Свод отзывов преосвященных о миссии

Высочайший указ 17 апреля 1905 года об укреплении начал веротерпимости внес существенное изменение в положение Церкви Православной в отношении иноверных церквей и общин. До издания сего указа Православная Церковь была и признавалась господствующею; с предоставлением же со времени указа права каждому свободно переменять веру, даже за своих малолетних детей, Церковь лишилась одной из принадлежавших ей привилегий, именно – запрещения изменять православной вере. С отменою положенных в законе мер против отпадения от православия, ограждавших православную веру от возможного развращающего влияния иноверия и, таким образом, имевших значение лишь предупреждения, а не кары, Православная Церковь стала в разряд иноверных обществ (Симбирский, II, стр. 26–38), и ныне даже имеет меньше прав, чем последние; так, за общинами старообрядческими и сектантскими признано законом право собственности, коим Церковь не пользуется (Киевский, II, стр. 114–115); словом, автономия инославия ныне превышает права господствующей церкви (Казанский, III, стр. 499). Изменив к худшему внешнее положение Церкви Православной, Высочайший указ 17 апреля в благоприятном смысле должен отразиться на миссии. До него последняя носила полицейский характер: на миссионерах лежала, обязанность выслеживать за раскольниками и сектантами, за их молитвенными домами и противозаконными поступками, на них же возлагали экспертизу и смотрели, как на чиновников особых поручений по делам миссионерским при консисториях и братствах (Архангельский I, стр. 332); таким образом, искажалось истинное значение миссии, как служения апостольского (Пермский, II, стр. 386). После 17 апреля Православная Церковь стала лицом к лицу против иноверных общин; в предстоящей борьбе с ними она не может найти опору в чем-либо внешнем, но должна опираться единственно на свою внутреннюю мощь и правду, как это и было в первое время христианства (Архангельский I, стр. 337). Но чтобы внутри себя найти необходимую опору для защиты от иноверия, для этого Церковь должна быть вся реформирована в смысле получения ею автономии и свободы от опеки государственной власти (Архангельский I, стр. 333–334, Кишиневский, I, стр. 198).

Для миссии же, в частности, важнее всего восстановление древне-канонического устройства православного прихода, что могло бы открыть раскольникам и сектантам широкий путь к Церкви (Могилевский, I, стр. 101).

Сектантство и раскол есть заблуждение не одного только ума, но и главным образом воли; поэтому и миссии предстоит обратиться в организованное служение среди расколо-сектантства, и притом в служение и словом и делом (Грузинский, III, стр. 564–569); а выполнить эту задачу в силах лишь приходская миссия. Только она одна и может осуществить насущную в настоящий момент потребность – оградить православных от влияния инославия и парализовать пропаганду последнего (Пермский, II, стр. 387, Киевский, II, стр. 111–119). Приходский священник есть первый и главный миссионер (Пермский, II, стр. 388), для него лишь возможно утверждать в вере новообращенных к ограждать православных от раскольников и сектантов, которые в вопросах веры оказываются в большей части осведомленнее и просвещеннее, нежели православные (том III, стр. 377–378), причем миссионерская деятельность священника должна проявляться при посредстве школы, в которой учителями, по недостатку времени у священника, могут быть диакон или псаломщик (Орловский, I, стр. 528). Для успешного выполнения миссионерского служения пастыря в приходе необходимы пастырская ревность и самоотверженная любовь при сознании ответственности за вверенные его попечению души (том III, стр. 378); для подержания духа у пастыря нужны регулярные местные съезды приходских священников одного (том III, стр. 378) или 2–3 благочиннических округов (Донской I, стр. 545). Миссия в приходе представляет собою не параграфы инструкции и не на них основывается, она есть и должна быть направлением приходской жизни (Архангельский I, стр. 338–339), которую необходимо всесторонне возвысить, дабы темные стороны жизни народной не служили причиною некоторых сектантских заблуждений, так как миссионерское делание является теперь первою и главною обязанностью приходской миссии (Казанский, III, стр. 500–-501). Для успешной борьбы с расколом и особенно с сектантством, со стороны которых несомненно следует ожидать энергичного нападения именно на православные приходы, безусловною необходимостью является организация приходских миссионерских кружков (Симбирский, II, стр. 30, Архангельский I, стр. 341–342), церковных братств и приходских попечительств (Киевский, II, стр. 107, Пермский, II, стр. 387), важность учреждения тех, и других, и третьих выясняется, между прочим, и из того, что у раскольников и сектантов названные учреждения получили весьма большое развитие и значение (Казанский, III, стр. 501). В числе более частных средств и способов приходского миссионерствования указываются: приходская благотворительность к присоединившимся, искоренение пьянства среди православных для избежания упреков со стороны старообрядцев и сектантов (Архангельский I, стр. 342), облегчение предбрачных требований для привлечения сектантов, у коих эти требования весьма минимальны (Оренбургский, II, стр. 157), изменения в богослужении, именно: упрощение языка и общее пение (Донской, I, стр. 545), исправление текста богослужебных книга (Казанский, III, стр. 501), также истовое совершение богослужения и непрестанное уяснение с кафедры церковной истин Православной Церкви и разъяснение расколо-сектантских лжеучений, как первейшая обязанность приходского пастыря в деле ограждения чад Церкви от заблуждений (Черниговский, I, стр. III, Донской, I, стр. 545); наконец, допущение в православных приходах употребления иногда старых обрядов в целях привлечения старообрядцев (том III, стр. 379).

