Часть вторая. Свидетельства науки

Введение: важность вопроса

Характер и определение науки

Призыв к конструктивному диалогу

Если Вы позволите нам «небольшую» тавтологию (хотя мир уже позволил Дарвину тавтологию в виде его теории о выживании наиболее приспособленного¹⁹¹ более ста лет назад), мы бы сказали, что место, с которого следует начать, находится в начале. В начале данной главы нам следует заявить, что 1) мы не являемся учеными по образованию, также как 2) мы не являемся, строго говоря, философами науки.¹⁹²

И все же мы хотим обсуждать «Ограниченность науки». Возможно, сделанные выше два заявления не настолько порочны, чтобы Вы закрыли книгу, встали и пошли «погонять мяч» или заняться чем-то еще в этом роде. Просто вопросы, которые мы намереваемся обсуждать, очень важны для «среднего» христианина, а кроме того, эти вопросы не являются, строго говоря, «научными» в современном смысле этого слова, да и никогда таковыми не были. Ученый Роберт Гэнж, в своей прекрасной книге

«Происхождение и судьба», пишет: «В начале своей научной карьеры я бывал потрясен тем, как различные мировоззрения влияли на интерпретацию данных. Вскоре я понял, что все выводы нуждаются в предположениях, окрашенных философией» (выделено нами). Гэнж продолжает:

Проблема, с которой мы сталкиваемся в вопросах происхождения и судьбы, заключается в том, что наши изыскания, в сущности, связаны с одноразовыми событиями, которые невозможно воспроизвести для исследования. Мы вольны устраивать эксперименты, данные которых могут быть проверены, но совершенно другое дело – принимать за реальность результаты экспериментов, условия проведения которых отдалены от нас во времени на миллиарды лет. Таким образом, практически всегда, когда что-либо случается только единожды, это должно быть скорее предметом юридического [я добавлю – философского], нежели научного разбирательства. Мы можем лишь гадать о том, что произошло, и использовать науку для сбора доказательств в поддержку той или иной гипотезы. Но вопросы происхождения или судьбы – вне юрисдикции науки.¹⁹³

Это значит, что наука в качестве современной методологии не решит, просто не сможет решить проблем и ответить на вопросы, связанные с этой дискуссией.

С самого начала следует также пояснить, что мы не порицаем науку и не выплескиваем пресловутое дитя вместе с водой. В данном случае, «дитя» – это наука, а «вода» – неверное мышление и ошибочные выводы некоторых ученых. Есть еще многое, что можно было бы сказать, и что нужно сказать в такой главе, но у нас недостаточно времени для этого. Например, в следующей главе нами будет кратко рассмотрено развитие современной науки (того, что мы называем «новой наукой», а другие – «современным мышлением»).

Можно представить эволюцию с точки зрения исторического подхода к эволюции эволюционных идей. Задача ученого, а по большому счету – любого образованного человека, внести в обсуждаемую проблему более света, чем жара. Нам нравится высказывание Вудро Вильсона о цели образования:

Целью либерального обучения является не получение знаний, а дисциплина и просвещение сознания. Образованный человек проявляется в его точке зрения, характере сознания, отношении к жизни и беспристрастном способе мышления. Он склонен привносить более свет, нежели жар в дискуссию, и чаще, чем кто-либо другой, проявляет способность соединения элементов сложного предмета в единое целое; у него есть то знание мира, которым не может обладать тот, кто знаком лишь со своим поколением или только со своей собственной задачей.¹⁹⁴

Мы постараемся справиться с этим, насколько это возможно в рамках одного раздела. Мы надеемся внести несколько ясных утверждений по основным проблемам кажется уже бесконечного спора между наукой и религией.

В значительной степени спорным является само определение «науки». «Современное мышление» или, как мы его называем, «новая наука» дает определение тому, что составляет науку, с позиции весьма ограниченной методологии. «Наука» становится синонимом метода лабораторного наблюдения повторяющихся явлений, т.е. эмпирического метода. Так, согласно Оксфордскому словарю, наука «должна подразумевать доказательство и определенность, не должна отходить от того, что поддается непосредственному наблюдению, и не должна выходить за рамки обсуждения процессов, наблюдаемых в настоящее время» (выделено нами).

Конечно, в современном, чисто техническом смысле, с этими методологическими ограничениями все в порядке. Суть нашего замечания в том, что коль уж наука в состоянии и должна заниматься лишь анализом повторяющихся явлений посредством эмпирического метода; раз ее оперативный метод справедливо ограничен; то ученым не следует делать абсолютных заявлений об истине (скажем, происхождении) в сферах, которые находятся вне самого поля их исследования, а именно: в истории, религии, философии и т.д. Хотя ясно, что исторически – это вопиюще неадекватное понимание науки, делающее ее пленницей методологической – если не сказать позитивно позитивистской – концепции. И это особенно верно, когда ученые пытаются делать заявления относительно истинности чего бы то ни было, или утверждают невозможность чего-то, что по их же собственному убеждению находится вне сферы действия их метода. Мы отнюдь не считаем, что от рассмотрения науки в контексте современного лабораторного метода нет никакой пользы. Но, однако, следует заметить, что декларация «наукой» или учеными абсолютных заявлений о том, что безусловно случилось или не случилось в предыстории, находится вне сферы методологии науки, лежит за пределами «науки» по определению. Современная «наука» больше не в праве исключать понятие духовное из природного, лишь тогда она сможет найти ответ на вопрос, что послужило причиной мира!

В истории западного мира наука определялась как поиск истины о реальности – всей реальности! Сюда входило не только физическое, но и метафизическое. Вне всякого сомнения верно то, что исторически современная наука, каковой мы ее знаем, родилась из христианской метафизики или мировоззрения. Клайв Льюис, размышляя о единстве природы – лежащей в основе науки нашей уверенности в том, что природа действует и всегда будет действовать одним и тем же образом, говорит:

Можем ли мы доверять этой вере – в преобладание Единства в природе? Или это просто наше сознание так работает? ... Ответ зависит от той метафизики, которой мы придерживаемся. Если все, что существует в природе, – гигантское бессмысленное взаимопереплетенное событие,., то явно нет ни малейшего основания предполагать, что наше чувство, что в природе все «как раз», наша последовательная вера в единство природы говорят нам что-либо о внешней по отношению к нам реальности... Этому можно доверять лишь в том случае, если права совершенно иная метафизика. Если самое фундаментальное в реальности, Факт, являющийся источником всех остальных фактов, в некоторой степени подобен нам, если это – Разумный Дух, и мы получили нашу разумную духовность от Него, тогда нашей уверенности, действительно, можно доверять.

Льюис продолжает:

Наука однозначно нуждается в метафизике именно такого рода. Величайшие натурфилософы убеждены, что их наука порождена этой метафизикой. Профессор Уайтхед указывает, что столетия веры в Бога, который совмещал «личную энергию Иеговы» с «рассудительностью греческого философа», изначально послужили уверенности в том, что мы можем ожидать наличие систематического порядка в природе. А это и сделало возможным рождение современной науки. Люди стали учеными, потому что они ожидали Закона в Природе, так как они верили в Законодателя. Во многих современных ученых эта вера умерла: интересно было бы посмотреть, как долго протянет после этого их уверенность в единство.¹⁹⁵

Небезынтересно взглянуть на контекст цитаты, взятой Льюисом у Уайтхеда. В труде «Наука и современный мир» Уайтхед говорит:

Но науке требуется нечто большее, чем просто ощущение упорядоченности вещей... Тем не менее, я еще даже не коснулся величайшего вклада, внесенного средневековьем в формирование и развитие науки (выделено нами). Как удалось этому убеждению столь бурно прорасти в европейском сознании?

При сравнении такого рода мышления в Европе с позицией других цивилизаций, предоставленных самим себе, обнаруживается лишь один единственный источник его возникновения. Эти убеждения могли возникнуть только из настоятельной уверенности средневековья в рациональности Бога, обладающего как личностной энергией Иеговы, так и рассудительностью греческого философа. Каждая деталь была предусмотрена и упорядочена: исследования природы могут закончиться лишь доказательством веры в рациональность. Заметьте, я говорю не о явно выраженной вере нескольких человек. Речь идет об отражении в европейском сознании того, что на протяжении веков не подвергалось сомнению.

...Моей единственной целью является понять то, как это вышло. Я объясняю это тем, что вера в возможность науки, предшествовавшая развитию современной научной теории, явилась неосознанной производной средневекового богословия.¹⁹⁶

Так что утверждение/заявление Уайтхеда куда сильнее.

На самом деле, проблемы начинаются сразу же как только целью «науки» объявляется открытие понятных истин о соответствующей области реальности (заметьте: не истины, как следовало бы сказать, а истин; одним только использованием несуществующей формы множественного числа для понятия истина, – уже причисляешь себя к лагерю противостоящих исторической позиции западной мысли и даже не допускающих возможности объединенного поля знания). И кроме всего прочего, кто (и на каком основании) решает, что значит «соответствующая область реальности»? Конечно же, принимая позитивистское определение, мы вынуждены ограничить науку всего лишь повторяемым и наблюдаемым физическим миром.

Таким образом, концепция науки, ограничивающая «науку» ее же методологией – является не разрешением, а частью проблемы. Согласно этому взгляду, то, что образует «науку», должно осуществляться при большом количестве методологических ограничений. Истина, которая не подходит требуемым методологическим критериям, не может быть частью науки; и следовательно, по определению, не является истинной. Соответственно сферы, к которым указанная методология неприменима (история, психология, религия, метафизика – все, что нельзя воспроизвести в лаборатории), не имеют отношения к науке. За исключением, конечно, тех случаев, когда «ученый» хочет сделать заявление в одной из вышеперечисленных областей – тогда он зачастую считается признанным экспертом. Множество современных философов науки явно не испытывают восторга по отношению к взгляду на науку, который дает ей определение только на основании ее метода.

Впрочем, реальной проблемой является то, что некоторые ученые даже здесь сами заходят за рамки своего собственного метода, дабы сделать заявления об истине, что не позволительно с точки зрения их собственных методологических ограничений. У креационистов было бы меньше оснований для склок со своими «противниками» (например, по вопросам геологии потопа) если бы они не делали «заявлений» о том, какие механизмы на самом деле объясняют те или иные наблюдаемые явления; или каков был возраст земли на самом деле, или образовались ли все виды на самом деле из видов-предков. Другими словами, если бы метод на самом деле оставался нейтральным, как метод. Просто необходимо, чтобы креационисты соблюдали ту же нейтральность метода, если уж метод будет определен так узко.

Но предположим, что «новая наука» или эмпирический лабораторный метод «современного сознания» является единственным действительно научным методом. Что это говорит нам о происхождении? Ответ: ничего! Дональд М. МакКой, широко известный британский ученый, в своей книге «Наука и поиск смысла» задает вопрос: могут ли наука и технология найти ответ в поиске истины?

Мой ответ, как видите, категорическое «нет». С другой стороны, правильно понятые, они, как я считаю, вовсе не разрушают значение тайны в нашем мире, но, по моему мнению, они реально способствуют пониманию... Когда же дело доходит до принципиальных вопросов о смысле всего зрелища, они систематически хранят молчание, потому что эти вопросы лежат за пределами науки (выделено нами). Но то, что они не являются научными вопросами, не означает, что эти вопросы неуместно задавать ученому или кому-либо еще как человеку. Это лишь означает, что если на них надо ответить, то ответы будут найдены вне системы, определенной правилами научной игры. Это похоже на шахматы. Если на предложение: «Давай поиграем в шахматы» кто-то отвечает: «Зачем?», ответ на этот вопрос не предусмотрен правилами шахматной игры.

Я, собственно, пытался показать, насколько христианский теизм далек от того, чтобы быть врагом науки: фактически он предлагает единственное разумное основание для занятия науки, включающее принципиальный аспект послушания, которого требует Создатель от нас и нашего мира. Об изоляции христианства от науки для того, чтобы между ними сохранился мир, нет даже и речи. Скорее, по моему мнению, они естественным образом связаны между собой – как корень и плод: между библейской христианской верой и естественной наукой существует органическое принципиальное единство.¹⁹⁷

Как только ученый, связанный собственным методом, перестает проводить повторяющиеся лабораторные эксперименты или записывать результаты наблюдений, а начинает говорить о том, что означают эти результаты в контексте мира, он снимает «шляпу» ученого и надевает «шляпу» «философа науки». И как только ученый начинает сопоставлять эти эксперименты и открытия с вопросами происхождения, он надевает «шляпу» «философа» или «богослова» с теми или какими-либо иными (но, тем не менее) метафизическими предпосылками.

По самой природе научного метода, научные теории о событиях происхождения (вне зависимости от того, рассматривается оно с точки зрения эволюционизма или креационизма) более «метафизичны, нежели методологичны». Гипотезы «часто окрашены личным взглядом на жизнь». В тех теориях, где нельзя применить принятый в операционной науке критерий истинности «увидел – поверил», имеется тенденция подгонки фактов под теорию.¹⁹⁸

Таким образом, вопрос о происхождении, вне зависимости от того, приемлете вы «новую науку» или нет, не может быть строго «научным» вопросом, но должен обязательно быть метафизическим, историческим, философским и богословским вопросом.

Следует заметить, что некоторые «ученые-креационисты» сами, вероятно, слишком поторопились принять весьма ограниченные рамки «новой науки» или «современного сознания», как единственно верной методологии научного постижения истины. Такие креационисты приняли свое определение науки непосредственно из вышеупомянутого Оксфордского словаря. Именно это, по моему убеждению, и вовлекло их во всевозможные неприятности.¹⁹⁹

Но остается вопрос: «Какой смысл настаивать на том, что следует игнорировать определенные источники знания лишь по той причине, что они не укладываются в некие оговоренные рамки научной методологии – тем более что рамки эти (и это – то, что мы хотим показать) были искусственно установлены самим человеком в ходе истории?». Безусловно, если реальной целью науки является постижение истины, то не совсем понятно, зачем нужны какие-либо априорные ограничения, основанные на методе получения информации о природе и истории мира.

Но мы должны пояснить: мы не порицаем эмпирический метод, ибо он необходим для экспериментов в физических науках. Мы однозначно согласны с утверждением биолога Пэттла Пана (Pattle Pun) о том, что операционная или эмпирическая наука – это точный, хотя и ограниченный метод понимания естественного мира.²⁰⁰ Но утверждение, будто мы имеем единственно надежное знание (т.е. познаем истину) лишь в том случае, когда заявление может быть проверено при помощи эмпирического метода, исключает обширные уровни реальности как «непознаваемые» или «неверные». Априорные ограничения науки (даже принятые учеными, как мы увидим в случае самого Дарвина) часто вводили в заблуждение и разрушительно действовали на реальную «науку» с ее поисками истины.

Нам нужна предельная ясность. Как теист, так и атеист должны понять раз и навсегда, что вопросы, связанные с созданием мира и Творцом – вне этого. Вопросы о существовании всемогущего, вселюбящего Бога не подлежат разрешению методами современной науки. Правомочность заявлений Библии; историчность текста; философский анализ свидетельств о Боге в контексте мировоззрения; достоверность религиозного опыта, также в контексте мировоззрения, и т. д. – эти вопросы надо решать на других аренах.

