Сизоненко Т. Д. О ветхозаветной символике царских врат древнерусского иконостаса

В формировании символики и художественной структуры высокого иконостаса существенная роль принадлежит царским вратам. Их значимость определяется не только особой иконографической программой, использованием лишь им свойственных орнаментальных мотивов, элементов декора, но и выразительностью архитектурных форм¹⁰¹⁵. Символическое восприятие царских врат сказывалось на развитии их художественного оформления. Расположенные на границе, отделяющей алтарь от наоса, мир Небесный, духовный, от мира земного чувственного, царские двери служили не только зримым входом в алтарь, но и осмыслялись как дверь, ведущая в горнее. Несмотря на значительное число публикаций, посвященных царским вратам, у нас нет ясного представления о символике художественного оформления царских врат¹⁰¹⁶. В исследовательской литературе, как правило, рассматривались вопросы о первоначальных формах царских врат, символика наиболее распространенных иконографических вариантов¹⁰¹⁷. происхождение и бытование отдельных типов декора¹⁰¹⁸. Существенно меньше внимания уделялось символике резного убранства царских врат. Исключением стали работы Н. И. Троицкого и Н. Сперовского¹⁰¹⁹. в которых авторы, рассмотрев древнерусские памятники XVI-XVII вв., пришли к выводу, что иконография и резной декор царских врат воплощают христианские представления о рае и дверях рая и выражают сакрально-мистическое таинство Литургии верных, совершающееся в алтаре. Н. И. Троицкий в первую очередь изучал символику растительных мотивов – виноградной лозы, а Н. Споровский обращал внимание прежде всего на евхаристическую символику изображений. Однако в контексте идей Н. И. Троицкого и Н. Сперовского остается нераскрытой причина особой выразительности и причудливости архитектурных (|форм. устойчивого использования некоторых элементов конструкции, не имеющих функционального значения. Например, остается непонятным, с чем связано появление в X-XI вв. в устройстве царских врат навершия. конструктивно отделенного от прямоугольных створок¹⁰²⁰, широкое употребление полуциркульной, подковообразной. раковиноподобной, щипцовой и других форм наверший, частое применение в оформлении створок ниш-филенок, заполненных изображениями и орнаментами, мотивов прорастающего древа, светильников и фиалов, малая высота ( чуть более метра ) царских врат вплоть до XVII в.¹⁰²¹ и т. д. До сих пор не установлено. должны ли мы рассматривать эти особенности убранства только как декоративные элементы, формы которых не связаны с символическим контекстом. либо и этим формам присуще символическое содержание. Следует отметить. что сегодня все еще является распространенным среди специалистов мнение о чисто декоративном, т. е. не содержательном, характере деталей резного оформления царских врат.

Основную цель настоящего исследования мы видим в раскрытии символики архитектурных и резных форм царских враг, играющих существенную роль в сложении законченного образа древнерусского иконостаса, тем более что история художественного оформления царских врат подсказывает это: древнейшими были врата без фигуративных изображений, т. е. вначале появилась архитектурная форма, и лишь затем изображения, комментирующие ее символику. Для решения этой проблемы мы рассматриваем древнерусские царские двери XIII-XVII вв. обладающие, с одной стороны, общими типологическими чертами убранства, с другой стороны, вариативностью в элементах оформления. Особое внимание мы уделяем резным вратам XV-XVI вв. в художественном образе которых присутствует ярко выраженная изобразительность архитектурных форм, многообразие используемых мотивов. На наш взгляд, один из основных вопросов заключен в том, каким символическим смыслом наделялись сами архитектурные формы царских врат? А это, в свою очередь, побуждает нас исследовать круг тех источников, которые могли бы дать ответ на этот вопрос.

В качестве такого рода источников могут быть привлечены материалы, опубликованные в работах последних лет. посвященных семантике отдельных конструктивных и изобразительных мотивов оформления алтарных преград ¹⁰²² и врат, ведущих в святилище, в частности, в исследованиях по иконографии Ковчега Завета. Скинии и храма Соломона¹⁰²³. Благодаря вышеуказанным работам, посвященным ветхозаветной символике в средневековом искусстве, в частности, в алтарном оформлении, стало возможным попытаться проследить влияние ветхозаветной образности на сложение художественного убранства такого важного предмета литургического обихода, как царские двери.

Обосновать такого рода направленность исследования можно тем, что почти всем предметам литургического обихода свойственна определенная ветхозаветная символика, поскольку христианский храм изначально в средневековой культуре рассматривался как свершение ветхозаветных прообразов. Поэтому трудно предположить, что царские врата могли быть исключением из этого правила. Эго подсказывает и то. что наиболее устойчивые особенности архитектурных форм и конструкции царских врат, которые восходят к древним доиконоборческим моделям, обладают общностью с мотивами дверей, используемых в иконографии Ковчега Завета, храма Соломона. В художественном оформлении врат оказываются семантически значимыми сами архитектурные формы. до сих пор не становившиеся предметом специального рассмотрения. Исследованию, в первую очередь, их символики посвящается данная статья.

