Вопрос 79. О СЛЕДСТВИЯХ ЭТОГО ТАИНСТВА

Теперь мы рассмотрим следствия этого таинства, под каковым заглавием наличествует восемь пунктов: 1) дарует ли это таинство благодать; 2) является ли следствием этого таинства достижение славы; 3) является ли следствием этого таинства отпущение смертного греха; 4) отпускается ли этим таинством простительный грех; 5) отпускается ли этим таинством всякое наказание за грех; 6) оберегает ли это таинство человека от будущих грехов; 7) полезно ли это таинство кому-либо помимо его получателей; 8) о том, что препятствует следствию этого таинства.

С первым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что посредством этого таинства не даруется благодать. В самом деле, это таинство суть духовная пища. Но пища дается только для поддержания жизни. А так как духовная жизнь является следствием благодати, то это таинство приличествует только тому, кто находится в состоянии благодати. Поэтому благодать, которая должна предшествовать этому таинству, не даруется через его посредство. И точно так же оно ничем не содействует возрастанию благодати, поскольку, как мы уже показали (72, 1), духовное возрастание связано с таинством конфирмации. Следовательно, посредством этого таинства не даруется благодать.

Возражение 2. Далее, это таинство сообщается как духовное восстановление. Но духовное восстановление, похоже, связано не с дарением благодати, а с ее использованием. Следовательно, дело представляется так, что посредством этого таинства не даруется благодать.

Возражение 3. Далее, как уже было сказано (74, 1), «тело Христа предлагается в этом таинстве для спасения тела, а Его кровь – для спасения души». Но субъектом благодати, как было показано выше (ИИ-И, 110, 4), является не тело, а душа. Следовательно, благодать не даруется посредством этого таинства, по крайней мере, в том, что касается тела.

Этому противоречат следующие слова нашего Господа: «Хлеб же, который Я дам, есть плоть Моя, которую Я отдам за жизнь мира» (Ин. 6, 51). Но духовная жизнь является следствием благодати. Следовательно, посредством этого таинства даруется благодать.

Отвечаю: следствие этого таинства надлежит рассматривать в первую очередь и по преимуществу с точки зрения содержимого этого таинства, каковым является Христос, и как Своим приходом в мир Он видимо даровал миру жизнь в благодати, согласно сказанному [в Писании]: «Благодать же и истина произошли чрез Иисуса Христа» (Ин. 1, 17), так и священно входя в человека Он обусловливает жизнь в благодати, согласно сказанному [в Писании]: «Ядущий Меня жить будет Мною» (Ин. 6, 57). Поэтому Кирилл, комментируя [сказанное в евангелии от Луки] (Лк. 22, 19), говорит: «Животворящее Слово Божие, соединив Себя со Своею плотью, соделало ее причиняющей жизнь. Ибо Ему приличествовало как-то соединиться с телами посредством священной плоти и драгоценной крови, даваемых нам с живительным благословением в хлебе и вине».

Во-вторых, его можно рассматривать со стороны того, что представляется в этом таинстве, а именно, как было показано выше (74, 1; 76, 2), страстей Христовых. Поэтому это таинство производит в человеке следствие, которое в мире произвели страсти Христа. В связи с этим Златоуст, комментируя слова: «Тотчас истекла кровь и вода» (Ин. 19, 34), говорит: «Так отсюда получают свое начало таинства; и потому, когда ты приступаешь к страшной чаше, приступай так, как если бы пил от самого ребра Христа»¹⁷⁸. И Сам Господь говорит: «Сие есть кровь Моя... за многих изливаемая во оставление грехов» (Мф. 26, 28).

В-третьих, следствие этого таинства можно рассматривать с точки зрения способа дарования этого таинства, а именно предложения его посредством пищи и питья. Поэтому это таинство сообщает духовной жизни все то, что материальная пища сообщает телесной жизни, а именно поддержание, возрастание, восстановление и наслаждение. В связи с этим Амвросий говорит: «Это – хлеб вечной жизни, подкрепляющий субстанцию нашей души». И Златоуст говорит: «Он дал желающим осязать Себя, и есть, и соединяться с Собою»¹⁷⁹. И наш Господь говорит: «Плоть Моя истинно есть пища, и кровь Моя истинно есть питие» (Ин. 6, 55).

