Вопрос 84. О ТАИНСТВЕ ПОКАЯНИЯ

Теперь нам надлежит рассмотреть таинство покаяния. Мы исследуем, во-первых, само покаяние; во-вторых, его следствие; в-третьих, его части; в-четвертых, получателей этого таинства; в-пятых, подобающую служителям власть ключей; в-шестых, совершение обряда этого таинства.

Первое исследование будет двояким: [мы рассмотрим] во-первых, покаяние как таинство; во-вторых, покаяние как добродетель.

Под первым заглавием наличествует десять пунктов: 1) является ли покаяние таинством; 2) о присущей ему материи; 3) о его форме; 4) необходимо ли для этого таинства возложение рук; 5) необходимо ли это таинство для спасения; 6) о его отношении к другим таинствам; 7) о его установлении; 8) о его продолжительности; 9) о его непрерывности; 10) о том, может ли оно быть повторено .

С первым [положением дело] обстоит следующим образом. Возражение 1. Кажется, что покаяние не является таинством. Ведь сказал же Григорий, что «таинствами являются крещение, конфирмация, а также тело и кровь Христовы; они называются таинствами потому, что божественная сила прикровенно соделывает спасение под покровом телесных вещей». Но ничего подобного в покаянии нет, поскольку в нем не используются телесные вещи, под [покровом] которых сила Божия соделывает наше спасение. Следовательно, покаяние не является таинством.

Возражение 2. Далее, таинства Церкви сообщаются служителями Христа, согласно сказанному [в Писании]: «Каждый должен разуметь нас как служителей Христовых и домостроителей тайн Божиих» (1Кор. 4, 1). Но покаяния не сообщаются служителями Христа, а внутренне внушаются человеку Богом, согласно сказанному [в Писании]: «Когда я был обращен – я каялся» (Иер. 31, 19). Следовательно, похоже, что покаяние не является таинством.

Возражение 3. Далее, в таинствах, которые рассматривались выше, как явствует из того, что было там сказано (66, 1), есть нечто, что является только таинством, нечто, что является действительностью и таинством, и нечто, что является только действительностью. Но в покаянии ничего подобного нет. Следовательно, покаяние не является таинством.

Этому противоречит следующее: покаяние, как и крещение, сообщается ради очищения нас от греха, в связи с чем Петр сказал Симону Магу: «Покайся в сем грехе твоем» (Деян. 8, 22). Но мы уже показали (66, 1), что крещение – это таинство. Следовательно, по той же самой причине является таинством и покаяние.

Отвечаю: как говорит Григорий, «таинство состоит в священном акте, посредством которого исполняется нечто такое, что понимается нами как обозначающее святость сообщаемого». Но очевидно, что в покаянии и со стороны кающегося грешника, и со стороны отпускающего священника исполняется нечто такое, что указывает на святость, поскольку кающийся грешник словом и делом обнажает свое сердце, отрекаясь от греха, и точно так же священник словом и делом в отношении кающегося обнаруживает дела прощающего грехи Бога. Отсюда очевидно, что практикуемое Церковью покаяние является таинством.

Ответ на возражение 1. В широком смысле слова под телесными вещами можно понимать также и внешние телесные действия, которые для этого таинства являются тем же, что и вода для крещения или елей для конфирмации. Здесь нужно иметь в виду, что некоторая телесная материя внешне используется в тех таинствах, в которых сообщается превосходящая меру любого человеческого акта исключительная благодать, а именно в крещении, которое сообщает полное отпущение всех грехов в отношении и вины, и наказания, в конфирмации, в которой даруется полнота Святого Духа, в соборовании, в котором сообщается совершенное духовное здоровье, которое как из внешнего начала черпается из добродетели Христа. Поэтому имеющие место в этих таинствах человеческие акты являются не тем, что сущностно необходимо для таинства, а [всего лишь] расположениями к нему. С другой стороны, в тех таинствах, следствия которых соизмеримы с тем или иным человеческим актом, как это имеет место в случае покаяния и брака, чувственный человеческий акт подменяет собою материю. Нечто подобное мы наблюдаем в медицине, поскольку одни лекарства, например пластыри и снадобья, применяются внешне, другими же являются действия желающего исцелиться человека, например определенные упражнения.

Ответ на возражение 2. В содержащих телесную материю таинствах эта материя должна использоваться служителем Церкви, который выступает от лица Христа, тем самым обозначая, что совершенство действующей в таинствах силы исходит от Христа. Но в таинстве покаяния, как мы уже показали, место материи занимают человеческие акты, каковые акты последуют внутреннему побуждению. Поэтому материя используется не служителем, а внутренне действующим Богом, тогда как служитель дополняет таинство, отпуская грехи покаявшегося.

Ответ на возражение 3. И в покаянии есть нечто, что является только таинством, а именно внешние действия, исполняемые как кающимся грешником, так и отпускающим грехи священником; нечто, что является действительностью и таинством, [а именно] внутреннее раскаяние грешника; а то, что является действительностью, но не таинством, – это отпущение греха. Первое из перечисленного является причиной второго, а первое и второе вместе – причиной третьего.

Со вторым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что грехи не являются надлежащей материей этого таинства. В самом деле, в других таинствах материя посредством произнесения тех или иных слов освящается, после чего освященное производит следствие таинства. Но грехи освящать нельзя, поскольку они противны следствию таинства, а именно благодати, которая упраздняет грех. Следовательно, грехи не являются надлежащей материей этого таинства.

Возражение 2. Далее, Августин в своей книге «О пользе покаяния» говорит: «Никто не может начать новой жизни, если не раскается в прежней»²²⁹. Но к прежней жизни относятся не только грехи, но и наказания нынешней жизни. Следовательно, грехи не являются надлежащей материей покаяния.

Возражение 3. Далее, грех является или первородным, или смертным, или простительным. Но таинство покаяния не направлено ни против первородного греха, поскольку он устраняется крещением, ни против смертного греха, поскольку он устраняется исповедью грешника, ни против простительного греха, который устраняется биением в грудь, окроплением святой водой и тому подобным. Следовательно, грехи не являются надлежащей материей покаяния.

Этому противоречат следующие слова апостола: «[Чтобы не оплакивать мне многих, которые согрешили прежде и] не покаялись в нечистоте, блудодеянии и непотребстве, какое делали» (2Кор. 12, 21).