Во всех известных и сохранившихся русских памятниках XIII–XVII вв. обращает внимание ряд постоянно встречающихся особенностей. Прежде всего, на наш взгляд, принципиальным является четкое конструктивное отделение навершия («коруны»), где обычно размещалось изображение Благовещения, от прямоугольных створок. При этом для навершия чаще использовалась более сложная архитектурная форма – подковообразная, щипцовая, раковиноподобная. реже – простая полуциркульная. На самих полотнищах, как правило, имеется четыре или шесть ниш-филенок, которые заполнялись орнаментом, рельефными или живописными изображениями. Характерной чертой убранства являются центральные валы-нащельники. орнаментированные в виде прорастающего древа, увенчанные мотивами цветущей лозы, крестами, шкурными «яблоками» с луковичными главками, а также валы, обрамляющие филенки с розетками и ромбами на них. На основу многих дверей крепились тонкие прорезные пластины. положенные на красные и синие фоны.

Приведем наиболее существенные примеры. Четкое конструктивное отделение навершия от прямоугольных створок подчеркивается использованием подковообразной формы щита в древнейших русских дверях второй половины XIII в. (ил. 4) из погоста Кривое (ГП)¹⁰²⁴. В навершии изображено Благовещение, а на главном поле створ – фигуры святителей в рост. Василия Великого и Иоанна Златоуста. На плоскостных полотнищах выделен средний вал, расписанный «полилитией». В более поздних памятниках упомянутая подковообразная форма щита значительно увеличивается в своих пропорциях, как. например, в царских дверях 1566 г. из Ярославского музея¹⁰²⁵. Некогда обрамлявшая навершие ажурная полоса орнаментальной резьбы еще более акцентировала внимание на этой причудливой форме. Вся остальная поверхность врат заполнена положенной на синие и красные фоны сквозной рельефной резьбой. Узкие прорезные валики разделяют на равные четыре части полотнища створок. В киотцах навершия изображено Благовещение, а в четырех филенках – евангелисты. Для нас существенно. что подковообразная форма навершия получила широкое распространение в убранстве царских дверей средневековой Руси. Мы находим ее устойчивое повторение во вратах XV–XVII вв., в которых оформление венчающих частей насыщается дополнительными деталями по сравнению с более ранними памятниками XIII–XV вв. Но форма щита при этом остается прежней. Обогащение резными деталями венчающих частей царских дверей происходило одновременно е усложнением иконографии. В этом мы видим потребность максимально прокомментировать семантику форм. Например, в выемчатой резьбе царских врат из церкви Исидора Блаженного и Ростове¹⁰²⁶ воплощен весь цикл Страстей Христовых. Отметим, что в памятниках XVII в подковообразная форма практически нивелируется. она стремится к обычной полуциркульной ввиду необходимости полностью перекрывать в глухой непрозрачной стене иконостаса арочный проем. ведущий из наоса в алтарь.

Самыми ранними на Руси памятниками с полуциркульной формой навершия створок являются обложенные медными пластинами «Лихачевские» врата середины XIV в. из собрания ГРМ ¹⁰²⁷ и расписные двери первой четверти XV в из собрания Остроумова (ГТГ) ¹⁰²⁸ Они состоят из двух створ, поделенных на четыре клейма. В венчающем створы арочном навершии изображено Благовещение, а в клеймах – евангелисты. Эти особенности свойственны многим вратам XVI–XVII вв.

Значительно реже в древнерусской традиции встречаются врата с щипцовой формой завершения, но именно они обладают особой выразительностью форм. Большой интерес представляет группа псковско-новгородских врат XV–XVI вв., на которые обратила внимание И. И. Плешанова¹⁰²⁹ указав на их локальное распространение. В этой группе неоднократно привлекали внимание царские врата из Снетогорского монастыря (вторая половина XVI в.?. ГИМ), врата из собрания Новгородского музея (конец XV в ?) и врата из собрания Н. В. Су лтанов;! (их местонахождение неизвестно)¹⁰³⁰. Всем трем царским дверям свойственна своеобразная форма «коруны». На снетогорских вратах она в виде пятиугольника, окаймленного обращенными вверх растительными завитками, по сторонам которого расположены светильники с язычками пламени. На вратах из Новгородского историко-художественного музея навершие представляет собой щипцообразную форму. также окаймленную растительными завитками со светильниками по сторонам. Врата из собрания Н. В. Султанова имеют те же особенности оформления. К этой же группе И. И. Плешановой были отнесены царские двери конца XV в., из собрания ГРМ (Д 432) с навершием в виде крупных лепестков и завитков. На всех трех вратах обычная иконография с Благовещением на щите и евангелистами на главных полях. Врата подразделяются на филенки. валы с розетками, кругами, ромбами.