В-четвертых, следствие этого таинства можно рассматривать с точки зрения тех видов, в которых оно предлагается. Поэтому

Августин говорит: «Господь представляет Свои тело и кровь такими вещами, которые из многого сделаны одним целым: одна», а именно хлеб, «сделана из множества зерен, другая», а именно вино, «сделана из множества виноградин». И далее восклицает: «О, таинство благочестия, о, символ единства, о, узы любви!»¹⁸⁰.

И так как Христос и Его страсти являются причиной благодати, а духовное восстановление и любовь не могут иметь места без благодати, то из всего этого следует, что это таинство дарует благодать.

Ответ на возражение 1. Это таинство наделено силой сообщения благодати, и при этом до получения этого таинства никто не имеет благодати помимо тех, которые, как мы показали выше (73, 3), имеют ее либо по своей воле, как взрослые, либо по воле Церкви, как дети. И действенность этой силы такова, что одного желания человека достаточно для того, чтобы ему была сообщена одухотворяющая благодать. Так что при действительном получении этого таинства благодать возрастает и духовная жизнь совершенствуется, однако не так, как это имеет место в случае таинства конфирмации, когда благодать возрастает и совершенствуется для того, чтобы [человек мог] противиться внешним нападкам врагов Христа. Это же таинство обусловливает такое возрастание благодати и совершенствование духовной жизни, при которых человек становился совершенным в себе посредством единения с Богом.

Ответ на возражение 2. Это таинство духовно сообщает благодать вместе с добродетелью любви. Поэтому Дамаскин сравнивает его с горящим углем, который видел Исайя (Ис. 6, 6), и говорит: «Как пылающий уголь не просто дерево, но – соединенное с огнем, так и хлеб общения не просто хлеб, но – соединенный с Божеством»¹⁸¹. Однако, как говорит Григорий в своей проповеди на Пятидесятницу, «божественная любовь не бездействует, но там, где она есть, соделывает великое». И потому посредством этого таинства – в той мере, в какой это касается его силы, – даруется не только навык к благодати и добродетели, но и побуждение к действию, согласно сказанному [в Писании]: «Любовь Христова объемлет нас» (2Кор. 5, 14). Поэтому посредством этого таинства душа духовно насыщается, веселится и, так сказать, опьяняется сладостью божественной благости, согласно сказанному [в Писании]: «Ешьте, друзья, пейте и насыщайтесь, возлюбленные» (Песнь. 5, 1).

Ответ на возражение 3. Коль скоро деятельность таинств сообразна тому, что они означают, то слова о том, что «тело предлагается для спасения тела, а кровь – для спасения души», сказаны по причине подобия, хотя то и другое содействует спасению обоих, поскольку, как мы уже показали (76, 2), в каждом из них находится весь Христос. И хотя тело не является непосредственным субъектом благодати, тем не менее, следствие благодати проникает и в тело, поскольку в нынешней жизни мы предаем члены наши «Богу в орудия праведности» (Рим. 6, 13), а в будущей жизни наше тело разделит нетление и славу с душой.

Со вторым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что достижение славы не является следствием этого таинства. Действительно, следствие адекватно своей причине. Но это таинство приличествует «странствующим» (viatoribus), почему и называется «Viaticum». Следовательно, коль скоро странствующие еще не восприимчивы к славе, то дело представляется так, что это таинство не обусловливает достижения славы.

Возражение 2. Далее, если причина достаточна, то она производит следствие. Но, по словам Августина, многие из тех, которые причащаются этому таинству, никогда не достигнут славы¹⁸². Следовательно, это таинство не является причиной достижения славы.

Возражение 3. Далее, большее не производится меньшим, поскольку ничто не действует за пределами своего вида. Но получить Христа в чужом виде, как это имеет место в этом таинстве, есть нечто меньшее, чем наслаждаться Им в Его собственном виде, что подобает славе. Следовательно, это таинство не обусловливает достижения славы.

