Восьмая Заповедь Блаженства

Блажени изгнаны правды ради, яко тех есть Царствие Небесное (Мф. 5, 10).

Когда по воле Бога Слова

За правду будешь ты гоним,

Иди вослед за нею снова,

Любовью к ней руководим.

Гонителей своих прости,

За вероломство им не мсти,

За зло добром им воздавай

И никогда не унывай.

Митрополит Иннокентий

Святой Филипп, митрополит Московский, в молодости состоял на царской службе, где снискал любовь малолетнего великого князя Иоанна, ставшего впоследствии грозным царем на Руси – Иоанном IV. Однажды Филиппа поразили следующие слова Евангелия, услышанные им в церкви: «Никто не может служить двум господам». Оставив Москву, Филипп ушел в Соловецкий монастырь и поступил здесь в послушники. Безропотно и усердно Филипп переносил в монастыре возлагаемые на него труды: носил воду, рубил дрова и работал на мельнице. Видя его добродетели, игумен соловецкий Алексий пожелал вверить святому Филиппу управление монастырем, но смиренный инок долго не соглашался на это, не считая себя достойным управлять другими. Наконец, по смерти престарелого игумена, общими просьбами братии он принужден был принять на себя игуменский сан и отправился в Новгород, чтобы принять там от епископа рукоположение. С великим рвением стал святитель Филипп исполнять свои обязанности, так что в немногие годы своего настоятельства он совершенно обновил Соловецкую обитель. Но вот в 1566 году, когда кафедра Московской митрополии сделалась свободной, святой Филипп неожиданно для себя получил от царя Ивана Васильевича Грозного приказание ехать в Москву, чтобы принять сан митрополита Московского.

Грустно было святителю Филиппу оставлять обитель, в которой он провел уже много лет; чувствовал он, что на трудный подвиг вызывают его в столицу, но отказаться исполнить волю грозного царя было невозможно. В Москве все трепетали тогда перед опричниками, которые совершали в царстве множество насилий, грабежей и убийств. Многие знатные бояре уже сложили свои головы, другие, страшась их наглости, запирались в своих домах, и временами город как будто замирал от ужаса. Среди страшного безмолвия несчастные москвичи ожидали, не раздастся ли в защиту их голос нового митрополита. Действительно, ревностный первосвятитель сразу же и твердо решился стать за правду, хотя бы за это пришлось пожертвовать жизнью. Уже в первую службу по своем посвящении, святитель Филипп обратил слово к царю, в котором напомнил ему, что царь должен быть кротким и милостивым, что нужно употреблять силу против врагов, а не против верноподданных. Сначала грозный царь внимал правдивым речам святителя, но потом стал гневаться на его смелость.

– Что тебе, чернецу, до наших царских дел? – однажды сказал он святому Филиппу. – Не прекословь державе нашей, если не хочешь лишиться сана.

– Я не посылал, – ответил святитель грозному царю, – ни просьбы, ни ходатаев и не наполнял ничьих рук деньгами, чтобы получить сан святительский. Ты лишил меня пустыни моей, поступай же, как хочешь.

Чтобы не слушать правдивых обличений, грозный царь стал избегать встречи с митрополитом, которого теперь возненавидел. Однажды в воскресенье, когда святой Филипп служил обедню в Успенском соборе, к концу службы вошел Иоанн с толпой опричников. Царь подошел к митрополиту и ждал благословения, митрополит безмолвно смотрел на образ Спасителя. Тогда один из приближенных царя сказал Филиппу:

– Владыка! Государь перед тобой, благослови его.

Святой Филипп, взглянув на Иоанна, сказал:

– Государь, кому поревновал ты, приняв на себя такой вид и исказив благолепие своего сана?

Царь был одет, как и все опричники, в черную рясу, с остроконечным шлыком на голове, кроме того, оружие было обнажено.

– Ни в одежде, ни в делах не видно царя. Убойся, государь, суда Божия. Мы здесь приносим Бескровную Жертву Богу, а за алтарем льется невинная кровь христианская.

Иоанн страшно разгневался, он ударил жезлом об пол и стал грозить святителю казнями.

– Я пришелец на земле, как и все мы, – смиренно отвечал архипастырь, – и готов пострадать за истину. Но что бы меня ни ожидало, я не перестану говорить правду, ибо не хочу носить бесполезно сан святительский.

В невыразимом гневе Иоанн вышел из храма и решил погубить митрополита. Желая придать делу вид правосудия, царь устроил собор, на который явилось несколько клеветников святителя. Однако Грозный не осмелился осудить Филиппа на смерть, а повелел своим опричникам заключить его в темницу, зная, что те исполнят и сами его тайное желание. Действительно, мужественному и безвинному страдальцу забили ноги в колодки, заковали руки и отвезли в московский Богоявленский монастырь, осыпая праведника бранью и побоями. Здесь, желая уморить его голодом, митрополиту несколько дней не приносили пищи, но святой Филипп, привыкший поститься, оставался жив. Несколько дней страдал исповедник правды в грязной келлии, скованный цепями и с тяжелой колодкой на шее. По целым дням у монастыря толпился народ, прославляя правдолюбца. Это беспокоило царя, и он перевел узника в тверской Отрочь-монастырь.