Отвечаю: материя бывает двоякой, а именно ближайшей и отдаленной; так, ближайшей материей статуи является металл, в то время как отдаленной материей – вода. Затем, мы уже говорили (1) о том, что ближайшая материя этого таинства – это акты кающегося, материей каковых актов являются грехи, о которых он сокрушается, которые исповедает и за которые воздает. Таким образом, из этого следует, что грехи являются отдаленной материей покаяния и предметом не одобрения, а отвращения и упразднения.

Ответ на возражение 1. В этом аргументе речь идет о ближайшей материи таинства.

Ответ на возражение 2. Прежняя жизнь, будучи субъектом смерти, является объектом покаяния в отношении не наказания, а связанной с ним вины.

Ответ на возражение 3, В некотором отношении покаяние связано с каждым видом греха, но по-разному. Так, надлежащим образом и по преимуществу покаяние имеет дело с актуальным смертным грехом; надлежащим образом, поскольку в прямом смысле слова мы считаемся раскаивающимися в том, что мы совершили по собственной воле; по преимуществу, поскольку это таинство было учреждено в первую очередь для очищения от смертного греха. Покаяние имеет дело с простительными грехами надлежащим образом в той мере, в какой они совершены по нашей собственной воле, но это не является главной целью его учреждения. Что же касается первородного греха, то покаяние не относится к нему ни по преимуществу, поскольку против него определено не покаяние, а крещение, ни надлежащим образом, поскольку первородный грех совершен не по нашей собственной воле, если только не рассматривать волю Адама как нашу, в каковом смысле апостол говорит: «В нем все согрешили» (Рим. 5, 12). Однако покаяние может иметь дело с первородным грехом, понимаемым расширительно как отвращение к прежним грехам (так в книге «О пользе покаяния» использует этот термин Августин).

С третьим [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что [слова]: «Я отпускаю тебе грехи», не являются формой этого таинства. В самом деле, формы таинств зиждутся на учреждении Христа и традиции Церкви. Но нигде не написано о том, что эту форму установил Христос. Не является она и общеупотребительной; так, во время некоторых публичных покаяний в церкви (например, на утрене, вечерне и в Великий четверг) прощение предоставляется не в изъявительном наклонении: «Я отпускаю тебе грехи», а в форме прошения, когда говорится: «Да смилостивится над тобой Господь всемогущий», или: «Господь всемогущий пусть дарует тебе прощение и мир». Следовательно, [слова]: «Я отпускаю тебе грехи», не являются формой этого таинства.

Возражение 2. Далее, по словам папа Льва, прощение Божие не может быть получено без священнических молений, и говорит он это о прощении Богом кающегося. Следовательно, форма этого таинства должна быть просительной.

Возражение 3. Далее, отпустить грех есть то же самое, что и простить грех. Но один только Бог прощает грех, поскольку только он, по словам Августина, внутренне очищает человека от греха. Таким образом, похоже, что только Бог отпускает грех. Следовательно, как священник не говорит: «Я прощаю тебе грехи», точно так же он не должен говорить: «Я отпускаю тебе грехи».

Возражение 4. Далее, помимо власти отпускать грехи Господь дал Своим ученикам власть «врачевать от болезней», «над всякими бесами» и «врачевать... всякую немощь» (Лк. 9, 1; Мф. 10, 1). Но апостолы, исцеляя больного, говорили ему не «я исцеляю тебя», а, как сказал Петр расслабленному, «исцеляет тебя Иисус, Христос!» (Деян. 9, 34). Следовательно, коль скоро священники наделены той властью, которую Христос дал Своим апостолам, то дело представляется так, что они не должны использовать форму: «Я отпускаю тебе грехи», но говорить: «Да отпустит тебе грехи Христос»:

Возражение 5. Кроме того, некоторые объясняют эту форму так, что слова «я отпускаю тебе грехи» означают: «Объявляю, что твои грехи будут отпущены». Но ничто не может быть исполнено священником прежде, чем оно будет явлено ему Богом, по каковой причине прежде, чем Петр услышал: «Что свяжешь на земле...» и так далее (Мф. 16, 19), ему было сказано: «Блажен ты, Симон, сын Ионин, потому что не плоть и кровь открыли тебе это, но Отец Мой, сущий на небесах!» (Мф. 16, 17). Следовательно, если священник, не получив никакого откровения по этому поводу, говорит: «Я отпускаю тебе грехи», то это представляется самонадеянным даже в том случае, если сказанное означает: «Объявляю твои грехи отпущенными».

Этому противоречит следующее: как Господь сказал ученикам: «Идите, научите все народы, крестя их...» и так далее (Мф. 28, 19), точно так же Он сказал Петру: «Что свяжешь на земле...» и так далее (Мф. 16, 19). Но священник, опираясь на власть этих слов Христа, говорит: «Я крещу тебя». Следовательно, на основании той же власти ему надлежит говорить в этом таинстве: «Я отпускаю тебе грехи».

Отвечаю: совершенство вещи усваивается ее форме. Но мы уже показали (1), что это таинство совершенствуется тем, что исполняется священником. Поэтому то, что исходит от кающегося, как слова, так и дела, необходимо должно быть материей этого таинства, тогда как то, что исходит от священника, являет собою форму.

Затем, коль скоро таинства Нового Закона, как было показано выше (62, 1), производят то, что означают, форме таинства приличествует обозначать следствие таинства так, чтобы это сообразовывалось с материей. Поэтому формой крещения является: «Я крещу тебя», а формой конфирмации: «Знаменую тебя крестным знамением и утверждаю тебя помазанием спасения», – ведь эти таинства совершенствуются путем использования их материи, – в то время как в таинстве Евхаристии, которое состоит в освящении самой материи, действительность освящения выражается словами: «Сие есть тело Мое».

Но это таинство, а именно таинство покаяния, состоит не в освящении материи и не в использовании освященной материи, а, скорее, в устранении некоторой материи, а именно греха, в той мере, в какой о грехах говорят как о материи покаяния, что было разъяснено нами выше (2). Это устранение священник выражает словами: «Я отпускаю тебе грехи», поскольку грехи – это сдерживающие узы, согласно сказанному [в Писании]: «Беззаконного уловляют собственные беззакония его, и в узах греха своего он содержится» (Прит. 5, 22). Отсюда очевидно, что наиболее приличествующей этому таинству формой является: «Я отпускаю тебе грехи».

