Пятая заповедь Закона Божия

Чти отца твоего и матерь твою, да благо ти будет, и да долголетен будеши на земли (Исх. 20, 12)

Кто вас, детки, крепко любит,

Кто вас нежно так голубит,

Не смыкая ночью глаз,

Все заботится о вас?

Мама дорогая!

Колыбель кто вам качает,

Кто вас песней забавляет

Или сказку говорит,

Кто игрушки вам дарит?

Мама золотая!

Если, детки, вы ленивы,

Непослушны, шаловливы,

Как бывает иногда,

Кто же слезы льет тогда?

Все она, родная!

В царствование Петра Великого боярин Желябужский совершил тяжкое преступление, за которое закон осуждал его на смертную казнь. Суд приговорил его к положенному наказанию, и смертный приговор был уже подписан государем. Несчастный готовился к неминуемой смерти. Никаких средств не было к его спасению. Но он имел сына, который с самых юных лет отличался нежной любовью к родителям.

Молодой человек, пораженный несчастьем отца и бесчестьем, которое выпало на все их семейство, решился пожертвовать своей жизнью ради спасения родителя. Встретив государя при выходе его из дворца, он бросился к его ногам и с рыданием сказал:

– Государь! Отец мой нарушил долг свой против Бога и Отечества и приговорен к смертной казни. Не смею роптать на твой приговор, но дерзаю прибегнуть к твоему милосердию. Повели, великий государь, вместо моего отца предать казни меня. Я с радостью жертвую жизнью за виновника моей жизни. Государь! Не откажи мне в моем сердечном желании заплатить отцу за воспитание, избавить мать от потери мужа, братьев и сестер от сиротства и все потомство от срама.

Государь, тронутый нежной любовью сына, ответил:

– За воспитание такого сына прощаю отца. Сверх того, жалую тебя его местом и думаю, что ты лучше отца будешь исполнять его дело.

На самой глухой улице большого торгового села Лыскова стояла полуразвалившаяся хата. В ней кое-как ютился кузнец Степан с женой Лукерьей и четырехлетним сынишкой Васей.

Называли Степана кузнецом только по старой памяти. Он давно перестал работать и из сметливого мастера превратился в оборванного, грязного пьянчужку. Недолго промаялась с ним Лукерья. С болезни да с горя померла, а Васю взяла к себе его тетка Дарья.

Каждый вечер, укладывая мальчика спать, она учила его молиться Богу и прибавлять на молитве слова: «Боже милостивый, спаси моего тятю, не вели ему водку пить!»

А тятя будто позабыл о сыне и пил по-прежнему...

Как-то, по осени, спит непробудным сном хмельной Степан, и снится ему покойница Лукерья – такая светлая, радостная, тихая. За руку она держит сынишку, а сама укоризненно смотрит на мужа. Жутко стало Степану от такого взгляда покойницы. Проснулся он и, испуганно глянув на образа, перекрестился.

Весь день он ходил сам не свой, а вечером стало ему и совсем невмоготу. Накинул Степан кафтанишко, да и побежал к избе тетки Дарьи – сынишку проведать: авось легче на душе станет.

Подошел он к хате, а войти не смеет, боязно. Видит, одно окошко полуоткрыто. Сел Степан на завалинку и смотрит. А Дарья уж мальчика хочет спать укладывать. Кладет Вася поклоны перед образом и шепчет:

– Боже мой милостивый, вели тяте моему вина не пить!

Как ножом по сердцу резануло Степана от этих слов Васи. Не выдержал пьяница, заплакал и тихо поплелся домой.

Наутро он пришел к приходскому священнику и дал обещание бросить пить. Батюшка помолился с ним, да и говорит:

– Вот что, Степан! Вино ремеслу не товарищ, сам знаешь. Коль не будешь пить, устрою я тебя в кузницу Егора Иванова.

– Родимый мой! – взмолился Степан. – С тем и пришел! Видно, Васина молитва до Бога дошла. Сынок умолил.

Через неделю Степан уж раздувал меха в кузнице Егора Иванова. Диву даются люди, не пьет мужик и какой степенный стал! А через год Степан и свое дело открыл. Хозяйничает теперь у него Дарья, которая вместе с Васей перешла к нему на житье.

Часто вспоминает Степан вместе с ними, как ему когда-то приснилась покойница Лукерья и как маленький Вася умолил Бога, чтобы его тятя вина не пил.

С. Витберг

Вы спросите, наверное, кто этот маленький герой? А это мой знакомый пятнадцатилетний мальчик, и вот почему я называю его героем. Он весело работает, несмотря на то, что его постигло тяжелое горе. На чердаке, где живет этот мальчик, лежат, оба больные, его отец и мать. Мой герой разносит по городу газеты и тем зарабатывает на хлеб для престарелых родителей.