Приходская миссия не может быть единственным средством в борьбе Церкви с инославием и стоять отдельно, вне связи с другими средствами, употребляемыми в этой борьбе. Хотя центр миссионерствования перемещается на приход, тем не менее и в специальных миссионерах (епархиальных и окружных) ныне есть нужда, как в экспертах и знатоках дела (Казанский, III, стр. 500); эти миссионеры необходимы, как специалисты, могущие давать руководственные указания приходскому священнику, помогать ему в затруднительных случаях, регулировать деятельность миссии вообще и контролировать трудящихся на миссионерской пажити (Симбирский, II, стр. 30, Пермский, II, стр. 388, том III, стр. 378, Грузинский, III, стр. 571); эти миссионеры могут получить особливое значение для миссионерского дела, если освободят их от излишней канцелярщины и если они станут образцами и живыми примерами апостольской ревности (Архангельский I, стр. 339). Специальные миссионеры могут быть епархиальные и окружные, последних избирают приходские священники (Пермский, II, стр. 388); особливо же важен «участковый» миссионер, оперирующий над одной деревней – этой минимальной сектантской ячейкой, и не гастролер, временами наезжающий, во постоянный наблюдатель над жизнью своего участка и незаметно подтачивающий в нем раскол и сектантство (Грузинский, III, стр. 571). Для достаточного состава миссии кроме приходских священников и псаломщиков, а также миссионерских братств и специальных миссионеров необходимо привлекать к миссионерствованию учителей, церковников, обученных миссионерскому делу, сборщиков от монастырей и книгонош. Деятели из лиц последних двух категорий особенно могут быть полезны, как близко стоящие к жизни народа и хорошо знающие ту среду, в которой зараженные инославием странники успешно распространяют свои заблуждения (Грузинский, III, стр. 571–572, Архангельский I, стр. 341).

Чтобы каждый из миссионеров в должной мере выполнял свое назначение, чтобы пастырь постоянно воодушевлялся идеей миссионерства, нужно воспитать и образовать миссионера и для этого в духовно-учебных заведениях необходимо отвести первое место расколо-сектанто-ведению (Киевский, II, стр. 107–109), или усилить миссионерский в них элемент (Пензенский, III, стр. 327–328), лучше поставить изучение миссионерских предметов (том III, стр. 378), нужно более широко и основательно, чем это делается теперь, изучать раскол и сектантство (Архангельский I, стр. 340); причем изучение должно быть жизненным и чуждым улицы, для чего следовало бы не обязывать воспитанников духовных семинарий постоянным участием в публичных собеседованиях (Казанский, III, стр. 500), но возможно чаще допускать их к поездкам с миссионерами с участием при этом в беседах (Донской, 1, стр. 545). Вообще необходимо приспособить духовные школы в большей мере к миссионерским целям (Кишиневский, I, стр. 198) и более основательно изучать Библию (Донской, 1, стр. 545), чем это существует теперь. Весьма нужно умножение специальных миссионерских школ (Кишиневский, I, стр. 198), курсов (Казанский, III, стр. 501) и вообще учреждение специального института миссионеров (Грузинский, III, стр. 573). По происхождению миссионеры могут быть из разных сословий (Симбирский, II, стр. 30).