Ответ на возражение 1. Эта форма зиждется на словах Христа, сказанных Им Петру: «Что свяжешь на земле...» и так далее (Мф. 16, 19), и именно она используется Церковью во время священного отпущения. Те же отпущения, которые даются публично, являются не таинствами, а молитвами о прощении простительных грехов. Так что при предоставлении священного отпущения использовать слова: «Да смилостивится над тобой Господь всемогущий», или: «Господь всемогущий пусть дарует тебе прощение и мир», недопустимо, поскольку посредством таких слов священник обозначает не прощение, а просьбу о нем. Вышеупомянутая молитва, однако, предшествует священному отпущению, чтобы убрать все препятствия к священному следствию со стороны кающегося, акты которого в этом таинстве, в отличие от крещения и конфирмации, являются материей.

Ответ на возражение 2. Слова [папы] Льва нужно понимать как сказанные о предшествующей отпущению молитве, но это вовсе не исключает того, что священник произносит слова отпущения.

Ответ на возражение 3. Грехи отпускаются и прощаются властью одного только Бога, священники же делают то и другое исполнительно, поскольку слова священника в этом таинстве, как и в других, действуют как орудия божественной силы. В самом деле, мы уже показали (62, 4; 64, 1), что во всех священных знаках внутренне действует именно божественная сила. Господь выразил то и другое, сказав Петру: «Что свяжешь на земле...» и так далее (Мф. 16, 19), и Своим ученикам: «Кому простите грехи – тому простятся» (Ин. 20, 23). Тем не менее священник говорит: «Я отпускаю тебе грехи», а не: «Я прощаю тебе грехи», поскольку это в большей степени сообразуется со сказанным Господом, выражая власть ключей, посредством которой отпускают священники. Однако коль скоро священник отпускает инструментально, он дополняет [форму] словами, отсылающими к высшей власти Божией, и говорит: «Я отпускаю тебе грехи во имя Отца и Сына и Святого Духа», или силой страстей Христовых, или властью Божией. Но поскольку, в отличие от крещения, эти дополнительные слова не определены Христом, они оставляются на усмотрение священника.

Ответ на возражение 4. Власть [врачевать] была дана апостолам не так, что они сами могли исцелять больных, а так, что больной мог исцелиться по молитве апостолов, тогда как [священная] власть была им дана для инструментального, или исполнительного, делания в таинствах, и потому в священных формах они могли выражать свое собственное действие скорее, чем при врачевании немощей. Впрочем, и в последнем случае они не всегда использовали просительную форму, но иногда – изъявительную или повелительную; так, мы читаем, что Петр сказал хромому: «Что имею, то даю тебе – во имя Иисуса, Христа, Назорея, встань и ходи» (Деян. 3, 6).

Ответ на возражение 5. Сказанное истинно в том смысле, что слова: «Я отпускаю тебе грехи», означают: «Объявляю твои грехи отпущенными». Однако такое объяснение неполно, поскольку таинства Нового Закона не только обозначают, но и производят обозначаемое. Поэтому как при крещении священник объявляет в соответствии со словом и делом, что человек внутренне омыт, причем не только в обозначающем смысле, но и действенно, точно так же и когда он говорит: «Я отпускаю тебе грехи», то этим объявляет, что человеку будут отпущены грехи не только в обозначающем смысле, но и действенно. Причем он не говорит об этом как о только возможном, потому что это таинство, как и другие таинства Нового Закона, само по себе обладает несомненным следствием производящей силы страстей Христовых, которое, однако, может встретить препятствие со стороны получателя. В связи с этим Августин говорит: «В примирении супругов после искупления совершенного прелюбодеяния нет ничего постыдного или тягостного, поскольку несомненно, что отпущение грехов даруется посредством ключей царства небесного». Следовательно, священнику нет никакой необходимости в каком-то особом откровении, поскольку достаточно общего откровения веры, посредством которого прощаются грехи, и это откровение веры было дано Петру.

Так что гораздо более полным объяснением было бы говорить, что слова: «Я отпускаю тебе грехи», означают: «Я дарую тебе таинство отпущения».

С четвертым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что для этого таинства необходимо возложение рук священника. Ведь сказано же [в Писании]: «Возложат руки на больных, и они будут здоровы» (Мк. 16, 18). Но грешники духовно больны и исцеляются благодаря этому таинству. Следовательно, возложение рук в этом таинстве необходимо.

Возражение 2. Далее, в этом таинстве человек обретает Святого Духа, Которого он потерял, по каковой причине от лица кающегося сказано: «Возврати мне радость спасения Твоего и духом владычественным утверди меня» (Пс. 50, 14). Но Святой Дух сообщается посредством возложения рук, в связи с чем читаем о том, что апостолы «возложили руки на них – и они приняли Духа Святого» (Деян. 8, 17); и еще, что «приведены были к Нему дети, чтобы Он возложил на них руки и помолился» (Мф. 19, 13). Следовательно, возложение рук в этом таинстве необходимо.

Возражение 3. Далее, в этом таинстве слова священника не более действенны, чем в других. Но в других таинствах без исполнения служителем тех или иных действий одних его слов недостаточно; так, в крещении священник, говоря: «Я крещу тебя», должен совершить телесное омовение. Следовательно, говоря: «Я отпускаю тебе грехи», священник должен исполнить в отношении кающегося какое-то действие, [а именно] возложить на него руки.

Этому противоречит следующее: когда Господь сказал Петру: «Что свяжешь на земле...» и так далее (Мф. 16, 19), Он не упомянул ни о каком возложении рук. Не упомянул Он об этом и тогда, когда сказал всем апостолам: «Кому простите грехи – тому простятся» (Ин. 20, 23). Следовательно, для этого таинства не требуется никакое возложение рук.

Отвечаю: в таинствах Церкви возложение рук делается для того, чтобы этим обозначить изобилие следствия благодати, поскольку те, на кого возложены руки, соединяются, так сказать, со служителем, который исполнен благодати. Поэтому возложение рук имеет место в таинстве конфирмации, в котором сообщается полнота Святого Духа, и в таинстве ординации, в котором даруется некоторое совершенство власти в отношении божественных тайн, в связи с чем читаем: «Напоминаю тебе возгревать дар Божий, который в тебе чрез мое рукоположение» (2Тим. 1, 6).

Но таинство покаяния определено не к получению человеком некоторого изобилия благодати, а к устранению его грехов, и потому для этого таинства не требуется никакое возложение рук, как не требуется оно и для крещения, дарующего куда более полное отпущение грехов.

