Вопрос 73. О ТАИНСТВЕ ЕВХАРИСТИИ

Теперь мы исследуем таинство Евхаристии: во-первых, мы рассмотрим само таинство; во-вторых, его материю; в-третьих, его форму; в-четвертых, его следствия; в-пятых, получателей этого таинства; в-шестых, служителя; в-седьмых, обряд.

Под первым заглавием наличествует шесть пунктов: 1) является ли Евхаристия таинством; 2) является ли она одним таинством или несколькими; 3) необходима ли она для спасения; 4) о ее именовании; 5) о ее установлении; 6) о ее образах

С первым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что Евхаристия не является таинством. В самом деле, двух определенных к одной и той же цели таинств быть не должно, поскольку любое таинство обладает достаточной действенностью для произведения своего следствия. Следовательно, коль скоро конфирмация и Евхаристия, по словам Дионисия, определены к совершенству¹¹⁵, и коль скоро, как мы уже показали (72, 1), конфирмация является таинством, то дело представляется так, что Евхаристия таковым не является.

Возражение 2. Далее, в каждом таинстве Нового Закона все, что видимо представляется нашим чувствам, причиняет невидимое следствие таинства (так, омовение водой, как было показано выше (63, 6; 66, 1,3, 7), причиняет духовное очищение и налагает крестильную печать). Но сущности хлеба и вина, объектов наших чувств в этом таинстве, не производят ни истинного тела Христа, которое является одновременно действительностью и таинством, ни Его мистического тела, которое в Евхаристии является только действительностью. Следовательно, похоже, что Евхаристия не является таинством Нового Закона.

Возражение 3. Далее, таинства Нового Закона, обладающие материей, совершенствуются путем использования этой материи (например, крещение – очищением и конфирмация – знамением посредством мира). Поэтому если бы Евхаристия была таинством, то она бы совершенствовалась при помощи материи, а не освящения. Но это очевидно не так, поскольку формой этого таинства, как будет показано ниже (78, 1), являются слова об освящении материи. Следовательно, Евхаристия не является таинством.

Этому противоречат следующие слова вступительной молитвы: «Молимся, чтобы это святое таинство Твое не стало нам в осуждение».

Отвечаю: таинства Церкви определены к оказанию помощи человеку в духовной жизни. Затем, духовная жизнь подобна телесной, поскольку телесные вещи имеют сходство с духовными. Но очевидно, что для телесной жизни необходимы не только рождение, благодаря которому человек получает жизнь, и рост, благодаря которому человек достигает зрелости, но также и пища, которая нужна для поддержания жизни. Поэтому подобно тому, как для духовной жизни существует крещение, каковое суть духовное рождение, и конфирмация, каковая суть духовный рост, точно так же должно быть и таинство Евхаристии, каковое суть духовная пища.

Ответ на возражение 1. Совершенство бывает двояким. Первое находится внутри самого человека и достигается посредством роста; такое совершенство связано с конфирмацией. Другим является совершенство, которое дополняет человека [извне] в виде пищи, одежды и тому подобного, и такое совершенство приличествует Евхаристии, которая является восстановлением духовных сил.

Ответ на возражение 2. Вода крещения причиняет духовное следствие силою не воды, а Святого Духа, каковая сила присутствует в воде. В связи с этим Златоуст, комментируя слова [Писания]: «Ангел Господень по временам сходил...» и так далее (Ин. 5, 4), замечает: «Вода не сама по себе действует на крещаемого, но когда воспримет благодать Святого Духа, тогда и очищает все грехи»¹¹⁶. Но истинное тело Христа относится к сущностям хлеба и вина точно так же, как сила Святого Духа – к воде крещения, и потому сущности хлеба и вина не производят никакого следствия иначе, как только силой истинного тела Христа.