Почему же тогда атеисты и теисты «сражаются» по поводу этих вопросов, особенно когда по обе стороны баррикад находятся ученые? Потому что эти вопросы очень важны и затрагивают не просто теоретические сферы – ответы на них будут (не могут не) оказывать практическое влияние на наш образ жизни. По причине чрезвычайной важности этих проблем очень трудно отделить их от эмоций, которые часто сопровождают вопросы такого рода. Поэтому-то эти «эмоциональные» вопросы с жаром обсуждаются обеими сторонами. Поэтому мы часто позволяем эмоциям одержать верх, и вместо выражения взаимного уважения, здравого смысла и искреннего желания постичь истину в рамках нашего настоящего метода или понимания, мы начинаем переходить на личности, и т.п. Каким бы ни был окончательный ответ на вопрос о существовании Бога, он никогда не будет достигнут таким образом!

Мы должны бросить ясный призыв к разуму; к диалогу; даже к несогласию, но к вежливому; и возможно, более всего к уважению друг друга и продолжению диалога любой ценой! Важность вопроса требует такого действия. Почти каждый честный человек понимает это, а большинство согласится с этим, если они не будут вынуждены поступать так, как если бы они «проявляли великий недостаток или грех в своей жизни».

Я всегда буду помнить очень доброго человека, Уэнди Льюиса, владельца магазина мужской одежды «Спрюс Ап», в Линкольне (Иллинойс), у которого я работал, когда учился на последнем курсе. Он курил. В городе был Библейский колледж или, как его частенько называли нехристиане, «фабрика ангелов». Часто какой-нибудь из студентов библейского колледжа приходил в магазин, чтобы купить одежду и начинал читать моему хозяину лекцию о вредном воздействии курения на его здоровье. Тот, не выпуская сигарету изо рта, ощетинивался и огрызался так, как если бы вся его жизнь зависела от этого. После того, как атакующая сторона (почти всегда уверенный в своей праведности студент), уходила и на моего босса никто не нападал, мы заводили более рассудительную беседу. Он с готовностью признавал, что «курение вредит здоровью», и что это было мудро с моей стороны (студента того же библейского колледжа) не начинать курить и не «втянуться» в эту «грязную привычку», как он ее называл. По своему опыту я знаю, что очень часто ответ, получаемый нами, находится в непосредственной зависимости от нашего подхода, а отнюдь не от содержания или истинности нашего аргумента. Нам не следует забывать об этом!²⁰¹

Введение: Важность вопроса

Три «научных» мировоззрения в истории

Современная ситуация

Как мы убедились в предыдущей главе, наука, безусловно, имеет определенные ограничения. Тем не менее, некоторые люди считают, что идея Бога изжила себя. Это старое-престарое предание столь же свежо, как и современная «новая наука». Именно так, например, считает Карл Саган – популяризатор науки и профессор астрономии Корнельского университета. То и дело в печати появляются его высказывания типа: «По мере того, как мы все больше и больше узнаем о вселенной, все меньше и меньше остается в ней места для Бога».²⁰² Но профессор Саган не сообщает нам ничего нового. Все, что он предлагает, – скорее старый «философский» предрассудок, чем факт, который может быть или был установлен наукой.

Профессор семинарии рассказал нам случай, как он летел в самолете в 1969 г., всего за несколько недель до первого выхода человека на поверхность луны. Рядом с ним сидел студент старшего курса Беркли. Когда студент из Беркли узнал, что его сосед учитель богословия, он категорично заявил: «Я не представляю себе более устаревшей области, чем религия. С перспективой освоения луны человеком и расширением границ знания, по мере совершения научных открытий, идея Бога становится все менее ценной как источник объяснения необъяснимого».²⁰³ Этой старой увертке на самом деле несколько веков! Она не была оригинальной в 1969 г. и не является таковой сейчас.

Фактически, как раз обратное может оказаться верным, потому что имеется целое новое поколение ученых и научных фактов, которые указывают на величие Бога-Творца более, чем когда бы то ни было. То, что принимается в качестве научной истины, как тому и следует быть, постоянно находится в процессе усовершенствования и претерпевает изменения. В наше время тот недавний период, когда ученые и наука «почитались» почти также, как Бог или боги, к счастью, кажется, миновал. Пришло время ученым – да и всем нам – перестать «священнодействовать» от имени своих дисциплин! Мы «воюем» не с наукой, а с учеными, которые твердят миру, что Бога нет, потому что Бога нельзя изучить в пробирке. С другой стороны, ученым-христианам и всем христианам следует уважать хорошую, честную работу, проделываемую многими и многими учеными-естествоиспытателями.

Мы крепко «верим», что наука и ученые (когда их образование превосходит узкие рамки отдельной отрасли науки), помогут нам отыскать истину о физическом мире, в котором мы живем, и даже станут нашими помощниками в поисках истины в более широком смысле. Будут допускаться ошибки, но это – часть процесса совершенствования. Обратимся еще раз к словам биолога Пэттла Пана, утверждающего, что если эмпирическая наука «делается «нравственным ученым», подход к знаниям будет «самокорректирующимся», и результаты будут оцениваться соответственно его критериям».²⁰⁴ Мы уверены, что, в конечном итоге, это углубит наше понимание и приблизит нас к Истине.

Тщательное рассмотрение новой науки, необходимо начать с анализа исторического развития Западной мысли и принципов образования современного мира от Греко-римского или классического мировоззрения, процветавшего вплоть до четвертого века нашей эры, через триумф христианского мировоззрения, доминировавшего в Западной цивилизации до семнадцатого века, когда рост современной науки дал начало третьему пути: «Современному Сознанию». Предоставим это историкам философии науки.²⁰⁵

Определенные области научного исследования, например, генетика, стали настолько сложны и настолько потенциально опасны для нас или нашего окружения, что часто сами ученые обращаются к философам, эстетам и богословам для обсуждения и лучшего понимания моральной ответственности в проведении исследования и применения подобных передовых технологий. Вне всякого сомнения это весьма положительно! Но нам все еще следует соблюдать предельную осторожность, чтобы нам не навязали то, что на самом деле является не «новой наукой», а «старым предрассудком».

Вероятно, лучшим способом убедиться, что границы науки обусловлены культурно и исторически, было бы очень кратко обрисовать метафизические и «научные» предположения трех представлений о мире, которые контролировали западный мир, а именно – мировоззрения Аристотеля, Ньютона и Эйнштейна. У каждого человека есть своего рода представление о мире или общее видение космоса, служащее той структурой, в рамках которой отдельные повседневные события имеют место. И дикарь с анимистическими представлениями, и современный ученый с математическим подходом – оба имеют некую систему представлений, и то, как процессы или события укладываются в эту систему, определяет искомое объяснение наблюдаемого явления. Такие представления являются продуктом конкретной культуры каждого из них и будут меняться по мере продвижения научной мысли в рамках данной культуры. Это развитие можно проследить посредством сравнения космологических представлений Аристотеля, Ньютона и Эйнштейна, развивавшихся в нашей европейской культуре.

Мир Аристотеля: Эта картина, основанная на астрономической системе Птолемея, господствовала во времена от Аристотеля до Галилея.

1. Мир существует. Ученые уверены в эмпирическом познании.

2. Мир состоит из реальных вещественных тел, расположенных так, что неподвижная и светонепроницаемая земля находится в центре системы концентрических прозрачных сфер, к которым прикреплены небесные тела. Сферы вращаются вокруг центра, приводя тем самым в движение небесные тела.

3. Тела познаются разумом через абстрагирование их форм и видов.

4. Каждое тело имеет свое естественное место, установленное в рамках Евклидовой геометрии, чем задается абсолютное пространство.

5. Время тоже абсолютно.

6. Не существует пустого пространства. Природа не терпит пустоты.

7. Тела изменяют свое качество и пространственное положение.

8. Естественным состоянием тел является состояние покоя, и если они движутся, ими движет другое тело.

9. Благодаря неотъемлемым свойствам легкости или тяжести тело, сдвинутое со своего места, либо вернется на свое место, либо, по крайней мере, будет стремиться к этому.

10. Свет (цвет), теплота и звук являются недвижимыми качествами тел. Тела сообщают свои качества или формы наблюдателю непосредственно или опосредованно. Дальнодействия (действия на расстоянии, без контакта тел) не существует. Сила находится в телах, которые активны уже потому, что они есть. Возможны не только пространственные изменения. Тела составлены четырьмя основными стихиями: огонь, воздух, вода и земля.

Мир Ньютона: Это представление, выросшее из новых научных воззрений эпохи Возрождения, было выражено Ньютоном в конце 17 века.

1. Мир существует. Ученые уверены в эмпирическом познании.

2. Мир состоит из тел, расположенных в абсолютном Евклидовом пространстве и разделенных пустотой.

3. Тела познаются эмпирически, а также с точки зрения их движения. Они не познаваемы умозрительным абстрагированием. (Восприятие сугубо эмпирично, а не эмпирично отчасти, как у Аристотеля).

4. Тело – это материя, а материя измеряется в понятиях установленного стандарта. Измеряемое количество материи называется массой тела.

5. Масса инертна. Она является физической мерой сопротивления тела к изменению движения. Она стремится к состоянию покоя или к равномерному движению, изменение которого является результатом вмешательства иной силы. Сила определяется понятием массы. Сила – это масса, умноженная на ускорение, или же сопротивление массы изменению движения.

6. Среднее количество движения тела определяется расстоянием, поделенным на время, затраченное на движение.

7. Пространство Евклидово и абсолютно.

8. Время абсолютно.

9. Существует космическая сила, называемая гравитационное притяжение, и действующая везде и повсюду. Каждая частица вселенной притягивает каждую другую частицу с силой, которая прямо пропорциональна произведению их масс и обратно пропорциональна квадрату расстояния между ними:

10. Тепло, свет и электричество состоят из частиц. Аксиома дальнодействия практически отвергнута, всякое взаимодействие объясняется через понятие эфир (эфир в физике – невидимое вещество, которое, согласно постулату, наполняет пространство и служит проводником при перенесении световых волн и другой лучистой энергии). Аксиома о том, что природа не терпит пустот, решительно отвергнута.

Это представление было слегка модифицировано введением понятия энергии, как источника силы. Энергия связанна с массой, но она не идентична с ней. Эфир также связан с пространством вселенной. Все было крайне механистично – любое явление объяснялось материей и пространственным движением.

Мир Эйнштейна: Современное представление, его начало относится к 1915 г.

1. Мир существует. Ученые уверены в эмпирическом познании.

2. Мир состоит из основной матрицы, в которой происходят события. Тела – всего лишь наблюдаемые события, существует ли разумный наблюдатель или нет.

3. Евклидова абсолютного пространства не существует. Пространство трехмерно (как минимум) и соотносимо с наблюдателем.

4. Абсолютного времени не существует. Время – это четвертое измерение событий, влекущее многомерную вселенную Римана, отличную от трехмерной вселенной Евклида, хотя Евклидово представление достаточно на человеческом уровне.

5. Гравитация Ньютона – это не притяжение, а ускорение, вызванное единственно возможным во вселенной движением – криволинейным движением. Уравнение же в первом приближении остается тем же:

6. Ни одно тело не находится в состоянии покоя. Все движется.

7. Энергия пропорциональна массе, а масса пропорциональна энергии. Согласно представлению Ньютона, тело в процессе движения обладает суммой энергии, равной половине массы тела, умноженной на квадрат его скорости. По представлению Эйнштейна, тело даже в состоянии покоя обладает энергией, которая называется энергией покоя и выражается формулой: Е=тс², где с – это скорость света. Скорость света – абсолют для наблюдателя. Таким же образом, т=Е/с². Сейчас всем известно, что новая физика не подвергает сомнению Эйнштейновскую абсолютность скорости света.

8. Движение не только пространственно. Механизм не в состоянии объяснить вселенной как единого целого.

9. Матрица вселенной – это поле, вполне реальное, хотя и «нематериальное». Это континуум, познаваемый четырьмя взаимозависимыми измерениями времени и пространства, конечных и безграничных, проявляющихся движением. И там, где мировые линии движения пересекаются, наблюдается материальное событие, познаваемое наблюдателем в качестве массы или энергии.

10. Абсолютами системы являются: эмпирически, скорость света (примерно 300 000 километров в секунду); философски, пространственно-временной континуум, который является условием и ограничением событий. Эту систему ошибочно называют «относительностью», на самом же деле, это поиск абсолютов (как я уже упоминал, абсолютность скорости света была подвергнут сомнению Принстонским Институтом Передовых Исследований и Центром Космических Исследований).

Таким образом, наука, в определенной мере, исторически и культурно обусловлена. Наука и мировоззрение находятся в постоянном движении, как то им и следует. Не позволим церкви повторить ошибку, совершенную ею во время Возрождения!

Традиционное богословие почти безысходно переплелось с Аристотелевской философией (мы должны добавить, что и с наукой тоже), и вселенной, сконцентрированной на земле. Кроме всего прочего, земля должна быть центром, гласил аргумент, потому что она послужила сценой пришествия Христа. Солнце движется, потому что, по словам псалмопевца, «оно радуется идти своим путем». ...Рассказывают историю, что некий отец Шайнер когда-то заикнулся своему наставнику, что он видел пятна на солнце, на что он получил следующий ответ: «Ты ошибаешься, сын мой. Я изучал Аристотеля, и он нигде не упоминал никаких пятен. Попробуй заменить свои очки» (цитата приведена в A.E.E.McKenzie, The Major Achievements of Science. Cambridge University Press). Авторитет («научной») традиции был так велик, что он мог решать заранее, что же положено увидеть человеку.²⁰⁷

Подобным образом, мы не должны совершать ошибку, предполагая, что наука достигла абсолютно окончательного понимания вселенной, физической или метафизической, и тем самым позволять ей судить о том, что могло или не могло случиться в далеком прошлом, или какой метод является единственно верным при постижении истины.

Многие ученые-нехристиане начинают распознавать степень ограниченности их собственной методологии, и таким образом становятся более открытыми для подхода не только допускающего, но даже требующего представления о Творческом Разуме. Эта открытость возникла благодаря тем направлениям наиболее передовых современных научных исследований, которые явно указывают на ошибочность представлений о закрытой, совершенно независимой и самодостаточной механической системе.

Как и в случае большинства, если не всех великих «сражений» в истории церкви на «богословской арене», большая часть проблем на «научной арене» кроется скорее в личных разногласиях, нежели в самих спорных вопросах, по поводу которых, собственно, и ведется борьба.²⁰⁸ Если бы каждая сторона могла избежать и избегала «перехода на личности», то мог бы быть достигнут гораздо более конструктивный диалог, равно как развитие науки и, возможно, даже согласие о научной истине. Таким образом, на сегодняшний день существует большая потребность объединения христиан и нехристиан, вплоть до создания групп для проведения совместных исследований, в которых присутствовала бы та профессиональная целостность, которой каждый должен обладать при ведении диалога, в котором каждый верен «научной» истине.