Этому противоречат следующие слова [Писания]: «Ядущий хлеб сей будет жить вовек» (Ин. 6, 51). Но вечная жизнь – это жизнь в славе. Таким образом, следствием этого таинства является достижение славы.

Отвечаю: в этом таинстве можно усматривать две [вещи]: то, из чего возникает его следствие, а именно содержащегося в нем Христа, а также представляемые им Его страсти, и то, через посредство чего производится его следствие, а именно использование таинства и его виды. И со стороны того и другого таинству присуще обусловливать достижение вечной жизни.

В самом деле, Своими страстями Христос открыл нам путь к вечной жизни, согласно сказанному [в Писании]: «Он есть Ходатай Нового Завета, дабы вследствие смерти Его... призванные к вечному наследию получили обетованное» (Евр. 9, 15). Поэтому в форме этого таинства говорится: «Сие есть чаша крови Моей Нового и вечного Завета».

И точно так же восстановление посредством духовной пищи и единения, которые обозначены видами хлеба и вина, имеет место, хоть и несовершенно, еще в нынешней жизни, а совершенным оно станет в состоянии славы. Поэтому Августин, комментируя слова [Писания]: «Плоть Моя истинно есть пища» (Ин. 6, 55), говорит: «Усматривая их в пище и питье, люди стремятся к ним не потому, что ищут утоления голода или жажды, что воистину не принесло бы им ничего, а потому, что только эти пища и питье могут сделать причастных им бессмертными и нетленными в обществе святых, где будет мир и единство, совершенство и полнота».

Ответ на возражение 1. Как страсти Христовы, благодаря действенности которых совершается это таинство, являются достаточной причиной достижения славы, однако такой, что мы не сразу же достигаем славы, но вначале должны с Ним страдать, «чтобы с Ним и прославиться» (Рим. 8, 17), так и это таинство не сразу приводит нас к славе, но дарует нам способность достигнуть славы. Поэтому оно называется «Viaticum» и прообразовано в «Третьей книге царств», в которой об Илие сказано, что он «поел, и напился, и, подкрепившись той пищею, шел сорок дней и сорок ночей до горы Божией, Хорива» (3Цар. 19, 8).

Ответ на возражение 2. Как страсти Христа не обусловливают следствия в том, кто не расположен к этому должным образом, так никогда не сподобится славы благодаря этому таинству и тот, кто приступает к нему недолжно. Поэтому Августин, разъясняя сказанное, замечает: «Одно дело – таинство, а другое – его действие. Многие подходят к жертвеннику и принимают таинство себе в осуждение... ибо, духовно вкушая небесный хлеб, к жертвеннику должно приступать в невинности»¹⁸³. Так что нет ничего несообразного в том, что не блюдущие свою невинность не всегда получают следствие этого таинства.

Ответ на возражение 3. То, что Христос получается в другом виде, присуще природе таинства, которое действует инструментально. Однако, как мы уже показали (77, 3), ничто не препятствует тому, чтобы инструментальная причина производила превосходящее [ее] следствие.

С третьим [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что следствием этого таинства является отпущение смертного греха. Ведь говорится же в запричастной молитве: «Таинством сим да очистимся от преступлений». Но преступлениями называются смертные грехи. Следовательно, это таинство уничтожает смертные грехи.

Возражение 2. Далее, это таинство, как и крещение, действует посредством силы страстей Христа. Но мы уже показали (69, 1), что крещение устраняет смертные грехи. Следовательно, точно так же они отпускаются и этим таинством, тем более что в форме этого таинства говорится: «Которая за вас и за многих прольется во отпущение грехов».

Возражение 3. Далее, как уже было сказано (1), это таинство дарует благодать. Но благодатью человек оправдывается от смертных грехов, согласно сказанному [в Писании]: «Получая оправдание даром, по благодати Его» (Рим. 3, 24). Следовательно, это таинство оправдывает от смертных грехов.