Ответ на возражение 3. Таинство названо так потому, что оно заключает в себе нечто священное. Затем, что-либо может именоваться священным двояко: абсолютно или в отношении чего-то еще. Различие между Евхаристией и другими обладающими чувственной материей таинствами состоит в том, что в Евхаристии присутствует священное абсолютно, а именно истинное тело Христа, тогда как крестильная вода содержит в себе нечто, являющееся священным в отношении чего-то еще, а именно освящающую силу, и то же самое можно сказать о мире и тому подобном. Поэтому таинство Евхаристии завершается при самом освящении материи, тогда как другие таинства завершаются при использовании материи для освящения индивида. Из этого следует и второе отличие, а именно то, что в таинстве Евхаристии являющееся одновременно действительностью и таинством находится в самой материи, а являющееся только действительностью, то есть даруемая благодать, находится в получающем, тогда как при крещении в получающем находится все: и печать, которая является одновременно действительностью и таинством, и благодать отпущения грехов, которая является только действительностью. То же самое можно сказать и о других таинствах.

Со вторым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что Евхаристия является не одним таинством, а несколькими. В самом деле, во вступительной молитве сказано: «Молимся, Господи, чтобы святые таинства, коим мы приобщились, очистили нас», каковые слова относятся к нашему приобщению Евхаристии. Следовательно, Евхаристия является не одним таинством, а несколькими.

Возражение 2. Далее, нельзя умножить род без умножения видов; так, один человек не может быть несколькими животными. Но мы уже показали (60, 1), что родом таинства является знак. Следовательно, коль скоро налицо больше чем один знак, а именно хлеб и вино, то дело представляется так, что и таинств должно быть больше чем одно.

Возражение 3. Далее, как уже было сказано (1), завершением этого таинства является освящение материи. Но в этом таинстве наличествует двойное освящение материи. Следовательно, и таинство является двойным.

Этому противоречат следующие слова апостола: «Один хлеб – и мы, многие, одно тело, ибо все причащаемся от одного хлеба» (1Кор. 10, 17), из чего со всей очевидностью следует, что Евхаристия является таинством единства Церкви. Но таинство подобно той действительности, таинством которой оно является. Следовательно, Евхаристия – это одно таинство.

Отвечаю: как сказано в пятой [книге] «Метафизики», нечто считается одним не только когда оно неделимо или непрерывно, но и когда оно завершено¹¹⁷ (именно так мы говорим об одном доме и об одном человеке). Вещь достигает единства в своем совершенстве, когда она завершена в силу наличия в ней всего, что необходимо для достижения цели (так, человек завершен при наличии всех тех членов, которые необходимы для деятельности его души, а дом – при наличии всех тех частей, которые необходимы для проживания в нем). Так и об этом таинстве говорят как об одном потому, что оно определено к восстановлению духовных сил, которое подобно восстановлению сил телесных. Но для восстановления телесных сил необходимы две вещи, а именно пища, являющаяся сухим поддержанием жизни, и питье, являющееся влажным поддержанием жизни. Поэтому в единстве этого таинства соединяются две вещи, а именно духовная пища и духовное питье, согласно сказанному [в евангелии от] Иоанна: «Плоть Моя истинно есть пища, и кровь Моя истинно есть питие» (Ин. 6, 55). Следовательно, это таинство материально множественно, но формально – совершенно одно.

Ответ на возражение 1. В этой вступительной молитве вначале используется множественное число: «Чтобы святые таинства, коим мы приобщились, очистили нас», а потом – единственное: «Молимся, чтобы это святое таинство Твое не стало нам в осуждение», что означает, что это таинство, в котором наличествует численная множественность, является просто одним.

Ответ на возражение 2. Материально хлеб и вино являются несколькими знаками, а формально и совершенно – одним, поскольку они приуготовляют одно восстановление сил.

Ответ на возражение 3. Из двойного освящения материи можно заключить только то, что это таинство является множественным материально, но об этом уже было сказано.