Особенности убранства упомянутых псковско-новгородских врат находят ближайшие параллели в памятниках Балкан, особенно Греции XV–XVII вв. Обращение к этому материалу для нас важно тем. что в греческих царских вратах в отличие от русских обнаруживается многообразие иконографических решений, т. е. мы находим более подробный комментарий форм. Поэтому имеет смысл пристальнее посмотреть на художественное оформление самих греческих врат. Это возможно благодаря религиозной общности русской и греческих традиций и типологической близости материала. Щипцовая форма щита царских дверей была широко распространена в этом регионе. Сохранившаяся только правая створка¹⁰³¹ в ранних вратах последней четверти XV в. из церкви Христа Демархиса (Мегалис Портас) монастыря Иоанна Богослова на Кипре, увенчана трехлопастным навершием, образовывавшим вместе с недостающей половиной трехлопастную сужающуюся кверху арку. На щите изображена Богородица, а на главном поле врат – фронтальные фигуры святителей попарно Василия Великого и Николая Чудотворца. Каждый святитель расположен в раме, образованной двойной готической аркой, обрамленной поверху горельефной резьбой в виде кринов и опирающейся на полу колонки. В царских дверях второй половины XV в. из церкви Св. Георгия Апортианона¹⁰³² на щипцовом навершии расположена выощаяся и цветущая виноградная лоза, исполненная горельефной |резьбой. На плоскостном поле врат выделен средний вал в виде прорастающего стебля, дающего плоды и цветы. Вал увенчан цветком с полуфигурой царя Давида (ил. 3). На щите изображено Благовещение, а на главных полях – Иоанн Богослов и апостол Петр. Врата около 1600 г. из капеллы Св. Христодула монастыря Иоанна Богослова на Кипре¹⁰³³ отличаются лишь деталями. На их щипцовом навершии также присутствуют вьющиеся стебли, а орнаментально выделенный вал увенчан крестом. На щите изображено Благовещение, а на полях врат – св. Иоанн Богослов и св. Христодул. Та же щипцовая форма навершия и исполненное горельефной резьбой било (вал-нащельник) свойственны многим другим греческим вратам.

Помимо вышеперечисленных русских и греческих памятников, характерные примеры орнаментации валов царских врат и использования ажурных пластин для заполнения филенок мы встречаем в царских дверях XVI в. Эго. прежде всего, резные врата XVI в из церкви Спаса Преображения на Нереднце¹⁰³⁴. из церкви Петра и Павла в Кожевниках в Новгороде XVI в.¹⁰³⁵, из Новгородского музея второй половины XVII в¹⁰³⁶. Центральные валы-нащельники имеют перехветы граненой, «сноповидной» (|юрмы, а на валах, обрамляющих филенки, расположены розетки и ромбы. Рельефная резьба створок, положена на красные и синие фоны.

Подчеркнутая изобразительность архитектурных форм отличает также царские двери XVI-XVII вв. с раковиноподобной (|юрмой навершия. Типичными примерами являются врата середины XVI в. из ЦМиАР¹⁰³⁷ или царские двери 1645 г.. вложенные Михаилом Федоровичем в Успенский собор Кирилло-Белозерского монастыря¹⁰³⁸, или врата XVII в. из Рождественского собора Саввино-Сторожевского Звенигородского монастыря¹⁰³⁹. Их «коруны» створок исполнены в виде многолопастной (формы соединенной с полотнищами створок с помощью волютообразных завитков. В навершии изображено Благовещение, а на поделенных на филенки створках– евангелисты. Валы имеют традиционные детали в виде «пуговиц».

Среди перечисленных царских врат особенно интересной для нашей темы подчеркнутой изобразительностью архитектурных форм и разнообразием резных деталей оказывается группа псковско-новгородских и греческих дверей. Присутствие в оформлении створок врат таких мотивов, как светильники и фиалы. вьющаяся и цветущая виноградная лоза, прорастающее древо, дающее цветы и плоды, аркады с кринами, растительные завитки, а также изображения псалмопевца царя Давида, Иоанна Богослова в образе старца (т. е. когда ему было дано Откровение), апостола Петра с ключами как привратника дверей рая указывает на мощный пласт литературной символики, лежащей в основе форм и иконографии этой группы врат. Подчеркнуто выраженная изобразительность форм убранства царских дверей по-видимому, определена не столько их функцией либо простой задачей украшения интерьера храма, сколько их символико-поэтическим значением в контексте литургического и символического осмысления обрата храма в целом. Поэтому кажется необходимым обращение к более детальному рассмотрению особенностей этой символики. Кроме того, заслуживает внимания и сам принцип устройства врат, прослеживающийся с раннего времени: конструктивное отделение навершия от створок и разбиение полотнищ на клейма. Эти черты свойственны древнейшим из сохранившихся византийских памятников – инкрустированным перламутром и украшенным рельефными изображениями из слоновой кости царским вратам из Протата и Хиландара на Афоне, которые могут быть датированы XI в¹⁰⁴⁰. (ил. 1). Как показывает изобразительный материал, например, иллюстрации Гомилий Григория Назианзина IX в. (Paris, Bibl. Nat., cod. gr. 510)¹⁰⁴¹, разбивка полотнищ на клейма является еще более древней традицией оформления царских дверей.

В первую очередь, попытаемся сопоставить выделенные типологические особенности с литературными и изобразительными источниками. В христианской византийской изобразительной традиции, равно как в иудейской иконографии, мы часто встречаемся с изображениями врат. Обратившись к ним, мы заметили, что, как правило, врата встречаются в определенном контексте, когда изображаются Святая Святых. Ковчег Завета. Храм Соломона. При этом идея ветхозаветного храма получила воплощение в иконографии Ковчега Завета. Ковчег Завета как святыня, бесследно исчезнувшая во время разрушения Иерусалимского храма и вавилонского пленения иудеев, стал емким символом в христианском искусстве. Ковчег Завета являлся образом всего ветхозаветного храма и был прообразом исполнения Божественного обетования и прихода в мир Мессии, чудесного рождения Христа от Девы. Исчезнувший как предмет, он постоянно присутствовал в христианском мировоззрении как идеальный образ, хорошо представленный в иконографии.