Этому противоречит сказанное [в Писании]: «Кто ест и пьет недостойно, тот ест и пьет осуждение себе» (1Кор. 11, 29), а глосса на эти слова замечает: «Ест и пьет недостойно тот, кто пребывает в состоянии греха или обращается [с таинством] непочтительно; такой ест и пьет осуждение, то есть проклятие, себе». Следовательно, когда пребывающий в смертном грехе причащается таинству, он скорее присовокупляет грех к греху, чем получает отпущение своего греха.

Отвечаю: силу этого таинства можно рассматривать двояко. Во-первых, как таковую, и в этом смысле это таинство наделено страстями Христа силой отпущения всех грехов, поскольку Страсти являются источником и причиной отпущения грехов.

Во-вторых, ее можно рассматривать со стороны причащающегося таинству в смысле наличия или отсутствия в нем препятствия к получению плода этого таинства. Но всякий, сознающий свое пребывание в смертном грехе, имеет препятствие к получению следствия этого таинства – как потому, что не является надлежащим причастником этого таинства, так и потому, что ему, как не живущему духовно, не должно вкушать духовную пищу (ведь пища нужна для [поддержания] жизни). Так что доколе он прилеплен к смертному греху, дотоле он не может получить следствие этого таинства, а именно соединиться с Христом. Поэтому в книге о церковных догматах сказано: «Если душа склоняется к греху, она, причащаясь Евхаристии, скорей обременяется, чем очищается». Следовательно, в том, кто сознает свой смертный грех, это таинство не обусловливает отпущение греха.

Что же касается отпущения греха, то это таинство может совершать его двояко. Во-первых, будучи получаемо не актуально, а в намерении, как когда человек вначале оправдывается от греха. Во-вторых, будучи получаемо тем, кто не знает, что пребывает в смертном грехе, и не прилепляется к нему, и хотя поначалу, возможно, его раскаяние недостаточно, однако если он приступает к этому таинству со всею искренностью и почтительностью, то получает благодать любви, которая усовершает его раскаяние и приносит прощение греха.

Ответ на возражение 1. Мы просим, чтобы это таинство «очистило от преступлений», имея в виду или те грехи, о которых мы не знаем, согласно сказанному [в Писании]: «От тайных моих очисти меня» (Пс. 1.8, 13), или что наше раскаяние будет усовершено для отпущения наших грехов, или что нам будет дарована твердость для избежания греха.

Ответ на возражение 2. Крещение – это духовное рождение, каковое суть переход от духовного небытия к духовному бытию, и дается оно посредством очищения. Поэтому в обоих отношениях тот, кто знает о своем смертном грехе, не приступает к крещению недолжным образом. А в этом таинстве человек принимает в себя Христа посредством духовного питания, которое не приличествует тому, кто мертв по причине своего греха. Таким образом, приведенная аналогия неудачна.

Ответ на возражение 3. Благодать является достаточной причиной оправдания от смертного греха, однако она отпускает грех только после своего дарования грешнику. Но в этом таинстве она сообщается иначе, и потому приведенный аргумент неубедителен.

С четвертым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что простительные грехи не отпускаются этим таинством, поскольку, по словам Августина, это [таинство суть] «таинство любви»¹⁸⁴. Но мы уже показали во второй части (ИИ-И, 88, 2; ИИ-ИИ, 24, 10), что простительные грехи не противны любви. Следовательно, коль скоро противоположное устраняется противоположным, то дело представляется так, что простительные грехи не отпускаются этим таинством.

Возражение 2. Далее, если бы это таинство отпускало простительные грехи, то в силу общей причины отпущения они отпускались бы сразу все. Однако не похоже, что отпускаются все, поскольку в таком бы случае человек время от времени жил без какого бы то ни было простительного греха, что противоречит сказанному [в Писании]: «Если говорим, что не имеем греха, – обманываем самих себя» (1Ин. 1, 8). Следовательно, это таинство не отпускает никакого простительного греха.

Возражение 3. Далее, противоположности исключают друг друга. Но простительные грехи не препятствуют причащению этому таинству, поскольку Августин, комментируя слова: «Ядущий его не умрет» (Ин. 6, 50), говорит: «К жертвеннику должно приступать в невинности, чтобы грехи ваши, пусть и каждодневные... не были смертными»¹⁸⁵. Следовательно, это таинство не устраняет простительные грехи.