С третьим [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что это таинство необходимо для спасения. Ведь сказал же Господь: «Если не будете есть плоти Сына Человеческого и пить крови Его, то не будете иметь в себе жизни» (Ин. 6, 53). Но [именно] в этом таинстве едят плоть Христа и пьют Его кровь. Следовательно, без этого таинства человек не может обладать здоровьем духовной жизни.

Возражение 2. Далее, это таинство является своего рода духовной пищей. Но для телесного здоровья необходима телесная пища. Следовательно, это таинство [необходимо] для духовного здоровья.

Возражение 3. Далее, Евхаристия, как и крещение, является таинством страстей Господних, без которых спасение невозможно. Ведь сказал же апостол: «Всякий раз, когда вы едите хлеб сей и пьете чашу сию, смерть Господню возвещаете, доколе Он придет» (1Кор. 11, 26). Следовательно, коль скоро крещение необходимо для спасения, то [необходимо] и это таинство.

Этому противоречат следующие слова Августина: «Ты же не думаешь, что не допущенные к плоти и крови Христа дети не могут обладать жизнью».

Отвечаю: в этом таинстве должно усматривать две вещи, а именно само таинство и то, что в нем содержится. Затем, ранее мы уже говорили (1) о том, что действительностью таинства является единство мистического тела, без которого не может быть никакого спасения, поскольку, согласно сказанному в [Писании] (1Петр. 3, 20, 21), вне Церкви спастись невозможно, как и во времена потопа невозможно было спастись вне Ковчега, который прообразовывал Церковь. А еще мы говорили (68, 2), что и до принятия таинства можно получить действительность таинства благодаря самому желанию принять таинство. Поэтому еще до актуального принятия этого таинства человек может получить спасение благодаря желанию его принять, что подобно тому, как и до крещения [он может получить спасение] благодаря желанию креститься, о чем уже было сказано (68, 2). Впрочем, здесь есть двойное различие. Во-первых, то, что крещение является началом духовной жизни и вратами таинств, тогда как Евхаристия, как было показано выше (63, 6), является, так сказать, завершением духовной жизни и целью всех таинств, поскольку святые приуготовления всех таинств делаются ради получения и освящения Евхаристии. Таким образом, принятие крещения необходимо для начала духовной жизни, в то время как получение Евхаристии необходимо для ее завершения, которому становятся причастными, конечно же, не актуально, а в желании, поскольку целью обладают в желании и намерении. Другим различием является то, что крещение определяет человека к Евхаристии, так что самим фактом своего крещения дети предопределяются Церковью к Евхаристии, и подобно тому, как они верят посредством веры Церкви, точно так же они желают Евхаристии посредством намерения Церкви, вследствие чего и получают ее действительность. К крещению же они не располагаются каким-либо предшествующим таинством и, следовательно, до своего крещения они, в отличие от взрослых, нисколько не желают креститься; таким образом, они могут получить действительность этого таинства не иначе, как только вместе с получением самого таинства. Поэтому рассматриваемое нами таинство не является столь же необходимым для спасения, как крещение.

Ответ на возражение 1. Августин, комментируя слова [Писания]: «Плоть Моя истинно есть пища, и кровь Моя истинно есть питие» (Ин. 6, 55), говорит: «Он пожелал, чтобы мы были сопричастными Его телу и членам, каковые суть Церковь, предопределенная Им, и призванная, и оправданная, и прославленная Его святыми и верными». В связи с этим он пишет в своем письме к Бонифацию: «Нисколько не сомневайся в том, что каждый верный причащается телу и крови Христовым тогда, когда при крещении он становится членом тела Христова, и не лишится своей сопричастности телу и чаше даже если покинет сей мир в единстве тела Христова прежде, чем съест этот хлеб и пригубит эту чашу».

