а в особенности среди ламаитов число крестящихся гораздо менее. То же замечалось и за отчётный год. Крещено всего в этот год 1,197 шаманистов в Балаганском округе, 185 шаманистов в Приленском крае и 429 ламаитов Тункинского и Аларского ведомств.

До сих пор мы говорили об условиях препятствующих успехам дела миссии не в отчётном только году, а действующих в большей или меньшей степени постоянно; теперь мы перейдём к обстоятельствам исключительным, особенно неблагоприятно отразившимся на деле миссии в минувшем году. Читатели сего отчёта, интересующиеся миссионерскими вопросами, конечно не могли не обратить внимания на появление в течение первой половины отчётного года в некоторых органах столичной и провинциальной печати различных сообщений, заметок и даже целых особых статей, касающихся деятельности православных миссий в Иркутской епархии и положении ламства и ламаитов.

Некоторые из этих сообщений и статей заключают в себе разоблачение таких приёмов, практикующихся якобы Иркутскими миссионерами при крещении инородцев, какие способны совсем уронить дело православных Иркутских миссий в глазах всего просвещённого общества и правительства, конечно в том случае, если бы таковые сообщения подтвердились достоверными фактами. Но, как выяснила сама печать, в основании этих сообщений лежал лишь факт подачи несколькими инородцами Аларского ведомства жалоб на насильственное крещение их Аларским миссионером, жалоб, по расследованию оказавшихся гнусной клеветой, причём крещёные инородцы оказались этому делу почти непричастными. Кем был поднят весь этот шум в печати, из какого источника получался этот грязный поток клеветы на миссию, кому это было нужно и для какой цели требовалось алярмировать²⁸ и общество и печать ― всё это в достаточной степени выяснила та же газетная полемика, и потому передавать в отчёт всю печальную историю этого нападения на миссию и её деятелей мы не находим нужным; а желающих ознакомиться с нею подробнее отсылаем к статье о мнимых насилиях при крещении бурят-язычников, помещённой в 24 № Церковных Ведомостей 1892 года, составленной на основании официальных документов и передающий дело так, как оно в действительности и было.

Но, если обвинения Аларского миссионера в насилиях, произведённых им над бурятами-ламаитами для обращения их в христианство, оказались, по расследовании, полнейшей выдумкой и клеветой, если распространившиеся в печати слухи об этих насилиях печатно же и опровергнуты документальными данными, то тем не менее нужно сознаться, что вся эта интрига против миссии и ведённая ламами, достигла своей цели вполне. В высшей степени благоприятное для дела миссии впечатление, произведённое на бурят-язычников Высоким вниманием, какого удостоил миссию и её представителей Её Высочество Государь Цесаревич, в бытность свою в Иркутской губернии, ― впечатление, расположившее даже бурят-ламаитов к принятию христианства, было парализовано ламской интригой. Поколебавшееся-было убеждение ламаитов в том, что правительство назначило для бурят ламскую веру, а не христианство, самовольно будто бы распространяемое миссионерами, убеждение, распространяемое ламами и составляющее единственную и самую важную основу их влияния на язычников, не только восстановлено, но и укреплено сильнее прежнего. Такие факты, как внимательное отношение начальства к заведомо ложным жалобам на миссионера, покровительство, оказанное жалобщикам ― лицам подозрительным и обвиняемым в разных преступлениях, и в особенности, газетные статьи в защиту притесняемых будто бы миссионерами несчастных ламаитов и лам, ― всё это в руках ловких агентов ламства надолго будет сильным оружием. Человека, мало знакомого со строем понятий и жизни кочевого инородца, поразит та чудовищная окраска всех вышеуказанных фактов, какую придают им ламы и их досужие агенты, на тысячу ладов перетолковывая каждую мельчайшую подробность в этом, столь благоприятном для них деле. Сильные своею численностью, своею близостью к народу, из которого и сами они происходят, ламы теперь являются бесспорными руководителями общественного мнения инородцев-язычников, которые вполне верят что ламы, а не миссионеры действуют на основании законов, и что светское начальство ― на стороне лам и, потому, они могут смещать неприятных для них окружных начальников и даже строить дацаны, как построили недавно Аларский, к освящению которого теперь готовятся, чтобы обставить его возможно торжественнее. Словом, поколебленный многолетними усилиями миссии престиж лам является восстановленным вполне. И понятно, много потребуется времени для того, чтобы поднять успехи миссии среди ламаитов до высоты, какой они достигли к отчётному году, за время управления Иркутской епархией высокопреосвященного Вениамина, столь безвременно скончавшегося. В настоящем отчёте приходится только констатировать, насколько печально отразился на деле миссии успех ламской интриги. За много лет постоянно повышающееся число ежегодно крещаемых ламаитов Балаганского округа в отчётном году разом пало на многие сотни. Как на пример, укажем на Аларский стан²⁹ ― центр борьбы с ламаизмом. Здесь за отчётный год число крещёных язычников определилось только в 46 человек обоего пола, тогда как за прошлый год оно доходило до 360 человек, т. е. Разом упало до ⅛ прежнего числа. Такое же уменьшение числа окрещенных замечено и в Бажеевском стане.