Этому противоречит сказанное Иннокентием III о том, что это таинство «стирает простительные грехи и отражает грехи смертные».

Отвечаю: в этом таинстве можно усматривать две вещи, а именно само таинство и действительность таинства, и с точки зрения каждой из них очевидно, что это таинство обладает силой отпущения простительных грехов. В самом деле, получение этого таинства происходит в форме принятия пищи. Затем, принятие пищи необходимо телу для восполнения обусловленных действием естественной жары ежедневных потерь. Но мы уже показали во второй части (ИИ-ИИ, 24, 10), что и наша духовность может ежедневно нести потери вследствие жара вожделения, которое обусловливается простительными грехами, умаляющими пыл любви. Следовательно, этому таинству свойственно отпускать простительные грехи, в связи с чем Амвросий говорит, что этот ежедневный хлеб принимается «как лекарство против ежедневной немощи».

Действительностью этого таинства является любовь, причем со стороны не только своего навыка, но и своего акта, который воспламеняется этим таинством, благодаря чему отпускаются простительные грехи. Отсюда очевидно, что простительные грехи отпускаются посредством силы этого таинства.

Ответ на возражение 1. Хотя простительные грехи и не противны навыку к любви, тем не менее, они противны пылу ее акта, каковой акт воспламеняется этим таинством и стирает простительные грехи.

Ответ на возражение 2. Приведенные слова должно понимать не так, что якобы человек не может какое-то время прожить без виновности в простительном грехе, а так, что [даже] праведник не может прожить всю свою жизнь без совершения им каких-либо простительных грехов.

Ответ на возражение 3. Присущая этому таинству сила любви превосходит силу простительных грехов, поскольку любовь посредством своего акта устраняет простительные грехи, тогда как последние не могут в полной мере воспрепятствовать акту любви. И то же самое можно по справедливости сказать об этом таинстве.

С пятым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что этим таинством отпускается всякое наказание за грех. В самом деле, как мы уже показали (1), через посредство этого таинства, как и через посредство крещения, человек принимает в себя следствие страстей Христа. Но через посредство крещения человек получает прощение от всех наказаний благодаря силе страстей Христа, которые, как было разъяснено выше (69, 2), являются достаточным воздаянием за все грехи. Следовательно, похоже, что этим таинством отпускается всякое наказание за грех.

Возражение 2. Далее, папа Александр I сказал, что «нет большей жертвы, чем тело и кровь Христа». Но человек воздавал за свои грехи, принося жертвы Старого Закона, о чем читаем [в книге] «Левит»: «Если кто согрешит», то пусть предложит то-то и то-то, «и прощено будет ему» (Лев. 4; 5). Следовательно, это таинство тем более помогает получить прощение от всех наказаний.

Возражение 3. Далее, несомненно, что этим таинством отпускается какая-то часть наказания, в связи с чем оно подчас налагается на человека в качестве епитимии, чтобы тот мог быть оправдан во время мессы. Но если отпускается одна часть наказания, то по той же причине – благодаря содержащейся в этом таинстве бесконечной силе Христа – отпускается и другая. Следовательно, похоже, что благодаря этому таинству может быть упразднено все наказание.

Этому противоречит следующее: в таком случае нельзя было бы налагать никакое другое наказание подобно тому, как никакое [другое наказание] не налагается на недавно крещеного.

Отвечаю: это таинство является и таинством, и жертвой. Оно обладает природой жертвы, поскольку предлагается, и природой таинства, поскольку получается. Поэтому оно производит следствие таинства в получающем и следствие жертвы в предлагающем или в тех, за кого оно предлагается.

Затем, если рассматривать его как таинство, то оно производит свое следствие двояко: во-первых, непосредственно силою таинства; во-вторых, так сказать, по сопутствию, о котором мы говорили ранее (76, 1), когда вели речь о содержимом таинства. Силою таинства оно производит непосредственно то следствие, ради которого было установлено. Установлено же оно было не для воздаяния, а для духовного питания посредством соединения Христа со Своими членами, поскольку пища соединяется с питающимся. Однако коль скоро это соединение является следствием любви, благодаря пылу которой человеку отпускается не только вина, но и наказание, то наряду с главным следствием человек сопутствующим образом получает отпущение наказания (не всего наказания, а лишь по мере своих набожности и пыла).