Ковчег Завета обычно изображался в виде прямоугольника с арочным, треугольным или щипцовым фронтоном или в виде шкафа – ящика для свитков Торы с филенчатыми дверцами, увенчанного перекрытием тех же форм. Так, например, Ковчег Завета, в виде ящика с щипцовым или треугольным фронтоном на возвышении, между двух херувимов, за завесой, т. е. в Святая Святых – Скинии представлен в миниатюрах рукописи IX в. из монастыря Пантократора на Афоне (Cod. 61. Fol. 165)¹⁰⁴². Он также изображался в виде ящика с треугольным перекрытием, стоящего в храме Дагона. или в сцене его переноса в Иерусалим в миниатюрах рукописи Книги Царств XII в. из Ватиканской библиотеки (Vatican, gr. 333. Fol. 9v) ¹⁰⁴³. К. Вайцман убедительно показал, что византийские иллюстрации Книги Царств. Октатев.хов восходят к архетипам, которые одновременно питали и раннехристианскую, и иудейскую иконографию¹⁰⁴⁴. Поэтому для установления источников интересующих нас мотивов целесообразно обратиться к иудейским изобразительным источникам II–VI вв., представляющим Ковчег Завета. Скинию. Святая Святых. В тетрадрахме Бар Кохба (134–135 гг.)¹⁰⁴⁵. в росписи над нишей для свитков в синагоге Дура-Европос (244–245 гг.)¹⁰⁴⁶ Ковчег Завета имеет вид прямоугольника с арочным перекрытием, опирающимся на четыре колонны, подобно портику, вписанному в фасад храма слева от него расположен семисвечник. находившийся в Святая Святых Иерусалимского храма. Ковчег Завета вместе с фасадом храма представляет целостную архитектурную структуру и тем самым являет обобщенный образ ветхозаветного святилища.

В аркосолии №4 катакомб Виллы Торлония ¹⁰⁴⁷ в Риме (III–IV вв.). в граффити катакомб Монтевердс в Риме (IV в )¹⁰⁴⁸ по мнению исследователей, также изображен Ковчег Завета в виде шкафа-ящика с треугольным фронтоном, открытыми дверцами, украшенными четырьмя филенками. На полках шкафа лежат шесть свитков писания. По сторонам его – два семисвечника и другие предметы еврейского богослужебного обихода, предписываемого законом (Исх. 37:17–24). Сводчатое подковообразное перекрытие шкафа-ящика находим в донышках литургических сосудов IV в. из Ватиканского музея и Музея Израиля в Иерусалиме¹⁰⁴⁹ (ил. 13). Ковчег Завета в форме ящика для свитков Торы с открытыми дверцами изображен между двумя львами в верхнем полукружии донышка. В нижнем его полукружии расположены разнообразные предметы культа, от семисвечников до лопаточек. Ковчег Завета на повозке, запряженной быками, как ящик с затворенными филенчатыми дверцами и увенчанный полуциркульным навершием. изображен в сцене разрушения храма Дагона (1Сам. 5:1; 6:1–12) на панели из Дура-Европос¹⁰⁵⁰. Одним из самых ярких примеров являются мозаики пола VI в. (?) из синагоги Бет Альфа в Израиле¹⁰⁵¹ (ил. 12). Ковчег Завета представляет собой ящик, украшенный многочисленными орнаментами, с щипцовым фронтоном, внутри которого присутствует мотив раковины. По сторонам от него стоят стамна (сосуд с манной), в основании фронтона – три чаши-фиала с широкими краями. Ковчег расположен между двух птиц, заместивших херувимов, двух семисвечников. двух львов, а также необходимых предметов богослужения, среди которых находится и реликвия Святая Святых процветший жезл Аарона в виде распустившегося куста. Двойные двери Ковчега Завета имеют восемь парных филенок с розетками. Фронтон изображен простыми линиями, в его основании два рога.

Идентичная щипкообразная форма навершия створок часто встречается в описанных выше греческих царских вратах и вратах псково-новгородской группы, выделенной нами. Наиболее близкое совпадение форм обнаруживают упомянутые выше царские двери второй половины XVI в. Снетогорского монастыря во Пскове. Не только четкое конструктивное отделение навершия от полотнищ врат, принцип разделения створок на клейма-филенки. щипцовая форма навершия вызывают ассоциации с изображениями Ковчега Завета, но и использование по сторонам их щипцового навершия. обрамленного обращенными вверх растительными завитками, редких резных мотивов в виде чаш-фиалов с орнаментированной раковиной на них и светильников – необходимых предметов в храмовом иудейском богослужении, обязательно присутствующих в иконографии Ковчега Завета.

Употребление этих своеобразных резных деталей в художественном оформлении царских дней позволяет предполагать, по описанная выше художественно-символическая структура царских дверей древнерусского иконостаса уподобляет врата обрату Ковчега Завета. Не только щипцовая, но и подковообразная. полуциркульная формы наверший царских врат напоминают иконографически сводчатое перекрытие или крышку Ковчега Завета, а филенчатые полотнища уподобляются его филенчатым дверцам. Возникает вопрос об изобразительных источниках, которыми могли реально воспользоваться древнерусские мастера. Среди таких источников были, скорее всего, рукописи, восходившие к раннехристианским прототипам. Одной из самых популярных книг на Руси, содержащей изображения Ковчега Завета. Скинии, являлась «Христианская топография» Козьмы Индикоплова. известная в десятках списков¹⁰⁵². В ней Ковчег Завета имеет те же особенности иконографии, которые мы выделили в иудейских памятниках. Несомненно, что она бьиа хорошо известна псковским и новгородским мастерам.

