Искусство Андрея Рублева как феномен истории культуры

Цель нашей работы – расширить представление об искусстве Андрея Рублева, наиболее полно обрисовать творческую деятельность художника – объем, хронологию выполненных работ, особенности индивидуального дара, характера и творческого метода, выяснить истоки творчества и вклад в отечественную художественную культуру. Если нам удалось хотя бы отчасти выполнить намеченную программу, используя положительный и отрицательный опыт предшественников, мы будем считать предпринятый нами труд оправданным. Мы постарались также заострить внимание на вопросах, еще не решенных, но открытых для исследований.

Широта поставленных проблем не позволила углубиться в некоторые частные, но существенные вопросы, хотя они этого и заслуживают, например, попытаться дать творческую характеристику ближайших сотоварищей ведущих мастеров в создании праздничного ряда иконостасов. Но как раз вопросам частых атрибуций уделено в литературе значительное внимание, и, если все же они оказываются недостаточно продвинутыми, виною этому гипноз принятых ранее и необоснованных суждений. Здесь нужна особенно строгая критичность.

Мы попытались также в рамках реальной исторической картины показать международные взаимосвязи искусства рублевской поры. Имея более определенное представление об искусстве Андрея Рублева, мы получаем возможность наметить более отчетливо, хотя и в общих чертах, характеристику путей в культурном развитии искусства Древней Руси, стран восточнохристианского ареала и западноевропейского раннего Возрождения.

Вернемся к «географии», которая сложилась в странах Европы в конце XIV – начале XV века в области художественной жизни. В это время в странах Восточной и Западной Европы зодчество и изобразительные искусства стали необходимым элементом социальной жизни. Сложившееся в эту эпоху понятие красоты в позднесредневековом мире было представлением о божественном и гармоничном устроении мира, которое раскрывалось в богослужении. Это было и решение этических проблем, которым в христианстве уделялось большое внимание. Не в последнюю очередь искусство отвечало эстетическим потребностям народа.

Искусство стран Восточной Европы пошло по пути так называемой «византийской общности», которая складывалась не в виде диктата Византии над «провинцией», но в виде постоянного взаимодействия и взаимного обогащения. Каждая из национальных школ является показателем культуры своего народа и одновременно вкладом в мировую художественную культуру. Искусство славянских стран значительно расширило классическую византийскую систему росписи, утверждавшую основные элементы иерархической картины христианского догматического вероучения; оно направило ее в сторону историзма и иносказания, что давало возможность выразить в содержании стенописей и характеристике образов обширный круг религиозно‑философских, этических и эстетических представлений. Этот процесс протекал особенно активно на Руси.

Русская школа иконописания никогда не забывала «греческих» истоков искусства, но она уверенно шла своим путем. Это проявилось не только в содержании, но и в художественных средствах. В качестве примера можно привести созданную среднерусской школой иконописи ту особенную плавь, которая допускает активную проработку моделировки, не прибегая к смешению красок, а это позволяло сохранить удивительное колористическое звучание цвета. Достичь этого можно лишь при условии отношения к труду художника как к священнодействию, что не прошло мимо внимания современников, удостоивших Андрея Рублева высшими похвалами.

В XIV веке происходит размежевание отдельных ветвей европейского искусства.

В странах Западной Европы готическая архитектура не оставляла места для монументальных росписей, что вело к отказу от синтеза живописи и архитектуры. Изобразительное искусство сферой своего применения имело лишь расписные алтари, что послужило стимулом для развития станковой живописи. В Италии, где зодчество всегда тяготело к классическим формам, а связь с искусством Византии более тесная, жанровая структура изобразительного искусства сохраняла все свое многообразие. Бурное развитие торговых городов сопровождалось огромной концентрацией капитала и укреплением бюргерской верхушки. Следствием этого явилось усиление в общественной жизни светского начала, возрастание интереса к личности, к мирскому бытию.

Джотто первым поставил человека на землю, усилив внимание к его материальной субстанции и его окружению. Для своей эпохи это было великое открытие, захватившее собою несколько поколений художников. Пизанелло, Мазаччо и Пьеро делла Франческа уже не мыслили человека вне его естественного бытия. Обостряется интерес к античному искусству, появляется внимание к интерьеру и пейзажу, к перспективе, к качественной стороне окружающего человека мира вещей. Процесс этот шел безостановочно вплоть до полного расцвета Высокого Возрождения, достигнув вершин в творчестве Рафаэля, Леонардо да Винчи, Микеланджело. Без этого не было бы реалистической живописи XIX–XX веков.