Но [если рассматривать его] как жертву, то оно обладает силой воздаяния, а при воздаянии расположение предлагающего ценится больше, чем количество предлагаемого. Поэтому Господь говорит о вдове, положившей «две лепты», что она «положила больше всех» (Мк. 12, 43). Следовательно, хотя само по себе это предложение является достаточным воздаянием за всякое наказание, тем не менее, оно становится воздаянием за тех, за кого оно предлагается, или даже за самого предлагающего, не за все наказание, а в той мере, в какой они набожны.

Ответ на возражение 1. Таинство крещения, в отличие от [таинства] Евхаристии, непосредственно определено к отпущению наказания и вины, поскольку крещение сообщается человеку как смерть со Христом, тогда как Евхаристия сообщается путем его питания и совершенствования посредством Христа. Следовательно, приведенная аналогия неудачна.

Ответ на возражение 2. Эти другие жертвы и приношения не обусловливали отпущения всего наказания ни со стороны количества приносимого, как это имеет место в нашем таинстве, ни со стороны личной набожности, из чего следует, что и в рассматриваемом случае все наказание не устраняется.

Ответ на возражение 3. То, что этим таинством отпускается только часть наказания, обусловливается недостаточностью не со стороны силы Христа, а со стороны набожности человека.

С шестым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что это таинство не оберегает человека от будущих грехов. В самом деле, многие из достойно получивших это таинство впоследствии впали в грех. Но если бы это таинство оберегало их от будущих грехов, то этого бы не произошло. Таким образом, следствием этого таинства не является оберегание от будущих грехов.

Возражение 2. Далее, мы уже говорили (4) о том, что Евхаристия – это таинство любви. Однако дело представляется так, что любовь не оберегает от будущих грехов, поскольку она, как было показано во второй части (ИИ-ИИ, 24, 11), может быть утрачена ее обладателем по причине греха. Следовательно, похоже, что это таинство не оберегает человека от греха.

Возражение 3. Далее, по словам апостола, источником греха является закон греха, находящийся в наших членах (Рим. 7, 23). Но ослабление являющейся законом греха похоти связано со следствием не этого таинства, а, пожалуй, крещения. Таким образом, оберегание от греха не является следствием этого таинства.

Этому противоречат следующие слова Господа: «Хлеб же, сходящий с небес, таков, что ядущий его не умрет» (Ин. 6, 50), имея в виду, конечно же, не смерть тела. Следовательно, сказанное должно понимать так, что это таинство оберегает от духовной смерти, которая имеет место по причине греха.

Отвечаю: грех есть духовная смерть души. Поэтому человек оберегается от будущего греха точно так же, как тело оберегается от будущей телесной смерти, что может происходить двояко. Во-первых, посредством внутреннего укрепления человеческой природы предохраняющими от смерти пищей и лекарствами для противодействия внутреннему разрушению. Во-вторых, посредством принятия мер против внешних напастей с помощью защищающего тело оружия.

Так вот, это таинство оберегает человека от греха обоими указанными способами. Действительно, во-первых, оно, соединяя человека с Христом через посредство благодати, укрепляет его духовную жизнь как [своего рода] духовная пища и духовное лекарство, согласно сказанному [в Писании]: «Хлеб, который укрепляет сердце человека» (Пс. 103, 15); и Августин говорит: «Приступай без опаски – ведь это хлеб, не яд»¹⁸⁶. Во-вторых, являясь знаком превозмогающих бесов страстей Христовых, оно отражает все нападения демонов, в связи с чем Златоуст говорит: «Будем же отходить от этой трапезы как львы, дышащие огнем, страшные для дьявола»¹⁸⁷.