Поэтому неудивительно, что в заставке из новгородской Псалтири XIV в.¹⁰⁵³(ил. 5) неожиданно обнаруживаются некоторые аллюзии на ветхозаветное святилище. Там присутствует та же щипцообразная форма навершения так царских врат, так и внутреннего пространства этого храма, образованного ремневидным орнаментом. Внутри храма подвешен светильник и фиал.

Царские врата уподобляются Ковчегу Завета путем использования в оформлении византийских и древнерусских врат накладных пластин из золота и серебра. По письменным источникам известно, что царские двери в Софии Константинопольской. в церкви Рождества Богородицы в Боголюбове ХП в. были обложены чеканными серебряными пластинами. Серебряная басма и драгоценные камни применены в устройстве врат XVI в. из Рождественского предела Софии Новгородской, позолоченные чеканные пластины использованы в царских вратах из Успенского собора Московского Кремля. Уже неоднократно отмечалось, что древнейшая византийская практик;! драгоценного украшения преград алтаря, устройств окладов икон связана с символическим осмыслением преграды как ковчега престола, оклада как ковчега иконы¹⁰⁵⁴. Поэтому и традиция оформления драгоценными пластинами дверей алтаря может восходить к определенному источнику. а именно, к Пятикнижию Моисея (Исх. 25:10–11). где сказано: «Иската Господь: И сделай Ковчег из дерева ситтим... обложи его чистым золотом; извнутри и снаружи покрой его; и сделай ему золотой венец...»

Серьезным аргументом в пользу нашей идеи является изображение Благовещения в навершии створок. В святоотеческой традиции Богоматерь сравнивается не только с «непроходимой» дверью, о которой сказано в книге пророка Иезекииля («И привел он меня обратно к внешним вратам святилища, обращенным лицом на восток, и они были затворены. И сказал мне господь: ворота сии затворены, не отворятся, и никакой человек не войдет ими; ибо Господь, Ног Израилев, вошел ими, и они будут затворены» – Иез. 44:1–2). но и с Ковчегом Завета. Например. Богоматерь называется «Ковчегом святым» в каноне Козьмы Маюмского на Успение (VIII в). Праздник Благовещения всегда рассматривался как момент Богоявления. Согласно книге Исход, под золотой крышкой Ковчега завета, посреди двух херувимов. Бог указал свое место Богоявления и обитания. «II положи крышку на Ковчег сверху; в Ковчег .же положи откравение, которое Я дам тебе. Там Я буду открываться тебе и говорить с тобою...» (Исх. 25:21–22). Щипцовое или полуциркульное подковообразное навершие створок напоминает иконографически сводчатое перекрытие или крышку ветхозаветного Ковчега. Поэтому изображение Благовещения становится темой постоянного пребывания Бога, но уже в Ковчеге Нового Завета, в новой совершенной Скинии. «Ибо Христос вошел не в рукотворенное святилище, по образу истинного устроенное, но в самое небо, чтобы предстать ныне за нас пред лице Божие». – свидетельствует апостол Павел (Евр. 9:24).

Дополнительным аргументом для нашей идеи является «филенчатая структура» полотнищ створок врат. Она внешне подобна филенчатым дверцам Ковчега Завета. Образы евангелистов, изображенные в этих клеймах створ, связаны не только с темой евангельской проповеди, но и напоминают о скрижалях Завета, данных Моисею на горе Синай и хранившихся в Ковчеге Завета («В Ковчеге ничего не было, кроме двух каменных скрижалей, которые положил туда Моисей на Хориве, когда Господь заключил Завет с сынами Израилевыми, по исшествии их из земли Египетской», 3 Кн. Цар. 8:9). Подтверждением этому является мозаика из мавзолея Galla Placidia в Равенне (V в ). Скрижали Нового Завета – свитки Евангелий от Марка. Луки. Матфея. Иоанна, заменившие скрижали Ветхого Завета, изображены лежащими на полках шкафа-ящика для свитков Торы, символически представляющего Ковчег. Подобное сопоставление материала поздневизантийского времени (XIVв.) и образцов ранневизантийского искусства (V в.) не будет вызывать недоумение, если мы вспомним, например, о бытовании в книжной иллюстрации Новгорода XV в. заставок миниатюр, восходящих в своих истоках к искусств) поздней античности. Имеется в виду мотив изображения апостола, учителя рядом со своими кодексами, на который обратила внимание Э. С. Смирнова¹⁰⁵⁵. В «Апостоле» 1480 г. (ГИМ. Чсртк. 167. Л. 151 об.) изображен сидящий апостол Павел рядом со «стендом», на котором как на экспозиции выставлены все его 14 посланий (ил. 10). Истоки этого мотива. по мнению Э. С. Смирновой, находятся в искусстве поздней античности. Новгородская иллюстрация оказывается близкой знаменитой миниатюре из рукописи «кодекс Anuatinus» (Флоренция. Библиотека Лауренциана. cocl. 1. начало VIII в.)¹⁰⁵⁶, на которой изображен пророк Ездра (ил. 9). Рядом с ним шкаф с треугольным фронтоном, с раскрытыми филенчатыми дверцами, где на полках лежат книги. Иконографическая тема творца священных текстов вместе со своими книгами сохранялась на протяжении всего средневековья. Поэтому изображения евангелистов на царских вратах служат напоминанием о ящиках-шкафах, в которых хранились свитки Торы, как первоначально скрижали Ветхого Завета в Ковчеге Завета.