Много страданий перенес святой Филипп в заключении, которое продолжалось около года, и, наконец, 23 декабря 1570 года он умер от руки Малюты Скуратова, одного из приближенных царя.

О нет, не всякому дано

Святое право обличенья.

Кто не взрастил в себе зерно

Любви живой и отреченья,

И бесполезно, и грешно

На мир его ожесточенье.

Но если пламенная речь

Из сердца чистого стремится,

Она разит, как Божий меч,

Дрожит, бледнеет и стыдится

Пред нею тот, кого обречь

Она проклятья не страшится.

А. Плещеев

Страшная весть облетела Константинополь: император Аркадий осудил епископа Константинопольского Иоанна, прозванного народом Златоустым, на далекое изгнание.

Давно ходили тревожные слухи, что императрица Евдокия, самолюбивая, властная женщина, ненавидевшая Иоанна за его обличительные речи против ее греховной жизни, всеми силами старалась склонить малодушного императора Аркадия удалить Златоуста из Константинополя.

Много было у святителя Иоанна врагов, многие ненавидели его за то, что он открыто порицал их пороки, и вот враги святого, с Евдокией во главе, убедили, наконец, императора сослать его.

Народ волновался. С самого раннего утра на улицах города толпились люди, передавая друг другу печальную весть; недовольство народа все росло и росло. А Златоуст говорил толпе: «Я презираю страх мира сего и посмеиваюсь над его благами. Не боюсь нищеты, не желаю богатства, не боюсь смерти и не желаю жизни. Я для того только касаюсь настоящих обстоятельств, возлюбленные, чтобы вас успокоить.

Никто не может разлучить нас... Мы разделимся местами (в пространстве), но любовью останемся соединены. Даже смерть не может разлучить нас. Хотя и умрет мое тело, но душа будет жива и никогда не забудет о сем народе.

Не тревожьтесь настоящими событиями, в одном покажите мне любовь вашу – в непоколебимой вере. Я же имею залог Господа и не на свои силы полагаюсь. Я имею Его Писание, и оно мне опора, оно мне крепость, оно мне спокойная пристань, слова Божии для меня – щит и ограда...

Какие слова? «Аз с вами есмь до скончания века». Христос со мною, кого мне бояться? Пусть поднимаются на меня волны, пусть неистовствует море, пусть шипит злоба сильных – все это слабее паутины...

Вы одни удерживаете меня своей любовью, но я всегда молюсь: «Да будет воля Твоя, Господи!.. Не как хочет тот или другой, но как Ты хочешь!»

Вот моя крепость, вот мой камень неподвижный, вот моя трость непоколебимая! Что Богу угодно, то и да будет. Если Ему угодно оставить меня здесь, благодарю Его! Взять отсюда – опять благодарю Его».

Никто не шевельнулся, никто не заговорил. Толпа стояла зачарованная. Слова Златоуста глубоко запали в души собравшихся, и, несчастные, с горьким чувством, люди стали расходиться.

Но вот разнеслась весть, что святитель Иоанн будет прощаться с народом. Шумными толпами снова направились люди на главную городскую площадь, всем хотелось в последний раз повидать любимого пастыря, услышать слово из его «золотых уст».

Показался святитель Иоанн. Он шел медленной, твердой поступью к возвышению, поставленному посреди площади. Лицо его было спокойно, взор ясен и кроток. Народ побежал за ним. Послышались горячие возгласы сочувствия, волнение все росло и росло...

«Не допустим твоего изгнания!» – говорили одни. «Лучше бы солнце скрылось от нас, чем умолкли уста Иоанна!» – повторяли другие.

Но вот святитель Иоанн поднялся на возвышение, и тотчас же все смолкло.

«Сильные бури! Жестокие волны! – раздался твердый голос Златоуста. – Но я не боюсь потопления, ибо стою на камне. Пусть свирепствует море, оно не может сокрушить камня. Пусть поднимаются волны, они не могут потопить корабля Иисусова...

Скажите, чего мне бояться? Неужели смерти? Для меня жизнь – Христос, а смерть – приобретение. Неужели ссылки? Господня земля и исполнение ее. Неужели потери имения? Мы ничего не принесли в мир, конечно, ничего не можем и вынести из него».

Н. Смоленский

Ты приобрел сокровище земное,

К чему восторг? Ничтожно это все!

Ты потерял сокровище земное,

К чему печаль? Ничтожно это все:

Здесь, на земле, как ты, ничто не вечно,

Ищи того, что прочно, бесконечно.