В составе миссии вообще необходимо участие и мирян. В ней должны бы участвовать все (Казанский, III, стр. 499). Миряне, искренно преданные Церкви, образуют братства, как это видим у раскольников, заведующие церковными делами. Братства могут быть чисто миссионерские, объединяемые в одном – епархиальном. Деятельность их миссионерского характера двоякая – благотворительная и просветительная (Грузинский, III, стр. 574–575). Но братства могут ведать и не одно лишь миссионерское дело. В таком случае всем заведовать будет епархиальное братство, при котором состоят комитеты: миссионерский, школьный, проповеднический, хозяйственный и другие. Комитеты существуют не отдельно от братств, они лишь обсуждают предварительно и в подробности то, что решает общее собрание братства, По уездам открываются уездные миссионерские комитеты, помогающие комитетам городским и сельским (Симбирский, II, стр. 28–29), или постоянные миссионерские Советы (Казанский, III, стр. 501). Между всеми миссионерскими братствами и приходскою миссией должна существовать самая живая и тесная связь (Симбирский, II, стр. 30, Киевский, II, 107).

В целях полемики успешно содействуют библиотеки и брошюры, широкое распространение коих является делом крайне важным (Архангельский I, стр. 341, Черниговский, I, стр. III, том III, стр. 378).

Характер полемики должен быть другим после издания высочайшего указа 17 апреля, как должна быть иной и постановка всей миссии. Основа миссионерства – любовь христианская (Архангельский I, стр. 342) и кротость; поэтому и в полемике не нужно резких и оскорбительных приемов (Кишиневский, I, стр. 198). До сих пор одним из главных способов полемики было устроение бесед открытых, публичных и частных. Первые обычно созывались при помощи полиции и на них с неохотою шли старообрядцы и сектанты (том III, стр. 376–377). Вся обстановка содействовала тому, что открытые собеседования превращались в диспуты, в словесные турниры (Киевский, II, стр. 110–113) и не приносили желательной пользы. Отныне они должны стать исключениями (Грузинский, III, стр. 569–570). Цель бесед – потрясти душу слушателей, вызвать у них то высокое душевное настроение, которое сообщается истинно верующему православною верою (Архангельский, I, стр. 341); беседа должна быть проникнута св. воодушевлением, происходящим из непоколебимого убеждения в истинности защищаемых положений, и являться мирным, на любви основанным изъяснением православного вероучения (Киевский, II, стр. 110–113). Поэтому гораздо предпочтительнее беседы частные (Пермский, II, стр. 388). Но и для этих последних основанием должны служить доверие и искренность между собеседниками; для православного миссионера лучший способ воздействия это – личное и доброе знакомство с старообрядцами и сектантами (том III, стр. 376–377); ныне беседы должны быть делом свободного соглашения между приходом и специальной миссией (Киевский, II, стр. 110–113); особенно необходимо широко организовать эти беседы в тесном, семейном кругу раскольников и сектантов; причем беседы должны быть не полемическими диалогами, но речами о «божественном» в народном духе, какие ведутся обычно странниками и под видом последних сектантами; эти речи, раскрывающие тот или иной пункт вероучения, нужно, однако, приспособлять к целям полемико-апологетическим, но не настолько, чтобы превращать беседу в спор. При этом весьма важно соблюдать одно условие, почти всегда ныне нарушаемое миссионерами, именно – вести беседу о том, что интересует в настоящий момент собеседников, а не о том, о чем захочет беседовать миссионер, заранее незнакомый с настроением и интересами своих слушателей (Грузинский, III, стр. 564–569).

Кроме надлежащей постановки миссий необходимо так или иначе разъяснить вопрос о клятвах собора 1667 года, в сильнейшей мере смущающих совесть старообрядцев. Для Поместного Всероссийского собора является одной из важных задач разъяснить вновь смысл этих клятв (Самарский, I, стр. 519; Новгородский, II, стр. 204–205); не следует останавливаться при этом пред сношением по сему вопросу с Восточными патриархами (Астраханский, I, стр. 325); по крайней мере нужно на первом же Поместном Соборе обратиться к старообрядцам с мирным призывом к единению в вере (Полоцкий, I, стр. 175) или, пересмотрев отношения Церкви к раскольникам и обрядам, созвать особый собор – «собор примирения» (Пермский, II, стр. 388) или же, наконец, совсем отменить клятвы собора 1667 года, хотя бы для этого потребовалось сношение с Восточными патриархами (Могилевский, I, стр. 101–102). Отмена клятв этих тем необходимее, что из-за них старообрядцы отдаляются от Церкви и вместе с тем, все более и более склоняются в сторону сектантства (том III, стр. 380).

