Третья Заповедь Блаженства

Блажени кротцыи, яко тии наследят землю (Мф. 5, 5).

На образ Твой Божественный и кроткий

Я не могу без трепета взирать:

Вся жизнь Твоя с ее любовью многой

Передо мной является опять...

Внимая вечному евангельскому слову,

В прошедшее несусь мечтою я

И вижу пред собой высокую Голгофу

И на кресте распятого Тебя.

За всех людей – и будущих, и сущих –

Ты проливал Свою святую кровь,

Молился за врагов, Тебя гнетущих,

Даруя всем прощенье и любовь...

И. Захарьин

Перед нами – дворец Ирода и громадная толпа народа. Толкотня, давка и искаженные ненавистью лица... Все подонки Иерусалима заполнили площадь и собрались теперь перед каменным балконом дворца. Гуртовщики, продавцы овец, рабочие, поставщики, менялы и между ними – народные вожди: князья, книжники и фарисеи. И у всех одно выражение на лицах – сатанинская злоба.

Перед толпой вырисовывались римская крепость, словно ощетинившаяся множеством башен, казармы и помещение самого прокуратора Пилата. Дворец с этой стороны казался мрачным, угрюмым, замкнутым в своем грозном молчании.

Толпа шумела и волновалась. Слышались ее выкрики, смелые, оглушительные, как громовые раскаты: «Распни! Распни Его!..»

Какие-то женщины, верно, жены продавцов и менял, хохотали и тоже кричали тонкими отвратительными голосами: «Распни Его!..» Первосвященники Анна и Каиафа смотрели на них с нескрываемым одобрением.

Каиафа то и дело подзывал к себе разных людей и рассылал их во все стороны. И когда они подходили к какой-нибудь отдельной кучке народа, оттуда мгновенно поднимались удвоенные крики, требовавшие смерти Христа. Вдруг неожиданно открылась одна из многочисленных дверей дворца, выходивших на гавва-фу (помост). Рев толпы на мгновение стих и снова раздался – яростный, безумный.

На балкон вышел Пилат и подошел к перилам. Он был небольшого роста, с темными глазами и волосами. Голова его была пострижена в кружок, по римской моде. На плечах накинута тога, окаймленная пурпуром. С нескрываемым презрением он остановился у решетки как вкопанный и окинул толпу, которая бушевала у его ног, усталым и скучающим взглядом.

Толпа опять смолкла.

– Я не нахожу никакой вины в Нем! – проговорил он.

Пилату не было надобности называть по имени Того, Кого предали иудеи. Борьба между ним и разнузданным еврейством, которое он презирал и как римлянин, и как правитель, велась уже давно... И он отвернулся от черни и священников, ревевших:

– Он обманщик, лжец, Он возмущает народ!..

Пилат сделал знак. Сзади прокуратора послышались торопливые, тяжелые шаги стражи, и Иисус вышел на каменный помост под срединную арку.

Иисус! Неужели это был Иисус?..

Страдания и издевательства, через которые Он прошел ночью в палатах, во дворе и в караульне первосвященников, оставили на Его лице страшные, обезображивающие следы. Но все же Его можно было узнать. Все тело Его изредка вздрагивало от ночного бичевания и палочных ударов.

А бичевали обыкновенно кожаными плетями, концы которых были налиты свинцом, иногда преднамеренно удары наносились по лицу и глазам преступника. Каждый шаг Христа оставлял кровавый след на мраморе помоста. Кровь текла и по Его лицу. На шее висела веревка. Руки были скручены и связаны, как у злодея или разбойника. И все же сквозь этот покров царапин, ударов, следов заушений светились такое величие спокойствия, такая божественная кротость, такая духовная красота, что Пилат с невольным страхом и благоговением замер, взглянув на Спасителя.

А крики снова усилились:

– Он возмущает народ по всей Иудее и Галилее!..

Иисус на миг закрыл глаза, потом вновь раскрыл их и обвел всех стоявших внизу – весь видный Ему Иерусалим.

Во взгляде этих задумчивых глаз сиял свет неземного достоинства, бесконечной любви и божественной кротости.

З. Волконская

Царь Ирод Агриппа, ненавидевший христиан, воздвиг на них лютое гонение (Деян. 12).

Апостол Иаков, ревностнейший проповедник Христова учения, первым был схвачен и заключен под стражу. Над ним учинили суд. Во время суда один воин, Иосия, оклеветавший Апостола перед Иродом, видя мужество святого Иакова и убедившись в правоте его учения, тут же заявил, что он христианин. Но достаточно было произнести одно слово «христианин», чтобы быть осужденным на смерть. Так было и в данном случае: Иосию вместе с Апостолом Иаковом осудили на смерть через усечение мечом. На место казни их вели вместе. Дорогой воин был грустен и уныл, какая-то скорбь щемила сердце. Но не о себе он беспокоился, а думал об Апостоле, которого оклеветал перед царем. Сознание того, что он убийца этого человека Божия, ужасало его.

С чувством сердечного раскаяния обратился Иосия к Апостолу, исповедал перед ним свою вину и умолял простить его. Апостол Иаков, обняв и облобызав его, сказал: «Мир тебе». После этого, приклонив свои головы под меч, они с миром отошли к Господу. Дивная и трогательная кротость!