Ответ на возражение 2. Различие между телесной и духовной пищей состоит в том, что первая изменяется в субстанцию питающегося, и потому не может поддерживать жизнь иначе, как только будучи съеденной, а духовная пища изменяет человека в себя, о чем читаем у Августина, который слышал голос Христа, сказавший ему: «Не ты изменишь Меня в себе, как телесную пищу, а ты изменишься во Мне»¹¹⁸. Но можно измениться в Христа и стать Его членом посредством одного только умственного пожелания без того, чтобы причаститься этому таинству. Следовательно, приведенная аналогия неудачна.

Ответ на возражение 3. Крещение – это таинство страстей и смерти Христа, посредством которого человек возрождается в Христе силой Его страстей, а Евхаристия – это таинство страстей Христа, посредством которого человек становится совершенным в единстве с претерпевшим страсти Христом. Поэтому крещение называется таинством веры, которая есть основание духовной жизни, а Евхаристия называется таинством любви, «которая есть совокупность совершенства» (Кол. 3, 14).

С четвертым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что именование этого таинства различными именами неуместно. В самом деле, имена должны соответствовать вещам. Но мы уже показали (2), что это таинство – одно. Следовательно, его негоже называть различными именами.

Возражение 2. Далее, негоже именовать виды посредством того, что общо всему роду. Но Евхаристия – это одно из таинств Нового Закона, а у этих таинств общим является то, что они даруют благодать, на что указывает имя «Евхаристия», которое переводится как «благодарение». Затем, все таинства помогают нам в нашем странствии в нынешней жизни, что отражено в имени «viaticum»¹¹⁹. Кроме того, во всех таинствах производится некое священное принесение, что связано с понятием «жертвы», и верные сообщаются через посредство всех таинств, на что указывает греческое «синаксис» и латинское «communio». Следовательно, прилагать эти имена к этому таинству неуместно.

Возражение 3. Далее, гостия, похоже, есть то же, что и жертва¹²⁰. Следовательно, коль скоро его неуместно называть «жертвой», то неуместно называть и «гостией».

Этому противоречит то, что все эти имена используются верующими.

Отвечаю: это таинство имеет троякое значение. Первое относится к прошлому, поскольку он ознаменовывает страсти Господни, которые, как было показано выше (48, 3), были истинной жертвой, и в этом смысле оно называется «жертва».

В отношении нынешнего оно имеет второе значение, а именно церковного единства, в которое посредством этого таинства собираются люди, и в этом смысле оно называется «общением», или «синаксисом». Так, Дамаскин говорит, что «оно называется общением потому, что через него мы входим в общение со Христом и делаемся причастниками Его плоти и Божества, а еще потому, что через него мы входим в общение и объединяемся друг с другом»¹²¹.

В отношении будущего оно имеет третье значение, поскольку это таинство предвозвещает наслаждение Божеством, которое мы чаем обрести на небесах. В указанном смысле оно называется «viaticum», поскольку помогает нам в дороге туда. И в этом же смысле оно называется «Евхаристия», то есть «благодарение»: как потому, что «дар Божий – жизнь вечная» (Рим. 6, 23), так и потому, что в нем присутствует действительность «исполненного благодати» Христа.

Греки, сверх того, именуют его «металепсис», то есть «причащение», поскольку, как говорит Дамаскин, «через него мы делаемся причастниками божества Сына»¹²².

Ответ на возражение 1. Ничто не препятствует тому, чтобы одна и та же вещь называлась несколькими именами, которые соответствуют ее различным свойствам или следствиям.

Ответ на возражение 2. То, что общо всем таинствам, усваивается этому [таинству] антономазически по причине его превосходства.

Ответ на возражение 3. Это таинство называется «жертвой» постольку, поскольку в нем представлены страсти Христовы, а «гостией» постольку, поскольку оно содержит Христа, Который предал Себя «в жертву... в благоухание приятное» (Еф. 5, 2).

С пятым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что установление этого таинства не было надлежащим. В самом деле, как говорит Философ, «нас питает то, от чего мы произошли». Но от крещения, каковое суть духовное возрождение, происходит, по словам Дионисия, наше духовное бытие¹²³. Поэтому нас питает крещение. Следовательно, в установлении этого таинства в качестве духовной пищи не было никакой необходимости.