Он нежен и ласков с ними, и нет у них никого дороже этого родного кормильца. Целую ночь, случается, он ухаживает за больными, а поутру, чуть свет, маленький герой снова принимается за свою работу. А отработав день, он спешит на свой чердак и несет на ужин своим бедным родителям лакомый кусочек.

Больная мать смотрит, как любит их единственный кормилец, и ей делается легче. А мальчик сидит у ее ног и думает: «Кто вскормил меня своим молоком? Кто носил меня, беспомощного младенца, на руках, уберегая, согревая и баюкая? – Моя милая мать.

Ни один детеныш животного не бывает так долго беспомощным, как ребенок. И пока я не поднялся на ноги, много труда, забот и горя перенесла моя нежная мать.

Когда мне не спалось, когда я хворал и громко плакал, кто просиживал надо мной дни и ночи, качая меня и лаская? – Моя добрая мать.

Кто боялся, кто горячо молился, чтоб я не умер? Кто работал в поте лица, чтоб достать мне лекарства? – Дорогая моя мать и дорогой мой отец.

Кто утешал меня, маленького, кто всегда осушал мои детские слезы? – Моя милая мать.

Кто, бывало, обошьет меня, обмоет, нарядит, причешет и любуется, любуется и целует? – Моя нежная мать.

Кто учил меня говорить, учил быть добрым и честным? – Моя добрая мать и мой дорогой отец.

Кто на трудовые деньги купил мне первую книжку? Кто платил за мое учение в школе? Кто радовался моим успехам? – Мои дорогие родители.

И я теперь считаю своим долгом и радостью любить, беречь и покоить их.

Вы слабы, вы стары, вы больны, мои милые родители, но мои руки крепки, тело здорово, сердце полно любви, и я вас буду охранять до конца ваших дней, моя милая, моя нежная, моя добрая, дорогая мать и мой бедный и дорогой отец!»

На днях приходил ко мне один нищий, слепой и сухорукий. Я завел с ним разговор и из любопытства спросил между прочим, давно ли постигло его несчастье, заставившее бродить с сумой по миру, и какая тому причина? И вот что сказал мне нищий.

– Виноват я и перед Богом, и перед людьми, – так начал он свой рассказ. – Виноват!.. Шестой уже год, как я изо дня в день хожу из одной хаты в другую, да четыре года перед этим пролежал в постели, словно колода. Значит, десятый год уже идет, как постиг меня гнев Божий... Сам я виновен в моем несчастье... Я сильно прогневал Бога!.. Тяжело согрешил перед Ним... Нарушил Его святой закон!

– В чем же и как ты нарушил закон Божий? – нетерпеливо допрашивал я его.

Но на этот вопрос несчастный отвечал лишь слезами и горькими рыданиями и наконец рассказал:

– Разве это не нарушение Его святого закона, когда я так дерзко надругался над своими родителями, нанеся им страшные побои?.. Разве за такой поступок я недостоин Его праведного гнева?.. Да за это мне еще мало этого наказания!.. Но Бог справедлив и милостив. Конечно, в другое время я не сделал бы этого, но, признаюсь, был тогда крепко пьян, а в пьяном виде на что ни решится человек?

Спаси, о Господи, людей – Твое созданье!

Благослови Твое, о Боже, достоянье!

К подножью Твоего святого алтаря

Склоняясь, молимся за нашего царя.

Благослови его в его деяньях дивных,

Победы даруя ему на супротивных!

Престол его Твоим покровом осени

И жительство Твое крестом Твоим храни!

Коснея в лжи, коварстве и обмане,

Задумали Христа иродиане

И фарисеи уловить в словах

И молвили: «Тебе неведом страх

Пред кем-либо. Не искушаясь ложью,

Ты всем в лицо глаголешь Правду Божью,

Подай же нам по совести совет:

Платить ли кесарю нам подати иль нет?»

И Он сказал: «Хитры вы свыше меры,

Что искушаете Меня, о лицемеры?

Подайте мне одну из сих монет!

Чья надпись тут и чье изображенье?»

«То надпись кесаря!» – ответили в смущеньи.

«Отдайте ж кесарю – что надлежит ему,

А Божье – Господу отдайте своему!»

И посрамилися враги Его ответом,

И втайне смерть Его решили все при этом.

Один священник, желая добра своему прихожанину, часто уговаривал его бросить пьянство.

– Нехорошо, Максим, себя ведешь, душу и тело губишь. Послушайся меня, брось водку!

– Отстань, батька, – грубо отвечал всякий раз Максим. – Не твое дело!