Иконописцы круга Андрея Рублева были, конечно, знакомы с искусством раннего Возрождения благодаря широким международным связям Руси. Но они оставались равнодушными к этому крутому перелому в целях и задачах живописи, к изменению в жанровой структуре и художественных средствах изобразительного искусства. Данная ситуация находит себе объяснение, по распространенному мнению, в заторможенности процессов социального развития феодального общества в условиях национального гнета монголо‑татарского ига, что создавало почву для господства церковно‑религиозной идеологии. Но это встречает возражение. На Руси верховная власть церкви никогда не превышала светскую, не приобрела такого могущества, как католическая церковь на Западе, что отнюдь не служило препятствием развитию реалистического в своей основе искусства, не порывавшего и с культом.

11. Общий вид Андроникова монастыря. Акварель Кампорези, конца XVIII в.

Чтение русских летописей и литературных произведений того времени показывает примеры ярких и деятельностных личностей, с высоким представлением о нравственности, а наряду с этим – носителей зла, пренебрегающих общепринятыми нормами морали. Но в суждениях летописца мы не найдем той мерки, которая господствует в обществе, ставящем личное, индивидуальное выше общественного, народного. В них то открыто, смело, то едва внятно, но всегда звучит критическая оценка деяний «сильных мира сего» с позиций «глас народа – глас Божий». Глубокое нравственное начало заложено в самой природе русских летописей и литературных произведений.

Можно быть уверенным в том, что Рублев и художники его круга интересовались портретом и обращались к нему, – это видно из весьма характерного образа Сергия на шитой пелене, воспроизводящей прижизненную с Сергия зарисовку. Конечно, принятый в то время международный обычай при династических браках обмениваться портретами существовал и на Руси, и при бракосочетании Иоанна Палеолога и княжны Анны, наверное, такой обмен был произведен⁶²². И скорее всего, что именно Рублеву было поручено такой портрет исполнить⁶²³. То, что иконописный стиль отнюдь не противоречит искусству портрета, можно судить по совершенно исключительным портретным образам ктиторов Боянской церкви. Впечатление жизненно наблюденных лиц производит и галерея образов росписи во Владимире, что может свидетельствовать не о пользовании натурой, но о хорошо развитой зрительной памяти и обычной для каждого художника любви к натуре.

Но художники Древней Руси, наиболее одаренные, какими были Андрей Рублев и Даниил Черный, а до них – Алимпий Печерский, а после Дионисий с сыновьями, Гурий Никитин, – все они видели цель своего творчества в служении Богу, как служении народу, в самом высоком его понимании. Человечество не может существовать без идеалов, а общество не может нормально развиваться без стремления к осуществлению принципов социальной справедливости, любви, добра, гармонии. Те религии, которые заключали в себе наиболее положительную этическую программу, завоевывали наибольшее количество приверженцев и становились мировыми религиями. В первом ряду среди них выступает христианство с его евангельскими заповедями, на заре своего формирования провозгласившее положительные нравственные принципы человеколюбия, духовного самосовершенствования, самопожертвование, стойкое следование голосу совести.

Почитание божества в обличии человека – богочеловека – составляет суть религии, и не только христианской. Но выражение религиозной идеи в художественном образе, зримо воплощающем божественность в человеке, дано лишь гениям. Изваянный Фидием Зевс, властитель древнегреческого Олимпа, прославил на века своего создателя. Потрясает сверхчеловеческой энергией духа «Вседержитель» Феофана Грека. Подлинного величия достигают образы Микеланджелова Моисея, «Сикстинская мадонна» Рафаэля.

Мировую славу Андрею Рублеву принесло первое из его открытых произведений – «Троица». Тема троичности – одна из центральных в искусстве Древней Руси. Учение о создании человека по образу и подобию Бога и обратный путь нисхождения – воплощение божества в человеческом естестве – одна из главных истин христианской веры. Как никто, Рублев сумел воплотить в «Троице» восхождение к горнему, выразить духовную природу надмирного. Это подлинное прозрение художника. Но не единственное. Мы соприкоснулись с рядом других, ныне открытых произведений художника. Какие чувства испытываем мы при их созерцании?

Можно говорить о необыкновенной красоте и гармоничности живописи Андрея Рублева, благородстве и поэтичности образов. Но есть нечто, возбуждающее глубокий отклик в душе, вызывающее сложную гамму чистых и радостных чувств: особенного умиления, душевной приязни, интимного доверия – всего того, что может быть выражено одним, но многозначительным словом – благодать.