Возражение 2. Далее, посредством этого таинства люди соединяются с Христом как члены – с головой. Но Христос, как мы уже показали (8, 3), есть Глава всех людей, в том числе и тех, которые существовали от начала мира. Следовательно, установление этого таинства нельзя было откладывать вплоть до Тайной вечери.

Возражение 3. Далее, это таинство называется поминовением страстей Господних, согласно сказанному [в Писании]: «Сие творите в Мое воспоминание» (Лк. 22, 19). Но воспоминание касается прошлого. Следовательно, это таинство не надлежало устанавливать до страстей Христовых.

Возражение 4. Кроме того, человек приуготовляется крещением к Евхаристии, которую надлежит сообщать только крещеному Но крещение, как явствует из слов [Писания] (Мф. 28, 19), было установлено Христом после Его страстей и воскресения. Следовательно, это таинство было неправильно установлено до страстей Христовых.

Этому противоречит следующее: это таинство было установлено Христом, о Котором сказано, что Он «все хорошо делает» (Мк. 7, 37).

Отвечаю: это таинство было надлежащим образом установлено во время вечери, когда Христос беседовал со Своими учениками в последний раз. [Это] прежде всего, связано с тем, что содержится в таинстве, – ведь в Евхаристии таинственно содержится Сам Христос. Поэтому когда Христу пришло время оставить Своих учеников в Своем собственном виде, Он оставил Себя с ними в виде таинственном (как образ императора, который устанавливается для того, чтобы императора можно было почитать и в его отсутствие). Поэтому Евсевий говорит: «Коль скоро Он пожелал сокрыть принятое Им тело от их глаз, вознеся его далеко к звездам, Ему приличествовало в Чистый четверг освятить ради нас таинство Своего тела и Своей крови, чтобы принесенное для нашего искупления надлежащим образом почиталось в тайне».

Во-вторых, [так это] потому, что без веры в Страсти не может быть никакого спасения, согласно сказанному [в Писании]: «Которого Бог предложил в жертву умилостивления в крови Его чрез веру» (Рим. 3, 25). Поэтому было необходимо, чтобы среди людей всегда присутствовало нечто такое, что являло бы им страсти Господни, главным таинством которых в Старом Законе был пасхальный агнец, в связи с чем апостол сказал: «Пасха наша», Христос, заклан за нас» (1Кор. 5, 7). Новозаветным преемником этого [таинства] стало таинство Евхаристии, которое является воспоминанием о бывших Страстях, тогда как прежнее [таинство] прообразовывало Страсти будущие. Поэтому, как говорит папа Лев I, когда пришло время Страстей Христу приличествовало учредить новое таинство после того, как было отмечено старое.

В-третьих, [так это] потому, что последние слова, особенно те, которые произносят уходящие друзья, глубже всего укореняются в памяти (ведь больше всего нас воспламеняет особая привязанность к друзьям, а самое волнующее укореняется в душе глубже всего). Поэтому коль скоро, по словам папы Александра I, «нет жертвы большей, чем тело и кровь Христа, нет и большего воздаяния», Господь учредил это таинство во время Своего прощания с учениками, чтобы оно отмечалось с наибольшим почтением. Об этом Августин говорит так: «Чтобы наиболее убедительно засвидетельствовать совершенство этой тайны, Спаситель пожелал, чтобы этот последний акт утвердился в сердцах и памяти учеников, оставляемых Им ради претерпевания Страстей».

Ответ на возражение 1. Мы питаемся тем, из чего мы сделаны, но привходит оно в нас иначе, поскольку то, из чего мы сделаны, привходит в нас вместе с рождением, тогда как то, чем мы питаемся, привходит в нас вместе с пищей. Поэтому мы возрождаемся в Христе посредством крещения, а питаемся Христом посредством Евхаристии.