Влияние ламской интриги не ограничилось Аларским ведомством: оно отозвалось напр. И в Тункинском крае. «Зловредные слухи, распространяемые против миссии врагами её, (говорится в отчёте Жимыгытского миссионера священника Флоренсова) посредством газетных и других оклеветаний и кляуз, печальным образом отразилось в отчётном году и у нас. Пронырливый поверенный по ламским делам Шайдан Балгунов весною отчётного года, возвратившись из Иркутска усердно распространял в Тунке и в Хорбятской управе газетные слухи о насильственных будто бы крещениях бурят и подаче нескольких сотен прошений по этому поводу новокрещёными на миссионеров. Пользуясь смущением новокрещёных, как последствием этих слухов, ширетуй дацана, узнавши о приезде начальника миссии в Тунку, поспешил объехать все улусы и побудить бурят также на подачу прошений на миссионера. И действительно, было подано три прошения, которые, по дознанию, оказались клеветой. Но тем не менее, произвели должное впечатление на желавших быть христианами». Но и при всех таких ухищрениях со стороны врага рода человеческого и его служителей, Господь дал Иркутской миссии утешение увидеть в ограде св. Церкви 1,811 новых христиан. Особенно утешительно, что в Приленском крае, где прежде крестились одни только бедняки, в отчётном году принимали св. крещение уже люди состоятельные, грамотные и даже власть имеющие. Так, в Усть-Ордынском стане просвещены св. крещением заседатель Ордынской управы (выборный) Ханхасаев и крещение его нисколько не повлияло на последующие выборы: он снова избран членом управы на будущее трёхлетие. Затем крестился помощник старосты 1-го Абаганатского рода Маргодашкинов и ещё несколько влиятельных инородцев. Но, главнее всего то, что все почти они люди грамотные и предварительно изучили христианское вероучение. В материальном отношении все они люди независимые, хотя и нельзя сказать ― особенно богатые. Такое же движение в пользу православия появилось и в Хоготовском стане. Здесь, в самом глухом месте, приняли св. крещение самые влиятельные люди, братья Хонгоровы, также грамотные, подающие надежду быть истинными сынами св. Церкви и распространителями св. православной веры среди своих соулусников. Среди инородцев Ольхонского ведомства также заметно развивается благоприятное для дела миссии настроение. Вот, например, что пишет в своём дневнике Еланцинский миссионер, священник В. Амвросов: «6-го декабря я был в Кутульском улусе, приходит ко мне бурят-язычник и даёт мне 1 рубль денег со словами: «возьми, это ― жертва русскому Богу». Далее он рассказывает, что у его жены не было детей. Звал он шаманов, делал кырыки и приносил жертву Ольхонскому бурхану, а детей всё-таки не было. Наконец, осенью 1891 года, по совету одного шамана, он отправился в Иркутский Вознесенский монастырь молиться русскому Богу. Шибко я там молился, говорил бурят, а нынешнею осенью жена родила сына. Как я рад! Спасибо русскому Богу». Есть надежда, что он вместе с женою примет св. крещение. При устройстве Кутульского молитвенного дома, почин этого доброго дела принадлежал голове ― язычнику. Шаманисты, наравне с крещёными, несли свои лепты на сооружение означенного молитвенного дома. Вообще нужно сказать об Ольхонских язычниках, что среди них явилось особенное доверие к христианству и христианах, так что в обе управы, Еланцинскую и Кутульскую, они в отчётном году избрали на должность голову христиан. Невольно припоминаются слова одного Ольхонского язычника, сказавшего покойному о. Миссионеру Черепанову в 1888 году: «скоро, в 1893 году мы все окрестимся». ― Мы предлагаем вниманию любящих св. дело распространения веры Христовой среди Сибирских кочевников таблицу просвещённым св. крещением бурят в 1892 году по каждому стану отдельно:

В положении и деятельности миссионерских школ в отчётном году перемен никаких не произошло, даже и наличный состав учащих оставался тот же, за исключением Бильчирской школы, куда учителем определён священник Николай Шастин вместо выбывшего с миссионерской службы священника Михаила Махочкеева. Поэтому о состоянии школ нам приходится сказать тоже, что мы писали в предыдущем отчёте. Всех миссионерских церковно-приходских школ было 14, в которых обучалось 316 мальчиков и 18 девочек, всего 334. Учителями состояли: 2 священника, 3 диакона, 2 псаломщика, 4 учителя и 3 учительницы. Учителя и учительницы получали от миссии жалованье в размере 200–240 руб. в год при готовой квартире, диаконы и псаломщики ― по 120 руб. сверх положенного жалованья по должности. На содержание учителей и учительниц в отчётном году израсходовано 1,840 рублей, кроме содержания учителя Бильчирской школы, который получал жалованье (500 руб.) по должности сотрудника миссии, и учительницы Заложной школы, которая получила жалованье (300 руб.) из местных средств стана.

Из 316 мальчиков, обучавшихся в школах, 87 жили в миссионерских помещениях на полном содержании от миссии. Содержание каждого мальчика пансионера определялось от 4 до 5 руб. 50 коп. в каждый учебный месяц, смотря по местным условиям жизни в том или другом стане. Всего на содержание 87 пансионеров в отчётном году израсходовано 3,084 руб. 30 коп. Обучение в миссионерских училищах производилось по программе одноклассных церковно-приходских школ. Руководили занятиями и заведовали школами местные оо. Миссионеры. Они же безмездно преподавали и Закон Божий. Состояние школ и обучение в них, по отзывам оо. Благочинных и по моим личным наблюдениям, вообще очень удовлетворительно, благодаря искреннему усердию и исправности учителей и учительниц.