В данном символическом контексте могут быть рассмотрены часто встречающиеся в древнерусских царских вратах XVI–XVII вв. такие резные детали, как «пуговицы», ромбы, круги на валах створок и наверший. сеней или подзоров. И хотя резные царские врата ранее XIV в. неизвестны, а памятники XV в. являются единичными, мы полагаем, что истоки символики следует искать в древности. Исследователи, изучавшие резные царские двери XV – XVII вв., обращали внимание на найденность композиции и деталей убранства врат, не оставляющую сомнений в предшествовании им ряда других памятников¹⁰⁵⁷. Иногда в этих ромбах появляются изображения пророков со свитками как комментарий, который позволяет раскрыть потенциальную символику, так что вся резная структура превращается в текст. Все поле врат, а не только отдельные элементы, становится смысловым, благодаря чему царские двери могут быть уподоблены скрижалям.

Традиция понимания орнамента как текста и текста как орнамента была широко распространена на Востоке и. видимо, хорошо известна в христианской среде. Представление о такой орнаментации дают листы караимских библейских кодексов X в. из Второго собр. Фирковича (РНБ. Ms II 49). В заставках этих рукописей часто, согласно пророчеству Иезекииля (Гл. 41–44)¹⁰⁵⁸ изображается мессианский храм. На л. 2 рукописи из коллекции Фирковича изображен храм в виде арки, образованной текстом (ил. 14). Внутри нее расположены круги и ромбы, окруженные текстами псалмов. На л. 11 вокруг фасада храма, в который вписан Ковчег с треугольным фронтоном и прямоугольными скрижалями Завета располагаются круги, треугольники и ромбы, обрамляющие Ковчег по контуру. При ближайшем рассмотрении оказывается, что каждая орнаментальная фигура в этой заставке образована мельчайшими надписями, взятыми из Псалмов 32. 98. 118. Слово здесь является полноценным строительным элементом. Третий мессианский храм, который ожидали евреи, в частности караимская община, должен был быть «словесным». нерукотворным. Так же и для христиан Царство будущего века олицетворяет словесный храм: «Христос, Первосвященник будущих благ, пришей с большею и совершеннейшею скиниею, нерукотворенною, то есть не такого устроения...», – свидетельствует об этом апостол Павел (Евр. 9:11).

С такими орнаментами-текстами могут быть сопоставлены выпуклые круги на сени Снетогорскнх царских врат ¹⁰⁵⁹ и ромбы, напоминающие ромбы в рассмотренных заставках на л. 2 и 11 Пятикнижия из РНБ. Характерно, что в ряде врат в этих ромбах находятся изображения пророков, которые держат развернутые свитки с текстами, предзнаменующими Боговоплощение. как на валах царских дверей (ГРМ, Д-435) XVII в. Совпадение форм, используемых для убранства врат и оформления миниатюр рукописей, как кажется, свидетельствует о существовании единого источника этой символики. Детали декора царских дверей говорят о традиции, уходящей корнями вглубь веков.

Идея Ковчега Завета является одной из центральных символических тем святоотеческой традиции. Начиная с III в. появляется богословское толкование, в котором Ковчег Завета рассматривается как прообраз Христа. Ипполит Римский сравнивает чистоту тела Христова с чистотой материала Ковчега¹⁰⁶⁰. Одновременно с богословской интерпретацией, как указывает автор упомянутой выше работы, появляются первые христианские изображения Ковчега Завета. С III по VI в. в комментариях Оригена. Феодора Мопсуетского, Андрея Кесарийского. Ефрема Сирина высказывается одна и та же идея. Ковчег Завета – это прообраз тела Христова. В толковании на книгу Исход Ефрем Сирин говорит: «И сотвори Веселиия кивот из чрева негниющего. Что тайна Еммануиловой плоти, которая не пойлежит нетлению и не повреждена грехом. Золото. покрывающее кивот внутри и снаружи, означает Божественное естество. Очистилище под кивотом от злата чиста означает Еммануила»¹⁰⁶¹. Начиная с VI в Ковчег Завета становится одной из составляющих системы прообразов Богоматери. Роман Сладкопевец. Андрей Критский, Иоанн Дамаскин сравнивают Богоматерь с Ковчегом и называют «Ковчегом Нога Живого». Поэтому неудивительно, что идея Ковчега Завета является центральной символической темой для всего алтарного оформления. Алтарная преграда, царские врата являются своего рода ковчегом престола, на котором совершается мистическое таинство литургии верных, происходит Богоявление.

Существенную роль в художественном оформлении древнерусских царских врат играют дополнительные резные элементы, такие как светильники, фиалы. раковиноподобные навершия, орнаментированные в виде прорастающего древа валы, тонкие ажурные пластины, покрывающие полотнища. Все эти элементы одновременно в византийской традиции присутствуют только в иконографии Скинии. Приведем характерные примеры.