Но все же имеются, конечно, ученые-атеисты, которые усиленно продвигают свою «атеистическую научную религию». «Камера грациозно движется сквозь блестящее облако звезд. Нарастает классическая музыка, создавая грандиозный звуковой ковер для путешествия. Голос астронома благоговейно мурлычет: «Космос – это все, что было и все, что будет». Многие тысячи людей видели телевизионные программы о вселенной Карла Сагана. «Представления Карла Сагана вечной материальной вселенной завоевывает большие аудитории, но не соответствует современной научной картине вселенной, которая началась, закончится и, вероятно, не возникнет снова. Видение Сагана более религиозно, нежели научно».²⁰⁹ И в этом-то все и заключается! Видение Сагана оказывается не «новой наукой», а старым предрассудком!

Когда философ-атеист начинает священнодействовать, провозглашать «абсолютные истины» по поводу вопросов, которые находятся явно вне сферы его собственной науки, он должен основывать свои выводы на «свидетельствах», отличных от его науки, а именно, «текстах, написанных по вдохновению», богословии, философии, и/или на своих собственных предрассудках и предположениях. Они могут быть верны или неверны. Они должны быть проверены, и должно быть вынесено решение, в рамках определенной дисциплины, к которой он, в конечном итоге, обращается, или же в рамках мировоззрения вообще и его критики. Следует также отметить, что это равным образом верно и в отношении ученого-христианина, ученого-теиста. Их заявления должны быть проверены в контексте того, на что лучшее в современной науке «указывает» в связи с вопросами, которые не могут быть установлены раз и навсегда в лаборатории, но получающими твердое подтверждение в свете библейской экзегезы и христианского мировоззрения.

Есть ли место Богу в научном предприятии? Ответ должен быть: «Конечно есть!». Кстати, как мы уже сказали, «Наука» как таковая не имеет права а) исключать существование сверхъестественного, лишь потому, что естественное не может определить его количество, или же б) делать абсолютные заявления о существовании чего-то за пределами ее собственной определенной методологии.

Опять таки, как мы уже показали при помощи Клайва Льюиса и Альфреда Норта Уайтхеда, христиане способны обосновать свою веру в упорядоченную вселенную. А «упорядоченность» вселенной является аргументом отнюдь не в пользу атеизма. Как мы увидим, все лучшее в современной науке явным образом указывает, что пространственно-временная вселенная, известная нам, насколько это известно современной науке, не вечна. Все научные свидетельства указывают на начало вселенной (теория Большого взрыва).

Профессор Роберт Джестроу сделал больше, чем, вероятно, какой-либо другой астроном (Карл Саган тоже астроном, но он атеист), доказывая невозможность вечности материальной вселенной. Джестроу сказал: «Три ряда доказательств: движение галактик, законы термодинамики и история жизни звезд приводят к одному и тому же выводу; все указывает на то, что у вселенной было начало».²¹⁰ Второй закон термодинамики гласит, что количество доступной энергии во вселенной уменьшается, и тот факт, что вселенная «идет к концу», означает, что она не может быть вечной. Мы рассмотрим второй закон термодинамики в 13 главе.

Джестроу, действительно, считает, что наука двадцатого века пошатнула веру во вселенную как вечный, независимо управляющийся, механизм. «Религиозная вера ученого была попрана открытием, что у мира есть начало, к которому неприменимы признанные законы физики, и которое является следствием сил и обстоятельств, неподвластных нашему изучению».²¹¹ Очень важно осознать, что у ученых-атеистов тоже есть «вера». Основной вопрос заключается в том, чья же «вера» «слепа», теистов или атеистов?

Наука не может дать окончательного ответа на вопрос о сотворении вселенной, потому что этот вопрос превышает пределы эмпирического. Как пишет Джестроу:

.... причину вселенной невозможно исследовать посредством рассмотрения причины и следствия в рамках вселенной; или, словами моего друга Стивена Каца, профессора религии в Дармутском колледже: «Радикализм современной науки кроется в ее отрицании богословской причинности; но мы должны, однако, признать, что богословие – это метафизическая концепция, высшую реальность которой нельзя подтвердить или опровергнуть на основании эмпирических или научных данных.²¹²

Таким образом, современная наука, как наука, не может решить вопросы изначального происхождения.

О Большом взрыве профессор Аллан Сэндеж (Allan Sandage) говорит: «Это свидетельствует лишь о том, что может быть описано как сверхъестественное действие. Нет способа для его предсказания известной нам физикой».²¹³

Британский теоретик Е. А. Милн в своей книге по теории относительности пишет: «... что касается первопричины вселенной, то это остается для исследования читателю, но наша картина неполна без Него».²¹⁴ Физик Пол Дэвис говорит: «Настоящий порядок материи указывает на весьма особый выбор начальных условий».²¹⁵ Другими словами, похоже что даже в отношении начальных условий существует определенная схема или прекрасный план. Стивин Хокин, ведущий физик-теоретик утверждает: «Если рассмотреть возможные законы и константы, которые могли бы возникнуть, шансы против возникновения вселенной, способной поддерживать жизнь подобно нашей, огромны».²¹⁶ И так далее, и тому подобное. На деле, даже некоторые ученые, которые не так давно не признавали теистов, стали более открыто относиться к возможности наличия Творческого Разума по причинам, которые мы рассмотрим в следующих главах.

Введение: важность вопроса

Телеологический аргумент Уильяма Пэйли

Иные формулировки аргумента

Современная форма аргумента

На протяжении многих веков как ученые, так и философы вели споры о существовании Единого Бога, обосновывая свое мнение на поистине удивительном порядке, который мы наблюдаем во вселенной. При взгляде на физическую вселенную, мы находим в ней почти невероятную упорядоченность и сложность. Кстати, современная наука, наконец, начинает осознавать, насколько сложна, на самом деле, наша вселенная. Хотя этот аргумент и является одним из традиционных философских аргументов в пользу существования Бога, эта глава помещена в разделе, посвященном науке: а) потому, что более, чем какой-либо другой, данный аргумент связан с фактическим функционированием физической вселенной, и б) потому, что ряд значительных ученых недавно обратился в христианство отчасти вследствие возобновленного интереса к порядку в физической вселенной и его анализу.

В 1985 г. мы ездили в Даллас для участия в серии дискуссий²¹⁷ под названием «Христианство бросает вызов университету: международная конференция теистов и атеистов».²¹⁸ После дискуссии в секции, посвященной естественным наукам, мы спросили ученых, которые сравнительно недавно приняли христианство, о том, что сыграло важную роль в их обращении. В ответ они сказали, что невероятный порядок во вселенной является потрясающим свидетельством божественного замысла и существования Божественного Конструктора. Затем мы спросили, почему же это привело их к христианству, а не к какой-либо другой религии, которая давала бы объяснение существования вселенной на основании безличностного бога. Ответ: «Потому, что поразительная сложность физической вселенной настолько замысловата, что это указывает не просто на упорядоченность, а на Божественный Разум, Божественную Личность, находящуюся вне самой вселенной».

Слово «телеология» возникло от греческого telos – «конец», «цель» и logia – «изучение». Оно означает изучение свидетельств замысла в природе, очевидного порядка или цели во вселенной. Таким образом, телеологический аргумент – это аргумент в пользу существования Бога, основанный на предпосылке, что существует бесспорная связь между порядком и организацией вселенной и разумным Архитектором, Конструктором мира. Вкратце, этот аргумент утверждает сложность отрицания того, что вселенная, похоже, тщательнейшим образом спроектирована именно для поддержания разумной жизни. Этот целесообразный порядок является результатом либо замысла, либо случайного процесса, к примеру – эволюции. Другими словами, вселенная либо воплощение плана либо случайное совпадение. Так как подобное совпадение невозможно, она запланирована.²¹⁹ Наш мир настолько упорядочен – все пригнано друг к другу – что для его объяснения приходится предположить существование Бога. Этот старый аргумент, аргумент о замысле, на сегодняшний день сильнее, чем когда бы то ни было.

Уильяму Пэйли (1743–1805), архидьякону города Карлайл, принадлежит наиболее известная форма аргумента.²²⁰ Он утверждал, что если бы им были найдены в чистом поле часы, то исходя из очевидной сложности их конструкции, он пришел бы к неизбежному выводу о наличии часовщика. Аналогично, при взгляде на гораздо более сложное устройство вселенной, мы не можем не прийти к выводу, что она имеет великого Конструктора. Вкратце аргумент Пэйли может быть изложен таким образом:

1. В часах все свидетельствует, что они созданы с разумной целью – измерять время:

а) В них есть пружина для приведения механизма в движение.

б) В них есть ряд колесиков для передачи этого движения.

в) Колесики сделаны из меди, чтобы они не ржавели.

г) Пружина сделана из стали, так как этот металл эластичен.

д) Верхняя крышечка сделана из стекла, чтобы через нее можно было видеть.

2. Мир являет нам гораздо большие свидетельства о замысле, нежели часы.

а) Мир – более великое произведение искусства, чем часы.

б) У мира более тонкое и сложное устройство, чем у часов.

в) В мире существует бесконечное множество четко подогнанных друг к другу вещей и явлений.

3. Следовательно, если часы указывают на наличие часовщика, то мир требует еще более великого разумного Конструктора (т.е. Бога).²²¹

В целом, большинство философов отвергали аргумент Пэйли. Как мы увидим, существовало несколько стандартных форм критики этого аргумента. Тем не менее, Юм и Кант, судя по всему, придавали телеологическому аргументу определенное значение.²²²

Телеологический аргумент существования Бога – это древний аргумент. Его существование как аргумента может быть прослежено вплоть до времен древних греков. Самые ранние формы аргумента обнаруживаются у Сократа (см. Memorabilia Ксенофана, I, IV, 4ff), Платона (Phaedo), Филона Александрийского (Труды Филона III, 182, 183, раздел 33) и Фомы Аквинского (Summa Theologica, l, 2, 3) «пятый путь». В Диалогах относительно естественной религии Дэвида Юма теист Кле-ант предлагает форму телеологического аргумента.²²³ Аргумент Клеанта может быть представлен в следующем виде:

1. Всякая конструкция подразумевает конструктора.

2. Великая конструкция подразумевает великого конструктора.

3. Мир – великая конструкция (подобно огромной машине).

4. Следовательно, должен быть великий Конструктор мира.

Аргумент Клеанта идет дальше аргумента Пэйли в нескольких направлениях. Например, а) Он использует в качестве иллюстрации замысла человеческий глаз, отношения между мужчиной и женщиной, книгу и глас с небес, б) Он разъясняет, что этот аргумент является аргументом по аналогии, потому что подобные следствия должны иметь подобные причины, в) Он настаивает на том, что беспорядочность в природе является исключением из правила, и, следовательно, не оказывает влияния на аргумент.

А. Е. Тэйлор дал гораздо более развитую формулировку аргумента, который, как он надеялся, примет во внимание альтернативы как эволюции, так и случайности.²²⁴ Вкратце он может быть представлен так:

1. Природа являет предусмотренный порядок, обеспечивающий ее сохранность.

а) Для потребности тела в кислороде предусмотрены мембраны, существующие для ее обеспечения.

б) Многие насекомые откладывают яйца в местах, где доступна пища, чтобы их потомство имело пищу.

в) Движения кота заведомо приспособлены так, чтобы он мог схватить свою добычу.

2. Предварительное планирование в природе невозможно объяснить только лишь физическими законами, поскольку существует бессчетное множество вариантов как могли бы двигаться электроны, но они движутся именно в соответствии с предварительным планом сохранения организмов.

а) Это верно в отношении как здоровых, так и нездоровых организмов (к примеру – антител).

б) На основании одних лишь физических законов, потеря приспособленности столь же вероятна, как и ее появление.

в) Для объяснения бесконечно ничтожной вероятности наблюдаемого мы должны, дабы не впасть в абсурд, предположить существование чего-то большего, нежели физических законов.

3. Сознание или разум – это единственное известное условие (или причина), способное выбирать необходимое из равновероятных событий, реализуя тем самым практически невероятное событие, каковым является жизнь.

а) Человеческий мозг является непосредственным доказательством предварительной адаптации.

1) Человек планирует наперед (даже люди в возрасте (можно сказать, особенно люди в возрасте) составляют завещания).

2) Ни один суд присяжных не признает человека виновным в преднамеренном убийстве, если он не предполагал (планировал) результата своих действий.

б) Даже ученые, сводящие предвидение к сложному рефлекторному действию, не живут (не могут жить) таким образом сами. Например:

1) Они пишут книги в надежде, что другие будут их читать.

2) Они голосуют за лучшее будущее.

4. Сознание или разум, объясняющие предварительные адаптации, не могут быть объяснены как результат эволюции, потому, что:

а) Сознание не является жизненной силой, которая появилась в результате эволюции, а затем захватила и подчинила себе безжизненную материю (так как предварительное планирование, давшее начало сознанию, можно объяснить лишь действием Сознания).

1) Мы используем инструменты, созданный другими сознаниями, но какое-то сознание должно было создать самый первый инструмент.

2) Точно также, факт, что сознание может использовать природу в качестве инструмента, предполагает, что природный процесс, создавший сознание, сам по себе направляется разумом.

б) Само возникновение и сохранение видов невозможно без предварительного приспособления окружающей среды.

1) При наличии других химических веществ жизнь не была бы возможна.

2) С нужными химическими веществами, но в иных условиях, жизнь была бы невозможна.

в) Следовательно, либо предварительная адаптация не имеет смысла, или же существует Сознание вне человека, управляющее всем процессом.

5. Дарвиновский естественный отбор не в состоянии объяснить предварительного планирования, которое очевидно в природе, потому, что:

а) Наиболее приспособленные не обязательно лучшие; Зачастую выживает глупейший (например, пьяница в дорожном происшествии).

б) Даже мутации предполагают замысел, потому что, чтобы заставить эволюцию работать, мутации

1) должны быть не беспорядочными и непредвзятыми, а должны идти в предполагаемом замыслом направлении;

2) должны быть не незначительными и постепенными, а крупными и внезапными, указывая на замысел.

в) Дарвинизм не объясняет, а просто предполагает жизнь с предварительно подготовленным окружением.

г) Человеческое сознание не может быть объяснено выживанием наиболее приспособленного или адаптацией к своей окружающей среде, потому что:

1) нет причин, указывающих на то, что эти приспособления послужат возникновению предвидения в человеке;

2) человеческое сознание не приспосабливается к окружающей среде, но преобразует ее.

д) Следовательно, если сознание не было целиком создано природой, то оно должно было действовать в создании природы (раз природа демонстрирует предварительное планирование, которое можно объяснить лишь разумом).²²⁵

Р.Е.Д. Кларк в своей книге «Вселенная: план или случай?» использовал второй закон термодинамики,²²⁶ пытаясь дать еще одну формулировку телеологического аргумента:

1. У всего, что начинается, есть Начинатель.

2. У вселенной есть начало (как об этом свидетельствует второй закон термодинамики).

а) Вселенная «движется к концу» и, следовательно, не может быть вечной.

б) Второй закон применим, насколько нам известно, ко всей вселенной.

в) «Обратная перемотка» вселенной сама по себе невероятна (так как этому нет научного объяснения).

3. Следовательно, у вселенной есть Начинатель.