Священник Петр Смирнов

Однажды греческий император Констанций тяжело заболел и стал лечиться у врачей, но они ему не помогли, и болезнь усилилась. Тогда Констанций прибег с горячей молитвой об исцелении к Богу, и Бог услышал его. Император увидал во сне Ангела, который показал ему множество епископов и между ними – двоих, по виду самых славных среди всех. Указывая на них, он сказал, что только эти двое могут исцелить его. Восстав от сна, Констанций собрал к себе епископов из соседних городов, надеясь увидеть среди них особо указанных ему Ангелом, но таких среди собранных не нашлось. Констанций собрал епископов из отдаленнейших областей, но и среди этих указанных не было. Тогда царь велел собрать к нему епископов уже со всех областей своего царства. Когда это повеление было обнародовано, оно дошло и до святого Спиридона, жившего в то время на острове Кипр. Спиридон со своим учеником Трифиллием пошел в Антиохию, где в то время был царь. Придя в город, он направился ко дворцу; один из слуг императора, увидав святителя Божия в убогой одежде, счел его за одного из нищих и, возбраняя ему вход во дворец, ударил святителя по щеке. Святитель тотчас же подставил ему, по слову Господа, и другую щеку.

Вскоре доложили о Спиридоне царю, и он был введен к нему. Каковы же были изумление, и ужас раба, ударившего святителя, когда он увидал, что царь встал с престола, подошел к «нищему», поклонился ему и стал просить у него исцеления! Когда святой Спиридон вышел от царя, раб пал ниц перед ним и стал умолять о прощении. Святитель сейчас же простил его и поступил с рабом так, как будто бы ничего и не произошло между ними.

Однажды преподобный Феодосий был приглашен князем Изяславом в один из своих загородных домов для собеседования и молитвы. Когда наступила ночь, князь, не желая лишить преподобного заутрени в обители, велел одному из своих слуг отвезти его домой на своей колеснице. Дорогой слуга, видя простоту одежды и обращения преподобного Феодосия, счел его одним из простых иноков и сказал: «Отче! Ты всегда имеешь свободное время, а я в трудах день и ночь и теперь совершенно не могу сидеть на коне, уступи мне твое место, а я засну». Преподобный Феодосий, не говоря ни слова, с радостью на это согласился. Но, когда рассвело и многие из бояр, ехавших к Изяславу, встречаясь с преподобным, вставали с экипажей и кланялись святому до земли, проснувшийся слуга очень удивился. Когда они подъехали к монастырю, вся братия вышла навстречу преподобному и также поклонилась ему до земли. Слуга ужаснулся своего поступка, но преподобный Феодосий успокоил его и, одарив, отпустил с миром.

За кротость Господь обещает особую награду – наследие земли. Какой же земли? Прежде всего временной, в этой жизни.

В самом деле, чем лучше всего покорить людей в этой жизни? Кротостью.

Возьмите в пример первые века христианства. Каким обидам, притеснениям, гонениям и мучениям подвергались христиане того времени! Что же, они гневались, враждовали, ненавидели врагов? Нет. Они любили врагов и молились за них, а все обиды и мучения переносили с кротостью. И, в конце концов, одержала победу не языческая злоба, а христианская кротость. Того же духа кротости держались и мудрые проповедники христианства на Руси.

Когда равноапостольный князь Владимир сделался христианином и когда по его примеру крестился весь русский народ, один приближенный боярин князя сказал Владимиру: «Великий князь! Христову веру принял теперь весь твой многочисленный народ, а он сильнейший из всех народов. Прикажи ему вооружиться и стать во главе его неисчислимых полков. Пойди войной на те народы, которые еще живут в язычестве, покори их и заставь креститься». На это святой Владимир ответил боярину: «Правда, народ мой покорил бы язычников, но исполнил ли бы тем он заповедь Спасителя, Который и Сам не оружием, а только Своим словом покорил весь мир? Он учил проповедовать Евангелие всей твари, но не учил для этого идти с мечом. Не пойду и я... Распространять веру Христову оружием значило бы показать язычникам, что наша святая вера ничем не отличается от их веры. Когда я хотел принять Святое Крещение в Херсоне, то пошел на греков со своими полками, а они противопоставили моей ратной силе силу святого Евангелия и этой духовной силой покорили меня и всю нашу Русь».

Протоиерей Г. Дьяченко

Однажды языческая стража вела на казнь христианина Артемия, его жену и их молодую дочь Павлину. На дороге вдруг показалась толпа христиан, во главе которой шел священник Маркелл. Стража испугалась и убежала. Молодые христиане бросились за воинами и стали их уговаривать вернуться. Между тем, пока они толковали с воинами, Маркелл увел приговоренных к смерти в подземную церковь, отслужил там литургию и причастил их. Выйдя оттуда, он подошел к солдатам и сказал им: «Мы не желаем причинить вам ни малейшего зла и, хотя могли бы спасти наших братьев, осужденных на смерть, но не сделаем этого. Исполняйте нечестивый приговор!» Воины смутились, однако не решились ослушаться данного им приказания и повели осужденных христиан на казнь.

Святая Церковь причислила этих мучеников к лику святых и преднарекла им получение вечного блаженства.