Во всех упомянутых выше изображениях Ковчега Завета обязательно присутствовали по сторонам от него светильники, фиалы. Осознание факта символического осмысления царских врат как Кочега Завета позволяет предположить, что не получившие ранее объяснения в литературе мотивы светильников и фиалов по сторонам щипцового навершия врат псковско-новгородской группы являются образом предметов, необходимых в храмовом богослужении Скинии. В книге Исход (Исх. 25:29–31) содержится предписание о них: «Сделай также для него блюда, кадильницы, чаши и кружки, чтобы возливать ими; из золота чистого сделай их... И сделай светильник из золота чистого; чеканный должен быть сей светильник...»

С символикой Скинии связан и мотив раковины. Он является неотъемлемым элементом в иконографии Ковчега Завета. Храма Соломона. По-видимому. его появление в убранстве древнерусских царских дверей XVI-XVII вв. неслучайно. Рельефно исполненный в стене мотив раковины украшает нишу для свитков Торы в синагоге Дура-Европос ¹⁰⁶². изображение раковины находится во фронтоне Ковчега Завета на панно, находящемся над нишей там же в синагоге. Раковина, вписанная в полукруг, находится в центре фронтона Ковчега Откровения в мозаиках пола из синагоги Бет Альфа (VI в.)¹⁰⁶³ в Израиле (ил. 12). Раковина изображена в полукруглой нише за завесой между двух колонн, вписанных в фасад храма, в мозаиках пола синагоги Bel Shean (VI в.) (Музей Израиля в Иерусалиме)¹⁰⁶⁴. Мотивом раковины украшена ниша на фасаде храма с фронтоном. опирающимся на две колонки, на рельефе Пекуиин (III в.)¹⁰⁶⁵. Условно представленная н претерпевшая изменения форма раковины присутствует во фронтоне храма, стоящем на двух колоннах в мозаике пола синагоги Хаммат-Твериада (IV в.)¹⁰⁶⁶. Между колоннами висит завязанная узлом завеса, из-за которой видна филенчатая дверь. По сторонам от Ковчега расположены два семисвечника, лопаточки и другие предметы культа, указывающие на Святая Святых.

Храма Соломона (ил. 11). Известно, что в Святая Святых Храма Соломона ниша, в которой стоял Ковчег Завета, была украшена мотивом раковины, возможно. как ниша для свитков Торы в синагоге Дура-Европос. Поэтому мы полагаем, что мотив раковины, в форме которого исполнены, например, навершия расписных врат середины XVI в. из ЦМиАР¹⁰⁶⁷ или царских дверей 1645 г.. вложенных Михаилом Федоровичем в Успенский собор Кирилло-Белозерского монастыря¹⁰⁶⁸ или врат XVII в. из Рождественского собора Саввино-Сторожевского монастыря¹⁰⁶⁹ является не привнесенным из арсенала средств ренессансного искусства, на что указывали исследователи¹⁰⁷⁰, а. вероятно, его истоки следует искать как в ветхозаветной образности, присущей оформлению царских дверей. так и в связи с темой Благовещения. Тема раковины, ставшая необычайно распространенной уже в ранневизантийском искусстве, была излюбленной и в византийской литературе. Зарождение жемчужины в недрах раковины от удара молнии – небесного огня, сошедшего на море и на плоть раковины, уподоблялось воплощению Бога¹⁰⁷¹. Таким образом, мы полагаем, что мотив раковины в навершии царских дверей связан не только с темой Боговоплощения. но и является аллюзией на Святая Святых ветхозаветного святилища. Эго заставляет пересмотреть распространенное мнение о чисто декоративном характере убранства царских врат.

Еще один важный для понимания символики врат типологический элемент – скульптурно выделенные на полотнищах створ валы-нащельники. Они есть как в расписных, так и в резных царских дверях, и самых древних, и более поздних, в русских и балканских памятниках. Но их изобразительный комментарий имеют только греческие врага, которые уже привлекались нами в качестве аналогий. Поэтому снова обратимся к этим памятникам. Чаще всего вазам придавали вид прорастающего древа, дающего почки, цветы и плоды, или вьющейся виноградной лозы. Барельефно исполненный вал в виде прорастающего древа, увенчанный цветком с полуфигурой царя Давида, в царских вратах агорой половины XV в. из церкви Св. Георгия Апортианона на Кипре¹⁰⁷² (ил. 3) уподоблен лозе Давидовой. Тема лозы Давидовой напоминает о Древе Иессевом. символизирующем единство Ветхого и Нового Заветов и исполнение Божественного обетования о воплощении Мессии и Спасении: «И произойдет отрасль от корпя Пессева. и ветвь произрастет от корня его: и почиет на Нем Дух Господень, дух премудрости и разума, дух совета и крепости, дух ведения и благочестия... И будет препоясанием чресл Его правда, и препоясани- ем бедер Его – истина» (Ис. 11: 1–2. 5). Мотив прорастающего древа с изображением Спаса Еммануила – образа воплотившегося Христа Предвечного (Ис. 7: 14–15) на царских дверях XVI в. из капеллы Иоанна Предтечи на Синае¹⁰⁷³ уподобляет вал процветшему жезлу Аарона. Как известно, в христианской экзегетической литературе и гимнографии процветший жезл Аарона является прообразом чудесного рождения Христа. Согласно книге Чисел (17: 8). жезл Аарона, расцветший, пустивший почки и принесший плоды – миндалины в Скинии Свидения решил спор колен Израиля о праве на священство. По повелению Бога он стал храниться в Скинии перед Ковчегом Откровения. «И сказал Господь Моисею: положи опять жезл Ааронов пред Ковчегом Откровения на сохранение, в знамение для непокорных» (Числа 17: 10).