4. Этот Начинатель должен быть:

а) разумным, так как Он связан с предварительным планированием, и

б) нравственным, потому что Он, очевидно, ценил свое творение.

Безусловным фактом, следующим из аргумента, является то, что раз разум и нравственность присущи личности, то Создатель вселенной должен быть личностным.

Философы в большинстве своем считали, что это самый слабый аргумент в пользу существования Бога, хотя он и был любимым аргументом Иммануила Канта. Кант, однако, не верил, что существование Бога можно доказать рационально. Философы придерживались мнения, что если телеологический аргумент и доказывает что-нибудь, то всего лишь причину, достаточно значительную, чтобы объяснить физическую вселенную, но отнюдь не вечную Первопричину всего сущего.

Против телеологического аргумента приводятся, главным образом, такие возражения: а) аргумент делает вероятным, но не дает абсолютной уверенности, что за устройством мира кроется некий вид разума. Случайность возможна, хотя и невероятна, б) Аргумент не требует от Конструктора абсолютного совершенства, как это должно быть в случае с христианским Богом, в) Аргумент не объясняет существования беспорядка или зла в мире, г) Он базируется на космологическом аргументе, так как он утверждает, что должна иметься причина замысла во вселенной, д) В лучшем случае, он доказывает лишь наличие некоего конструктора, а не Конструктора с большой буквы.

Как мы упоминали, несколько ученых, недавно обратившихся в христианство, считают, что телеологический аргумент сыграл в этом важную роль. Что же придает этому старому аргументу такую популярность сегодня? Они считают, что сложность вселенной настолько изумительна на сегодняшний день, что она не допускает какой-либо иной возможности, кроме наличия вне ее Божественного Сознания. Единственно возможным объяснением этому, продолжают они, может быть лишь то, что христиане всегда называли Богом. Некоторые последние доказательства этой великой сложности (а следовательно, реальное развитие телеологии) будут обсуждаться в главе 15 «Информационная теория и генетический код».

Невозможность случайного происхождения (а следовательно, – реальность замысла) значительно превосходит смутные аналогии, часто использовавшиеся христианскими апологетами – «об обезьяне, создавшей строку Шекспира посредством нажатия клавиш наобум; о ветре, сделавшем кучу букв предложением; или о груде молекул металла, которые утряслись в «Фольксваген...».²²⁷ По расчетам М. Голэй, возможность случайного возникновения наипростейшей живой системы равняется одному к 10⁴⁵⁰ (это число представляет собой единицу с 450 нулями после нее)! Генри Моррис считает, что возможность возникновения жизни где-нибудь, когда-нибудь равна 10²⁸³.²²⁸ С любой практической точки зрения это означает нулевой шанс. Даже если взять самые долгие (старые) оценки возможного возраста вселенной, его просто недостаточно для случайного зарождения жизни в мире, доступная энергия которого ограничена и заканчивается.²²⁹

Конечно, некоторые пытаются обойти эти невероятные цифры, предполагая «удачу». Некоторые ученые вели себя так, как если бы пара-тройка счастливых случайностей могла объяснить все, что существует сегодня.²³⁰ Но это как бы обожествляет сам случай, приводя к выводам, которые явно не доказаны научными данными. Такой род «размышлений» не только ненаучен, но и идет вразрез со всем тем, за что ученые-атеисты держатся с таким рвением, а именно, причинно-следственными отношениями. Ни одному шансу они не предоставляют такой астрономической вероятности, за исключением предполагаемой возможности «случайного» возникновения вселенной. Некоторые атеисты были настолько наивны, что утверждали: «Невероятным это просто кажется на бумаге – и все же ... она (вселенная) должна была возникнуть именно таким образом!» Но это же просто предрешение вопроса.

Биолог Дин Кеньон когда-то верил, что молекулы обладают некой «встроенной» тенденцией формировать особую сложность жизни. Теперь он убежден, что жизнь возникла от «разума, способного на достаточно быстрое порождение огромного количества сложной информации».²³¹ Но это важное заявление о Супер-Разуме, находящемся вне физической вселенной, не ограничивается учеными, недавно принявшими христианство. Ученые Сэр Фред Хойл и Чандра Викрамасингх были названы двумя наиболее видными учеными Британии. Они потрясли научное сообщество заявлением, что их исследования показали: «Бог должен быть».²³² Хойл когда-то, пытаясь избежать указаний на начало вселенной, постулировал «Постоянное Состояние» – модель постоянного творения физической вселенной. Теперь Хойл говорит: «Интерпретация фактов с точки зрения здравого смысла предполагает, что суперинтеллект подшутил над физикой, равно как и химией, и биологией, а также, что в природе нет таких слепых сил, о которых стоило бы говорить».²³³

Касаясь вопроса о разуме, нейробиолог и лауреат Нобелевской премии сэр Джон Экклес (автор нескольких известных книг о проблемах тела и сознания, равно как и 500 научных трудов) усматривает «взаимодействие» между сознанием и мозгом, которое ведет «к экстраординарной доктрине о том, что сей материально-энергетический мир не полностью замкнут, как гласит фундаментальный догмат физики, в том, что, иначе было бы совершенно замкнутым миром, имеются небольшие «скважины»».²³⁴ Относительно конфликта между наукой и религией сэр Джон говорит:

Наука и религия очень схожи. Обе представляют собой творческий и созидательный аспект сознания. Возникновение конфликта – результат невежества. Мы существуем благодаря божественному действию. Это божественное руководство является темой на протяжении всей нашей жизни; при смерти мозг уходит, но божественное руководство и любовь продолжаются. Каждый из нас – уникальная разумная сущность, божественное творение. Это – религиозный взгляд. И это – единственный взгляд, соответствующий имеющимся данным.²³⁵

«Видение» Карлом Саганом самонаполненного материального космоса расплывается, как только наука наводит резкость изображения. Вселенная, в которой мы живем, определенно, не является совершенно необходимой и, конечно же, не производит впечатления самообъяснимой и самодостаточной. Сегодня очень сложно поверить, что вселенная возникла просто в результате случайности. «Специальное строение ее структур – от огромных галактик до микроскопических белков, указывает на «сотворенность», говоря словами историка науки Стэнли Джаки, оказывается, что для объяснения своего существования²³⁶ наш мир нуждается в контексте, находящемся вне его пределов».²³⁷

Введение: важность вопроса

Важность второго начала термодинамики

Существует несколько «основных законов» науки – принципов, которые считаются универсальными (применимыми везде во вселенной). Для точности нам следует добавить, что эти законы считаются универсально применимыми в известной или наблюдаемой вселенной. Кстати, именно так некоторые пытаются обойти выводы, следующие из второго закона термодинамики, утверждая: «Да, он применим ко всей известной вселенной, но он может быть неприменим или не работать с частью или частью части вселенной, которая нам неизвестна, или которую мы не наблюдали. Но это пример плохой логики и плохой науки. 1) В логике это называется аргументом от молчания. Это логическая ошибка, потому что вы никогда не сможете доказать позитивную истину, опираясь на ничто, на молчание. 2) Это научный «промах», потому что нет абсолютно никаких доказательств в известной нам вселенной (и, добавим мы, в нашем постоянно расширяющемся знании вселенной), что этот закон неприменим на вселенском уровне. Вся нынешняя физическая наука и ее выводы основываются на предпосылке, что этот закон универсален.

На самом деле существует два основных закона термодинамики – первое и второе начала. Первый закон термодинамики предполагает законы количественного сохранения энергии массы.

Закон сохранения энергии гласит, что в замкнутой системе (а именно такого взгляда должен придерживаться атеист) при любом переходе энергии из одного вида энергии в другой (а все, что происходит, связано с такой трансформацией энергии) общий объем энергии в системе остается неизменным. Энергия не может быть создана или разрушена. Аналогичен закон сохранения массы, который говорит, что хотя материя может меняться с точки зрения состояния, плотности или формы, ее общая масса остается неизменной. Другими словами, эти основные законы учат тому, что создание или разрушение материи или энергии в физической вселенной полностью прекращено. Так как материя и энергия сами по себе взаимозаменяемы при определенных условиях, оба эти закона можно объединить в принцип сохранения общей суммы массы и энергии.

Первый закон термодинамики «общепризнан как наиболее важный и основной закон науки».²³⁸

Второй закон термодинамики связан с принципом неизбежности качественного оскудения массы и энергии. Хотя общая сумма энергии при любом ее превращении энергии остается неизменной, сумма полезности и возможности использования этой энергии постоянно уменьшается. Это явление также называется законом энтропии. «Таким образом, в любой изолированной системе (системе, которая отключена от всех внешних энергетических источников) энергия системы сохраняется количественно, но при этом постоянно ухудшается качественно по мере совершения какого-либо изменения энергии в этой системе». Это происходит по той причине, что определенная часть доступной энергии постоянно рассеивается в виде невосполнимых потерь. Все процессы в природе, включая и биологические, сопровождаются потерей тепловой энергии. Таким образом, «запас полезной энергии для поддержания всех естественных процессов во вселенной, как едином целом, постоянно уменьшается».²³⁹

Именно поэтому, мы не в состоянии создать машину с коэффициентом полезного действия 100%. Так, большинство двигателей внутреннего сгорания обладают эффективностью лишь в 23% или менее. Принимая во внимание этот закон энтропии и опираясь на факт, что энергия солнца рассеивается в пространстве в виде невосполнимой тепловой энергии, ученые выдвигают теории о том, что солнце постепенно остынет, или «сгорит». Но не беспокойтесь, это не произойдет ранее, чем через много сотен миллионов лет. Как мы сказали, этот закон применим везде во вселенной и, следовательно, справедлив для всех звезд.

Теперь нам нужно проверить, пусть кратко, приложения всего лишь одного ряда свидетельств, упомянутых профессором Джестроу – второго закона термодинамики.²⁴⁰ Согласно второму закону термодинамики, в замкнутой системе сумма полезной энергии постоянно уменьшается. Это именно тот тип системы, к которому, по предположению материалиста, должна принадлежать вся вселенная. Поэтому происходит потеря тепла. Этот процесс, подобно ядерному распаду, происходит во всей вселенной.

Но если вселенная «движется к концу», у нее должно было быть начало. «Если она стареет, то она должна была быть молодой; если она изнашивается, то когда-то она была новая; если она сбавляет обороты, то первоначально кто-то должен был ее «завести».²⁴¹ По словам профессора Джестроу:

Мы являемся свидетелями того, как астрономические данные ведут к библейскому взгляду на происхождение мира. Детали теорий различаются, но важнейшие элементы те же, что и в книге Бытия: цепочка событий, ведущих к появлению человека началась в определенный момент времени внезапной вспышкой света и энергии.²⁴²

Выводы второго закона термодинамики также применимы и в биологической сфере. «В биологии важный пример находится в предполагаемых движущих силах эволюции – генетических мутациях». Значительная часть последних данных указывает, что генетические мутации могут быть не только нейтральными к эволюционным изменениям, но во многих случаях даже приносить фактический вред. Это верно, потому, что мутации «представляют собой разрушение высоко структурированного устройства генов в клетке организма».

Эволюционисты, по-прежнему, могут настаивать на том, что закон роста энтропии не предотвращает эволюции, так как биологические системы являются «открытыми» системами и могут получить достаточное количество солнечной энергии для поддержания эволюционного прогресса. Это бессмыслица, так как уравнения термодинамики явно показывают, что приток сырой тепловой энергии (каковой к примеру является энергия Солнца) в любую открытую систему (скажем, типа Земли) увеличит энтропию (или разрушение) этой системы скорее, нежели это случилось бы, будь она изолированной системой.²⁴³ Конечно, мы наблюдаем рождение и рост в биологическом мире. Но очевидно и то, что и само это кажущееся вечным «улучшение», в конечном итоге ведет к распаду и смерти. Когда нам за сорок, мы просто не в состоянии делать некоторые вещи так же хорошо и быстро, как могли совершать в двадцать, – сколько бы мы не твердили себе обратное! Да, человеческое тело можно поддерживать, и даже временно развивать; например, в тридцать пять кое-кто может пробежать тринадцать миль без остановки, чего не мог делать в восемнадцать или двадцать. Но сколько бы я ни старался улучшить свое тело, постепенно непрерывное разрушение станет видимым и постоянным. Декарт, говорят, утверждал, что если бы он жил достаточно долго, он смог бы найти лекарство от всех болезней, и тем самым смог бы поддерживать свою жизнь до бесконечности. К сожалению, он простудился и умер! Когда-нибудь умру и я. То же самое ожидает и вас.

Некоторые ученые надеялись найти источник поступления во вселенную свежих атомов водорода, что поддерживало бы ее в стабильном состоянии.²⁴⁴ Но не было найдено никаких поддающихся наблюдению свидетельств в пользу появления таких атомов. Кстати, учеными недавно открыто то, что называется «радиационным эхом» (смотрите главу 14) исходной вспышки в начале вселенной. За это открытие в 1978г. была присуждена Нобелевская премия.²⁴⁵ Но даже если бы источник свежих атомов водорода был обнаружен, то этот источник нужно было бы проверить на наличие этих созданных «свежих атомов водорода». Даже если и так, это скорее указывало бы на некую творческую Силу вне вселенной, а не на натуралистическую, механическую вселенную атеиста.

Кое-кто выдвигал постулаты, что черные дыры всасывают энергию и возвращают ее в виде квазаров.²⁴⁶ Это чистый вымысел. Существует много противоречивых теорий о том, чем же на самом деле являются «квазары» и где они расположены. Но если бы это и было верным, у нас все равно не было бы полностью восполнимой системы, требуемой для опровержения второго закона термодинамики. Факт заключается в том, что второй закон термодинамики применим ко всей известной вселенной. Но если бы вселенная внезапно разрушилась, краеугольный камень атеизма разрушился бы вместе с ней. Поскольку, если вселенная не вечна, традиционный атеизм не имеет рационального объяснения.

Эта дилемма была хорошо изложена Британским ученым Энтони Кенни, писавшим: «Согласно теории большого взрыва, вся материя вселенной начала существовать в определенный момент времени в отдаленном прошлом. Защитник такой теории, по крайней мере, если он атеист, должен верить, что материя вселенной возникла из ничего посредством ничего».²⁴⁷ Но, как мы видели,²⁴⁸ это противоречиво с точки зрения философии и бессмысленно с точки зрения науки. Пикантную ситуацию, в которой оказывается атеист, прекрасно изобразил профессор Джестроу:

Для ученого, жившего своей верой в силу разума, история эта заканчивается как дурной сон. Он покоряет гору невежества, он вот-вот взберется на самую вершину; но только он вскарабкивается на последний уступ, его приветствует группа богословов, сидевших там на протяжении веков.²⁴⁹

Хоть мы и не живем верой в силу разума (будучи христианами, мы возлагаем свои надежды лишь на Иисуса и Его праведность), все же следует жить в пределах силы разума. Но вечным остается вопрос: «О чем говорит нам разум?». Одно можно сказать определенно: взгляды, основанные на религии научного натурализма, отрицающего или отвергающего возможность сверхъестественного и существование Бога, не являются честными с точки зрения жизни в рамках силы разума. Имеется множество свидетельств, ведущих от натурализма к теизму!