Ответ на возражение 1. Это возложение рук не связано с таинством и предназначено для соделывания чудес, а именно тех, когда прикосновение руки святого устраняет телесную немощь; так, о Господе сказано, что Он, возложив руки, исцелил больных (Мк. 6, 5), и что Он, коснувшись прокаженного, очистил его (Мф. 8, 3).

Ответ на возражение 2. Не всякое получение Святого Духа нуждается в возложении рук (так, при крещении человек получает Святого Духа без какого бы то ни было возложения рук), но возложение рук необходимо для принятия полноты Святого Духа, как это имеет место в случае конфирмации.

Ответ на возражение 3. В тех таинствах, совершенство которых связано с использованием материи, таких как крещение, конфирмация и соборование, служителю надлежит исполнить некоторое телесное действие в отношении того, кто приемлет таинство. Но это таинство связано с использованием материи не извне, а той, которая принадлежит кающемуся, и потому как в Евхаристии священник усовершает таинство путем одного только произнесения слов над материей, точно так же и таинство отпущения усовершается просто словами, которые произносит священник над кающимся при отпущении. Впрочем, если бы со стороны священника и требовалось какое-то телесное действие, то более уместным знаком прощения грехов чрез кровь распятого Христа было бы не возложение рук, а используемое в Евхаристии крестное знамение, которое, однако, для этого таинства, как и для Евхаристии, не является сущностно необходимым.

С пятым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что для спасения это таинство не обязательно. Так, глосса на слова [Писания]: «Сеявшие со слезами...» и так далее (Пс. 125, 5), говорит: «Не печалься, ибо наградой твоей добродетели будет мир». Но для покаяния необходима печаль, согласно сказанному [в Писании]: «Печаль ради Бога производит неизменное покаяние ко спасению» (2Кор. 7, 10). Следовательно, для спасения достаточно добродетели без покаяния.

Возражение 2. Далее, [в Писании] сказано: «Любовь покрывает все грехи» (Прит. 10, 12), и далее: «Милосердием и правдою очищается грех» (Прит. 16, 6). Но это таинство как раз и предназначено для очищения греха. Следовательно, тот, кто имеет любовь, милосердие и правду, может получить спасение без таинства покаяния.

Возражение 3. Далее, таинства Церкви зиждутся на учреждении Христа. Но в [евангелии от Иоанна] (Ин. 8,3–11) читаем, что женщину, взятую в прелюбодеянии, Христос простил без покаяния. Следовательно, похоже, что для спасения покаяние не обязательно.

Этому противоречат следующие слова Господа: «Если не покаетесь, все также погибнете» (Лк. 13, 3).

Отвечаю: что-либо может быть необходимым для спасения двояко: во-первых, абсолютно; во-вторых, относительно. Абсолютно необходимым для спасения является то, без чего спасение невозможно, например благодать Христа и таинство крещения, посредством которого человек возрождается во Христе. Что же касается таинства покаяния, то оно необходимо относительно, поскольку оно необходимо не для всех, а только для находящихся в грехе, в связи с чем читаем: «Ты, Господи, Боже праведных, не положил покаяния праведным Аврааму, и Исааку, и Иакову, не согрешившим Тебе» (2Пар. 37). Но «сделанный грех рождает смерть» (Иак. 1, 15). Следовательно, грешнику для спасения необходимо, чтобы его грех был устранен, чего не может произойти без таинства покаяния, в котором сила страстей Христовых соделывает через посредство отпущения священника и актов кающихся, содействующих благодати в упразднении своего греха. Поэтому, как говорит Августин, «Тот, Кто сотворил тебя без тебя, не оправдает тебя без тебя». Отсюда очевидно, что после согрешения таинство покаяния для спасения необходимо, как необходимо лекарство тому, кто подхватил опасную хворь.

Ответ на возражение 1. В этой глоссе речь идет, конечно же, о человеке, добродетель которого не ослаблена грехом, ибо у такого человека нет никаких оснований для печали. Но когда добродетель утрачивается из-за греха, она не может быть восстановлена без той связанной с покаянием печали, которой человек печалится о содеянном им грехе.

Ответ на возражение 2. Без покаяния любовь, милосердие и правда не избавляют согрешившего человека от греха. В самом деле, любовь обусловливает печаль о проступке, совершенном в отношении друга, побуждая человека своему другу воздать, вера устремляет к оправданию от грехов посредством действующей в таинствах Церкви силы страстей Христовых, а правильно упорядоченная жалость настаивает на том, чтобы человек помог сам себе, раскаиваясь в том несчастном состоянии, в которое вверг его грех, согласно сказанному [в Писании]: «Беззаконие – бесчестие народов» (Прит. 14, 34), в связи с этим читаем: «Жалей душу твою, угождай Богу»²³⁰ (Сир. 30, 24).

Ответ на возражение 3. Христос даровал взятой в прелюбодеянии женщине следствие таинства покаяния, а именно отпущение грехов, без самого таинства покаяния (хотя и не без благодатно содеянного Им в ней внутреннего раскаяния), благодаря обладаемой Им силе «превосходства», о которой мы говорили выше (64, 3).

С шестым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что покаяние не является второй доской после кораблекрушения²³¹. Так, глосса на слова [Писания]: «О грехе своем они рассказывают открыто, как содомляне» (Ис. 3, 9), говорит: «Второй доской после кораблекрушения является сокрытие грехов». Но покаяние не скрывает грехи, а обнаруживает их. Следовательно, покаяние не является второй доской.

Возражение 2. Далее, основание здания является в нем первым, а не вторым. Но в духовном здании основанием является покаяние, поскольку, как говорит [апостол], оно полагает «основание обращению от мертвых дел» (Евр. 6, 1), по каковой причине оно предшествует даже крещению, согласно сказанному [в Писании]: «Покайтесь, и да крестится каждый из вас» (Деян. 2, 38). Следовательно, покаяние не должно называть второй доской.

Возражение 3. Далее, все таинства – это доски, то есть вспомоществование против греха. Но, как явствует из вышесказанного (65, 1), покаяние среди таинств занимает не второе, а четвертое место. Следовательно, покаяние не должно называть второй доской после кораблекрушения.

Этому противоречат следующие слова Иеронима: «Покаяние есть вторая доска после кораблекрушения».