Воистину, произведения Рублева пронизаны удивительным чувством благодати, они дышат ею, распространяют вокруг себя. Это редчайшее дарование и составляет главное содержание, внутреннюю сущность образов, созданных Андреем Рублевым.

Понятие «благодать» необычайно широко и многогранно, в нем заключено и даяние блага, и очищение души, и приобщение к той гармонии, которая управляет Вселенной. Каждый из рублевских образов принадлежит как бы к тому редкому, особенному миру бытия, где царствуют доброта и сердечность, единение и взаимопонимание, духовное и душевное родство.

Произведения Рублева свидетельствуют о необыкновенной деликатности, можно сказать, скромности внутреннего устроения художника. И тем более примечательно, что живописец не страшился, но, наоборот, смело брался за труднейшую задачу создания образа Христа – Спасителя мира.

Вседержитель – любимый образ художника, он писал его с особенной, дерзкой силой и сердечной теплотой одновременно, объединяя в нем величавость и интимность сопереживаний, словно живописцем руководило чувство уверенности, убежденности в том, что на него, Андрея Рублева, возложены высокий долг и высочайшая честь стать посредником между Богом и человеком, проложить мост между ними. Спас из Звенигородского чина, Вседержитель из иконостаса владимирского Успенского собора, Христос‑Судия из Страшного суда – фрески того же храма, Спас из деисуса Троицкого собора Троице‑Сергиевой лавры, «Христос во славе» на иконе малого размера и даже в миниатюре. На каждом из этих произведений – отблеск величия космической славы и одновременно – всепокоряющая власть человеческой доброты, душевной мягкости, всепонимания.

Образ Спаса в творчестве Андрея Рублева, а до нас дошла лишь небольшая часть из созданного художником, – не только недостижимое по обаянию и мощному воздействию произведение искусства, но и важнейшая ступень в духовной жизни человечества, зримое явление в реальности самой сути православия.

С равной глубиной проникновенности Рублев создает замечательный образ Богоматери. Мудрость и охранительная сила материнства и нежная чистота девственности с поразительной силой убедительности запечатлены в чиновой иконе благовещенского иконостаса, в иконе «Богоматерь Владимирская» из владимирского музея.

Проследим ту почву, которая являлась питательной средой для его духовных прозрений. Здесь нельзя пройти мимо самих истоков русской религиозно‑философской мысли и одного из первых проповедников православия на Руси – киевского митрополита Илариона. Написанное им слово за триста лет до Рублева озаглавлено «О законе, через Моисея данном, и о благодати и истине, которые были Иисусом Христом; и о том, как закон отошел и благодать и истина всю землю заполнили и вера на все народы распространилась и нашего народа русского достигла».

Среди предтечей Рублева займут свое место Кирилл Туровский с его проповедью «божественной премудрости» и «кротости» и, конечно, выдающаяся личность Сергия Радонежского, влияние которого на формирование характера и идеала русского человека нельзя переоценить.

Привычные, хорошо известные темы приобретают под кистью художника новое звучание. В панораме «Страшного суда» душевное состояние участников события передано с той степенью выразительности, какой далеко не всегда удается достичь живописцам в реалистическом методе. Это и дает право говорить о реализме искусства Рублева. Реализма не того, цель которого представить человека во всей обстановке его естественного бытия, будь то интерьер, пейзаж, но подразумевающего правдивость передачи душевного состояния, как труда души.

Сопоставляя возможности реализма в искусстве, «иконописном» и «живописном», не будем забывать об использовании опыта античности и Византии, позволявшего возвыситься над частным явлением и поднять его до общего, типического.

Нельзя забывать и о весьма развитой системе жанров, о взаимодействии и синтезе искусств, что было ценным приобретением эпохи средних веков, как и не менее важного приобретения – метода иносказания, позволявшего через образы героев библейской и евангельской истории выражать вполне актуальные идеи, воззрения своего времени. Ознакомление с содержанием монументальных росписей Андрея Рублева показывает широкий круг серьезных проблем, которыми художник был озабочен. Он сумел живописными средствами («вещественными красками») осуществить бесконечно трудную задачу христианского искусства – выразить идею воплощения Премудрости Божией в человеческую плоть. Легкий и лучезарный строй живописи, просветленные лики святых, будто пронизанные духовным светом, – это и составляет суть гениальности Андрея Рублева.

Современники поняли и оценили творчество замечательного живописца, они воздавали Рублеву хвалу, как «иконописцу преизрядному, всех превосходящих в мудрости великой».

Драгоценное наследие гениального русского художника Андрея Рублева стало судьбоносным даром на века и остается таким на будущие времена.