Введение: важность вопроса

Что случилось после Большого Взрыва

Проблемы атеистов в связи с Большим Взрывом

Антропный принцип

В 1978 г. Нобелевская премия в области физики была присуждена Роберту В. Вильсону и Арно А. Пензиасу. Они открыли во вселенной «лишний шум». Но это был необычный шум. Вильсон и Пензиас, работая в лабораториях Белла, использовали большое рогообразное приспособление для определения радиоисточников, находящихся вне нашей галактики. Но после того, как они идентифицировали все шумы, какие только могли, оставался еще один. Постепенно они пришли к пониманию, что ими был открыт не просто шум, а излучение температурой 3° по Кельвину, которая является непременным условием Теории Большого Взрыва. Именно за это открытие, являвшееся для некоторых доказательством теории Большого Взрыва, они получили Нобелевскую премию. Как заявил советский физик Яков Зельдович, «можно считать модель Большого Взрыва столь же непреложной, как небесная механика».²⁵⁰

Хотя, как мы подчеркиваем на протяжении всего раздела, посвященного науке, никогда не нужно основывать философскую позицию на том, что неизвестно науке,²⁵¹ мы можем видеть к чему, по всей видимости, склоняется современная наука. Это утверждение просто напоминает нам, что конечные вопросы происхождения как таковые являются философскими (метафизическими) и богословскими вопросами, а не научными.

Как считает большинство космологов Большого Взрыва, вселенной примерно шестнадцать миллиардов лет,²⁵² хотя некоторые считают, что ее возраст колеблется между восьмью и девятнадцатью миллиардами лет. Впрочем, большинство космологов не придает этой неопределенности особого значения.²⁵³ Важен вопрос: что послужило причиной Большого Взрыва, когда бы он ни произошел? Как вселенная выпрыгнула из ничего?

Первая часть ответа могла бы находиться в представлении физиков о вакууме. Согласно современной квантовой теории, вакуум на самом деле не пуст, но фактически кишит субатомными частицами, колеблющимися между бытием и небытием. Частицы возникают на долю секунды, заимствуя энергию от энергетической основы поля.²⁵⁴ Эти частицы почти немедленно «исчезают», не оставив и следа. Таким образом, то, что кажется спокойным вакуумом, на самом деле изобилует субатомными частицами.²⁵⁵ Конечно, перед атеистом все еще стоит проблема объяснения «энергетической основы», «поля» и «субатомных частиц».

Один из способов, посредством которого вселенная могла «ворваться» в бытие, стал бы возможным, если бы гравитация могла каким-то образом усиливать волну-частицу²⁵⁶ до тех пор, пока она не стала огненным шаром, из которого и возникла вселенная.²⁵⁷ Но многие физики не купились на эту теорию по одной явной причине. Описанное событие должно было состояться в пространстве, а по мнению большинства космологов, пространство возникло при Большом Взрыве. Однако, говорят другие физики, гравитация и пространство-время – дело квантового фактора. Ведь если частицы могут возникать спонтанно, тогда то же самое справедливо относительно пространства-времени и гравитации.²⁵⁸ Но не следует придавать достоверности таких теорий слишком большого значения. Краткое изучение Теории большого Взрыва показывает, что чем глубже, чем ближе к фактическому взрыву – тем менее точной становится теория. Даже автор, перечисляющий подобные теории, говорит, что их можно назвать «догадками».

Прежде чем более подробно рассматривать какой-либо из этапов Большого Взрыва или проблемы, связанные с этим этапом, давайте рассмотрим вкратце хронологию событий, последовавших непосредственно за ним. Как вскоре выяснится, самые ранние этапы Большого Взрыва сменяли друг друга с чрезвычайной быстротой. Все приводимые временные рамки весьма произвольны и размыты.

Первое основное состояние после Большого взрыва, согласно Большой Унификационной Теории (GUT), – материя и энергия разделены. До этого разделения «бозоны», которые будут образовывать частицы энергии, и «кварки», которые впоследствии составят частицы вещества, перемешаны. В настоящее время сроки окончания этого этапа не установлены.²⁵⁹

Второй этап завершился через 10–⁴³ секунд после Большого Взрыва. На этом этапе гравитация отделилась от трех остальных, все еще объединенных, видов энергии – электромагнитной, энергии сильного взаимодействия и энергии слабого взаимодействия (энергии сильного и слабого взаимодействия работают только на субатомном уровне).²⁶⁰ На 10–³⁵ секунде разделяются «электрослабые» и сильные взаимодействия. На 10–¹⁰ секунде разделяются электромагнитная и слабая силы. В промежуток между завершением этого этапа и 0.001 секунды частицы формируют кварки. В промежуток между 0.001 и тремя минутами формируется ядро. Ядро состоит из комбинации протонов и нейтронов. Именно ядро обеспечивает основной компонент массы атомов.²⁶¹

Следующий этап, известный как этап плазмы и ядра, занимает целые 500 000 лет. Этот этап, как и все остальные, отмечен охлаждением вселенной. В начале этого этапа температура вселенной настолько высока, что электроны не могут удерживаться ядром. По этой причине не могут сформироваться атомы и, таким образом, не может сформироваться привычная нам форма материи. Эта хаотичное пред-вещество известно под названием плазмы. Эту субстанцию можно создать в лаборатории, она же находится в центре звезд. По мере истощения этапа плазмы и ядра, температура вселенной охлаждается до той точки, при которой может сформироваться материя. Это и есть начало нынешней эры.²⁶²

Теория Большого Взрыва, подобно другим теориям, не лишена недостатков. Одна из основных проблем, с которой придется столкнуться, – проблема материи/антиматерии. Согласно теории и экспериментальным данным, при обращении энергии в материю, формируется, по меньшей мере, две частицы – частица материи и соответствующая ей частица антиматерии. В соответствии со сценарием, при концентрации и превращении энергии в электрон всегда формируется еще одна частица. Эта соответствующая частица называется позитроном и имеет ту же массу, что и электрон, но положительный энергетический заряд в противовес отрицательному заряду электрона.

Сразу же после образования, две соответствующие частицы «разлетаются» в приблизительно противоположных направлениях. Если они когда-нибудь «столкнутся» друг с другом или с любой частицей, похожей на их антипод, следует немедленное взаимоуничтожение – их масса обращается в энергию. Это происходит всегда, когда любая форма частицы материи (протоны, электроны и т. д.) встречает своего двойника антиматерии (антипротоны, позитроны и т. д.). Проблема заключается в том, что если, как предполагается, энергия явилась основной причиной возникновения материи во вселенной, то количество материи и антиматерии должно быть одинаковым. И если материя и антиматерия были созданы в равном количестве, почему они просто не «врезались» в свои многочисленные двойники и не обратились снова в энергию?

Ранее, теоретизируя по поводу большого Взрыва, считалось, что, вероятно, сила отталкивания материи и антиматерии служила для того, чтобы они не встречались, и направляла их в противоположные стороны во вселенной. В связи с этой теорией возникают две проблемы. Первая проблема заключается в том, что нет доказательств тому, что материя и антиматерия когда-нибудь могли отталкиваться друг другом; кстати говоря, происходит совершенно обратное: противоположности притягиваются. Если говорят, что такая сила существовала при Большом Взрыве, то необходимо подумать об объяснении еще двух вещей: Откуда она возникла? И куда она делась?

Прежде, чем задуматься над ответом на эти два вопроса, приходится столкнуться с неизбежной проблемой: вселенная явно анти-антиматериальна.²⁶³ Она не просто часть галактики, склонной к материальному (если бы это дело обстояло иначе, нам было бы об этом вполне известно, благодаря постоянно происходившим бы вокруг нас взрывам). Создается впечатление, что вся вселенная создана главным образом из материи. Это стало явным благодаря постоянной радиации, которая бомбардирует нашу атмосферу отовсюду из вселенной. Считается, что почти все редкие антипротоны, которые ударяются в нашу атмосферу, образовались в результате приключений, пережитых частицами высокой энергии в пространстве.²⁶⁴

Склонность к материальному становится очевидной ввиду отсутствия «Лейденфростского слоя». Лейденфростский слой формируется, к примеру, когда капли воды пляшут на поверхности раскаленной сковороды. Испарение воды на нижней стороне капли создает слой пара, Лейденфростский слой, который изолирует остаток капли от жара сковороды и удерживает капельки от испарения гораздо дольше, чем можно было бы ожидать. Точно таким же образом предполагается, что если большие территории материи и антиматерии пересекались, формировались бы различные виды Лейденфростского слоя.

В этом случае, между двумя территориями сформировался бы слой гамма и рентгеновских лучей, выступающих в качестве «пара» и препятствующих испарению. Однако, рентгеновская астрономия с ракет и спутников была не в состоянии обнаружить единый протяженный источник рентгеновских лучей, который мог бы быть Лейденфростовым слоем. Что и делает теорию об отталкивании весьма нереальной.²⁶⁵

Единственным решением проблемы материи/антиматерии остается мнение, что материи всегда было больше, чем антиматерии. Сейчас существует сложная теория с определенными свидетельствами в ее поддержку, что такой дисбаланс всегда имел место. Согласно этой теории, которая слишком сложна, чтобы разбирать ее здесь, на каждый миллиард античастиц, возникших при большом взрыве, образовалась миллиард и одна частица. Этого дисбаланса достаточно, чтобы стать причиной возникновения наблюдаемого нами преобладания частиц.²⁶⁶ Но по-прежнему, это не объясняет баланса, столь важного для поддержания существования материи.

Существует ряд других проблем, которые, судя по всему, имеют общее решение. Первой из таких проблем является равномерность взрыва. Направляя телескоп в ту или иную часть пространства, наблюдатель обнаружит приводящее в замешательство сходство. Галактики населяют вселенную согласно необыкновенно постоянной частоте. Уровень протяженности вселенной не слишком меняется в зависимости от того, смотришь ты на «местный» регион или на видимую кромку вселенной. Вся вселенная целиком купается в тепловом излучении, оставшемся после Большого взрыва, а именно, в радиационном эхе.

Вне зависимости от того, в каком направлении ведется наблюдение, радиация, поступающая из этого региона, «на удивление однородна». Встает проблема: почему Большой Взрыв был таким однородным? Почему он не был беспорядочным и хаотичным как любой обычный взрыв? Когда взрывается большой заряд пороха, то вероятность того, что осколки разбросаются равномерно во всех направлениях, причем каждый осколок приобретет ту же степень движения, и все прилегающее пространство нагреется до той же степени, бесконечно мала. Почему это не так в случае Большого взрыва?²⁶⁷

Вторая проблема называется плоскостность. Для ее обозначения используется греческая заглавная буква омега (Ω), которая представляет собой отношение общей степени тяготения всей массы вселенной и первоначальной силы, высвобожденной при Большом взрыве. Если бы степень гравитации была гораздо больше, вселенная должна была бы «схлопнуться» сама в себя. Если сила притяжения преобладает, вселенная считается замкнутой. Но если бы Большой взрыв был слишком мощным, материя рассеялась бы слишком быстро и галактики никогда бы не сформировались. Тогда вселенная считалась бы открытой.

Проблема кроется в том, что омега настолько близка к единице, что спустя пятнадцать миллиардов лет мы все еще не знаем, открыта или замкнута вселенная. Ученые до сих пор не знают, будет ли вселенная продолжать разбегаться вечно, или она, в конечном итоге, начнет сбегаться сама в себя. По последним вычислениям, омега отличается от единицы не более чем в пятидесятом знаке после десятичной точки (10–⁵⁰).²⁶⁸

Третья проблема носит название проблемы монополей. Она так названа в честь одного из типов пространственных возмущений, которыми должен был бы сопровождаться процесс охлаждения после Большого взрыва. Эта проблема слишком сложна, чтобы можно было изложить ее в этой небольшой главе. Достаточно сказать, что чем медленнее уровень распространения, тем больше монополей должно образоваться; и весьма проблематично, были ли эти монополи когда-либо обнаружены.²⁶⁹

Для разрешения этих проблем было предложено большое количество теорий с той же самой основной идеей. Эти попытки известны под названием инфляционных теорий. Согласно инфляционным теориям, вселенная претерпела стадию «чрезвычайного разбегания» очень рано в своей жизни, когда ее температура все еще составляла 10¹⁵ градусов по Кельвину. Если бы в какой-то момент вся вселенная была в тесном контакте, а в следующее мгновение сразу разлетелась на значительные расстояния, это объясняло бы постоянную температуру вселенной. Инфляционные теории объясняют также другие качества однородности вселенной, равно как и ее плоскостность, но решения слишком замысловаты, чтобы их здесь рассматривать.²⁷⁰ Еще одно возможное решение проблемы плоскостности, наряду со многими другими вопросами, будет представлено позже в этой главе в связи с антропным принципом.

Инфляционная теория достигла наибольшего успеха в ответе на проблему монополей, так как монополь является результатом медленного охлаждения. Ответ кроется в том факте, что, по мере своего распространения, вселенная обязательно охлаждается. Чем быстрее происходит распространение, тем скорее охлаждение. Чем скорее охлаждение, тем меньше монополей.

Как уже упоминалось, есть еще одна теория, предложенная для решения вышеперечисленных проблем. Кроме того, она объясняет большое количество других милых «совпадений». Эта теория получила название «антропного» принципа (от греческого anthropos, что значит «человек»). Среди совпадений, упомянутых в связи с антропным принципом, находится структура атомного ядра. Ядра удерживаются вместе благодаря высоко сбалансированной силе. Если бы сила была уменьшена всего на несколько долей процента, это вызвало бы разрушение простейших составных ядер, каковым, к примеру, является дейтерий, состоящий из одного протона и одного нейтрона. Если бы это случилось, то у всех звезд, включая наше солнце, были бы «серьезные трудности», так как все они имеют дейтерий в своей топливной цепи. Но если бы ядерная сила была всего на немного сильнее, то случилось бы нечто худшее – два протона могли бы слепиться (на самом деле сила не настолько велика, чтобы это произошло). Если бы такое было возможно, то во время Большого Взрыва каждый свободный протон нашел бы себе пару. Тогда не осталось бы одинарных протонов для создания водорода – строительного материала звезд.

Деликатнейшее равновесие находится также между электромагнетизмом и гравитацией. Электромагнетизм поддерживает звезды, предохраняя их от разрушения их же собственной гравитацией. Малейшее отклонение от равновесия привело бы к тому, что все звезды стали либо голубыми гигантами, либо красными карликами. Антропный принцип исходит из того, что вселенная наполнена этими очень важными «совпадениями». Это приводит к собственно антропному принципу – мысли о том, что жизнь возникнет лишь в тех вселенных, где есть для этого подходящие условия, а потому только такие вселенные могут быть кем-либо наблюдаемы.