Отвечаю: то, что является таковым сущностно, по природе предшествует тому что является таковым акцидентно, поскольку субстанция предшествует акциденции. Затем, некоторые таинства, например крещение, которое является духовным рождением, конфирмация, которая является духовным ростом, Евхаристия, которая является духовной пищей, определены к спасению человека сущностно. С другой стороны, покаяние определено к спасению человека акцидентно, поскольку подразумевает наличие некоторого условия, а именно греха. Поэтому если бы человек актуально не грешил, то он не нуждался бы в покаянии, но все равно нуждался бы в крещении, конфирмации и Евхаристии подобно тому, как в своей телесной жизни здоровый человек не нуждается в лечении, но все равно нуждается в жизни, рождении, росте и пище.

Поэтому в отношении состояния целостности, которое даруется и сохраняется вышеупомянутыми таинствами, покаяние занимает второе место, и потому метафорически называется «второй доской после кораблекрушения». В самом деле, как первой помощью мореплавателя является целый корабль, а второй помощью – после того, как корабль потерпел крушение, – является спасительная доска, так и первой помощью в житейском море является то, что человек сохраняет свою целостность, а второй помощью – после того, как он, согрешив, свою целостность утратил, – является ее восстановление посредством покаяния.

Ответ на возражение 1. Сокрытие грехов может иметь место двояко. Во-первых, в самом акте прегрешения. Но хуже грешить явно, чем тайно, как потому, что грех на людях в большей степени связан с неуважением, так и потому, что он может соблазнить других. Поэтому при согрешении сокрытие является своего рода средством, и именно в этом смысле глосса говорит, что «второй доской после кораблекрушения является сокрытие грехов» (не потому, что оно, как и покаяние, устраняет грех, а потому, что делает грех менее тяжким). Во-вторых, сокрытие может иметь место после совершения греха. Такое сокрытие суть пренебрежение к исповеданию греха и противно покаянию; оно является вовсе не второю доской, а чем-то противоположным, в связи с чем читаем: «Скрывающий свои преступления не будет иметь успеха» (Прит. 28, 13).

Ответ на возражение 2. Покаяние не может быть названо просто основанием духовного здания, то есть – первого такого здания, но оно суть основание второго здания, завершением строительства которого является уничтожение греха, поскольку человек на пути своего возвращения к Богу вначале нуждается в покаянии. К тому же в указанном месте апостол говорит об основании духовного учения, а предшествующее крещению покаяние не является таинством покаяния.

Ответ на возражение 3. Три предшествующие покаянию таинства относятся к целому кораблю, то есть к целостному состоянию человека, и в сопоставлении с ними покаяние называют второй доской.

С седьмым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что установление этого таинства в Новом Законе не было надлежащим. В самом деле, все, что принадлежит естественному закону, не нуждается в установлении. Но сожаление о содеянном зле принадлежит естественному закону поскольку невозможно любить благо, не печалясь о противоположном. Следовательно, установление покаяния в Новом Законе не было надлежащим.

Возражение 2. Далее, то, что наличествовало в Старом Законе, не нужно было устанавливать в Новом. Но в Старом Законе наличествовало покаяние, о чем свидетельствуют слова Господа, сказавшего: «Никто не раскаивается в своем нечестии, никто не говорит: «Что я сделал?» (Иер. 8, 6). Следовательно, установление покаяния в Новом Законе было ненужным.

Возражение 3. Далее, покаяние, как мы уже показали (6), будучи второй доской, последует крещению. Но Господь, похоже, учредил покаяние прежде крещения, поскольку в начале Своего проповедования он сказал: «Покайтесь – ибо приблизилось царство небесное!» (Мф. 4, 17). Следовательно, установление этого таинства в Новом Законе не было надлежащим.

Возражение 4. Кроме того, таинства Нового Закона были учреждены Христом и, как мы уже говорили (62, 5; 64, 1), действуют посредством Его силы. Но Христос, похоже, не учреждал это таинство, поскольку, в отличие от других установленных Им таинств, Он его не использовал. Следовательно, это таинство не было установлено в Новом Законе надлежащим образом.

Этому противоречат следующие слова Господа: «Так надлежало пострадать Христу, и воскреснуть из мертвых в третий день, и проповедану быть во имя Его покаянию и прощению грехов во всех народах» (Лк. 24, 46, 47).

Отвечаю: как уже было сказано (1), в этом таинстве место материи занимают акты кающихся, в то время как делаемое священником, который действует как служитель Христа, является формальной и завершительной частью таинства. Затем, в других таинствах материя существует прежде [таинства] и предоставляется или природой, как вода, или искусством, как хлеб. То же, что в таинстве надлежит использовать такую-то и такую-то материи, решается посредством установления, тогда как свою форму и силу таинство получает из учреждения Христа, страсти Которого сообщают таинствам силу.

И точно так же материя этого таинства существует прежде [таинства] и предоставляется природой, поскольку человек подвигается к тому, чтобы сожалеть о содеянном им зле, естественным началом разума, но то, что человек приносит покаяние тем или иным способом, связано с божественным учреждением. Поэтому в начале Своего проповедования Господь призывал людей не только сожалеть, но и «покаяться», тем самым указывая на особый образ необходимых для этого таинства действий. Что же касается обязанностей служителей, то они были установлены Господом, когда Он сказал Петру: «Я дам тебе ключи царства небесного...» и так далее (Мф. 16, 19). После же Своего воскресения Он сообщил о действенности этого таинства и источнике его силы, когда сказал, что покаяние и прощение грехов должно быть проповедано во всех народах (Лк. 24, 47), предварительно напомнив о Своих страстях и воскресении. И так это потому, что действенность этого таинства в отношении отпущения грехов зиждется на силе имени пострадавшего и воскресшего Иисуса Христа.

Отсюда понятно, что это таинство было установлено в Новом Законе надлежащим образом.

Ответ на возражение 1. Согласно естественному закону нужно сожалеть о содеянном зле, печалиться и искать какое-то средство от печали, а также как-то обозначать эту печаль, как это делали ниневитяне, о чем сказано в [книге пророка Ионы] (Иона. 3). Но и в их случае имела место некоторая вера, которую им сообщило проповедование Ионы, поскольку они делали все это в надежде получить прощение от Бога, в связи с чем читаем: «Кто знает, может быть еще Бог умилосердится и отвратит от нас пылающий гнев Свой, и мы не погибнем!» (Иона. 3, 9). Само же покаяние, как и многие другие основанные на естественном законе вещи, о которых мы говорили во второй части (ИИ-И, 91, 4; ИИ-И, 95, 2; ИИ-И, 99), было конкретно определено как установленное божественным законом.