Ответ на возражение 1. Следствие этого таинства получается сообразно состоянию человека, как это имеет место в случае любой активной причины, следствие которой получается материей сообразно состоянию материи. Но состояние человека на земле таково, что его свободная воля может склоняться как к добру так и к злу. Поэтому хотя само это таинство и наделено силой сбережения от греха, тем не менее, оно не лишает человека возможности согрешить.

Ответ на возражение 2. Любовь тоже может удерживать человека от греха, согласно сказанному [в Писании]: «Любовь не делает ближнему зла» (Рим. 13, 10), однако обретший любовь человек, равно как и тот, кто получил это таинство, может грешить по причине изменчивости свободной воли.

Ответ на возражение 3. Хотя это таинство непосредственно не определено к ослаблению похоти, тем не менее, оно ослабляет ее опосредованно, поскольку взращивает любовь (ведь сказал же Августин, что «усиление любви есть ослабление похоти»¹⁸⁸). Непосредственно же оно укрепляет сердце человека в добре, что тоже оберегает его от греха.

С седьмым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что это таинство полезно только для его получателей. В самом деле, это таинство относится к тому же роду, что и другие таинства, будучи одним из тех, на которые делится этот род. Но другие таинства полезны только для их получателей (так, следствие крещения получает исключительно крещаемый). Следовательно, и это таинство никому не приносит пользы помимо его получателей.

Возражение 2. Далее, следствиями этого таинства являются достижение благодати и славы, а также прощение, по крайней мере, простительного греха. Таким образом, если бы это таинство обусловливало следствия в ком-либо помимо получателей, то кто- нибудь мог бы достигнуть благодати и славы, а также прощения греха ничего сам не делая и не получая, а только лишь потому, что это таинство получил или предложил кто-то другой.

Возражение 3. Далее, при умножении причины умножается и следствие. Поэтому если бы это таинство было полезно кому-либо помимо его получателей, то из этого бы следовало, что оно было бы тем полезней для человека, чем больше он получил это таинство через посредство многих освященных во время одной мессы гостий, а между тем подобное в Церкви не принято, например, чтобы многие получали причастие ради спасения одного. Следовательно, не похоже, что это таинство приносит пользу кому-либо помимо его получателя.

Этому противоречит следующее: во время отправления этого таинства молитва возносится за многих других, что не имело бы никакого смысла, если бы это таинство не приносило пользу другим. Таким образом, это таинство полезно не только для его получателей.

Отвечаю: как уже было сказано (5), это таинство является не только таинством, но и жертвой. В самом деле, оно обладает природой жертвы, так как в этом таинстве представлены страсти Христа, посредством которых Христос «предал Себя... в жертву Богу» (Еф. 5, 2), и оно же обладает природой таинства, так как в этом таинстве зримым образом сообщается незримая благодать. Так что это таинство приносит пользу его получателям и как таинство, и как жертва, поскольку оно предлагается за всех своих причастников. Поэтому в каноне мессы сказано: «Да будет принесено сие... на горний жертвенник Твой... дабы всякий раз, причащаясь святейшего тела и крови Сына Твоего, мы исполнялись всякого небесного благословения и благодати».

Тем же другим, которые его не получают, оно приносит пользу как жертва, поскольку предлагается ради их спасения. Поэтому в каноне мессы сказано: «Помяни, Господи, рабов и рабынь Твоих... тех, за которых мы приносим Тебе эту жертву хваления, и приносящих ее Тебе за себя и за ближних своих, во искупление душ, в надежде на спасение». Господь обозначил то и другое, когда сказал: «Которая за вас», то есть за получающих, и «за многих», то есть за остальных, изливается «во оставление грехов» (Мф. 26, 28; Лк. 22, 20).

Ответ на возражение 1. Это таинство, в отличие от других, является еще и жертвой, и потому приведенная аналогия неудачна.

Ответ на возражение 2. Как страсти Христа в том, что касается отпущения греха и достижения благодати и славы, спасительны для всех, хотя это свое следствие они обусловливают только в соединенных со страстями Христа любовью и верой, точно так же и эта жертва, которая является воспоминанием о страстях Господних, обусловливает свое следствие только в соединенных с этим таинством любовью и верой. В связи с этим Августин пишет Ренату: «Кому еще можно предлагать тело Христово, как не членам Христовым?». Поэтому в каноне мессы нет молитвы за тех, кто находится за пределами Церкви. Всем же ее членам оно приносит пользу по мере их набожности.