Таким образом сама возможность наблюдения налагает ограничения на наблюдаемое – наличие наблюдающего определяет то, какой вид мира он будет воспринимать. Этот «ориентированный на наблюдателя» подход к основным космологическим вопросам довольно-таки отличается от традиционного научного подхода. Традиционно, наблюдатель не имел значения, но в сегодняшней новой физике человеку отводится «существенная роль в определении природы мира, который он наблюдает со все возрастающим изумлением».²⁷¹ Именно это все возрастающее изумление привело многих астрономов и физиков к определенному пересмотру антропного принципа и заставило их провозгласить вслед за сэром Фредом Хойлом: «Здесь должен быть Бог».²⁷²

О научной космологии ученые говорят всего лишь на протяжении нескольких сотен лет, а на самом деле и того меньше.²⁷³ О последних открытиях Стэнли Джаки написал:

Разве разумно предполагать, что Интеллект, создавший вселенную с полным соответствием взаимосвязанных вещей, действовал недостаточно последовательно и целенаправленно? Создается впечатление, что со времен Дарвина упоминание о цели наиболее предосудительно перед трибуналом науки. Поражает то, что сегодня именно наука в своей наиболее развитой и познавательной форме – научной космологии – восстанавливает в научном рассуждении понятие цели (выделено нами). Вскоре после открытия радиации в 2.7° К космологи начали удивляться чрезвычайной узости поля, оставшегося для космической эволюции. Им все больше и больше кажется, что вселенная расположена на чрезвычайно узком пути – пути, проложенном именно таким образом, чтобы в конечном итоге на сцене смог появиться человек.²⁷⁴

Так что «неудивительно, что, ввиду этого, достаточно значительное число космологов, не желающих вечно приносить жертву на алтарь слепой случайности, заговорило об антропном принципе». Видимо, их собственные открытия вынудили их сформулировать этот «принцип человека». Это произошло по той причине, что все больше и больше создается впечатление о том, что вселенная «могла, в конце концов, быть специально скроена для человека».²⁷⁵ На самом деле, это – очень старый философский взгляд. Фактически, центральная догма философии Фомы Аквинского заключается в том, что вселенная была создана специально для человека.²⁷⁶ Но, как напоминает нам Джаки: «Не следует, однако, забывать, что такая догма, или антропный принцип, никогда не сможет стать частью научной космологии. Наука занимается количественными соотношениями, а не целями».²⁷⁷

Введение: важность вопроса

Что такое «Теория информации»?

О чем поведала Теория информации?

Каковы же итоги?

Сейчас, в двадцатом веке, мы надеемся, большинству из нас хорошо известно (хотя у нас есть причины сомневаться в этом), что эволюционная теория снова и снова «отступает» в попытке объяснить наиболее сложные живые организмы посредством случайной эволюции или «самоорганизующейся» эволюции. В конечном итоге эволюционисты пришли к выводу о том, что жизнь возникла из нежизни, и это можно проследить на мельчайшем уровне – самозарождение жизни прослеживается на уровне молекулы белка. Как пишет ученый Роберт Гэнж:

А потом наступил двадцатый век, и нам сказали, что у науки есть ответ. И многие уверовали в новую историю: «Жизнь была создана благодаря случайной комбинации химических элементов». Но соответствовало ли это истине? Обнаружили ли мы, в конце концов, тот уровень, на котором нежизнь внезапно становится жизнью? До тех пор, пока этот уровень оставался невидимым, люди могли верить в положительный ответ. Но с появлением электронных микроскопов и теории информации ответ стал отрицательным²⁷⁸ (выделено нами)

Расчеты, необходимые для определения того, возникла ли жизнь случайно, до недавнего времени были невозможны по той причине, что нам недоставало как «способности проникновения в информационную теорию, так и данных электронной микроскопии».

Гэнж пишет:

Хотя математические средства, необходимые для истолкования данных электронного микроскопа были открыты десятилетием ранее, на практике реальное знание микроструктуры клеточных систем не было доступно вплоть до начала шестидесятых. Таким образом, если до 1960 г. мы считали, что жизнь возникла по воле случая, никто не мог доказать обратного. Но сегодня все иначе. Впервые в истории мы можем вычислить «следующий невидимый более мелкий уровень». Результат таков: чтобы получить жизнь, необходима жизнь. Ничто иное не подойдет. Все остальное – лишь выдавание желаемого за действительное²⁷⁹ (курсив автора)

Это весьма важно, ибо мнение об эволюции жизни из нежизни не только самое современное, но, во многом, и наиболее изощренное на сегодняшний день. Если эволюция достигает своего «тупика» с точки зрения науки, то куда нам идти? Вероятно в том направлении, которого атеисты, судя по всему, пытаются избежать любой ценой.

И все же существует множество последних научных открытий, которые указывают на неизбежность банкротства материализма. Теория информации – только одно из них.²⁸⁰ «Приблизительно с 1950 г. ученые смогли оценивать материальные структуры физического мира, используя математический инструмент, называемый теория информации ... В теории информации «единицей измерения таких систем являются не дюймы, фунты или секунды, но биты информации». Как точно подметил Гэнж: «...Информация – это нечто, что обычно происходит из разума, а не из естественных процессов, и поистине поражают данные последних открытий, показывающие, что структуры, составляющие жизнь, просто битком набиты этой самой «штуковиной», что называется информацией».²⁸¹

Так что необходимо весьма серьезно отнестись к недавнему открытию в области биогенеза, а именно, связи между информационной теорией языка и информационным кодом в живой системе. Хьюберт П. Йоки в своей программной статье «Сценарии самоорганизуемого происхождения жизни и теория информации»²⁸² разъясняет свое открытие о наличии связи между информационной теорией языка и информационным кодом в живых организмах. Эта «теория» представляет математическое основание для определения способности любого канала связи нести теоретическую информацию. Например, используя этот метод, можно описать математически информационные структуры письменного языка. То, что в химической структуре живых организмов существует определенная математически описываемая структура, является фактом генетики. Теория информации может таким образом сравнивать языковую информацию с информацией, находящейся в живых организмах.

Йоки утверждает:

Статистическая структура любого печатного языка варьируется в зависимости от частоты букв, диаграмм, триграмм, частоты слов и т. п., правил правописания, грамматики и так далее, и, следовательно, может быть представлена процессом Маркова, который определяет состояния системы, pi, а также p(j/bi) вероятности... Энтропия процесса Маркова является мерой степени случайности, т.е. неопределенности, отраженной в статистической структуре.

Йоки сравнил математическую структуру письменного языка, представленную частотой появления букв и т.п. с языком, наблюдаемым в живых системах, и обнаружил, что они совершенно одинаковы. Йоки говорит: «Важно понять, что это не просто умозрительная аналогия. Гипотеза последовательно применялась непосредственно к протеину и генетическому тексту, а также к письменному языку. И в обоих случаях математическое поведение оказывалось идентичным».²⁸³

Таким образом, если математическое отношение между информацией ДНК и информацией письменного языка идентично, мы можем прийти к выводу, что то, что считается причиной языковой информации, следует считать источником информации и в ДНК. Причиной информации всегда является интеллект. Следовательно, с точки зрения науки необходимо признать, что именно разум явился причиной первой живой клетки. Если для получения информации, содержащейся в единственном предложении, необходим разум, то разум также необходим для создания первой простой формы жизни, не говоря уже о бесконечно более сложном человеческом мозге. Многие ученые считают, что с открытием взаимосвязи между теорией информации и ДНК, мы являемся свидетелями научного краха атеистического объяснения происхождения. Различные исследования (в том числе – с использованием компьютеров НАСА, Национального управления по аэронавтике и исследованию космического пространства США) ясно указывают, что код ДНК даже в наипростейших организмах представляет собой не просто последовательность высокого уровня сложности, но язык, который мог исходить только от разумного существа! Таким образом, научные доказательства явно и решительно свидетельствуют не в пользу материализма.

«Распространенным объяснением возникновения жизни является счастливый химический случай, простое совпадение. Хотя это мнение о чудесной случайности и модно, оно идет не в ногу с фактическими научными данными». Об этом говорит нам теория информации! Гэнж продолжает:

Значительное количество исследователей производило соответствующие вычисления (смотрите, например, Thaxton, Houle & Wickramasinghe²⁸⁴), и их заключение единогласно: это просто слишком невероятно, чтобы заслуживать доверия. До развития электронного микроскопа истинный уровень сложности живых клеток был практически неизвестен. Однако, по мере накопления фактов и анализа данных, результаты показали, что более разумно верить в Короля-Тыкву, нежели в идею о «чудесной случайности». Хотя это, вероятно, и звучит глупо, но расчеты показывают, что вера в случайное возникновение жизни невозможна с позиции статистики и безрассудна с точки зрения интеллекта.²⁸⁵

Пожалуй, двух примеров, которые доктор Гэнж приводит для демонстрации сложности информации в самых основных элементах живых существ, будет достаточно. Первый дает то, что Гэнж называет «хорошей иллюстрацией» сложности гемоглобина. Гемоглобин важен, поскольку он является белком в нашей крови, который переносит по всему телу кислород. «Железо расположено в гемоглобине особым образом, который позволяет молекуле переносить кислород более эффективно, чем что-либо еще. Если бы не гемоглобин, нашему сердцу пришлось бы качать ежедневно пятьдесят тысяч галлонов, чтобы поддержать в нас жизнь». А наше кровяное давление «составило бы почти семьдесят фунтов на квадратный дюйм, что в пять раз выше атмосферного давления».²⁸⁶

Согласно Гэнжу, «грубой аналогией того, как выглядит белок под электронным микроскопом» является «состав из «химических железнодорожных вагонов», называемых аминокислотами». Гемоглобин будет представлять собой два состава с 574 вагонами в сумме. Информацию, необходимую для того, чтобы «собрать «поезд гемоглобина», невозможно представить, настолько она сложна. Каждый «железнодорожный вагон» – это аминокислота. «В нашем теле существует двадцать различных видов полезных аминокислот. Если нам надо смоделировать протеин, то при создании первого вагона мы можем выбирать из двадцати различных видов», и так далее со вторым, третьим и в конечном итоге со всеми 574 вагонами в двух поездах.

Существует четыреста возможных вариантов (комбинаций) последовательного соединения первого и второго вагонов. Если бы нам нужно было составить поезд из трех вагонов, то нам пришлось бы выбирать из восьми тысяч комбинаций... Количество способов, какими мы можем составить эти гемоглобинные поезда так огромно, что оно в триллионы триллионов триллионов (повторите еще двадцать раз) раз превосходят число всех звезд во вселенной. И все же, несмотря на это, только одна, известная человеку комбинация, переносит кислород по нашей крови наиболее эффективно...

Подумайте об этом: 270 миллионов таких молекул белка гемоглобина – единственно верной комбинации – находится в каждом из 30 триллионов красных кровяных телец нашего организма. Неужели это чистая случайность? У некоторых людей достает веры, чтобы поверить в это. Вера хороша, когда она опирается на доказательства. Но где доказательства тому, что эта система возникла случайно? Нет ни одного!

Гэнж продолжает утверждать, что мы не в состоянии вычислить достоверность (величина, обратная вероятности) того, что гемоглобин мог произойти случайно, ибо он «настолько сложен, что мы даже не можем полностью описать его».²⁸⁷

Таким образом, говорит Гэнж, для расчетов мы должны взять что-то гораздо более простое. «Аргументом в этом случае является то, что если наиболее простые организмы не могли возникнуть случайно, то что уж говорить о более сложной структуре гемоглобина». Он рассматривает меньший белок, «который активно исследовали ученые, называемый цито-хром С («цэ»). Это гораздо более короткий белок, чем гемоглобин – длина его «поезда» составляет только 101 вагон». Этот менее крупный протеин «представляет особый интерес, так как он также является основным для всей жизни. Наряду с прочими функциями он осуществляет и снабжение кислородом, и перенос энергии в живых клетках различных жизненных форм».

«Когда ученые вычисляли вероятность возникновения цитохрома С случайным образом, это было несколько сложнее, чем просто спросить, сколькими способами можно составить поезд?». Гэнж продолжает:

Конечно, следует принять во внимание много технических деталей... включая тот факт, что не все «вагоны» доступны равным образом (вероятность остатка), или значимы (кодоновское вырождение). Точно также, при выборе «вагонов», необходимо различать схожие последовательности (гомогенные цепочки протеинов) и степень их возможной схожести (синонимичный аминокислотный остаток).²⁸⁸

Но все это было тщательно проделано, а результаты расчетов опубликованы в научной литературе.²⁸⁹

Согласно Гэнжу, «Результат ошеломляет... Достоверность того, что цитохром С не возник случайно, настолько огромна, что выразить ее на доступном уровне нелегко».

Представьте себе стандартный лист машинописной бумаги, на обоих сторонах которого напечатаны буквы. Пусть будет восемьдесят столбиков, состоящих из шестидесяти шести буквенных строк, что составит менее 5 300 букв на одну страницу или 10600 букв на лист. Складывая листы в стопки, мы можем сложить примерно 125 листов на каждый сантиметр, что дает нам более пяти с половиной тысяч букв в кубическом сантиметре. Какое же пространство нам потребуется для того, чтобы хранить достаточное количество листов, общая сумма букв на которых равна достоверности того, что случайность не могла создать цитохром С? Когда я впервые сделал этот расчет, ответ потряс меня. Нам необходимо пространство почти сорока тысяч вселенных, каждая протяженностью в 30 миллиардов световых лет!²⁹⁰

Ученые считают, что наша вселенная имеет протяженность около 30 биллионов световых лет вплоть до видимого горизонта. Гэнж рассуждает:

Задумайтесь. Вы и я знаем, что мы существуем. Но нам говорят, что все в жизни, включая вас и меня, начало существовать само по себе вечность тому назад, благодаря счастливой случайности, в которой участвовала космическая пыль. Но если мы честно взглянем на то, что мы открыли на протяжении последних тридцати с небольшим лет, перед нами снова встает вопрос: Когда мы верим, в свете современного знания, что безжизненные частицы в конечном итоге обзавелись живым сознанием своего собственного существования, не вступаем ли мы в тайное и иррациональное поклонение перед межзвездной пылью, скрытое личиной атеизма? Короче говоря, разве научные расчеты, кратко приведенные выше, не указывают на Бога... как на источник нашей жизни?²⁹¹

Гэнж продолжает демонстрировать, что достоверность того, что цитохром С не был создан случайно, гораздо значительнее нашей веры в то, что «закон всемирного тяготения соответствует истине». И это – после того, как более чем трехсотлетний период экспериментов подтвердил его истинность, почти каждый согласится, что этот закон тяготения верен! «Для сравнения этих величин, мы опять заполним обе стороны нашего листа бумаги буквами и спросим: Какое же пространство нам потребуется для того, чтобы хранить буквы, общая сумма которых равна достоверности того, что закон всемирного тяготения соответствует истине? Ответ удивляет. Это – куб со сторонами порядка трех километров». Сравнивая это со степенью достоверности того, что случайность не могла создать цитохром С (простой протеин), Гэнж приходит к выводу: «Бессмысленно верить в то, что случайность создала жизнь».