Ответ на возражение 2. Подпадающие под естественный закон вещи были определены в Старом и Новом Законах по-разному – согласно несовершенству Старого и совершенству Нового. Так и покаяние было по-своему установлено в Старом Законе, а именно в отношении печали, которой надлежит быть скорее в сердце, чем во внешних признаках, согласно сказанному в [книге пророка Иоиля]: «Раздирайте сердца ваши, а не одежды ваши» (Иоиль. 2, 13), а также в отношении стремления к средству от печали в том смысле, что нужно исповедать свои грехи, по крайней мере, в целом, перед служителями Бога. Поэтому было сказано Господом: «Если кто... по неведению... понесет на себе грех, пусть принесет к священнику в жертву повинности овна без порока, по оценке твоей, – и загладит священник проступок его, в чем он преступил по неведению, и прощено будет ему» (Лев. 5, 17, 18), поскольку человек исповедал свой грех священнику уже самим своим приношением за грех. Поэтому [в Писании] сказано: «Скрывающий свои преступления не будет иметь успеха, а кто сознается и оставляет их – тот будет помилован» (Прит. 28, 13). Однако тогда еще не была установлена власть ключей, которая зиждется на страстях Христовых, и потому еще не было определено, что человек должен печалиться о своем грехе ради того, чтобы, исповедавшись и воздав, покориться ключам Церкви в надежде на прощение посредством силы страстей Христа.

Ответ на возражение 3. Если внимательно исследовать сказанное Господом о необходимости крещения (Ин. 3, 3 – 21), то станет очевидным, что Он говорил это до того, как стал проповедовать необходимость покаяния (Мф. 4, 17). В самом деле, Он беседовал с Никодимом о крещении до заключения Иоанна, о котором сказано, что он крестил, позже (Ин. 3, 23, 24), тогда как Его слова о покаянии были сказаны после того, как Иоанн был заключен в темницу.

Впрочем, если Он и наставлял людей приносить покаяние до того, как наставил их принять крещение, то это связано с тем, что перед крещением требуется некоторое покаяние, согласно сказанному Петром: «Покайтесь, и да крестится каждый из вас» (Деян. 2, 38).

Ответ на возражение 4. Мы уже говорили о том (39, 1), что Христос не пользовался установленным Им крещением, а крестился крещением Иоанна, и при этом не использовал [Свое крещение] активно, то есть не отправлял его Сам, поскольку, как сказано, Он «не крестил – а ученики Его» (Ин. 4, 2) (хотя Августин нисколько не сомневается в том, что Своих учеников Он крестил Сам). Что же касается учреждения Им этого таинства, то Ему никоим образом не приличествовало его использовать. Действительно, Ему не о чем было сожалеть, поскольку в Нем не было никакого греха, и не было нужды отправлять это таинство для других, поскольку, как мы показали (5), Он являл Свои милосердие и силу путем сообщения следствия этого таинства без самого таинства. С другой стороны, Он принял и сообщил другим таинство Евхаристии – как потому, что пожелал засвидетельствовать превосходство этого таинства, так и потому, что это таинство суть поминание Его страстей, в которых Христос является и священником, и жертвой.

С восьмым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что покаяние не должно продолжаться до конца жизни. В самом деле, покаяние определено к очищению от греха. Но кающийся сразу же получает прощение своих грехов, согласно сказанному [в Писании]: «И беззаконник, если обратится от всех грехов своих, какие делал... жив будет, не умрет!» (Иез. 18, 21). Следовательно, в дальнейшем продолжении покаяния никакой необходимости нет.

Возражение 2. Далее, покаяние связано с состоянием начинающих. Но человек должен переходить от этого состояния к состоянию подвизающихся, а затем – к состоянию совершенных. Следовательно, человек не должен совершать покаяние до конца своей жизни.

Возражение 3. Далее, человек в этом таинстве обязан соблюдать законы Церкви точно так же, как и в других таинствах. Но продолжительность раскаяния установлена канонами, то есть за такой-то и такой-то грех надлежит приносить покаяние столько-то и столько-то лет. Следовательно, похоже, что покаяние не должно продолжаться до конца жизни.

Этому противоречит следующее: Августин в своей книге, посвященной покаянию²³², говорит: «Что нам остается делать в нынешней жизни, как не постоянно скорбеть? Ибо с прекращением скорби прекращается и раскаяние, а если прекратится раскаяние, то откуда же быть и прощению?».

Отвечаю: покаяние бывает двояким, внутренним и внешним. Посредством внутреннего покаяния человек скорбит о совершенном им грехе, и это покаяние должно продолжаться до конца жизни. Ведь человек всегда должен быть недоволен тем, что согрешил, поскольку если бы он был этим доволен, то уже только поэтому впал бы в прегрешение и утратил бы плод прощения. Но неудовольствие причиняет скорбь в том, кто восприимчив к скорби, каковым является человек в состоянии нынешней жизни, тогда как по окончании нынешней жизни святые уже не будут восприимчивы к скорби, и потому в отношении своих прошлых грехов они будут испытывать неудовольствие без скорби, согласно сказанному [в Писании]: «Прежние скорби будут забыты» (Ис. 65, 16).

Посредством же внешнего покаяния человек являет внешние признаки скорби, исповедает свои грехи перед священником, который освобождает его, и по суду священника воздает за свои грехи. Такое покаяние продолжается не до конца жизни, а только в течение определенного времени по мере греха.

Ответ на возражение 1. Истинное покаяние не только устраняет грехи, но и оберегает человека от будущих грехов. Поэтому хотя в первый же миг истинного покаяния человеку прощаются его прошлые грехи, тем не менее, он должен продолжать свое покаяние, чтобы снова не впасть в грех.

Ответ на возражение 2. Принесение внутреннего и внешнего покаяния связано с состоянием начинающих, а именно тех, которые, так сказать, начинают сызнова из состояния греха. Впрочем, внутреннее покаяние уместно и в случае подвизающихся и совершенных, согласно сказанному [в Писании]: «У которого в сердце стези направлены к Тебе, проходя долиною плача...» (Пс. 83, 6, 7). Поэтому Павел говорит: «Я... недостоин называться апостолом, потому что гнал церковь Божию» (1Кор. 15, 9).

Ответ на возражение 3. Эти промежутки времени устанавливаются кающимся для исполнения внешнего покаяния.