– Да ведь я тебе духовный отец и по-отцовски добра тебе желаю!

– Вот еще какой отец нашелся! Дай Бог таких отцов не видеть, когда и умирать буду.

Как-то Максим заболел, и домашние его пригласили священника исповедать и причастить больного. Но лишь только священник вошел к Максиму со Святыми Дарами, как тот онемел и впал в забытье. Причащать нельзя было, и священник оставил Максима.

Выйдя из избы и мысленно призывая молитву на болящего, священник вдруг слышит голос жены Максима, которая просит батюшку вернуться.

– Слава Богу, пришел в себя наш больной, – сказала радостно женщина.

Священник вернулся в избу, но лишь только подошел к больному, как он снова лишился сознания.

На другой день родные больного опять просят священника исповедать и приобщить его, говоря, что он уже в сознании. Батюшка, полагая, что больной, возможно, только у него не может получить напутствования, сам не пошел, а пригласил другого священника. Но и с этим произошло то же самое: до прихода его больной говорил и был в сознании, а как только священник вошел в избу – Максим опять потерял сознание. Так этот бедняк и умер без напутствования Святыми Тайнами.

He говорит ли этот случай о том, что мы, христиане, должны почитать духовных пастырей, которые Таинствами и своими назиданиями рождают нас в жизнь духовную и воспитывают в ней.

Святой епископ Анфим жил в те давние времена, когда христиан преследовали и казнили. По совету своих друзей он удалился из города и скрылся в одном окрестном селении. Оттуда святой посылал письма к заключенным в темницы христианам, ободряя их ввиду предстоящего подвига мученичества. Это стало из­вестно царю, и он послал воинов отыскать Анфима. Долго они искали святого и, утомленные, остановились как раз в том селе, где скрывался святой Анфим.

Встретив святого, воины спросили его:

– Не знаешь ли ты, где живет Анфим?

– Я вам укажу, кого вы ищете, – ответил тот, – а пока войдите в мой дом и отдохните.

Святитель предложил гостям трапезу и радушно принял их. После обеда святой встал из-за стола и объявил воинам, что он и есть тот самый епископ Анфим, за которым они посланы.

– Берите меня и ведите к пославшим вас властям, – проговорил епископ.

Воины были поражены великодушием, кротостью и доброжелательным видом старца, приютившего и угостившего их. Все они стали просить святого Анфима скрыться, обещая донести начальству, что его не нашли.

– Нет, – отвечал святитель, – великий грех перед Богом нарушать правду, преступно обманывать всякого человека, а тем более своего царя, и допустить ложь при исполнении долга. Исполните свой долг, вы невиновны в исполнении поручения, данного вам.

С такими словами он отправился в город, всю дорогу проповедуя воинам Распятого Христа. Стража уверовала, и тут же, по дороге, святой Анфим крестил их, а сам, явившись в Рим, принял мученическую кончину.

В большом городе была ярмарка. Как раз в это время появилась страшная повальная (заразная) болезнь. Много народу умерло.

И жил в это время в городе небогатый приезжий торговец с женой и дочкой-семилеткой, по имени Груня. Отец и мать заболели, больных тотчас же свезли в больницу, чтоб от них другие не заразились, а Груню так и забыли. Осталась она одна. Плачет, бедная, отца с матерью зовет. Плакала-плакала, да и задумала искать отца с матерью.

Бродила девочка целыми днями по улицам, наголодалась, притомилась, голубушка, наконец спросами да расспросами добралась до больницы. В больницу ее не пускают, прочь гонят, а она не уходит, плачет да кричит: «К маме пустите! Христа ради, миленькие, пустите».

Ехал мимо купец Чапурин. Видит он: убивается девочка, остановился, расспросил. Жалко ему стало ее, зашел в больницу, расспросил о родителях Груни, а они уже померли. Еще жальче стало купцу, и решил он взять сиротку к себе, заменить ей отца родного. Как порешил, так и сделал.

Привез Груню в свою семью и говорит жене и двум дочерям:

– Жена, вот тебе третья дочка, а вам, дочки, сестрица.

И стала жить Груня в чужой семье, как в своей. Чапурины держали ее как родную дочь: так же кормили, одевали, так же ласкали, учили, такое же приданое готовили, а дочери их Груню сестрицей звали и крепко полюбили. И Груня выросла – девочка золото: умная, ласковая, а главное – добрая-предобрая. Помнила она свое сиротство и крепко привязалась к бедным да сиротам.

«Хорошо, что Бог мне других отца с матерью послал, буду их любить да почитать до гроба: Сам Христос почитал Иосифа, который не был Его отцом, а только питателем».