Сравнение трехкилометрового куба с сорока тысячами вселенных подобно сопоставлению конечного и бесконечного. Беспочвенная вера в то, что жизнь самозародилась из безжизненной физической материи, утверждалась на протяжении веков потому, что никто не располагал информацией об обратном. Теперь все в прошлом, и нам доступно лучшее знание. Сегодня мы можем заглянуть внутрь живых клеток и изучать блистательное величие структуры настолько внушительной, что отпечаток руки Творца в ней очевиден. Одно дело защищать ложное верование по невежеству, но совсем иное увековечивать глупость, когда свет дня указывает правдивый путь.²⁹²

Многие современные ученые, подобно Роберту Гэнжу, утверждают, что доказательства настолько сильны, что направленность выводов просто очевидна:

Так как вселенная просто слишком молода и слишком мала, чтобы объяснить свое появление (даже при возрасте 13 миллиардов лет и протяженностью в 30 миллиардов световых лет), мы вынуждены спросить: «Откуда она взялась?». Логичен ответ, что она – порождение Высшего Разума! Это не только логичный, но и самый простой ответ! И если это подразумевает религию, то с этим придется считаться. Но неопровержимым фактом является то, что применение теории информации и средств электронной микроскопии к живым клеткам вынуждает прийти к выводу, что они были задуманы. Почему они приводят к этому выводу? Потому что они напичканы информацией, которую нельзя логически объяснить естественными процессами, происходящими во вселенной».²⁹³

Многие ученые, понимающие теорию информации, говорят, что вселенная просто слишком молода и слишком мала, чтобы явиться источником информации, обнаруженной даже в наипростейшей бактерии. Гэнж продолжает: «Более того, в историю о случайном происхождении жизни верят не столько потому, что наука доказала ее истинность, но скорее по той причине, что ни одна другая альтернатива не является правдоподобной без обращения к «Богу».

Концепция «Бога» в качестве объяснения неприемлема для некоторых людей по двум причинам. Во-первых, «Бог» приравнивается к религии, которой, по мнению многих, нет места в науке. И во-вторых, «Бог» подразумевает власть, в соответствии с которой необходимо устраивать свою жизнь. Что касается, последнего, то через это всем нам приходится пройти рано или поздно, но понятие «Бога» не следует приравнивать к религии. Напротив, эта концепция гораздо лучше сочетается с разумом».²⁹⁴ (выделено нами)

В большей части данной главы мы позволили науке и ученым говорить и делать заключения (которые, мы убеждены, для некоторых могут быть шокирующими). И хотя мы все же, даже в этом случае, должны соблюдать предельную осторожность, чтобы не делать из научных открытий абсолютов (с чем также согласен доктор Гэнж); многие ученые считают, что доказательства теории информации настолько очевидны, настолько потрясающи, что не может быть иного выбора кроме того, что жизнь порождает жизнь, разум порождает разум!

Введение: важность вопроса

Несколько ясных утверждений

Куда это ведет?

Термин «эволюция» и его производные породили больше антагонизма (как минимум – среди христианских мыслителей), чем какая-либо иная концепция современного периода. Английское существительное «эволюция» (см. Оксфордский словарь английского языка, раздел, история использования этого слова) произошло от латинского глагола evolvere – разворачивать; «е» – наружу и «volvere» – вертеть, и означает действие или процесс развертывания или развития. Для христианства критичны три области – происхождение вселенной, происхождение жизни и происхождение человека с его социальными институтами.

Вопреки распространенному мнению (и распространенному учению), единой теории эволюции не существует – есть много теорий, и на все распространяется проблема каузальности (фактической необходимой и достаточной причины, которая объясняла бы, почему у нас есть львы, тигры и прочее). Наличие изменений несомненно – вопрос в том, как и почему они произошли? Христианин сразу понимает, что в наш «научный» век необходимость подтвердить «абсолютность» основ христианской веры (Воплощение, Оправдание, Откровение и т.д.) возлагается великой ответственностью на христианского апологета (защитника веры²⁹⁵). Многие специализированные науки (в современном понимании) – химия, физика, геология, психология, астрономия и биология возникли до Дарвина.²⁹⁶ Они предшествовали работе Дарвина. Эволюция в качестве объясняющего принципа проникла в литературу, историю, этику, религию и так далее. Ни в одной из сфер не делалось заявлений без ссылки на этот принцип или ориентацию. Спенсер уже создал свою систему эволюции, и она увидела свет в его First Principles еще до Дарвиновского «Происхождения видов» в 1859г.

Эволюция в качестве объяснительного принципа предлагалась значительным количеством ученых мужей и до Чарльза Дарвина, среди них Жан Баптист Ламарк и Эразм Дарвин (дедушка Чарльза). Рейнхолд Тре-виранус в работе Biologies oder Philosophies der Lebenden Natur ввел в употребление слово биология в 1802 г. Но именно Чарльз Дарвин предложил механизм эволюции и заявил, что он существует в природе: естественный отбор, как он его назвал. Итак, «величие» Дарвина заключается в том, что он обеспечил причинное объяснение генетических изменений. Его идея была принята весьма быстро! Едва лишь сформулированная, она уже считалась сама собой разумеющейся. Некоторые особи более приспособлены, чем другие. При конкуренции, например борьбе за выживание, наиболее приспособленный выживет и передаст эти качества своему виду. Таким образом, вся жизнь (животные, растения все живое) имеют тенденцию к постоянному улучшению. Это неизбежный природный процесс, потому что Природа сама по себе обладает эволюционным механизмом, встроенным в нее.

Это было немногим более ста лет назад. Ко времени празднования столетнего юбилея Дарвина в Чикагском университете в 1950 г. дарвинизм был триумфатором. На торжественном заседании сэр Джулиан Гексли (внук Томаса Генри) подтвердил, что «эволюция жизни больше не является теорией; это факт». Он сурово добавил: «Мы не намерены вязнуть в семантике и определениях». Примерно в то же самое время сэр Гавин де Бир (Gavin de Beer) из Британского музея отметил, что если неспециалист попытается «опровергнуть» выводы Дарвина, то это будет результатом «невежества или бесстыдства».²⁹⁷

Тем не менее, на протяжении последовавших ста лет в рамках биологии продолжался великий спор относительно «фактов» теории эволюции, о которых широкой общественности ничего не известно.

Так что же все таки Дарвин открыл? В чем заключается механизм естественного отбора? Несколько шокирует то, что Дарвин, на самом деле, ничего не «открывал» с точки зрения такого открытия, каковым, например, является открытие Кеплером законов планетарного движения. Происхождение видов было не доказательством, а аргументом («одним длинным аргументом», как сказал об этом сам Дарвин в конце книги), и естественный отбор – это лишь идея, а не открытие. Эта идея посетила его в Лондоне, в конце 1830 гг...

Во время своего уединения в деревне Дарвин проводил много времени с любителями голубей и животноводами. Он сам даже разводил голубей. Особенно его заинтересовало то, что птицеводы отбирали птиц по особым характеристикам (длина пера, длина подшерстка, окрас), и что потомство отобранных пар, как правило, имело желаемые характеристики в более выраженном и обильном виде, чем родители.²⁹⁸

Таким образом, великая идея Дарвина о Естественном Отборе была почерпнута не у «природы», и конечно, не из научного наблюдения природы, а от человека. Если это что-то и доказало (хотя это и не так), то лишь то, что образованным людям приходилось прикладывать значительные усилия для того, чтобы внести изменения. И это, конечно же, не оправдывало придания природе статуса Природы, возводя ее тем самым в ранг причинной силы.

Довольно продолжительное время механизм Дарвина не подвергали проверке. В конечном же итоге, Т. Г. Морган, признанный генетик и обладатель Нобелевской премии за свою работу по классификации хромосом фруктовых мушек, высказал предположение, что естественный отбор «подозрительно смахивает на тавтологию».

«Не кажется ли более, чем трюизмом, – писал он, – утверждение, что лучше приспособленные к выживанию индивиды имеют большую возможность выжить, чем приспособленные не столь хорошо»... Философский спор последних десяти– пятнадцати лет сфокусировался именно на этом пункте. Что означает выживание наиболее приспособленного? Есть ли какой-то способ определения более приспособленного, кроме выяснения кто же выжил? ... Есть ли способ определения их, кроме взгляда на тех, что сохранились? Если нет, то теория Дарвина от статуса научной теории сводится к тавтологии.²⁹⁹

Постепенно дарвинисты проиграли в споре, и теория естественного отбора была изменена. «Признание, что теория естественного отбора Дарвина является тавтологией, не слишком волновало теоретиков эволюции, так как они уже предприняли предосторожности по приданию естественному отбору значения, крайне отличного от того, что имел в виду Дарвин».³⁰⁰ Но опять таки, общественности не говорили об этом изменении, попрежнему утверждалось, что теория Дарвина остается «фактом»!

Британский ученый и генетик Р. А. Фишер (R. A. Fisher) переопределил естественный отбор в своей широко распространенной книге «Генетическая теория естественного отбора» (The Genetical Theory of Natural Selection). Фишер сделал определенные допущения по поводу уровней смертности и рождаемости, и сопоставив их с генетикой Менделя, смог оценить скорость изменений в популяциях. В 1976г. К. Г. Веддингтон (С. Н. Waddington), заслуженный генетик (также выступавший на вышеупомянутом столетии Дарвина в Чикаго), сказал о переформулировке Фишера:

Теория Неодарвинизма – это теория эволюции популяции, касающаяся воспроизведения потомства и ничего более... Каждый подсознательно понимает, что животные, оставляющие больше потомства, и будут теми наиболее приспособленными, потому что они также питаются особыми растениями, или что-то в этом роде, но об этом умалчивается в данной теории.... И вы приходите к тому, что, по сути, является бессмысленным заявлением: Естественный отбор – это то, что некоторые особи оставляют больше потомства; вы спросите, а кто оставляет больше потомства; а это те, кто оставляет больше потомства, и ничего к этому не прибавить. Вся сущность эволюции, определение того, откуда у нас взялись лошади, тигры и прочее, – находится вне пределов математической теории (выделено Бетеллем).³⁰¹

Предполагалось, что теория Дарвина ответит на вопрос, «откуда взялись лошади, тигры и прочее». И все же после ряда достаточно серьезных «секретных» изменений в теории, мы не стали ближе к ответу (без привлечения Бога), чем были более ста лет назад!

Несмотря на занимательность этой дискуссии, место не позволяет написать больше. Мы думаем, вы видите, в чем дело: Дарвинизм не выдержал испытания временем. Имеется большое количество свидетельств специализации – изменений внутри видов, но ни одного для теории эволюции в целом – от амебы до человека. И все же спор продолжается. В недавнем издании Harper's Magazine (февраль 1985 г.) есть прекрасная статья Тома Бетеля под названием «Эволюционисты-агностики: таксономическое дело против Дарвина» (Agnostic Evolutionists: The Taxonomic Case Against Darwin), которую мы рекомендуем вам. Бетель говорит, что растет число ученых-агностиков (что здесь означает нехристианских, ученых, отвергающих креационизм), которые были бы счастливы, если бы теория эволюции просто испарилась, так как она не помогает объяснить что бы то ни было.

Колин Паттерсон (Colin Patterson), знаменитый ученый, про-эволю-ционная книга которого под названием «Эволюция» издана Британским музеем в 1879 г., пишет в ответ креационистам:

Вы говорите, что я должен, по крайней мере, «продемонстрировать фото того ископаемого, из которого возникли все виды организмов». Я оставлю этот вопрос открытым – нет такого ископаемого, на основании которого можно было бы создать намек на аргумент. Причина в том, что утверждения о предках и потомках неприменимы к записи ископаемых. Является ли археоптерикс предком всех птиц? Возможно, да, возможно, нет: не существует способа ответа на этот вопрос. Довольно легко придумывать истории о том, как одна форма породила другую, и находить причину, по которой эта ступень должна была быть поддержана естественным отбором. Но такие истории не являются частью науки, так как нет способа их проверки.³⁰²

Позвольте мне последнюю цитату из этой статьи Бетеля в февральском номере Харпера, которую мы вам настоятельно рекомендуем.

Наша убежденность или «вера», что, по словам Паттерсона, «у всех организмов есть родители» в конечном итоге исходит из нашего принятия философии материализма. Нам трудно понять (так долго материализм был естественным жилищем западной мысли), что эта философия не всегда была признана. В одном из своих очерков по естественной истории, перепечатанной в Ever Since Darwin, Стивен Джей Го-улд высказывает предположение, что Дарвин откладывал публикацию своей теории эволюции посредством естественного отбора по той причине, что он, вероятно, подсознательно дожидался установления более прочного климата материализма. В своей записной книжке М Notebook в 1838 г. Дарвин написал: «Чтобы избежать утверждения того, насколько я верю в Материализм, скажу только, что эмоции, инстинкты, степень таланта являются наследственными потому, что мозг ребенка воспроизводит родительский фонд». Дарвин понял, что климат изменился – что эволюция «носилась в воздухе» – в 1858г., когда его встряхнула статья Альфреда Рассела Уоллеса, в которой давался набросок теории механизма эволюции, очень похожий на его собственный.³⁰³

1. Существует реальный, важный, эпистемологический³⁰⁴ вопрос (мы уже обсуждали это в разделе «Характер и определение науки») относительно того, что, фактически, слагает «науку». Похоже, распространено предположение, что в споре между наукой и религией есть только два неясных вопроса, а именно, что имеет статус «гипотезы», и что имеет статус «факта». Но есть третий вопрос, более фундаментальный, чем любой из перечисленных – где лежат философские рамки дискуссии. Очевидно, что ученый qua (как) ученый ничего не может внести в ответ на принципиальные вопросы происхождения. В данной книге приведены высказывания многих ученых, признавших это.

2. Ученый может показать, что определенные механизмы работают или не работают или не работают (например, Ламарканская теория генетического выбора, которой пользовался Дарвин, неверна), но он не в состоянии, как ученый, ответить на исторический вопрос происхождения – что фактически послужило в предыстории причиной зарождения той или иной сущности, что явилось «необходимым и достаточным условием» для ее появления. Предположим, Ламарк был прав, что какой-либо из описанных им механизмов эволюции на самом деле работает. Что бы это доказало? Что эволюция соответствует истине? Конечно, нет! Это доказало бы лишь то, что определенные механизмы работают. И ничего другого! И это, конечно, не ответило бы на вопрос о происхождении и не доказало бы, что оно случилось, благодаря тому или какому-либо иному механизму, исторически. Ученый, как ученый, может лишь сказать, что работает сейчас, при нынешнем положении вещей.

3. Помните: Что если ученый, или, что более реально, несколько ученых преуспеют в создании жизни в пробирке? Опять старый вопрос! Что это докажет относительно вопроса о происхождении? Ответ: ничего! Если бы это на что-нибудь и указывало, то лишь на то, что для создания жизни нужны весьма разумные существа и очень сложные контролируемые условия. Это, конечно же, ни в коей мере не подтверждало бы теорию о случайном зарождении жизни, как то, вероятно, принято считать.

4. В этой главе мы упомянули опасность, стоящую перед ученым христианином, считать данные современной науки истинными по определению и выискивать понятия современной науки в Писании. Но существует еще одна реальная опасность – полное отделение науки от «веры». Наука и Писание должны «состоять в родстве», как говорит МакКей. Истина – это истина. Факт – это факт. (Здесь мы снова сталкиваемся с тавтологией!) Мы должны, как христиане, приняв призыв Ин.8:32, познать истину, дабы истина сделала нас свободными.