С девятым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что покаяние не может быть непрерывным. Ведь сказано же [в Писании]: «Удержи голос твой от рыдания, и глаза твои – от слез» (Иер. 31, 16). Но это было бы невозможно, если бы покаяние, в котором присутствуют рыдания и слезы, было непрерывным. Следовательно, покаяние не может быть непрерывным.

Возражение 2. Далее, человек должен радоваться каждому доброму делу, согласно сказанному [в Писании]: «Служите Господу с веселием» (Пс. 99, 2). Но принесение покаяния – это доброе дело. Поэтому человек должен получать от него удовольствие. Но человек, как разъяснил Философ, не может одновременно испытывать удовольствие и страдание²³³. Поэтому кающийся не может печалиться о своих прошлых греха, что присуще покаянию, непрерывно. Следовательно, покаяние не может быть непрерывным.

Возражение 3. Далее, апостол говорит: «Вам лучше... его», то есть кающегося, «утешить, дабы он не был поглощен чрезмерною печалью» (2Кор. 2, 7). Но утешение изгоняет присущую покаянию печаль. Следовательно, покаяние не должно быть непрерывным.

Этому противоречит следующее: Августин в своей книге, посвященной покаянию, говорит: «Печаль при покаянии должна быть непрерывной».

Отвечаю: человек может раскаиваться двояко, актуально и по навыку. Актуальное покаяние человека не может быть непрерывным, поскольку внутренние или внешние акты кающегося необходимо прерываются сном и многим другим, в чем нуждается тело. Но человек также может раскаиваться и по навыку, и таким образом он должен раскаиваться непрерывно – и никогда не делая что-либо противное покаянию, что уничтожило бы расположение по навыку кающегося, и твердо решив, что его прошлые грехи всегда будут вызывать у него отвращение.

Ответ на возражение 1. Рыдания и слезы связаны с актом внешнего покаяния, а такой акт, как мы уже показали (8), не должен ни быть непрерывным, ни продолжаться до конца жизни, в связи с чем [Писание] далее добавляет: «Ибо есть награда за труд твой». Но наградой за труд кающегося является полное отпущение греха и со стороны вины, и со стороны наказания, так что после получения этой награды человеку уже не нужно совершать действия внешнего покаяния, что, впрочем, не означает прекращения непрерывного покаяния, о котором мы говорили выше.

Ответ на возражение 2. Об удовольствии и страдании можно говорить двояко: во-первых, как о страстях чувственного пожелания, и в таком случае одновременно испытывать их никоим образом нельзя, поскольку они полностью противоречат друг другу – как со стороны объекта (если у них один и тот же объект), так и со стороны движения, поскольку удовольствие сопровождается расширением сердца, а страдание – сужением (ИИ-И, 33, 1), и именно их имеет в виду Философ в [приведенном месте] «Этики». Во-вторых, об удовольствии и страдании можно говорить как о простых актах воли, которой что-либо может быть приятно или неприятно. Поэтому они могут противоречить друг другу только со стороны объекта, когда они относятся к одному и тому же объекту в одном и том же отношении. В таком случае удовольствие и страдание нельзя испытывать одновременно, поскольку одно и то же в одном и том же отношении не может быть приятным и неприятным. С другой стороны, если понимаемые таким образом удовольствие и страдание не относятся к одному и тому же объекту в одном и том же отношении, но или относятся к разным объектам, или к одному и тому же объекту в разных отношениях, то в таком случае удовольствие и страдание не противоречат друг другу, и потому ничто не препятствует человеку одновременно испытывать удовольствие и страдание. Так, например, когда мы видим доброго человека, который терпит лишения, мы радуемся его добродетели и печалимся его лишениям. Так что человек может страдать от своей греховности и одновременно получать удовольствие от своего страдания и от надежды на прощение, а само его страдание может быть предметом удовольствия. Поэтому Августин говорит, что «кающийся должен всегда печалиться и радоваться своей печали».

Впрочем, если бы страдание было полностью несовместимо с удовольствием, то это препятствовало бы продолжительности только актуального покаяния, но никак не покаяния по навыку

Ответ на возражение 3. Как говорит Философ, добродетель есть некое обладание серединой в страстях²³⁴. Но та печаль, которая, находясь в чувственном пожелании кающегося, возникает из неудовольствия его воли, является страстью, и потому ее надлежит умерять сообразно добродетели. В самом деле, будучи чрезмерной, она греховна, поскольку приводит к отчаянию, на что указывает апостол, когда говорит: «Дабы он не был поглощен чрезмерною печалью». Следовательно, то утешение, о котором говорит апостол, умеряет печаль, но не уничтожает ее.

С десятым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что таинство покаяния не должно быть повторено. Ведь сказал же апостол, что «невозможно однажды просвещенных, и вкусивших дара небесного, и соделавшихся причастниками Духа Святого... и отпадших, опять обновлять покаянием» (Евр. 6, 4, 6). Но тот, кто покаялся, просвещается и получает дар Святого Духа. Следовательно, согрешивший после своего покаяния не может покаяться вновь.

Возражение 2. Далее, Амвросий говорит: «Справедливо осуждаются те, которые почитают нужным часто приносить покаяние, поскольку таковые злоупотребляют во Христе: если бы они приносили истинное покаяние, то не помышляли бы о его повторении. Ибо как есть одно крещение, так одно и покаяние»²³⁵. Но крещение не повторяется. Следовательно, не повторяется и покаяние.

Возражение 3. Далее, чудеса, посредством которых Господь исцелял телесные немощи, обозначают исцеление духовных болезней, посредством которого люди избавляются от грехов. Но нигде не сказано о том, что Господь дважды вернул зрение слепому, или дважды очистил прокаженного, или дважды воскресил умершего. Следовательно, похоже, что Он не дарует прощение грешнику дважды.

Возражение 4. Далее, согласно Григорию, «каяться – значит и оплакивать содеянные грехи, и оплакиваемых не творить»²³⁶; и Исидор говорит: «Продолжающий делать то, в чем раскаялся, не кающийся, а притворщик». Таким образом, истинно кающийся человек вновь не грешит. Следовательно, покаяние повторено быть не может.

Возражение 5. Далее, покаяние, как и крещение, черпает свою действенность из страстей Христа. Но крещение не повторяется постольку, поскольку Христос претерпел и умер однажды. Следовательно, точно так же не повторяется и покаяние.