П. Мельников-Печерский

В одной стране (Спарте) был закон, который предписывал молодым людям вставать при появлении старца, молчать, пока он говорит, и уступать ему дорогу при встрече.

На одном народном празднике почтенный грек искал места, где бы он мог отдохнуть. Несколько молодых людей, его соотечественников, стали знаками подзывать к себе старца, и когда он с трудом добрался до них, то, вместо почтительного приема, встретил грубые насмешки. Бедный старик, вытесняемый отовсюду, обратился в ту сторону, где сидели спартанцы. Верные священному обычаю своей земли, они скромно встали и посадили его рядом с собой. Те самые греки, которые над ним так бесстыдно потешались, удивились поступку своих великодушных соперников, и громкие крики одобрения раздались со всех сторон.

Слезы потекли из очей старца. Обратившись к народу, он громко произнес:

– Греки постигают добро, а спартанцы его делают.

Сильвио Пеллико

Преподобный Симеон, будучи мальчиком, пас овец своего отца. Но это не мешало ему ходить и в церковь.

В один из воскресных дней юный Симеон пришел со своими родителями к литургии. С благоговением слушая чтение и пение, он с особенным вниманием воспринимал слова Евангелия, из которого на этот раз читалась нагорная проповедь Спасителя о девяти Заповедях Блаженства. Но так как он не понимал значения этой проповеди, то обратился за разъяснением к стоящему подле него старцу.

Незнакомый старец объяснил мальчику непонятое. Тогда благодарный Симеон упал ему в ноги и, принося благодарность, между прочим сказал так:

– Ты мне отец, ты мне мать, ты учитель благочестия и вождь моего спасения.

Преподобный Симеон хранил юношеское воспоминание до конца жизни.

У современника Апостола Павла, Филимона, был слуга Онисим, который, в чем-то провинившись перед своим господином и боясь его гнева, убежал от него. Раб, да еще беглый, – какой это жалкий изгой для тогдашнего общества, смотревшего на рабов как на рабочую скотину! Но Апостол видит и в рабе Онисиме одинаково бессмертную душу, искупленную Кровью Христа. Поэтому он его утешает, говорит ему о Боге униженных и угнетенных, возвещает ему Евангелие; и когда сердце его открывается для восприятия Христова учения, он его рождает для новой жизни, то есть крестит. И для него Онисим уже не раб, а сын по вере. Желая, однако, примирить его со своим господином, Филимоном, Апостол отсылает его к нему с посланием, в котором пишет следующее: «Прошу тебя о сыне моем Онисиме, которого родил я (т. е. крестил) в узах моих... Прими его, как мое сердце... Не как уже раба, но выше раба, брата возлюбленного, особенно мне, а тем больше тебе, и по плоти и в Господе. Итак, если ты имеешь общение со мною, то прими его, как меня» (Фил. 1, 10, 12, 16, 17). Этим Посланием Апостол устанавливает сердечное отношение между господином и слугой.

Священник Н. Смирнов

– Господин наш ушел, и мы можем оставить порученную нам работу, – так говорил слуга-язычник своему товарищу-христианину.

– Нет, – отвечал на это христианин. – Мой господин еще здесь и взирает на мою работу свыше, чтобы когда-то наградить или наказать меня за нее. Поэтому я не оставлю порученного мне дела.

Вот пример того, как должны поступать и все люди, памятуя о том, что на их работу смотрит Сам Бог.

Слуги, со всяким страхом повинуйтесь господам... – говорит слово Божие (1Пет. 2, 18).

А. Царевский

Христианская добродетель, налагаемая на нас Пятой заповедью закона божия

К святому Исидору пришел ученик. Пока он беседовал с ним, наступил вечер, поднялась буря, полил дождь, заблистала молния и загремел гром. Ученик собрался домой. Святой Исидор и другие монахи просили его переночевать у них.

– Как пойдешь ты в такую бурю? На пути твоем речка, дождь идет сильный, вода теперь разлилась – ты утонешь!

Но юноша стоял на своем.

– Мне настоятель мой приказал возвратиться сегодня, – сказал он. – Как же я могу ослушаться?

Преподобный Исидор и другие монахи собрались проводить гостя. Пришли к реке и видят: разлилась река широко, а волны по ней так и ходят.

Юноша скинул с себя одежду, навязал ее на голову и смело пошел поперек течения. Монахи стояли и с трепетом смотрели на удаляющегося юношу, а он шел, рассекая волны, которые хлестали его тело. Вот вода уже ему по шею. Она плещет в самое лицо. Монахи перекрестились.

Но юноша выбрался с Божией помощью на другой берег, оделся и поклонился преподобному Исидору и его спутникам. Они радостно благословили его и отошли, восхваляя послушание ученика.