Ответ на возражение 3. Получение обладает природой таинства, тогда как предложение связано с природой жертвы, и потому при получении одним или многими тела Христа другие не получают никакой пользы. И точно так же при освящении священником во время одной мессы нескольких гостий следствие этого таинства не возрастает, поскольку жертва единственна и несколько гостий не сильнее одной (ведь есть только один Христос, присутствующий и во всех гостиях, и в каждой их них). Поэтому если кто-либо возьмет много освященных во время одной мессы гостий, то большего следствия таинства он не получит. Однако приношение жертвы умножается в нескольких мессах, тем самым умножая следствие жертвы и таинства.

С восьмым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что простительный грех не препятствует следствию этого таинства. Так, Августин, комментируя слова [Писания]: «Ядущий хлеб сей...» и т. д. (Ин. 6, 51), говорит: «Духовно вкушая небесный хлеб, к жертвеннику должно приступать в невинности, чтобы грехи ваши, пусть и каждодневные... не были смертными»¹⁸⁹. Из сказанного явствует, что простительные грехи, которые он называет каждодневными, не препятствуют духовному вкушению. Но вкушающие духовно получают следствие этого таинства. Таким образом, простительные грехи не препятствуют следствию этого таинства.

Возражение 2. Далее, это таинство не уступает по силе крещению. Но мы уже показали (69, 9), что следствию крещения препятствует только лукавство, а между тем простительные грехи не связаны с лукавством, поскольку, согласно сказанному [в Писании], «Святой Дух премудрости удалится от лукавства» (Прем. 1, 5), тогда как простительные грехи Его не удаляют. Так что простительные грехи не препятствуют следствию этого таинства.

Возражение 3. Далее, то, что устраняется действием какой- либо причины, не может препятствовать следствию этой причины. Но это таинство устраняет простительные грехи. Выходит, они не препятствуют его следствию.

Этому противоречат следующие слова Дамаскина: «С пламенным желанием... причастимся божественного угля, чтобы огонь находящейся в нас любви, воспламененный этим углем», то есть этим таинством, «сжег наши грехи и осветил наши сердца и чтобы мы приобщением божественного огня воспламенились и были обожествлены»¹⁹⁰. Но пламени нашего желания и любви препятствуют простительные грехи, которые, как мы уже показали (ИИ-ИИ, 24, 10), умаляют пыл горней любви. Таким образом, простительные грехи препятствуют следствию этого таинства.

Отвечаю: простительные грехи можно рассматривать двояко: во-первых, как уже совершенные, во-вторых, как совершающиеся. Простительные грехи в первом смысле препятствуют следствию этого таинства не всегда, поскольку подчас после совершения многих простительных грехов человек может благочестиво приступить к этому таинству и получить его следствие в полном объеме. Простительные грехи во втором смысле препятствуют следствию этого таинства, но не полностью, а лишь отчасти. В самом деле, как уже было сказано (1), следствием этого таинства является получение не только навыка к благодати и горней любви, но и своего рода актуального восстановления и духовного наслаждения, и отвлеченность простительными грехами ума того, кто приступает к этому таинству, конечно же, препятствует получению последних, не препятствуя при этом возрастанию навыка к благодати и горней любви.

Ответ на возражение 1. Тот, кто приступает к этому таинству с актуальным простительным грехом, духовно вкушает по навыку, но не по акту, и потому он причащается тому следствию таинства, которое связано с навыком, а не тому, которое связано с актом.

Ответ на возражение 2. Крещение, в отличие от этого таинства, не определено как к своему актуальному следствию к пылу горней любви. Действительно, крещение суть духовное возрождение, посредством которого обретается первое совершенство, которое является навыком, или формой, а это таинство суть духовная пища, с которой связано актуальное наслаждение.

Ответ на возражение 3. В этом аргументе речь идет о ранее совершенных простительных грехах, которые это таинство устраняет.