5. Во всей этой дискуссии есть два очень важных вопроса, которые являются чисто богословскими по своей природе: первый – это тщательная экзегеза первых одиннадцати глав книги Бытия. Позвольте мне сказать, что нам не следует без тщательной экзегезы торопиться «священнодействовать» над значением Бытия 1–11. Должно быть очевидно, что хорошо образованные христиане, преданные основам веры и непогрешимости Библии, не имеют однозначного мнения по поводу результатов такой экзегезы. Второе: вне зависимости от личных выводов о том, чему учит книга Бытия 1–11 о происхождении, мы должны понять, что этот вопрос представляет интерес и ценность лишь в контексте вопросов вдохновения, авторитетности Писания и непогрешимости Библии.

6. И снова очевидно, что на кону сейчас находится философский материализм, а не научные данные. Кроме ученых-христиан (а мы действительно нуждаемся в ученых-христианах), нам необходимы философы-христиане и христиане – философы науки. Мы обращаемся к некоторым из вас с призывом подумать о принятии этого призыва. Нужно понимать, что одни лишь ученые-христиане не ответят, не смогут ответить на вопрос о происхождении. Для этого нужны христиане-философы, согласные заплатить высокую академическую цену за возможность создавать и развивать надежное мировоззрение.

Естественный отбор Дарвина больше не является метафорой или аналогией, он ошибочен уже только своими представлениями о реальности. Согласно некоторым ученым, процесс эволюции стал рассматриваться как творческая сила, подобная божественному творчеству. Эволюция, «нейтральное богословие», принимает свойства вероучения, провозглашающего свои собственные реальность и смысл жизни, в данном случае – бессмысленность выживания чего бы то ни было, чему посчастливилось выжить. Это – опять дарвиновская тавтология. «Мировоззрение эволюционного материализма заменяет Бога-Творца богом случайности, точно также, как Дарвин пытался заменить целенаправленное творение теорией органической эволюции».³⁰⁵

С точки зрения биолога Пана, господствующий неодарвинистский эволюционный сценарий требует «прыжка веры». Схожесть шимпанзе и человека в анатомии, или между ДНК бактерии и амебы предлагает лишь «косвенное доказательство» того, что произошли макроэволюционные переходы. Пан продолжает свою мысль, говоря, что нет такого эксперимента, который бы подтверждал или опровергал макроэволюционный сценарий.³⁰⁶

Если это соответствует истине, то не только более чем столетняя теория Дарвина не соответствует действительности, но также и современные неодарвинистские эволюционные теории. «Факт заключается в том, – подводит итоги Пан, – что эволюция жизни из единого начала (предположение, твердо поддерживаемое большинством эволюционистов) является скорее априорным предположением, нежели эмпирически проверяемой теорией». Пан затем делает утверждение, которое весьма важно, если соответствует истине: «Можно готовить сцену для смены парадигмы в будущей биологической мысли».³⁰⁷

Куда же это ведет христиан и христианских ученых – нынешних и будущих? Да туда, где они всегда были! К потребности уплатить цену, чтобы получить «верительную грамоту» и «выполнить свое домашнее задание». Я осознал эту потребность и ощутил желание поступать так и в своей личной жизни, и в областях академического интереса уже много лет назад. Когда мы были в Далласе на дебатах «Христианство вызывает университет: международная конференция теистов и атеистов» в 1985 г., я написал на обложке своей программы:

Если вы не желаете или отказываетесь получить ту ученую степень, которая необходима для того, чтобы люди слушали вас (даже если вам нечего сказать – а многим из тех, кого мне довелось слушать, судя по всему, действительно, нечего было сказать), то, по крайней мере, соизвольте потратить года два на изучение «научного» акцента (представляйте «воздух» на соответствующем случаю жаргоне)!

Конечно же, изучение «научного акцента» – шутка. Христианин должен стремиться «заплатить цену» совершенства в служении Христу. Какова бы эта цена ни была! Как христиане мы просто не можем позволить себе роскошь невежества. Никогда не стоит жаловаться (как это делают некоторые христианские «ученые») на предвзятость «мирских» ученых и их профессиональных научных журналов, если вы, христиане, не имеете ученых степеней, и не занимаетесь тем видом исследований, которые открывают доступ к публикации ваших материалов!³⁰⁸

Если профессор Пан прав, и приготавливается сцена для сдвига парадигмы в будущей биологической мысли, то весьма вероятно, беспрецедентная возможность ожидает любого молодого христианина, достаточно серьезно относящегося к своей вере и миру науки, чтобы быть вовлеченным в подготовку и проведение научных экспериментов на высочайшем уровне. Для того, чтобы христиане имели возможность воплотить в этот сдвиг парадигмы признания истины и восстановить гармонию христианского мировоззрения с физическими науками, этот вызов должен быть принят!

Какая прекрасная возможность! Мы убеждены, что профессор Пан прав, говоря, что этого не произойдет, если все, чем мы будем заниматься, ограничится «борьбой» с «мирскими» учеными и их исследованиями. Брошенный нам вызов очевиден. Это и значит чтить нашего Господа и Его Истину (что включает умение честно смотреть в лицо проблемам, христиане обязаны быть столь честными – см. 1Кор.15:13–19, а также 20) и стремиться к знаниям, чтобы быть ученым в совершенстве!

Наиболее важно понять, что: 1) На протяжении веков взгляды на «науку» различались. Научные методы, равно как и выводы, менялись и будут меняться снова. 2) Вся физическая наука базируется на метафизических предпосылках, и все ученые имеют метафизические предпосылки, которые соответствуют определенным мировоззрениям. Различные мировоззрения влияют на интерпретацию данных. Такие предпосылки не подлежат проверке научным методом. 3) «Единичные» события невозможно воспроизвести для проверки, поэтому вопросы, касающиеся таких событий, находятся вне сферы науки. Как говорит Гэнж: «Мы можем догадываться о том, что случилось, и использовать науку для сбора доказательств в поддержку той или иной гипотезы. Но наука не обладает должной юрисдикцией в вопросах происхождения или предназначения». 4) Наука, по причине своего эмпирического или индуктивного метода не может достигнуть «абсолютной уверенности» в чем бы то ни было. Нам припомнилось утверждение ученого Алькока относительно «темной материи», загадочной субстанции, которая предположительно составляет 97% вселенной: «После всего этого времени, всех этих усилий», – вздыхает Алькок, – «мы до сих пор не знаем, из чего состоит большая честь вселенной». Это могут быть нейтрино, мужское или женское начала, черные дыры или кегельные шары, или «что-то совсем иное».³⁰⁹

Не менее важно понять, что мы не порицаем современную науку и не говорим, что современный научный метод не должен быть ограничен строгим эмпирическим наблюдением. Но мы говорим, что это несправедливо по отношению к ученым ожидать от них того, что их метод не в состоянии сделать; а именно, делать принципиальные утверждения об истинности заявлений по вопросам религии, происхождения и предназначения (да и вообще это вне их компетенции как ученых). Хотя ошибки допускались (и будут допускаться), мы доверяем преданным истине ученым, практикующим откровенный эмпиризм, потому что такой подход к знанию самокорректируем и оценивает свои выводы по его собственным критериям. Единственное, что нам следует точно выяснить, что «эти собственные критерии» могут и что не могут делать!

Недавно значительное число ученых стало христианами, потому что большая часть наиболее современных и наиболее сложных открытий не только указывает на силу, находящуюся вне вселенной, но и на Личностный Разум. Как говорит профессор Сэндеж: «Есть доказательства тому, что можно описать лишь как сверхъестественное событие». Растущее число свидетельств на многих фронтах указывает, что вселенная произошла не случайно. Эти свидетельства будут представлены в оставшейся части этого раздела книги.

Люди типа Карла Сагана далеки от позиции «нейтральных» ученых. Они, действительно, скорее напоминают «священников» атеизма, нежели объективных подателей информации о том, куда ведут современные научные открытия. Их шедевры не соответствуют современной научной картине вселенной, которая началась и однажды закончится.

Для тщательного обсуждения Новой науки необходимо начать с рассмотрения истории и развития современной науки из сформировавших ее философских мировоззрений и научных открытий на протяжении веков. Важно иметь представление об Аристотелевском, Ньютоновском и Эйнштейновском научном мировоззрении и метафизических предпосылках, на которых каждое из них основывалось. Весьма ошибочно предполагать, что современная наука достигла абсолютного понимания вселенной, физической или метафизической.

По мере продвижения в нашем научном знании наши взгляды не упрощаются, а вселенная вместо того, чтоб стать более легко постижимой, оказывается еще более сложной, чем мы могли представить. Нередко среди самих ученых можно услышать, что вселенная устроена таким образом, что приходится обращаться к Богу, чтобы объяснить ее. В какой-то мере эти «новые» открытия поистине потрясающи!

«Старый добрый» телеологический аргумент – аргумент о замысле, долго являлся одним из традиционных аргументов в пользу существования Бога. Теперь же он кажется сильнее, чем когда бы то ни было, и используется не только «слабоумными» проповедниками, но и самими учеными. Кстати, как уже упоминалось, некоторые ученые, известные нам, стали христианами частично потому, что непостижимый замысел или порядок во вселенной является для них ошеломляющим свидетельством Божественного плана и существования Божественного Конструктора.

В связи с этим небезынтересно следующее: вместо того, чтобы потребность в Боге для объяснения существования физической вселенной уменьшалась по мере роста нашего познания ее сложностей (как то утверждает старая пропагандистская уловка), происходит совершенно обратное. Видение «отцом», «первосвященником Нового Атеизма» Саганом самонаполненного материального космоса расплывается по мере того, как наука сама наводит резкость на изображение. Чем больше мы узнаем (по крайней мере так кажется многим ученым), тем больше создается впечатление, что единственный способ объяснения ее сложности, это взгляд за пределы самой физической вселенной! Похоже, архидьякон Пэйли был не далек от истины.

Смысл этого универсально принятого научного закона, Второго начала термодинамики, по отношению как к теории эволюции, так к существованию христианского Бога, не остался незамеченным и философами, и учеными. Создается впечатление, что это лишь один из многих «указателей», возникших из современного знания научного фактически, которые поддерживают тот факт необходимости существования чего-то вне физической вселенной, чтобы то, что мы реально наблюдаем в этом «физическом мире», имело смысл. Все это приводит к выводам (в том числе – научным), что известная нам вселенная, скорее всего, не является закрытой механической системой, каковой она должна быть у стойкого неверующего, стремящегося сочетать свой атеизм с интеллектуальной честностью.

Смысл этого нового открытия науки, кажется, является весьма пагубным для натуралистического или материалистического мировоззрения, так как снова создается впечатление, что мы сталкиваемся с прямым указателем на богословское мировоззрение. Теория большого взрыва, подобно многим другим теориям, не лишена недостатков. Но в данное время она, несомненно, представляет гораздо больше проблем для атеистов, чем теистов!

Кроме того, антропный принцип тоже, судя по всему, отвечает на многие проблемы современной теории. Возможность изменения параметров известной вселенной настолько мала, что это достаточно сильно указывает на ее целенаправленность. Как сказал Джаки, «Весьма озадачивает тот факт, что наука в ее наиболее передовой и доступной форме – научной космологии, возрождает сегодня в научном обсуждении упоминание о причине».

Да, бесспорно, в последние десять лет или около того теория эволюции снова и снова «отступала» в своей попытке объяснить наиболее сложные из живых организмов случайной эволюцией. Теперь же и новые данные теории информации свидетельствуют, что даже самые простые формы живой материи необычайно сложны и представляют собой «языковую» структуру. Язык же исходит только от разума, а не образуется случайно. Обнаруживаем ли мы на микрохимическом уровне свидетельства, раз и навсегда доказывающие работу эволюции, как то обещали атеисты. Роберт Гэнж отвечает выразительным нет: «До тех пор, пока этот уровень оставался невидимым, люди могли верить в положительный ответ. Но с появлением электронных микроскопов и теории информации ответ стал категорически отрицательным».

Код ДНК даже наипростейших организмов проявил не просто высокий уровень сложности, но и язык, который мог исходить только от Разумного Существа! Возможно, ни одно «научное свидетельство» не высказывается более явно и однозначно против материализма. Здесь нет места счастливой или «чудесной» химической случайности! Может оказаться, что именно атеисты верят в чудеса (если под «чудом» понимать оправдание ухода от очевидных объяснений к суевериям – именно в этом атеисты так долго попрекали теистов).³¹⁰ Многие современные ученые считают свидетельства не в пользу материализма настолько убедительными, что направленность нашего вывода вполне очевидна.

Похоже старина Чарльз Д. сегодня получает более заслуженное, чем в свои дни! Мы так думаем. Даже биологи начинают признавать это. Почти пришло время, о котором некто говорил в популярной прессе, не так ли? В этой главе мы попытались сделать несколько ясных утверждений по поводу спорных вопросов и того, куда нам двигаться дальше. Новое направление движения уже очевидно как для теистов, так и для атеистов!

Теисты никогда не могли и не могут сейчас позволить себе «роскошь невежества» в отношении как своей веры, так и знания современного мира. Все мы должны заплатить цену не просто знания того, во что мы верим (как бы важно это ни было), но также знания почему мы в это верим. И, по крайней мере, некоторые из нас должны заплатить высокую цену за понимание смысла христианской веры в контексте требований и стандартов мира, в котором мы живем, – если мы верны призыву Христа к служению и евангелизму! Вероятно, наибольшая проблема мира кроется в апатии и лености сегодняшних христиан!

Что же до атеистов, то позвольте нам первым отметить, что собраны не все «доказательства» – научные или какие-либо иные. И теист, и атеист должны стремиться к постоянной проверке свидетельств в контексте адекватности мировоззрения. Однако понимание того, что возможность появления новых свидетельств нельзя «исключить» без их открытия или оценки, не оправдывает отказа принять существующие явные свидетельства в пользу христианской позиции в контексте достоверного исторического, философского и научного мировоззрения. То, что мы знаем еще не все, и, весьма возможно, мы никогда не будем знать «всего» в этой жизни – не освобождает от ответственности перед великой ценностью того, что уже известно. Если на самом деле оказывается (о чем явно свидетельствуют доказательства), что далеко не теист убегает от реальности, мы полагаем, что каждый атеист, наделенный интеллектуальной честностью, захотел бы узнать об этом. Единственный способ узнать об этом заключается в исследовании свидетельств с большей интеллектуальной честностью и силой.

Мы заканчиваем эту главу и эту часть книги цитатой философа и историка науки Стэнли Джаки:

Наука – и философски, и исторически – друг не академии агностиков, а той Церкви, которая в противовес некоторым своим богословам, слишком хорошо знает, что ее гимн начинается словами: «Верую во Единого Бога Отца, Вседержителя, Творца неба и земли...». Попытка разрешить конфликт между христианством и наукой, говоря, что религия занимается людьми, а не вселенной вещей, оказывается весьма жалкой полуправдой. Поскольку Бог, по крайней мере, Христианский Бог, прежде всего – Создатель вселенной. Благодаря науке, вселенная кажется все менее и менее загадочной, хотя в то же самое время все более и более специализированной, что является несомненным указателем на Бога, загадочное происхождение всего.³¹¹