Хотя в школы преимущественно принимаются дети новокрещёных инородцев, но и язычникам, если позволяло помещение, миссионеры не отказывали в приёме их детей. Те и другие дети, т. е. Крещённые и некрещёные, живя в домах миссионеров в продолжение учения и видя в них порядок православно-русской жизни, обыкновенно вносят оный и в жилища своих родителей. «Уже тем, говорит один миссионер, эти дети приносят немалую пользу миссии, что зная, когда и в какие дни бывают христианские праздники, они и сами приходят в церковь и приводят своих родителей; некрещёные же дети, обучавшиеся в школах, по достижении совершеннолетия обыкновенно принимают святое крещение и нередко делаются проповедниками Евангелия в своих улусах». Успеху обучения много вредит неисправное посещение школы учениками, особенно приходящими (не-пансионерами), которые то по отдалённости улуса, где живут их родители, по причине ненастной погоды, то по разным другим причинам часто пропускают уроки по два и более дней, а иногда поучившись месяц-другой, совсем перестают посещать школу. Другим условием, препятствующим подъёму уровня знания учеников и надлежащему выполнению программы церковно-приходских школ служит то обстоятельство, что родители не дают возможности детям окончить полный курс учения. Лишь только мальчик научится хорошо читать и писать, родители считают обучение оконченным и берут из школы, чтобы возложить на него хозяйственные работы или эксплуатировать его грамотность составлением приговором, прошений, расписок и т. п. Но главное препятствие в этом отношении заключается в том, что миссия не только должна устроить школу и обставить её надлежащим образом, но и иметь при ней непременно пансион, в котором бы дети содержались на счёт миссии. Буряты ещё слабо сознают пользу грамотности и христианского просвещения в особенности, к тому же живут разбросанно, вследствие чего школьнику приходится ходить в училище иногда за 2 или 3 версты. Поэтому приходящих учеников в этих школах бывает сравнительно немного. Устроить же обширные пансионы, особенно с бесплатным содержанием школьников, миссия не имеет возможности, а на плату за содержание их со стороны родителей рассчитывать совершенно нельзя. Богатые буряты, живущие вдали от стана, не отдают своих детей в пансион, а предпочитают нанимать для них частных учителей, а бедные, хотя и желали бы иной раз, не в состоянии платить за содержание своих детей в школе. Правда, это обстоятельство служит причиною увеличения улусных школ грамоты, но эти последние, так как учителями в них обыкновенно состоят отставные солдаты, уволенные со службы чиновники и, в большинстве, ссыльно-поселенцы, не могут приносить столько пользы, сколько приносят правильно организованные школы миссионерские. Миссионеры часто не только не имеют возможности наблюдать и руководить занятиями частных учителей бурятских детей, но даже и не знаю о существовании домашних школ. Случается и так, что самозванный учитель, как полный хозяин своей школы, не признающий над собою и над своим делом никакого контроля, иногда даже прекращает занятия при появлении в юрту миссионера, особенно если в ней нет крещёных обитателей. Те школы грамоты, которые были известны миссионерам и в которых учителями состояли лица более или менее благонадёжные, миссия старалась поддержать и упрочить, снабжая их учебниками и учебными пособиями и поощряя учителей денежными наградами. Таких школ в отчётном году было 22, а учащихся в них до 180. Впрочем точно определить число школ грамоты и учащихся в них не представляется возможности: ученики часто меняются в продолжении учебного времени, одни поучатся один-два месяца и перестают ходить, на их место приходят другие и учатся столько же. Меняются и учители, особенно если они не имеют паспортов, т. е. Бродяги (таких личностей среди бурят проживает довольно). При первой же попытке миссионера узнать, кто такой учитель, последний немедленно исчезает из улуса, перекочёвывает в другой и там снова начинает свою учительскую деятельность, а обучение в первом улусе за неимением учителя прекращается. Некоторые миссионеры прилагали старания подготовить учителей в улусных школах грамоты из учеников своих школ, но почти всегда безуспешно, так как родители их почти никогда не дают им возможности окончить полный курс учения по программе церковно-приходских школ.

На содержание миссии в отчётном году из Иркутского Комитета Православного Миссионерского Общества получено 25,700 руб. 52 коп., а с оставшимися у начальника миссии от 1891 года 2,950 руб., на постройку домов для миссионеров Аларского и Нельхайского, всего 28,650 руб. 52 коп.

Из этой суммы употреблено в расход:

Затем в остатке состоит одна тысяча девять сот (1,900) руб. Деньги эти подлежат расходу в 1893 году: а) на окончание постройки нового дома в Боханском стане для помещения миссионера 1,100 р. и б) на постройку дома в Нельхайском стане 800 рублей.

Начальник Иркутской духовной миссии,

Агафангел Епископ Киренский.