Резные врата такого типа утрачивают традиционные филенки и превращаются в своего рода икону. Символика этих враг раскрывается благодаря присутствию на них изображений Давида и Соломона, первых устроителей земного Дома Божественной Премудрости, пророков Моисея и первосвященника Аарона. Традиция их изображения в полный рост на полотнищах врат, лишенных каких-либо конструктивных членений, прослеживается на протяжении столетий от средневизантийского периода вплоть до нового времени. Например, пророки Моисей и первосвященник Аарон изображены на выдающемся по качеству памятнике – царских вратах начала XIII в. из монастыря Св. Екатерины на Синае¹⁰⁷⁴ (ил. 2). а также на вратах XVI в. из капеллы Иоанна Предтечи на Синае¹⁰⁷⁵ и на вратах второй половины XVIII в из Византийского музея в Афинах. Как известно. и пророк Моисей, и первосвященник Аарон были связаны с устроением рукотворной Скинии, земного святилища (Евр. 9: 1), которое служило, согласно толкованию святых отцов¹⁰⁷⁶, прообразом совершеннейшей и нерукотворной Скинии. Они являют обобщенный образ служителей Святая Святых Скинии Образы пророка Моисея и превосвященника Аарона раскрывают символику Скинии во вратах. Их изображения напоминают, что двери являются тем входом, за которым открываются тайны Скинии.

В обозначенном контексте позолоченные оловянные накладки в виде растительных мотивов, херувимов, положенные на красные, зеленые фоны, в царских вратах XVII в. из собрания ГРМ (Д 436. Д 435) можно интерпретировать как напоминание о драгоценных сверкающих завесах ветхозаветной Скинии. «Я сказал Господь: и сделай завесу из голубой, пурпуровой и червленнои шерсти и крученого виссона: искусною работою должны быть сделаны на ней херувимы... и повесь завесу на крючках, и внеси туда за завесу Ковчег Откровения...» (Исх. 26: 31–33).

Все рассмотренные элементы убранства царских врат позволяют утверждать. что царские врата символически осмыслялись как образ врат, ведущих в Святая Святых Скинии.

Перечисленные аллюзии приоткрывают, но не исчерпывают богатейший пласт литературной символики, лежащей в основе архитектурных и резных форм царских врат. Прояснению символического значения, а также хронологических и территориальных границ бытования отдельных мотивов, нашедших отражение в убранстве царских врат, должно быть посвящено отдельное исследование. В данной работе для нас было важно проделать первичную классификацию и обратить внимание на богатое символико-поэтическое значение архитектурных и резных форм, которые вместе с изображениями играют важную роль в контексте литургического и символического осмысления образа храма в целом. Нашедшая воплощение в оформлении царских врат символика Ковчега Завета. Скинии является живым свидетельством осмысления пространства христианского храма и алтаря как новой Скинии. Эго подтверждают и литургические толкования.ВI них христианский храм рассматривается как свершение ветхозаветных прообразов и поэтому устраивается наподобие Скинии. «Нужно, чтобы вы знали, что мы приняли от божественных и всехвальных апостолов: церковь устроять наподобие Скинии Свидения,» – писал Иоанн Постник (VI в.)¹⁰⁷⁷. В этом контексте киворий в храме уподобляется Кивоту Завета (Св. Герман Константинопольский. VIII в.¹⁰⁷⁸), алтарь в целом – Святая Святых, горизонтальный брус преграды или архитрав-космитис – ветхозаветному очистилищу (Софроний Иерусалимский. VII в.¹⁰⁷⁹). Элементы оформления алтарных преград также свидетельствуют об уподоблении интерьера христианского храма Скинии. По последним данным¹⁰⁸⁰ оказывается, что свойственные византийским алтарным преградам причудливые перевязанные узлом колонны сопоставлялись в представлении византийцев с колоннами, фланкировавшими вход в святилище Храма Соломона.

Богатый пласт символики, присутствующий в архитектурных и резных формах царских дверей, позволяет нам говорить об особой функции, которая была свойственна царским вратам и в древней алтарной преграде, и в высоком иконостасе. Врата служили не только центральным входом в алтарь во время торжественных процессий¹⁰⁸¹ и преграждали доступ непосвященных к престолу, скрывали от взглядов в нужные моменты литургии священнодействие на престоле¹⁰⁸², но и являлись иконой. Они выполняли ту функцию, которой не обладала завеса, используемая только для закрытия престола в определенные моменты литургии.

Появлению, как мы полагаем, не позднее X в. арочного завершения царских дверей является свидетельством символического восприятия их форм. Следовательно. развитие форм царских врат и их символизм не были предопределены только лишь их функцией, а зависели от образно-символического восприятия интерьера храма в целом, который уподоблялся и Скинии, и Ветхозаветному храму, и Небссному Иерусалиму.