Ответ на возражение 2. Евхаристия является совершенным таинством страстей Господних как содержащее распятого Христа, и потому оно не могло быть установлено до Воплощения; в те времена могли иметь место только те таинства, которые прообразовывали страсти Господни.

Ответ на возражение 3. Это таинство было установлено во время вечери для того, чтобы в будущем оно стало воспоминанием о свершившихся страстях Господних. Поэтому далее Он, имея в виду будущее, говорит: «Да ядите и пиете».

Ответ на возражение 4. Установление соответствует порядку намерения. Но хотя таинство Евхаристии и последует крещению в получении, тем не менее, оно предшествует ему в намерении, и потому ему приличествовало быть установленным первым. А еще можно сказать, что крещение было установлено при крещении Христа, по каковой причине некоторые, как говорит [Писание] (Ин. 3, 22), уже были крещены крещением Христа.

С шестым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что пасхальный агнец не был главным образом этого таинства, поскольку [в Писании] о Христе сказано, что Он «священник вовек по чину Мельхиседека» (Пс. 109, 4), а Мельхиседек прообразовывал жертву Христову посредством предложения хлеба и вина. Но обнаруживаемое подобие и обусловливает именование одной вещи посредством другой. Следовательно, похоже, что главным образом этого таинства было предложение Мельхиседека.

Возражение 2. Далее, образом крещения был переход через Чермное море, согласно сказанному [в Писании]: «Все крестились... в облаке и в море» (1Кор. 10, 2). Но жертвоприношение пасхального агнца произошло до перехода через Чермное море, а манна была дана после него подобно тому, как Евхаристия дается после крещения. Следовательно, манна была более ярким образом этого таинства, чем пасхальный агнец.

Возражение 3. Далее, главная сила этого таинства состоит в том, что оно, будучи своего рода «viaticum», приводит нас в царствие небесное. Но это в первую очередь прообразуется таинством искупления, когда, по словам апостола, «однажды в год один только первосвященник, не без крови» входил во «Святое Святых» (Евр. 9). Следовательно, похоже, что эта жертва была более значимым образом этого таинства, чем пасхальный агнец.

Этому противоречат следующие слова апостола: «Пасха наша», Христос, заклан за нас. Посему станем праздновать... с опресноками чистоты и истины» (1Кор. 5, 7, 8).

Отвечаю: в этом таинстве мы можем усматривать три вещи: то, что является только таинством, а именно хлеб и вино; то, что является действительностью и таинством, а именно истинное тело Христа; и, наконец, то, что является только действительностью, а именно следствие этого таинства. Со стороны того, что является только таинством, главным образом этого таинства было приношение Мельхиседека, который предложил хлеб и вино. Со стороны содержащегося в этом таинстве распятого Христа образами были все жертвы Ветхого Завета, но в первую очередь – искупительная жертва, самая священная из всех жертв. Со стороны же следствия главным образом была манна, имевшая «всякую приятность по вкусу каждого» (Прем. 16, 20) (ведь и благодать этого таинства во всех отношениях укрепляет душу).

Пасхальный же агнец прообразовывал это таинство во всех трех отношениях. В первом отношении постольку, поскольку его ели вместе с пресным хлебом, согласно сказанному [в Писании]: «Пусть съедят мясо его... с пресным хлебом» (Исх. 12, 8). Во втором отношении постольку, поскольку он приносился в жертву всеми сынами Израилевыми в четырнадцатый день месяца, что прообразовывало страсти Христа, Которого называют Агнцем по причине Его невиновности. В отношении же следствия постольку, поскольку благодаря крови пасхального агнца сыны Израилевы были спасены от ангела-губителя и вызволены из египетского плена. Следовательно, главным образом этого таинства является пасхальный агнец, поскольку он представляет его во всех отношениях.

Сказанного достаточно для ответа на все возражения.