Возражение 6. Кроме того, Амвросий, комментируя слова [псалма]: «Молился я Тебе...» и так далее (Пс. 118, 58), говорит: «Простота получения прощения является побуждением к греху». Поэтому если бы через посредство покаяния Бог часто даровал прощение, то, похоже, этим Он побуждал бы человека к греху, то есть, получал бы удовольствие от греха, что противоречит Его благости. Следовательно, покаяние повторено быть не может.

Этому противоречит следующее: человек призывается быть милосердным по примеру божественного милосердия, согласно сказанному [в Писании]: «Будьте милосерды, как и Отец ваш милосерд!» (Лк. 6, 36). Затем, Господь заповедал Своим ученикам быть милосердными, часто прощая согрешивших против них братьев, в связи с чем читаем о том, что когда Петр спросил: «Сколько раз прощать брату моему, согрешившему против меня? До семи ли раз?», Иисус отвечал: «Не говорю тебе: «До семи!», но: «До седмижды семидесяти раз!» (Мф. 18, 21, 22). Поэтому и Бог многократно прощает покаявшихся грешников, тем более что Он Сам научил нас молиться: «Прости нам долги наши – как и мы прощаем должникам нашим» (Мф. 6, 12).

Отвечаю: в отношении покаяния многие заблуждались, говоря, что человек не может посредством покаяния вторично получить отпущение своих грехов. Некоторые из них, а именно новатиане, даже осмелились утверждать, что согрешивший после первого покаяния, которое имеет место при крещении, не может быть вторично возрожден покаянием. Были и другие еретики, которые, как пишет Августин [в книге] «Об [истинном и ложном] покаянии», говорили, что покаяние после крещения полезно, но не многократно, а только единожды.

У этих заблуждений, похоже, есть два источника. Во-первых, непонимание природы истинного покаяния. В самом деле, истинное покаяние нуждается в любви, без которой не устраняется ни один грех, и потому они полагали, что однажды обретенная любовь не может быть утрачена, вследствие чего покаяние, если оно истинно, не нуждается в повторении, поскольку никогда не может быть устранено грехом. Но это [мнение] было опровергнуто нами во второй части (ИИ-ИИ, 24, 11), где мы показали, что однажды обретенная любовь может быть утрачена по причине свободной воли, так что и после истинного покаяния человек может совершить смертный грех. Во-вторых, они ошибались в своей оценке тяжести греха, поскольку полагали, что грех, совершенный человеком после того, как он был прощен, настолько тяжек, что быть прощеным никак не может. При этом их заблуждение простиралось не только на сам грех, который даже после прощения [предшествующего] греха может быть более или менее тяжким, чем тот, что был прощен, но в еще большей степени – на бесконечность божественного милосердия, которое превосходит любое количество и тяжесть грехов, согласно сказанному [в Писании]: «Помилуй меня, Боже, по великой милости Твоей, и по множеству щедрот Твоих изгладь беззакония мои!» (Пс. 50, 3). Поэтому столь предосудительными были слова Каина, сказавшего: «Наказание мое больше, нежели снести можно!» (Быт. 4, 13). И поскольку милосердие Божие дарует прощение покаявшимся грешникам без какого-либо ограничения, [в Писании] сказано: «Безмерна и неисследима милость обетования Твоего, ибо Ты... [кающийся] о злобах человеческих» (2Пар. 37). Отсюда очевидно, что покаяние может быть многократно повторено.

Ответ на возражение 1. Иные евреи полагали, что человек может быть омыт в купели крещения несколько раз, поскольку их Закон указал им несколько мест для омовения, в которых они имели обыкновение многократно очищать себя от всяческой скверны. В опровержение этого апостол пишет евреям, что «невозможно однажды просвещенных», а именно посредством крещения, «опять обновлять покаянием», а именно во время крещения, которое, как сказано в послании к Титу, является «банею возрождения и обновления Святым Духом» (Тит. 3, 5). При этом он объясняет причину этого, а именно что посредством крещения человек умирает с Христом, в связи с чем далее добавляет: «Когда они снова распинают в себе Сына Божия» (Евр. 6, 6).

Ответ на возражение 2. Амвросий говорит о торжественном покаянии, которое не повторяется в Церкви, о чем мы поговорим ниже.

Ответ на возражение 3. Как говорит Августин [в своей книге, посвященной покаянию], «в разное время Господь возвратил зрение многим слепым и силу многим расслабленным, на примере столь различных людей показав, когда исцелением человека от проказы, а когда – от слепоты, что одни и те же грехи прощаются многократно. Поэтому, дабы грешник не впал в отчаяние, Он исцелил так много бесноватых и немощных, так много хромых, слепых и расслабленных; поэтому, дабы всякий страшился соединяться с грехом, Он представлен как исцеляющий всякого единожды; поэтому Он объявил Себя врачом, желанным не здоровым, а больным. Но какой врач не знает, как лечить вернувшуюся болезнь? А если человек болеет сотню раз, то и врачу надлежит исцелять его сотню раз; тот же, кто не преуспевает там, где преуспевают другие, является по сравнению с ними дурным врачом».

Ответ на возражение 4. Каяться – значит оплакивать прошлые грехи и, оплакивая их, не совершать оплакиваемые снова ни делом, ни в намерении. Тот же, кто, каясь в содеянном, намеревается опять это делать либо даже актуально совершает тот же или иной вид греха, является не кающимся, а притворщиком. Но если человек впоследствии согрешит – актуально или в своем намерении, – то это не отрицает того, что его прежнее покаяние была действительным, поскольку действительность прежнего акта не уничтожается последующим противоположным ему актом. В самом деле, то, что кто-то сидит, не отрицает того, что прежде он поистине бежал, и точно так же то, что кто-то грешит, не отрицает того, что прежде он поистине покаялся.

Ответ на возражение 5. Крещение получает силу от страстей Христа как духовное возрождение, сопровождаемое духовной смертью прежней жизни. Но «человекам положено однажды умереть» (Евр. 9, 27) и однажды родиться, и потому человек должен креститься единожды. С другой стороны, покаяние получает силу от страстей Христа как духовное врачевание, которое может быть неоднократно повторено.

Ответ на возражение 6. По словам Августина [сказанным им в его книге, посвященной покаянию] «очевидно, что грехи крайне противны Богу и Он всегда готов их истребить, чтобы сотворенное Им не погибло и чтобы любимое Им не было утрачено» из-за отчаяния.