Иркутская миссия, действующая, по преимуществу между последователями буддо-ламаизма, в течение 30–35-летнего существования успела крестить свыше 80 тысяч инородцев и в значительной мере обрусить их, приучив к оседлой жизни и русской обстановке (Иркутский, II, стр. 246–247). Здесь нужна оговорка. Обрусение и вообще те или иные цели политического характера не должны входить в задачу инородческой миссии, но ничего нет предосудительного, если обрусение будет лишь сопутствующим явлением, (а не одною из конечных целей миссии), да и вообще инородческая миссия должна быть вполне свободна от вмешательства светских властей в её внутренний распорядок (том III, стр. 380–381). Дух времени и современное брожение умов вызывают нужду в реорганизации внутреннего и внешнего строя Иркутской миссии: для неё необходимо: 1) увеличить количество миссионерских станов, а существующие наделить казенною землею, и все станы устроить на соборных началах; 2) установить близкую связь между миссионером и инородцами, основанную на любви и доверии; 3) проповедь благовестия излагать не отвлеченным языком, но в образах, более понятных инородцу, например: при помощи картин из священной истории; 4) совершать богослужение истово, требы чаще и возможно торжественнее, а крещение исключительно над теми, которые искренно убеждены в превосходстве православия и научены в достаточной мере во всех главных догматах веры Христовой; 5) открыть во всех станах церковно-приходские школы, с наделением их землею (как в школах Министерства Народного Просвещения), с введением ремесел, библиотеками и общежитиями, устроенными на средства инородцев, под главным заведованием миссионера; 6) в состав миссионеров привлечь инородцев при посредстве, на первое время, второклассных и, церковно-учительских школ, созданных по системе Н. И. Ильминского, с допущением в эти школы преподавания медицины, монгольского и разговорного бурятского языков, буддизма и шаманства; 7) учительскому персоналу предоставить права службы и обеспечение, соответствующие таковым же в Министерстве Народного Просвещения, а школы миссионерские подчинить начальнику Иркутской миссии; 8) учредить переводческую комиссию и во всех станах церковно-приходских попечительства; 9) расширить подачу миссионерами медицинской помощи; 10) священно-церковнослужителям миссии предоставить права епархиального духовенства на пенсию (Иркутский, II, стр. 248–252).

Панисламизм, усилившийся в последнее время, захватывает и язычников из чуваш, и черемис. Против 17 миллионов магометан у нас, собственно, нет миссии, если не считать двух-трех миссионеров. Для организации миссии необходимо воспитать инородческих миссионеров посредством реформирования миссионерских курсов и отделения при Казанской духовной академии, единственных учебных заведений, выпускающих миссионеров среди язычников и мусульман; необходим специальный противо-мусульманский и противо-языческий печатный орган, который бы знакомил с новейшими религиозными течениями в среде инородцев (Казанский, III, стр. 501–502). Для предупреждения татарской пропаганды и привития киргизам Оренбургской епархии мусульманского фанатизма, с коим чрезвычайно трудно бороться, и для сближения русских и киргиз необходима правительственная помощь миссии в виде материальных средств на школы, приюты, благотворительные учреждения для воспитания детей киргизских в духе русской гражданственности и веры православной (Оренбургский, II, стр. 157–158).

Поместному Всероссийскому Собору предстоит разрешить настоятельные для Западного края вопросы: 1) обуздать дикие проявления фанатизма римско-католиков, в виде погромов православных церквей, монастырей и церковных школ, путем воздействия на высшее римо-католическое духовенство, даже при помощи Римской курии, или чрез репрессивные меры; 2) законодательно воспретить ксендзам открытую пропаганду, с допущением перехода в pимо-католичество после удостоверения в искренности и отсутствии прельщения или насилия; 3) учредить в Вильне – городе с лучшей (после Императорской Публичной) библиотекою, православную духовную академию с кафедрами миссионерских предметов (по преимуществу выясняющих разность римо-католического и православного вероучения) и местных языков: польского и литовского (Литовский, III, стр. 185–186).

Несомненное влияние западного богословия на наше отечественное, которое должно было бороться с первым, вызвало увлечение наших богословов до крайностей, бывших лишь частными богословскими мнениями, но потом воспринятых обществом в качестве догматов. Таков вопрос о Filioque, в котором точно формулированное разграничение между частным мнением и догматом несомненно много помогло бы соединению старокатоликов с Церковью, но это – дело Поместного Собора.

В связи с вопросом о старо-католичестве можно бы решить и вопрос о тяготеющих к Востоку англиканских церквах (Полоцкий, I, стр. 175). Для Американской миссии, как и для всех заграничных, важно разрешение вопроса о календаре (Алеутский, I, стр. 537).

Поместному же Собору предстоит обсудить отношение к отлученным от Церкви частным лицам, например, графу Л. Н. Толстому, отлучение коего вызвало в свое время недоумения и споры (Полоцкий, I, стр. 175).